Поиск по сайтуВход для пользователей
Расширенный поискРегистрация   |   Забыли пароль?
Зачем регистрироваться?
ТелепередачаAlma-materКлубКонкурсыФорумFAQ
www.umniki.ru / /
  
  
 

01:00 1 Января 1970 -

  Читать далее

 

АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ: ВИДный деятель
 


Он имеет славу одного из самых грамотных телевизионщиков России. Его уважают, с ним считаются. О нем пишут как о человеке, сделавшем головокружительную карьеру, но при этом сохранившем самостоятельность суждений. Его «взгляды» формируют мировоззрение целого поколения. Сегодня он – фактический владелец телекомпании «ВИД», второй человек на главном канале страны – ОРТ. Зовут его Александр Любимов. 30 ноября в «Клубе МЖ» он встретился со студентами факультета международной журналистики МГИМО.

- Александр Михайлович, вы – один из руководителей главного в стране канала. Что для вас телевидение, в чем вы видите его главную задачу и проблему?
- Телевидение – это зеркало, которое отражает. Отражает жизнь. А перед людьми, которые работают на телевидении, стоит задача – сделать бизнес с социальной ответственностью. То есть, чтобы телевидение как бизнес существовало не в ущерб общественной морали, нравам. А сделать это тяжело, так как для того, чтобы получить деньги, рейтинг, проще всего показать гениталии или убийство. И ведь люди готовы это смотреть, поскольку все мы состоим из божественного и не очень, и обращаться к инстинктам всегда легче, чем обращаться к разуму. Вот главная проблема: как остаться модным, на гребне и при этом дать зрителю продукт, который соответствует его этическим представлениям.

- Недавно запущенный вами проект «Последний герой» и есть та попытка сохранить «баланс» - не обидеть общественную нравственность и сделать нечто интересное, завлекательное?
- Любое телевидение на грани. Если ты модный, ты все время будируешь ощущения людей. Вот я недавно вернулся из Панамы, а у нас в газетах пишут, что началась какая-то новая эпоха реального телевидения. Я не очень понимаю, что это такое. Но, видимо, люди понимают, про что они пишут. При этом обращаются к проекту, который вышел по ТВ-6. Называется «За стеклом», кажется. (Аудитория смеется, а гость начинает оправдываться). Нет, я просто еще не видел. Но я примерно представляю себе, что это такое… А потом, жизнь телевидением не ограничивается. Даже у меня. Так вот. В том шоу, видимо, много эротики… Меня поражает, как про это пишут: «Мы увидели, наконец, какие мы есть». То есть, оказывается, у людей была с этим проблема! Я был удивлен!

- К вопросу о нравах. Каковы они на телевидении?
- Если вы пытаетесь очень понравиться, то делать это каждый день у вас не получится. Тем более для большой аудитории. Поэтому вы рискуете. Если вы совратились один раз, это может понравиться многим. Но во второй раз вас будет смотреть все меньше людей. В третий, четвертый раз – еще меньше. И так далее. Интерес к вам будет потихонечку иссякать. Если вы хотите радовать зрителя долго, то вы должны думать о своей репутации. Думая о репутации, вы думаете об этике, о том, чем ваше слово отдается, не разрушаете ли вы устои общества…

В целом и телевидение, и любое другое современное СМИ теряет аудиторию, теряет доверие. Журналисты и руководители СМИ часто забывают о главном, что свобода – она не для журналистов, а для граждан вообще-то придумана.

Что касается журналиста. Он такой же человек. Он соблазняем. Иногда он корыстолюбив, иногда он просто соблазняем идеей, поэтому заблуждается искренне. Трудно выявить, где корыстность, где неподдельный интерес. В телевизионной журналистике значительная часть интереса телеведущего – это его тщеславие быть на виду, быть знаменитым, известным. Это заставляет его делать вещи, которые до него, как он считает, не делал никто. По-моему, в журналистике вообще, а на телевидении в особенности, работают не очень умные люди.

- Может ли телевидение влиять на власть?
- Телевидение и есть система давления на власть. Пресса всегда объективно была, есть и будет. Мы конкурируем за зрителя, они – за избирателя. Кто быстрее и лучше обслуживает налогоплательщика, тот и король. Пока все это существует в бурной борьбе, потому что ветви власти еще не очень договорились и не очень понимают, чего они хотят.

