Поиск по сайтуВход для пользователей
Расширенный поискРегистрация   |   Забыли пароль?
Зачем регистрироваться?
ТелепередачаAlma-materКлубКонкурсыФорумFAQ
www.umniki.ru / /
  
  
 

01:00 1 Января 1970 -

  Читать далее

 

ЭЙЗОПТРОС - архив 2
 Пишет Анастасиус. 09.09.05

"Что Вы так переживаете? Нас много - отражений-то...- перед Анастасиусом появился парень, уже не молодой, но и не старый, - Вот мой прежний хозяин.." Он неожиданно запнулся, почесал затылок и покраснел. "Я Щедрость!" - снова улыбнулось отражение и пожало руку новому хозяину.
Анастасиусу Щедрость понравился. Больше всего нравилась ему его добродушная улыбка и не знавший границ титульный талант.
"А Хулиганство исчез" - мелькнуло и сразу погасло, пока он возвращался на кухню.
Между тем, Прагматизм и Непреклонность закончили чертить план сада, и все направились на поиски сокровищ. Господин Апат тоже вышел на улицу, но не удостоив золотоискателей даже взглядом, побрёл к уже изрядно погнувшейся, похожей на хромую старушку, лавочке, бывшей в глубине сада. Деревянная лавочка недовольно заскрипела, почувствовав грузное тело на спине.
"Ты к яблоне!". "Тебе нужно пройти во-о-он к той сосне". Непреклонность рьяно вошёл в роль предводителя, пока Прагматизм бегал за лопатами.
Мечтательность ходила под ручку с Согласием и восхищалась "красотою этих могучих, многовековых деревьев и благоухающих цветов".
В общем, работали только трое - Импульсивность, Щедрость и Анастасиус. Правда, Прагматизм тоже иногда помогал рабочим - "золотому ядру общества", как он их называл.
Отражения уже полчаса работали в саду, когда Апат, удобно расположившись на скамейке, заснул и упал с неё на землю. От лавочки, надрываясь от скрипа, отошла одна из досок. Приятный звон остановил всеобщий хохот.
Из отверстия, оставшегося после доски, сверкающим ручейком посыпались золотые монеты! После нескольких секунд удивлённого молчания кроны старых деревьев потрясли радостные возгласы. Прибежала Марта и, изумлённая, села прямо на траву, увидев небольшую горку золотых, переливающихся на солнце монет.
Хитрый, любивший пошутить, цыган спрятал свои деньги в лавке, под старательно заколоченными досками!
***
Благородный Тула хотел поделить найденные деньги поровну с Анастасиусом, ведь Апатия был его отражением. Но Анастасиус ужасно обиделся и решительно отказался от золота, чем поверг Прагматизм в шок. Бедное отражение не отходило от Анастасиуса весь вечер, уговаривая вместе с Тулой взять деньги.
Прагм то бледнел, то краснел, то стоял на коленях, то начинал ругаться.
"Мракушки! Вот ведь дурак! Не зря я у него отразился! Отказываться от пятидесяти тысяч эйзонов!" - непонимающе разводил он руками перед Апатией в комнате и снова шёл к Анастасиусу. Юноша в конце концов не выдержал и накричал на Прагматизм, чтобы он отстал от него и что ему не нужны эти деньги.
Прагм обиделся, но ненадолго. Через полчаса он опять сидел под дверьми спальни Анастасиуса и умолял его взять хотя бы третью часть денег. Он так и заснул, дожидаясь ответа.
На следующее утро Тула вручил Анастасиусу вексель на 25 тысяч эйзонов. Юноша вспыхнул
- Да поймите Вы все, это не мои деньги, я не хочу их брать!
- Нет, твои отражения нашли его, и всё золото должно принадлежать тебе!
- Твой дед, твой сад, твоя лавочка, значит и твои деньги! Не хочу ничего слышать!
"Анастасиус, подумай о себе. У тебя ни гроша за душой. Благо дело появилось. А ты помнишь про свою невесту? А не хочешь, чтобы твой отец на старости лет переехал в столицу из своей глухомани? Ты подумал о своём магазине? Хочешь обустроить себе жизнь?" - Марта засыпала юношу вопросами.
К концу он уже ничего не мог решить. Мысль об Оливии заставила его принять деньги. Прагматизм недовольно буркнул: "Мог бы и половину взять!"
***
Последующие два дня Анастасиус провёл в своём магазине. Это оказалось большое, двухэтажное здание. Оно находилось на Центральной площади Эйзоптроса, напротив универмага "Сортпозйэ". С помощью Щедрости, Согласия и Тора ремонт и обустройство здания обошлось Анастасиусу в мизерную сумму.
Самый дорогой дизайнер столицы совершенно бесплатно предложил чудесный проект молодому предпринимателю. Мебель для комнат из фирмы "Furniture", крупнейшего поставщика в Эйзоптросе, была доставлена также безвозмездно.
Однако Анастасиус не выдержал и вечером отправил фирме плату за услуги. Узнав это, Прагматизм отнял у него все деньги и заявил, что "отныне будет действовать сам". Он прочитал ему лекцию о пользе отражений и напомнил об отце, после чего Анастасиус стал более смело приказывать Тору и отражениям.
***
Итак, итогом двух суток работы и недосыпания, стал отлично обставленный дом в центре столицы.
Так как Анастасиус рассчитывал поместить магазин лишь на одном этаже, второй остался в его полном распоряжении. Юноша решил поселиться там со своими отражениями, чтобы больше не стеснять своих друзей.
На втором этаже размещалась спальня, ванная комната и комната для гостей (куда Анастасиус вместил пять кроватей). На первом этаже была кухня, кабинет, ещё одна спальня (где разместились Согласие и Мечтательность) и само помещение магазина. В подвале Анастасиус обустроил лабораторию.
В магазине вдоль двух стен стояли шкафы. На их полках Анастасиус разместил букеты лечебных трав и сувениры, которые успел заказать утром. Было несколько кресел, а напротив двери находилась стойка с колокольчиком.
Импульсивность с Непреклонностью водрузили большой стенд рядом с магазином, на котором написано было "МАГАЗИН ДЛЯ ЗАЗЕРКАЛЬНЫХ ГОСТЕЙ".
Когда все собрались перед домом, Прагматизм вручил Анастасиусу белую тонкую коробку. Анастасиус открыл её - там лежало зеркало, а в нём отражалось лицо симпатичного блондина с голубыми глазами.


Пишет Хаос Мира Зеркал. 11.09.05

Илона

ЗАНУДСТВО

Алдара

ВОСТОРГ

Пишет Илона. 15.09.05

Спустившись в общую комнату, Илона была поражена, увидев еще одно лицо. Очаровательным его назвать было трудно. Общее впечатление - никакое. Эта была девушка в странном мужском костюме черного цвета. На вид ей было лет 18. Густые пепельного цвета волосы собраны в низкий конский хвост, поджатые куриной гузкой губы и сверлящий взгляд черных глаз.
-О! У нас гости? - подмигнула Илона тете Флоре, - Добрый вечер!
Девушка укоризненно взглянула, как Илона весело перескакивает через ступеньки, и продиктовала:
- Я - твое отражение. Занудство.
"Ну и везет же мне с ними! - Илона озадаченно остановилась у стола, - не успела привыкнуть к Унынию, как новая забота" Но вслух сказала:
-Привет! Здорово, что я встретила тебя здесь, дома! Мы как раз садимся ужинать!
-Ну, мы оставим вас ненадолго, - радостно известили тетя и дядя, - знакомьтесь!
Угрюмо оглядев Илону с ног до головы, отражение скрипучим старческим голосом объяснило:
-Я искал твой дом в городе целых два часа! Кроме того, что я заблудился, страшно устал, я еще ужасно хочу есть.
У Илону отвалилась челюсть. Вернув ее на мало-мальски правильное место,
она воскликнула:
-Так ты мальчик???????????
-Да, - последовал лаконичный ответ, тут же разразившийся потоком жалоб, - и я испачкался на улице, заблудился, устал и...
Его утомительная тирада была прервана радостным возгласом и хлопаньем дверей:
-Мама, папа, я дома! О! Привет! Наверное, ты - Илона??
И в комнату влетел высокий симпатичный юноша с округлым, как у тети Флоры, лицом и большими проницательными глазами, как у дяди Аквуса.
-Добрый вечер, Илона! Как устроилась? - возбужденно спросил Джеф, - а это, я думаю, твое первое отражение? - он махнул рукой на Занудство.
Тут из спальни с глубоко оскорбленным видом и глазами, полными слез, вышла Уника:
Нет! - проговорила она обиженно, - я первое, но, видимо меня никто уже и за
отражение не считает, - и, опустившись на ближайший стул, она шумно выплеснула свое горе в носовой платок.
-Прости..., - начал было Джеф, но тут же был остановлен шепотом Илоны: "Не
обращай внимания - это ведь Уныние"
Тут в гостиную зашли хозяева дома: тетя - с солидной супницей, из которой аппетитно пахло, дядя - тарелками и ложками. Пока Джеф переодевался к ужину, сообща накрыли на стол на 6 персон. Занудство, презрительно глядя на плачущую Уныние, бормотал себе под нос:
-Плачет тут из-за какого-то парня, не то, что я - устал, заблудился, испачкался, проголодался и даже не жалуюсь! Пф...
Скоро все сидели за столом и аппетитно ужинали, а Джеф рассказывал Илоне о себе, о своем Университете.
-...еще у нас есть спортивная команда по футболу! Я - вратарь и капитан. Через два дня у нас будет разыгрываться чемпионат Эйзоптроса.!!! А у нас, как назло несколько девушек из группы поддержки заболели.... Слушай-ка...и, правда! Это ведь отличная идея!!! Ты не могла бы меня выручить?? Помоги? Выступи в группе поддержки? Танец несложный! Тогда мы точно победим!!!
-Ну,...я не одна, - Илона кивнула в сторону отражений
-А что???Это отличная мысль!Бери своих спутниц, и завтра же начнем репетировать! - Джеф был очень рад.
-Сынок, дай же Илоне поесть! Пусть отдохнет с дороги!
А Илона в это время была озабочена мыслью - как же сказать Джефу, что у нее
одна спутница и СПУТНИК!!!
Она решила все рассказать после ужина, но не успела она встать из-за стола, как ее брат пулей вылетел из комнаты, крикнув на ходу:
-Всем спокойной ночи! Мне завтра рано вставать. Илона, завтра тренировка состоится в полдень! До завтра!
Илона в отчаянии побрела к себе в спальню, прихватив с собой свои отражения. Там она, собравшись с духом, поведала о своем разговоре. Уныние, все еще обиженная на Джефа, держа платок у лица, решительно высказалась по поводу того, что не хочет помогать человеку, не считающему ее - ЕЁ!!! За отражение.
Занудство, с оскорбленным видом допытывалось:
-А почему я? Почему меня заставляют делать то, что я не хочу? Почему я? Почему я должен прикидываться девушкой? Почему я должен? ...Почему я?
Илона, начиная сердится, отдавала все свое терпение чтобы не накричать на свои отражения и стала упорно им втолковывать:
-Ведь мы сделаем доброе дело - поможем нашей сборной, да и сами отдохнем, ведь принять участие так весело (на нее угрожающе зыркнула Уныние). Ну, в чем дело, Уника? Идемте?
Глядя на свои отражения, которые ее сторонились, как сумасшедшей она пошла на решительный шаг, уже не надеясь одержать победу:
-Ну, хватит. Вы, как-никак мои отражения! И вы все равно будете присутствовать на матче...Так что, может будет, лучше, если вы будете принимать участие в нем, а не быть зрителями. Все-таки вы можете потеряться в толпе. И это будет очень неприятно - я буду волноваться! Поэтому... мы все вместе завтра пойдем на первую репетицию! И, я думаю, тебя надо будет накрасить, чтобы ты еще больше походил на девушку, - обратилась Илона к Занудству, - и ни в коем случае ни с кем не говори на репетиции! И ты не против, если я буду называть тебя Заном? Хорошо.
Занудство не думал чем ему может грозить это переодевание. Он для приличия еще раз 10 спросил у Илоны, почему он должен идти, и, наконец, согласился.

Илона, не ожидавшая столь легкой победы, от удивления застыла посреди спальни, но скоро оправилась и радостно подвела итог:
-Вот и отлично!!! Зан, завтра мы займемся твоим внешним видом, а сейчас, наверное, пойдем спать? Всем спокойной ночи! Илона проводила Занудство в спальню Уныния - теперь Уника спала на ее кровати, а Илона на старом диванчике - пожелала ему спокойной ночи и вернулась к себе. "Надеюсь, все пройдет хорошо" - подумала она, расчесывая густые волосы, последний раз поглядела в зеркало и задула свечу...


Пишет Эретри. 16.09.05

С другой стороны, куда же ей идти-то?.. Ведь разве…неужели?.. Что?! Но к Лабиринту возвращаться нельзя!.. Просто нельзя, просто бессмысленно, не так, не затем, не для, не из-за… Домой только! Уже пора устать: видела стены, стены, много стен, здесь, кажется всё вылеплено, склеено из стен… и всё же это не дома. Не дом. И если идти, то только одной. Не приводить же домой…этих.
- Уходите, - просто сказала она, повернувшись к отражениям. Все, кроме Дана, изобразили на своих лицах крайнее удивление, хотя, конечно, поняли всё.
- Эретри, зачем… – переспросил Ладор холодно, - Нельзя то и дело прогонять свои отражения – разгневаешь зеркало…
- Да куда уж мне дальше!.. – усмехнулась Эретри. – Из меня вытянули прошлое, а чего ещё бояться? И я же видела! Что там в зеркале? – Одна пустынь! От этого мне ожидать гнева? Нет, Тежа, Лад… - вдруг она закашлялась, поперхнулась именами. – Безмятежность, Хладнокровие, Нежность Дан… Дание… - серая рванина трепыхалась на тощем теле отражения, он ждал своего названия, и из глаз его исчезали блики. – Подражание… Уходите.
- Эретри, ты знаешь, я не могу, - проговорил нерешительно Дан. Он был странно живым в своих чертах, но смотрел блёкло.
- А вот и нет – можешь, - заверила Эретри, - И ты, Нежность уходи…пожалуйста. Тебе я не в праве приказывать, потому прошу. Мне без вас лучше будет.
- Тебе!.. А я! Я! Я же Под-ра-жа-ние! Я не могу, не умею жить без хозяина! – закричал Дан… Крик неестественный и даже с какими-то спокойными нотками посредине.
Нежность подошла, легко дотронулась до плеча Подражания.
- Если она тебя отпустила – проживёшь.
Рассеянно она поправила непослушные светлые волосы и продолжила – для Эретри, но, словно бы и для Дана тоже – Я всё-таки отражение и мне можно приказывать и просить тоже можно. Скажут уйти – уйду, скажут сидеть и молчать – попытаюсь, если титульный талант не собьёт меня…
Только исчезнуть вот так просто, вдруг и навсегда, до срока не могу. Помни, Эретри…ведь именно этого ты от нас ждёшь. Нам позволено подчиняться тебе на очень недолгое время... Но пока мы здесь и с тобой – будь по-твоему.
На другой стороне улицы отражения оказались быстро. По-разному одетые, по-разному похожие на людей, но не люди… Повернули за угол дальнего дома, чтобы хотя бы вот так исчезнуть, пускай только из поля зрения…
"И стоило только тратить деньги на их ночёвку! Ну да ладно, что сделано, то сделано".
***
Косынка на голове, зелёная, плоский яд. Торговка опускала лепешки в шип расплавленного масла и после складывала их горкой на жестяном подносе рядом, на столе. Густой и сочный запах прилагался.
Не очень-то подходящая пища для человека с кучей эйзонов в кармане, но голод разве уговоришь? Осторожно выудив монету, Эретри положила её на прилавок.
На Эретри долго не смотрели, помогали пальцам считать сдачу глаза. После целая горсть монеток подъехала к эретриной руке, лепешка выплыла из масла следом, обернувшись по пути в бумажное. "Сказать, что ли?"
- Лабиринт где? – бухнуло в ядкую косынку.
- Ба-а-атюшки светы-зеркалы! Да зачем же такой богатой благородной госпоже казематчину глядеть? – всплеснула засаленными руками лепешница.
- А здесь такой богатой благородной госпоже околачиваться, выходит, не зазорно? – спросила в ответ Эретри. Ей было смешно и в новинку примерять роль франтихи.
- Ой, да что ж я так-то спрашивать буду? По делам, можа, ходили… Откед вас, господ, знать? А где оно, Лабиринт-то находится, не знаю, если на точно…
- Да ладно, ладно, - буркнула Эретри, впиваясь зубами в масляный бок лепешки. «И дёрнуло тебя её спрашивать! Вот уж действительно: «Голодное брюхо язык распускает», лучше не скажешь!»
Оказалось, что на «сытое брюхо» домой даже не особо и тянет. А что там такого, ради чего возвращаться?.. Да ничего. Было бы что вспомнить.
«Лучше, - решила она тогда, - поселится где-нибудь здесь, в Эйзоптросе… Ближе к центру. Весточку домой послать можно через заезжего купца или ещё там через кого… Связей, кажется, полно у нашей фамилии… Жаль только, что больно уж эти связи разношерстные и, по большей части, бесполезные. От Эйзоптроса до Аквилона путь покороче будет, да и обучение при некоторой экономии оплатить пока смогу …»
К центру, так к центру, но пешком-то уже порядком поднадоело… Ага, вот и кеб! Обшарпанный, правда, да и лошадь далеко не огонь, но к чему, собственно, придираться? Коли бродишь по бедным углам, так не ищи карет с белоснежными конями.
Задремавший было кебмен тут же выпрямился, точно исправный барский кучер, когда подошла Эретри. «Вы с отражением поедете?» - спросил он, указывая куда-то вниз.
Пухлый пацанёнок с соломенного цвета волосами на круглой макушке стоял на пороге чей-то лачуги, рядом с мусорной корзиной, и играл в «бухалку»: надувал щёки до помидорной красноты, а, вслед за тем, гладким кулачком что есть силы выколачивал из них воздух.
Проделывалось это с выражением крайней сосредоточенности и каждый следующий «пвууф» сопровождался многозначительным "орлиным" взглядом.
Явление гения народу.
- А ты ещё кто? – спросила его Эретри с неудовольствием, глядя сверху вниз.
- А вот не скажу, - нагло заявил «музыкант», прерывая на миг своё занятие.
- Упрямство, - махнула рукой девушка. – Знаешь, тебе бы лучше…
- Нет, пойейду, - буркнул пацанёнок и бодро вскочил на подножку, - Пойейду и всё туттт… - Донеслось уже из кеба.
- Мрак и осколки, - ругнулась, не удержавшись, Эретри, потирая лоб.
«За отражение как за человека платят» - осклабился кебмен и взялся за поводья…
…Ехали недолго или, может быть, потому, что Эретри задремала в тряском кебе, путь показался ей короче… Так или иначе, девушка проснулась, когда они уже стояли. Она высунулась и спросила, что произошло. Впереди была толпа, почти как на рынке.
- Эх, я, дубьё старое! Уж простите, забыл, забыл! – запричитал кебмен.
- Завтра же Праздник Цвета и Цветочная ярмарка потому открылась сегодня – вон, всё заполонило!.. Тут не проехать… Эх, я, эх, я… Прикажете повернуть, другим путём проехать?..
Немного поразмыслив, Эретри тем не менее сказала, что желает выйти здесь: до центра всё равно уже рукой подать. Расплатившись с кебменом, она позвала Упрямство выходить.
- Не выйду, - донеслось глухо и бурчливо.
- Ну и сиди.
- Ну уж нетушки, - и Упрямство вывалился из кеба…

…Эретри поймала себя на мысли, что ищет что-то среди пёстрых рядов. Рассеянно и небрежно, как оглядывает витрину кондитерской сытый человек, она осматривалась…не забывая придерживать мешочек с деньгами за пазухой. Было красиво вокруг.
Да, это был праздник цветов… День, когда их гибнет больше всего. Гибнет во славу себя же. Цветы мелькали везде…но куда больше было людей.
Девушки склонялись к пышным лепесткам пионов, ныряли с головой в безупречную лилейную зыбь, и отовсюду тянулись руки к сомкнутым крыльям тюльпанов.
Розы наигранно пухли над деревянной кадкой, их нежные, вызывающе волнистые лепестки плавали в густой воде вперемешку с клоками газеты. С ними не церемонились: отлавливали и прятали в передниках. Уличная детвора брала их горстями, швыряла в небо; кружились лепестки: алые, рваные, мятые, кружились долго. Фиалки брали пучками, точно укроп; ромашки - корзинами, маргаритки – небольшими охапками. Эретри задержалась у одного навеса: там продавались сплошь красные цветы.
Краем глаза она заметила стоявшую рядом молодую девушку с овальным плоским свёртком, прижатым к груди. «Додумалась же – идти с зеркалом в такую толкотню»…
Упрямство уже был здесь. Пыхтя и по-котёночьи отфыркиваясь, он пропихивался через лес ног к кадкам. Проворная розовая ручонка дотянулась до георгинов и, прежде чем торговка открыла рот, схватила один цветок. «Это для Эри» - хмыкнул Упрямство в сторону и его короткие пальцы сжали мокрый стебель. Сок так и брызнул из-под ногтей.
Кто-то, стоявший рядом, попытался схватить Упрямство за руку, но тот вывернулся с невероятной ловкостью и колобком ударился в ноги. Человек покачнулся, одна рука его вцепилась в георгины…другая дернулась вверх и вышибла свёрток из рук девушки. Зеркало упало наземь, блеснуло, мигнуло и на миг будто чуть помедлило разбиваться…на миг. Рассыпалось.
Девушка завизжала. Толпа схлынула назад, и Эретри отразилась в самом большом осколке. Лишь потом, помедлив, она отступила вслед за людьми.
Скоро всё начало сгущаться вокруг того человека. Человека, который РАЗБИЛ ЗЕРКАЛО.
«Чьё это отражение? – беспомощно кричал он, вертясь на месте под скользким молчанием толпы. – Чьё отражение?! Чьё?! О, пречестные зеркала!.. Отражение! Чьё?!». Георгиновые лепестки шевелились в зеркальных каплях. Кто-то начал возмущенно говорить, его подхватили…
Скоро говорили все, и ничего нельзя было разобрать. Гул смешался с цветочным дурманом… слова, обвалянные в пыльце… Уши просто не могли, не желали слушать. Каждый льдяно вглядывался в соседа, искал… Опомнившись, Эретри бросилась к Упрямству, поймала его рукав и потащила за собой. «Вот этого ещё не хватало, морочки-заморочки!» - мелькнуло в голове. Толпа густела, откуда-то набивалось всё больше и больше людей… Эретри натыкалась на лица, несколько раз сильно кого-то толкнула…но каким-то чудом продолжала бежать, волоча хныкающее Упрямство, который и сейчас умудрялся проявлять свой титульный талант.
Чья-то смольно чёрная шляпа подкатилась ей прямо под ноги. Дорогие кожаные сапоги врезались в шляпу носами, словно в чернослив, и Эретри едва не оступилась. Кое-как отбросив ногой в сторону злосчастный головной убор, девушка уже хотела бежать дальше, как вдруг она увидела огонь впереди себя… Невыносимо знакомым казалось это пламя. Оно крутилось в толпе и всё на одном месте, бросалось на всех, но никого не жалило. Что…кто это?
Неподалеку стоял молодой человек приятной наружности, в опрятном костюме, и по-видимому пытался что-то доказать одному из своих спутников. А огонёк… Храбрость!?
«Храбрость! Неужели тебя вернули… Вернули мне!». Позабыв обо всём, Эретри пошла в сторону «огня». Она даже не думала замечать, что Упрямство отчаянно верещит возле неё и силится выдернуть из жёсткой хватки свою, пухлую, сжатую до боли и сини руку …

Пишет Сильвия. 18.09.05

- И всё-таки надо быть более благородной, - продолжал разговор Благородство.
Не успел он закончить фразы, как внимание всех присутствующих обратилось в сторону Коварства. Он вдруг умолк и заметно погрустнел. Внезапно его образ в
глазах всех присутствующих стал более расплывчатым, как в тумане. Отражение
сохраняло строгое и сосредоточенное выражение лица, но в то же время он был похож уже на призрак, но не на человека. Да, он постепенно превращался в некую материю, и, наконец, совсем растворился в воздухе. Исчезновение первого отражения очень сильно повлияло на Сильвию. Некоторое время она смотрела на кресло, где несколько минут назад сидел Коварство. Но его там уже не было. Вместо этого Сильвия смотрела в зеркало, которое находилось как раз за креслом. Оно отражало её бледное лицо с слегка дрожащей нижней губой.
В это время в дверь сильно постучали. Зеркало отразило испуганно вздрогнувшую Сильвию. К её счастью, первой к двери подбежала Правдивость.
<Отражение, - сразу подумала Сильвия. - О нет, Цинизм!>. Да, это действительно был Цинизм. Он, даже не поздоровавшись со всеми присутствующими, нагло вошёл в комнату и сел на то самое кресло, где до него сидел Коварство. С его приходом уединившаяся компания стала себя чувствовать весьма неуютно, словно вместе со своей особой Цинизм принёс некое чувство неловкости. Все отражения сразу разбрелись по дому, что-то делали в одиночку. Сильвия решила уйти к себе в комнату и, поскольку на улице было ещё светло, начала думать над своей новой работой. Прежде всего она решила обустроить внутреннее убранство. Ей хотелось, чтобы основной зал привлекал внимание не только барным столиком и показом коллекции вин, но обращал на себя внимание именно своим интерьером. Но сначала Сильвия решила заменить оконные проёмы витражами, чтобы с улицы нельзя было разглядеть сидящих в кафе. Над дальнейшим обустройством ей пришлось долго думать, так как она хотела совместить каменные стены и столы из грубого дерева с небольшими фресками или росписями. Безусловно, в помещении должен был быть полумрак,а единственным источником света являлись факелы. Она долго думала над этим, много пролистала старых учебников, но ничего нужного не нашла. Так она и
заснула.
Утром её разбудила Откровенность, которой именно в такой ранний час потребовалось рассказать Сильвии про свою обиду на Мстительность. Ещё не совсем отошедшая ото сна Сильвия чуть не нагрубили этому наивному отражению, но тут же взяла себя в руки и попросила Откровенность подождать её на кухне.
Одеваясь, Сильвия мимолётом посмотрела в раскрытое окно. Оно выходило в небольшой старый фруктовый сад, который был посажен ещё сильвиным прадедушкой. Сейчас сад уже отцвел и был всего лишь небольшой, но густой зелёной массой. Сильвия заметила, что роса уже спала с нижних листочков и поэтому поняла, что уже довольно позднее утро. Она тут же забыла про Откровенность и начала быстро собирать свои подготовленные, но в беспорядке разбросанные, проекты. Не позавтракав, она выбежала на улицу и совсем скоро оказалась на Зазеркальной улице. Тот же мужичок, а именно хозяин кафе, имени которого Сильвия даже не знала, с удовольствием принял её предложения.
Когда Сильвия уже прощалась с ним, он произнёс:
- Ой, чуть не забыл. Сегодня приходил человек из вашей фирмы и просил, чтобы
вы зашли в главный офис.
- Спасибо, что сказали. Непременно зайду туда. До свидания!
Пройдя несколько кварталов, Сильвия оказалась около здания её фирмы, на переулке Кривых Зеркал. Она поднялась по винтовой лестнице на второй этаж. Там её встретила секретарь и сказала, что шеф хочет с ней поговорить. Немного робея, Сильвия постучалась к нему в кабинет. Оттуда раздался достаточно сухой и холодный голос: <Войдите!>. Она осторожно отворила дверь и тут же столкнулась лицом к лицу со своим шефом. Он знаком пригласил её устроиться в мягком кресле. Сам сел напротив за свой рабочий стол.
- Я навёл о вас справки. Мне очень понравилась та информация, которую мне дали о вас, - начал он. - Поэтому я хочу дать вам более ответственное дело, а именно - оформить весь внутренний интерьер нашей городской библиотеки.
- Но, господин Волтрет, я ещё не закончила с кафе:
- Ничего страшного. Ваше время будет распределено так, что вы сможете делать
обе работы. И, при том, за две работы - большая плата:
Сильвия не могла сразу решиться на такое дело. Как ни как, у неё ещё нет большого опыта работы и сможет ли она вообще справиться с таким количеством
заданий? Но, после долгих уговоров господина Волтрета, она всё-таки согласилась. Прощаясь с ней, он внезапно перешёл на другой разговор.
- Знаете, Сильвия, давайте общаться на ты. Всё-таки у нас небольшая разница
в возрасте.
- Господин Волтрет, я на работе и вы - мой шеф.
- Ну и что. Я тоже на работе:
- До свидания:
Сильвия еле успела выскользнуть из двери кабинета. Внимательно наблюдавшая
за ней секретарша непререкаемым тоном произнесла:
- Приставал. Знаешь, Сильвия, лучше согласись, а то работу можешь потерять:
Сильвия ничего ей не ответила. Она пулей выбежала на улицу. Теперь только она поняла, как душно было в помещении, и как прохладно на улице. Она не спеша пошла в сторону центральной площади, одновременно наслаждаясь хорошей погодой. Дойдя до площади, она решила сесть на лавочку напротив красивого фонтана. Но тут её окликнули сзади. Сильвия с неохотой повернулась, ожидая увидеть какое-нибудь своё отражение. Так оно в общем-то и было. В нескольких шагах от Сильвии стояла Лесть, а рядом с ней - Меган. Сильвия очень обрадовалась появлению своей подруги, несмотря на то, что Лесть была рядом.
Меган предложила прогуляться по центральному парку и Сильвия, не задумываясь, согласилась. По дороге она рассказала про случай с шефом.
- И ты думаешь, что он предложил тебе оформить библиотеку только потому, что
ему захотелось приударить за тобой? - спросила Меган, когда они заходили в живописный парк, известный на весь Эйзоптрос своей красотой.
- Другого объяснения я не знаю.-задумавшись, произнесла Сильвия.
- Ну, подруга, тут две совершенно разные ситуации. То, что он ухаживает за тобой - это одно. И я думаю, что ты не должна ему во всём отказывать. Но меня волнует совершенно другое. Ты согласилась работать над библиотекой, наивно предполагая, что это тебе досталось, в общем-то, даром. На самом деле всё гораздо серьёзнее. Ты знаешь легенду, которая связана с этой библиотекой?
- Нет, а что это за легенда?
- Я так и знала, что ты не слышала про неё. Иначе ты бы вряд ли согласилась
работать над ней. Так вот. Считается, что много лет назад на том месте, где
сейчас стоит библиотека, находился Лабиринт. В те времена туда заводили очень много пленников. Они, естественно, погибали, но их души оставались навеки в этом месте. Со временем Лабиринт перенесли на то место, где он стоит и по сей день. Кажется, что вот, какое дело - перенесли на другое место! Но в том всё и дело, что после этого кто бы ни пытался изменить что-нибудь внутри библиотеки, те сразу же почему-то отказывались от работы.
Считается, что души тех умерших начинают мучить этих людей. Лично я считаю, что всё это ерунда и очень оттуда магией попахивает. Ведь ты же знаешь, Лорд Хаос не допускает того, чтобы где-нибудь использовалась магия. Да и с душами давно умерших тоже, я думаю, наврали. Только Лорд Хаос решает, кому умереть, он, наверно, и с душой умершего что-то делает. Ну, это самая настоящая легенда, больше ничего.
- Конечно, я тоже так думаю. Поэтому не буду отказываться от работы.
- И правильно сделаешь!


Пишет Алдара.19.09.05

Алдара неторопливо отходила от городских ворот, сопровождаемая Бесшабашностью. Хотя… разве сопровождающие забегают в открытые двери, залезают в окна, потому что там что-то заблестело, трогают все вывески (даже висящие на уровне второго этажа), говорят всем прохожим все, что о них думают?..
— Ты Бесшабашность или Любопытство!? — возмущенно поинтересовалась Алдара у
отражения, которое высунулось с чердака очередного дома.
— Какая разница?
Алдара отпрыгнула, потому что иначе отражение свалилось бы на нее. Удивительно, но даже высота четвертого этажа нисколько не испугала отражение. Впрочем, с ним ничего не случилось, к тому же он же не может бояться — другое дело, если бы у Алдары отразился Страх.
— Какой смелый! — раздался восхищенный возглас. Алдара обернулась, и ее взору предстала хорошенькая девушка, восторженным взглядом смотревшая на поднимающегося с земли Бесшабашность.
— Восторг?.. — Алдара внезапно осознала, что перед ней — ее новой отражение.
— Да! Чудесная погода! Какие у тебя красивые волосы! И глаза! — глаза Восторг тоже были прекрасны, лучась радостью открытия мира.
— Спасибо, — ошарашено ответила Алдара. Это отражение ей определенно понравилось.
Она решила идти дальше, потому что уже темнело, а получать комплименты от своего отражения можно бесконечно. Алдара свернула на какую-то улицу.
Несмотря на то, что ворота были совсем близко, да и центральная улица тоже, здесь было тихо и зелено, да и прохожих почти не было. «Улица Диккенса,9»,
— прочитала она на небольшой металлической табличке. Рядом была другая вывеска: «Гостиница Silver Mirror». Алдара зашла.
Деревянные панели на стенах, матовые зеркала, дубовая стойка и ковер производили впечатление дорогой гостиницы, и Алдара почти сразу решила выйти. Но к ней тут же подошла приветливая девушка, спросившая: «Вы желаете остановиться на ночь?» Кажется, она тут же почувствовала, что Алдаре неловко, и добавила: «Вот расценки».
Алдара была приятно удивлена, но еще больше ее удивило то, что внизу было предложение: «Бесплатные комнаты для Ваших отражений».
Алдара отвела взгляд от листа и заметила, что даже Бесшабашность восторженно оглядывал холл, а что говорить о втором отражении?..
— Нам платят за это, поэтому постояльцев мы не обдираем, — улыбнулась девушка. —Приятно иметь в спонсорах Общество защиты прав отражений…
Несколько человек, живших всегда по принципу «ни себе ни людям», и в старости остались себе верны… Но это я отвлеклась.
Алдара провела ночь в теплой кровати в небольшой уютной комнате. Утром она
решила прогуляться по городу. Она шла по улице Браманте к Центральной площади.
— Прелесть! Ой, детишки! Красота какая! Чудесно! Я хочу здесь остаться! —
Восторг вела себя так, будто она в первый раз в городе. Похоже, она забыла
всех своих предыдущих хозяев и то, что была в Эйзоптросе раньше.
Бесшабашность вел себя уже не настолько дико, правда, Алдара отбила руку о его затылок.
Центральная площадь была заполнена людьми. Плеск воды в фонтане приятно сочетался с говором, смехом, восклицаниями Восторга. Алдара осмотрелась. Вывеска «МАГАЗИН ДЛЯ ЗАЗЕРКАЛЬНЫХ ГОСТЕЙ» заманчиво красовалась на двухэтажном здании, и Алдара решила зайти, независимо от того, купит она там что-то или нет.
Алдара открыла дверь в магазин. Тихо мелодично зазвенел колокольчик, словно
радуясь приходу посетителя. Внутри стоял теплый душистый запах трав, напоминающий об уходящем уже лете, запах солнца и свежего воздуха. Шкафы с товарами были приглашающе освещены, и Алдара невольно подошла к одному из них. Шикнув на Бесшабашность, чтобы он ничего не трогал, Алдара под экзальтированные вздохи Восторга зачарованно глядела на сувениры и амулеты, матово блестевшие на темной поверхности полок. Ей пришла в голову идея найти предмет, на котором бы было ее первое отражение — на память. Сначала ей показалось, что про Бесшабашность забыли, но тут она заметила с краю круглый медальон с изображением человека, сидящего на ветке дерева и при этом рубящего ее топором. Каждый листик был рельефным, с жилками, даже кора выглядела натуральной. Рука невольно нащупала не такой уж и пухлый кошелек в кармане, а глаза застыли на ценнике. «Совсем не много!» — поразилась Алдара. Даже ее финансовое состояние могло позволить себе это безделушку без особого ущерба. Все равно Алдара собиралась искать работу, а днем раньше, днем позже… Какая разница?
Бесшабашность тоже не отрывал глаз от медальона, потом возмущенно сказал:
«Ну, уж до такого я бы не дошел!» Стеклянная дверца шкафа слегка зазвенела, и Алдара опять шикнула на свое отражение. Внезапно она почувствовала чье-то присутствие.
Похоже, это был хозяин магазина. Алдара была вынуждена задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Молодой человек приятной наружности сразу располагал к себе обаятельной улыбкой.
— Здравствуйте, я Анастасиус Артемьев, владелец магазина,— представился он.

Восторг тихо охнула и покраснела, а Бесшабашность громко шепнул Алдаре на ухо: «Почему ты не на пару лет старше?!» Не исключено, что об этом и Алдара
пожалела, но… не будем бестактно врываться в затаенные мысли. О чем бы она ни думала, Алдара только дала Бесшабашности легкий подзатыльник.
— У меня уже есть невеста, — улыбнулся юноша, с любопытством взирая на калоши Бесшабашности. — Вас что-то заинтересовало?
— Да, — Алдара указала на медальон.
— В честь первого отражения, — догадался Анастасиус.
Алдара кивнула.
— И еще… — она собралась с духом. — Я понимаю, что это невежливо, так сразу у незнакомого человека… Не могли бы вы поручиться за меня? Просто я никого тут не знаю, а из города не хотелось бы уходить.
— С удовольствием, Вы мне очень понравились. Как человек, — обаятельно сверкнул белыми зубами юноша и за столом написал письмо Алдаре. — Ах, кстати, простите за нескромный вопрос: вы ещё учитесь в школе?
Алдара смутилась. Не очень-то нравится молодой девушке получать такие вопросы от симпатичного молодого человека, хоть он и на десять лет старше.

— Я уже заканчиваю школу, — не выдала своих чувств Алдара.
— Тогда подождите, пожалуйста, минуту. Школьникам предназначен подарок. Прагм, принеси коробку из кабинета — крикнул Анастасиус так, что Алдара с Восторгом вздрогнули от неожиданной перемены голоса. — Ой, извините, что напугал. Он по-другому не услышит, — смутился юноша.
— А вот и я! — на пороге двери, которой девушка сначала не заметила, появился толстый краснощёкий коротышка, совершенный контраст с хозяином.В руках он держал блестящую красную коробку.Анастасиус передал её Алдаре с напутствием «Откроете после».
Из магазина она вышла счастливой обладательницей медальона, подарка и рекомендательного письма. К счастью, до Ратуши было рукой подать, и она стала следующей целью Алдары, которая даже забыла про подарок, так ей хотелось стать в этом городе не находящейся на птичьих правах. Про коробку в руке она вспомнила только стоя перед секретарем, но открывать ее здесь было как-то неудобно. Алдара заполнила анкету и отдала обратно. Все! Теперь она в городе! Восторг счастливо улыбалась, Бесшабашность слегка притих.
Алдара, наконец, открыла коробку.
На темной подкладке лежала заколка, выложенная маленькими зеркальными кусочками, поймавшими лучи теплого солнца и отразившие зеленые глаза Алдары.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 19.09.05

На новом месте всегда спится плохо. Анастасиус вынужден был согласиться с этим. Время – за полночь, а сон все не идет.
Приняв бессмысленность своих попыток забыться сном, он сел за стол у окна, зажег свечу, положил перед собой чистый лист бумаги и взял в руку перо…
За окном была чудесная ночь, такая, какая бывает только в Эйзоптросе: несколько десятков свечей в домах таких же полуночников, как Анастасиус, отразились в бесчисленных зеркалах и теперь казалось, что черный бархат неба с нашитыми на него звездами опустился на землю.
Анастасиус не выдержал искушения: вскочил на ноги и распахнул одним рывком створки окна, так, что стекла зазвенели.
И замер…в шоке…
Вместо теплого серебряного аромата ночного города в комнату ворвался зловеще резкий, отчаянно горький и болезненно терпкий запах гари.
И ночь-злодейка, которая, казалось, только и ждала, когда Анастасиус откроет окно, взорвалась воплями ужаса, стонами, плачем и криками стражников Эйзоптроса, выполнявшими в городе и обязанности пожарной бригады.
Анастасиус перегнулся через подоконник и чуть не вывалился из окна от того, что увидел.
Стекла витрин лопнули от огня и лежали теперь на брусчатке перед магазином, лихорадочно отражая беснующиеся внутри здания языки пламени.
Анастасиус обернулся резко. Из щели под дверью, загудевшей вдруг зловеще, в комнату проникал дым. Анастасиус, не медля более, сдернул с постели простынь, перекрутил её, привязал к ножке стола и начал спускаться.
Дом был не очень высоким, поэтому прыгать, когда импровизированная веревка закончилась, было не страшно.
Но резкий окрик отвлек его на секунду, и Анастасиус упал, неловко подвернув ногу.
К нему подбежал стражник:
- Вы как?
- Нормально, - сжав зубы от боли, процедил Анастасиус, - а люди? Все спаслись?
- Люди? В доме были люди?
- Да, - Анастасиус закашлялся от дыма, - мои… - он замолчал. «Люди»., - мои…
- Отражения? – догадался стражник.
Анастасиус кивнул.
- Боюсь, никто не спасся из них, - стражник вытер пот и сажу со лба и отвел взгляд под этим предлогом.
Анастасиус дернулся отчаянно в стремлении броситься обратно в дом, чтобы спасти своих… Но повалился на спину, из-за вышибающей дух боли в ноге.
- Успокойтесь, - стражник снял с перевязи меч, вынул его из ножен, разорвал на широкие ленты какую-то бледно розовую тряпку, которую нашел радом, на тротуаре, потом обмотал и ножны и меч этой тряпкой и закрепил поврежденную ногу пострадавшего с двух сторон с помощью этих «шин», - Вы им уже не поможете. Лорд Хаос о них позаботится…»
- Позаботится, - горько усмехнулся Анастасиус, вытерев рукавом слезящиеся от дыма глаза, - как же!…
Взгляд упал на повязку: обуглившийся край тонкого изящного кружевного манжета, розовый шелк, оскверненный серыми мазками пепла и черной в свете полыхающего пламени крови…
- Мечтательность…

***

Пожар удалось потушить только к утру. Просто чудо, что огонь не перекинулся на другие здания, но урон магазину был нанесен колоссальный (особенно, если принимать во внимание тот факт, что он не успел его застраховать): осталась только одна стена, черная от копоти, со слепыми оконными проемами, и куча мусора, в которой Анастасиус нашел потемневшую пластинку с надписью «Тор», когда вернулся на место трагедии спустя неделю на костылях и в гипсе, в сопровождении единственного уцелевшего отражения, Щедрости.

Пишет погорелец Анастасиус. 20.09.05

Анастасиус присел на перевёрнутый, когда-то называвшийся таковым, стол. В руках он держал потемневшую пластинку с надписью "Тор". Ему хотелось плакать. Плакать из-за полюбившихся отражений, из-за своего посредника, из-за необжитого дома, из-за магазина, на который было потрачено столько времени и разговоров... и денег. Денег? Конечно, нет! Анастасиус вытер пот со лба - вексель-то он оставил у Тулы! Он с горестной улыбкой вспомнил то утро - Марта и Прагм+Прагматизм+ Уговорили его взять деньги. Он принял вексель, а потом спрятал у Тулы в комнате "до лучших времён". Он усмехнулся - настали лучшие времена. Взглянул на Щедрость - тот уныло чертил по пеплу пальцем. Анастасиус с досадой отвёл взгляд от чёрного квадрата, когда-то бывшего его домом. Ему не хотелось смотреть на него, и в то же время не хотелось уходить отсюда.
Всю неделю он провалялся в больнице, где сам когда-то работал. Когда был первый раз в городе. Много осколков разлетелось с тех времен. Никто его не узнал. Всю неделю он ни с кем не разговаривал. Отворачивался к стенке, когда заходили, даже от Щедрости. О, какой же он всё-таки эгоист! Ведь отражению было также плохо, а может быть и хуже.
Анастасиус виновато взглянул на Щедрость. Он не знал, что сказать. Тот неожиданно обернулся и подошёл к хозяину: "Не расстраивайся! Лорд даёт - Лорд берёт! Наши все целы. А магазин? Ну, мало ли что бы с ним случилось потом! А?". Анастасиус неожиданно вздрогнул от мысли, пришедшей ему в голову: " А посредники тоже возвращаются к Лорду?". Щедрость смутился и отвернулся. Анастасиус вспомнил, что так и не расспросил отражение о пожаре.
- Что случилось тогда? Ты знаешь?
- Помню...немного. Мы все были в одной комнате, а потом слышали, как разбили
стекло в магазине...побежали...Мачта дверь открыла ...и вскрикнула...А меня кто-то назад толкнул...на балкон...Я с него и спрыгнул..А потом тебя увидел, как тебя стражник нёс с ногой-то...
- Знаю,- Анастасиус зло отвернулся: "Поджог! Кто-то это сделал! Потому что я точно помню, как всё проверял!". Взгляд его упал на пластинку, которую он до сих
пор держал в руках. "Тор", - в который раз прочитал юноша. Он провёл большим пальцем по гладкой поверхности, и вдруг его хмурое лицо преобразилось, он вскрикнул: "Жив! Жив!". Анастасиус радостно вскочил, поморщился от внезапной боли в ноге и потряс пластинкой перед носом удивлённого Щедрости. "Жив Тор, понимаешь? Жив, мой Тор!" Он замахал костылём. Потом сел, потирая ноющую ногу. "С чего вы взяли, что он жив-то, что ваш?" - непонимающе село рядом отражение. "Потому что не было у него никакой пластинки на ошейнике! Остолоп я этакой! Как же сразу не вспомнил! Я ещё тогда, в первый раз, у фонтана. По шерсти погладил, чувствую - выпуклое что-то! А на ошейнике выгравировано было, понимаешь? На самом ошейнике! На его блестящем ошейнике! - радостно закричал Анастасиус - вы-гра-ви-ро-ва-но!!! Выгравировано "Тор", а дальше - "владелдец
Анастасиус"!!! Пёс мой где-то ходит, ищет меня, а я его уже оплакиваю!".
Анастасиус возбуждённо кинул пластинку в мусор. Щедрость кинулся за ней.
Найдя её, он повернулся к обезумевшему от догадки хозяину. "А пластинка-то откуда?". Анастасиус удивлённо замолк. Он взял пластинку у отражения.
"Подкинули", - зло прошептал Анастасиус. "Его украли! Но я его найду! Ночи спать не буду, а найду!"
***
После посещения площади, Анастасиус направился к Туле и Марте. Не стоит рассказывать, как они отнеслись к потере магазина. Не стоит объяснять, что они с удовольствием снова приняли погорельца в дом. Не стоит упоминать и о векселе, который Анастасиус вытащил из-под матраса на кровати.
Тула хмуро выслушал идею Анастасиуса о краже собаки.
- Зачем же им было поджигать весь дом? Могли просто украсть его на прогулке!
- Нет! Тор от меня ни на шаг не отходил! Всегда был рядом! Да это такой пёс, что никому чужому в руки не дастся! А тут, представь: всё горит, Тор пытается выбежать на улицу - они его при выходе и взяли! А подкинули - будто сгорел пёс!
- Но как же ты его найдёшь? Прошла неделя - они могли вывезти его из города!
- Зачем посредник, когда ты не в Эйзоптросе? Зачем его скрывать, когда все думают, что он исчез?
И Анастасиус взглянул на зеркало, висевшее напротив.
***
Первым делом Анастасиус вместе с Щедростью развесили по всему центру объявления такого содержания "Пропал посредник! Кличка - Тор, владелец - Артемьев. Описание - белая, огромная (110 сантиметров в холке) собака, больше всего похожая по экстерьеру на волка. Вознаграждение гарантировано!!!". Дальше указывался адрес дома Тулы.
Затем Анастасиус с Щедростью обошёл все торговые лавки и дома на Центральной площади. Он помнил, как в ту ночь, многие, как и сам юноша, не спали. Может быть, они что-то видели?
Однако, как только парень говорил, что ищет пропавшего посредника, дверь каждого дома глухо хлопала, и с той стороны щёлкал замок.
Лишь один плешивый старичок грустно покачал головой и вздохнул: "Не закрывай зеркало ладонью - всё равно отразишься. Плохо будет тому, кто ищет потерянные подарки". Щедрость уже тянуло хозяина за рукав, как старик прибавил: "Спроси на улице за Лабиринтом. Это на окраине города. Там таким промыслом шалят иногда".
Поблагодарив старичка за помощь, Анастасиус пошёл в городскую администрацию заявить об умышленном поджоге и пропаже Тора.
При входе в здание он столкнулся с дверях с чиновником в сером мундире. Анастасиуса передёрнуло - ему на миг показалось, что он видит Непреклонность.
"Анастасиус, вы ли это?"
"А, господин Фэтис! - Анастасиус узнал мистера Кокса - Как ваша жена?Выздоровела ли Фифи?"
"А, что с ними будет, - добродушно рассмеялся старик - а что вы тут делаете? Впрочем, я догадываюсь. Мои сожаления".
"А откуда вы знаете?"
"Да вот в газете написали, - мистер Кокс протянул парню последний выпуск "Столичных новостей" - да что мы тут встали на пороге? Пойдёмте ко мне".
"Обсудим", - шёпотом добавил он. Анастасиус начал было отказываться, но потом решил, что помощь ему не помешает.
"А я и не знал, что вы жадный", - усмехнулся Кокс, взглянув на Щедрость. Анастасиус только нахмурился.
Мадам Кокс дома не оказалось. Фэтис предложил Анастасиусу с отражением отобедать у него. Прислуга быстро накрыла на стол, и через пять минут перед
собеседниками уже стоял ароматный бульон. Анастасиус прочитал статью, которую дал мистер Кокс. Она называлась "Не прошло и недели". Статья была маленькая, но там даже было интервью с Анастасиусом, хотя он его и не давал. Юноша был ошарашен тем, что про него наврали:
"Вчера на Центральной площади столицы полностью сгорел недавно открывшийся магазин "Для гостей из зеркала". Его владелец - Анастасиус Артемонов - находится в крайне тяжёлом состоянии в больнице. Девяносто процентов его тела покрыты ожогами, однако он уделил нашей газете несколько минут для беседы". Дальше приводилась эта беседа, из которой Анастасиус узнал, что он выписывает "Столичные новости" уже больше года и считает эту газету самой респектабельной в городе. Что он получил свой магазин в наследство от дяди, идея создания магазина принадлежит его жене Салонии, которая сейчас живёт в Аквилоне, но тоже выписывает "Столичные новости", чтобы быть в курсе событий. "Да я на них в суд подам!" - возмущённо потряс газетой в воздухе парень. Фэтис рассмеялся: "И правильно сделаете, на них уже давно управу найти надо". Затем они долго беседовали о пожаре и Торе, о непонятном исчезновении отражений. Фэтис назначил Анастасиусу время для официального прихода в администрацию.
Уже через час Анастасиус и Щедрость шли домой.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 03.10.05

Анастасиус

ХУЛИГАНСТВО

Сильвия

БЛАГОРОДСТВО меняется на УТЕШЕНИЕ

Илона

ЗЛОБА

Алдара

СКОРБЬ

Пишет Анастасиус. 09.10.05

Совместно с Алдарой

Уже виднелось крыльцо дома Тулы, как Анастасиус услышал за спиной детский крик: "ААААА! Живёт на свете каланча, не докинешь и мяча!". Что-то больно обожгло затылок и взбудоражило память. Он непонимающе обернулся и тоже вдруг радостно заорал: "Луги, Луги! Мрачонок этакий!". Перед ним стоял Хулиганство. Та же чумазая физиономия, та же татуировка, та же рогатка.
Щедрость удивлённо смотрел, как Анастасиус подкинул новенькое отражение в воздух.
Очутившись на земле, Хулиганство почесал голову рогаткой: " Тебе Апатия привет передаёт".
"А остальные?"
"Кто?" спросил Хулиганство. "Ну. Сатра как?".
"А она отразилась. В Эйзоптросе где-то. И Утешение тоже. И Скорбь".
Анастасиус вздохнул: "Собрать бы вас всех ещё раз. Вспомните или нет?".
"Нее, я один такой, запоминающий", не без гордости произнёс Хулиганство, Сатра точно забыла - слишком много времени прошло".
"Может, в дом, а?" напомнил о себе Щедрость.
"Да, пойдём, вот Марта обрадуется! А это я заберу", указал Анастасиус на рогатку.
"Чегооо? Она моя!" вступился заимущество Луги.
"Не надо в хозяина целиться", потёр затылок Анастасиус.

***

Марта стала печь специально для Хулиганства пирог с яблоками. Нельзя сказать, чтобы она была очень рада его появлению в гостиной висела новая люстра, только вчера прошла генеральная уборка, и последний муравей, подкинутый ещё в прошлый раз Хулиганством, был истреблён. И всё-таки намного веселей было с мальчишкой, чем без него. Тем более, теперь у Марты был помощник Щедрость.
Узнав о событиях, произошедших во время его отсутствия, Хулиганство объявил, что в Зазеркалье он не встречал ни одно из пропавших отражений, кроме Апатии. Анастасиус не поверил Хулиганству, но в душе это его обрадовало.
***
До вкусного ужина с пирогом на десерт оставалось ещё полтора часа, и Анастасиус с двумя отражениями направились в окрестности Лабиринта - искать Тора. Место это было мрачное, даже Хулиганство присмирел и держался рядом со взрослыми.
Дома были как на подбор - с заколоченными окнами, одноэтажные, некоторые частично разрушены. Людей практически не было - за исключением каких-то странных существ, по макушку закутанных в лохмотья. Сидели они прямо на гнилых ступеньках перед домами.
"Может, пойдём назад?" - прошептал Хулиганство, поймав на себе внимательный
взгляд одного из бродяг. "Да-да, иди с Щедростью. Подождёте меня на площади", - Анастасиус уже успел пожалеть о том, что взял отражения с собой.
Щедрость запротестовал: "Ну нет, мы отсюда без тебя не уйдём! Что ты сейчас будешь делать? Прогуляешься по улице? Не хочешь же ты залазить в чужие дома и искать Тора? Дождись до завтра - Кокс что-нибудь придумает".
"А вдруг он где-то рядом? Подожди", - и Анастасиус неожиданно подошёл к одному в лохмотьях. "Скажите, вы не видели здесь белого пса?" Лохмотья зашевелились, из них показалась чёрная запутавшаяся бородка и маленькие узкие глазки. "Щего говоришь-то? Какой пёс? Тута нормальные люди не ходют. Нашли где искать-то". Голова нырнула назад. "Я же говорю! Пойдём", - Щедрость потянул хозяина за рукав. Анастасиус уныло побрёл за ним.

***

Алдара расплатилась за очередной день в гостинице и потрясла полупустым кошельком. Неутешительные немногочисленные позвякивания не слишком внушали радость. Прошло всего недели две... Надо что-то делать. Она посмотрела на огромные часы в холле и поняла, что вот-вот опоздает на экзамены.
Эти две недели не прошли даром. Она успела записаться на экзамены в школе Эйзоптроса и все время просидела в библиотеке, готовясь к ним. Хорошо еще, что она раньше занималась, не ленясь.
Эйзоптросская библиотека произвела на нее неизгладимое впечатление: нескончаемые стеллажи, уходящие в бесконечность, высокие потолки, огромные окна. Но едва ли не больше всего ее поразила атмосфера в библиотеке, в которой даже не пахло тишиной и покоем. Весь персонал библиотеки и читатели с нетерпением ожидали, что же произойдет, когда дизайнер примется за работу по изменению интерьера. В библиотеку стали захаживать даже те, кто книгу от газеты отличить бы просто не смог. Все это здорово мешало заниматься Алдаре и еще нескольким людям, но и они все высматривали дизайнера.
За эти дни она узнала также и о пожаре в магазине, в котором побывала во второй день своего пребывания в городе. К тому же рядом с входом в библиотеку чуть позже появилось объявление: "Пропал посредник! Кличка Тор, владелец - Артемьев. Описание - белая, огромная (110 сантиметров в холке) собака, больше всего похожая по экстерьеру на волка. Вознаграждение гарантировано!!!"
"Беда не приходит одна..." подумала Алдара, увидев объявление.
Теперь же настал момент, когда Алдаре следовало отчитаться за свои знания...
Ожидаемый, но тревожный момент.
Отражения остаются в коридорчике, сурово сказала учительница. Чтобы не подсказывали.
Алдара легко справилась с историей и литературой, поборола математику, одолела химию, едва не завалила, но все же с честью сдала теорию зеркальных свойств. Учитывая, что принимали только у нее, к середине дня она уже покончила со всеми экзаменами, прежде чем они покончили с ней.
Помахивая свежезаполненным аттестатом, счастливая Алдара вышла в коридор и остолбенела. К Бесшабашности, дергавшему за хвост огромного белоснежного пса видимо, местную сторожевую собаку и Восторг, при виде Алдары радостно засмеявшейся, присоединился маленький белобрысый мальчик, удивительным образом напоминающий... владельца сгоревшего магазина "ДЛЯ ЗАЗЕРКАЛЬНЫХ ГОСТЕЙ", Анастасиуса Артемьева. Глаза мальчика были полны не печали или горя, а скорби, бесконечной, нескончаемой, вселенской, глубокой и неподдельной, так поразительно не сочетавшейся с его возрастом - примерно десятью годами. Алдара тут же подбежала к мальчику, опустилась перед ним на колени, отдала аттестат Восторгу и прикоснулась к маленькой ручонке ребенка.
Что случилось? Как ты здесь оказался?
Я твое новое отражение, странным, взрослым тоном и прерывистым детским голосом сказал мальчик.
Алдара со слезами на глазах прижала отражение к себе, погладила по спутанным белокурым волосам.
Бедненький... почему же ты такой?
Она знала, что никто не даст ответа, почему в этих чистых голубых глазах поселилась скорбь, почему ребенок, пусть и отражение, не радуется, почему все так, а не иначе.
Алдара взяла Скорбь за руку и медленно пошла из здания школы. Внезапно она остановилась.
Бесшабашность стремительно бежал вперед, преследуемый сторожевой собакой. Алдара даже удивилась, что собака не кинулась на нее, как аллигатор. Странно... Думать, правда, времени не было, и Алдара побежала вслед за Бесшабашностью, ориентируясь на его истошные вопли. Скорбь едва успевал за ней, и, в конце концов, отстал.
Наконец, она догнала его. Бесшабашность балансировал на карнизе дома, пытаясь вцепиться в табличку "Улица-за-лабиринтом". Собака стояла внизу, внимательно за ним следя. Восторг подбежала к псу и ласково потрепала за ухом, а он лизнул ее руку. Бесшабашность едва не свалился и жалобно посмотрел на Алдару.
Алдара приблизилась к псу. Он никак не отреагировал, продолжая одновременно с достоинством принимать поглаживания Восторг и смотреть за Бесшабашностью. Алдара протянула руку к псу, но он, не поворачивая головы, тихо предостерегающе зарычал.
У меня нет блох, не бойся, ворчливо сказала Алдара и снова протянула руку.
На этот раз пес дался, и Алдара нащупала ошейник. Отстранив Восторг, она вслух прочитала надпись на ошейнике и остолбенела.
Тор, вл. Анастасиус...
В переулке наконец появился Скорбь, и Тор внезапно бросился к нему и едва не повалил.
И тут Алдару осенило. Наверно, Тор был похищен, а потом вырвался или что-то в этом роде. Почуяв отражение Анастасиуса (в том, что Скорбь ранее принадлежал Анастасиусу, Алдара не сомневалась: слишком явное сходство), Тор зашел в школу, где попал под шаловливую руку Бесшабашности. Отражение, так обращавшееся с посредником, явно в данный момент попадало под разряд плохих, и потому Тор проигнорировал Алдару и бросился за Бесшабашностью.
Скорбь полными слез глазами непонимающе смотрел на волка. Алдара погладила их обоих по голове и попыталась вспомнить адрес, указанный в объявлении.
Тебе не это надо? Бесшабашность спрыгнул и извлек откуда-то из недр рукава бумажку. Алдара развернула ее это оказалось объявление. Вполне возможно, то, которое красовалось на библиотеке.
Что же ты наделал! Его же клеили, чтоб оно висело!..она замолчала: сложилось-то все как нельзя лучше!

Через некоторое время Алдара стучала в дверь, предварительно объяснив Бесшабашности, чтобы он вел себя поспокойней. Еще не хватало, чтобы он и тут накуролесил. Тор лизал руку ничего так и не понимающего Скорби. Восторг не сводила глаз с Тора, и что-то тихо ему шептала. Алдара постучала еще раз, и тут услышала шаги.

***

Анастасиус как раз отмывал стену в комнате своих отражений от угольной надписи "Я ВИРНУЛСЯ!", как внизу постучали в дверь. Вспоминая про себя, кого нет дома, он пошёл открывать. И так и застыл на пороге.
На крыльце стояла невысокая зелёноглазая девушка, лет восемнадцати на вид. Её за руку держал белобрысый мальчишка, низко опустивший голову. Что-то кольнуло, когда он её поднял. "Скорбь!" прошептал Анастасиус. Он хотел сесть перед ним, но нога напомнила о себе резким вскриком боли. Мальчик невольно дёрнул плечами и отошёл за девушку. Она, немного смутившись, сказала: "Здравствуйте!". И покраснела - видимо, совсем не то хотелось ей сказать. Вдруг кто-то повалил Анастасиуса на землю и стал лизать его лицо.
Анастасиус сразу и не понял, что перед ним, а вернее на нём, стоял Тор.
Юноша радостно вскрикнул и обнял пса. "Как мило! И хорошо!" прощебетало где-то справа. Анастасиус поднял глаза - над ним стояла темноволосая девушка, а за ней улыбался рыжий парень.
"Ой, у нас гости!" на пороге показался Щедрость. Даже не поздоровавшись ни с кем, он первым делом кинулся помогать Анастасиусу встать с пола. Анастасиус ошалело смотрел на Тора и Скорбь. Если первый преданно лизал ему ладонь, то второй безучастно смотрел в пол и не выпускал своей руки из руки девушки.
"Извините. Вы...проходите. Все. Я ничего не понимаю. Вы же объясните, да? Всё так неожиданно...Вы мне кого-то напоминаете", пробормотал Анастасиус, крепко пожимая ей руку и внимательно всматриваясь в лицо. "Меня зовут Алдара. Я у вас в магазине была", и Алдара опять покраснела. И уже успела пожалеть о том, что напомнила о магазине. "А", улыбнулся Анастасиус и, ласково погладив Тора, посмотрел на молчащее отражение, а Скорбь...У тебя отразился, да?".
"Да", - не удивилась глупому вопросу Алдара. Отражение низко опустило голову.

Вскоре все расселись в гостиной. Пришёл Хулиганство с Мартой. Она очень обрадовалась при виде Тора и Скорби. Хулиганство только фыркнул его намного больше заинтересовал Бесшабашность. Они вскоре, перешёптываясь, удалились. До Анастасиуса лишь долетела фраза рыжего отражения: "Углём написал? Лучше чернилами надоест стирать".
Анастасиус уговорил Алдару остаться на ужин. Сначала разговор не клеился, как часто бывает у двух хороших людей, которым есть что рассказать друг другу. Но потом Алдара оживилась, перестала краснеть и оставила о себе самое лучшее впечатление, какое только может оставить молодая, умная не по годам и просто симпатичная девушка у юноши двадцати пяти лет; тем более, когда она приводит ему пропавшего посредника и когда у неё отражаются те же отражения.
Когда Анастасиус немного отошёл от появления Тора и Скорби, разговор перешёл на другие темы, в частности, о днях, проведённых в Эйзоптросе. Алдару поздравили с получением аттестата, и Анастасиус не мог не заметить, что всегда поможет ей, если она обратится к нему. Было приятно это слышать, особенно если учесть, что он сам жил у друзей и был без работы.
После ужина, уже прощаясь, Анастасиус протянул Алдаре конверт, попросив открыть его в гостинице.
В коридоре она усмехнулась, указав Анастасиусу на зеркало в нём отражался высокий блондин и едва достававшая до его локтя хорошенькая девушка. И одинаково светились их юные, полные надежд и сил, глаза.

***
Уже в номере Алдара открыла конверт в нём лежали деньги. Как посчитала
удивлённая девушка - тысяча эйзонов.

Пишет Лери. 09.10.05

Лери с Оригинальностью подошли к мосту, но, к сожалению, ничего особенного не увидели.Толпа людей просто наблюдала за какими-то соревнованиями на лодках. День уже был в самом разгаре, так что не особенно хотелось просто стоять на месте.Кто-то слегка толкнул девушку в спину.Это заставило её оглянуться.
Молодая девушка лет 20 приветливо улыбнулась."Это Изобрететельность"-подумала Лери. Как раз то что нужно. С отражениями Лери пока везло. Взяв за руку Оригинальность, Лери направилась по мосту и перешла на другую сторону. Странно, но эта сторона заметно отличалась от другой. Район был каким-то старым, с узенькими улицами и ветхими трехэтажными домами. И что заставило её прийти сюда? Лери медленно проходила по каменным дорогам и с интересом рассматривала дома и их жителей. Как и положено, везде здесь были зеркала, но они очень сильно отличались от зеркал в центре.Здесь они были какими-то мутными, кое-где поцарапаными. Лери почему-то со страхом заглянуло в одно из мутных зеркал.Из зазеркалья на нее смотрело странное отражение.Такой она себя никогда не видела.Лери со страхом отпрянула от него и быстро зашагала прочь.

Пишет Никта. 17.10.05

В дверь тихо постучали.
- Войдите, - Никта приподнялась на локте, чтобы увидеть, кто так вежливо ведет себя в цэрэушном ведомстве, ибо это было нечто из ряда вон выходящее, обычно агенты, в силу специфики своей работы, и дома двери пинком открывали.
В комнату боком несмело вошла молодая привлекательная женщина, прижимая белоснежный кружевной платок к лицу, на котором застыло выражение отвращения, смешанного с гадливостью.
Никта вздохнула разочарованно:
- Опять отражение… Надоели, - и легла на кушетку, закрывшись с головой пледом.
Новое отражение тем временем огляделось вокруг, выискивая место, где можно присесть, не запачкав при этом белоснежного платья.
Совесть с интересом наблюдала за ней какое-то время, а потом поинтересовалась беспардонно, как всегда:
- Не стыдно так себя в гостях вести? Это невежливо.
- Здесь грязно! – удивилась упреку незнакомка, - почему мне должно быть стыдно за то, что кое-кто манкирует своими обязанностями?
- Может лучше не других обвинять, а взять и самой порядок навести, Брезгливость? – предложила Совесть.
- Здесь паразитов, наверное, видимо-невидимо, - наморщила свой носик та и, смахнув несуществующую пыль с кресла, присела на самый его краешек, - а у меня кожа очень нежная…
Никта откинула край пледа:
- Неужели? – на губах её появилась злобная улыбочка, - насколько нежная? – и почесала за ухом с яростью бродячей собаки.
- Очень нежная, - Брезгливость вздрогнула, когда её хозяйка шумно высморкалась в простыню, - может Вы… - она едва сдержала приступ тошноты, увидев, что Никта продолжает пальцем исследовать глубины собственного носа с философским выражением на лице. - Я… Мне…Надо выйти, - она вскочила на ноги и бросилась к двери.
- Нельзя так, дорогая, - Совесть с маниакальной настойчивостью разглаживала складки на юбке, - хамство - не лучший способ обращения с окружающими. Поверь мне, я эту особу знаю. В зазеркалье её никто не уважает. Она - глупая и агрессивная дама…
- Знаешь… «дорогая», - недобро передразнила её Никта, - я очень советую тебя заткнуться. Если хочешь, конечно, чтобы твои очаровательные зубки остались на месте.
Совесть поджала губы, укоризненно посмотрев на Никту, ожидая, что это произведет на неё должное впечатление, и она захочет извиниться за грубость. Но та и бровью не повела.

В комнату вошли двое, Кассиус и начальник ЦРУ. Оба выглядели весьма озадаченными.
Первым заговорил Кассиус:
- Никта, нас сейчас чуть с ног не сбила Брезгливость…Твоя новенькая?
Девушка кивнула.
- Опять отражения доводишь? Не надоело ещё? – неодобрительно хмыкнул начальник, присаживаясь рядом с кушеткой на стул.
- Нет, - пожала плечами Никта, - и не надоест, покуда Лорд Хаос будет продолжать издеваться надо мной, посылая бесполезные в сыскном деле отражения.
- На тебя все равно не угодишь, - Кассиус сел в кресло у камина, - Радость отразилась - не нравится, Злоба – не устраивает, Осторожность – затерроризировала и её до истерики…
- Хватит, - оборвал его начальник, - потом позубоскалите. Сейчас дело. Что произошло, Никта?
- Ксанф потерял отражение… Ордэры…
- Сколько?
- Трое… Матёрые… С севера…
- Лорд сам эту проблему решит, - начальник, побледневший при слове «ордэры», вздохнул теперь с облегчением.
- Решил бы уже, если бы хотел. Правда? – поспешила огорчить его Никта, - боюсь, Лорд решил устроить себе небольшой, но весьма кровавый спектакль… Лабиринт наскучил… Давно казни были?
- Достаточно давно, - подтвердил Кассиус, - но, может, ты все-таки ошибаешься насчет Лорда?
- Я здесь уже несколько часов, объявила об угрозе его дорогим отражениям перед зеркалами. И ноль эффекта. Прислал отражение только. Как это ещё воспринимать? Эй! – она постучала по собственному отражению в зеркальце, которое лежало на этажерке рядом с кушеткой - есть кто дома?
- Остановись, Никта, - предупредил её мрачно Кассиус, - нельзя с Хозяином так. Доиграешься когда-нибудь до Лабиринта.
Никта в ответ показала ему язык. Кассиус погрозил её кулаком.
- Надо попросить его аудиенции, - предложил начальник, делая вид, что не замечает неподобающего поведения сотрудников.
В комнате повисла черная тягучая пауза.
Никта, помрачнев в одно мгновение, покачала головой отрицательно:
- Шутки-шутками, но Кассиус прав…
- Да, наверное, - согласился нехотя начальник, - раз сам не вызвал, просить бессмысленно. И даже опасно.
- Ксанфа нашли?
- Наши возьмут его часа через три.
- Поторопитесь, - нагло перешагнула несколько ступеней иерархической лестницы Никта, - ещё не хватало эпидемии в Эйзоптросе.
- Не понял? – начальник даже не обратил внимания на грубое нарушение субординации.
- Они заразу какую-то на его отражение напустили, - объяснила, нехотя, Никта, покосившись на Совесть украдкой, - Миролюбие… - Никта замолчала, не в силах продолжать, - моих всех эти гады просто уничтожили, слава Хаосу. Да и то только потому, что собирались меня в рабство продать. Поэтому и про планы с отражением Ксанфа мне рассказали. Думали, что сгину на севере. Миролюбие погибла, но связь-то между ней и хозяином оставалась все равно. Поэтому Ксанф тоже заражен. Больше того, как объяснил мне один из этих уродов, он погибнет, когда исчезнет его свита.
- И что теперь? – Кассиус помрачнел.
- Доктора и его отражения надо изолировать, - твердо сказала Никта, - пока не началась эпидемия.
- Кассиус! – начальник указал на дверь. Помощник кивнул и быстро вышел из комнаты.
- Ты уверена, что сама не заражена? – начальник неосознанно отодвинулся от неё.
- Моя Совесть – лучшее этому доказательство, - Никта закуталась в плед поплотнее, - и Брезгливость – тоже.
- И все-таки, - начальник встал, - оставайся пока здесь, ладно?
Никта кивнула нехотя.
- Вот и умница, - начальник протянул руку, чтобы похлопать девушку по плечу, но тут же отдернул её и, откашлявшись смущенно, улыбнулся, - ну, выздоравливай… Увидимся скоро.
Когда дверь за ним захлопнулась, Никта вцепилась яростно в Багряную ленту и вырвала её из косы вместе с внушительным клоком волос.

Пишет Илона. 19.10.05

Утром из дома дядюшки Аквуса вышла необычайная троица. Впереди шла Илона. Следом за ней девушка в яркой одежде, надутым выражением лица и волосами, собранными в длинный конский хвост у самой шеи. За ними, на расстоянии
нескольких метров еле передвигала ноги плачущая в платок девушка.
Наконец Илона не выдержала:
- Ну, быстрее, пожалуйста! Мы ведь может опоздать! Тогда мы не сможем принять участие! - тут она поняла, что допустила ошибку, потому что лицо Занудства сразу приняло задумчивое выражение, - вернее, нет, мы обязательно примем участие, но если пропустим репетицию - можем плохо выступить!
Уныние и Зан пожали плечами и продолжили плестись в том же темпе. Илона, решив не терять время на ругань, пошла дальше.
Через пять минут гробового молчания за ее спиной послышался истошный крик Уники и возмущенный возглас Зана. Обернувшись, Илона обнаружила, что оба они гневно смотрят на дерево.
Из-за дерева на нее смотрела груда мышц с налитыми кровью, близко посаженными глазками. Его лицо светилось злобной радостью, от того, что он только что попал в проходивших мимо отражений.
У Илоны упало сердце: "Неужели это еще одно отражение?".
Детина внушительного роста со сжатыми кулаками направился к Илоне размашистым шагом:
-Злоба! - подтвердил он ее худшие опасения.
"Что же мне с ним делать?" - думала Илона.
Тут бугай резким движением выдернул из-за спины огромную, как волосатый окорок руку, и к дикому ужасу Илоны бросил ей в руки живую, пищащую белую крысу, которая своими острыми коготками проехалась по всему ее платью и уцепилась на самом подоле. Несмотря на всю свою любовь к животным, Илона не очень тепло относилась к мышам, крысам, жукам и тому подобным живым существам. Она едва подавила крик, но с ее губ слетело что-то неразборчивое "пх тя убр те...". Лицо стало белым, как шерсть у крысы. Насколько же она была удивлена, когда Занудство с нежным "сю-сю-сю-сю" подбежал к крысенышу и пропел:
- Ах, какая прелесть!Ах, какие у тебя красные глазки! Ах, какой у тебя длинный хвостик! Как же мне тебя назвать? - Занудство ласково чмокнул дрожащее животное в нос. "Фу! Какая гадость!" сказала Уника, - я буду звать тебя... Хотя надо сначала разобраться ты кто - он, или она... Ну вот! Я буду звать тебя Матильдочкой! Я повяжу тебе розовый бантик! Илона, мы ведь купим розовый бантик? - Илона судорожно кивнула.
Злоба заскрежетал зубами:
- Жаль, что я не раздавил эту тварь!
Процессия медленно двинулась дальше. Занудство и Уника держались на безопасном расстоянии от нового спутника.
Переходя улицу, Илона обратила внимание на шум на противоположной стороне дороги. Там собралась толпа зевак. "Что это такое? - подумала Илона, - не бродячий ли цирк приехал в город?"
Подойдя поближе и присмотревшись, она действительно увидела мужчину в костюме циркового артиста, стоящего на тумбе и что-то говорящего окружавшей его толпе. Илона прислушалась:
-... нас окружают не простые Зеркала! Лорд Хаос благодаря им может проникать в наши души, в самые тайные ее уголки... Даже когда тебе кажется, что поступаешь по своей воле, на самом деле, Лорд Хаос управляет твоими поступками, направляет течение судьбы в то или иное русло!... - тут послышались голоса и бряцанье оружия. Мужчина ловко спрыгнул с тумбы и затерялся в толпе, которая стала быстро редеть.
Когда отряд стражников показался из проулка, на площади остались несколько зевак, да одна Илона. Илона хотела тоже незаметно скрыться в спасительном лабиринте улиц, но не успела, потому что Злоба уже кричал истошным голосом на всю площадь:
- Тут она, тут!!! Держите! Держите! - и на шее Илоны сомкнулся железный капкан лапищи нового отражения.
Илона захрипела, как придушенный цыпленок. Еще мгновение и перед ее глазами поплыли цветными пятнами круги. Медленно приходя в себя, она услышала, словно сквозь вату, голос стражника:
- Ну и что ты с ней сделал? Я к тебе обращаюсь! Эй, ты! Горилла!!!
Илона открыла глаза. Перед ней с расширенными от ужаса глазами дрожал крупной дрожью тощенький человек, а перед его носом медленно сжимал и разжимал кулаки Злоба.
Через минуту, когда Илона и ее отражения шли через площадь, им не встретилось ни одного стражника.
"Хоть чем-то он может быть полезен, - бормотала про себя Илона, ощупывая горло, - чуть не умерла от руки собственного отражения..."
После таких горячих объятий выступать Илона, даже ради Джефа, не могла. Ее ноги медленно передвигались. Единственная мысль была: "Мамочка!! Где ты?".
Она почти с нежностью взглянула на Зана и Унику: "Какие они все-таки славные! Не то, что это! Просто исчадие Хаоса!!!". А Злоба как ни в чем не бывало топал рядом с Илоной.

***
Когда вечером все собрались после ужина в гостиной, Илона сидела и смотрела на огонь в камине. Тихо потрескивали дрова. Тикали часы. В комнате был полумрак. Языки пламени слабо освещали лица присутствующих. Длинные тени от фигур уползали к углам и смешивались со сгущавшимся там сумраком.
Что-то беспокоило Илону и, чтобы хоть как-то отвлечься, она решила спросить тетю Флору, вязавшую зимние носки с помпончиками Илоне и ее отражениям.
- Тетя Флора, расскажите о Лорде Хаосе? Кто он такой? Я с самого детства слышала о нем, но мало что знаю.
При этой фразе Джеф вынырнул из-за своей книги, а Дядюшка Аквус отложил на тумбочку свежий номер "Столичных новостей". Тетя Флора от неожиданности даже выронила вязание.
Дядя, буркнув что-то нечленораздельное, похожее на "Я пошел спать...", задул
свечу и прошаркал тапочками в направлении своей комнаты. Джеф сделал вид, что снова взялся за чтение, но чувствовалось, что одно его ухо по-прежнему торчит из-за учебника.
- Не дело это, душенька, на ночь о Хозяине Мира вспоминать. Не дай мрак, приснится... - тетя Флора отвернулась и посмотрела на мерцающие угли в камине, давая понять, что разговор окончен.
Илона поднялась с кресла, она бросила взгляд на сложенный дядей выпуск "Столичных новостей". На первой странице шел крупный заголовок: "В ЭЙЗОПТРОСЕ ПОТУШЕН ПОЖАР!"
Илона рассеянно взглянула на газету. Надо же! Даже в Эйзоптросе бывают пожары! Затем она бросила взгляд на зеркало и увидела в нем свое отражение...

Пишет Сильвия. 19.10.05

Сильвия с Меган повернули на другую аллею и вышли к детской площадке. Несколько минут они шли молча, как бы задумавшись после своего разговора. Лесть следовала неотступно за ними, время от времени делая те или иные лестные замечания подругам. Они подошли к песочнице, где играло много детей.
К своему удивлению, Сильвия увидела среди них Правдивость, Откровенность и
Благородство. Отражения были окружены небольшой группой детей и играли вместе с ними, делая из песка разные причудливые фигуры. Правдивость и Откровенность вовсю использовали свой титульный талант, постоянно разоблачая ребят, которые прятали чужие игрушки. Благородство веселился с маленькими сёстрами-близняшками, показывая им, насколько важно быть честным и добрым человеком. Сильвия с Меган решили подождать отражения неподалёку, сев на скамеечку, утопавшую в зелени какого-то неизвестного растения. Сильвия предложила Лести присоединиться к отражениям, но та почему-то отказалась. На улице было жарко, разговор между двумя подругами и отражением не клеился и постепенно они начали дремать. Внезапно со стороны песочницы послышался крик детей, явно чего-то испугавшихся. Сильвия сразу побежала к месту происшествия. Оказалось, что дети были напуганы тем, что Благородство стал постепенно отдаляться от них, одновременно становясь бледным и прозрачным.
Сильвия, конечно же, поняла, в чём тут дело. Настало время исчезать Благородству. Он действительно через некоторое время исчез, как будто растворился в воздухе. На детей это произвело большое впечатление, они постоянно кричали: <А где дядя Благо? Куда он исчез? Мы хотим ещё с ним поиграть!> Правдивость бегала от одного ребёнка к другому, пытаясь объяснить
им, куда исчез дядя Благо. Но дети ничего не понимали.
Вокруг песочницы собралось много народу. Казалось бы, обычное дело - исчезло отражение, но множество зевак пыталось узнать подробности. Незаметно для всех к этой толпе подошёл пожилой человек с зонтиком подмышкой. Он пробрался сквозь толпу к испуганным детям, сел напротив, казалось, больше всех расстроенной
девочки, и ласково начал говорить ей:
- Ты не бойся, он не навсегда исчез. Возможно, что когда-нибудь он будет и у
тебя.
Девочка почему-то быстро успокоилась, тогда пожилой человек торжественно встал и
направился прямо в сторону Сильвии и Меган. Приблизившись к Сильвии на расстояние вытянутой руки, он произнёс:
- Так ты Сильвия? - это прозвучало скорее утвердительно, чем как вопрос.
- Ну, подруга, вот и новое отражение, - вмешалась Меган, - Утешение.
Утешение только кивнул в ответ. Сильвия не нашлась, что сказать и поэтому промолчала. В душе она была довольна тем, что её новое отражение сразу после своего появления сделало доброе дело: Утешение успокоил детей и теперь ей, Сильвии, не придётся объяснять сложившуюся ситуацию родителям ребят.
Незаметно позвав все свои отражения, они с Меган решили уйти с места происшествия. Сильвия шла с Меган, а отражения следовали за ними, разделившись небольшими группами. Утешению надоела назойливая речь Лести, и
поэтому он с удовольствием присоединился к Правдивости и Откровенности, оставив Лесть идти в гордом одиночестве. Внезапно Меган остановилась у ближайшего киоска, надеясь купить мороженое. Была большая очередь, и Сильвия с отражениями подошла к стойке с прессой. Не раздумывая, она купила сегодняшний номер газеты и с любопытством начала рассматривать темы дня.
Тем временем к ней уже присоединилась Меган.
- Смотри-ка, - вдруг оживилась Сильвия, - помнишь тот магазин для отражений,
который мы собирались посетить?
- Ну:
- Так вот, на днях там был пожар и весь дом сгорел дотла.
- Как ужасно! А ведь он совсем недавно открылся. Вот как, оказывается, бывает в жизни!
- Не волнуйтесь, девочки, всё образуется: - неожиданно заговорил Утешение.
Сильвия рассталась с Меган на главной площади и долго уверяла её в том, что сейчас ей некогда, а так она обязательно зашла бы к ней в гости. Но вот
она оказалась около своего дома. Осталось преодолеть совсем небольшое расстояние, чтобы прилечь на диван, полчасика вздремнуть, а потом приняться
за работу. Но стоило ей только открыть дверь, как она услышала громкую и продолжительную перебранку, которая уже могла закончиться дракой.
Мстительность и Цинизм что-то не поделили, и теперь Мстительность всеми силами старалась вылить соус на костюм Цинизма, в то время как тот кричал в её адрес весьма оскорбительные фразы. Утешение и Правдивость тут же бросились к ним, чтобы разобраться в ситуации. Тем временем Сильвия заметила одиноко сидящего в кресле Раздражение, явно чем-то озабоченного:
- Ходят тут разные, - начал он, - ещё и письма какие-то оставляют!
- Какие письма? - настороженно спросила Сильвия.
- А вон, - кивнул он на стол, где лежал конверт, - тебе, кстати.
Сильвия подозрительно посмотрела на конверт. Она не имела представления о том, кто мог ей написать письмо. Но всё же она не без волнения распечатала конверт. Тут же она почувствовала, как что-то внутри неё безнадёжно опустилось. Письмо, а точнее записка, было от её шефа.

Дорогая Сильвия!
Разреши мне пойти на такую дерзость и пригласить тебя сегодня вечером на ужин в кафе <Мрак>. Буду ждать тебя у входа в восемь часов.


P.S.: Зайди сегодня на минуточку в библиотеку и как следует изучи обстановку, чтобы как можно быстрее приступить к работе.
С уважением,
господин Волтрет.
Сильвию это письмо очень разозлило. Мало того, что он теперь с ней на <ты>, так ему ещё вздумалось пригласить её на ужин! Да, похоже, что ей не отвертеться и придётся идти. Ах, он ещё и про библиотеку упомянул. Неужели он тоже там будет? Нет, вряд ли. Но библиотеку действительно надо посмотреть.
Правда, сначала Сильвия решила всё-таки пообедать. Она, да и все отражения, уже изрядно проголодались. Закончив трапезу, она поручила Мстительности и Цинизму вымыть посуду в качестве наказания за то, что они устроили перед её приходом. Цинизм проворчал что-то нечленораздельное, а Мстительность пригрозила Сильвии, что ей это просто так с рук не сойдёт.
Сильвия никак не отреагировала на подобные замечания, ибо она прекрасно знал
а нравы своих отражений. Одевшись, она посмотрела в зеркало, поправила причёску и вышла на улицу. полуденная жара спала, и теперь погода располагала для небольшой прогулки. Но Сильвия спешила, и поэтому она быстро
оказалась перед зданием библиотеки.
Зайдя внутрь, Сильвия сразу была поражена огромным пространством и очень высокими потолками. Какой большой простор открывался перед её фантазией!
Сильвия так залюбовалась на внутреннее убранство, что не заметила, как к ней
подошла женщина. Судя по всему, она её уже давно дожидалась.
- Здравствуйте. Вы Сильвия?
- Да.
- Тогда пройдёмте вниз. Там находится та зала, которую вам предоставил господин Волтрет в полное распоряжение.
Они спустились по винтовой лестнице вниз. Зал был немного меньше того, что
был наверху, но в голове Сильвии уже промелькнуло несколько идей по поводу того, как его оформить. Внутри помещения ещё чувствовалась сырость подземелья. Почему-то Сильвия вспомнила легенду, которую ей сегодня рассказала Меган. Ей стало не по себе, но она продолжала слушать женщину, которая рассказывала ей особенности залы. Внезапно, как показалось Сильвии, где-то раздался шум. Она оглянулась, но никого, кроме них, в помещении не было. Женщина выглядела абсолютно спокойной. Это как-то взбодрило Сильвию, и она успокоилась. Но через некоторое время шорох повторился, и это снова заставило Сильвию вздрогнуть. <Нет, здесь не может быть никакой магии, никаких привидений и не обретших покой душ, - убеждала себя Сильвия, - мне просто всё это кажется>. Но внезапно какая-то тень загородила свет, стало холодно, и Сильвия почувствовала, что теряет сознание:

Пишет Хаос Мира Зеркал. 30.10.05

Анастасиус
МЕЛАНХОЛИЯ

Алдара
ОСТЕРВЕНЕНИЕ

Пишет Ксанф.01.11.05
в соавторстве с Эретри

Ксанф совместно с Эретри.

"Ну сколько это может продолжаться?!" - Ксанф сидел за столиком кафе, сжав в руках стакан с водой. Немыслимо болела голова, люди вокруг, как нарочно, задевали его локтями или громко разговаривали под ухом, все вокруг было в тумане. "Вот тебе и врач, сам себе помочь не можешь, куда тогда лезешь другим помогать? " Казалось, что черепная коробка вот-вот разлетится на части, а зеленоглазая журналистка все говорила и говорила: что-то спрашивала, критиковала, смеялась. Отражения, похоже, были в восторге от проявленного к ним интереса и, перебивая друг друга, рассказывали каждый свою историю жизни, Энергичность и Неуравновешенность при этом старательно размахивали рукам, то и дело вскакивали и принимались бегать вокруг. Ксанф молил хотя бы о минуте
тишины, и тут все смолкло, он даже не понял, что случилось.
-Значит, вы сидели в тюрьме? И за что же? - журналистка с интересом смотрела на юношу.
-Разве это так важно? За дело. Простите, у меня болит голова, я полностью доверяю своим отражениям, они вам все расскажут, - Ксанф медленно поднялся из-за стола и направился к выходу.
На улице ему стало лучше. Дул прохладный ветерок, первые крупные капли дождя падали на землю. За спиной раздался тонкий детский голосок:
-Познакомься, это твое новое отражение, - Храбрость держала за руку молодую девушку, - видишь, я не испугалась, я сама подошла к ней! Я же Храбрость! - она гордо выпрямилась и вытянула шею, в глазах полыхал огонек.
"Да, видимо, все еще хуже, чем мне сначала казалось... Столько времени в Эйзоптросе, а до сих пор не узнаю отражения" - Ксанф нахмурился, девушка видимо поняла его замешательство и, лучезарно улыбнувшись, представилась:
-Радость.
-Ну да, конечно, я так и подумал...
-Ага! Он так и подумал! А вот я не растерялась, я сразу поняла что к чему, - и рыжий комок принялся носиться вокруг с дикими повизгиваниями и улюлюканьем. Для Ксанфа это было битье железной ложкой по чугунку.
Прожие даже не оборачивались, несмотря на толпу вокруг и ощутимую тесноту, поведение Храбрости их ничуть не смущало. Юноша внезапно поморщился.
- Что, неужели так сильно болит? - Радость округлила глаза.
- Врагу не пожелаешь...
- Послушай, нельзя так смотреть на мир, болит голова - и только. Радуйся, что у тебя всего на всего болит голова!
Ксанф улыбнулся:
-Тебя послушать, так я - счастливый человек!
-Ну конечно! - девушка звонко рассмеялась, - Мало ли что может случиться, а у тебя только голова болит!
- В принципе ты права, бывало и хуже! - Юноше стало заметно легче, видимо на этот раз ему повезло с отражением. Сколько еще сюрпризов его ждет? Сначала Храбрость, теперь вот... Храбрость? Храбрость??!!
- Где Храбрость?
Её рыжая шевелюра обычно видна издалека, теперь же нигде не было и намека на нее, наконец, Ксанф заметил в нескольких шагах от себя знакомый костерок. Девчонка стояла, засунув палец в рот, грязные пакли торчали в разные стороны, глаза увеличились вдвое - она пристально смотрела в одну точку. Он перевел взгляд на объект ее внимания - русую девушку лет шестнадцати со странными глазами, в которых читалось не менее странное подобие восторга.

***
Огонь остановился. Остановился свет. На три стороны вспыхнул линейный воздух и растворился наконец, снова невидимый, вьюн. На Эретри смотрела Храбрость.
Рука разжалась, Упрямство выскользнул и отбежал в сторону. Он уже собирался зареветь, но замер на полувсхлипе. Изумлённо уставился на неподвижный костёр. Глаза - плошки.
-Вернули... - ноги сами собой вели к Храбрости Эр. Воздух вился и оплетал. Мешался. Люди сторонились, редели.
-А ты кто? - Храбрость отстранилась от неё, глаза сужены, ручонки - на груди, крест-накрест. - Кто ты такая? Ты вообще зачем тут? А ну?
-Храбрость, - стрекучая горь рвалась к глазам, тщетно. Она старалась и не могла пробиться сквозь бесслезное лицо. Эретри сделала ещё один шаг.
-Я Эр... Эретри. Помнишь Морок, Отврат, Безнадега...тюрьма,-что? Тюрьма?.. Почему, кроме этого нечего?.. Но только это и осталось, ничего стоящего в памяти нет. Нет.
-Морок?.. - огненная копна дрогнула, зрачки лаково блеснули. Храбрость опустила голову. Плечи дрогнули. - Кто это...где...тюрьма?.. Я не знаю никого...я отражение...отражение... ЭРЕТРИ!!! - резко вскинулась лохматая чёлка. Ненависть, странная, равнодушная ненависть, безразличная к самой себе злость ползла по янтарю, ослепляя, выветривая.
Эретри пошатнулась, будто ударившись о стекло.
Вспомнился этот взгляд. И не вдруг. Морок смотрел так. В день, когда отразился и принял Эретри за зеркало. Наблюдение себя. Теперь Храбрость.
- Что происходит? - молодой человек оставил собеседника и развернулся, обнаружил их, говорящих. - Храбрость, ты чего?
-Отстань! - закричала она ему, сжав кулаки, - И вы отстаньте! Все! Я отражение! Зачем вам нужно? Я не он, я не решаю!
-Храбрость, Храбрость, пожалуйста... - зубы впивались в вязкий воздух во эретрином рту. Не было просьбы, не просилось.
-Не приближайся...ты! - выцедила Храбрость через зубы.
Колючие искры носились в глазах. Вдруг она отвернулась и побежала. Люди и тени разомкнулись и вновь сошлись.
-Эй, куда ты? Стой! - незнакомец бросился было за ней, но споткнулся о чью-то ногу, растянулся на плиточном узоре.
- Мрак! Да за что мне всё это!
Что до Эретри, то ей удалось сдержаться. Осталась на своём месте. Да, иногда это полезно - без части эмоций. Только туман. Она тряхнула головой, отогнала ватный шум. Она подошла к упавшему, кое-как помогла подняться. Настолько кое-как, что он едва не упал снова.
- Эретри, - стараясь смягчить голос, сказала Эр. Получилось скрипло, как двери настежь.
- Очень приятно, Ксанф, - сухо и насколько возможно вежливо представился тот. Явно хотел окончить разговор на этом, но хорошие манеры... Он слабо пожал протянутую ладонь. - Н-да, быстро бегает, инфузория! С чего бы это ей так белениться, а?
-Послушайте! Это ваше отражение? Храбрость, рыжая, которая здесь была, убежала? - Эретри искала в себе тревогу. Но фразы вылетали плоской чеканкой, без налёта волнения. - Мне нужно поговорить с вами, нам нужно найти её. Знаете, мне...
-Позвольте узнать, а зачем, собственно, вы гоняетесь за моим отражением? - раздраженно оборвал её Ксанф. Эта особа определенно издевается. С чего бы тогда ей так лицо деревянить, как нарочно?
-Понимаете... Видите ли... А! - оглянувшись, девушка увидела, что густая толпа вдали расходится надвое. Вдалеке клиньями замелькала городская охрана. - Уходим!..
Она опять схватила Упрямство, который так и стоял с открытым ртом, не шевелясь.
-Что-что? - Ксанф перестал сбивать пыль с рубашки.
-Зеркало разбилось из-за вот этого! - прошипела Эр, дёрнув пацанёнка за руку так, что тот наконец разревелся. - Не знаю, как здешние законы по части этого, но лучше убраться! Я вам всё расскажу, расскажу и что было до этого, только идём отсюда!..
Быстрее!..
Ксанф вздохнул. Становилось всё веселее...