- Вы – один из инициаторов создания «Медиасоюза». Зачем России новая корпорация журналистов?
- Поясню. В какой-то момент у меня и моих товарищей возникло ощущение, что мы, как сообщество, созрели для того, чтобы иметь общественную организацию, которая бы защищала наши интересы. Ведь мы – другие. За десять лет в России появилось много новых журналистов, которые никогда не состояли ни в каких профессиональных и общественных организациях. И они могут войти в сообщество, которое будет оберегать их интересы. Профессиональные, корпоративные… Мы хотим сказать, что с прессой теперь «крутить» станет невозможно. С прессой нужно договариваться. Для общественной организации это уже не вопрос бизнеса: кто за кого, а вопрос, кто способен реализовать интересы. Люди тянутся, тянутся к силе. Ну что делать, это и есть общество. Уважают силу. Мы – сила. Это правда.

- Вы подобрали подходящий момент для создания «Медиаcоюза»…
- Проекты возникают тогда, когда есть люди, которые их инициируют. Когда мы начали делать «Медиа-Союз», мы имели в виду, что власть, та, которая пришла, склонна к некоему диалогу, по крайней мере имитирует это. Пока она имитирует, надо пользоваться этой возможностью, чтобы создать как можно больше. Эшелонироваться так, что, когда она раздумает, было поздно. Вот по такой логике мы и делали «Медиа-Союз».

- Когда вам было сложнее работать, тогда, в условиях цензуры, или сейчас?
- Тогда было более опасно, а сейчас более трудно. Потому что разрушать всегда легче, чем строить. Если сейчас поставить в эфир передачу «Взгляд», люди будут ну сильно разочарованы. Потому что с точки зрения профессионализма, это слабая передача. Интеллектуальной нищеты – это просто блестящий образец. Но тогда нужно было быть смелее, чем другие. А сейчас нужно быть талантливее, умнее, больше работать.

И строить тяжело… За нами пришло поколение журналистов, которые когда-то где-то отсиделись, у них началась какая-то своя война, очень серьезная: Доренко, Киселев… Для нас это было все очень странным. Потому что казалось, 91 год – перелом, после которого надо начинать что-то строить. Ну а 93 год – приговор конфронтационной политике, дальше уже некуда. Дальше война уже началась.

- Сегодня эфир многих каналов наводнили передачи очень низкого сорта. Как в плане картинки, так и в плане того языка, на котором разговаривают ведущие. Русский язык коверкают до неузнаваемости. Как вы считаете, нужно ли ввести «здравую» цензуру?
- Есть два способа борьбы с недугом: один снизу, другой – сверху. Цензура – это управление сверху, как правило, неэффективное. Все равно в конечном итоге приведет к плохому результату. Думаю, что самому обществу нужно становиться более разборчивым, зрелым, способным защитить свои интересы. В том числе и такие. Двигаться нужно в сторону саморегулирования.

- Кажется, что вы добились всего, чего хотели. О чем сейчас мечтаете?
- В России очень плохое городское телевидение. Мне хочется сделать лучшее в стране городское телевидение. Вообще, новости у нас сильно оторваны от человека. Нашему населению важно только то, что происходит с президентом. Так его приучили. В России сильно недооценен компонент новостей, близких вам. В этом случае мы, как сфера услуг, обслуживаем вас, как потребителя, очень плохо. Вы смотрите новости и информационно себя насыщаете. Но на самом деле значительная часть вопросов, которые вас касаются (соль на дорогах, продукты, экология, бандитизм) не освещается. Городское телевидение может исправить этот недостаток.

- Мне, например, не нравится ряд мультфильмов на вашем канале. Могу ли я попросить вас, здесь и сейчас, убрать из эфира «Покемон»?
- Нет, не можете. У нас в стране 150 миллионов людей. И ваша точка зрения может не совпадать с остальными 149 миллионами. И тут всегда очень трудно соблюсти интересы. Я говорю, что телевидение – вещь приблизительная. Это не точная дисциплина, которая может ответить на ваши ожидания. Когда я говорю о том, что мы стараемся быть бизнесом с социальной ответственностью, я имею в виду, что мы относительно более ответственны, чем другие. Но это не значит, что мы самые ответственные. Это раз. Второе. Мы не можем делать из телевидения общественное телевидение, то есть то, что вообще не тревожит общественные нравы. По аналогии с Би-би-си или Пи-би-эс. Общество нас не финансирует. Общество не формирует свой заказ. Поэтому единственный механизм, с помощью которого мы можем взаимодействовать с обществом, это сидеть, думать, ошибаться.

- Как вы себя самоидентифицируете? Кто вы: политик, журналист, бизнесмен?
- Сейчас я менеджер.

Подготовил Сергей ВАСИЛЬЕВ


Пожалуйста, оцените этот материал:

 
 
 
 
 
 
 
 
  © 2006-2007 www.umniki.ru
Редакция интернет-проекта "Умницы и умники"
E-mail: edit.staff@yandex.ru
Использование текстов без согласования с редакцией запрещено

Дизайн и поддержка: Smart Solutions


  Rambler's Top100