***

Переулок, переулок, арка, перекресток, опять арка, ледяной воздух обжигал легкие, дышать было нечем. "Да, отвык, ты, брат, от быстрого бега. Смотри, вон, у девчонки только щеки порозовели и все, а ты уже дышишь, как гиппопотам-марафонец." Ксанф немного пригнулся - дышать стало легче. Маленький дворик, в который они попали, больше смахивал на мусорную свалку: всюду были разбросаны пустые стеклянные бутылки, бумага, сухие листья и опилки. Со всех сторон на непрошенных гостей смотрели кривые, угольно-черные окна с выбитыми кое-где стеклами и небрежно закрашенными рамами. В темных зеркалах на стенах отражались
случайные прохожие. Ксанфу стало не по себе, но его спутницу окружающая обстановка, похоже, не особо волновала.
- Дела так дела. Интересно, что же дальше? Может все обойдется? - в глазах Эретри горел вопрос, Ксанф отметил про себя, что они все-таки живые, раз в них еще можно что-то прочитать. Внезапно взгляд снова окаменел.
- Где найти теперь мое, - она замялась, - ваше отражение? Что с ней будет? Или мне все равно...
"Странная она какая-то,- уже во второй раз заметил Ксанф, - необычная... неправильная что ли..."
- А нам обязательно оставаться именно здесь? - внезапно подала голос Радость, она как-то съежилась, сильно уменьшилась в размерах и затравленно смотрела на сидевшую невдалеке большую лохматую собаку.
Псина, тем временем, широко зевнула, сверкнув двумя рядами белых зубов, и неторопливо поднялась на все четыре лапы. Ксанфу ее взгляд показался не очень дружелюбным, он аккуратно подтолкнул девушек поближе к зеркальной стене дома.
-Не трогай ее, и она не тронет тебя. Не бойся, - как можно более уверенно произнес юноша, но отражение это мало успокоило.
Эретри ушла в себя и не замечала ничего вокруг.
-Эй, - Ксанф легко тряхнул ее, - с тобой все в порядке? Хорошо себя чувствуешь?
Отсутствующий взгляд ничего не ответил.
Надо было срочно что-то делать с девчонкой, еще его сильно заботили его отражения, он молился, чтобы им хватило ума не влезть в эту историю.


Крики, аханья и тяжелые вздохи толпы привлекали все больше и больше народу, через пару минут из окон повылазили любопытные. Большая часть присутствующих вообще ничего не понимала, но упорно не расходилась.
Городская охрана, свидетели и огороженное белой линией разбитое зеркало. В общем шуме служивым тяжело было чего-то добиться, но, уповая на большой опыт начальника, они, тем не менее, продолжали опрос. В первом ряду, почти наступая на разделительную линию, стояли несколько отражений:
-Да я просто уверен, что это он. Кому еще придет в голову разбить зеркало?
-Может это случайность, - негромко заметила женщина в ярко-красном спортивном костюме.
-Случайность... И кто в это поверит, особенно если учесть, что в тюрьме он уже побывал. - Агрессия недовольно сдвинул брови, - Смотри!
В паре метров от них уже знакомая журналистка, отчаянно размахивая руками, торопливо рассказывала что-то начальнику патруля, а тот довольно кивал в ответ, неспешно почесывая подбородок.
***
В тот день. У стен Эйзоптроса. Стены собирали солнечный свет и разбирали его на частицы, на гречневые крупья, складывали по-другому.
Прочь выпускали уже свет другой, стенной, свойский.
Да, и он не ждал, когда ты его заметишь - сам находил и вгрызался в каждую твою секунду, в мигание, в миг...
Он был настоящим Эйзоптросом.
-А, ну конечно, - недоверчиво пробормотала Эретри, - Стены тогда что? Пояс?
-Пояс? - Ксанф не сводил глаз с собаки. В её трепаной шкуре, казалось, запутались все самые злые приметы, какие только связаны с животными. «Не знал я, что ты так суеверен, дружище Ксанф!»
-Ну и местечко! - громко, чтобы отогнать тревогу, произнёс он, растирая неожиданно затекшие руки. - Забежали, называется!
Пойдёмте-ка лучше отсюда, неровен час - простудимся.
«Это ты, болван, простудишься, а она... глянь, ну и хорошо же одета! И вроде как форма... и не форма...Мрак знает что! Никогда не видел такой одёжки»
-Подождите. - Эретри не шевельнулась. - Скажите. Как тут у вас поступают... ну если отражение кого толкнуло, и из-за этого разбилось зеркало... С хозяином как?
-Не знаю. - выдавил Ксанф, стараясь не обращать внимания на слова «разбилось» и «зеркало». - Зависит от решения Лорда. Я знаю много случаев, когда хозяева отражений выходили сухими из воды. Да и вообще...
Девушка и отражения одновременно повернули к нему головы. Ксанф мысленно обругал себя: ну когда он наконец научится договаривать всё до конца!
-Ну, если... Вообще-то... Кхм! - он прочистил горло для правды. - Вообще-то много и случаев...наказания... Тут действительно всё странно, половина на половину... Круговерть.
Будто кто кости кидает - повезёт-не повезёт... Но чтобы зеркало разбивалось из-за отражения... такого я не упомню, хотя таким уж старожилом меня не назовёшь.
- Лорд Хаос решает? - девчонка точно и не думала слушать. Ухватилась за нужную ей соломинку и всё - дальше хоть тебе целый сноп. - Он решает виновен ли владелец отражения, если оно учудило каверзу? Так-так-так... - огладила серебристый рисунок на куртке. - Тогда нам нечего бояться. Звучало почти торжественно. Ксанф нисколько не удивился, если бы сейчас на всю улочку грянули фанфары.
-Да?
-Я вам ещё ничего не рассказала...
Собака шагнула вперёд, лязгнула пастью, шевельнула хвостищем. И это явно не было приветствием.
Упрямство, который всё это время тихо похныкивал возле Радости, вздрогнул и схватился за цветастый подол её платья.
- Вот что, эээ... Эретри, - Ксанф покосился на отражения. - Не знаю, что там и как, но это явно не история для улицы.
Бол...говорить здесь не стоит - мало ли... Не лучше ли пройтись к моей каморе? Не люкс, конечно, но думаю, ваша история той же монеты. Расскажете всё и по порядку... Хотя порядок...Странное слово для этого города...

Пишет Алдара. 05.11.05

Наутро Алдара решила отнести деньги в банк. Деньги всегда должны храниться в банке, желательно при этом, чтобы не в консервной. Откуда она знает эту фразу? Странно, почему ее память столь избирательна… Хотя… какой банк? Не безумные же тысячи у нее в кармане. А всего одна. Да… Не было денег, и, видно, не надо было.
Быстро спустившись по лестнице, Алдара замерла на последней ступеньке. У одной из стен спиной к зеркалу стояла женщина.
Высокая, темноволосая, в облегающем красном платье, подол которого висел лоскутьями. На бедрах лениво лежал пояс, обвитый шнуром. Волосы цвета мокрого серого камня рваными прядями падали на плечи, на лицо, касались шеи; свет резко отражался от них яркими белыми бликами, а воздух, казалось, от них отодвинулся. Одновременно неопрятная и элегантная, женщина выглядела очень красивой, но изрядно драной кошкой. Прищуренные глаза недружелюбно глянули на Алдару.
- Что смотришь? - разлился по холлу странный голос, негромкий и переливающийся раздражением, озлобленностью, недовольством, яростью…
- Тебя что, собаки драли? - в холл ввалился Бесшабашность.
Женщина по-кошачьи цапнула рукой. Длинные темные ногти рассекли воздух.
- Вон, чучело, - резко бросила она, и от этих слов воздух тоже раскатился по сторонам, разлетелся, отразился от стен и вернулся к женщине почти видимыми потоками. - Как бы тебя сейчас не подрали.
«Хорошо еще, что она пока только говорит», - мелькнула у Алдары мысль.
Ее взгляд упал на зеркало за спиной своего нового отражения. В нем отражалась стойка портье, полки на стене над ней. Но спины женщины там не было. «Странно», - подумала Алдара, все еще не сходя со ступеньки.
- Чего странного? Какой бы у тебя сейчас табун был, если бы еще и мы отражались, - фыркнула женщина, словно прочитав алдарины мысли.
Что-то было еще странное в этом отражении, помимо способности знать, о чем думает Алдара. Или они все это умеют?.. Алдара сошла со ступеньки и осознала, что у отражения нет тени. Она оглянулась на Бесшабашность (надо же, она даже не заметила, что вошли Восторг и Скорбь) - у него тень была.
- Мы с ней не поладили, - опять прочитала мысли Алдары Остервенение.
Чудесно. Алдара получила отражение, которое избавилось от своей собственной тени. Мило, ничего не скажешь.
Она приготовилась расплачиваться за очередной день. Только начала отчитывать от тонкой пачки, как Остервенение спросила: «Сколько их всего?». Алдара отмахнулась, погруженная в то, как и немного от мелочи карманы избавить, и пачку потихоньку начать.
Остервенение стремительно бросилась на Алдару, вырвала деньги из ее рук. Несколько купюр порвались, а на руках Алдары остались вспухшие следы от ногтей отражения.
- Ну и зачем все это было? - негромко спросила Алдара. Зачем отражения совершают бессмысленные поступки? Чтобы привести ее к какому-то этапу пути? Или просто так, не думая о причинах и последствиях? (а умеют ли они вообще думать?..)
Отражение фыркнуло и вернуло ей оставшиеся деньги.
Так. В этот раз поступок отражения направил ее в банк.
Дорога до банка пролетела в оттягивании Остервенения от тех прохожих, кто косо на нее глянул, и в попытках уговорить ее замолчать, если кто-то про нее что-то сказал. На Бесшабашность Алдара просто махнула рукой, надеясь на его благоразумие (и тут же поняла, что зря она это сделала, потому что уж чем-чем, а благоразумием у него и не пахло), но было поздно: рядом с ней остались только Восторг, Скорбь и Остервенение.
Вот и банк на Центральной площади. Алдара довольно долго стояла в очереди, и невольно прислушалась к тому, что говорили рядом стоящие женщины.
- …у них в доме было зеркало.
- И что? Ты думаешь, она стала отражением?
- Почему бы и нет? Когда моей бабушки не стало… - она передала что-то клерку, - так вот, мы заранее все зеркала вынесли. И когда кто-то серьезно болеет, тоже так всегда делаем.
- Ну, уж вы вообще отдельный разговор. Сколько вы на гороскопы уже потратили?
Женщины ушли, Алдара продолжила дожидаться своей очереди. Хм… интересно, если это правда, какой при жизни была Остервенение? Явно не подарок…
Алдаре возместили половину порванных денег. А по закону подлости порваны были крупные купюры, поэтому у Алдары осталось около шестисот эйзонов. Даже одной тысячи в кармане у нее уже нет.
Алдара вышла из банка (на этот раз все отражения шли рядом) и решила погулять по городу. Просто так, бесцельно. Она не считала улиц, которые прошла, просто смотрела на здания, на деревья, на людей.
- Барышня, подойдите! - Алдара обернулась. Странного вида старичок, чуть сутулый, в коричневом балахоне стоял рядом с шатким лотком. - Зеркальце не хотите купить?
Алдара покачала головой и попыталась пройти дальше.
- Не, так не пойдет. Кто меня увидел, что-то да купит, - старичок подмигнул. - Хотите зеркало, которое ничего не отражает? - внезапно он перешел на шепот.
- Здорово! - Восторг подошла поближе.
Скорбь крепче сжал руку Алдары, Остервенение сделала вид, что ничего не замечает, а Бесшабашность опять куда-то испарился.
- А вы покажите сначала, - Алдара остановилась.
- Размечталась, - лукаво улыбнулся старичок. - Посмотришь на диковинку и уйдешь. Не, дай монетку. Эйзон. И все, - он положил небольшой сверток на прилавок.
Погубившее кошку любопытство решило взяться теперь за Алдару своими липкими холодными лапками. Благоразумие попыталось сопротивляться… но проиграло в стремительной борьбе.
Алдара положила монетку на прилавок. Старичок всунул сверток ей в руки и помахал рукой. Алдара отошла немного, ища Бесшабашность, и одновременно развернула тряпочку. Разумеется, старичок ее обманул. Зеркальце отражало Алдару, да и вдобавок оказалось мутноватым. Словно из тумана, на нее глядела другая Алдара, а глаза были словно затянуты пеленой. «Да…какое отражение от такого зеркала будет?» - подумала она и разочарованно перевернула его. На гладкой металлической поверхности был выгравирован странный знак, наверное, клеймо мастера. Алдара сунула зеркальце в карман и пошла назад, чтобы найти старичка, но его и след простыл. Даже от лотка никаких следов не осталось. «Весело…» - подумала Алдара. Времени-то прошло всего ничего. В хорошей физической форме старичок оказался. В переулке снова появился Бесшабашность - оставалось надеться, что он не успел наломать дров.
Она достала зеркало и снова перевернула его. Странный символ какой-то… как будто две буквы… «Л» и «Х»!?..
***
Остаток дня Алдара провела в гостинице, там же и пообедав. Заснула она еще вечером – скорее от безделья, чем от усталости. Зеркало лежало на тумбочке у кровати – Алдара бросила его там, повертев немного в руках. Кажется, буквы ей просто померещились, символ - просто переплетение линий, и ничего больше…
***
Алдара проснулась и села, тяжело дыша. Она завернулась в одеяло и закрыла глаза, подумав: «Почему у меня даже сны кошмарные не как у людей?» Это же надо, чтобы такое приснилось - она бежала по серому бесконечному полю, а с неба падали рояли. Спятить можно, окончательно и бесповоротно. С дерева, например, падала бы или с крыши - это еще куда ни шло, но рояли…
Чтобы не заснуть опять - сквозь шторы уже пробивался солнечный свет - Алдара попыталась подумать о чем-то отвлеченном, но мысли ее сами собой вернулись к воспоминаниям о доме. Дом… дом - это тепло до озноба, это когда кто-то рядом, а вокруг никого нет, это то, что всегда в тебе, когда тебя там нет…
С одной стороны, она действительно бросила все и ушла в неизвестность… с другой - ей особо бросать-то было нечего. Она не помнила свою маму - ее не стало, когда Алдаре не было и пяти лет. Ее воспитала тетя - странная одинокая женщина, почти боготворившая младшую сестру, Ровену. Она рассказывала Алдаре о том, какой замечательной, красивой, умной была ее мама. О ее любви, достойной легенд - к смелому, отважному рыцарю, который ушел воевать и обязательно вернется, вернется к своей дочери - Алдаре. Это были красивые истории, заменившие Алдаре сказки… Даже золотое колечко, которое Алдара получила на Новый год, тетя снабдила красивой сказочкой - о подарке отца, который помнит ее и передал его с каким-то человеком. Алдара узнала потом - тетя заказала колечко у местного золотых дел мастера. На деньги, которые копила в течение года.
Потом Алдара узнала то, как было на самом деле. Тетя не хотела рассказывать ей правду, даже умирая, на Алдара все равно узнала ее - еще раньше. Она поняла, почему на нее иногда косо смотрели соседи…
Она родилась вне брака. Ее отцом был оруженосец какого-то рыцаря, проходившего через город. Ему было чуть больше двадцати лет, ее маме тогда - семнадцать. Может быть, она действительно влюбилась без памяти… кто знает? Рыцарь давно ушел (он задержался в этом городке всего-то на неделю), а потом… потом родилась Алдара. Ровену осудили все, кроме сестры, которая, наверное, так восхищалась ей только потому, что чувствовала себя неспособной пойти наперекор общественному мнению и перешептываниям соседей.
А оруженосец так и не узнал, что у него есть дочь. Да и, наверное, это его и не заботило. Скорее всего, он забыл и ту девушку из крохотного городка, которая ради него поставила крест на всей своей дальнейшей жизни. Тетя говорила, что Ровена никогда не жалела об этом. Но Алдара не знала, верить этому или нет, слишком уж много идеализировала тетя. Алдара также не знала и того, надеялась ли Ровена на возвращение того оруженосца.
Алдара знала только то, что имя ее отца было Алекс и что родом он был из Урбаха…
Она надеялась встретить его когда-нибудь, но даже не отдавала себе отчета в этих мыслях.
Алдара очнулась от воспоминаний. Она уже собиралась подниматься, как вдруг ее взгляд упал на зеркало. Оно странно, матово светилось, а над ним равномерным вальсом кружились пылинки. «Нет, это просто кажется… оно так отразило свет…» - подумала она и попыталась не смотреть на него, но взгляд ее остановился на зеркальной поверхности, которая действительно ничего не отражала…


Пишет Хаос Мира Зеркал. 06.11.05

Эретри
СТРАСТЬ

Сильвия
МСТИТЕЛЬНОСТЬ меняется на АПАТИЮ

Лери
ПОДРАЖАНИЕ

Илона
КОВАРСТВО

Пишет Анастасиус. 07.11.05

"Здравствуйте", - в просторный кабинет зашли мистер Кокс и Анастасиус. За столом сидел худой мужчина уже преклонного возраста. На столе стояла табличка "Фин Слимов. Министр здравоохранения города Эйзоптроса".
Бескровные сухие губы министра растянулись в узкую ниточку при виде Кокса.
-Очень приятно, здравствуйте. Фэтис, новое protégé? Твой последний молодой человек завалил свой единственный проект о бесплатном лечении посредников и уволился! Непризнанный гений.
Чиновник оживлённо рассмеялся. Анастасиус взволнованно взглянул на Кокса. Он не понимал, что смешного в бесплатном лечении посредников, и досадовал на малоприятное французское слово. "Второй раз уже", - рассерженно подумал юноша.
Кокс мягко улыбнулся:
-Нет, с протеже закончено. Я знаю про Дрэмга и его проект. А жаль, юноша был смышленый. А этот молодой человек - врач Артемьев. Я посылал тебе записку вчера.
Чиновник кивнул:
-Я прочитал. Но сейчас у меня только одно свободное место, благодаря Дрэмгу. На его должность уже назначен мой работник. А Вам, молодой человек, я могу предложить место сотрудника в отделе ОПИО. Отношения подростков с их отражениями. Вам нужно принести паспорт жителя Мира Зеркал и сведения о предыдущей работе, ну и, естественно, список отражений. Если успеете собрать всё сегодня - можно будет провести собеседование уже завтра. Но это в зависимости от того, что мы у Вас в документах найдём. Как Вам?
-Я уже всё приготовил.
Анастасиус протянул чиновнику чёрную тоненькую папку, которую держал за спиной.
"Отлично" - Слимов бегло просмотрел документы и назначил время собеседование. "Сегодня я передам Ваши документы своему заместителю, и он к
завтрашнему дню уже соберёт комиссию".
"Ну и чудесно, - Кокс весело подмигнул Анастасиусу и продолжил - тогда он завтра к Вам подойдёт. Благодарю за внимание, мы пойдём".
-До свидания
-До завтра.
***

Довольный Анастасиус, попрощавшись с господином Коксом, направился на Центральную площадь. Ненавистные костыли уже покоились дома - на приём к Слимову юноша явился с изящной чёрной тростью. Эта трость, не без помощи Щедрости и посредника, была приобретена Анастасиусом всего лишь за 25 эйзонов. Первоначальная стоимость была в десять раз больше. Анастасиуса уже не мучила совесть, что он бессовестно пользуется талантами своего отражения и посредника. "Ведь, если бы я делал что-нибудь плохое, Тор не стал бы выполнять приказов... Вот бы Прагм радовался этой моей мысли", - усмехался Анастасиус, разглядывая точёный узор на блестящей поверхности трости.
Однако надо поподробней остановиться на том, что произошло за неделю с тех пор, как симпатичная девушка (по сей день не выходившая у него из головы) привела пропавшего Тора домой.
Анастасиус весь вечер не отходил от Тора. А может, это Тор не отходил от него. Главное было то, что они постоянно находились рядом, и, Анастасиус радовался появлению пса, как радовался бы приезду отца или Оливии.
Несмотря на то, что посредник отыскался, Анастасиус подал заявление в Городской Главный Отдел Стражи об "умышленном поджоге магазина и краже пса". Не побрезговал он и подать жалобу на редакцию "Столичных новостей" за клевету.
Казалось бы, Анастасиус Артемьев, ещё совсем недавно заботившийся о плачущем Скорби, щепетильный в отношениях со Страстью, с юношеской горячностью порывающийся помочь гражданам Эйзоптроса, такой честный, добрый и справедливый молодой человек, совершенно изменился после пожара на Площади. Да, он изменился, но тому была одна веская причина, которая появилась совсем недавно, в виде письма, присланного из далёкого Хоумтиса.

Письмо было от Оливии. Вернувшись из путешествия по Северо-западного округу Мира Зеркал, она узнала от Ольгана Эрфольговича, отца Анастасиуса, что последний в Эйзоптросе.
"И как только закончу это письмо, сразу пойду собирать вещи в путь-дорогу.
У меня есть немного денег, так что не беспокойся - через две недели я уже буду с тобой. О, как мне хочется поскорей тебя увидеть!" Эта часть письма особенно волновала Анастасиуса. Он радовался, что наконец-таки будет с любимой. Была в этой радости замешана и одна потаённая надежда: что с приездом Оливии, он забудет ту невысокую девушку с красивым именем - Ал-да-ра...
***

А на Площади кипела работа: убирался мусор, привозились стройматериалы, ограждали место будущей стройки высоким забором. Деньги, по особой статье из свода законов Эйзоптроса, выделила местная администрация. Анастасиус заключил с ней договор, по которому власти и спонсировали его новый проект.
Когда разгребли весь пепел, обнаружили люк. Он вёл в лабораторию Анастасиуса, о которой уже было забыто. С этой новостью Хулиганство летел навстречу задумавшемуся Анастасиусу. За Луги медленно шла высокая, стройная женщина - Меланхолия.
Льняные приглаженные волосы обрамляли её худое бледное лицо. Тусклые маленькие глаза смотрели на Анастасиуса как-то холодно печально. Сухие губы вяло шевельнулись, и заунывно поплыли слова: "...Ах, только не надо приветствий - я совершенно не рада здесь быть. Здесь шумно, мои расшатанные нервы не выдержат долго...". Хулиганство подмигнул Анастасиусу и, уже позабыв о люке, начал усиленно кричать, с видимым удовольствием ударяя на каждом слове: "Я вам песенку споююю Про однууу ..."
"Замолчи", - поморщился Анастасиус, но было поздно. Тягучие слова опять поползли к нему: "Ах, ну сколько уже можно заниматься этим. Я устала от этого дерзкого комка шума и пакостей. Сколько можно..". Анастасиус, не дослушав отражение, пошёл вперёд. К нему подбежал Щедрость: "А люк-то забыли, небось? Ан, сегодня-то рты у всех пооткрывались: мусор отмели-то, а там люк-то!" "Лаборатория!", - улыбнулся Анастасиус и поспешил на стройку.

***
Тёмный холодный подвал словно проснулся при первом же прикосновении света.
Прояснились очертания, Анастасиус понемногу узнавал предметы: кресло, шкафы, а вот и стол. Что на нём? Несколько пустых чистых колб, книги. И белая коробка. Он открыл её - там лежало зеркало. Рассматривая своё отражение, нечёткое из-за сумрачного подвала, Анастасиус вспоминал день открытия магазина: суматоха с утра, счастливое лицо новоиспечённого хозяина, зеркало в изогнутой рамочке от Прагма, а потом...
Поверхность зеркала вздрогнула и тотчас успокоилась - только вниз потекла маленькая капля, оставляя за собой расплывчатый след, шрамом проходивший по отражённому лицу Анастасиуса.


Пишет Хаос Мира Зеркал. 11.11.05

Алдара

Обморок это был или она просто погрузилась в неспокойную дрему после ночи бессонницы и кошмаров - Алдара потом так и не могла вспомнить.
Проснулась она уже больной. Встать с кровати сил не было. Остервенение скрылась куда-то, прихватив с собой Бесшабашность и Скорбь. А Восторг была слишком сосредоточена на собственных переживаниях, чтобы заметить, что с хозяйкой что-то не так.
- Ой, какая благородная бледность! – всплеснуло отражение руками, - ты так похожа сейчас на «Портрет умирающей горожанки» кисти неизвестного художника. Я эту картину видела в библиотеке, - и не обращая внимания на немую мольбу, застывшую в глазах Алдары, - ты – молодец! Так хорошо сдать экзамены!!!!!! – без паузы – А погода-то! – она бросилась к окну, распахнула его и в комнату хлынул солнечный свет, - ты только посмотри!
Алдаре пришлось зажмуриться – боль от света была нестерпимой.
- Надо же! – Восторг сложила руки в молитвенном жесте, - ты такая чувствительная! Сразу видно – тонкая артистическая натура – расплакаться от красоты природы! Побегу за салфетками, пока сама не заревела.


Прошли сутки…
Ни одно отражение так и не вернулось в гостиницу, а горничные в комнаты входить без разрешения постояльцев не смели.
Несколько раз Алдара пыталась подняться с постели самостоятельно, но тело отказывалось её слушаться.
К вечеру второго дня её охватил страх: вдруг никто так и не хватится, куда Алдара делась.
Знакомых в городе нет, отражения – безответственные, за комнату она вперед заплатила.
Одна надежда осталась – на новое отражение.
Но оно почему-то ещё не пришло познакомиться со своей новой хозяйкой.
Рано утром в комнату тихо как мышь пробрался Скорбь. Алдара только смогла голову повернуть в его сторону. Малыш весь сжался от её взгляда, и слезы полились из его вечно мокрых глаз в три ручья. Забившись в угол, он продолжал всхлипывать надрывно каждый раз, когда слышал, как Алдара делает очередной выдох.
В дверь вежливо постучали. Так как ответа не было, постучали ещё раз уже более настойчиво. И наконец, в качестве последнего аргумента в пользу того, чтобы открыли, пнули дверь несколько раз так, что штукатурка посыпалась. Скорбь завыл в голос.
Это было воспринято тем, кто стоял в коридоре, как сигнал к действию.
Дверь вылетела из петель и упала на пол, разбив при падении стекло в серванте и напольную вазу.
На пороге стоял хозяин гостиницы. Оценив обстановку, он тут же крикнул горничной, чтобы она вызвала врача, и приказал двум дюжим слугам вынести из комнаты все, что может отражать предметы и людей. Странное зеркальце, лежавшее на прикроватной тумбочке решили не трогать.
- Она умрет, да? – захныкал Скорбь, - иначе зачем Вы все зеркала выносите? Она умрет?
- Не путайся под ногами, - рыкнул на несчастное отражение хозяин, - шляются где ни попадя, а я потом разгребать все это должен!
Доктор пришел достаточно быстро. Приказал всем выйти, закрыл за собой дверь на замок.
- Так, ну посмотрим, что у нас здесь… - он приблизился к постели Алдары, вытирая только что вымытые тщательно руки полотенцем, - день третий, я полагаю.
Алдара только смогла закрыть и открыть глаза, чтобы подтвердить его догадку.
- Ясно, - врач посмотрел пристально на зеркальце, - ЛХ… Купили?
Алдара моргнула.
- Поздравляю, - криво усмехнулся врач, - хорошая покупка. Судя по тому, что Лисий Хвост до сих пор ещё к Вам не явился с предложением за скромный гонорар излечить Вас от приступа зазеркальной болезни, мы его больше не увидим в нашем славном городе, - он завернул зеркальце в полотенце и убрал в саквояж, - ЛХ обработал тыльную сторону зеркала специальным порошком, который потом через кожу проник в Вашу кровь и вызвал паралич. Раньше он ручки дверные в богатых домах и гостиницах так обрабатывал, потом приходил под видом целителя и предлагал жертвам и их родным антидот. Сглупил в этот раз. Зеркала в аферах лучше не использовать. Покойся с миром, Лисий Хвост,- и, вздохнув печально, защелкнул застежки на саквояже.
Доктор сел на кровать рядом с больной и коснулся узкой холодной ладонью её лба:
- Все будет хорошо, барышня. Сейчас дам Вам лекарство, - он заглянул в свой саквояж и достал оттуда железную коробочку с круглыми красными пилюлями и втиснул одну из горошин между губами Алдары, - оно позволит Вам говорить и дышать свободно. Глотайте.
Действительно, через несколько минут лекарство подействовало. По нёбу, языку, горлу – вниз прошла волна неприятного покалывания, ударив напоследок достаточно болезненно в кончики пальцев. Теперь Алдара ощущала свое собственное тело и даже смогла пошевелить пальцами на руке.
- Молодец, - похвалил её врач, - только не торопитесь. Вы сейчас и ещё некоторое время будете чувствовать тошноту, не пугайтесь, все нормально, так и должно быть - стоило доктору произнести эти слова, как Алдара и впрямь ощутила спазм в желудке и едва сдержала рвотный позыв, - реакция на лекарство. Нате-ка, попейте водички, - доктор наклонил к её губам стакан и заставил сделать пару маленьких глотков, - сейчас отдыхайте. Несколько часов поспите, все пройдет. Только не пытайтесь встать, договорились?
Алдара вновь закрыла глаза в знак согласия.
Ей стало гораздо легче. Но несколько дней без движения и возможности позвать на помощь надломили её дух: теперь она хныкать могла начать по любому поводу, в ответ на любой вопрос доктора, владельца гостиницы, горничной, отражений, которые, наконец, соизволили вернуться к своей хозяйке.
Остервенение пришлось выгнать после того, как она выбросила в окно саквояж врача и порвала ему сюртук на спине, Бесшабашность удалили из комнаты больной, когда он, увлекшись рассказом врача о положительной динамике, помешивая сахар в чашке чая градусником, зажевал вместе с печеньем, предназначенном для выздоравливающей пациентки, несколько прядей алдариных волос.
Скорбь выгнать ни у кого рука не поднялась, поэтому мальчишка просто сидел на полу рядом с зеркалом и тихо плакал, поглаживая стеклянную поверхность.
Новым отражением Алдары оказался невысокий усатый субъект в темных очках и шляпе-котелке. Все время пока Алдара лежала одна, беспомощная, он сидел в номере отеля, в котором поселили отражения, и читал газету недельной давности. На допросе у врача он заявил, что знал о болезни хозяйки и понимал, чем ей развитие этой болезни грозит, но не позвал на помощь, потому что «каждый должен самостоятельно справляться с собственными проблемами, а не грузить тех, кто вокруг них». Независимость даже комнату отражений поделил на сектора мелом, чтобы никто на его территорию не смел заходить. Руководствуясь теми же соображениями, он отказался и дежурить у постели пациентки.
Только через неделю после того, как Алдара столь безрассудно заключила сделку с аферистом по кличке Лисий Хвост, врач разрешил ей впервые встать на ноги.
Горничная помогла ей умыться, переодеться в домашнее платье, убрала волосы в аккуратную прическу и усадила в кресло.
Алдара заметила, что выходя из комнаты, горничная отдала врачу расческу и что-то шепнула.
Необычная серьезность и бледность господина Экснила сразу бросилась ей в глаза.
- Алдара, - начал доктор таким тоном, каким сообщают о катастрофах, - вспомните, пожалуйста, Вам дарили в последнее время что-нибудь связанное с зеркалами? Что-то такое, у чего есть зеркальная поверхность?
- Нееет, - неуверенно покачала головой Алдара, - не дарили.
- Подумайте, - настаивал доктор, - может украшение какое-то… В волосы, например.
Алдара сглотнула нервно.
- Это очень важно, сударыня, - предупредил врач, угрожающе понизив голос.
- Мне подарили небольшой сувенир в магазине Анастасиуса Артемьева… Но…
- Что это было?
- Заколка для волос.
- Где она сейчас?
- В моих вещах где-то. Сейчас найду, если это так важно. А в чем, собственно, дело?
Врач показал ей расческу, на которой остался достаточно большой локон её волос.
Алдара машинально коснулась головы и на макушке почувствовала под пальцами абсолютно гладкую, без единого волоска, залысину.
- Артемьев? Это тот, у которого магазин сгорел?
Алдара, продолжая ощупывать с все возрастающим ужасом лысину, кивнула утвердительно.
- Похоже, в Городском совете головы полетят теперь. Он, наверное, им взятку крупную заплатил за лицензию на торговлю. Если память мне не изменяет, он уже был замешан в афере с подкупом…Точно! Когда бургомистрова помощника выбирали. Эквус там ещё показалась. Тоже не без темного пятна на биографии.
Алдара почти не слушала его, но продолжала кивать согласно.
- Уже несколько лет назад главный санитарный врач Эйзоптроса ввел распоряжение не допускать к продаже изделия с элементами зеркал. У Вас ведь заколка с зеркальными вставками, не так ли?
Алдара бросилась к комоду, где лежали все её вещи, и начала лихорадочно выбрасывать их на пол в поисках подарка Анастасиуса.
Вскоре коробочка была обнаружена. Заколка лежала на месте. Врач осмотрел её, не вынимая из футляра, и вернул владелице:
- Советую Вам, дорогая моя, подать на господина Артемьева в суд за нанесение физических и моральных страданий. Тем более, что деньги Вам очень теперь пригодятся: для оплаты моего счета – 500 эйзонов, очередного взноса за номер, который Вы бесплатно занимаете уже несколько дней, благодаря щедрости хозяина гостиницы, и покупки парика… Тысячи эйзонов должно хватить.

Пишет Илона. 04.12.05
Совместно с Сильвией

Как-то вечером после ужина все были в самом благодушном настроении и занимались своими обыденными делами.
Дядя Аквус подсчитывал деньги, вырученные за день. А еще он довольно потирал руки, предвкушая работу над костюмами, заказанными к Новогоднему Балу.
- Больше костюмов - больше денег...лай ла ла лала..., - напевал он себе под нос,
- Илоночка, ты уж постарайся нарисовать хорошие эскизы, чтобы всем понравилось!!
Тетя Флора сидела за рукоделием, а в ее ногах мурлыкал от удовольствия огромный пушистый рыжий котище, изредка в полудреме его зеленый глаз приоткрывался и останавливался на розовом хвостике Матильды, пристроившейся на плече Занудства. И лишь сытая истома и лень не давали коту сделать лишнее движение лапками. От этого ему снились еще более приятные сны. И, мурлыкнув, он прикрывал свой зеленый глаз веком.
Слева от тети Зан и Уника играли в шашки. И Занудство поучал Уныние как ей надо вести себя на людях. А Уника от разочарования во всем шумно высмаркивалась в свой походный платок.
Злобыч, громко посапывая, положил ноги прямо на каминную решетку. Иногда из его угла доносилось посвистывание, причмокивание и какое-то злобное бормотание.
Время от времени сильные порывы ветра и дождя заставляли позвякивать оконные стекла. Тетя Флора беспокойно спросила Джефа:
-Джеф, ты запер дверь на засов?
Тот что-то одобрительно промычал ей в ответ.
Все было тихо и мирно, если не считать проповедей Занудства, да злобного похрапывания, доносившегося от камина, шума ветра и дождя за окнами.
Зан, громко шмыгая носом недовольно спросил:
-Да что это? Чем-то так сильно пахнет? Горим, что ли?
И тут же с кресла у камина вскочил с дымящимися ботинками Злоба:
-Ой, горю!!!! Тушите, тушите!!!
Вдруг, от резкого порыва ветра, входная дверь распахнулась, было видно, как на улице сверкнула молния, и раздался гром.
Джеф с Заном кинулись запирать дверь, Илона - собирать разлетевшиеся рисунки, а Уника - тушить Злобыча.
Не успел Джеф взяться за засов, как на пороге возникла женская фигура. В комнату вошла высокая ухоженная дама. На руках у нее была маленькая комнатная собачка. Рукой в длинной перчатке она сбросила со своих плеч меховое манто на Зана:
-Ну и где мои комнаты? - медленно обведя всех присутствующих взглядом, она
остановила его на все еще дымящемся ботинке.
Высокомерно наморщив носик, дама отвернулась от него и обратилась к песику:
-Пусик, неужели тебе здесь нравиться?
При этих словах Пусик выскользнул из ее рук и, тявкая, помчался к ногам тети Флоры, где мирно дремал сытый и довольный кот. Не ожидая такого подлого нападения, он на всех когтях рванул вверх по ноге тетушки и остановился только на ее плече, видимо считая, что это самое надежное место. В повисшей тишине было слышно, как искры трещат на его вздыбившемся хвосте.
Тут, во все еще открытую дверь, вбежал маленький, стареющий лысый человек, толкая перед собой непонятное серое угловатое существо:
-Мадам...- забормотал он испуганно, - простите, Ваше Сиятельство! Это не гостиница "Золотой Петух"! Вот из-за этого, - он презрительно пихнул в центр комнаты тщедушную фигурку, - мы свернули раньше. Гостиница в следующем переулке.
-Бенедикт! Что же мы тут делаем? Пусик! Ко мне! - и женщина, подхватив собачонку и забрав у Зана манто, гордо выплыла из дома. А Бенедикт, подталкивая уползающее существо, процедил:
-Возьмите! Это, кажется, ваше!
Тетя Флора, поправив очки, съехавшие на кончик носа, на их законное место и отодрав от плеча кота, твердым тихим голосом сказала:
-Путать мой дом с каким-то ободранным "Петухом"? ДЖЕФ!!!! Немедленно закрой дверь на засов!
Существо ехидно хихикнуло:
-Коварство! - обратился он к Илоне, - что, неужели я должен был добираться в такую непогоду пешком?
Зан и Уника таращились на новое отражение, как на самое худшее, что могло ожидать их в Мире.
Дядя Аквус, не желавший общаться, забрал шкатулку со сбережениями и, пожелав всем спокойной ночи, ушел в спальню.
-Я думаю, пора идти спать? - тетя Флора поглядела на Илону, - сейчас достанем еще кровати!
Илона, аккуратно укладывая плод своих трудов в коробку, размышляла: "Где-то она видела эту ухоженную даму. Где-то видела. Где же... Ба!! Так ведь это же жена самого бургомистра Аквилона!"
При упоминании о доме ей стало стыдно. Она уже долго жила в Эйзоптросе и ни разу не послала весточку домой.
Поднимаясь наверх с Унынием, Илона твердо решила завтра же написать большущее письмо родителям.
Она позвала наверх Зана, Злобыча и новое отражение:
- Злоба! Помоги устроиться Коварству! Да, еще... Коварство давай, мы будем
называть тебя короче? Ты не против? Мммм так. Давай, мы будем звать тебя Стив? А теперь всем спокойной ночи!
"Надеюсь больше сегодня приключений не будет+" - Илона устало вошла в спальню. За окном все еще бесновался ливень. В соседней комнате тетушка Флора помогала Злобычу и Стиву вытащить на Божий свет, какие никакие кровати. "Интересно, ведь отражения появляются часто! Где же они будут жить?" - Илона озабоченно задумалась. Но сразу же отмахнула назойливую мысль - ведь их еще только четверо! Зачем заранее расстраиваться? Потом она долго расчесывала перед старинным Зеркалом свои пышные волосы и думала обо всем том, что произошло за этот день. Затем, отложив расческу и укутавшись в одеяло, она устроилась на диванчике.
"Интересно, зачем жена бургомистра приехала в Эйзоптрос, да еще так поздно ночью?" - Илона зевнула, пожелала спокойной ночи Унынию и заснула с мыслью о том, что завтра напишет письмо своим маме и папе...

***

На другое утро тетя объявила, что настала пора готовить домашние заготовки к зиме.
Илона, которую дядя Аквус освободил от работы в мастерской по просьбе тети Флоры, вместе с Джефом без устали выполняла команды тетушки. Отражения Илоны, мрачно насупившись, путались под ногами.
Тете Флоре все время требовались разные травы, которые во множестве были развешаны пучками по всему чердаку. Чердак - это был целый мир, загадочный и необъяснимый. Все, что было жалко выкидывать годами накапливалось на этом старом обветшалом чердаке. Тут можно было увидеть все: мешок с детскими игрушками, старый стул без одной ножки, какие-то пыльные мешки непонятно с
чем, книги, старые сундуки и сундучки, ящики, коробки, картонки и мрак знает
еще что... Если луч света и пробивался сюда сквозь щели, то можно было увидеть, как тысячи пылинок танцевали в нем - настольно все здесь было заброшенным и запущенным. "Единственным человеком, кто сюда заглядывал, - подумала Илона, - то это тетя Флора, развешивающая свои травы и то недалеко от люка..."
-Ну и пыль здесь! - чихнула Илона, - здесь, наверное, тыщу лет никто не бывал!
-Ошибаешься, - шепотом откликнулся Джеф, - у меня тут есть свое секретное место, где никто никогда меня не находил, - он потащил девушку за руку между многочисленными завалами мешков, ящиков, коробок, картонок, сундуков и старой мебели.
Они шли довольно долго, поворачивая то влево, то вправо, перешагивая какие-то пороги, огибая какие-то выступы из кирпичей. Тут Илона не выдержала и сказала:
-Давно уже не слышно голоса тети Флоры!
Джеф хитро улыбнулся и ответил:
-Мы давно уже в соседнем квартале, кстати, недалеко уже от гостиницы "Золотой Петух"! Хотя, сейчас новый хозяин сменил название на "Зеркало". А ты разве не знала, что чердаки здесь соединяются? Дома построены так тесно, что можно было зайти в дом на одной улице, а выйти из дома на другой!
-А нас никто не выгонит отсюда? - пораженно спросила Илона. Вдруг, она услышала за спиной шорох. Она резко обернулась, но ничего не обнаружила.
Джеф, ничего не заметив, развел руками и сказал:
-Это мое маленькое царство! Сейчас, я покажу тебе свой "кабинет"!
Они прошли еще поворот, и Джеф открыл какую-то малоприметную дверцу. После царившего в проходах пыльного, затхлого полумрака, свет из открытого помещения резанул по глазам.
Это была небольшая комнатка. Вернее, даже не комнатка, а закуток, видимо, специально огороженный от этих чердачных завалов, большими шероховатыми досками, местами оклеенными старыми яркими афишами. В этом закутке было довольно светло - лучи солнца проникали сюда через маленькое чердачное оконце. Возле оконца стоял небольшой стол. Вместо стула стоял огромный старинный сундук, который, при желании, заменял не только сиденье, но и кровать.
-Я все здесь отчистил от грязи и пыли! - Джеф, явно гордый, радостно показывал свою обитель Илоне.
-Ты просто молодец! - воскликнула Илона, - я бы и не подумала, что на этом
грязном чердаке можно так здорово устроиться!
Ее взгляд остановился на испещренном странными иероглифами сундуке.
-Откуда он у тебя? - сундук так и притягивал, так и манил, что бы его открыли. Но в то же время он пугал.
-Я откопал его в завалах хлама на чердаке гостиницы "Зеркало"! Знала бы ты,
как я его сюда тащил! Тяжелый, собака... Эх, вот твоя бы Злоба как раз пригодилась...
-Да, на нем где сядешь там и слезешь. Злобыч, скорее, сам усядется на этот сундук сверху, - Илона усмехнулась, - ну ладно! Ты скажи, что там внутри? Ты его открывал?
Джеф горестно покачал головой:
-В этом-то все и дело! Как только я ни пытался! Чем только я ни ковырял, чтобы открыть этот паршивый замок. Сундук не поддавался. А ведь тяжелый! Наверняка, там что-то есть интересное... - Джеф тяжко вздохнул.
Он указал на странный рисунок, пересекающий все иероглифы на темной поверхности:
-Что-то он мне напоминает!
-Может.... Это план? План места...где хранится ключ? - подумала вслух Илона.
-Да! Да! Да!! Ну, конечно же! Как же я не догадался? Наверняка так! Завтра же посмотрю в библиотеке все, что есть!!!
Когда они вернулись на кухню, тетушка, весело гремя кастрюльками, спросила Илону:
-Что ж так долго? Да+Илона, а ты не видела Коварство? Я думала, он пошел с вами...

***

На следующее утро, проснувшись, Илона спросила у тети, где Джеф и не появилось ли Коварство. В ответ тетушка сказала, что Джеф с утра как угорелый помчался в городскую библиотеку, а Стива она не видела.
После завтрака Илона со своими отражениями, тетя и дядя Аквус вернулись в гостиную, чтобы выпить по чашечке утреннего кофе.
Тут хлопнула входная дверь и в гостиной показалась торжествующая физиономия Джефа. Что-то сказав родителям, он таинственно поманил Илону...
-Живо поднимайся в мой кабинет, - Джеф возбужденно перескакивал через три ступеньки, - я там буду через пять минут, встретимся там... - его голова скрылась в спальне.
Илона обернулась на отражения - они спокойно пили кофе из своих чашек.
Успокоившись, она незаметно помчалась в тайную каморку Джефа.
-Ну, где же ты? Я думал, ты уже здесь! - нетерпеливо прошипел Джеф, когда она закрыла за собой дверь. Он был страшно возбужден.
-Я встретил...Ой...Я был в Городской...нет...- слова сбивчиво слетали с его губ.

-Джеф, успокойся и расскажи все по порядку! - Илона успокаивающе погладила его по руке.
Джеф нервно заходил по каморке, усадив при этом Илону на сундук.
-В общем, сегодня я отправился в Городскую библиотеку... Я попросил найти для
меня все, какие-либо существующие в городе планы. Я даже не знал конкретно, что я ищу! Я просмотрел больше сотни свитков и книг - ничего похожего! Совсем уже было отчаявшись, я увидел девушку!! Нет, Илона... Видела бы ты ее... Это... Это... Небесное создание! - глаза Джефа блестели, на щеках горел румянец, его уши слились с пунцового цвета свитером.
"Да!" - подумала Илона, - Она такая умная! - продолжал Джеф, не замечая ехидного выражения лица Илоны.
-Я не понимаю, какое отношение девушка может иметь к нашему сундуку?
-Илона!!! У Сильвии такие глаза! - "Ах, это уже Сильвия...Мы уже знаем, как ее зовут?", - Ну, в общем, она - дизайнер, - осекся Джеф, - заметив ее, я решил обратиться к ней за помощью.
-Как?? Ты все рассказал ей про этот сундук???
-Нет, Илона. Я спросил, не видела ли она нечто похожее. Я показал ей рисунок, который срисовал накануне. И, представляешь? Она сразу же сказала мне что это! Ведь это - это фрагмент карты Эйзоптроса! Это улица нашего города!! Улица за Лабиринтом! - Джеф, сделав страшные глаза, таинственно смотрел на Илону, ожидая, что она сейчас брякнется в обморок. Она же смотрела на стенку, словно бы сильно задумавшись. Ее мысли перебил немного сердитый, от того, что информация не произвела должного эффекта, голос Джефа:
-У меня на сегодня назначена встреча с Сильвией! Ты просто должна пойти со
мной! ОЙ!! Осталось тридцать минут, а мне ведь еще надо переодеться! Илона, встретимся в гостиной, - и Джеф пулей вылетел из комнатки. Илона задумчиво вышла за ним. Как все быстро происходит в жизни! Она спустилась в гостиную. Через минуту на лестнице показалась торжественная физиономия Джефа. Он причесал волосы и надел свой праздничный костюм. Илона уже хотела отметить его вид, как Джеф вскрикнул и, забыв о своей прическе, ухватился руками за голову:
-Я ведь забыл на чердаке рисунок, скопированный с сундука!!
Он поскакал наверх, Илона помчалась за ним. Они уже почти дошли до Джефовой
комнатки, как услышали возню и чье-то шипение:
-Давай, давай быстрее!! Каких трудов мне стоило выследить их! Она меня ведь
почти увидела! Ну же! Противная ты колода! Тупая орясина! Шевелись! Наверняка в таком большом сундуке много золота!
Илона и Джеф, выглянув из-за угла, увидели Злобу, утаскивающего ИХ сундук и суетящегося Коварство, который подпрыгивал от нетерпения и подталкивал Злобу сзади своими тощими ручонками.
От переполнявшего его душу возмущения, Джеф свирепо заорал и выскочил из-за угла. Коварство в ужасе отполз на четвереньках и растворился в чердачных закоулках. А Злоба, от неожиданности, выпыстил из рук сундук, и он с грохотом упав, всей своей массой придавил его огромную лапу. Злоба взвыл от боли. И, желая отомстить, начал наступать на Джефа.
Илона, поняв, что сейчас от ее брата может остаться мокрое место, собрав все свое самообладание и набрав побольше воздуха в легкие, загородила Джефа и сказала:
-Злобыч! Ты мое отражение! Перестань сейчас же!! - Злоба молча продолжал наступать и ухватил Джефа за воротник - ему было все равно. Илона, вспомнив, что он ее саму чуть не придушил однажды, в отчаянии закричала первое, что взбрело на ум:
-Злоба! Этим сундуком интересуется тайная служба Лорда Хаоса!!- как ни странно, но это подействовало. Волна мысли медленно прошла по лицу громилы.
Упоминание имени Лорда явно возымело эффект. Резко остановившись, он отпустил Илона успокаивающе вздохнула и посмотрела на Джефа. От его гладко-причесанных волос не осталось и следа. Костюм был порван и измят. За правым плечом его в золоченой раме на стене висело зеркало, в котором Илона увидела свое растерянное и испуганное лицо...

Схватив со стола в комнатке драгоценный листок бумаги, заперев дверь на замок и угрожающе зыркнув на Злобу, он повернулся к Илоне:
-Нам пора!! Бежим в парк! Наверное, Сильвия нас уже заждалась!!!

***


Когда шаги Илоны и Джефа затихли, раздался скрип открываемой двери, и из шкафчика выбралась сутулая костлявая фигура Коварства:
-Вы еще меня вспомните! - погрозил он кулаком в темноту.
Крадучись, постоянно останавливаясь и прислушиваясь, он пробрался к только что запертой Джефом двери. Достав что-то из своего кармана, начал медленно ковыряться в замке. Послышался щелчок и дверь медленно отворилась.
Коварство с ликующим возгласом кинулся к сундуку:
-Вот ты!!! Моя прелесть! Моя драгоценность! Как же тебя открыть? - знакомым
движением, он сунул руку в карман. И выудив оттуда целую связку каких-то приспособлений, начал копаться в замке.
-Ну, давай же... не этот...может он? - перебирая всю связку он все яростнее
шипел, плевался и подпрыгивал от злости, - Ах, так! Ну, ладно же... Не мне -
так и не вам! Я все равно что-нибудь да получу! - сказав это и даже не
заперев за собой дверь, Коварство покинул каморку Джефа...

***

Женщина не знала, что делать с лежащей рядом с ней без сознания Сильвией. Почему девушка так быстро отключилась, служащая библиотеки не имела представления. Наконец, она пришла в себя и побежала в главный зал позвать кого-нибудь на помощь. Как нарочно, библиотека была пуста, и лишь в самом дальнем углу женщина заметила высокого, темноволосого молодого человека, углубившегося в чтение книги. Она ему рассказала о случившемся, несколько раз сбиваясь и упуская главные моменты. Молодой человек мало что понял, но тут же согласился помочь женщине перенести девушку из нижнего зала.

Белый невысокий потолок казался неестественно белоснежным по сравнению с той темнотой, которая совсем недавно была перед глазами. Сильвия почувствовала, что лежит на чём-то мягком и, приподнявшись, заметила женщину-библиотекаря и незнакомого молодого человека. Они находились в маленькой комнатке, чем-то напоминавшей кладовую. Прямо напротив Сильвии стояло огромное зеркало, покрытое толстым слоем пыли, но Сильвия всё-таки смогла узнать в нём себя. Женщина и незнакомец уловили в её взгляде вопрос и тут же рассказали ей о случившемся. Библиотекарь предлагала вызвать врача, но Сильвия решительно отказалась, зная, что она совершенно здорова. Больше всего её волновало то, что она услышала в нижнем зале. Её ход мыслей нарушила библиотекарь:
- Раз вы отказываетесь от врача и утверждаете, что здоровы, то, пожалуй,
пойдёмте в главный зал.
Сильвия согласилась. Но в дверях она столкнулась с собственным отражением в одном из черных зеркал. Обычно их держали закрытыми, чтобы посетители не пугались черных стекол, которые по повериям приносили несчастливые отражения, но в тот день их открыли по странному стечению обстоятельств за несколько минут до того, как Сильвия прошла мимо.
В зале Сильвия, погруженная в раздумья о том, какое же отражение приносящее неприятности сулит ей черное зеркало, налетела на невысокого толстого человека: лицо его было очень грустным.
- Апатия! - воскликнула Сильвия.
Человек кивнул. Больше он не произнёс ни слова, только ходил следом за Сильвией, которая его не замечала.
Библиотекарь куда-то ушла, и Сильвия осталась наедине с незнакомцем. Её сразу поразили его карие глаза: такие глубокие и искренние, они излучали то самое сияние, которое свойственно только молодости.
- Я Джеф, - произнёс незнакомец.
- А я Сильвия.
Так они разговорились. Оказалось, что Джеф учится в университете, а в библиотеку его привёл загадочный кусок пергамента, на котором что-то изображено - а что именно, он не знает. Сильвия взглянула на пергамент и тут
же узнала его. И эта догадка заставила её ещё больше задуматься:
Сильвии захотелось ещё раз встретиться с этим парнем. Нет, не из-за куска
пергамента, а просто поболтать. К её счастью, Джеф сам предложил встретиться
в этот же день в парке....




Пишет Эретри. 05.12.05

- …Простите, но я просто вынужден вам не поверить, - проговорил Ксанф вползевка, смахнув на уголок рыжей скатерти очередную недостаточно осторожную крошку. – Вернее, первой-то части ваших мытарств - верю. Да и тюрьма… тюрьма – поразительное совпадение, голоса были Храбрости и Морока…да их я слышал. Но за зеркало… Вот так легко и просто?
Эретри постучала ногтем по краю чашки. Звон выпрыгнул, упал и растворился в чае – пошли круги.
- Не знаю, может и сложно… Тут не скажешь наверняка.
Какая-то муть оседала в ушах. Было пыльно, из окна пучками светилась духота.
«Вот так дела» - подумал Ксанф. «Времени-то сколько прошло? Час? Не ахти как, а уже я успел научиться не удивляться ничему, что говорит эта Эретри. Зеркало… Скука смертная, хотя вроде по уши должно было увлечь. Дела… Так я и на лекциях старика Террита не зевал»
И верно: комната приняла их недавно, дошли они сюда до странного скоро. Было много сказано, много. Не успел остыть чай и засохнуть крошки, а история уже основательно засела в печёнках и изрядно отдавала желчью.
Старое зеркало тускнело на тёмной стене. Упрямство сидел на лавке в углу рядом с Радостью. Его раздражало её яркое платье, раздражал румянец, который так и хотелось сбить хорошим щелбаном… Именно поэтому он, упрямо дуясь, и не уходил от всего этого подальше.
- Нет, никуда не годится! – вдруг сказала Эретри громко. Чашкино дно ойкнуло едва не до трещины – об стол. – Знаете! Понимаю – чепуха, да ещё рассказанная пусто и вообще… Но вот это-то как раз разве не доказательство?.. Вот это, что…
Договорить ей помешали коридорные шаги. Шли сюда. У порога потоптались.
Дверь кашлянула, отмерила: стук-раз, стук-два, стук-три. Скрип. «К вам» - донеслось глухо, как из болота. Несколько пылинок поднялось с пола, влетевший сквозняк они очертили тонкой волной, заставив Ксанфа и Эретри повернуться к нему и ждать, ждать внимательно. Шорох, шаг, полы платья, ткань, пояс, вправо-влево – взмах. Загорелые руки в лёгких браслетах поправили камешек янтарных бус, прихватили непослушные локоны. Глаза сначала сквозь посмотрели, потом вглубь, потом поверх. Страсть. Девушка – красивая, как сама красота, спокойная
в движениях, быстрая во взгляде…
Ксанф встал со своего стула, он никак не мог понять, зачем сюда пришла она и кто такая вообще. Попробовал выйти ей навстречу, но оступился на гладком полу, неловко припал на ногу… Быстро выпрямился.
- Здравствуйте, - улыбнулась она ему навстречу. Ксанф почувствовал, что сейчас будет идти к ней, к улыбке, и ноги не остановит пол... А их остановил эретрин почти окрик:
- Вы купились?
- Что?.. – перевёл дыхание.
- Отражение, - оттолкнуло прочь.
Он сел на место. Вот как!
- Диагноз ясен? – Эретри махнула вяло в сторону красотки. – Вуаля!
- Это ещё ни о чём не говорит, - Нехотя Ксанф перевёл взгляд на собеседницу. – Страсть никогда не была показателем, даже в законе наоборотности зеркал. Любовь ведь у вас не отразилась… И Жизнелюбия тоже нет… - слово «пока» он проглотил с усилием. – Так что всё совсем неплохо…
- Неплохо! Вы её не отличили от человека!..
Страсть так и стояла в центре комнаты, никто и не заметил, как медленно начало исчезать её лицо, как она сама начала меняться. Чудные локоны укоротились, потемнели. Резче стали черты, линии рук, ног – огрубели чуть… И так далее.
- Ой, здорово! – Радость хлопнула себя по коленкам и рассмеялась, запрокинув голову. – Упрямство, твоя хозяйка не так безнадё… бесстрастна, как кажется! Кто-то ещё остался, ага! Молодец, Страсть, вот уж сюрприз так сюрприз!
Упрямство исподлобья посмотрел на её хохочущий рот. Мотнул головой. Ему не нравилось, как она говорила.
А Эретри уже была возле новой этой фигуры, и видно было, что восторгов Радости она не разделяет.
- Ну да, сюрприз, как же! Это Кай. Мой сколько-мрак-знает-юродный брат. Только что-то не помню я никаких особых страстей между нами, любви … Или что там ещё из серии мокрых носовых платков?
Отражение пожало плечами. Упрямство давился вопросом: знал, что его слова непременно заинтересуют всех, возможно, даже помогут (да что там! Наверняка). Поэтому он, надрываясь, назло своему нерождённому ликованию, молчал.
- Извини, подруга, сожалею. Оплошала ты, да-да. – Эретри щёлкнула пальцами перед носом «Кая» и усмехнулась, увидев, что тот даже не моргнул, не шелохнулся. – Оплошала, как Морок в своё время. Думала, угадала? – щелчок у левого уха. – Удивила, думала? – щелчок у правого. – Плохо, плохо работаешь. Считаешь, всё зеркала знают, всюду дотянуться, всё изгадят? Вот так легко и просто?
Отступила, так, чтобы точно в лицо, шепотом:
- Нет. Понятно тебе, что нет?..
- Кхм… Да! - отозвался Ксанф, до этой поры наблюдавший. Он всё ещё чувствовал себя крайне неловко, как будто не его, а он сам утягивает всех в странную и нечестную игру. – То есть я хотел сказать, любопытно… Присаживайтесь уже, раз отразились… Вот кресло… Чаю не предложу – вода вышла вся…
Эретри отвернулась к зеркалу. Своё отражение она увидела – волосы чуть
растрёпаны, никуда не годится… Быстрый жест. Поправила. Пряди легли как следует, ровно и гладко. И это тоже её разозлило, провела рукой заново, запутала, вернула всё как было. Отражение сделало то же. На полсекунды помедлив.
- Ха! Полюбуйтесь!
- Эретри… Эретри, сядьте! – Ксанф успел подбежать и схватить тонкую ладонь прежде, чем та ударилась о свою, зазеркальную, копию. – Хватит с нас на сегодня осколков!.. И порежетесь!
Вырвала руку, отскочила от Ксанфа. Голову опустила. У стены, у стола встала и сразу будто забыла, даже стала уставшей на вид. Страсть пожевала и выплюнула, не глядя на неё:
- Ты говорила… «Мрак»?
- Морок, а не мрак, - зевнув, поправила Эретри, выпрямляясь. - Из ваших, одни тряпки, знаешь? Кстати, этого тоже видимо искать придётся… - сходу она переметнулась на другую тему - С чего вы взяли, доктор, что я разобью зеркало?
- Видели бы вы себя, - из тени проворчал Ксанф и чуть не закусил язык. Ну конечно она себя видела, да не так вопрос нужен! Видела отражение, а видела ли себя?
Страсть-Кай заскрипела ветхим диваном, она хотела сидеть спиной ко всем сразу, но лицо негде не пряталось в оголённом воздухе. Упрямство сполз на пол и злорадно отстукивал пятками немыслимый корявый ритм. Радость уставилась на стекло окна. По нему шли неясные тени, из-за пыли не видно. Скрип невыносимо зудел в перегородке носа и всё-таки был спасением - поводом помолчать. Всё же и это кончилось, и Эретри спросила в пол:
- Скажите, Ксанф, а в Эйзоптросе есть цветник? Не мелкий, а действительно хороший цветник?
- Ну, разумеется. – был удивлённый ответ - Все эти праздники, знаете ли… Конечно же есть и не один… Самый большой кажется…да точно – к востоку от… А зачем вам?
- Да так, вертится в голове… Вроде и чушь, но эти зеркала уже научили меня искать не правду, а её карикатуры. В них больше подсказок. Сейчас нужно прислушиваться к… ну, к бреду, который мне оставили зеркала, понимаете? Пока он окончательно не выветрился. Понимаете?
- Понимаю ли я?! – молчание вдруг вырвалось криком из Ксанфа. - Эретри! В городе тысяча мест, куда можно удрать! Неужели вы думаете, что Храбрость непременно побежит нюхать цветочки?! Уж извините, не знаю, что там вам такого нашептали стекляшки, но…
- Ксанф, да что же вы, от вас я не требую никакой авантюры! Даже. Просто вряд ли Храбрость подойдёт ко мне. Вы сможете её уговорить…
- Вы не слушаете!
Ксанф выкрикнул и тут же понял, что незачем. Ясно, как молодой сыр, - темень. Зелёные точки не искали его, выдумывая мысль, рот открывался, чтобы сказать не ему…вообще кто для Эретри он? И для чего Эретри? Для чего ей здесь сидеть и притворяться над чашкой с недопитым чаем?..
Но Ксанф не думал всего этого – ему хотелось воды. Жарко, густо, чайник пустой, а Эретри всё говорит, твёрдо, всеслышно. Говорит никому… и точно не себе тоже…
- По крайней мере, Предательства, у меня не отразилось да, наверное, никогда не отразиться. – Чеканка-медь звучала. - И поэтому некому побежать куда надо и рассказать обо мне. Безнадега ушла, Подлость не знает… А Кай меня не предаст. – насмешливо бросила Страсти, повернулась - Не так ли, Кай?..
Кая больше не было. Морок, тёмноволосый человек, молодой. Серьёзный. В кресле. Такой, каким он в лесу появился. Ни слова, только на браслет посмотрел. На Эретри – нет.
Ксанф не понимал этой перемены. Пересох язык.
-Кто это?
Ложка звякнула, прибавляя к чаю ещё больше звона, а к комнате – тишины. Дверь была закрыта, но был сквозняк (казалось?), тонкая, холодная нить. Потом из стен, наверное, выступил шорох, сжался в комок и запрыгал по этой нити, и скоро растряс её по всем углам, не стало её... Но шорох гремел. Гром.
Снаружи будто рухнули льды.
Ксанф подошёл к окну: оно гудело. Гудела пыль, хлопьями по стеклу, сгустками ссыпалась на ободок рамы. Окно прозрачнело, нараспашку теперь открылись улица, дома и теснь. Только белая паутина, выступившая словно из самого стекла, чуть притеняла тот мир. А он сжался в миг.Миг – рукопожатие часа и времени. Миг – камень, взлетел и застрял в жилистой кроне высоты. Вниз, вниз тянулся, и ветки лопнули прежде, чем земля смогла протянуть ладони. Он упал тысячей себя, воробьиным клювом упал, голодным. Во все окна, двери ударило прозрачной мукой.
В Эйзоптросе шёл дождь.

Пишет Марк. 06.12.05

Марк скучающим взором провожал проплывающие мимо деревья. Затем перевел взгляд на лысую макушку сидящего рядом человека.
Уже который день Марк трясся в карете со своим наставником.
С окошком поравнялся всадник в богато украшенной офицерской форме, изрядно запыленной за время пути. Но, несмотря на это, ордена его мундира ярко сверкали в последних лучах заходящего солнца.
-Далеко еще? - окликнул солдата Марк, отодвинув занавеску.
-Уже почти приехали, - устало отозвался всадник, - вон, уже и ворота видны! - махнул он рукой.
Марк посмотрел в указанном направлении - совсем близко возникли высокие ворота с остроконечными башенками.
Он задернул занавеску и, повернувшись, осторожно похлопал спутника по плечу.
-Фредегар, - негромко позвал он.
Старик зашевелился, поднял голову и сонным голосом спросил:
-Уже на месте? - его глаза хитро блеснули, - вот, видишь. Я говорил тебе - доедем за пять дней! Я много раз бывал здесь, много... - он раздвинул занавески и посмотрел на ворота, окруженные рвом. Старческие глаза его наполнились давними воспоминаниями, - охо-хо-хо-хо... - в седой бороде мелькнула улыбка.
Карета встала, сзади донеслось мерное перестукивание лошадиных подков.
Раздался чистый громкий звук рога.
Марк с любопытством выглянул наружу. Послышался лязг замка, в воротах на том берегу открылось окошко, и густой низкий голос пробасил:
-Кто такие? - по крепостным стенам ходили люди, недобро, угрожающе бряцая оружием.
Вперед выехал всадник, с которым разговаривал Марк.
-Посольство от царя Даков! - громко возвестил всадник, - с дарами! - добавил он.
Лицо в окошке исчезло. Немного спустя раздался скрип, и мост медленно опустился.
Из ворот выступил отряд стражников. Командир отряда подъехал к карете.
-Ваши бумаги! - властно промолвил он. Спутник Марка аккуратно достал из небольшой шкатулки бумаги и протянул начальнику отряда.
Марк напряженно всматривался в лицо стражника. Позади повисла угрожающая тишина. Конный отряд охраны ждал решения своего командира.
-Все в порядке, - сказал капитан, - мы давно вас ждали. Прошу, проезжайте.
Старик спокойно забрал бумаги и убрал в шкатулку. Карета вступила на мост.
Посольский караван начал медленно продвигаться в город. Их сопровождал отряд стражников.
Марк выглянул на улицу - мимо проплывали бесчисленные Зеркала. Он задумчиво посмотрел в одно из них и пробормотал:
-Вот он, Эйзоптрос...

Пишет Альмара. 06.12.05

- Ух ты, это и есть Эйзоптрос - столица Мира Зеркал!!! - восхищенно сказала девушка лет пятнадцати, одетая в светлоджинсовый костюм. Волосы её были затянуты голубой резинкой в хвост.
Девушка стояла около рва с водой, окружавшего город. Крепостные стены Эйзоптроса были покрыты зеркалами, они поэтому слепили ей глаза. Заметив на
противоположном берегу охранников девушка закричала:
- Эй, извините, господа стражники, пожалуйста опустите мост.
- Зачем?
- Я приехала к бабушке. Она очень больна.
Подвесной мост, который ранее был поднят, начал медленно опускаться.
Под монотонный шум девушка прикрыла глаза. Она начала вспоминать что было до того как она, наконец, дошла до Эйзоптроса.
Альмара, а именно так и зовут эту девчушку, жила в небольшой деревеньке, находящейся за 100 километров от столицы. Её отец Мильтиар, по неизвестным ей причинам, решил жить там лет двенадцать назад, когда Альмаре было всего три года. Сестры, братья, целая куча друзей, ей это было не мило. У неё было своё секретное место: небольшое озерцо, окруженные густым лесом. Там она могла раздумывать о всем что пожелает. И так было день за днем, год за годом. Но её мать Лоллана и отец Мильтиар, получив от бабушки Альмары письмо решили что их младшая дочь должна побывать в Эйзоптросе. Целый месяц она шла к городу и наконец...
- Девушка, мост давно опустился, проходите, - сквозь сознание девушка услышала голос охранника. Стараясь не смотреть вниз, Альмара пошла к городу.
Подойдя к воротам Альмара как будто нарочно посморела в одно из зеркал. На девушку глядело её отражение: невзрачная, среднего роста, с темнорусыми волосами, с карими глазами, под левой половиной губы родинка, а симметрично ей маленький прыщик. Увидев своё отражение она подумала: "Когда я была маленькой, я была симпатичней. О чём я говорю, характер человека зависит не от внешности а от души". Отражение дрогнуло и ...


Пишет Хаос Мира Зеркал. 10.12.05

Альмара

НЕТЕРПЕНИЕ

Илона и Сильвия

- Вот хаосовы отродья! – Джеф был просто вне себя от возмущения на Злобу и Коварство. Во время их схватки за сундук Джеф выронил из кармана выкованную с отменным изяществом мастерами-ювелирами Эйзоптроса позолоченную розу, предназначавшуюся в подарок Сильвии, - только вот отразитесь у меня, злыдни, я вам обоим устрою веселую жизнь.
Он остановился перед запертой дверью.
Ни в одну примету не верил…
Только в то, что нельзя возвращаться в дом, если уже пошел куда – дороги не будет…
Но то, что его ждала прекрасная девушка, заставило забыть о дурных предзнаменованиях.
Джеф обыскал весь чердак. Розы нигде не было.
- Надо успокоиться, - Джеф сел на сундук, - она где-то здесь. Я сейчас её найду. И действительно… Взгляд его упал на что-то блестящее… Он наклонился, чтобы разглядеть лучше и застонал от отчаяния, поняв, что нашел «подарок» – из-под кованого края сундука торчал лепесток позолоченной розы.
Горю его не было предела. Даже слезы бессилия из глаз брызнули. Вытирая их рукавом, он обернулся и наткнулся на собственное отражение в зеркале на стене.
Богато украшенная позолоченными розами рама мягко медово светилась в темноте. Джеф дотронулся до цветов с благоговением: эти розы тоже были выкованы из металла и покрыты позолотой. Более того, они не уступали по красоте той, что погибла из-за Злобы под прессом сундука.
Первый цветок отошел от рамы легко, со вторым пришлось немного повозиться, а третий – словно намертво был припаян.
Джеф сначала действовал очень деликатно, однако времени почти не осталось, поэтому он дернул цветок со всей силы…


Илона ждала его минут пятнадцать, а потом решила подняться поторопить Джефа: все-таки нехорошо опаздывать на первое свидание. Да и новое отражение – Тщеславие, её порядком измучило уже.
На чердаке было слишком тихо.
Илона осторожно открыла дверь, вошла… И почти сразу увидела лежащего на полу Джефа, накрытого сверху упавшим со стены тяжелым старинным зеркалом в богато украшенной раме.
Илона, холодея от ужаса, бросилась к нему, упала рядом на колени, попыталась растормошить…
Глаза его были открыты, но цвета жизни в них уже не осталось.
А по щеке с края губ лениво стекала кровь…
Джеф был мертв.
Между тем зеркало, которое убило его, не пострадало совершенно, разве что две позолоченные розы отлетели от рамы и лежали теперь на полу рядом с мертвым юношей.

Но испытания для Илоны не закончились на этом. После того, как она сообщила родственникам о несчастном случае, поставила в известность ЦРУ письмом через посыльного о том, что в трагедии сыграли роковую роль зеркала, пусть и косвенно, вызвала врача для тетушки Флоры, ей пришлось идти в парк, туда, где договорились встретиться Джеф с Сильвией.
- Так получилось…
Дождь смывал слезы с щек.
- Но ведь мы договаривались… Я же только сегодня его видела!…
- Несчастный случай… Я пойду, ладно?
Хорошо, что дождь. Пусть дождь.
- Конечно… Может, я помочь чем-нибудь могу?
Пусть дождь. Хорошо, что дождь.
- Спасибо. Но мы справимся. Обязательно. Как-нибудь.
- Да, конечно. Держитесь.


Сильвия вернулась в Библиотеку и, спрятавшись между двумя самыми дальними стеллажами, проплакала до ночи.
Там её и нашли смотрительница библиотеки да новое отражение, пришедшее на смену Лести – Прагматизм.



Марк

По коридорам Ратуши гулял холодный сквозняк. Марк обратил внимание, что одна из дверей заблокирована наглухо решеткой и охраняется гвардейцами Хаоса. Бургомистра нигде не было видно. Им сказали, что свои посольские обязанности они могут выполнить на встрече с Магистратом, состоящим помимо бургомистра из четырех ратманов. Бургомистр, Рита Эквус, отбыла по делам за пределы столицы, но её возвращения ждали со дня на день. А за полчаса до приема их поставили в известность о том, что прибудет на встречу и Лорд Хаос.

- Нехорошо, что он решил присутствовать, - поежился чиновник, словно ледяной сквозняк пробрался ему за шиворот, - совсем нехорошо.
Марк переглянулся с Фредегаром. Тот только пожал плечами: сколько уже времени он кормил Марка байками об Эйзоптросе и нравах в этом городе, но ни разу в них не было упоминаний о том, что он когда-либо встречался с хозяином мира.
- Хорошо, что волчьих шкур хотя бы не привезли, - ремарка «в сторону» была настолько блестяще сыграна чиновником, что даже Марк с Фредегаром улыбнулись.
-Это не очень хорошо, - посерьезнел Фредегар, увидев у входа в зал для аудиенций пятилетнюю светловолосую девочку в розовом платье с кружевным воротничком и манжетами, - Наивность…
- Угу, - подтвердил Марк, - и твое отражение – Миролюбие…

Алекс (согласовано)
Эретри
Ксанф


- Отказалась! Она от вас отказалась! – удары, направо, налево. Беспощадные, смертельные. Капля зеркальная облизывает лезвие меча, - уничтожу. Раз ей не нужны, то и мне тоже.
Стоны гибнущих отражений, разрубленное удивление на лицах, боль в вытекших глазах, последнее «почему» в кровавой пене на губах.

Алекс отвернулся от Нежности: снова погибла… Не по его вине, но погибла…Не растаяла с улыбкой освобождения, а погибла жестоко и бессмысленно.
Белые одежды Подлости в крови отражения.
Отврат, привалившийся к зеркальному дереву, подергивающий ногой в агонии.
Словно уснувшая мирно у Подлости на плече Безмятежность с дыркой в сердце от точного удара мечом.
И только Хладнокровие продолжает стоять перед теменью, горда вскинув голову и глядя смело на сияющий зеркальный меч.
- На колени, - ржавый скрипучий голос хозяина.
Хладнокровие подчиняется.
- Голову склони, - послушность отражения ещё сильнее разжигает ледяную ярость хозяина.
Отражение вновь подчиняется без малейшего колебания.
- Ниже, - шипит хозяин, - бить неудобно.
По губам Хладнокровия скользит легкая усмешка, но он подчиняется Хаосу.
Удар.
Хорошая «сталь», словно раскаленный нож масло разрезает.

- Ненавижу тебя, - вдруг за спиной хозяина раздается голос бывшего оруженосца.
Лорд медленно оборачивается:
- Ты что-то сказал, раб?
- Ненавижу тебя, - хладнокровно повторил Алекс, глядя хозяину в глаза.
- Не меня, - хмыкает презрительно хозяин, - свое рабство ты ненавидишь.
- Если бы знал, что ты собираешься сделать, не пошел бы искать их.
- Ненавижу лицемеров, - удар наотмашь по лицу раба, - знал ты все…но пошел… Как тогда с Эрклигом… знал, что можешь помочь, но ушел… Как с Ровеной… знал, что должен остаться ради неё, но ушел. Всегда уходил. Не спеша. Потом придумывал себе оправдание и жил дальше спокойно. Вот и на этот раз придумаешь.


- ЦРУ здесь, - тихо сказал Ксанф, продолжая смотреть в окно, как ни в чем ни бывало.
Чашка с недопитым чаем слетела со стола и взорвалась десятком фарфоровых брызг и звонов, ударившись о пол.
- Это за мной… - Эретри решительно шагнула к двери, - из-за разбитого зеркала. Точно.
Ксанф обернулся: лицо осветила вспышка молнии – лицо мертвеца, белое с черными кругами под глазами и синей ниткой губ:
- Нет, они за мной пришли, - сдавленно.
Дверь дрогнула от мощного удара. Ксанф схватился за подоконник: ноги отказались его слушаться.
Дерево затрещало опасно, задвижка была вырвана с мясом. В комнату вкатился клубок из мокрых цэрэушных мундиров и отраженческой одежды Энергичности, Неуравновешенности, Агрессии.
Эретри едва успела в сторону отскочить, чтобы её не сбили с ног.
Крики отражений Ксанфа сливались в отчаянный вой с яростным рыком цэрэушников.
Клубок распался, как только зазеркальные участники драки услышали предупреждение посредников. На пороге комнаты стояли ещё трое из ЦРУ, один из которых держал на руках черного кота, а у ноги второго сидела белая собака, третий – в мундире капитана – был, по всей видимости, руководителем «операции по задержанию особо опасного преступника».
- Так, - капитан профессиональным взглядом окинул помещение и всех лиц в нем находившихся. Эретри решительно выступила вперед, оказавшись таким образом между цэрэушником и Ксанфом, - этих всех отвести в железку, - он кивнул своим на отражения Ксанфа, - а эти? – он указал поочередно пальцем на Страсть, который вновь стал Каем, Радость и Упрямство, - чьи?
Радость встала и, молча, последовала за арестованными, ответив этим поступком на вопрос цеховика.
- Угу, - одобрительно кивнул капитан, - прекрасно… - и обратился к Эретри, - сударыня, прошу Вас забрать свое отражение и удалиться…- он сделал многозначительную паузу, - нам с господином Ксанфом очень серьезный разговор предстоит.
- Нет, - решительно возразила Эретри. Упрямство хихикнул довольно, - нет, - повторила она, наслаждаясь вернувшимся чувством, - Ксанф не виноват в том, что та девушка зеркало…
- Что Вам нужно, капитан? – Ксанф, наконец, вышел из оцепенения и как раз вовремя, чтобы спасти неразумную Эр.
- Вы арестованы за то, что способствовали побегу от правосудия государственного преступника, повредили муниципальную собственность, подвергли своими преступными действиями опасности жизни горожан. Достаточно?
- Бред какой-то, - буркнула хмуро Эретри, - такое за три жизни натворить невозможно.
Ксанф перехватил взгляд Эретри и покачал головой отрицательно. Девушка поняла, что сейчас не самое лучшее время вступать в спор с цеховиком.
Капитан подошел к Ксанфу, связал ему руки за спиной и подтолкнул к выходу.
- Не надо, - Эретри удержал «Кай»: обнял её нежно за талию и усадил себе на колени, - останься со мной… Пусть сами там во всем разбираются.
- Отпусти меня немедленно!!!!! – Эретри ударила отражение по рукам, вынуждая его освободить её.
Она была уже на пороге, когда столкнулась с промокшей насквозь Храбростью:
А за отражением Ксанфа стоял строгий молодой человек, в котором невозможно было не узнать Благородство – новое, заслуженное по справедливости, отражение Эретри.

На улице бесновался дождь. Одежда промокла в секунду.
Холодная вода лилась за воротник, стекала потоками с волос, била по глазам. За стеной дождя ничего не было видно. Только когда они вплотную подошли к телеге с установленной на ней железной клеткой (той самой железкой), Ксанф смог разглядеть в ней других несчастных: его отражения и ещё одну арестантку. Сначала он подумал, что это Миролюбие или Утонченность, потом, что это его новое отражение, но когда оказался рядом с ней, понял, что она – не отражение, а настоящий человек.

Ксанф улыбнулся ей ободряюще: Здравствуйте, меня зовут Ксанф. Это мои отражения Агрессия (та, что на полу, в коконе из веревок), Энергичность (вот эта дама, которая пытается разжать прутья решетки), Неуравновешенность (с оригинальной прической) и Радость…
А Вас как зовут, можно узнать?

- Оливия, - дрожа от холода пробормотала девушка, - я приехала к своему жениху, может знаете его? Анастасиус Артемьев…- она смутилась, - извините…я совсем недавно здесь, не привыкла…у Вас же город большой, в отличие от нашего. Так откуда Вам знать про моего жениха что-нибудь?… Тем более, что Вы, судя по всему, тоже на свободу теперь не скоро. Так что все равно…
- Толку от меня никакого,
- усмехнулся Ксанф, - точно.
- Не обижайтесь, пожалуйста,
- покраснела от стыда Оливия, - у меня просто несчастье, а я никогда раньше одна не оставалась…Не знаю, что делать…
- В чем Вас обвиняют? Мрак!!!!!
– Ксанф едва удержался на ногах, вцепившись связанными сзади руками в прутья решетки, когда телега резко остановилась на перекрестке.
- Я зеркало разбила, - всхлипнула девушка скорее даже от ругательства, чем от собственных переживаний, - не я, вообще-то…получилось так: мальчик какой-то под руку толкнул… Свидетели сказали, что это было чье-то отражение… Какой-то богатой дамы.
- А у Вас деньги есть? – Ксанф с готовностью вцепился в возможность посочувствовать чужим неприятностям, чтобы только не думать о своих.
- Нет, - Оливия совсем сникла, - но мне сказали, что если я обращусь напрямую к Лорду Хаосу, то он все решит по справедливости.
Ксанф усмехнулся горько: Это Вам кто такое сказал?
- Господин капитан,
- Оливия обиделась, заметив его скептицизм, - я ему ВЕРЮ.
Ксанф промолчал на этот раз (какой смысл говорить смертнице о том, что её жестоко разыграли. Для Эйзоптроса это была обычная шутка, здесь никто не стал бы воспринимать обещание правосудия от Хаоса всерьез).
Они тем временем добрались до большого серого мрачного здания с узкими и высокими окнами с вывеской Типография над входом.

Их вели по длинному серому коридору… Сначала исчезли за одной из дверей отражения Ксанфа, потом на развилке их разделили и с Оливией.
- Удачи Вам, - только и успел крикнуть он девушке, перед тем, как его конвоир толкнул его в спину, принуждая идти дальше.
В небольшой комнате, серой, как и все в этом здании, его уже ждал следователь.
На столе перед ним лежала раскрытая папка с несколькими листами. На том, что лежал сверху, было выведено каллиграфическим почерком

ДЕЛО № 123/66
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
Подследственный – КСАНФ.
Допрос: б/о


- У Вас два отражения исчезло, и ни одно не появилось. Вы об этом знаете? – без какого-либо формального вступления начал допрос следователь.
- Нет.
- То есть Вам так нормально? Не страшно?
- А почему должно быть страшно?
- Ясно. Не понимаете. В таком случае Вам лучше сесть,
- широкий жест в сторону стула напротив его стола, и улыбка садиста на лице, - чтобы нормально воспринять то, что я скажу.
Ксанф повел связанными руками:
- Может освободите пока?
- Садитесь,
- уже более жестко.
Доктор пожал плечами и сел, откинувшись на спинку стула.
- За Ваши преступления Лорд Хаос приговорил Вас к смерти. Через Лабиринт.
Пауза.
- Не сомневался, что вердикт будет таким, - презрительно усмехнулся Ксанф.
- Но в связи с определенными обстоятельствами, приведение в исполнение Вашего приговора откладывается. Вернее даже сказать - отменяется.
Внутри Ксанфа все задрожало от ликования, сомнения, надежды и отчаяния одновременно – невозможно было поверить в такую удачу.
- А что за обстоятельства? – когда головокружение от счастья прошло, нашел в себе силы поинтересоваться Ксанф.
- Вы заражены смертельной болезнью, - следователь впился в него взглядом, произнося это, чтобы не пропустить ни малейшего нюанса его реакции, - и умрете «естественной» смертью, как только исчезнет последнее Ваше отражение. Два уже почили, правда?…
- Нет, - Ксанф покачал головой, - нет, не может быть… Не может такого быть… Как? Почему? Нет, нет, это невозможно. РАЗВЯЖИТЕ МЕНЯ! Да развяжете же меня!!!!!!

Анастасиус

ИМПУЛЬСИВНОСТЬ

Новости Эйзоптроса
Раздел ПРОИСШЕСТВИЯ
СРОЧНО!


Вчера сотрудниками ЦРУ была арестована жительница Хоумтиса по имени Оливия, обвиняемая в преступлении первой степени против Мира Зеркал.
Преступление было совершено вчера же на центральной площади во время традиционного Праздника цветов.
В настоящее время обвиняемую допрашивают дознаватели ЦРУ. Следствие просит возможных свидетелей преступления обратиться в штаб-квартиру Гвардии или отдел особо опасных преступлений магистрата, чтобы дать показания.
ЦРУ, Отдел оповещения гражданского населения

Лента криминальных новостей
Праздник цветов в этом году обернулся трагедией сразу для нескольких семей Эйзоптроса.
По преступной халатности стражи Главных ворот погиб Ходнев Павел, 16 лет. Юноша утонул в крепостном рву, кишащем аллигаторами. К сожалению, до сих пор не найдены его родственники, если Вы обладаете какой-то информацией о их местонахождении, сообщите, пожалуйста в Редакцию "Новостей".
Наряд стражи, дежуривший, когда произошел несчастный случай, уже допрошен. В ближайшее время состоится суд. Мы обязательно сообщим о вердикте по данному делу в одном из ближайших номеров.

Под колесами кэба погибла Элисса (15 лет). Девушка перебегала дорогу в неположенном месте, поздно вечером, во время ливня. Кэбмен, мистер Дойль, утверждает, что видимость "была в тот момент близкой к нулю", он ехал достаточно медленно: "лошади слишком неуверенно чувствовали себя на скользкой брусчатке". В тот момент когда Элисса перебегала дорогу, Дойль отвлекся на какой-то посторонний звук. "Как будто кто железом по стеклу чиркнул, - рассказал нашему корреспонденту кэбмен, - я уж думал, что зеркало раздавил, вот и отвлекся. Да она бы выжила, коли не ударилась бы затылком о мостовую! - Дойль, сам отец пятерых детей, старший из которых возраста погибшей под колесами его повозки девушки, находится в состоянии настолько тяжелого эмоционального шока, что тюремные врачи опасаются за его жизнь, - Серка её только чуть задел. Коли не упала бы так неудачно, жива была бы, жизнью своей клянусь...
Родители девушки также намерены взыскать с К. Дойля возмещение за моральный ущерб.

Несовершеннолетняя Корнэлия (16 лет) погибла в собственном питомнике для бродячих животных. Её укусила ядовитая змея, которую Корнэлия нашла, по словам друзей, неделю назад в подвале одного из домов на Да Винчи. Юная Корнэлия была широко известна своей благотворительной деятельностью в комитете по природоохране Магистрата. Городской Совет и совет ратманов выражает свои соболезнования родным и близким усопшей. Принято решение назвать один из государственных приютов для бродячих животных и установить на нем памятную доску в её честь.

Пишет Алдара. 10.12.05

Алдара застыла с футляром в руках. Потом медленно опустилась на стул. Все свалилось неожиданно, как зеркало со стены.
- Значит, вот Вам моя визитка – в течение недели милости просим с деньгами. Не больше, дорогая моя. А то Вы действительно мне очень дорого обойдетесь. Вот счет… история болезни пока у меня будет… - врач собрал в изрядно потрепанный после удара о мостовую саквояж все свои вещи. – Но не забывайте: за долги судят очень строго. И никто не посмотрит на ваши красивые глазки. Знаете, как наказывают за долги в Эйзоптросе? – Алдара покачала головой. Доктор смахнул пыль со стола. – Сажают в яму. Глубокую яму. Сажают со всеми отражениями, и оставляют там надолго. Вы бы хотели остаться в одной комнате со своими отражениями? А потом в яму спускают зеркало. И начинают появляться замечательные отражения: Радость, Веселье, Доброта, Удовлетворенность, Оптимизм, Восторг. А у вас на душе скребут кошки… – врач, слегка сощурившись, резко оборвал свои слова и добавил после короткой паузы: – Пока могу посоветовать Вам денек из гостиницы не выходить - отлежаться. С выздоровлением. До свидания.
– До свидания, – обреченно сказала Алдара.
Сразу после того, как доктор вышел из комнаты, пришли все ее отражения. Неужто соскучились? Или просто потому, что даже Независимости нужен хозяин вне Зазеркалья? Или у них вообще нет иного владельца, кроме Хозяина? И она для них – просто очередная точка пространства, к которой они привязаны?
Мысли сами собой вернулись к болезни и к долгу. Денег всего шестьсот эйзонов – а нужна тысяча. Проклятое любопытство никогда к добру не приводит…
Алдара вертела в пальцах футляр с заколкой, тяжело лежавший в руках. Заколка… Алдара прикусила губу до крови, вспомнив про волосы. Слеза тихо скатилась по щеке, медленно прочертила влажную дорожку к подбородку. Следующая потекла уже быстрее, за ней еще одна… Алдара медленно тонула в жалости к себе, в сожалении, в отчаянье.
Пронзительный, визгливый звук вывел ее из оцепенения – Остервенение резко провела ногтями по оконному стеклу.
– Развезла сопли, – бросило презрительно отражение.
Темные ногти снова прошлись по стеклу, и дрожащий, скрипучий, звенящий звук разрезал комнату пополам: в одной половине – Алдара, в другой – отражения.
– Хватит из себя Жалость строить, – резко сказала Алдара себе. Правильно. Спасибо, Остервенение. Молодец. Она не даст себя так просто сломать. Надо бороться. Жить. Сражаться. Стремиться. Решать. Жизнь не кончилась.
Скорбь поднял голову. Он всхлипнул еще раз и почему-то внимательно, не отрываясь, стал смотреть на Алдару. Независимость перелистал газету. Бесшабашность решил снова позаботиться об Алдаре и, наливая заварку в чашку, пролил половину заварного чайника на платье Восторг, чего та не заметила, потому что с восхищением взирала на птицу за окном.
Итак, по порядку. Где-то надо раздобыть четыреста эйзонов, да еще немного не помешает – чтобы было, на что дальше жить. Оптимистическое начало.
Суд…
Она невольно тронула залысину. Ужасно – в шестнадцать лет облысеть. Да еще по чьей-то вине. Кипящая злость поднялась в ее душе, обожгла резко глаза слезами ярости. Скорбь едва слышно завыл.
Алдара обернулась на звук. Взглянула в голубые глаза Скорби, светящиеся слезами, и лицо Анастасиуса встало у нее перед глазами: его улыбка, глаза, доброжелательное лицо. Неужели можно подать в суд на человека, который, не зная тебя, поручился за твою персону? Неужели можно обвинять кого-то в случайности? Нет. Нет. Нет. Ярость утихла, оставив только осадок. Волосы, может быть, еще отрастут – надо просто немного потерпеть. И никакого суда не надо: влипла – изволь сама теперь разбираться.
Остервенение провела ногтями по стеклу еще раз, но уже с другой интонацией – одобрения. Алдара, наконец, взяла чашку, а Восторг вдруг заметила след от чая на платье, но и тут ее умилил факт совпадения формы пятна с очертаниями крыльев бабочки.
Независимость оторвался из газеты и лениво бросил:
– Напомнила ты мне одного человека, – и снова вернулся к новостям спорта.
– Кого? – Алдара подняла голову.
Независимость сделал вид, что ничего не замечает.
– Кого? – настойчивей повторила Алдара. – Начал – так продолжай!
Отражение пожало плечами, и прошелестело газетой.

На следующий день Алдара чувствовала себя уже довольно-таки хорошо. Соорудив из шарфа некое экзотическое подобие тюрбана на голове, она почти бегом спустилась по лестнице в холл – совсем, как неделю назад. Невеселые воспоминания полезли в голову, но она отмахнулась от них – пока относительно успешно ей удавалось не погружаться в отчаяние и надеяться на то, что удастся рассчитаться с долгами.
Первым делом она уточнила размер гостиничного счета. Он ее не слишком обрадовал: к плате за номер прибавились оплата за дополнительные услуги горничной, а также за питание. Рассчитавшись, Алдара с горечью констатировала почти полное разорение - осталось примерно двести эйзонов.
Надо устроиться на работу. Одна проблемка – с таким головным убором ее точно никуда не возьмут, да еще и в желтый домик перенаправят. Но покупать парик, когда денег в кармане кот наплакал… «Попытаюсь так, а если не выйдет – потом попробую», – решила Алдара и направилась в город. Независимость сказал, что останется в гостинице, так как «не обязан бегать по чужим делам». Скорбь, как обычно, ни на шаг не отходил от Алдары, и она только теперь поняла, как это, должно быть, странно выглядит: мальчик весь в слезах, с выражением печали на лице, цепляющийся за ее руку, как утопающий за соломинку. Остервенение на этот раз не отходила от Алдары, но огрызалась в ответ на реплики и взгляды прохожих с возросшим энтузиазмом, а Восторг всю дорогу любовалась чистым небом, поэтому несколько раз чуть не упала. Бесшабашность неожиданно решил помочь Остервенению в оскорблении прохожих, и к ее энтузиазму прибавились его изобретательность и полное отсутствие уважения к окружающим.
В Ратуше Алдару не очень-то обрадовали, сообщив, что с отсутствием опыта работы и образования она может даже не надеяться устроиться на работу. «Чудесно», – подумала Алдара. Заполнив анкету в отделе трудоустройства молодежи (на всякий случай, хотя бы на один из тысячи), она снова решила побродить по городу – как неделю назад. Опять ее сопровождали четыре отражения, опять она не знала, что делать. «Смотри!» – внезапно крикнул Бесшабашность. Алдара посмотрела туда, куда он указал.
Невысокий щупленький мужчина увлеченно доказывал что-то женщине в зеленом плаще. Рядом с мужчиной возвышался деревянный щит, середина которого была прикрыта дощечкой, а на земле стояла коробка, на которой значилось: «ПРИЗОВОЙ ФОНД». Неподалеку стояло несколько человек, с интересом наблюдавших за Алдарой. Бесшабашность потащил Алдару к щиту странного вида.
– Что это значит? – спросила она то ли у своего отражения, то ли у мужичка.
Ответом была тишина.
Женщина в зеленом плаще вдруг сказала: «Один, четыре, семь, три, девять, пять».
Мужичок сдвинул дощечку: под ней оказалась совсем другая последовательность цифр. Женщина пожала плечами и пошла дальше по улице. Мужичок прикрепил дощечку обратно и скрылся за щитом, завешенным сзади тканью, чтобы заменить цифры.
– Не город, а сплошные странные дядьки на улицах, – фыркнула Остервенение.
В Алдаре снова стали бороться противоречия: было бы здорово выиграть, но и понапрасну тратить деньги неохота. Выиграть-то, кажется, невозможно.
– Как здорово! – прощебетала Восторг. – Давай! И все проблемы решатся!
Бесшабашность почти умоляюще смотрел на Алдару, мужичок с любопытством взирал на новую жертву.
«А вдруг?» – подумала Алдара и протянула руку к кошельку. Достав несколько монет, она замерла, задумавшись. Наверное, лучше все-таки не тратить деньги понапрасну. Бесшабашность легонько стукнул Алдару по руке, и монетки упали в коробку. Все ожидающе повернулись в ее сторону. Алдара не придумала ничего лучше, как просто повторить цифры, названные до нее, только в обратной последовательности. Мужичок слегка переменился в лице, внезапно схватил коробку и суетливо повернулся куда-то в другую сторону. Одним плавным движением Остервенение переместилась в его сторону и, прищурив зеленые глаза, недобро посмотрела на него. Бесшабашность сорвал дощечку: «593741»
– Как замечательно! – воскликнула Восторг. – Ты угадала!
– Она назвала не те цифры! – крикнул мужчина. Еще ни разу никто не повторял наоборот последовательность цифр, которую назвал участник игры до него. Даже зеваки никогда не замечали совпадений – да и они обычно не задерживались надолго. Это нечестно!
– Надо уметь проигрывать достойно, – негромко сказал кто-то из наблюдателей.
– Нет!!! – кричал мужчина, зажатый между Остервенением и наблюдателями.
– Давай я вырву коробку и убегу, – шепнул Бесшабашность Алдаре.
– Молчи! – сердито сказала Алдара. – Я правильно поняла, что выиграла приз?
– Да! – ответил колоритный парень, на голове которого красовался желтый колпак.
– Нееееет! – заорал мужичок.
– Как от сердца отрываешь, – Остервенение посмотрела не него еще недружелюбнее.
– Не отдам! – закричал мужичок.
Остервенение бросилась на него, вырвала коробку, вцепилась ему в волосы, и, судя по выражению лица, приготовилась выцарапывать ему глаза.
– Прекрати! – Алдара коснулась плеча отражения. – Прекрати! - Остервенение отмахнулась от нее, и испуганная Алдара схватила отражение за плечо, пытаясь оттянуть от мужичка.
Алдара не заметила, как оказалась на земле; на щеке алели полосы – следы от ногтей отражения. В голове гудело от пощечины.
– Объясняем ситуацию! – раздался резкий властный окрик, отозвавшийся в голове Алдары звонким эхом: в переулок свернул отряд городской стражи.
***
Два стражника с трудом оттащили Остервенение от мужичка. Одному из них отражение оторвало рукава формы, второму непостижимым образом распорола кольчугу и вдобавок ударила его собственным мечом по голове. Теперь Остервенение возмущенно поглядывала на стражей порядка, оглаживая ставший еще более оборванным подол платья.
С помощью свидетелей в ситуации удалось разобраться. Алдару начальник патруля заверил, что налоги платить не придется – сумма выигрыша составила пятьсот эйзонов, а этого было мало для налога. Мужичка отпустили, оштрафовав за отсутствие лицензии. Никто из пробовавших угадать цифры не потребовал возмещения десяти эйзонов, и вся сумма оказалась в руках Алдары.
Алдара спросила начальника патруля о Лисьем Хвосте, и выяснилось, что господин Экснил не обратился в городскую стражу и не предъявил зеркало, из-за которого Алдара пострадала. «Лисий Хвост у нас до сих пор в розыске», – сказал уверенно начальник патруля и посоветовал потребовать обращения доктора куда следует. Алдара поблагодарила начальника патруля и, все еще не веря в собственное счастье, решила помчаться к доктору.
– Подождите! – начальник стражи смотрел чуть смущенно. – Этот ваш головной убор…
– Это? – Алдара попыталась что-нибудь придумать. Не скажет же она, в конце концов, что у нее такой стиль. – Просто… последствия на волосы – от той гадости, которую Лисий Хвост…
– Ясно, – прервал ее начальник патруля. - Спасибо. Вы уверены, что именно это повлияло?
– Да, – Алдара попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривоватая. – Спасибо за помощь.
***
Доктора дома не оказалось, горничная сказала, что он на вызове. Алдаре пришлось возвращаться в гостиницу.
В номере сидел Независимость. Только Алдара переступила порог, как он сказал:
– Алекс из Урбаха.
– ЧТО? – замерла Алдара.
– Тот человек, про которого я говорил раньше. Он в Зазеркалье, в плену у Хозяина. Сильный человек. Когда-то оруженосцем был. Я его видел несколько раз. Вообще-то мне туда, где он, пожалуй, нельзя было заходить, но я же не нахожусь в зависимости ни от кого.
– Даже от Хозяина? – Остервенение усмехнулась. – Загнул.
Алдара медленно переваривала услышанное. Тот Алекс из Урбаха, который является ее отцом? Или это просто совпадение? Да или нет?
– И чем я на него похожа?
– Не знаю, – пожал плечами Независимость и снова вернулся к газете. Даже странно, что это на него нашло? Что он вдруг что-то решил рассказать.
Мысли Алдары лихорадочно заметались. Наверное, Бесшабашность сможет ему передать письмо, когда вернется в Зазеркалье… Не обращая внимания на свои отражения, она села за стол и начала писать письмо.

«Здравствуйте, Алекс,
Не знаю, тот ли Вы человек, которому предназначено это письмо. Если нет – забудьте о нем.
Я не знала своего отца, я знаю только его имя. И оно совпадает с Вашим. Я узнала о Вас случайно, от своего отражения.
Когда Вы были оруженосцем, Вы были городке Ирион. Там жила девушка по имени Ровена…Вы помните ее? Я – ее и Ваша дочь. Не знаю, поверите ли Вы в это или нет…»


Алдара прочитала десятый вариант написанного. Предыдущие она сожгла на свечке, и теперь в комнате стоял запах паленой бумаги. Как и предшествующие варианты, этот показался ей абсолютно идиотским. Не те слова, не то, что она хотела сказать… Она читала снова и снова, чтобы понять, что не так в письме. Наконец, она решила пойти ужинать, и заодно обдумать письмо еще раз. В номере опять остался Независимость, остальные отражения последовали за ней. За ужином она так ничего и не изобрела, поэтому продолжала перечитывать строчки письма еще и еще. Наконец, она сложила бумагу и убрала в медальон, который купила в магазине Анастасиуса. Посмотрела на рисунок – это, пожалуй, все же Глупость, а не Бесшабашность. Потом надо будет отдать Бесшабашности – он, оказавшись в Зазеркалье, кажется, забудет и ее, и то, откуда медальон, откроет и… кто знает? Может, и передаст записку пленнику Лорда Хаоса. Правда, надеяться на него…
Внезапно в комнате кто-то чихнул. Алдара оглянулась: это не отражения. Независимость деловито прошелестел газетой. Алдара положила письмо на стол и прошлась по комнате. Заглянула под кровать, потом подумала, что это, должно быть, в соседнем номере. Но тут звук повторился, и при этом настолько рядом… Алдара открыла дверцу шкафа – в нем сидел господин Экснил.
– Что это значит? – изумленно спросила Алдара, но быстро пришла в себя. – Выходите, дорогой доктор, у меня как раз для Вас денежки припасены.
Экснил боком выбрался из шкафа и зачем-то посмотрел в потолок.
– У него в кармане футляр с заколкой, – пробурчал Независимость. – А пришел он, пока ты ужинала.
Алдара перестала понимать вообще что-либо. Почему отражение не сообщило о незваном госте раньше? И почему тогда сообщило сейчас? Не Независимость, а Непоследовательность получается. И почему доктор вообще решился на кражу в присутствии отражения?
Заколка? Алдара нахмурилась. Хотя нет, кажется, что-то она начала осознавать.
Алдара попросила отдать футляр. Доктор отказался. Алдара спросила:
– Вы собираетесь получить деньги за то, что выявили правонарушителя? Вы хотите заработать таким низким путем? Отдайте заколку.
Доктор отказался еще раз.
Через несколько минут Остервенение бросила футляр Алдаре и, с удовольствием располосовав сюртук врача на спине (звук рвущейся ткани так приятен – это она поняла еще во время болезни хозяйки), с явным нежеланием отошла от Экснила, ударив напоследок пару раз саквояжем по голове. Кажется, сработал инстинкт кошки, которая еще хотела потом поиграть с мышкой, не прекращать забаву навсегда. Независимость хмыкнул: «Не довести дело до конца?» Остервенение бросилась на Независимость, сорвала с его головы котелок и с милейшей улыбкой оторвала подкладку.
Алдара молчала. Не говорил ничего и доктор, нервно поглядывавший на Остервенение. Наконец, Алдара решилась.
- Вот Ваши пятьсот эйзонов. Встретимся завтра с Вами в участке… где он находится? – Экснил назвал адрес. – До свидания, господин Экснил.
Когда Экснил уходил, Остервенение едва удержалась от того, чтобы не бросить в него цветочный горшок – уж очень ей доктор понравился.
Независимость собрался уходить вслед за доктором, подобрал котелок и лоскут подкладки. «Я подошью», - сказала Алдара. Независимость возмущенно посмотрел на нее: «Мне не нужна ничья помощь!» Алдара вцепилась в котелок, и отражение было вынуждено отступить.
***
В течение трех часов Алдара подшивала подкладку, предварительно подсунув под нее заколку. Чтобы выпуклость не так выделялась, Алдара подпихнула под подкладку несколько лоскутов. Уснула она с котелком в руке, несказанно довольная своей работой.
***
Алдара откинулась на спинку стула. Представитель городской стражи и писарь только что зафиксировали показания ее и Экснила. Зеркало с буквами «Л» и «Х» было передано в качестве улики. Лисий Хвост был признан мертвым на основании косвенных улик. Невеселая женщина-врач констатировала, что Экснил верно поставил диагноз, и добавила, что выпадение волос у потерпевшей могло было быть вызвано как составом парализующего вещества, так и посторонними причинами, которые она определить затруднилась. Экснил открыл рот, и Алдара почувствовала себя нехорошо.
- Я заявляю, что потеря волос была вызвана зеркальной заколкой, - начал Экснил весьма бодро, но под обожающим взглядом Остервенения быстро сник, и слова «которую ей Артемьев дал» никто не разобрал.
- Я это отрицаю, - твердо произнесла Алдара.
Дверь распахнулась, и в помещение зашли двое. «Обыск ничего не дал», - заявил один из них. Обыскали Алдару, Восторг (это сделала женщина-врач), Скорбь, Бесшабашность (он охотно сам вывернул карманы, и на пол упала лягушка, тут же умчавшаяся в неизвестном направлении). К Остервенению никто не решился подойти, а Независимость не допустил приближения к нему ближе, чем на полметра. «Я с ней никаких дел не имею», - объяснил он представителям правоохранительных органов, указав на Алдару.
- Она ее спрятала! Она ее разбила! Онанезнаючтоснейсделала! – заголосил доктор.
- Сожалею, господин Экснил, - пожал плечами стражник, - но как бы от вас барышня возмещения ущерба за клевету не потребовала. Обвинение в укрывательстве – дело серьезное, а в разбивании зеркала – еще серьезней. Подумайте сами – ну неужели потерпевшая бы не подала в суд на того, кто такую заколку ей дал?
- Я могу идти? – спросила Алдара, и стражник кивнул.
***
В гостинице Алдара долго не могла прийти в себя. Остановится ли Экснил? Рядом сидел Скорбь, и она гладила его по белокурой голове. Она не заметила, как пошел дождь, как наступил вечер…
***
На пол одна за другой падали капли. В гостинице «Silver Mirror» протекала крыша.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 10.12.05

Никта (развитие характера согласовано)
и Алдара

Дверь оказалась закрыта. Начальник решил все-таки не рисковать и посадил «потенциальную угрозу» под замок.
Это взбесило цэрэушницу. Не обращая внимания на мольбы Совести не причинять ущерб собственной конторе, Никта сначала попыталась выбить дубовую дверь ногой. Потерпев неудачу в этом начинании, она выбила креслом стекло, и без малейших колебаний вышагнула на карниз. На улице шел дождь. Самый яростный ливень из всех, что она видела в Эйзоптросе за все время обитания здесь.
Порыв ледяного ветра чуть не сбросил её вниз с высоты в несколько десятков метров. Выругавшись про себя зло, Никта закусила край воротника рубашки, чтобы не отвлекаться ни на какие посторонние звуки и движения, и уже очень медленно и осторожно продолжила путь сначала по карнизу, потом по гребню крыши, затем спрыгнула вполне удачно (чуть подвернула ногу на скользких плитах) на смотровую площадку башни, а там уже никто бы не смог её остановить ни люди, ни ливень, ни тьма.
В оружейной она разжилась парой кинжалов, мечом, перевязью, арбалетом, короткими металлическими стрелами в компактном колчане, плащом. Нагло и бесцеремонно, по своему обыкновению, вторглась в конюшню Цеха, взяла под узцы, несмотря на вопли протеста конюхов, вороного жеребца по имени Вихрь, подаренного начцеха самой Ритой Эквус (пусть теперь она и была злейшим врагом ЦРУ, но лучшими в Мире Зеркал были именно её кони).
И уже через несколько минут летела сквозь стену ливня по узким улочкам эйзоптросских окраин в сторону Главных ворот.
Но покинуть город без заминок, как обычно, на этот раз не получилось.
Никта бушевала, кидалась на всех с кулаками и настолько достала стражников, что они просто заперлись в сторожевых башнях и стоически игнорировали её злобные выкрики, грязную ругань и оскорбления.
Когда крики резко прекратились, стражники выглянули на улицу из бойниц.
Над потерявшей сознание девушкой стоял капитан Личной Гвардии Лорда Хаоса. Знаком он приказал воинам занести Никту в стражническую.
Её посадили в угол на кушетку, привалив спиной к стене. Капитан несколько раз ударил её легко по щекам, чтобы привести в чувства.
Никта открыла глаза.
- Сидеть, - стражники удивленно переглянулись между собой, когда услышали, с какой грубостью и злостью капитан отдавал приказания цэрэушнице, с которой и стражники, и сами цеховики, и городская охрана предпочитали вообще не связываться из-за её отвратительного склочного и скандального нрава, - сидеть, я сказал, - ещё более грубо приказал капитан, насильно усадив упрямую девицу, когда она все же попыталась подняться на ноги.
Никта ударила его по руке, чтобы освободиться.
- Хорошо, - капитан скривился презрительно и кликнул, - Нэвар!
В каморку влетела полярная сова и села на плечо Никты. Стоило ей дернуться, как сова склонилась к её уху и впилась в мочку клювом.
Никта застонала от боли. И наконец-то перестала сопротивляться.
- Пошевелишься, она убьет тебя, – капитан предупредил холодно, - ясно?
Никта осторожно кивнула.
- Зеркало принесите сюда, - приказал капитан стражникам.
Как только зеркало поставили на стол, напротив кушетки, капитан выгнал всех и закрыл дверь на засов.

- Доброго тебе дня, Никта.
- Ничего если я воздержусь от подобного пожелания в Ваш адрес?
- Ничего. Я не возражаю.
Белая сова взмахнула агрессивно крыльями, но тут же закряхтела жалобно и упала на пол рядом с креслом.
Капитан с каменной маской безразличия на лице медленно подошел, поднял птицу, приложил ухо к её груди, а, удостоверившись, что жизнь ещё теплится в ней, расстегнул мундир и спрятал сову под ним…
- Птица-то Вам чем помешала, милорд? – дерзко усмехнулась Никта, без страха глядя в зеркало.
- Тем, что хотела тебя убить, - дохнуло холодом из зазеркалья.
- Ну, да, конечно, это же Вы только вольны здесь людей как тараканов давить.
- Неужели настолько меня боишься, Никта?
- С чего это вдруг?
- Руки на стол положи, ладонями вниз. И не отрывай их от крышки, пока не разрешу.
- Вот ещё!
В зеркале возникла картинка: Стеллиард, тетушка Гледис за чашечкой утреннего кофе.
- Нечестно, - Никта побледнела, - запрещенный прием.
Зеркало потемнело.
- А мне-то что? Запрещенный или нет…
- А то, что я всем расскажу, что Вы нечестно играете.
- Не расскажешь. Можем поспорить. На ленту. Багряную.
- Почему это не расскажу?
- Эх, Никта, Никта…Глупенькая девочка…
- Хватит! – Никта вскочила на ноги и решительно направилась к двери, но путь ей преградил капитан, - дай пройти…
Одной рукой (ибо второй он прижимал к груди полудохлую птицу) он схватил црушницу за шиворот и вернул на место, так и не проронив ни слова.
- Что Вам нужно от меня? – лицо Никты стало кирпичного цвета от ярости.
- Чтобы ты превратилась в послушную милую молодую леди, - зло прошипел голос Хаоса, - и перестала доставлять мне лишние хлопоты.
- Неправда.
- Почему? – поинтересовался голос.
- Потому что я Вам нужна. Я Вам неудобна, Вы не знаете, как со мной вести дела, как мной управлять, Вас это бесит, но я нужна Вам. Потому что я делаю за Ваших людей всю грязную работу.
- Думаешь, мне так же сложно в Эйзоптросе найти золотаря вместо тебя…
- Очень смешно, - перебила его Никта, скрестив руки на груди, - обхохочешься. Вам сложно будет найти в Эйзоптросе убийцу, который…
- Как тебе сложно найти того, кто убил твоего отца? – перебил её голос в свою очередь.
- Опять запрещенный прием, - Никта процедила сквозь зубы.
- Я знаю, кто он… Убийца. Сказать?
- Сама найду.
- Как скажешь, - усмехнулся голос высокомерно, - могла бы сэкономить себе пару лет…
- И чего стоить мне будет эта фора?
- Ничего.
- Так не бывает, - побледнела Никта, - с Вами так не бывает.
- Бывает, - холодно заметил голос, - убийца твоего отца здесь, у меня. В зазеркалье. Все, что тебе нужно сделать, заглянуть ко мне в гости.
Никта поднялась на ноги и всмотрелась в зеркало внимательно.
Зеркала ненавидели её. Рвали одежду, резали кожу, царапали кости, но она продолжала идти упорно через зеркальную вьюгу. Вспомнив, что не взяла с собой оружия, Никта выхватила один из длинных узких осколков из бури. Внезапно зеркальный пол ушел из-под её ног и перевернулся в потолок. Теперь пол немного наклонился, и приходилось идти вдоль наклонной плоскости, соскальзывая то и дело к острому углу между стеной и полом.
Через некоторое время она добралась до четырехугольной комнаты с высоким сводчатым зеркальным потолком, стенами и полом. Никта тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения: бесконечное количество раз, под разным углом в зеркалах отражалось кресло, с сидящей в нем темнотой в форме человеческого силуэта, а рядом с креслом стоял на коленях мужчина лет 50 в рабском ошейнике.
- Проходи, садись, - темнота указала на стеклянный табурет напротив кресла.
- Где он? – Никта подернула рукавом, чтобы осколок выпал на пальцы, - мне некогда сидеть здесь с Вами.
- Алекс, - обратилась темень к рабу, - может, ты нам скажешь, где тот, кто виновен в гибели рыцаря Эрклига?
Но тот промолчал, покачав головой неодобрительно и с сожалением посмотрев на Никту.
- Не ломайте комедию, милорд, - презрительно бросила Никта, - скажите сами.
- Вот он, - Лорд махнул в сторону Алекса, - убийца твоего отца…
Никта, выхватив из рукава осколок, бросилась на раба с яростным воплем.
- Стоп, - тьма ударила её прежде. Но не рассчитала…Никта отлетела к стене, а её цветной силуэт остался стоять посередине комнаты.
- Ой, - словно нашкодившее дитя воскликнул Хаос, - я нечаянно.
Алекс с ужасом наблюдал за тем, как бесцветная Никта подползла к радужной полупрозрачной копии себя, попыталась схватить её за руку, но, обжегшись, вскрикнула громко. Кисть была в порядке, только почернела.
Поняв тщетность своих попыток, она свернулась на полу в клубочек и заплакала горько, так как плачут только самые несчастные люди на свете.
Но Никта не была бы Никтой, если бы её боль, её горе, её страх не повлекли за собой действие.
Она схватила осколок зеркала и полоснула им по шее.
Зеркала стали черными в один момент. И со всех сторон на умирающую Никту смотрела леди Гледис.
- Нитти! – тетушка упала перед зеркалом, - Нитти, солнышко мое, что с тобой?! Нитти, я не переживу!!! Почему ты молчишь? Лорд, - она посмотрела вверх, на тьму за спиной Никты, - спасите её…Пожалуйста, умоляю. Она – единственное, что у меня есть…
Никта завалилась на спину, раскинув руки широко в стороны.
Хаос подошел к её цветному отпечатку, перекинул его через руку, словно плащ, склонился над Никтой и прижал темноту «руки» к ране на её шее.
- Это на время, «солнышко мое», - передразнил леди Гледис Лорд, - захочешь уйти, я не буду задерживать…
- Ма, - Никта сама вздрогнула от этого домашнего прозвища, которое она придумала для тети, заменившей ей мать.

- Мама, - пятилетняя девочка с огромными синими глазами, лицом испачканным малиновым вареньем, сидит рядом с плитой, на которой леди Гледис готовит это самое варенье.
- Нитти, - солнечная улыбка тети чуть бледнеет, - солнышко мое, мы же договаривались, что ты будешь называть меня тетя…
- А я хочу «мама», - надувает губки обиженно девочка, - ты мне – мама. Почему нельзя?
- Потому что ты должна помнить свою настоящую маму, которая тебя очень-очень –очень сильно любила, - она помолчала и добавила все же, - и любит… И всегда будет любить…
- Как ты? – девочка улыбается.
- Больше, мой хороший, больше, - и тетя, уронив деревянную ложку на пол, бросается к ребенку в слезах и обнимает крепко, целует в щеки, лоб, нос…
- Ма! – морщится девочка, - перестань! Аааа – вырывается из объятий, - ну, ма!

- Ма, - повторяют окровавленные губы лежащей среди зеркал девушки, - со мной все хорошо… Не пугайся, ма… Лорд здесь. Он мне поможет. Ты только не волнуйся. У тебя ведь сердце больное… Не волнуйся… Все хорошо будет… Господин, пожалуйста…
Тьма вернула зеркалам серебро.
- За что? – Никта сидела на полу, обхватив себя руками, чтобы унять бесконечную выпивающую из неё жизнь боль.
- Никто не смеет покушаться на мою собственность, - усмехнулся Хаос.
- Зачем тогда было… если знали, что не смогу отомстить… - Никта сама поняла, что вопрос смысла не имеет…
Хаос свернул радужную материю и убрал её в «карман» небрежно, как носовой платок.
- Что теперь?
- Можешь умереть, если хочешь… - предложил Лорд.
-…убить Гледис… - закончила за него Никта.
- Можешь вернуться в Эйзоптрос и продолжать жить, как раньше, - предложил Лорд.
- Как раньше? – недоверчиво хмыкнула Никта и посмотрела с тоской на «карман» тьмы, - а как раньше?
- Что сделано, не воротишь, - пожала плечами тьма, - извини, я очень трепетно к рабам отношусь. Тем более к Алексу. Тем более теперь, когда ты здесь.
- Отдай мне… - Никта осеклась: отдать что? Как выразить то, что она потеряла.
- Возвращайся домой, - как приговор.
И вот она уже в кресле, сидит, положив руки на стол ладонями вниз.
Слева стоит серьезный молчаливый бледный как смерть капитан Гвардии Хаоса, на плече его сидит белая сова, живая и невредимая.
- Твоя тетка попросила спасти тебя, пообещав мне в обмен «все, что я захочу». Я захотел помочь ей. Теперь, каждый раз, когда тебе будет угрожать смертельная опасность, она узнает это первой, почувствовав, что сердце разрывается от боли. И если не спасешься в течение 1 часа, она умрет.
- Вы заманили меня в зазеркалье не для того, чтобы показать убийцу моего отца, милорд, - сквозь зубы процедила Никта, - так?
- Так.
- Зачем же других было вмешивать? Со мной бы и разбирались… С леди Гледис зачем так поступать было?
- Тебе больно?
- Да, - Никта сглотнула. После возвращения из зазеркалья, боль от потери стала сильнее, как будто с неё содрали кожу, и теперь все тело – кровоточащая рана, шрам на шее исчез, но от темного «лечения» один из кровеносных сосудов почернел, как и левая кисть от ожога.
- Теперь всегда так будет, - сказал Лорд, - а если вздумаешь бунтовать против меня, то боль усилится.
- И чтобы я не подумала покончить с собой от бесконечной боли… - задумчиво продолжила Никта.
- Вот именно.


Когда они вышли вместе из стражнической, все заметили, как изменилась Никта.
Темные волосы были словно посыпаны пеплом, синие глаза стали почти бесцветными, какого-то жидкого серого цвета, на шее от мочки уха к ключице шла пульсирующая черная вена.
Левая рука в перчатке.
Никакой ярости, никакой злости, ни ругательств, ни цэрэушного снобизма.
Спокойная, серьезная, молчаливая.
Ничего страшного вроде и не произошло. Но ощущение неизбывной смертельной тоски и страха, которое позже опустилось навсегда тяжелым ядовитым осадком в душу каждого из стражников, ещё несколько часов не позволяло им войти в комнату, где проходил разговор гвардейца и цеховички.


На следующий день Никта заглянула в Кадровое агентство при Магистрате и несколько минут провела в кабинете директора, изучая резюме соискателей на различные должности.
Вечером она уже стояла перед входом в Silver Mirror.
- Здесь проживает … - она сверилась с документом из Магистрата, - Алдара?…
Метрдотель с подозрением посмотрел на Никту (слишком уж молода, чтобы занимать должность Бригадира по особым делам из ЦРУ, мундир которого был на ней).
- Не расслышали? – Никта чуть понизила голос, - мне нужна Алдара. Она здесь проживает?
Управляющий перевел взгляд на спутницу цэрэушницы, ещё более подозрительную, чем она сама: высокая старуха, с длинными, до пят, паутинно-седыми волосами и вцепилась в рукав Никты и, перебирая длинными сухими узловатыми пальцами по серебряному шитью, пила метрдотеля пустотой темных мертвых глаз.
- Это Безнадега, новое отражение Алдары, - объяснила Никта, - я могу её видеть?
- Да, наверное, - снизошел до ответа управляющий, - по лестнице поднимаетесь на третий этаж, номер 27.
Осторожнее, у неё Остервенение где-то поблизости бродит, - бросил он вдогонку.
Никта обернулась, не останавливаясь, и улыбнулась широко:
- Спасибо за предупреждение.
Остервенение выскочила на цэрэушницу из засады, которую организовала за кадкой с пальмой в коридоре недалеко от номера Алдары.
Никта оттолкнула мягко Безнадёгу и без особых усилий увернулась от «когтей» дикого отражения. Та потеряла равновесие и повалилась вперед. Догнал её удар ногой в живот. Отражение завизжало от остервенения и, как только отдышалась от боли, бросилась снова в атаку на обидчицу.
Никта опять, с легкостью и изяществом профессионального бойца, уклонилась от удара, схватила Остервенение за волосы и пояс одновременно, и, используя инерцию движения противника, спустила её с лестницы.
- Что происходит? – из номера 27 выглянула очаровательная светловолосая девушка лет шестнадцати, - ОСТЕРВЕНЕНИЕ! ОПЯТЬ?! Вы не пострадали? - она подбежала к Никте и, схватив за руку, с тревогой заглянула в глаза, - не пострадали? Извините, пожалуйста. Никакой управы на неё нет!
- Ты Алдара? – Никта высвободила руку, скривившись, то ли от боли, то ли от брезгливости.
- Да, - Алдара нахмурилась: ей не понравилась такая фамильярность со стороны незнакомки, - Чем могу ВАМ помочь?
- Ты работу ищешь, - нагло усмехнулась Никта, - предлагаю тебе завербоваться в мою бригаду.
Алдару застало врасплох это предложение, она обалдело уставилась на Никту, потом перевела взгляд на её спутницу.
- Ах, да! – «вспомнила» цэрэушница, - это твое новое отражение, кстати. Безнадёга.
На лестничную площадку тем временем выползла Остервенение.
- Пойдем-ка к тебе в номер, чтобы не мешали всякие, - Никта кивнула Алдаре на неё.
Алдара рассеянно посмотрела на отражение и кивнула согласно.

Пишет Илона. 12.12.05

Илона медленно брела назад в дом. Ей не хотелось идти туда - теперь там царили одиночество, пустота, скорбь…
"Но надо все-таки поддержать тетушку!". Илона очнулась от горьких мыслей, желающих вырваться наружу потоком слез, и помчалась домой.
"Такая нелепая смерть. Только полюбив…" Илона завернула на улицу Пацци. Рядом с ней семенило новое отражение - Тщеславие. Илона никогда не встречала таких отражений: узкие черные раскосые глаза на желтоватом лице, длинные редкие усы с проседью, из-под головного убора выглядывала длинная тонкая коса с вплетенной в нее красной лентой, шелковый халат желтого цвета был вышит замысловатыми узорами. Коротенькие ножки едва выглядывали из-под полов халата.
-Неужели мы возвращаемся обратно в ту хижину? - возмущенно подало голос отражение, - как я мог оказаться в подобном месте, да я+, - он недовольно фыркнул и замолчал. Затем добавил, - а где почести? Где слава??
Илона раздраженно посмотрела сверху вниз на Тщеславие, но у нее хватило ума промолчать.
Она быстро шла к дому дядюшки Аквуса: "Как они там сейчас? Со своим горем?". Илона остановилась возле знакомой двери. Почему-то она была не заперта. Илона настороженно приоткрыла ее. Отражение сзади еще что-то проворчало и замолкло, услышав неприятный скрип отворяемой двери. Илона тихо зашла в прихожую и успокоилась, услышав голос дяди: просто они забыли запереть дверь. Она смело прошла в гостиную и остановилась. В кресле у камина лежала без чувств тетушка Флора, на голове у нее лежал мешочек со льдом. Рядом суетился дядюшка Аквус. Увидев Илону, он воскликнул:
-Илоночка! Ну, где же ты была+ Посмотри, что с Флорой! В нашем доме побывали агенты ЦРУ, - дядя Аквус чуть не плакал, - их привел, Илона, твой Коварство! Они искали какой-то сундук!
Вдруг глаза тетушки Флоры приоткрылись:
-Илона! Детка, они хотят арестовать тебя и Джеф+, - при слове Джеф лицо ее дрогнуло, она обмякла и опять впала в беспамятство.
В коридоре из кухни послышались шаги и угрожающий лязг металла. Дядя Аквус дернула Илону за рукав, и толкнул на чердачную лестницу:
-Беги! - истошно завопил он, - спасайся!
Илона кинулась на чердак.
Еще не успевшая осесть пыль после налета агентов, снова взвилась в воздух, когда по старым доскам, торопясь изо всех сил, пробежала Илона. Она пронеслась мимо Джефовой каморки. В распахнутую дверь Илона мельком увидела, что там царит настоящий хаос: стол перевернут, дверь на самом деле снесена и просто приставлена к косяку, а цветастые афиши висят на стенах рваными лохмотьями. Исчез не только сундук, но и зеркало в золотой раме.
Илона споткнулась. Сердце бешено застучало - позади раздались голоса и стук ног о деревянный пол.
Она вскочила на ноги, за что-то зацепилась, дернулась, порвав юбку, и, спотыкаясь, снова побежала по темным коридорам чердака.
Вдруг - тупик. Илона судорожно прощупала стену, словно чтобы удостовериться, что она твердая, затем обернулась назад, с ужасом глядя на поворот, из-за которого вот-вот должны были появится стражники. Голоса слышались уже совсем близко, когда Илона увидела шкаф…


Отряд стражников быстро прошел по коридору. Завернул за угол и уперся в тупик.
-Нет, здесь никого нет! - раздалось сразу несколько голосов.
-Если и был кто-то, то прошел сквозь стены.
-Проверить каждый сантиметр! Никто не мог уйти! - послышался зычный властный голос начальника отряда, - загляните в шкаф!
Люди кинулись исполнять приказ. Один из них настежь распахнул дубовые двери старинного шкафа...
Там было пусто.
-Никого!
-Никого.
-Здесь никого нет! - раздалось сразу отовсюду.
Начальник недоверчиво осмотрел шкаф и, развернувшись, пошел прочь. Отряд последовал за ним.
-Хитрая чертовка, где же она спряталась, - бормотал про себя недовольный начальник, - продолжать искать! Она могла уйти другим путем!


Сердце Илоны учащенно билось. Она боялась пошелохнуться. Лишь тонкая дощечка, которой она успела закрыть себя, отделяла ее от стражников. Не дыша, она отодвинулась еще чуть-чуть назад, боясь, что кто-то может заметить ее. Затем подвинулась еще и еще… Пол шкафа накренился, раздался щелчок и Илона стала падать вниз.
Она лежала на спине, боясь закричать, а у нее над головой поскрипывала дверца люка, ведущего с чердака в какую-то комнату, по-видимому, номер гостиницы Зеркало.
Илона поднялась на колени. Она осторожно передвинула руки. Прислушалась - вроде бы никто ничего не заметил. Передвинула коленки, медленно встала на ноги. Затем, будто кто дал команду, помчалась на улицу, как заяц, спасающийся от охотников. Она выскочила из комнаты и, толкая попадавшихся навстречу людей, сбежала по лестнице и затерялась в толпе...


***


Коварство довольно потирал руки, глядя вслед удаляющимся стражникам, тащившим упирающегося дядюшку Аквуса, причитавшего:
-Флора!!. Илона!!!!!!!
Рядом с Коварством стоял Злоба. Неподалеку топтался Тщеславие. Остальные отражения забились по углам дома, а тетя Флора бессильно поникла в кресле.

-Так... Ну, а теперь займемся сундуком! - обратился Коварство к Злобе.
-Каким сундуком? - тупо сощурился на него Злоба, - его ведь не нашли!
-Это такие, как ты не нашли! - раздраженно проворчал Коварство, - я тут договорился…. С одним господином. Занятная, я тебе скажу личность! - Коварство захлопнул дверь на улицу, - ну, ладно... Ты все равно не поймешь. А теперь быстро поднимайся на чердак, у нас мало времени.
Злоба потопал на чердак, а Коварство, окинув разгромленную гостиную довольным взглядом, заметил Тщеславие:
-Ну, а ты…как там тебя…
-Чун Цы, - чуть оскорбленно откликнулся Тщеславие.
-Ххе…С нами, или останешься …здесь?
-Это место не для меня, - высокомерно заявил Тщеславие, - Конечно с вами! - добавил он быстро.
-Ну-ну. Пойдем, - Коварство развернулся и пошлепал на чердачную лестницу, потом, задумавшись, оглянулся на Тщеславие и веско произнес, - на долю не рассчитывай.
Они дошли до тупика. Коварство торопливо забежал вперед Злобы, протиснулся к шкафу и недовольно сказал:
-Странно, похоже, люк кто-то нашел! - он осторожно оглядел отверстие, затем тихонько просвистел несколько раз. Тут же донесся ответный свист и из люка показалась чья-то голова. Следом за головой в отверстие протиснулось туловище и на чердак поднялся какой-то старичок в низко нахлобученной широкополой шляпе, из под которой сверкали хитрые глаза, и потертом плаще.
-Где товар? - он недовольно посмотрел на Злобу.
-Не обращайте внимания! Это - помощник! - прошипел Коварство. Старичок метнул последний недоверчивый взгляд на Злобу и бросил:
-Ну, давайте. Не будем тянуть время. Где сундук?
-Хе-хе…, - Коварство хитро взглянул на покупателя, - а где деньги? Все доставим в лучшем виде... Но сначала заплатите.
Старик нетерпеливо посмотрел на Стива и, вытащив руку из кармана, потряс перед его носом увесистым мешочком. Раздалось приятное позвякивание монет.

-Ну, что ж. Сундук здесь! - ответил Коварство.
-А вы его не открывали? - подозрительно спросил старичок.
-Что вы! У нас же уговор... Злоба! Отодвинь вон те доски! - обратился к Злобе Коварство. Злоба оттащил доски, оскалился и отошел в сторону, - вот! - указал на сундук Коварство.
Пришелец осмотрел товар:
-Хм... Стаскивайте! По черной лестнице. Там, внизу, стоит повозка!
-Конечно-конечно, мистер Скунсий Хвост...
-Только живее! Мне нельзя задерживаться здесь. После смерти моего брата, нам, клану Великих мошенников и обманщиков Хвостов, нужно действовать осторожнее.
-Конечно-конечно…
-Сегодня я уезжаю. Этот сундук мне еще пригодится, - он швырнул Коварству в руки мешочек с золотом и спустился в отверстие вслед за Злобой...


***


Смешавшись с толпой, Илона, с трудом восстанавливая дыхание, и боровшись с желанием быстро побежать по улице, крича на всю Ивановскую, стиснула зубы и быстрыми шагами направилась прочь от этого места.
Илона шла долго, не останавливаясь - пока были силы. Она не заметила, как вышла к ратуше. Люди, проходящие мимо, почему-то неодобрительно косились на нее и обходили стороной. Остановившись как раз напротив Зеркала, Илона взглянула на свое отражение и отпрянула: волосы растрепаны и покрыты густым слоем пыли, подол платья порван, и разрез на нем образовал нескромную шлицу до коленей, глаза расширены от ужаса.. Когда к ней подошла цветочница, чтобы помочь привести себя в порядок, она шарахнулась от нее, словно от прокаженной. Илона не понимала, что произошло за сегодняшний день. Она присела на ступеньку ратуши, чтобы собраться с мыслями.

Пишет Марк.12.12.05

Марк и Фредегар прогуливались по коридору. Марк разглядывал их отражения.
Фредегар, поймав его взгляд, понимающе произнес:
-Прелестные создания. И какая блестящая идея Хозяина Мира Зеркал: создать целую фискальную сеть! Да еще и их же содержание за счет клиента! – он ехидно усмехнулся себе в бороду. Они развернулись и пошли в противоположную сторону по пустому коридору.
Тут одна из многочисленных дверей распахнулась, и служащий клерк пригласил Фредегара с Марком в кабинет Ратмана.
Марк почтительно пропустил Фредегара вперед. Они вошли в небольшую светлую комнату. За большим широким столом сидел мужчина, вставший при их появлении:
-Приветствую Вас от имени Хозяина Мира Зеркал, бургомистра и всех жителей Эйзоптроса, послы царя Даков. Рад, что вы благополучно добрались до нашего города. Вынужден Вас огорчить, аудиенция сегодня не состоится. Она будет назначена в ближайшее время, о чем вам будет дополнительно сообщено. Прошу Вас, садитесь. Хотелось бы знать, как вы устроились и нет ли у вас каких-либо пожеланий и просьб?
Фредегар сумел скрыть разочарование на лице от того, что встреча сегодня не состоится, и уважительно приветствовал Ратмана:
-Приветствуем Вас, многоуважаемый Ратман города Эйзоптроса. Прием, что вы нам оказали, большая честь для нас. Надеемся, что наша аудиенция состоится в ближайшее время. Но, кажется, я еще не представил Вам моего секретаря! - Фредегар легонько кивнул на Марка, стоящего за его спиной, - это Марк, - молодой человек склонил голову в поклоне, - Для нас большая честь быть принятыми в городе Эйзоптросе самим Ратманом. Желаем Вам справедливой и умелой службы. И, если Вам не трудно, просим передать Властелину Мира Зеркал наше приветствие. А дары, что мы привезли из самых заветных уголков нашей страны, мы преподнесем на аудиенции, тут Фредегар кивком пригласил Марка выйти вперед, - но Вам мы желаем преподнести дар прямо сейчас.
-Что, взятка? - встрепенулся Ратман.
-Что вы! - умиротворяюще воскликнул Фредегар, - как можно? Мы привезли дары как дань уважения нашего государя и народа жителям Эйзоптроса. Вам же преподносим этот скромный подарок как одному из достойнейших граждан города! Марк, - обратился Фредегар к секретарю, - разверни. Господин, эта накидка на волчьем меху исполнена самыми искусными мастерицами. Тепло их сердец и умение рук будут согревать в самую ненастную погоду! – Фредегар взял из рук Марка сверток и в его руках оказался прекрасной работы плащ на белом волчьем меху, подбитый небесно-голубым бархатом. Фредегар, почтительно поклонившись, передал подарок Ратману.
-Ну, что ж. А теперь нам пора откланяться. Будем ждать ваших сообщений с нетерпением. Всего вам доброго, - и Фредегар, пожелав Ратману доброго дня, вышел из комнаты и Марк последовал за ним.
В коридоре их отражения, примостившись возле окна, с оживлением смотрели на улицу.
-Идем Марк. И не забудь прихватить эти очаровательные создания, - Фредегар быстро для своего возраста шел по коридору, - нам давно пора начать работать.
-Да, сейчас, а ч…
-Тсс. Здесь не только у стен есть уши, - Фредегар кивнул на отражения, семенившие рядом.
Их проводили до кеба. Отражения дружно разглядывали в окно город, умытый после вчерашнего ливня. А Марк задумчиво прислонился к дверце кеба. Фредегар же что-то бормотал себе под нос:
-Так так так... Значит потом. А если+. Тогда написать. Да. Надо будет переговорить с ними+.
Они ехали недолго. Скоро кеб остановился напротив увитого плющом особняка.
Видимо, он предназначался для знатных гостей. Марк помог Фредегару вылезти из кеба, отражения вылезли сами и тут же помчались к дому, радуясь солнышку, небу, теплой погоде.
Их встретил дворецкий и объяснил, что этот особняк принадлежит теперь им.
Фредегар довольно поблагодарил дворецкого и добавил, что с ними приехал их личный повар, и отдал приказание готовить ужин. Затем они вместе с Марком и отражениями обследовали дом. Он был очень большой, хотя, как сказал Фредегар "В Мире Зеркал необходим большой дом для отражений".
Фредегар попросил внести в кабинет диван, так как он ночами любил работать. Он попросил Марка отвести отражения в столовую, да и самому Марку необходимо было подкрепиться, а он будет ужинать у себя в кабинете.
-Мне еще надо заняться делами.
Марк поужинал вместе с отражениями, при этом Миролюбие расспрашивало его о его Родине. Какие там обычаи, были ли войны. Марк очень осторожно отвечал на ее вопросы, помня, что наставник говорил об ушах Эйзоптроса.
А Наивность, раскрыв глаза и открыв от удивления рот, слушала Миролюбие.
Она рассказывала ей, что люди всегда должны жить в мире, не ссорится, не причинять друг другу вреда. А Наивность хлопала глазами и восклицала:
-Как это интересно! Ой!!!!!
Марк с усмешкой наблюдал за восторгами отражений. Наконец, когда Наивность заснула в гостиной с открытым ртом, Миролюбие притихла и попросила дворецкого помочь отнести девочку в комнату.
Марк тоже прошел в свою спальню, но не торопился ложиться. Он сосредоточенно посмотрел в Зеркало, висящее на стене. Затем прошел к столу, где стояла небольшая искусно сделанная клетка, в которой дремали две белоснежные голубки. Просунув между прутьями палец, Марк легонько погладил одну из голубок по голове. Затем он достал из стола кусок пергамента, перо и чернила и быстро написал на листке несколько слов. Бережно достал голубку, крепко привязал к лапке свернутый в трубочку пергамент и поднес к окну. Марк оглядел сад, и подкинул голубку в небо: "Лети...". Почтовый голубь взвился ввысь, превратился белую точку и пропал. В это же время из особняка в сад проскользнули две серые фигуры и растворились в темноте.

Пишет Рита.12.12.05

- Шах, - смуглые пальцы ее противника переставили фигуру, - черный офицер угрожает белому королю!
- Знал бы ты, насколько ты прав, Гато, - Рита со вздохом отступила из своей кориоттской защиты: на передовой конь, пешка и офицер, с фланга прикрывает ладья. Вернее, так эта защита задумывалась, а теперь ее офицер был сражен, ладья разменяна еще пять ходов назад, и король, почти смирившийся с неизбежным, печально бродил по клеткам своего опустевшего замка.
- Если б я был язычником, то принес бы жертву богу виноделия. Без него мне ни за что не удалось бы загнать Вас в угол.
- Это ты так галантно намекаешь на то, что мне пора перестать пить? – Рита налила себе еще один бокал туземной водки, маламбы. - От трупов советов не принимаю! Тебя уж похоронили в Эйзоптросе, прошел слух, что ты убит, и все светские дамы одели траур.
- Зато у их мужей будет время спилить рога, - Гато с притворной застенчивостью потупил взор, взмахнув своими пушистыми и удивительно длинными ресницами.

Рита вспомнила, как сама почти поверила в гибель Кристобаля, когда примчалась в лагерь в ту роковую ночь и не нашла там ни Гато, ни Хьюза. Она старалась забыть ту ночь и события, что развернулись потом, но в мыслях вновь и вновь возвращалась к ним.
Черная зала для фехтования, черный зеркальный пол. С тех пор многое стало черным в ее жизни.
- Вам теперь надо принять решение, госпожа баронесса, - с мрачной серьёзностью проговорил гвардеец, - предавать огласке данную информацию или нет.
- Смысл? – покачала головой Рита, - я передала в Городской Совет заявление, в котором обвиняю Лорда в убийстве моего мужа. Теперь уже весь город знает об этом.
- Если бы от Вас ничего не зависело, Лорд Хаос не предложил бы Вам сделать выбор.
- Мне нужно время, но я не хочу, чтобы кто-то из-за меня умирал. Достаточно смертей и развоплощений.
Рита потребовала перо и бумагу. Она написала, что зачитанное на городском совете заявление якобы от ее имени сочинено ее новым отражением, Мороком, и подкинуто в секретариат вместо проекта бюджета города на следующий квартал. Этим же письмом она делегировала свои полномочия на время отъезда совету председателей городских профсоюзов. Поставив последнюю точку, Рита стрелой вылетела из залы. Теперь каждая минута была на счету.
Не прошло и получаса, как кавалькада всадников покинула город через Восточные ворота: впереди Рита на Тезее, в арьергарде отражения на шести лошадях - Морок сидел на одной лошади с Созиданием, задом наперед, тоскливо глядя на удаляющийся Эйзоптрос. Словно вместе с городом от него уходил за горизонт кто-то очень дорогой отражению.

Теодор безумно обрадовался ритиному приезду. Если бы он знал, какие вести привезла его любимая!
Рита готова была отрезать себе язык, лишь бы не рассказывать Тео правду о его дяде.
Долгое молчание. Боль, пульсирующая в его зрачках. И немой вопрос, безжалостный вопрос «А ты знала? Догадывалась?..».
- Как мы могли быть так слепы? – наконец произнес он вслух. – Нам остается только одно. Попытаться найти родственников жертв… Келпи…лорда… Виктора.
Слова не слушались Тео, он не мог заставить себя это выговорить.
- Помочь им, взять на свое попечение сирот, - Тео взял себя в руки и говорил уже без пауз. – Хотя бы таким образом искупить то, что сделал Он.
Рита запомнила этот момент. С тех пор Теодор никогда не называл покойного дядю по имени, только говорил «Он» таким голосом, что сразу становилось ясно, о ком речь.
- Ты так молод, ты еще совсем не знаешь жизнь, - горько усмехнулась Рита, - если мы предадим это огласке, нас растерзают. Никто не поверит в наше неведение. А лошадей забьют на мясо – кто захочет ездить на лошади, выведенной убийцей?!
- Тогда поехали домой. Не знаю, как ты, а я не представляю, как буду с этим жить. – голос Тео, обычно такой мелодичный, звучал глухо и отчужденно.
- Все тайное рано или поздно становится явным. Нам не удастся уцелеть, если мы будем вместе. Семья еретиков... Нас обвинят в инцесте, в черной магии, в каннибализме, да в чем угодно. Мы сможем обезопасить себя только одним способом.
Тео смотрел на нее так, будто бы видел в первый раз. Рита на секунду отвела глаза и продолжила:
- Тебе нужно срочно жениться. На дочери герцога Аквилонского. И взять ее фамилию. Это спасет нас обоих.
- На Лючии Монтероне? Ты действительно этого хочешь?
- Да. – «Нет!» - кричало ритино сердце, но губы уже произнесли роковое слово.
- А ты? Неужели наша любовь ничего не значит?
- Я не могу думать только о себе. Люди, которые от меня зависят, лошади…
- Вот-вот, лошади! Ради лошадей ты готова пойти на все!
- И ради наших с тобой жизней, дурачок!
- Лишь ради твоей жизни, ибо по мне лучше смерть, чем так жить! – Тео резко развернулся и пошел прочь.
Вернулся он только утром.

Через три недели колокола всех башен Аквилона звонили в честь молодых. Герцог с размахом праздновал свадьбу своей единственной дочери. Гости веселились, улицы пестрели разноцветными лентами, а Рите везде виделся черный. Черные, цвета воронова крыла, волосы невесты под прозрачной белоснежной фатой, ее черные, светящиеся счастьем глаза.
Лючия Монтероне, дочь герцога Аквилонского, давно положила глаз на Теодора, и Рита знала об этом. Увидев его первый раз на празднике Зимы, проводящемся в Аквилоне ежегодно, когда река Аквил, текущая через город, замерзает и превращается в огромный каток, Лючия стала искать общества молодого ученого. Тео старался деликатно дать понять, что ее чувство не найдет взаимности, отшучивался, но напрямую сказать не решался – Лючия славилась своим взбалмошным характером. Да и ее отец, полновластный правитель города, хоть и покровительствовал демократическим свободам, не пожалел бы обидчика единственной дочери. Герцог учредил городской совет, реформировал судебную систему (в Аквилоне суд вершили присяжные, обязательно выбранные из разных сословий), выделил щедрую стипендию тем студентам Университета, которые не могли похвастаться ни знатностью происхождения, ни толщиной кошелька родителей. Но как только дело касалось его дочери, герцог готов был забыть все свои принципы. Даже на должность бургомистра Аквилона, должность скорее представительскую, чем обладающую реальным политическим весом, назначил по просьбе Лючии мужа ее подруги, взяточника и интригана.
На свадьбе Тео был очень бледен. «Волнуется», - говорили гости, - «Еще бы, такая честь».
«Дай ему сил все это выдержать», - думала Рита, - «я не знаю кто, Хаос, Мрак, кто угодно, дай ему сил выдержать это. И мне тоже».

Она собиралась уезжать в поместье, когда на пороге ее апартаментов в гостевой резиденции герцога появился гонец.
- Новости из форта Фанг, госпожа. Просят срочно приехать.
- Из форта Фанг? – переспросила Рита. В этом форте на южной границе она выросла. После того, как отец ушел в отставку из Гвардии Лорда Хаоса, он занял пост командира фортового гарнизона.
Гонец, чья темная кожа выдавала уроженца еще более южных земель, передал пакет.
События, которые последовали за этим, и послужили причиной столь долгого отсутствия Риты в Эйзоптросе. Она поехала из северного Аквилона на самый юг, вернулась домой, и теперь ей предстояло отправиться в столицу и привезти вести, которые могут изменить судьбу Эйзоптроса так, как никто не мог предположить.

Завтра утром она сама поседлает своего верного Командора. (Кстати, именно ему обязан жизнью Гато. Ритины наемники встретили Хьюза, Гато и отражение доктора Ксанфа за городом. Хьюз был ранен сильнее, и поэтому остался с одним из наемников в карете, а Кристобаль с другим поскакал к лагерю, скорее передать новости о баронессе. Не разделись они, мертвы были бы все четверо).
Завтра утром этот чертов западный тракт, ведущий к Эйзоптросу, снова расстелется перед копытами ее коня.
А пока она играет с Гато в шахматы и очень сильно проигрывает.
- Черный офицер угрожает белому королю, - снова с легкой улыбкой произнес Кристобаль, - шах и мат!
- В шахматах не везет – в любви повезет. Забирай, - наигранно-грустным голосом сказала Рита.
Она сняла с руки перстень с сапфиром, когда-то подаренный ей покойным мужем. Конечно, Рита изрядно выпила привезенной с юга крепкой «маламбы» - водки из сахарного тростника, но и в таком состоянии не уступила бы Гато. Просто она хотела проиграть этот перстень.
Все еще делая вид, что расстроена из-за проигрыша, Рита выкинула пустую бутылку из-под водки в открытое окно. Бутылка угодила прямо в голову подслушивающего под окном Беспокойства, которого отражения послали на разведку, узнать настроение хозяйки.
После той ночи отражения старались держаться от нее подальше, так как Рита показывала, что их общество ей неприятно совсем неделикатными методами. Это было выше ее сил, смотреть на Умиротворение и вспоминать о Тео и о своем разбитом сердце, смотреть на Самоуверенность и думать о том, что ее счастливое прошлое развалилось, как карточный домик. Отражения же, как на грех, не собирались исчезать – Рита избегала зеркал.
От сильного удара бутылкой Беспокойство заверещал и бросился наутек. Вдогонку ему Рита бросила несколько шахматных фигур поувесистей. Перевернув доску, она обнаружила на другой ее стороне чуть потемневшее от времени зеркало.
- Черт, эйзоптросская вещь, столичный мастер делал. Теперь точно кто-нибудь отразится. Тьфу!
Но сейчас об этом лучше не думать. Спать, спать. «Черный офицер угрожает белому королю», - вспомнились ей слова. Завтра она так и скажет. За кем будет победа?


Пишут Алдара, Ксанф и Никта.19.12.05

Как только Алдара пересекла порог, незнакомка захлопнула дверь. Прямо перед носом Безнадеги. Негодующе взвизгнули петли, дверь отрезала номер от окружающего мира.
- Никта Эрклиг, - словно между делом бросила цэрэушница.
- Очень приятно, - Алдара решила не сопротивляться неравенству в разговоре. - Какой от меня толк в ЦРУ может быть? Девочкой на побегушках работать? Не полы за кем-то в казарме мыть, я надеюсь?
- Даже если и полы, - хмыкнула Никта. - Хорошая, надо сказать, идея.
- Вы будете моей начальницей, - Алдара пристально смотрела на цэрэушницу. - Степень подчинения? Неподчинение приказу - казнь на месте?
- Конечно, нет. Что за предрассудки деревенские? - она в ответ смерила Алдару презрительным взглядом, но почти сразу же улыбнулась обезоруживающе, чересчур даже как-то, - "Ворон ворону глаз не выклюет", знаешь такую поговорку? Это о Цехе. Мы своих в обиду не даем. Единственное, чем тебе грозит невыполнение моего приказа - смерть от руки врага, которых у нас выше крыши.
В дверь что-то глухо ударилось, потом еще, еще - Остервенение пыталась добраться до обидчицы. Добротное дерево начало тихонько трещать. Это же еще и ущерб гостинице возмещать придется!
- Оклад? – в сознании Алдары медленно проснулась мысль о том, что у нее рано или поздно кончатся деньги.
- Какой оклад? Ты ведь еще работать не начала, - усмехнулась высокомерно Никта.
- Уволиться смогу? - Алдара начала хрустеть пальцами, размышляя. Интересное предложение, ничего не скажешь. И - главное - такое ожидаемое.
- Жива останешься - да, - оптимистически заверила потенциальная работодательница. - Хватит вопросов. Потом спросишь, если невтерпеж окажется. Два дня тебе на раздумья. Послезавтра вечером загляну, форму принесу, аванс.
- До свидания, - задумчиво сказала Алдара под возобновившийся стук тела Остервенения в дверь.
Никта ногой распахнула дверь. Остервенение, взвизгнувшую от неожиданности, отбросило куда-то по безукоризненной дугообразной траектории.
- Безнадежна, - каркнула Безнадега, кутаясь в паутинные волосы.
Никта была уже была за дверью, когда обернулась и сказала с милой волчьей улыбкой:
- Ушли, будь добра, Остервенение подальше заранее перед моим приходом. Не ровен час покалечу.

Безнадега медленно вплыла в номер.
- И ты еще на что-то надеешься? – смешались с воздухом ее слова.
Алдара взглянула в глаза отражению и тут же пожалела об этом. Пустые, остывшие, лишенные жизни, не отражавшие свет, словно вывернуты наизнанку, они одновременно отталкивали и не отпускали того, кто в них посмотрел.
- Забудь, - холодно, бессловесно, одним дыхание сказало отражение. Алдару опутали глаза, связал голос… повеяло чем-то… не смертью – нежизнью… - Твой конец не начался – он уже кончается…
- Уважаемая Алдара, - совсем рядом прозвучал чей-то голос.
Алдара очнулась и повернула голову, отводя взгляд от глаз Безнадеги. В дверном проеме стоял управляющий:
- Ваше отражение разбило вазу в холле. Вам повезло, что ту, которая дешевле – с вас всего лишь сто пятьдесят эйзонов.
Алдара тихо застонала и потянулась к кошельку.
***
Алдара лежала на кровати и смотрела на потолок, по которому после дождя разбегались пятна разводов. Опять она расплачивается за глупость, хорошо еще, что не за свою. Увидев Остервенение после визита Никты, Скорбь разрыдался, и сердобольный Бесшабашность решил его развеселить. Результат...
Мысли вернулись к тому, о чем она думала все время с ухода Никты Эрклиг. Соглашаться или нет? Учитывая полное отсутствие навыков, необходимых для такой работы, недолго она там продержится. Но Никта не просто так заинтересовалась ее резюме… нет, хватит тешить себя: не исключено, что ей просто нужно пушечное мясо. Или как там это называется?..
Ради интереса она даже пробовала посоветоваться с отражениями. Скорбь только плакал и качал головой, Независимость фыркнул, что ни за что не дал бы надеть на себя ошейник с поводком. Бесшабашность радовался, что хозяйка готова совершить поступок, который неизвестно к чему приведет, Восторг вообще все было по душе. Безнадега, в присутствии которой Скорбь цепенел, криво улыбалась, жадно впиваясь в свет глазами. Остервенение только хищно облизнулась.
Но главное – Алдара сама не знала, почему, - она старательно опровергала все доводы «против». А доводы «за» ей опровергать не хотелось.
Надрывный бой охрипших часов в коридоре напомнил, что вот-вот должна прийти Никта, и Алдара отправилась закрывать где-нибудь Остервенение. Оказалось, что этого делать не надо, так как отражение отправилось куда-то гулять само по себе. Только бы оскорбленные прохожие не прибежали, требуя возмещения морального и материального ущерба…
Ожидая Никту, Алдара заварила чай. И, вспоминая о принятом решении, она слышала шелестящие смешки Безнадеги, …

***Ксанф и Никта***

Длинный - длинный коридор с серым каменным полом, желтые от въевшейся грязи стены и тусклый свет жалко маленького фонаря - пожалуй, это все, что осталось в памяти Ксанфа после разговора со следователем. Говорят, человек перед близкой смертью вспоминает всю свою жизнь, ощущает свою ничтожность и пустоту в душе. Все существо врача где-то внутри Ксанфа с интересом ждало новых ощущений: "Ну и что я должен чувствовать?", парень внимательно прислушался к себе - "Пятка чешется. Это и есть предчувствие смерти?"
Наконец, решив, что сходить с ума ему еще рано, Ксанф довольно живо для приговоренного поинтересовался у своего охранника:
- Куда меня ведут?
-Руководство еще не решило, что с вами делать, поэтому пока вас определили в КПЛ.
-Что еще за КПЛ?
-Для узников Лабиринта. И вообще, я не уполномочен вам что-либо разъяснять, - на этом страж порядка поставил выразительную точку в разговоре.
-Пришли.
Он нарочито медленно, словно издеваясь, искал нужный ключ, потом долго ковырял им во внушительного вида замке, и вконец разозлившись на тупо безличное выражение глаз Ксанфа распахнул дверь. Еще некоторое время охранник старательно закрывал дверь, причем настолько громко и долго, будто он ее цементировал. Юноша огляделся: камера ничем не отличалась от его предыдущего места обитания во время заключения.
- Ну и что тут особенного? - Поинтересовался он сам у себя.
В углу стояла точь-в-точь такая же кровать и нечто, похожее на табурет, также противно пахло сыростью, точно также сквозь маленькое отверстие в стене пробивался лунный луч, и точно также темнота упорно пыталась его придушить.
Старый опыт призывал не обращать внимания на "мелкие неудобства" и постараться заснуть. Ксанф не преминул воспользоваться этим мудрым советом сознания.


Он проснулся от громкого звяканья ключей и скрипа двери.
-Вставай!
-Что случилось? - спросонья Ксанф плохо соображал.
-Вставай тебе говорят! Тебя требуют в ЦРУ.


С минуту начальник Бригады по особым делам Никта Эрклиг рассматривала своего пленника с интересом патологоанатома или таксидермиста. Симпатичный молодой человек, года на четыре старше её, темноволосый, с необычного цвета глазами. Никта нахмурилась: слишком уж спокойным и умиротворенным выглядел задержанный. Такого ещё не случалось никогда. ЦРУ ломал всех в течение 24 часов, без исключения. Хотя...
Вот, сидело перед ней теперь это исключение из правил.
Стражник все это время топтался в дверях не поднимая головы.
-Вон! - Через плечо бросила девушка, и охранника как ветром вымело из кабинета.
С первого взгляда Ксанф почувствовал острую неприязнь: он заметил ее в серых глазах и насмешливой улыбке.
- Может сядете? - с ядовитой вежливостью поинтересовалась Никта.
- Кажется, вы меня уже ПОСАДИЛИ, - не менее ядовито ответил юноша, и, тем не менее присел на край стула.
-Как Вам Ваши новые апартаменты?
- Чудесно. - Ксанф улыбнулся как можно более довольно.
-Ну что ж, я рада. Все же берегите свое здоровье. Вы же врач и должны понимать, что недостаток света и здоровой пищи...
-Ну что вы! Бледный цвет лица это так модно сегодня! Похудею опять же, знаете ли - прекрасное состояние!
- Думаю, в мертвом состоянии вам будет наплевать на ваш внешний вид! - перебила его Никта. Этот дешевый цирк явно начал ей надоедать.
Она открыла папку с материалами дела и быстро пробежала глазами по протоколу, составленному первым следователем.
- Я вижу, Вам сказали о том, что в ближайшее время Вы умрете, - она посмотрела на него исподлобья, поверх папки, чтобы оценить реакцию на свои слова.
Но Ксанф оставался невозмутимым. Кивнул только в ответ, скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
- А вот с Правилами внутреннего распорядка, видимо, ознакомить забыли, - она положила папку на стол и на одном дыхании выдала отрывок из вышеупомянутого документа, - на вопросы следователя нужно отвечать словами. Жесты и мимика за ответы не засчитываются. А незачтенные ответы конвертируются автоматически в стандартные процедуры наказания.
Ксанф даже не нашелся, что ответить на это. Только тряхнул головой и попросил вежливо:
- А повторить можете? Я что-то суть не ухватил.
- Запросто, - Никта сунула досье подмышку и быстро вышла из камеры.
Этот поступок бригадирши привел Ксанфа в ещё большее замешательство:
- Больная какая-то, - пробормотал он себе под нос.
Двери открылись. На пороге стоял человек в темно-красной робе и маске из красного шелка, скрывающей лицо.
- Наказание за нарушение процедуры допроса, - провозгласил он, нависая над Ксанфом угрожающе. В руках его был завернутый в войлок металлический прут.

Никта стояла в коридоре, привалившись спиной к стене и вслушиваясь внимательно в разговор за дверью. Дальше, как обычно были звуки борьбы.
Никта поежилась от неприятного чувства - то ли сожаления, то ли вины...
- Опять ты, Совесть, - несложно было догадаться, что противное отражение где-то рядом, - не уйдешь, убью его. Сама знаешь, ни разу ещё не пожалела о том, что убила кого-то.
Совесть тихо вышла из-за угла:
- А вдруг на этот раз мне удастся одержать верх и замучить тебя до смерти?
- Он угрожает отражениям, - Никта подошла к отражению вплотную, - он опасен для вас.
И Совесть замолчала.
- Убирайся, - как-то печально приказала Никта.
Тем временем в камере воцарилась тишина.
Никта заглянула внутрь:
- Что случилось?
- Сознание потерял, - кат был явно растерян, - молчал-молчал, а потом взял, да и отключился.
- Посади его на стул, - Никта скривилась презрительно, увидев, в каком состоянии был её подследственный, - слушай, Эрл, - ярость начала закипать в ней, - ты, конечно, дока в своем деле, но ни на секунду тебя без присмотра оставить нельзя. Это меня просто бесит. Соль захватил с собой, надеюсь?
- Обижаете, бригадир! - надул губы, словно обиженный ребенок, кат, - конечно, захватил, - он продемонстрировал Никте флакон с нюхательной солью.
- Чего ждешь? - взвилась Никта, - приводи его в сознание. И на будущее, - бригадирша угрожающе понизила голос, - если поднимешь руку на подследственного раньше, чем по инструкции это прописано, отправлю в Гранитный корпус. Ясно?
- Я его пальцем не тронул! - возмутился Эрл, поднося к лицу Ксанфа флакон с нюхательной солью, - говорю же, только подошел, он сознание потерял. Хлипкий какой-то.
- Ни при чем здесь хлипкость, - зло бросила в сторону Никта, глядя с интересом теперь на подследственного, - он умирает.

Ощущения были аховые: голова кружилась и звенела, как сотня колоколов, пальцы плохо слушались хозяина. "С чего бы это? - с удивлением заметил юноша, - Неужели испугался красавчика? - Он попробовал улыбнуться, - да, кислорода у них здесь явно дефицит, не удивительно, что такие нервные. Хотя работка обязывает..."

Как только Ксанф пришел в себя, Никта вернулась на свое место за столом, открыла досье, взяла в руку перо и приготовилась записывать показания.
- Имя, фамилия, отчество, сословие, - казенным тоном зачастила вопросами Никта и, заметив удивление подследственного, пояснила с готовностью, - для протокола нужно. Никакого подвоха в этих вопросах нет.
Кат взял треногую табуретку и сел к стене, поигрывая железякой в руке.
Ксанф обернулся на него.
- Эрл - официальный дознаватель, - прокомментировала поведение "коллеги" Никта, - он обязан присутствовать на каждом Вашем допросе, - не увидев в глазах Ксанфа понимания, она продолжила, - в случае нарушения процедуры допроса, он скорректирует Ваше поведение...
- Вот этим? - Ксанф уже окончательно пришел в себя и, усмехнувшись, кивнул в сторону железного прута в руках ката.
- Именно, - ощерилась Никта.
Дальше дело пошло бодрее. Ксанф с легкостью ответил на первые десять вопросов о себе, своей семье и работе.
Достаточно просто они преодолели и вопросы, связанные с первой встречей с баронессой Эквус.
Уже немного с трудом (в основном с трудом Эрла) Ксанф рассказал про то утро, когда она привела к нему бывших пленников ЦРУ.
Но вот дальше...
- Вы не могли это сделать в одиночку, Ксанф, - Никта наклонилась вперед, - не могли. Физически. Хьюза пытали в ЦРУ. Гато - тоже. У меня есть протоколы. Я знаю, в каком состоянии они были. Кто Вам помог?
Молчание.
- Первое предупреждение, - улыбнулась Никта и задала следующий вопрос, - граф Кыс-Менсье знал о том, что Вы привели в его Лабораторию убийцу бургомистра и ещё одного подследственного?
Ксанф выдержал паузу в несколько ударов сердца, а потом абсолютно спокойным голосом сказал:
- Я сделал все сам. Один. Мне никто не помогал, - и голос его не дрогнул даже, когда кат вдруг поднялся на ноги, разминая пальцы, как перед боем, - профессор Анаксимен ничего не знал о моих действиях. Я был одни.
- Вы вообще осознаете, что скоро умрете? -почему-то шепотом спросила Никта, - Зачем Вы лжете, какая польза? Лучшее для Вас - чистосердечное признание!
- Скажите, я действительно так плохо выгляжу, если вы меня уже за живого человека не считаете? - в его голосе прозвучала издевка.
Девушка достала из-за пояса круглое зеркальце в серебряной оправе с ручкой и развернула его к Ксанфу:
- Любуйтесь, сколько пожелаете! Отражений Вам теперь не ждать!
Невозмутимый взгляд врача внимательно изучал стеклянную поверхность: "Ну,видок, положим, тот еще..."
- Да, наверное Вы правы... Мне следует умыться, а то как-то неудобно перед
юной особой...
Никта встала из-за стола, заткнула зеркальце за пояс и неодобрительно покачала головой.
Но Ксанф готов был поклясться, что в глазах её вспыхнула на мгновение искорка восхищения и уважения.
- Все стены, как в прошлый раз не забрызгай, - бросила она кату, - а то сам мыть будешь.
Подошла к Ксанфу, склонилась к нему:
- Передумаете насчет ответов, продолжим.
- Как скажете, - Ксанф не уступал црушнице в ехидстве.

- Ты чего в парня вцепилась мертвой хваткой? - Никта вздрогнула: Кассиусу удалось подобраться к ней совсем незаметно. Она мысленно высекла себя за то, что слишком увлеклась подслушиванием "процесса дознания", который проходил за дверью, - тебе же сказали, что Хьюз - обманка. Закинь доктора на нижний уровень, пусть там подыхает.
- У него сообщница была. Из-за которой Мортифер погиб...
- Так, - Кассиус побагровел, - ты совсем с ума сошла? - он оттолкнул Никту, ворвался в каменный мешок и прекратил очередную пытку, которую затеял над пленником Эрл, - в двадцать первую его. Здесь убрать все.
Никта услышала звук рвущейся бумаги: Кассиус уничтожал досье.
Её нисколько не смутила подобная реакция цеховика: Риту Эквус высочайшим повелением было приказано не трогать. Она оставалась бургомистром Эйзоптроса, несмотря на официальное признание в убийстве своего предшественника. А признание было приказано считать фальшивкой. Это Никту не злило, не выводило из себя, а БЕСИЛО.
Эрл выволок Ксанфа из камеры за ногу и потащил, деловито подкрякивая, в сторону лестницы, ведущей на нижние уровни.
- Я доложу начцеха о твоем самоуправстве, - пригрозил Кассиус, стирая с сапога сгусток свернувшейся крови, - Не копай под Эквус, слышишь, Никта? Никакая Багряная лента тебе не поможет, если будешь упорствовать.
Бригадирша демонстративно отвернулась от него, давая понять, что разговор окончен.
А когда осталась одна, вздохнув надрывно, процедила сквозь зубы в пустоту:
- Идиот. Что ты знаешь о настоящих угрозах? Ничего.
На полу камеры застыло темно-красное озерцо, в котором Никта увидела случайно собственное отражение.



***Алдара и Никта***

Никта вернулась, как и обещала, через два дня. С деньгами и форменной одеждой.
Вежливо постучала в дверь.
- Входите! - сказала Алдара, надеясь, что это Никта, а не управляющий, принесший весть о новом достижении Бешабашности. Никта.
В последний раз мысленно взвешивая все доводы pro et contra, но, зная, что решение не переменит, Алдара пригласила Никту к столу:
- Надеюсь, от чашки чая не откажетесь?
Никта удивленно выгнула бровь:
- Я бы предпочла сначала разобраться с делами. Ты приняла решение? - и положила на стол перед Алдарой стопку форменной одежды и мешочек с эйзонами. Причем случайно монеты с мелодичным звоном высыпались на темно-серый мундир.
Алдара посмотрела Никте в глаза, не обращая внимания на монеты.
- Да. Я принимаю ваше предложение. Что мне теперь делать?
- Переодевайся. Надо тебя представить начцеха. И ребятам из Бригады.
- Я думала, Вы говорили об индивидуальных заданиях...
- Не беспокойся, работа моей Бригады вся на одиночных миссиях построена. Но надо же правила вежливости соблюсти.
Алдара кивнула согласно:
- Хорошо. В таком случае выйдите, пожалуйста.
Никта усмехнулась, но, ничего не сказав, покинула помещение.
Остервенение ждала её за дверью со шваброй, которую она отобрала с боем у горничной по этажу. Никта едва успела уклониться от мокрой тряпки, летящей ей прямо в лицо.
Цэрэушница перехватила черенок швабры и прижала отражение к стене. Остервенение плюнула ей в лицо с яростью.
- Ой, меня сейчас стошнит, - раздался с лестницы слабый голос никтиной Брезгливости.
- Отпусти её, - присоединилось к Брезгливости Совесть, - хотя бы над чужими отражениями не издевайся.
Из номера вышла Алдара:
- Что здесь происходит?
Никта пропихнула Остервенение в комнату, быстро захлопнула дверь и стерла плевок с лица:
- Уф, - она выдохнула устало, - ну и силищи у неё!
Остервенение бросила в дверь что-то очень тяжелое. Потом ещё что-то, разлетевшееся со звоном. «Интересно, у нее хватило ума не бросаться зеркалом?» -подумала Алдара.
- А это Ваши отражения? - вежливо поинтересовалась Алдара, кивнув на Совесть и Брезгливость и при этом мысленно сделав для себя малоутешительные выводы о характере начальницы.
- Да, - Никта произнесла это быстро и почти шепотом, но потом, нацепив на лицо привычную презрительную усмешку, с отвратительным снобизмом добавила, - не идёт тебе форма. Явно. Словно мешок с овечьей шерстью. Ничего, научишься носить её со временем. Стиль, даже в его полном отсутствии, можно развить при желании.
- Да неужели? Я уж подумала, что абсолютно безнадежна, - пожала Алдара плечами. - Оружие забыли выдать, - внезапно помрачнела она.
- Не забыли, - Никта кинула ей швабру, - вот на первое время. Когда раздобудешь себе САМОСТОЯТЕЛЬНО настоящее, это сможешь выкинуть.
Алдара скривила рот в скептической улыбке: мол, неудачная шутка, и прислонила швабру к стене.
- Я серьезно, - холодно предупредила Никта, - таков обычай. "Из рук бригадира цеховик получает оружие и должен относиться к нему, как к святыне. Только вырвав оружие в бою из рук умирающего врага, цеховик имеет право отказаться от оружия, полученного при инициации", - процитировала она Кодекс ЦРУ. И, не дождавшись ответа, направилась к лестнице. Там подтолкнула Совесть и Брезгливость вперед, немного сильнее, чем следовало, отчего отражения полетели вниз кубарем.
Алдара продолжала стоять у собственного номера, поэтому Никта обернулась и вновь пригласила последовать за ней.
Когда они проходили мимо метрдотеля, Никта заметила своей подчиненной:
- Тебе, кстати, придется съехать отсюда. Цеховики живут в казарме, в одном из филиалов.
- А Вы тоже в казарме живете? – недоверчиво сощурилась Алдара.
- Нет, - Никта довольно оскалилась, - я живу в собственном доме. Одна. Привилегия начальства.
- Тогда есть причина задуматься о том, как ускорить собственный карьерный рост, - бросила в сторону Алдара, но достаточно громко, чтобы Никта услышала угрозу. – Подождите, пожалуйста. Я сразу вещи свои заберу, чтобы уже сюда не возвращаться. Заодно святыню прихвачу, - ехидно добавила она.

***

Алдара осмотрела номер – не осталось ли чего. Шкаф, тумбочка у кровати. Стол. Нет, пусто. Она на прощание окинула номер взглядом, посмотрела последний раз в напольное зеркало: на фоне серой формы ярко загорелись ее зеленые глаза. Вышла, осторожно переступив через теплую еще лужу чая и осколки сервиза.
В комнату врывался холодный ветер – Остервенение выбила стекло и выпрыгнула с третьего этажа.

***

Алдара расплатилась за последний день пребывания в гостинице, за разбитые стекло и посуду. И за швабру, которую теперь гордо нес за ней Бесшабашность.


Пишет Хаос Мира Зеркал. 20.12.05

Ксанф, Алдара, Никта, Рита.

Ксанф пришел в себя только через полчаса. В тюремной больнице. Над ним хлопотал тощий и длинный как жердь эскулап с длинным крючковатым носом.
Кат стоял рядом со столом и рассказывал с некоторым смущением о том, что привело Ксанфа в столь плачевное состояние:
- Ну, это… Он вообще слабый был, все в обморок норовил хлопнуться…Соли вон сколько вынюхал, - сунул врачу под нос флакон.
Тот отклонился резко и постучал по голове слуховой трубкой, мол, что совсем с ума сошел под нос гадость такую пихать!
- Извините, - Эрл совсем смутился.
- Это от чего? – врач беспардонно ткнул в резанную рану на плече подследственного металлическим зондом.
- Эттта, - Эрл отвел взгляд, - я в смысле хотел напугать его, а он опять в обморок и порезался нечаянно.
- Конечно, - скептически фыркнул врач, - все у Вас нечаянно…
Наконец на него обратили внимание.
- Как самочувствие? – спросил врач с безразличием присущим людям, которые постоянно имеют дело с чужим страданием.
- Хорошо, спасибо, - Ксанф если и покривил душой, то совсем немного.
- Вам сказали уже, что Вы заражены смертельным вирусом?
- Да, только я так и не понял до конца, с чего все решили, что я, того гляди, отдам Хаосу душу.
- У Вас исчезают отражения. Четверть часа назад исчезла Энергичность. То есть осталось только трое Агрессия, Неуравновешенность, Радость. И ни одно отражение не появилось. Вы достаточно давно живете в Эйзоптросе, чтобы знать, что обычно отражений 7. Мы уже сталкивались с этим феноменом. Раньше.
- И как Вы лечили эту болезнь?
Врач только покачал головой:
- Никак не лечили. Изолировали и ждали, когда больной умрет.
- Ну, нормально! – возмутился Ксанф.
- Вам ещё повезло, раньше держали в полном карантине, в абсолютной изоляции, боялись заразиться. Со временем поняли, что просто так вирус не передается по воздуху от отражения к отражению. Принцип и механизм заражения ещё неясен, поэтому некоторые продолжают настаивать на глухой изоляции.
- Угу, точно. Повезло. Счастливчик просто, - мрачно пошутил Ксанф.
- Эрл, выйди, пожалуйста, - попросил врач.
Как подчинился с неохотой.
- У Никты, что допрашивала Вас, есть противоядие, - доверительно сообщил врач, когда дверь за палачом захлопнулась, - ухитрилась стащить у ордэров, которые её пытали. Она обязательно предложит Вам глоточек в обмен на информацию. Советую согласиться. Это единственный выход для Вас.
- Спасибо за заботу, - помрачнел Ксанф.
- Да не за что, - пожал плечами врач. И вдруг резко сменил тему разговора, - сейчас отвезу Вас в палату для тяжелых больных, не пугайтесь, - добавил он торопливо, увидев тревогу на лице Ксанфа, - просто все остальные палаты забиты до отказа. Сейчас в ЦРУ новая программа по выявлению инакомыслящих. Работать сутками приходится. Побудете там денек, потом, вероятно, Вас возьмут на новый допрос. Надеюсь, что к тому времени народу в больнице поубавится.
Над головой проплывал темно-серый каменный потолок, на который отбрасывали жаркие всполохи факелы, закрепленные в держателях по стенам.
- Приехали, - врач завез каталку в большое помещение со сводчатым потолком.
Здесь стояло на минимальном расстоянии друг от друга несколько длинных рядов кроватей, и были они заняты пациентами более похожими на призраков, чем на живых людей.
Ксанфа аккуратно перенесли на кровать двое санитаров. Врач накрыл его тонким и хрустящим как бумага одеялом:
- Крепитесь, молодой человек. Не так долго осталось.
Ксанф, чтобы прекратить бесполезный и мучительный разговор, отвернулся… и взгляд его упал на соседа слева…
- Граф…профессор…господин Кыс-Менсье…, - Ксанф едва дождался, когда назойливый врач уберется восвояси, - профессор, Вы меня слышите?
Но граф так и не откликнулся. Специалисту сразу бросилось в глаза то, что у Анаксимена кожа была не просто бледной, а мраморного оттенка, на руках и плечах он заметил застойные пятна, и дышал граф с трудом. Под ступнями пациента лежал валик, а катетер для инфузии плазмы был введен в одну из центральных вен, под ключицей.
- Плохо, - губы отказывались это произносить, но умом Ксанф понимал, что шансов у Кыс-Менсье преодолеть геморрагический и болевой шок и выйти за комы практически нет, - очень плохо…
Он потянулся и взял профессора за руку:
- Держитесь, профессор… Держитесь.


НОВОСТИ ЭЙЗОПТРОСА


Раздел ПРОИСШЕСТВИЯ

Срочно!

В три часа ночи сегодня на улице Данте, в проулке между домами 21 и 23 был найден труп Анаксимена Кыс-Меньсье со следами насильственной смерти. Оперативная группа ЦРУ, прибывшая на место через несколько минут после того, как труп был обнаружен дозорными, предполагает, что убийство было совершено с целью ограбления. Операция «перехват», к сожалению, пока никаких результатов не дала.


Раздел НЕКРОЛОГИ

ПОГИБ ВЕЛИКИЙ УЧЕНЫЙ!

Сегодня трагически погиб величайший ученый нашего времени Анаксимен Кыс-Меньсье.
Наука Мира Зеркал понесла с его смертью тяжелую утрату; ученое сообщество лишилось человека, ум которого неустанно работал над вопросами аэрономии, метеорологии, физики атмосферы, динамической и синоптической метеорологии.
В Анаксимене эйзоптросское общество лишилось не только просвещенного руководителя на пути изучения атмосферы уникального по своим свойствам Эйзоптроса, но еще и человека со светлой душой, открытым и благородным характером, служившего верой и правдой Миру Зеркал и Лорду Хаосу, никогда не унывавшего от неудач, притом доброго до самоотвержения, несмотря на все свои скромные материальные средства».
Мы скорбим об утрате вместе с семьей и родственниками погибшего.
Коллектив Лаборатории по изучению атмосферы и Академия Наук Мира Зеркал.

ПОЧИЛ ВЕЛИКИЙ ДУХ!
Сегодня при трагических обстоятельствах погиб Анаксимен Кыс-Менсье, любимый муж, любящий отец. Прощание состоится в Темном Зале, в здании Муниципалитета в 11 часов.

Семья и родственники

Первым заданием Алдары стало посещение тюремной больницы.
Никта предложила Алдаре понаблюдать за одним из пациентов. По имени Ксанф. Она сказала, что молодой человек смертельно болен и скоро умрет.
Когда Алдара спросила, что за болезнь, Никта объяснила, что Ксанф теряет отражения. Алдара удивилась тому, что от болезни отражений нет лекарства у Лорда. Никта пробурчала раздраженно в сторону что-то вроде «Как же!»
И тут же набросилась с самыми отвратительными оскорблениями на свое новое отражение, Кротость, который оказался у неё на пути.
Алдара не стала дожидаться, чем закончится очередная разборка бригадирши с отражением, тем более, что её новое отражение, Впечатлительность, позеленела от ужаса и теперь пыталась одновременно заткнуть уши и утащить Алдару подальше от эпицентра ругани.

В городе уже чувствовалось приближение Праздника. Владельцы лавок и магазинов выставляли в витринах вертепы, изображавшие день основания Эйзоптроса Лордом Хаосом. Именно с этого дня в Мире Зеркал велось летоисчисление.
Приближался Новый Год.
Народа на улицах стало значительно больше: многие приезжали на праздники в столицу, чтобы хорошо провести время и, если повезет, успеть загадать желание, когда Звезда Лорда вспыхивала на небосклоне и сияла ярко 12 ударов сердца.
Все места в гостиницах города были забронированы состоятельными или не очень состоятельными, но предусмотрительными провинциалами.
В этом году главной интригой обещал стать Бал Великих в Гранд-холле – всем было интересно, кому Лорд вручит Багряные и Серебряные ленты в знак особых заслуг перед Эйзоптросом и Миром Зеркал.


Теодор до последнего момента сопротивлялся настойчивым просьбам молодой жены.
- Теодор, пупсик мой, - Лючия в какой уже раз пошла в атаку на несговорчивого супруга, - ну, сделай мне приятное. Я хочу в столицу! Аквилон - большой, но провинциальный. Я хочу увидеть зеркала, я хочу ПапА говорит, что это важно для твоего нового статуса.
Теодор отрицательно покачал головой:
- Сейчас неспокойно на дорогах… пусечка, - его передернуло от этого «милого имени», которым Лючия просила называть её. Его от многого в этой молодой избалованной и капризной до крайности особе коробило. Но противоречить ей он уже не решался: хватило пары отвратительных истерик с битьем посуды и полным разрушением лаборатории, - я не переживу, если тебя захватят работорговцы.
- ПапА даст нам отряд для охраны, - Лючия подошла к нему сзади и начала накручивать его волосы на палец.
Тео отклонился:
- Не надо, ты же знаешь, мне это не нравится.
Лючия скривилась от недовольства, но ей очень хотелось поехать, поэтому она скрыла злость до поры до времени:
- Пупсик, мы едем. Это решено!
- Только если я успею закончить свои опыты до отъезда.
- Закончишь потом! – побелела от злости Лючия.
- Нет, - поняв, что без очередного скандала дело не обойдется, Теодор решительно ударил по столу кулаком.
- Ах, так! – Лючия превратилась из сладкоголосой красавицы в шипящую и брызгающую ядовитой слюной мегерой.
К счастью, в этот момент в дверь постучали. В комнату вошел слуга в ливрее.
- Губернатор Аквилона приглашает на «кофейный полдень» Теодора и Лючию Эквус-Монтероне. Карета ждет.
- Разговор не окончен, - Лючия ткнула Теодора в грудь своим длинным острым пальцем, - ты понял?
- Да, дорогая, - Теодор взял её за руку, сжав чуть сильнее, чем следовало бы, и отвел в сторону.
Лючия скуксилась от боли, прижав хрустнувшую неприятно ладонь к своей груди:
- Я папе скажу.
- Я – тоже, - усмехнулся зло Тео, - о том, что ты растранжирила месячный бюджет Аквилона «на булавки».
- Ты не посмеешь, - Лючия побледнела: губернатор обожал свою дочь, но подобный проступок вряд ли получил бы у него снисхождение.
- Спорим? – Тео отвернулся к окну кареты, давая понять, что разговор окончен.
- Дурак, - фыркнула Лючия.
Теодор улыбнулся про себя: ей всегда надо было, чтобы её слово стало последним. Он давно уже заметил эту её особенность. Поэтому и сейчас не стал возражать.

- Тео, мальчик мой, - губернатор встретил его с распростертыми объятьями, - как ты? Лючия, детка, рад тебя видеть!
- Все хорошо, папа, - Теодор ответил на объятия тестя с искренней теплотой. Губернатор был очень хорошим человеком и в семейных ссорах четы Эквус-Монтероне всегда практически вставал на сторону Теодора, которого считал талантливым ученым, честным и достойным человеком и прочил себе в преемники.
- Он не хочет ехать в Эйзоптрос на Новый год! – не сдержалась Лючия, - папа, прикажи ему!
- Лючия, сладкая, - Губернатор взял её за руку и повел к двери, - оставь нас на пять минут, ладно? Мне нужно поговорить с твоим мужем.
- Я тоже хочу послушать, - закапризничала как малое дитя дочка губернатора, - так нечестно!
- В твоей комнате лежит для тебя подарок, - губернатор открыл дверь, - надеюсь, тебе понравится. Пойди, примерь.
Услышав магические слова «подарок» и «примерь», Лючия перестала возражать и, присев в почтительном реверансе, удалилась почти бегом из залы.
- Теодор, - губернатор подошел к зятю, - Лорд Хаос прислал мне традиционное приглашение на празднование Нового года. И вот это было вложено в Приглашение, письмо тебе, - губернатор протянул ему листок бумаги стального цвета, - Извини, я прочёл. Думал, что оно адресовано мне.
Теодор развернул листок.

Господин Эквус-Монтероне!
В связи с трагической гибелью графа Анаксимена Кыс-Менсье, возглавлявшего Лабораторию по изучению атмосферы Эйзоптроса, образовалась вакансия Заведующего лабораторией и декана Химико-Метеорологического факультета Университета Эйзоптроса.
Руководство Университета предлагает Вам возглавить факультет и стать заведующим Лаборатории по изучению атмосферы.
Ваши несомненные достижения на ниве науки, смелые идеи и эксперименты сделали Вас одним из самых авторитетных ученых в Мире Зеркал. Университет Эйзоптроса предлагает Вам самую современную техническую базу и неограниченные возможности для свершения новых открытий.
Будем рады видеть Вас во время празднований Нового года в столице: все документы на оформление Вас в новой должности будут готовы к Вашему прибытию.
С уважением,
Ученый Совет Академии Наук Эйзоптроса.


- Это не может быть подделкой? – Тео протянул листок губернатору.
- Нет, конечно, - губернатор наклонил лист под углом 45 градусов к свету, - видишь?
На блестящем гладком листе проступила светящаяся серым холодным сиянием многоугольная печать.
- Это печать Лорда? – удивился Тео.
Губернатор кивнул:
- Он одобрил твою кандидатуру. Предложение, от которого нельзя отказаться. Мне будет не хватать тебя, мальчик мой. И по Лючии я буду скучать. Но…
- А если я откажусь все-таки?
- Почему? – удивился губернатор, - это ведь все, о чем может мечтать ученый твоего уровня. В столице гораздо больше возможностей.
- Мне не хочется работать на того, кто, чтобы заполучить меня, убивает светило столичной науки.
- Тео! – глаза губернатора расширились от ужаса, - ты с ума сошел?! Как можно так говорить?
- А что? – дерзко посмотрел на него Тео, - Вы думаете, что совпадение случайно?
- Какое совпадение?
- То, что как только баронесса Эквус вернулась в Эйзоптрос… - Тэодор осекся, поняв, что сказал лишнее в запале.
- А причем здесь бургомистр? – удивился губернатор.
- Ладно, я поеду, - Тео попытался сменить тему разговора, - вскоре после Вас...

Губернатор Аквилона выехал в Эйзоптрос тем же вечером. Супруги Эквус-Монтероне отправились в столицу гораздо позже. Примерно через неделю: Теодор настоял на том, что ему нужно сдать дела новому заведующему Лабораторией.

- Вот он, Эйзоптрос, - Теодор выглянул из окна кареты, - город, которым правит его… Прошлое, - он посмотрел на Лючию: та спала, скрючившись на сидении и положив под голову бархатную подушечку. Дорожный инцидент, похоже, произвел на неё слишком сильное впечатление.
Сначала она отразилась в одном из верстовых зеркал, и, когда сделали остановку, чтобы передохнуть и перекусить, с облучка соскочило на землю её первое отражение – Грубость, наглый и противный дядька в холщовых штанах и домотканой рубахе, подпоясанной веревкой.
Потом была погоня. Несколько вооруженных до зубов всадников в ярко-красных одеждах гнались за ними почти до заставы Эйзоптроса.
Один из преследователей бросил что-то в кучера, но тот, к счастью, не пострадал.
Теперь они были в безопасности: карета уже проехала под аркой Главных ворот.
Они были в Эйзоптросе.
Губернатор Аквилона встретил их в своей резиденции. Лючия очень устала от путешествия, настолько, что не смогла выйти из кареты. Теодор подхватил её на руки и отнес в одну из гостевых спален на втором этаже. Там его оттеснили горничные, которые пообещали хорошо о ней позаботиться.
Самого Тео ждало ещё одно неотложное дело…
Выйдя из дома, он увидел, что кучер в одиночку перетаскивает багаж с кареты на крыльцо.
- Эй, а отражение Лючии где? – удивился он.
- Та кто его знает?! – закряхтел натужно кучер, - ещё как от погони спасались, я отвернулся на минутку, а обернулся – он как в воду канул.
Это было странно без сомнения, но мысли Тео в тот момент были заняты совсем другими проблемами.


Ученый Совет собрали достаточно быстро. Все формальности заняли около 5 часов: заседания, прения, голосование, подсчет голосов, объявление результатов и собственно банкет по случаю назначения Теодора Эквуса-Монтероне деканом Химико-Метеорологического факультета Университета Эйзоптроса и заведующим Лаборатории Анаксимена.

Рита
СОЗИДАНИЕ меняется на БЕЗМЯТЕЖНОСТЬ

Илона
БЕЗРАЗЛИЧИЕ

Марк
ЛЕСТЬ Фредегар ВОЛНЕНИЕ

Пишет Илона. 25.12.05

Следователь сидел в своем темном тесном личном кабинете, с надеждой глядя на часы. Затем он опять уткнулся в папку с желтыми исписанными листками. До долгожданного перерыва на обед оставалось полчаса. Он вздохнул и снова уставился на часы.
И тут, когда следователь уже надеялся, что его никто не задержит, и встал с кресла, в дверь постучали. В кабинет заглянул молодой стражник.
- Здравия желаю господину следователю! - протараторил он, открывая дверь и вталкивая в кабинет пожилого мужчину. Следователь недовольно посмотрел на торопливого стражника, вспомнил, что дома его ждет горячий вкусный обед, посмотрел на часы, потом снова перевел укоризненный взгляд на выжидательно смотрящего на него алебардщика и, вздохнув, сел за рабочий стол.
-В чем дело?
-Вот! - радостно заулыбался новоиспеченный стражник, - арестовали за сопротивление властям.
"Лучше бы они его отпустили сразу. Не пришлось бы мучится ни арестованному, ни мне", - с досадой подумал следователь. Решив по быстрому покончить с этим делом, он достал листок бумаги, перо и обратился к стражнику:
-По какому поводу вы его задержали?
-Сундук, господин следователь. Помните?
-Мммм, - тот снова взглянул на часы, - конечно-конечно... И что с сундуком? Он цел?
-Его не нашли! - отчеканил стражник, - а хозяйка сундука исчезла.
-Как вы узнали о сундуке?
-По наводке.
-Чьей? - следователь поставил на листке галочку.
-Отражения.
-Какого?
-Вы имеете в виду его титульный талант? - не понял молодой солдат.
-Естественно, - устало махнул рукой следователь.
-Коварство! - радостно ответил стражник.
-Ну, тогда ясно... Теперь сундука вам не найти. Он уже в чужих руках. Если вообще был... А что этот старик? - указал он кончиком пера на дрожащего дядюшку Аквуса.
-Он - хозяин дома, где проживает хозяйка отражения, стало быть, того самого Коварства.
-И что же он? - следователь снова глянул на часы. Ему давно пора бы быть дома...
-Помог скрыться хозяйке отражения. Недавно у него погиб сын. Что с ним делать?
"Боже мой... Если бы все стражники в Эйзоптросе были такими, я сошел бы с ума".
-Отпустить, конечно! - раздраженно воскликнул следователь, озлобленно глядя на дядю Аквуса, будто это он не дает ему спокойной уйти домой, - и дайте ему пин... Проводите до дома и попросите прощения. Добрый день, господин судья! - следователь вскочил с кресла и поклонился заглянувшему в кабинет человеку в форме судьи.

***
Илона сидела на ступеньке ратуши, вспоминая страшные события сегодняшнего дня. Нелепая и бессмысленная смерть Джефа, потом побег от стражников...
Илона оцепенело, немигающим взглядом смотрела на цветочниц. Букеты, которые они продавали, сильно уменьшились. Илона встряхнулась:
"Холодно..." Она медленно поднялась и побрела по вымощенной булыжниками мостовой, зябко потирая ладони.
Она перешла широкую дорогу и оказалась напротив Ратуши. Илона стояла рядом с огромным красивым зданием с высокими колоннами.
-О п е р а. "П р и з р а к а..." - прочитала она замерзшими от холодного промозглого ветра губами. Она зябко передернула плечами, оглянулась на пустующую улицу, потом посмотрела на светящиеся светом окна здания и вошла в приоткрытую дверь.
Илона оказалась в длинном широком коридоре с гардеробом с правой стороны. Наверх вела витая лестница, застланная красно-золотым ковром. Илона огляделась. В гардеробной сидела женщина, читающая книгу. На счастье Илоны, она ее не замечала. Илона осторожно, чтобы не привлекать к себе внимание, прошла к лестнице и быстро вбежала на второй этаж. Она брела по пустому коридору с многочисленными дверями. Где-то внизу звучала музыка, аплодисменты. Из-за дверей не доносилось ни звука, они были заперты.
Илона боязливо оглянулась назад. Ее не покидало такое чувство, что за ней следят.
Она все шла, как вдруг, на лестнице раздались приглушенные ковром торопливые шаги. Илона оцепенела. Потом помчалась вперед, ища укрытия. Шаги приближались, вот-вот человек должен был показаться в коридоре... Илона в панике кинулась к ближайшей двери. Заперто!
Соседняя тоже закрыта... Мамочка!!!!!
Илона запуталась в юбке и, упав, толкнула рукой дверь. Она распахнулась...
Илона последним усилием вползла на четвереньках в комнату и бесшумно прикрыла дверь...

Торопливые шаги приближались. Вот они уже напротив двери... Замерли на мгновение и зазвучали снова...

Шаги стихли вдалеке... Наступила тишина...

Илона прислонилась спиной к двери и провела рукой по лицу. Силы покидали ее. Она поднялась на колени и закрыла дверь на защелку. За ее спиной кто-то хмыкнул. Илона подскочила от ужаса. Ее чуть удар не хватил. В кресле за ее спиной сидела девушка.
-Запираешься? Зачем?
Илона прислонилась к двери. Хотела что-то сказать, но губы не слушались ее.
Шоковое состояние ее не покидало.
-Чтобы меня не нашли... - еле пролепетала она под ничего не выражающим взглядом незнакомки.
-Хм... Я твое отражение... Безразличие.
Илона закашлялась. В таком месте - найти отражение?! Она посмотрела на девушку. У нее были светлые коротко стриженые волосы, давно вышедший из моды полинявший плащ с оторванными пуговицами. Отражение равнодушно посмотрело на Илону и снова проговорило:
-Зачем тебе скрываться? Не все ли равно? Схватят тебя или нет... Найдут тебя сейчас или чуть позже? Будешь ли ты завтра жива или нет? Холодно или жарко, голодна ты или сыта? Мне это безразлично и все отлично.
-А где мы?
Девушка снова хмыкнула и продолжила:
-Сейчас мы находимся в кабинете главного режиссера этого театра. Скоро спектакль кончиться и он войдет сюда. Нет-нет, вон из-за той ширмы, ему не
обязательно открывать дверь снаружи, - объяснила она успокоившейся было Илоне.
Илона молча выслушала монолог Безразличия. Девушка тем временем громко зевнула, достала из кармана что-то завернутое в обрывок газеты, развернула и засунула в рот, и, монотонно пережевывая, закрыла глаза.
Илона снова прислонилась к двери. Ей ужасно хотелось спать. Безразличие с видом человека, не замечающего ровным счетом ничего, отвернулась к стене, продолжая что-то жевать. Илона огляделась в сумраке комнаты. Стол, огромный черный рояль, рядом со столом небольшой диван. Илона с трудом подошла к дивану и рухнула на него. Мысли куда-то улетучились. По голове будто кто бил огромным молотом.
Она медленно потерла виски ладонями. Потом растянулась на диване и спрятала лицо в приятной мягкости подушки. Головная боль медленно проходила. Илона устало зевнула и погрузилась в сон... Последнее, что она видела - это Безразличие, откинувшаяся на спинку кресла и что-то мурлыкающая себе под нос и свое отражение в Зеркале над роялем ...

Пишет Марк. 25.12.05

Ранним утром во двор одного из особняков Эйзоптроса прошмыгнула расплывчатая в тумане тень. Фигура пересекла двор, скрипнула открываемая дверь дома, и тут же раздался испуганный взволнованный возглас.
Фредегар отпрянул в туман, крепче прижал к своей груди папку и, изменив голос, испуганно воскликнул:
-Это не я... Нет здесь никого!..
Рядом раздался не менее испуганный возглас и звук упавшего тела.
Фредегар осторожно сделал шаг вперед и наткнулся на что-то мягкое.
-Тьфу ты, мрак побери! - облегченно произнес он, вытерев лоб, - паршивые отражения!
Он наклонился и легонько потрепал по щекам пухлую женщину со светлыми кудрявыми волосами. Она открыла глаза и задрожала, как желе, увидев склонившееся лицо Фредегара.
-Я...я...я...я... - вввол...нение, - пролепетала она и снова закрыла глаза.
Фредегар нетерпеливо перешагнул через тело.
-Надо уметь держать себя в руках...леди.
Он осторожно, чтобы не поднимать шума, поднялся к себе сунул папку в сейф, ключ пристегнул к цепочке, висевшей на груди, накинул халат, домашние туфли и колпак и, прихватив подсвечник, спустился обратно, чтобы привести отражение в чувство.
В гостиной он встретил дворецкого.
-Я услышал шум...там...у дверей, - сказал он дворецкому, - извольте-с посмотреть? Может это воры?
Дворецкий поспешил к дверям, а Фредегар, развернувшись, поспешил в комнату Марка.
К этому моменту уже совсем рассвело, и Марк стоял в спальне, надевая камзол.
В дверь постучали.
-Войдите... Вы все еще в ночном колпаке? - удивился Марк, увидев в дверях Фредегара.
-Это так...для дворецкого, - отмахнулся наставник, закрывая дверь, - мальчик
мой. Нам надо обсудить план на ближайшее время. Пока наши милые отражения, - он усмехнулся, - почивают... Выходи в сад. Я буду там через минуту-другую...
Фредегар вышел из спальни.

Марк поспешил в сад. Через минуту к нему присоединился запыхавшийся Фредегар.
-Мрак побери... Здесь не только отражения мешают, но и слуги! - воскликнул он с досадой.
Они прошли до деревьев.
-Нам надо вести себя крайне осторожно, - начал Фредегар негромко, оглядываясь, -я встретился с некоторыми моими знакомыми... Дела обстоят не так уж и плохо...для нас, по крайней мере. Бургомистр, Рита Эквус, долго отсутствовала... В городе происходят какие-то странные аресты. Да и гибель некоторых видных людей...
Они свернули на тропинку.
-Да, кстати... Я договорился насчет твоего посещения школы фехтования. Мастер фехтования - господин Никельсон - мой давнишний приятель... Мне нужно будет составить отчет, поэтому ты поедешь один. Сразу после завтрака. И еще. Я хотел бы поговорить с тобой о пла... Размножаются, как тараканы! - недовольно прошипел Фредегар, глядя как им навстречу идет девушка.
-Я Лесть! - Марк и Фредегар переглянулись.
-Нам пора в дом, - сказал Фредегар, - да ведь, Марк?
-Да, конечно, - ухмыльнулся Марк.

Марк вошел в столовую. За круглым столом, накрытым к завтраку, сидели Миролюбие, Волнение, Лесть и Наивность. Между Миролюбием и Волнением уселся подошедший Фредегар.
-Марк! Какое чудесное утро. Ты только посмотри, какие у нас милые дамы за столом! - он подмигнул Марку, - познакомься - Волнение! Ты только представь? Услышав шум, я подумал, что к нам забрались воры! - рассмеялся Фредегар, посмотрев в Зеркало за спиной Марка.
Марк сел рядом с Лестью. Слуги тут же подали завтрак.

После завтрака Фредегар поднялся в свой кабинет, чтобы написать отчет, а Марк, прихватив свои отражения, поехал к Университету, в одном из зданий которого располагалась школа фехтования.

Через четверть часа Марк сидел в кабинете мистера Никельсона, обучавшего мастерству фехтования каждого, кто мог заплатить определенную сумму.
-Понимаете...у меня назначена встреча. Я бы с удовольствием преподал вам несколько уроков, - проговорил он, поглаживая бородку, - и даже провел бы ряд поединков... Но... Вы можете пока пройти в зал и понаблюдать, как занимаются другие. Правда есть одно условие... С отражениями у нас не принято находится в зале фехтования. Но в виде исключения мы могли бы, конечно...
-Хорошо. Я надеюсь, вы сделаете это исключение, - с нажимом произнес Марк.
-Что? А, да-да...
-Ах, господин Никельсон! - неожиданно вступила в разговор Лесть, - у вас
такая профессиональная школа... Вы просто мастер клинка!
Марк не стал вмешиваться. Отражение делало лишнюю работу. "Может мешочек золота сэкономим," - подумал он ехидно.
Никельсон опешил, но с удовольствием выслушал речь лести.
-Вы самый благородный гражданин Эйзоптроса! - закончила Лесть, сладко улыбнувшись.
-Ну, что ж. Пора посетить зал фехтования, - продолжил Марк, будто не заметив вмешательства Лести.
-Да, конечно. Зал номер 111. Вас проводит мой помощник.
Марк поклонился и вышел из кабинета. Отражения вышли следом. У дверей к ним подошел низенький лысый человек:
-Я провожу вас до Зала 111.
Зал фехтования находился в другом крыле здания. Из-за дверей доносился лязг шпаг.
Человек открыл дверь и пропустил Марка и отражения.
Марк переступил порог и поразился красоте и величию огромного Зала. Здесь находились сразу три фехтовальные дорожки и три пары соперников сражались одновременно.
Стены Зала были покрыты Зеркалами.
На Марка никто не обратил внимания: все были увлечены разыгравшимися на фехтовальных дорожках поединками.
Марк пристроился у стены и стал наблюдать.
Пары фехтующих демонстрировали ловкость и мастерство. Небольшая толпа зрителей с увлечением следила за соперниками.
Наконец, звук гонга возвестил о конце поединков. Соперники остановились, отсалютовали друг другу, сошлись на центральной линии дорожки, сняли защитные маски и только после этого пожали руки.
Зрители поаплодировали. Марк тоже. Вдруг публика смолкла.
На середину одной из фехтовальных дорожек вышел высокий плотный мужчина. Он обвел Зал самодовольным взглядом и громко крикнул:
-Кто хочет со мной сразиться? Кто не струсит перед самим Гастоном?
Толпа стала редеть. Двое юношей рядом с Марком, по-видимому студентов, возмущенно зашептались.
-Этот Гастон - мразь... Возомнил себя лучшим клинком Эйзоптроса!
Никто не осмелился принять вызов Гастона. Тогда он, грубо расхохотавшись, продолжил:
-Значит я выберу себе соперника сам!
Гастон сошел с дорожки и оглядел оставшихся в Зале. Он прошел мимо двоих студентов, со злостью глядящих на его довольное лицо, и остановился напротив Марка.
-Ты!
Помощник Никельсона подбежал к нему и зашептал:
-Это наш гость! Из Дакии!
Гастон ухмыльнулся:
-Из Дакии? - он снова захохотал, - варвар? Они у себя там только топорами махать умеют! Ха-ха-ха... Гость, значит. Ну, что ж. Мы слабых не обижаем! -
продолжая хохотать, он отвернулся и зашагал дальше.
-Вернись.
Гастон удивленно обернулся.
-Я принимаю твой вызов, - бросил Марк.
Помощник в отчаянии подбежал к Марку.
-Но...
Марк не смотрел на него.
-Лучше дайте мне шпагу.
Люди в зале зашептались, но потом снова смолкли. Пока Марк надевал защитный жилет, маску, проверял на баланс и вес оружие в зале стояла полная тишина.
Марк неторопливо вышел на фехтовальную дорожку.
Соперники заняли позицию. Раздался звук гонга. Поединок начался. Гастон был умелым фехтовальщиком и на своем счету имел не один десяток поединков. Его часто видели в фехтовальном зале.
И, тем не менее, он с трудом оборонялся против своего противника. Марк действовал неожиданно, постоянно меняя тактику, нападая и умудряясь при этом ловко парировать удары.
Удар следовал за ударом, выпад за выпадом.
Студент, который стоял рядом с Марком, возбужденным шепотом комментировал поединок своему другу:
-Черт, возьми... Прямой, правый...назад!!! Парируй!!! Ох... Молодец! Парировал... Мрак... Смотри, смотри - ложный... Сейчас Гастон хочет его обмануть... Ну же! - студент, не отрываясь, следил за выпадами противников.
Слова свои он сопровождал соответствующими жестами.
Марк сделал выпад. За ним последовал еще один молниеносный удар, незаметное
обманное движение, и клинок Гастона, сверкнув, упал на фехтовальную дорожку. Своим коронным приемом Марк выбил шпагу из руки противника.
В Зал вбежал мистер Никельсон. За ним прошмыгнул испуганный помощник.
Никельсон в ужасе наступил на клинок Гастона ногой и воскликнул:
-Как можно?
-Все в порядке, мистер Никельсон, - снимая маску, - Мы с мистером Гастоном...пошутили.
Гастон забрал свою шпагу у Никельсона и обернулся к Марку:
-Этот поединок не последний! - зло сказал он, - мы еще встретимся!
Он вышел, хлопнув дверью.
Марк посмотрел ему вслед и увидел свое отражение в зеркальной двери.
-Если это - самый лучший боец в Эйзоптросе, то город могут легко захватить.

Никельсон забормотал какие-то извинения, но Марк жестом остановил его:
-Право, не стоит. Я посещу Университет еще не раз и, если найдется достойный противник, покажу вам настоящее мастерство фехтования.


Пишет Сильвия. 27.12.05
Сильвия долго сидела в библиотеке и плакала. В одно мгновение вся жизнь пронеслась перед её глазами со всеми своими бедами: когда-то давно в детстве трагически погибла её младшая сестра, потом вся её семья оказалась в бедственном положении. Тогда они переехали в Эйзоптрос - столицу, где надеялись улучшить своё существование. Но этого не произошло. Каморка, в которой они поселились, теперь принадлежит Сильвии. А незадолго до описываемых событий, три года назад, родителей Сильвии жестоко подставили.
Обвинили в том, чего они никогда бы в своей жизни не совершили. Оправданий для них не нашлось, а в качестве наказания был Лабиринт. Сильвия никогда в жизни не забудет тот день, когда последний раз видела своих самых близких людей. Тогда светило солнце, распускались деревья, пели птицы - словом, наступала весна. Но в душе у Сильвии была глубокая осень, шёл дождь, все необходимые для жизни процессы, казалось, готовы были остановиться в любую секунду. Жить уже не хотелось.
И теперь Джеф. Стоило только появиться такому человеку, как с ним уже произошло такое событие. И сколько раз ещё будет повторяться эта история? Почему с близкими людьми всегда что-то случается? Неужели это злой рок, или семейное проклятие, или ещё что-нибудь? Но нет, так нельзя! Надо отогнать эти мрачные мысли, начать жить заново. Вдруг судьба всё же улыбнётся ей?
Внезапно тяжёлая рука опустилась ей на плечо. Сильвия обернулась и увидела Прагматизм. Под влиянием своих мыслей Сильвия решила покинуть библиотеку и молча кивнула отражению, не в силах говорить.
Прошёл дождь. Улицы были мокрыми, отовсюду веяло холодным, пронизывающим ветром. Проходя мимо уютного кафе, Сильвия пригласила Прагма зайти туда.
От обжигающего чая Сильвия сначала взбодрилась, но потом глаза начали слипаться. Сквозь какую-то дрёму она услышала голоса сидящих за последним столиком. Это были двое незнакомцев; сначала Сильвии показалось, что это чьи-то отражения, но потом решила, что они всё-таки похожи на людей. Больше всего её заинтересовал их разговор:
- Ну так что с сундуком будем делать? - спросил первый.
- Сначала разберёмся с картой на крышке, - ответил другой.
Несколько пьяных за ближайшим столиком начали громко спорить и разбили несколько стаканов. В поднявшемся шуме Сильвия не расслышала конца разговора. До того, как закончилась шумиха, незнакомцы успели скрыться.
Через пять минут Сильвия уже шла по вечерним улицам города. После недолгого спора Прагматизм решил остаться в кафе и допивать свой чай.
Честно говоря, Сильвия была рада на время избавиться от назойливого отражения.
Она снова шла в библиотеку. Как бы не хотелось туда возвращаться, особенно после всех этих ужасных событий, но обстоятельства сложились так, что Сильвии просто необходимо было снова порыться в документах, чтобы узнать хоть что-нибудь про этот сундук! Связь между тем сундуком, о котором говорили незнакомцы, и тем, что был у Джефа, казалась Сильвии очевидной. Улица за Лабиринтом: Улица за Лабиринтом: Что же там может быть?
Несмотря на довольно поздний час в библиотеке были люди. Но Сильвии надо было пойти в тот зал, где сейчас вряд ли кто-нибудь был. Она шла в нижний зал, где совсем недавно она потеряла сознание. Идти туда было страшно, но какая-то непреодолимая сила влекла туда Сильвию. Не спеша брела она по небольшому коридору, где было очень мало факелов. Внезапно в темноте она на что-то наткнулась. Послышался звон разбитого стекла, и на освещенное факелом пространство упали осколки зеркала. Как в какой-то несобранной мозаике Сильвия увидела в них своё отражение. <Зеркало разбилось – к несчастью>, - подумала она, но всё же собралась с силами и пошла дальше.
Дверь была не заперта. В нижнем зале было темно и неуютно. Сильвия, предварительно захватив факел, вошла в залу. Она старалась внушить себе, что ничего не произойдёт; она просто зайдёт и возьмёт нужную книгу.
Внезапно подул ветер, дверь с шумом закрылась, погас факел:
Сильвия кинулась к двери, но она была заперта. Видимо, кто-то держал её снаружи.

Пишет Рита.07.01.06
Только тот, кто хоть раз в жизни запрыгивал на облучок кареты, запряженной четверкой разгоряченных коней, несущихся во весь опор, и пытался эту карету остановить, понял бы, что ожидало Риту по возвращении в город.
Чиновники с раннего утра устраивали столпотворения в ее приемной, бумаги равномерно устилали ковер на полу в кабинете, скрывая изысканную вышивку, что так нравилась покойному бургомистру. Магистрат требовал назначить точную дату аудиенции посольству северной провинции, а Ученый Совет Академии Наук звал на банкет по поводу утверждения кандидатуры нового декана.
Нет, все это потом.
Составив расписание отчетных дней для Магистрата и Комитетов, Рита приступила к тому, ради чего так спешила преодолеть бесконечные мили, отделяющие этот почти покрывшийся снегом город от раскаленных южных песков.
- Какого курьера нам не жалко? Нужно послать депешу в Гранитный корпус.
На ритин вопрос секретарь удивленно изогнул бровь. Он огляделся и, убедившись, что лишних ушей нет поблизости, произнес:
- Вы хотите послать депешу Лорду Хаосу? У бургомистра нет нужды общаться с ним через посредников. – с этими словами он достал запечатанный сургучной печатью конверт, церемонно передал Рите и удалился.
В конверте был ключ. Одна дверь из кабинета бургомистра вела в комнату отдыха, где сейчас под замком сидели ритины отражения – чтоб не мешали. Ко второй двери, неприметной за темной портьерой, и подошел этот ключ.
Абсолютно пустая комната, глухая занавеска на окне. И зеркало. Чуть более темное, чем обычные зеркала, оно производило впечатление поверхности воды, застоявшегося пруда, омута.
Ага, значит, связь будет односторонней. Возможно, ее даже не удостоят ответом. Что ж, если так, она сама возьмет в руки вожжи от этой четверки лошадей и направит их бег в нужную сторону.
Рита закрыла дверь на ключ, подошла к зеркалу, легонько постучала по нему костяшками пальцев. Будем считать, что повелитель Мира Зеркал ее слышит.
- Итак, милорд. Все, что я сейчас скажу, крайне важно как для Эйзоптроса, так и для многих земель к югу от него. А может, и не только к югу, - Рита вздохнула, собралась с мыслями и продолжила. – Я приехала в город из форта Фанг, форта, возглавляемого в свое время моим отцом. Более форты Пустынной линии не принадлежат нам. Формально там командуют пограничные гарнизоны, но они бессильны перед армией мавров. Мавры прекрасно вооружены, превосходят в численности во много раз. И еще - у них появилась кавалерия. Теперь расстояния для них не помеха. Во главе армии стоит Ндуан Ангон, по его личному приглашению я и оказалась в форте.
Рита хорошо помнила этого человека. Двадцать лет назад он встал во главе мавританских кланов, убив собственного дядю. Прирожденный лидер, Ндуан легко завоевал народную любовь и установил порядок железной рукой. Лишь отражения могли бы подорвать его авторитет, стоило правителю посмотреться в зеркало, как Миролюбие, Благородство или Покорность вышагивали в мир. Смириться с властью Хаоса Ндуану было сложнее, чем взрослой пантере смириться с поводком дрессировщика, и он давно мечтал стать единственным хозяином своего края.
- У мавров есть свой язык, но нет письменности, алфавита, - продолжила Рита. – Поэтому он вызвал меня, чтобы передать ультиматум. Ндуан Ангон требует суверенитета для мавританских провинций южнее Пустынной линии, требует отмены действия законов Мира Зеркал на этой территории, отсутствия отражений и посредников. Иначе он вырежет гарнизоны южных фортов. Вынуждена признать, он может это сделать. В доказательство он кое-что передал…
Рита достала из седельной сумки то, что получила лично из рук полководца. Голову командира гарнизона форта Фанг, того самого офицера, которому сдавал дела ее отец много лет назад.
«Все относительно в этом мире», - подумала Рита. – «Он построил школу для детей туземцев, а школьники выросли и отрезали ему голову». Она отогнала от себя эти мысли, так как знала, что нельзя судить о человеке по цвету его кожи.
- Ультиматум также касается Эйзоптроса. Ндуан Ангон обещал отравить городской водопровод, если требования не будут выполнены. В столице обширная диаспора из южных земель. Крайний срок ультиматума – один лунный цикл после Зимнего Солнцестояния. Это все. От себя добавлю, что как исполняющая обязанности бургомистра, я сделаю все, чтобы избежать огласки этой информации. Могут начаться погромы. Но и высылку всех мавров из города считаю нецелесообразной, да и просто невозможной.
Рита отступила от зеркала. Ее била дрожь, дрожь ярости, словно она снова стояла на окровавленном песке, а ухмыляющийся темнокожий всадник протягивал ей голову фортового командира.


К вечеру Рита успела разобраться с некоторыми делами, узнать некоторые новости. Она открыла окно в кабинете, чтобы морозный воздух вернул ее мысли в здешние широты. Вдруг ее внимание привлек знакомый шелест крыльев. Ястреб, ястреб Теодора сидел на подоконнике! Рита, не веря своим глазам, кинулась к птице. Увы, на этот раз ястреб не принес весточки от своего хозяина. Птица была приучена находить ее в городе, вот и сейчас по привычке прилетела, уселась на руке, ожидая обычного лакомства – сырого мяса.
Еще днем Рита отправила корзину цветов и официальное послание новому декану Химико-Метеорологического факультета, в котором она поздравляла его с назначением на эту должность и отмечала, что «профессионализм, широкий научный кругозор, энергия господина Эквуса-Монтероне помогут в решении актуальных экологических задач и эффективной реализации богатейшего исследовательского потенциала Университета». Теперь можно было отбросить всю мишуру торжественных фраз. Но все равно Рита не решилась написать то, что хотела бы сказать ему лично, прокричать на весь свет с самой высокой башни Эйзоптроса. В письме она рассказывала о ситуации, в которую попал доктор Ксанф (ритины агентурные источники принесли информацию о его аресте) и просила Тео направить официальные запросы в Ректорат Университета и Комитет по образованию и науке при Магистрате. Рита надеялась, что заступничество Университета не позволит ЦРУ отнестись к доктору как к обычному арестованному и просто сгноить в подвалах Цеха.
Ястреб давно улетел, а Рита все думала, прочитает ли Теодор письмо или сразу бросит в огонь, как только поймет, от кого оно.

Когда она уходила из Ратуши и отпирала отражения, заметила, что вместо Созидания появилась загорелая светловолосая девчонка, смеющаяся над попытками Морока снова превратиться в шетлендского пони.

Пишет Теодор. 07.01.06

«Господину начальнику Цеха Редких Увеселений.

Я, Теодор Эквус-Монтероне, декан Химико-Метеорологического факультета Университета Эйзоптроса, прошу Вашего содействия в необычайно запутанном деле.

Возглавив по повелению Лорда Хаоса Химико-Метеорологический факультет и Лабораторию по изучению атмосферы, я столкнулся с непредвиденными проблемами. Заслуги уважаемого профессора Кыс-Менсье, бывшего заведующего лабораторией, не подлежат сомнениям, однако несколько талантов редко уживаются вместе. Приняв дела лаборатории, я обнаружил, что его бумаги находятся в страшном беспорядке, и ни один из членов Учёного совета, которых я просил о помощи, не был в состоянии разобраться в этом хаосе. Однако мне дали один совет. Незадолго до трагической смерти профессора у него появился помощник, молодой человек по имени Ксанф. К сожалению, мне известно только его имя, а также то, что он завоевал практически безграничное доверие профессора. Господин Кыс-Менсье даже советовался со своим молодым учеником о делах Университета. Однако незадолго до известных Вам трагических событий господин Ксанф исчез при странных обстоятельствах, по-видимому, каким-то образом связанных с побегом из подземелий ЦРУ нескольких заключённых. В настоящее время местонахождение господина Ксанфа остаётся неизвестным.

Я вынужден просить Вас провести все возможные мероприятия по поиску пропавшего господина Ксанфа, знания которого в данных обстоятельствах могут оказаться неоценимыми. Без его помощи приведение в порядок дел Университета может занять неопределённо долгое время.

Надеюсь на Вашу помощь,
Теодор Эквус-Монтероне
декан Химико-Метеорологического факультета Университета Эйзоптроса
заведующий Лаборатории по изучению атмосферы»


Незапечатанное письмо лежало на столе перед Теодором. Он медлил. Хотел ещё раз обдумать все доводы. За и против. Как всегда, были и те, и другие. Конечно, он слегка лукавил. Профессор Кыс-Менсье управлял факультетом много лет, и такой уж путаницы оставить после себя не мог. Но возглавлять факультет было для Тео делом новым, и ему было бы гораздо легче освоиться, если бы кто-нибудь ему помог. Ксанф вполне подходил на роль помощника.
Однако такое письмо привлечёт слишком много ненужного внимания. Мрак и Хаос, эта ниточка слишком заметна. Одна кровь, один город, и два письма. Но она права. Если ничего не предпринимать, Ксанфа заживо похоронят в подземелье. Придётся рискнуть.
Тео запечатал конверт и твёрдой рукой надписал адрес. Что ж. Теперь дело за посыльным. А кому можно доверить такое послание? Тео медленно встал, подошёл к висевшему на стене зеркалу и всмотрелся в его глубину…

Пишет Альмара. 07.01.06

Вечером Альмара вошла в свою небольшую комнату на чердаке, украшенную всякими безделушками из можжевельника. Справа от входа была довольно простая кровать, слева раскошные резные стол со стулом. Напротив двери было окно с красной занавеской и плюшевой игрушкой в виде паука. Девушка села за стол и начала пролистывать свой дневник, лежавший рядом с лампой и кучей ручек. Запись месячной давности была выведена дрожащей рукой с множеством клякс: "Сегодня я познакомилась с моим первым отражением в городе - Нетерпением. Оно выглядит как маленький темноволосый, курчавый темноглазый парнишка, вечно одет в темно - зеленые шортики и майку, грызет ногти, всегда чего-то хочет, терпеть не умеет. Вот и сейчас лезет под руку. Хочет пописать в дневнике." Другая надпись была выведена аккуратно, розовой ручкой: "Нетерпению всегда не терпиться помочь, вот и бабушка пошла на поправку, ведь за ней ухаживали с двойным упорством." Еще одна была выведена светло фиолетовым карандашом "Сегодня Нетерпение увидел на витрине магазина игрушек машинку, а у меня денег было мало, поэтому договорилась с продавцом, что моё отражение будет работать до обеда в магазине." Красная ручка: "Спокойно, Нетерпение просто поторопился, и разбил одну из тарелок бабушки. Она уже на ногах, чувствует себя отлично, я и Нетерпение ей помогаем вести хозяйство."
Почитав немного Альмара легла спать. Ей приснился странный сон: в деревне пожар, семья заперта в доме, она рвется к ним, но жестокий яростный огонь не дает прорваться. Девушка побежала к колодцу полному воды, плеснула в пламя, которое стало затихать. Ворвавшись в дом, она не увидела ни родителей, ни братьев: Брэтта и Дэнни, ни сестер: Вэнди и Хилли. Дверь захлопывается и она оказывается окруженной огнем. Альмара кричит:
"Помогите, пожалуйста!" и... просыпается. Очнувшись Альма поднесла руки к вискам. "Это был лишь кошмар и все." - подумала девушка, повернула голову к столу и увидела ромашки в вазе.
Альмара вздохнула и сказала: "Нетерпение вполне нормальный, разве что иногда...". Нетерпение оказался тут как тут: "Ты это обо мне? Ну да ладно. Твоя бабушка Меллиса сказала что нужно подоить корову и сделать молочный коктель, я побежал, сегодня я получу эту машинку!"
Девушка оделась в наряд a-la колхозница спустилась вслед за своим отражением.
***
В хлеву лежала куча сена, запасенного для корма. Корова стояла неподалеку, жуя свой кусок. Как только Альмара вошла в хлев, Бурёнка занервничала.
- Не бойся, это всего лишь я, - сказала девушка, гладя корову по шее.
- Му-у
Альма подоила корову и села на сено. В хлев влетел маленький сизый голубок с письмом на лапке. Сообщение было от её парня Мэрлина. Он писал, что в Нижних Землях все в порядке, что скучает по ней, спрашивает когда она вернется назад. По лицу Альмары текли слёзы, она так соскучилась по всем, но во-первых, бабушка хоть и поправилась, но все болела, а во вторых – ей не хотелось одного и того же распорядка дня как в Нижних Землях. Альма встала с сеновала и с ведром пошла в дом готовить коктель.


Пишет Хаос Мира Зеркал. 09.01.06

Илона

Разбудило её холодное прикосновение к щеке. Она открыла глаза. Перед ней, в красном сумраке кабинета стоял полупрозрачный силуэт призрака.
«Привет, Илона», - безрадостно помахал он ей светящимся синим силуэтом руки.
«Джеф?! – волосы на голове девушки зашевелились от ужаса, - ты что здесь делаешь?»
«Служу», - уныло ответил Джеф.
«В каком смысле служишь? – абсурдность происходящего отошла на второй план, - кому служишь? Кем служишь?»
«Призраком оперы», - пожал плечами Джеф.
«Ты же оперу терпеть не мог», - фыркнула Илона.
«И сейчас не могу, - Джеф развернулся внезапно и дернул вниз тяжелую бархатную портьеру, гардина с грохотом свалилась на пол, следом посыпалась штукатурка, - потому и стал призраком оперы. Милорд сказал, что если я буду прилежно ненавидеть оперу на протяжении 10 лет, он разрешит мне исчезнуть окончательно, как тому дядьке, что был призраком оперы до меня».
«Это шутка такая что ли? – рассердилась Илона, - это розыгрыш Ваш жестокий, Хаос?»
Джеф подлетел призрачно к Илоне и попытался зажать ей рот, но у него, конечно, не вышло ничего с его призрачными руками: «Илона, перестань немедленно! И так я из-за тебя жизнь потерял».
Из глаз Илоны при этих словах брызнули слезы: «Как это из-за меня? Несчастный случай! Почему из-за меня?»
«Извини, - Джеф неуклюже попытался обнять её, чтобы утешить, и, конечно же, не преуспел в этом, - я не то имел в виду. Ну не плачь, пожалуйста…»
«Я не хочу, чтобы ты был призраком, - Илона совсем упала духом, - я хочу, чтобы ты был живой. Пожалуйста, Джеф».
«Такие чудеса только в руках Лорда Хаоса, - пожал плечами Джеф, - к нему надо идти. Просить. Только ведь он не дает ничего так просто. А плата может быть слишком высокой».
Илона вытерла слезы рукавом: «Нам плохо без тебя, Джеф. Всем».
Джеф смущенно отвел взгляд. От дверей раздался какой-то шум. Илона вскинула голову и увидела через полупрозрачного Джефа, что на пороге стоит её новое отражение – Мечтательность.

Марк

Выходя из здания школы фехтования, Марк столкнулся в холле с группой младшеклассников эйзоптросской школы при Университете. Детишки радостно галдели, с интересом рассматривали трофеи на стенах и витрины с кубками победителей турниров по фехтованию. Их классная дама, совсем юная, но очень серьезная девушка с голубыми глазами и темными длинными волосами, убранными в чопорный пучок на затылке, улыбнулась Марку несмело и присела в неглубоком реверансе.
Марк улыбнулся и поклонился в ответ:
- Добрый день, мадмуазель, экскурсию проводите для детишек?
- Добрый день, сударь! – девушка покраснела от удовольствия, отвечая на приветствие, - нет, у нас занятия здесь мастерству боя на рапирах. Каждую неделю. Мастер Никельсон считает, что фехтование необходимо для гармоничного развития любой личности.
- Да, конечно, - Марк посмотрел на визжащую мелюзгу, которая заполонила весь холл, - но разве не опасно, что такие маленькие дети приходят во взрослую школу и занимаются в одном зале со студентами?
- Нет, что Вы! – всплеснула руками классная дама, - это студенты приходят в школу господина Никельсона. По привычке. Многие здесь учились, когда были маленькими. Теперь заглядывают утром до официальных занятий, подурачиться, "вспомнить мятежную молодость", - на лице классной дамы появился румянец смущения.
- Так это детская школа? – удивился Марк, пытаясь освободиться от двоих пацанят, которые тянули его за рукава камзола в разные стороны.
- Мальчики, прекратите, - попыталась остановить их учительница, одновременно флиртуя с Марком, из-за чего замечание прозвучало слишком уж мягко и не возымело действия, - конечно, детская. Вернее сказать детско-юношеская…
Марк рассеянно откланялся, даже не стряхнув с рукавов настырных мальцов. Они оставили его в покое, только когда он оказался на улице. Чувства его были в таком смятении, что его чуть не сбил пролетавший мимо на огромной скорости всадник.
- А, ну с дороги, идиот! – резкий женский голос. Марка отбросило к стене дома, а плечо ожег удар стеком.
Всадница резко остановила коня, развернула его в сторону пострадавшего, - что, вчера только из волчьего логова вылез, дак? Здесь тебе не лес! Столица! По сторонам смотреть надо».
В лицо ударила волна ярости. Марк стиснул зубы и сжал крепко кулаки, чтобы сдержаться и не наброситься на хамку.
Наглая девчонка в пепельно-серой форме ЦРУ, с такого же цвета волосами и глазами сплюнула презрительно в его сторону: «Все фуфыритесь, плебеи. Смотри, не лопни, волчара».
- Никта, ты чего опять вытворяешь?! – очень вовремя окликнул её другой црушник. Он был тоже верхом и, похоже, гнался за цеховичкой достаточно давно.
- Не до тебя, Кассиус, отстань! - крикнула та, которую назвали Никтой, и перед тем, как пришпорить коня и умчаться прочь, огрела стеком с садистской ухмылкой новое отражение Марка – Сосредоточенность.
- Приношу Вам свои извинения, господин, - крикнул через плечо Кассиус, пускаясь в погоню за беглянкой.

Альмара
АККУРАТНОСТЬ

Никта
КРОТОСТЬ

Сильвия

Девушка отступила на шаг к центру зала, выронив из рук погасший факел.
«Ещё одно разбитое зеркало, - вдруг прошипела тьма, - и отправишься в Лабиринт. Ясно?»
«Я не трогала Ваши зеркала! – несмотря на ужас, возмутилась Сильвия, - оно само разбилось!»
«Присядь-ка», - каркнул голос. Что-то ударило Сильвию сзади под коленки. Она плюхнулась в кресло.
«Что Вам нужно от меня?! – возмутилась Сильвия, - мало того, что Вы казнили моих родителей, убили Джефа…- она остановилась, чтобы сглотнуть комок, застрявший в горле, - так и меня теперь хотите уничтожить?!!!! Чего ждете?! Убивайте! Убивайте!»
«Ты чего, девка? – во мраке вдруг вспыхнул ярко факел, осветив собеседника Сильвии. Это был пожилой человек в темно-малиновой ливрее служителя библиотеки с большущей связкой ключей на поясе, - неужто за Лорда меня приняла, дурёха?» – и вроде шутка, а прозвучала как-то совсем не убедительно, наверное, потому что голос дрожал от страха.
«Вы кто? – Сильвия даже не возмутилась фамильярностью незнакомца, - что Вы здесь делаете?»
«Сторож я, - он подошел к ней, сел в соседнее кресло, зажег свечи в канделябре на столике между ними огнивом, которое лежало здесь же, - хожу вот, смотрю, чтобы не остался кто на ночь. Много здесь рассеянных таких бродит. Как ты, например».
«Я…Я здесь работаю вообще-то, - возмутилась Сильвия, - декор меняю».
«Ага, я так и понял, - крякнул довольно сторож, - зеркала бьешь, значить, для смены декору».
«Да не била я зеркал! – Сильвия ударила рукой по подлокотнику, - что Вы заладили?! Само оно упало! Я к нему даже не прикоснулась!»
«Само, так само, - сторож засуетился, захлопал себя по бокам, - чего реветь-то?! – он, наконец, нашел, что искал – платок, протянул его Сильвии, - рассопливилась! Не била, так не била. Само, так само. Ладно…Напишу отчет Советнику, ничего, авось обойдется…»
«Какому Советнику?» - Сильвия даже всхлипывать перестала.
«Тому, что по зеркалам, - сторож вытер рукавом испарину, выступившую на лбу, - злой он, как собака. Не любит, когда зеркала бьют, даже по нечаянности».
«Он Вас не отправит в Лабиринт?» – Сильвия вернула сторожу платок. Плакать ей вдруг совсем расхотелось.
«Нет, не должон», - вздохнул печально сторож, - авось обойдется, - вновь, как заклинание, произнес он.
В дверь вежливо постучали. Сильвия и сторож вздрогнули от неожиданности.
Из темноты в круг света от свечей шагнул из темноты человек, закованный в черный узкий сюртук.
«Опять у Вас происшествие, любезный, - голос у пришельца был достаточно приятный, если бы не манера выплевывать слова сквозь стиснутые зубы, - сколько же можно?»
«Он не виноват, - вступилась за сторожа Сильвия, - зеркало само разбилось. Я – свидетель».
«А может виновник? – человек наклонился к ней, блеснув в свете свечей зло стеклами пенсне. Но рассмеялся тут же, - шучу-шучу, конечно, не виновник. Ладно. Отчет напишите, как произошло несчастье».
Развернулся и пошел к выходу. Сторож выдохнул воздух из легких с облегчением. И поторопился улыбнуться Сильвии торжествующе.
Советник по зеркалам вернулся к его креслу. А потом все произошло в мгновение ока: чиновник выхватил что-то небольшое, треугольное, блестящее из рукава сюртука и вогнал это под ключицу сторожу ударом ладони: «Как и договаривались в прошлый раз. Теперь будешь расторопнее следить за моими зеркалами».
Сильвия бросилась на помощь сторожу. А Советник тем временем в мгновение растаял в темноте коридор.
К её удивлению, сторож был жив. Более того, ни следа нападения не осталось. Осколок, а это был именно осколок разбитого зеркала, исчез. Ткань форменной ливреи была нетронутой.
«Как Вы?» - встревожено посмотрела на бледного смертельно сторожа Сильвия.
«Хорошо, - тот покачал головой и поморщился от боли, - сейчас пройдет, все будет нормально, не беспокойся, дочка».
«Что он сделал? – Сильвия продолжала искать следы нападения, - Вы знаете, что он сделал?»
«Конечно, знаю, - сторож отклонился на спинку кресла, - в прошлый раз, когда Марго, помощница мелкая Анаксимена, да упокоится он с миром, здесь зеркальце настольное сшибла локтем, Советник приходил, сказал, что в следующий раз поделится со мной своим «даром зеркальным», чтобы я понял, как это ему, когда зеркала бьют».
«Не понимаю, - нахмурилась Сильвия, - как это?»
Сторож вдруг завыл протяжно, схватившись за плечо. Потом вскочил слишком даже резво для своих лет на ноги и рванул к двери.
«Вы куда?» – Сильвия бросилась за ним.
«В Читалке обзорное зеркало сейчас свалят штуденты, мрак их подери», - прокричал ей в ответ сторож.
«Да Вам-то что?! – Сильвия едва поспевала за ним, - Вы же сторож!»
«Больно! – крик его перешел в яростное шипение, - мне больно! А если упадет, я вообще от боли свихнусь!»
Сильвия в итоге отстала от прыткого сверх всякой меры сторожа, а когда добрела до Читального зала, увидела, что зеркало цело, а вот студенты, трое здоровых молодых парней, лежат на полу без сознания.
Сильвия решила принять участие в судьбе несчастного сторожа. Со всеми этими хлопотами она смогла забыть собственное несчастье на время. Сердце не болело так сильно, как раньше. Поэтому она с головой погрузилась в проблемы этого старого пострадавшего ни за что человека.
Она отвезла его домой, маленькую холостяцкую конурку на окраине города. Уложила в постель, приготовила ему горячий чай с молоком, укрыла шерстяным одеялом и села рядом в камышовое кресло. Она твердо решила дежурить в течение всей ночи у его постели.
«Дочка, ты иди домой, - старик отхлебнул горячего чая и отвел глаза в сторону, чтобы не встретиться взглядом с девушкой, - мне лучше уже намного. Тебя твои заждались уже, наверное».
«Нет у меня никого, - помрачнела Сильвия, - всех Хаос забрал».
«Я слышал, как ты про родителей сказала… - нахмурился сторож, - казнил? Лабиринт что ли?»
Сильвия кивнула: «Они не виноваты были, - вся боль, утихшая было благодаря заботам и хлопотам, всколыхнулась в сердце ядом, - их поставили».
«Нет, дочка, - сторож совсем погрустнел, - так не бывает, уж поверь тому, кто тебя во много раз дольше на свете живет. В Лабиринт невиновных Лорд Хаос не отправит».
«Они были невиновны! – закричала вдруг истерически Сильвия, - НЕВИНОВНЫ!»
«Тихо-тихо, - сторож поднялся с кровати и склонился к Сильвии, похлопывая её успокаивающе по плечу, - тихо, дочка… Не надо так…Ну, что ты…Коли не виноватые, не пустил их Лорд в Лабиринт… Ты бы в Магистрат обратилась. А может и в ЦРУ стоит попробовать стукнуться…Они часто свои грехи на Хаос списывают: вроде как в Лабиринт человека отправили, а сами посадят его под замок в свои подземелья, да выпытывают, что им надо».
«Вы-то откуда знаете? – недоверчиво прищурилась Сильвия, - Вы же сторожем в библиотеке работаете».
«Не всю ведь жизнь я в библиотеке работал, - скривился в старческой усмешке сторож. Увидев, что недоверие от этого только возросло, он добавил, - ты – хорошая, добрая, к людям чутко относишься. Мне помогаешь вот. За просто так. Жалко мне тебя стало, дочка, вот и сказал, как считаю. Достаточно знаю, достаточно видел, чтобы тебе такое про Лабиринт говорить. Коли невиновные, то зеркала их не казнили. Коли против Лорда самого и зеркал его не пошли, то не в Лабиринте исчезли. Коли сильные, да здоровьем крепкие, то живы ещё…»
Сильвия совсем сникла…
«Зря ты так, - с горечью упрекнул сторож её и кивнул в сторону двери.
На пороге стояло новое отражение Сильвии – Надежда.

Пишет Анастасиус. 10.01.06
Бывают бессонные ночи. Бывают и не такие. А бывают такие, когда хочется спать, глаза слипаются сами собой, но всё-таки не засыпаешь. В голове копошатся воспоминания, отрывочные мысли перебивают друг друга, и одна из них обязательно задержится, разрастётся и уже не отпустит. У Анастасиуса обычно было три таких мысли: о странном пожаре в его магазине, о его дальнейших планах действий и об Оливии.
На этот раз осталась последняя. По его подсчётам, Оливия должна была появиться в Эйзоптросе ещё два дня назад, накануне Праздника Цветов. Но праздник прошёл, ярмарки потихоньку закрывались, пошли дожди, а Лив всё ещё не давала о себе знать.
Анастасиус ворочался в постели, потом впомнил, что забыл подставить пуфики под вечно свисающие с кровати ноги . Он недовольно посмотрел на своё длинное отражение в полуосвещённом зеркале: "Все люди как люди. Спят себе спокойно. А я всякие подушки вечно под ноги складываю. Ну что мне пользы от моего роста? Разве что в детстве заборы легче перепрыгивать было...".
Отыскав в шкафу пуфики, он соорудил из них незатейливую пирамиду. Это универсальное продолжение кровати весьма часто спасало Анастасиуса во время сна.
Он сел на постель, рассеянно обвёл взглядом комнату и задержался на окне. Ему показалось...или к стеклу прислонилось лицо? Золотистые глаза напомнили далёкий Хоумтис, долгие прогулки по лесу, заброшенный сад... "Лив!" - прошептал Анастасиус. Он, не двигаясь, зачарованно смотрел на её лицо, старался не моргать, боялся, что она испугается или исчезнет. Внезапно раздался громкий стук. Длинные ресницы шевельнулись, и лицо начало расплываться, растаяло... За окном шёл дождь.
"Проснись, проснись!" Над ним стоял тот парень-стрела. Анастасиус посмотрел на окно - по стеклу медленно стекали капли, падали новые и снова стекали.
"Импульсивность?", - Анастасиус продолжал смотреть в окно, в душе с ужасом понимая, что она была СНОМ.
"Да-да-да. Надо же, как Вы быстро угадали. Обычно не догадываются, вот так - спросонья, сразу. А тут. Как хорошо - и представляться не надо, а впрочем, всё равно. Здравствуйте, я Им.." - "Ты меня помнишь, хватит ...как дождь... стучать", - Анастасиус поморщился, как от боли. Ответа не последовало.
"Обиделся?" - подумал он.
Пришлось оторваться от окна - Импульсивность стоял рядом. Нахмуренный.
"Ты чего?" - Анастасиус тревожно тронул его за руку. Импульсивность вздрогнул, будто из-под гипноза вышел, и затараторил со своей обычной скоростью: "Ничего не помню. Сожалею, но не помню. Да если бы и помнил" - тут он запнулся - "...если бы и помнил, то всё равно бы это ...ничего не изменило", - прошептал он последние слова. "Ничего не понимаю. Хватит уже. Что не изменишь, что за "если"? Имп, говори же!" - Анастасиус вскочил с кровати, теребя отражение за рукав сюртука. "Да непонятно, что ли? Не помню я!" - истерически воскликнул Импульсивность. Анастасиус отпустил его, сухо извинился и вышел в ванную.
В углу ванной стоял бочонок с водой. Он зачерпнул воду ковшом. На поверхности воды появилось лицо. Знакомые глаза печально смотрели на Анастасиуса. От неожиданности он уронил ковш, вода разлилась. "Трижды хаосовый мрак!" - выругался Анастасиус. Он вытер пол, подбежал к бочонку - вода была абсолютно прозрачной и чистой. "Ну что это такое!" простонал он. Было такое чувство ... как Меланхолия водит по стеклу ногтями...такой же скрип, вой стекла, только внутри, в голове.
Он вернулся в комнату. Импульсивность сидел в кресле, напротив двери. Анастасиус молча прошёл к кровати, лёг, отвернулся к стене. Он слышал, как Импульсивность несколько раз вздохнул, потом прошёлся по комнате. Уже в полусне ему были слышно, как Имп неразборчиво бубнил себе под нос: "Как можно...помню...отразилось...сгорел...Ничто.."

***
"Это глупости. Ты взрослый человек. Даже я, цыганка, не верю в это, - Марта наливала кофе Анастасиусу, - плохая ночь, и ничего потузеркального". "Ночь действительно плохая. У меня отражение с ума сходит". Марта от удивления пролила кофе на скатерть: "Что?! Это как?". "Нервничает, шепчет непонятно что, путается в ответах. Я понимаю, Импульсивность. Но ведь не Непостоянство или Непредсказуемость, чтобы каждую секунду мне какую-нибудь чушь говорить". Марта прищурила глаза: "Ну, например". "Ну например, про "ничто" он за ночь раза три бормотал". "Про что?!" "Про ничто!" Девушка опрокинула чашку. "Ну что ты будешь делать! Что это со мной? Всё из-за твоей не-ос-ве-дом-лён-нос-ти!". Анастасиус помог ей убрать скатерть.
"Почему именно неосведомлёности?" Марта вытерла стол и села с новой чашкой кофе. "Да потому что легенду о Ничто знают все в Эйзоптросе от новорождённого до самой ветхой библиотекарши!" "Ну всё хватит! Рассказывай уже!"

"...Всё началось с того, как Хаос собрал Двенадцать Зеркал. Это двенадцать
основных видов отражений, которые не связаны друг с другом и дали начало всем остальным множествам отражений. Зеркало Гнева, Отвращения, Храбрости, Уныния, Желания, Отчаяния, Страха, Ненависти, Надежды, Любви, Скорби, Зависти. Эти зеркала стоят полукругом в Главной Зале Зазеркалья, в которую может входить только сам Лорд. Потому что если хотя бы одно отражение отразится в этих 12 Зеркалах, оно исчезнет. Навсегда. Ведь оно отразится в своём Начале, что, по сути, невозможно. Можно подумать, что страшного в том, что исчезнет отражение? А страшно. Исчезнуть в Мире - это очень даже типично для отражений. Исчезнуть в Зазеркалье - конец. Допустим, какое-нибудь отражение отразилось в 12 Зеркалах и исчезло, уничтожилось. Значит оно уже не сможет отразиться у людей. Если у людей не отражается отражение, то их настроение не имеет противоположности. И тоже исчезает. То есть исчезнет Страх - исчезнет и Смелость. А за ней и Храбрость, Бесстрашие, Отчаянность, Героизм...Люди перестанут чувствовать...
Поэтому, дверь в Главную Залу всегда заперта.
Но наряду с 12 Зеркалами есть и тринадцатое. Ничто.
Бессчисленное количество зеркал находится в Зазеркалье. Но существует одно в своём роде. Ничего-неотражающее, Ничто. Как известно, Хаос не отражается. Даже когда он является к людям в каком-нибудь облике, не отражается. Но есть легенда, рассказывающая, что именно в Ничего-неотражающем зеркале отразился Хаос. И зеркало породило отражение Хаос. Это зеркало считают Тринадцатым. А отражение, которое отразилось у Повелителя, заперто в одной из бесконечной вереницы Галерей и Зал. Его и называют Ничто."

Анастасиус долго молчал. Рассказ Марты впечатлил его. Даже больше, чем впечатлил. Он завладел всем его умом. "А что, если человек отразится в этих 12 Зеркалах? А если Ничто выберется в Эйзоптрос? И какое отношение это имеет ко мне, к Импульсивности?".
"Не говори глупостей, - поморщилась Марта, - ни один человек не выживет по ту сторону зеркал, это невозможно. Как и то, что Ничто вырвется на свободу".
"Ну а если вдруг? - не унимался Анастасиус, - вдруг освободится?"
"Тогда Лорд Хаос вызовет его на смертельный поединок, чтобы уничтожить окончательно", - Марта отвела взгляд и нервно теребила бахрому цветастого
цыганского платка, ей явно не нравилось то, что они обсуждают подобный вопрос.
"А если победит Ничто?" - Анастасиус был слишком увлечен, чтобы заметить это.
"Мне надо отвечать на этот вопрос?" - с непонятной ему мстительностью и злостью спросила в ответ Марта.
"Мир превратится в ничто", - Анастасиус наконец-то сообразил, что Марта совсем не в восторге от его энтузиазма.
"Этого не случится, - убежденно сказала Марта, - пока Повелитель с нами, Ничто не грозит Миру."
"Ну, ладно, как скажешь, - Анастасиус коснулся её руки успокаивающе, - только все равно не понимаю, причем здесь я и мое отражение?"
"Может Импульсивность другое что-то имел в виду? Не то Ничто, которое с большой буквы, а обычное. Слово-то не такое уж и редкое", - предположила девушка.
"Может, - Анастасиус пожал плечами, - он вообще не в себе, по-моему".
Звонок в дверь отвлёк Анастасиуса от странных мыслей. В дом вбежал Тула. Он был весь красный, шляпа съехала набок, в руке зажат выпуск "Столичных Новостей".
"Оливия в тюрьме," - прошептали его засохшие губы.

Пишет Эретри. 10.01.06

Пыль нагло плюнула в сторону мокрой двери последним, давленым комком жары.
- Эри!
Храбрость упала, и пол подхалимски подставил скрипучее брюхо под тяжёлые капли, что падали с её волос. Ртутью они летели, сыро ударялись о доски, пятна плыли. Обеими руками держась за горло, Храбрость закашлялась. Сипение получилось, а не кашель.
Эретри медленно, ничего вокруг больше не замечая, опустилась на колени. Ей хотелось только слушать и неважно что, и пусть это будет вместо тишины. Она лишь осмотрела пол. Не было красного. Хорошо, хорошо, хорошо всё в порядке: красного нет. Только пятна воды. Вода, вода… «Она. Не. Твоё. Отражение. Ты не будешь её мучить больше».
- Храбрость, давай-ка присядь… лучше…- неужели когда-то такие же почти слова говорила ей Храбрость? В тюрьме… За несколько дней, кажется, прошёл век и своевольно поменял всё местами, как должна была история, а он не имел права. Ребёнок, не отражение, прижал мокрую голову к плечу Эри и больше не кашлял.
Они долго сидели так. Храбрость дрожала, а Эретри расчёсывала её мокрые волосы руками, сушила огонь. И кусала себе язык, чтобы расплакаться, но слёзы не текли, а опять копились в горечь у горла.
Мысли угрюмо, точно мерили минуты, были чётки, как удары капель. Храбрость всхлипывала и, точно в бреду, бормотала что-то еле слышно про какой-то цветник, задворок, кадку… Эретри слушала, запоминая каждое слово, не вникая в рассказ. Не до того.
Она играла. Она снова играла. Эмоции вернулись ненадолго. Их надо успеть задержать игрой хоть ненадолго, заставить себя печалиться, ликовать, любить, ненавидеть. Успеть доиграть, пока не исчезла и эта возможность.
- Э-э-э… Позвольте представиться… - титульный талант нового отражения оказался не слишком-то терпеливым.
Эретри помогла Храбрости встать, поднимаясь.
- Не утруждайте себя, – искоса оглядела «прибывшего». – Благородство, я предполагала вас следующим.
Благородство изобразил милую гримасу, жиденькую, но чистую от простоты, улыбку. Он был одет очень убого: тёртые локти, заплата на боку… Поэтому манжеты вокруг запястий и донельзя колесообразное жабо над рваным воротником смотрелись…хм…чересчур аристократично. Оборванец грациозно поклонился да вдруг и замер, не
выпрямившись до конца.
- Вот от кого бы тебе поучиться хорошим манерам, Кай.- проговорила Эр ядовито. Храбрость держалась за её мизинец. – Кай?
«Кай» не проронил ни звука. Это уже интересно, чего молчит-то? «Язык проглотил?» - приблизилась девушка к отражению.
Страсть смотрела сквозь, зрачки сузились в точки, полные ужаса. Эретри обернулась: на стене, у шкафа, дальше, там, где чуть-чуть отходил кусок обоев…
Зеркало, расставив в стороны углы-крючья, отчаянно цеплялось за раму.
Размытое отражение трепыхалось в нём. Старое дерево крепилось из последних сил, но куда ему было?.. Жгучих медузьих лап не могло уже перенести на своём теле – и сломалось, хрустнули жилы…
Зеркало дрогнуло, качнулось, накренилось, отделилось…
Как блин, оно шлёпнулось. На два цвета разделилась влажная рябь. Синий и зелёный. Гладко и пусто. Чёрный влился позже. Когда выцвели все до единой капли, когда в секунду сгнили. Друг за другом, по очереди они стали мерцать… Эретри, оцепенев, наблюдала. Её звали, она не могла ответить, волнами бежало пространство-зеркало… Что-то толкнуло вперёд, в затылок горячей волной ударился воздух… А потом вдруг резко стало тихо.
Её выволокли из комнаты и прислонили к стене.
- Что случилось? – на шум прибежала хозяйка гостиницы.
Прислуга роилась рядом.
Эретри молчала. Коридор разделился, синим, зелёным скакали хвосты запятых, точки. Сами собой вдруг шевельнулись злые слова и Эретри выпалила:
- Ненавижу! Ненавижу Лорда Ха…
Далеко отсюда, за серой пеленой, Алекс, глядя в глаза бездне, первым из них двоих сказал «ненавижу».
Благородство зажал Эретри ладонью рот.
Улыбнулся перепуганной женщине.
- Прошу вас, дайте комнату быстрее, поближе. Наша юная гостья не в себе. Переутомилась. Клянет какого-то Лордаха… Право слово, не знаем, что делать… Ах, ну что за несчастье и в такие деньки!..
Он искусно и благородно врал. При этом не забывал поправлять жабо, сползающее с тощей шеи.
Комнату предоставили. Отражения с трудом доволочили сопротивляющуюся Эретри до кровати. Как только люди ушли, физиономия Благородства скисла. Он прошипел Храбрости:
- У неё будет болеть голова. Неси марлю, воду, полотенце…
Предупреди, чтобы не звали врачей. И не заходили в ТОТ номер. Она будет говорить – нужен кляп.
Эретри почувствовала во рту тряпку и закусила её изо всех сил. Надо молчать – она будет. Да, конечно, так надо, надо… Но почему плывёт потолок?..
- Держать руки?
- Нет. Шевелиться она не будет.
Темно.
***
- …Она бы не сказала. Она знает, что нельзя так про него. Здесь. Тем более – ей.
- В том-то и дело. Не она это. Но и никто другой не мог. И зачем погибло зеркало? Для этого не могло быть причины. Уже. Обратное отражение, значит? Слышал я про такое, когда зеркало…точнее, то, что за, отражаться в человеке начинает. Впрочем, быть такого не может, хоть трижды пройди сквозь…
Сознания Эретри не теряла и слышала всё, о чём говорили Храбрость и Благородство. Но не могла даже повернуть голову… Темно.
- Крови не было. Странно, она выдержала....
- Вряд ли выдержала. Она просто-напросто и не переносила, отголосок был, да так, совсем слабый. И это дурной знак. Если случилось ровно всё, что я предполагаю, то дела плоше плохого будут. Человек в зазеркалье – небыль, человек, оттуда вернувшийся, - вообще что-то от безделья кем-то придуманное. Вроде того мифа о Двенадцати… Ну прости, прости, я ведь Благородство, мне многому полагается не верить. Понимаешь ведь? Эх, бедная ты, бедная, жаль мне
тебя: ТОТ сгниёт за решёткой скорее всего, а прежней-то хозяйке плевать на тебя, хоть и притворяется изо всех силёнок, что это не так.
Да-да, ну чего ты, чего? Не старайся, хныкнуть не получится, правда слёзы сушит. «Правда идёт впереди Храбрости», вот как сказано и верно… За что, не пойму, тебе такое? Ты отражение хорошее, важное, но обращаются с тобой точно с кульком сырых орехов и то меньше чести…
- Ладно, заладил. Мне-то может и ничего, исчезну да и всё тут. Появиться бы потом на другом конце города, в глаза не видеть… А вот она – с ней как? Напривязывала к себе отражений, половину сгубила, отражается в ней зазеркалье, хорошо - жива. Коли не одним только телом…
- Вот и ты к тому клонишь. А ведь не заметила, что даже домой память её не зовёт. И вряд ли что-нибудь вообще удерживает. Всё может быть гораздо хуже, если… Если зеркало дало не только новую одежду и золото… Обмен мог быть честнее… и это худший обмен.
- Как? – голос Храбрости дрогнул. Эретри услышала лёгкий скрежет, будто перевернулся черепок чашки. – А вернуть? Слушай, слушай, кружевник, она должна жить ЗДЕСЬ, ей не надо ТУДА, слушай, смотри: но и жить без всех тех потрохов, без эмоций, нельзя – наделает дел – нет, слушай, слушай, а если… снова? И
обратно?
- Что? Второму разу не бывать.
,,,,,,,,
Когда наконец она смогла подняться, дождь шуршал по окну уже слабее, по-вечернему блестела дверная ручка. Никого не было, лишь чей-то неподвижный профиль темнел на другом конце комнаты.
- Лучше?
Благородство вошёл, полируя на ходу ногти. Упрямство плюхнулся у порога мешковатыми штанами в засохшую грязь. Не встретив неодобрения, сердито сопнул, вытерся рукавом и начал играть в давешнюю свою игру. Довольно шумно.
Храбрость никуда и не уходила, Эретри просто не заметила её, облокотившуюся об изголовье, спящую.
«Спа…» - вспомнила, что во рту у неё – кляп, вытащила. - Спасибо вам. Правда. Но… - «Да что я? Стекло растаяло – подумаешь дело» - подумала она и внезапно
вспомнила:
- Где же Страсть?
Благородство изящным деревянным жестом указал на далёкий табурет. «Кай» сидел безликий и неподвижный. Кожа шелухой ползла по щекам. Отражение, увидевшее смерть зеркала, гибнет вслед за ним.
Эретри, подержала ладонь у приоткрытых запекшихся губ: дыхание паутинкой скользнуло по коже.
- Бедняга…Но ведь вполне заслужила…
- Ты над ней смеялась. – буркнул ни с того ни с сего Упрямство.
- Она тоже хороша. Кого-кого, а её мне не жаль. – Эр наклонилась к застывшей Страсти. – Эй, а ты не сегодня развалишься? Может, скажешь напоследок, почему ты было Мороком?
Последнее было сказано шёпотом. Исподтишка. И не для Страсти: услышит ещё, вдруг да ответит! Не до конца ведь из Морока допревращалась…
«Молчи, молчи… Зачем мне его искать? Я разве что-то ищу… ведь не ищу же. Но что за марево такое теперь вокруг? Будто снова иду по Улице-за-Лабиринтом, а Эйзоптрос всё глядит сверху…да не смеётся больше. Наоборот: хоть криком целый город кричи - одно молчание повсюду»
Она взглянула на спящую Храбрость. Подойдя к ней, осторожно взяла на руки и положила на кровать, прикрыла одеялом. Так надо. Хоть что-нибудь нужно же сделать сегодня правильно…Но… что там такое говорила Храбрость про цветы? Замороженные слова начали постепенно оттаивать в памяти, будто почуяли, что нашлось им время. Мысли пошли цепочкой. Так. Но сначала - другое. Эретри попросила Благородство принести от хозяйки бумагу и перо с чернилами. Через пять минут всё уже лежало перед ней на столе, и Эретри только успевала следить за собственной рукой, выводящей на белом листе ровные безупречные буквы. Подумать только, и это её почерк. Вместо былых вихляний да шатаний теперь
строгая стёжка летела от края до края. Законченное письмо так и хотелось порвать. Эретри как можно скорее запечатала его в конверт: пусть не её, пусть чужое. Зато не бездумно принятое. Жаль, что от этого нисколько не лучше… С конвертом в руке она вышла из номера, чуть не запнувшись об Упрямство, глядя в пол. Глядя в пол, чтобы снова не заметить в Страсти знакомых черт, если они вовсе не выцвели пока.
Ей не хотелось чувствовать желание вспомнить это лицо еще раз. Слишком легко принять за истинное… Тряпичник.
,,,,,,,,,,,,,,,
Женщина теребила передник, подбородок подрагивал.
- Я сниму у вас комнату.
- Б-без зеркал п-прикажете?
- Нет. Зеркало пусть будет. Одно. Насколько возможно большое.
- Д-да, сударыня… Оно конечно, сударыня… Есть хороший номер… Совсем почти как задёшево… А те… они зачем дверь попортили? Совсем почти как новая…
- Вы жалеете дверь? Они унесли зеркало. Прямо из рамы вынули. – бросила Эретри, уже уходя, и давая так понять, что разговор окончен.

Она быстро сбежала по лестнице вниз. Среди повозок и небольших возов, пережидающих ливень под навесом, ей удалось разглядеть паслику – четырёхколёсную толстуху, обычный купеческий транспорт. Эретри приблизилась к одной из них и крикнула одетой в полосатый колпак голове, выглядывающей из-под вороха тряпья.
- Вы будете заезжать в Кориотту?
- Да вы ещё спрашиваете, барышня? – искренне удивилась голова.
– Проехать! Куда нам без кориоттского мёду-то? Знаем же, где монета звякнет…
- Найдёте семью по фамилии Алкарин. – Эретри протянула конверт. – Передадите это. Услужите, прошу, всего-то весточка обо мне… Да не бойтесь ошибиться: в Кориотте совпадают только прозвища. Моих вам сразу укажут. А если и случатся однофамильцы - спрашивайте тех Алкаринов, что живут в доме у Белого озера…
Тогда уж точно вы их быстро отыщите. Там почти не строят домов.
- Денег в конверте много, обязательно вскройте, - добавила она, заметив блеск в глазах полосатого.
Купец расхохотался на удивление живо, как умеет их брат, когда дело касается мнимой наживы. Но этот смеялся всё-таки без прищура - ясно, что за просто так ногтём горизонта не очертит.
- За труды, - Эретри бросила ему горсть монет и отошла полюбоваться эффектом. Полосатый колпак долго ещё прыгал возле паслики, точно странный рыбий плавник. Издали Эретри показалось, что монеты исчезают в кулаках человека - настолько быстро и незаметно тот кидал их в колпак… Наверное, дождь всё затемнил.
Затем она отыскала свободный кэб, села в него и, задав кэбмену пару вопросов, сообщила, куда поедет…
,,,,,,,,
Илир-цветочник вышел на крыльцо, чтобы проверить, не слетела ли верхняя пластина с креплений. Дождь необычно жестокий сегодня, хоть и поредел немного, но время-то уже к вечеру. Что, если ночью хлынет вовсе в три морока на семь, а он, Илир, чего доброго, уснёт, и его маргаритки – лучшие в городе! – придавит стекло?
«Это всё торговец овсом, мрак его забери! Говорил же – ведьма его жена, даром что судомойка». Цветочник наклонился к дождевым навесам: по-прежнему прочны, но всё же… От тревожных раздумий его отвлёк внезапно выскочивший из ливня кэб, он проехал немного и остановился у самой изгороди.
Из кэба вышла девушка, побежала под дождём к калитке. Илир так и всплеснул руками: ну дело ли в такую погоду?! Тем не менее, у калитки он был быстрее быстрого, торопливо отворил дверцу, протянул руку…
,,,
Скрипуче, мягко и тихо в доме у цветочника. Снаружи по карнизам бьёт вода, шумит выпуклое стекло, слякоть хлюпает на дороге… А здесь – повсюду ленивые линии, покой расплескался от занавесок до покосившегося портрета на дальней стене. Для полной умиротворенности не хватает разве что бормотанья огня в камине, но и без него ладно: тени дождевых капель ползут по лицам двух людей, сидящих напротив окна в плетёных креслах. Почти совсем как пламя, неспешно добавляя к беседе тепло…
- Так-так-так, - продолжил долгий уже разговор Илир. – Милую же вы погодку выбрали для учебных визитов. Да ладно уж: тягу к знаниям поощряем, могли бы и в буран прийти. Кстати, где учитесь?..
- В Аквилонской Школе Зодчества, но просто для себя интересуюсь…
- Аквилонская Школа? – перебил он гостью. - Да? – хитро прищёлкнул языком. – И правда интересно!.. А скажите тогда навскидку, каков, по-вашему, в высоту Шпиль Доброго Желания на здании аквилонского Суда?
- Три с половиной риэля, если средне, - сказала Эретри и поджала губы, встретив недоумевающий взгляд цветочника. Настолько быстрого ответа он не ожидал. Погрустнел даже.
- Вы из какого города будете? – таким тоном обычно спрашивают: «А в детстве вас на пол не роняли?». Только этот всё-таки повежливее сказал. И даже заинтересованно, что не могло не разозлить.
- Неужели в этом городе даже за простое ученическую любознательность давят вопросами и тащат в ЦРУ? – притворно удивилась Эретри, окинув взглядом книжные шкафы. - Воображаю тогда, каким народцем кишат ваши школы.
Неожиданно для неё Илир вдруг залился смехом. Он раскраснелся, как тринегольский пион, однако, в отличие от последнего, приятнее не стал.
- Ох, извините… Живу, понимаете ли, один и – ох! – смеяться получается только по выходным, когда ругаюсь с овсяным торгашом, впятеро распухни его брюхо… Хих… Жена ведьма! А забавно вы…хих!...сказали!.. Не хватало ещё, чтоб цэрэушники по
школам ходили и за уши дитятей вытягивали. Кем бы я в таком случае был!... А ведь могут! Хи… О чём же вы хотите узнать, прилежная ученица? В Аквилоне, конечно, нет таких…
- О цветах. С ними в Эйзоптросе носятся не хуже, чем с зеркалами и праздники ещё эти…
- Это!? – воскликнул Илир с азартом, точно в лавке мясника на окорок указал. – Так это ж ничего! Это даже в школах эйзоптроских изучают. – Илир сложил пальцы домиком и ухмыльнулся: ох уж эти невежественные отдалённые городишки! Не смех
ли: эдакого да не знать!.. Тоном лектора он начал:
– Вообще-то точное объяснение феномену цветка не найдено пока. Теория, близкая к истине, так сказать, существует… Вот она. Всё пришло из хаоса – ну, это известно каждому. Со временем (а его, понятное дело, прошло немало) сгладились все «зарубки», то есть сумбурность функционирования всех предметов…я понятно
объясняю? Нет? Я, видите ли, углублённо не изучал… Ну так вот, а цветы… Они самым хаотическим способом появились на свете – растения обзавелись цветами, хотя и без них им неплохо жилось. Ну, в смысле…так ведь ясно? Уж как ни изучали, ни перетирали… Мол, это высшая ступень в растительном мире, необходимая закономерность, следствие из природной прогрессии… А на то закрывают глаза, что зеркала цветы любят. Вот хоть эти праздники, они из древности идут. К зеркалу ставят цветы, которые чрезвычайно даже ненормально быстро вянут. Зеркало же блестит, почти сияет от их соседства, ещё бы грело и солнца не надо. Так ярко. Почему? А вот. Цветы были самыми неожиданными для мира, до сих пор он к ним не… приноровился, скажем так, до конца. Потому и отпускает в зеркало (то Кетос Гетриот надумал, если на память). Сказать по правде, многое в мире также захватило себе кусочек жизненной сцены таким вот наскоком.
Просто цветы – самый удобный материал для изучения. Ну не станете же вы, к примеру, свою любимую собаку зеркалу отдавать? Да тут и не выйдет ничего: активная жизнь отторгается. В ней ничего первородного не осталось. А из растений…хм, ну как бы вам сказать попонятней? – он нахмурил лоб, соображая. - ну, не выветрился до конца хаос… ну не хаос, а…
Илир перевёл дух и с испугом, свойственным неумелым лекторам, посмотрел на девушку. Да, рассказ его был сбивчивым и неудобоваримым, так ведь всё равно бы слушала старшего с почтением! Ни тени интереса в её глазах, ни следа «ученической любознательности».
Равнодушие, может быть, чуть-чуть насмешки и… всё.
- Что вы знаете о красной сирени? – жестяно звякнули холодные слова. Откуда-то в комнате появилось эхо.
- Что? Кто вам сказал?.. – румяные щёки цветочника в момент стали белее мела. Он попробовал отодвинуться подальше, но табурет предательски хрустнул и выскользнул из-под него. Илиру только и оставалось, что подскочить и самым незавидным способом вцепиться в занавеску, чтобы не упасть. Но и этот вариант подошёл: имитируя негодование, он топнул в дощатый пол.
- Отражения! Конечно, они! Но как! И вам так понравилась эта сказка!
- Вам тоже. Иначе зачем бы вам прятать сказку на заднем дворе, за толстой бочкой и парником с помидорами? – спокойно ответила Эретри. – Не боитесь, что сгниёт там в неизвестности? Да ещё с такими соседями.
Не сводя глаз с бледного цветочника, она не торопясь встала со своего стула.
- Спрятанный осколок отражает дважды. Хорошая пословица этого города.
,,,,,,,,,,,,
Эретри вернулась поздно. В отведённый ей номер не пошла, да ведь и не знала, куда идти: даже не осведомилась второпях раньше. Но от предложений помощи тоже отмахнулась, зашла в прежнюю комнату. Отражений, кроме одного, в ней уже не находилось. Эретри осторожно достала из-за пазухи смятую ветку, посмотрела на неё и… со всей силы бросила в дальний угол между стеной и шкафом. Потом легла и уснула. Сны были, но снилось одно и то же: полоса дыма сползает со
стен, а когда Эретри спрашивает, в чём дело, отвечают: «пожар», да так спокойно отвечают, что она продолжает спать... В комнате стоял цветочный тихий запах, еле уловимый. Страсть, закрытая теперь занавеской, сидела всё так же неподвижно.

Утром следующего дня Эретри разбудил стук в дверь. Вошла девушка-служанка и поставила на стол чашку с бульоном, хлеб и прочую снедь, недорогую, но вкусную (хозяйка гостиницы беспокоилась о постоялице с деньгами. Известное дело: тратить эйзоны обычно любят здоровые люди… а ну как гостья исчахнет и того не сможет?). Есть Эр почти не хотелось, только ради ритуала поела, поблагодарила и
отказалась от чая. О вчерашнем дне, о Ксанфе она решила не вспоминать пока, тем более что чай видимо всегда теперь для неё будет пахнуть грязью и мокрой сапожной кожей…
Страсти на её прежнем месте не было. Отражения пришли все молчаливые, и Эретри не стала их расспрашивать. Храбрость тихо подошла к ней, села рядом, прижавшись к руке. Неспокойно как-то ходило по комнате время, хотя за окном сияло солнце и светлели сохнущие дома. Эретри сидела бездейственно, стараясь не спугнуть лёгкий аромат, оставшийся с ночи… Пока не решилась зайти сама хозяйка.
- Вы бы сходили площадь поглядеть. В вашем городе такого, небось, не увидать. Что там сейчас твориться будет! И цветы, и Праздник… - она закатила глаза в притворном благоговении.
- Я не хочу. На улице, наверное, сплошь толпа… - апатично пробормотала Эретри. Храбрость вздохнула.
- Не такая прям и толпа, больно здешние к этому привыкли, одни нездешние и пойдут… А с крыши посмотреть не желаете?..
- А? Глупость какая.. Идти, искать подходящий дом, а потом лезть через пыль?
- О, да нет же, - заискивающе улыбнулась хозяйка. – Мосты у нас есть поверху, с этого района им начало идёт. Смастерил один такой почти совсем как чудак…Пол-эйзона только, и я имею такое удовольствие открыть вам дверь на чердаке.
- Мосты? – переспросила Эретри. – Что ж, это любопытно… Но почему, в таком случае, я не видела их с улицы?
- Да так вы же не поднимаете головы, когда изволите идти по улице. - был любезный ответ.
,,,,,,
Так скоро Эретри и Храбрость оказались наверху, над городом, что вряд ли смогли бы рассказать, как шли снизу, как поднимались по тёмной лестнице к сияющему окну, как встали, наконец, на самой макушке дома, ещё сырой и серой от дождя. Сначала ослепило солнце: здесь оно даже из-за облаков светило ярче, чем в безветрие. Впереди шли друг за другом плоские да покатые иногда крыши, конца-края было не видать.
Короткая черта впереди сперва показалась обычной надстройкой, оставшейся с неведомых времён, не сразу заметила Эретри первый мост. Он шёл прямо на крышу другого дома и был почти целиком из дерева. Доски не прогнили вовсе, держались на удивление крепко, будто бы кто-то совсем недавно заменил ими старые. Перила по бокам также были деревянными и не менее прочными. Лучи лежали на них золотом…
Человек и отражение шли не останавливаясь, не глядя ни по сторонам, ни вниз, и Храбрость не забегала вперёд. Много мостов проложил неизвестный мастер, все вели они вперёд, иногда только обегая слишком широкие просветы. И, чем дальше, тем звонче стучала по ним обувь: постепенно точно исчезало дерево, уступая металлу. Всё чаще сверкал он в глаза Эретри и Храбрости. Остановились они, увидев, что путь дальше прерван: недостроенный мост, весь обитый железом, куцым обрубком рос из кромки здешнего дома, но другого не достигал. Эретри подошла к
краю, огороженному блестящими перилами и посмотрела вниз: там простиралась главная площадь, уже кишевшая людьми. Они толкались, стараясь протиснуться к лучшим зрительным местам, но - вот странность - на крыше никого не было. Не может быть, чтобы о мостах не знали…или правду сказала гостиничная дама об одних только приезжих на празднике?..
Храбрость села, просунув ноги сквозь холодные прутья, на самый край. Изредка с неба срывались капли и, хоть и чётко стучали по перилам, но вразнобой: утром не бывает одного ритма для всех, а над землей – и подавно. Легко было думать, что никто из стоящих внизу из-за гвалта ничего не услышит…
Тем временем, представление уже начиналось.
В шахматном порядке шли цветы, шли люди, ряженные в коней. Угольные ленты сверкали, взмывая почти к самым облакам, маски ловили их и стелили под ноги шествия, многие притворно спотыкались, падали, «кони» проходили над их головами. Идущие по бокам вдруг выхватили из карманов зеркальца. Ослепили друг друга.
«Счастья! Счастьй-а-а!» - рявкнули голоса.
Цветная толпа образовала круг, в середине шло действо. Дикое, страшное. Страшное, потому что отовсюду слышался смех. Человек будто бил другого, прут мягкой ивы был у него в руке, совсем нестрашным издалека это казалось. Пляска на потеху. Но красные лепестки летели, и можно было верить, что не лёгкая ветка выбивала их, а железо. Руки, ноги, шея – одни лепестки, алые, мятые. А человек не кричал, даже для вида, хотя полагалось: боль жизни закрывалась на представлениях большей. В Эйзоптросе это звалось праздником.
С пола вскинулись сотни волн, пурпуром гремели спины матерчатых кукол. Пляска, пляска, «здравия! здравия!» - полосой по телам.
Друг за другом двинулись ленты, огибая центральную пустоту.
«Здравия! Здравия!» – вопили трубы.
Две фигуры отделились от ломаной колонны. И странно шли: одна позади, но словно бы быстрее, другая ступала жёстко, прямо и была тяжела для глаза, медленней, чем ведомая. И всё же не ей – её приходилось догонять. Одетые обе в синие ткани, шли по синему узору площади, и людям, вокруг стоящим, бились в ладони бубны. Что-то несла вторая идущая – то ли палку, то ли рогатину или… нет,
неуместно… нет, да разве… Эретри поперхнулась нелепой догадкой.
«Швабра, что ли?»
Ряды сомкнулись белыми рукавами танцовщиц.
«Мира! Мира! Мир-ра!»
«Р-р-р-р-ра!» - отозвался куцый мост из своего тесного воздуха. «Р-р-ра?» - брызнуло ветром из своего укрытия неуверенное эхо.
Духота возвращалась, редкие капли дождя подгоняли её. Скоро…
- Скоро финал. Они вынесут Зеркало под солнце.
Эретри вздрогнула от неожиданности, увидев рядом с собой незнакомца. Точно с неба свалился. Одет бедно, но опрятно, широкоплечий, сутулый. Пожилой человек, почти старик. Ещё, однако, не совсем седой: немного иссиня-чёрных волос осталось на голове. Они жалко сияли в белых.
«Как Подлость» - подумала девушка.
- Новый год и осень… Н-да. – произнёс незнакомец протяжно. Храбрость покосилась на него и заболтала ногами в воздухе.
- И мосты… Удивительно сохранились, не так ли? – не обращая внимания, продолжил он. – Я за ними слежу-латаю… А построил – человек… человек хороший.
Замолчал, не желая того видно, потому что не отвёл взгляда. Его глаза, льняно спокойные, так ждали и просили, что Эретри не выдержала паузы:
- Расскажите про него.
- Рассказать? А вы следите за людьми просто из ряда вон внимательно. – усмехнулся старик невесело.– Ну, слушайте…
Анекдот, можете как подумать… Жил да был мой отец. Он мог строить замки, а сооружал хлам – так вот говаривала соседка Незрадд (юбка толстого цвета и платок с вечным запахом лука). Он строил мосты в свободное время, когда не возился в своём сарайчике, выдумывая новые штуковины. Что делал? Всё больше для детей забава.
Качели вот, им сделанные, словно сами собой приходили в движение, да. Трёхкрылы, вертящиеся диски… Игрушечные кони… Кони как живые, не на качалке или колесах, нет-нет. Копытастые. Я смотрел на них и знал - только и ждут, чтобы им ослабили уздечку. Хитрые такие.
Но поди ж ты, тут даже находились люди, которым лишь бы чернить… Клеветали бесталанно. Мол, слишком приучают такие игрушки к ненастоящему, к пустым бездельям... Да прочее в таком роде. Чушь, конечно. Дети просто играли – и только. А отец строил мосты. Часто брал меня с собой – приучал к высоте и к своему «ремеслу». Не объяснял мне зачем, просто мосты с дома на дом. Работал он скоро, доски сбивались одна к другой, перила росли быстрее прыщей на носу у Незрадд… Гораздо дольше приходилось вытягивать согласие из жильцов, хозяев гостиниц, домов. Худо-бедно – соглашались, крутя пальцем у виска. А отец строил, да строил себе. Древесная пыль щекоталась в носу, звенела на гвоздях…
В центр площади пёстрая толпа вынесла огромное зеркало. Его осторожно поставили на низкий постамент. Всё внизу зашумело с новой силой, цветы отовсюду полетели к сияющей глади…
- Однажды пришёл заказ… заказ от Самого… От Лорда. Как он пронюхал – не знаю…Суетно стало в доме. Я, конечно, понял мало, но разве нужно было многое? Внезапная кутерьма воспринимается легче, чем внезапный порядок…да… Как ещё
удалось скрыть это от жильцов… Одно помню чётко: в огороженном дворике нашем появилось железо. И запах, такой кислый, голодный…
Работал отец долго. Когда его лицо стало настолько бледным, насколько вычернели руки, из сарая вылезла клетка. Железная. С шипами. Скоро за ней пришли, забрали… Хвалили замок. То был даже не замок – злющая система. Один щелчок – и не выбраться. Куда уж мне объяснять – я и сейчас не настолько умён… Одно могу
сказать точно: вся хитризна, которая только умещалась на мордах деревянных лошадей – до последней крошки ушла в коварство замка. Теперь в таких клетках возят заключённых, может знаете?.. Всё бы закончилось так, но потом пошли другие заказы и больше. И деньги. И отказывать было запрещено. Отец не разгибал спины, отдыхать стало некогда. Но от железа меня гнал и ругал хрипло. Всё-таки ему удавалось урвать чуть-чуть времени на свою блажь – мосты, чуть ли не по
ночам лазал на крыши. Вот только всё чаще металл закрывал дерево… Перила, те вообще сразу пошли сплошь металлические. Скоро отец даже так бросил строить. Приходили и уходили лордовы доставщики, только я уже не видел, что они увозили: к дворику меня больше не подпускали, играл подальше от дома. Додумался один раз, прокрался на крышу и уже оттуда увидел, как закрывали тряпьём блестящую черновину, на колёсах и с узкой пастью. Отец стоял рядом, руки тряслись от усталости… Приносил домой много денег, но в шкатулки швырял, как давленых жуков. И чем больше становилось в шкатулках эйзонов, тем веселее плясал язык моей тётушки. Она приглядела нам чудный дом с точёным порогом и высокими резными балконами – ровно такой, о каком мечтала покойная моя мать… Я уверен - она отказалась бы!.. Но это, впрочем, неважно. Ни тогда, ни теперь. Беда пришла, как и обещалась. Было восстание – вы о нём, конечно, не слышали ничего – у Ратуши. Его подавили. Вернее сказать – скомкали. Машины стреляли огнём. Машины отца. Он пришёл домой молча, заперся в своей комнате, не выходил, ни на чей голос не отвечал. Я забился в просвет между стеной и шкафом, и вытащить меня оттуда не могли. Я слушал тишину из отцовой комнаты. До вечера – ни звука. Ни скрипа. Вечером это случилось. Звон и цокот осколков. Я закричал. Всё вокруг плыло. Вбежали и выломали дверь. Как крыса, я выполз из-за шкафа к исковерканной двери. Отцу бинтовали резаные раны, а на стене висела пустая рама. Знакомые глаза смотрели мимо. Осколки отражали потолок. Помню, чьи-то руки поволокли меня прочь. Я царапал и едва не грыз эти руки.
За отцом скоро пришли.
Он кричал, когда его втолкнули в железную клетку, им же изобретенную, били в бока, втаскивая за шипастую дверь, рычал и плевался кровью, и проклинал Лорда, улица затыкала себе уши... Я совсем немного помню, немного этой улицы – тётушка успела закрыть мои глаза, чтобы я не нагляделся до ясной памяти. Но и этого мне хватило. Улица выла.
Улице хотелось визжать. Но не могла. Всё как будто провалилось под воду: не слышно, не было, не хочется слышать… Мрак. Настоящий, не тот, о котором говорят просто и каждый день. Ведь Мрак это не когда ничего не видно, а когда не слышно ничего…Старик сглотнул, перевёл дыхание. Договаривать уже было легче.
- Уехали мы отсюда с тёткой. Вырос, выучился, приехал я снова сюда. Слежу за мостами и работаю то там, то сям. А ведь он кричал мне «Не строй дальше!», я и не строю. Так, хожу сюда, смотрю, слежу…
Он почему-то виновато взглянул на Эретри. А та только и спросила:
- Зачем вы рассказали мне это?
- Сами же попросили. Знали ведь, что не надо.
- Вам стоило отказаться.
Старик промолчал. Над мостами плыли тени облаков.
«Зачем же? Куда они ведут?». Эретри посмотрела на недостроенный мост. Потом поверх. Не так далеко возвышалось серое здание, прямоугольник с расползшимися углами. Обрубок указывал точно на Лабиринт… Эретри перевела взгляд на старика.
Тот покачал головой.
- Вы не видите дальше Лабиринта.
Потом отвернулся, уже совсем почти исчез, как умеют исчезать все, кто сказал слишком много…
У чердачной двери он остановился и как будто сам себе сказал:
- Не строить дальше – всего-то…
Скрипучие шаги слышались ещё долго.
- Эр, - Храбрость, поднявшись, затирала ржавый след на остром локотке. – Пошли уже, забудь. Старик наболтал и ушёл, а ушёл – значит за ради скуки сюда полез. Они от старости придумывают байки и кормят ими других, а сами не верят ни единому своему слову… Ты вниз посмотри. Уже все разошлись, и возле зеркала один мусор да пыль. Уходить пора.
- Ты говоришь…почему не как раньше? Храбрость, ты же не так говоришь! – прошептала Эретри чуть слышно, сама же себя не расслышала. Лабиринт, видно, вовсе сбил её с толку.
- Я – чужое отражение, так ведь? – проговорила Храбрость без интонаций. – С Ксанфом беда, потому и со мной неладно. Я многое стала забывать, как старуха, не помню, что вчера, например, делала, что сказала, как вернулась…и мне даже неинтересно это, пусть так, пусть чужое. Зато тебя вот помню, без остатка,
всё-всё-всё… Лучше, наверно, было бы наоборот, только ты лучше не спрашивай… Ведь даже не в этом дело…
- Я не спрашиваю. Пойдём, Храбрость. Заглянем сегодня к цветочнику, есть о чём поговорить…
Внезапное подозрение промелькнуло в янтарных глазах. Храбрость отшагнула чуть в сторону, щурясь на раззолоченное солнце.
- Да ты и себя ещё не запомнила, верно? Неужели до сих пор не получено ни одного урока?.. Не задумывай ничего, знаешь же, как бывает? Задумаешься. Ты снова что-то ищешь? Да? Нет?
- Я просто приду. Была одна покупка там, да не удалась по моей глупости… За цветами придём. Ведь праздник…- сказала Эретри тихо, словно извиняясь, пригладив ладонью рыжий огонь на маленькой голове.
- И потом… - пыльный след у уголка губ шевельнулся. Немного похожий на улыбку. –И потом, сегодня мне – семнадцать…
,,,,,,,,
Зеркало на площади в лето жгло молодую осень. Цвет тонул в вязком измерении, спиралью скользил, уходил аромат. Лепестки блёкли, листья жухли в густом блеске.
Первое представление сезона завершилось.

Пишет Сильвия. 10.01.06

Надежда, как потом оказалось, пришла не одна, а с Утешением. Последний вошёл чуть позже, всё также сжимая под мышкой свой зонтик, который он носил с собой в любую погоду: будь то солнце, снег или дождь. Оба отражения сели рядом с Сильвией и сторожем.
- Не расстраивайся из-за того, что уже в прошлом, - начал Утешение, - всё пройдёт, всё забудется, ты только успокойся.
- Ты не должна мириться с тем, что родителей нет. Они ведь могут быть живыми, - вмешалась Надежда.
Последняя фраза тут же напомнила Сильвии о той маловероятной возможности, что её родители всё же живы, заставила снова погрузиться в собственные мысли. Слова Утешения и Надежды становились всё глуше, как будто отражения перешли на шёпот. Зато перед глазами всё ярче возникал образ живых родителей. Но эта картина внезапно стала отдаляться и, наконец, совсем исчезла. Оказалось, что из этого состояния вывел Сильвию сторож, давно наблюдавший за ней. От его взгляда Сильвии стало неуютно и неудобно за свои мысли, о которых добрый старик наверняка догадался. Как бы то ни было, но о живых родителях пока можно только мечтать.
- Не стесняйся своих мыслей, - как бы угадав то, что творилось в голове у Сильвии, спросил сторож, - всё может быть. А теперь давай спать.
Старик и отражения моментально заснули, а Сильвии всё не спалось. Её воображение теперь уже рисовало не идеальную картину мира, а реальные действия. Сторож сказал, что надо обратиться в Магистрат или ЦРУ. Тогда может подняться шумиха, долгое разбирательство:. Но разве можно отказаться от поиска, зная, что родители могут быть живы? И Сильвия решила обратиться для начала в Магистрат. Ей казалось, что если дело дойдёт до бургомистра Риты Эквус, то всё может получиться. Правда, она мало знала людей в Магистрате, а если честно, то вообще никого. С исчезновением родителей Сильвия отстранилась от дел городского управления. Она замкнулась в компании своих друзей-дизайнеров и обществе любителей икебаны. Там она знала всё про всех. А здесь приходилось действовать наугад.
Так ни на чём не остановившись, Сильвия заснула. Проснувшись на следующее утро, она сразу почувствовала запах утреннего кофе. Приведя себя в порядок и ненароком взглянув в зеркало, Сильвия вышла из комнаты. Старичка она нашла на кухне, где уже был накрыт стол на четверых, подан горячий кофе и огромный
бутерброд с сыром. Пожелав доброго утра старику и отражениям, уже начавшим трапезу, Сильвия села за стол.
Из дома они все вышли вместе: старичок торопился в библиотеку, а Сильвия с
отражениями пошла домой. Подходя к двери, Сильвия увидела, как в саду Правдивость и Откровенность о чём-то шушукались. Она почему-то подумала, что
дома во время её отсутствия ничего не случилось. И это оказалось правдой. Цинизм, всё также одетый во фрак да ещё и в цилиндр, читал газету. Апатия сидел в самом дальнем кресле, погружённый в свои нелёгкие думы. Прагматизм же просто спал на диване. Заметив Сильвию, Цинизм усмехнулся своей снобистской усмешкой, взял со стола конверт кончиками пальцев и передал его Сильвии.
- Мальчишка какой-то принёс, - проговорил он сквозь зубы и снова углубился в
газету.
Распечатывая конверт, Сильвия мысленно молилась, чтобы письмо было не от шефа, владельца кафе или служащей фирмы. Она облегчённо вздохнула, узнав мелкий и аккуратный подчерк Меган. Та сообщала ей об интереснейшей выставке, которая должна была состояться завтра, и предлагала сходить на неё.
Сильвия тут же отложила в памяти, что надо будет зайти к ней. Но не сейчас. Сперва надо написать в Магистрат по поводу родителей. Сильвия тихонько
прошмыгнула в свою комнату и закрыла дверь на ключ, чтобы отражения не вздумали
помешать. Сев за стол, она долго думала, как начать и, наконец, стала писать.
Она закончила через час и решила сразу отнести своё заявление в Магистрат,
предварительно забежав к сторожу библиотеки. Едва она вошла в большой зал, как её чуть не сбил сам же сторож. Правда, Сильвию он не заметил. Быстро подбежав к группе школьников, старик едва успел схватить маленькое зеркальце, которое один из ребят нечаянно толкнул локтем. Отругав остальных и повесив зеркало на место, старик повернулся и тут только увидел Сильвию.
- Что тебя привело ко мне, детка, - начал он, пропуская вперёд себя Сильвию.
Они оказались в небольшой комнатушке, заставленной всяким разнообразным хламом - судя по всему, это было <рабочее место> сторожа. - Неужели что-то ещё случилось?
- Нет, ничего. - сказала Сильвия, устраиваясь на маленьком жёстком диванчике. - Я просто хотела показать вам то заявление, которое собираюсь передать в Магистрат.
Старичок моментально оживился и взял сложенный пополам лист. - Ого! Так ты решила написать сразу самой Рите Эквус! Смелое решение.
- Вы думаете, она не захочет даже прочитать?
- Да нет, ты, вообще, наверно, поступила правильно, что решила написать сразу бургомистру. Иначе бы твоё заявление так и осталось лежать где-нибудь в вечных архивах.
Старик одобрил письмо Сильвии и та с решимостью пошла в здание ратуши. Выйдя из библиотеки, она натолкнулась на девочку лет тринадцати, но тут же узнала белое платьице и венок из одуванчиков.
- Правдивость?! Что ты здесь делаешь?
- Тебя жду, - в глазах отражения промелькнули две искорки, - и хочу пойти с
тобой в ратушу.
- Но зачем?
- Кто знает? - пожала плечами Правдивость, - я вот нет, например.
Делать было нечего. Сильвия взяла девочку за руку, они пересекли улицу Браманте и оказались у ратуши. Немного волнуясь, Сильвия вошла в здание.
Много изменилось там со времени её последнего посещения. Появилось много современных и модных вещей, изменились люди. Сильвия, а за ней и Правдивость, подошла к стойке, за которой сидела некрасивая и серьёзная девушка, разбиравшая бумаги.
- Здравствуйте, - начала Сильвия, - я бы хотела...
- Жалобы, - бесцеремонно перебила её девушка, - дальше по коридору.
- У меня не жалоба, - выпалила Сильвия, - у меня личное письмо к бургомистру. Поверьте, дело касается жизни и смерти.
- О, девушка, таких как вы у нас полно. Пожалуйста, ДАЛЬШЕ ПО КОРИДОРУ!
- А я бы на вашем месте сначала хорошенько подумала, прежде чем грубить, - влезла Правдивость.
- А! Отражение: Правдивость?!
Сильвия торжествующе на неё посмотрела и решила ей напомнить:
- Так. Бургомистр сегодня же получит моё заявление?
- Ну что ж, так и быть. Давайте сюда конверт.
Сильвия вышла из ратуши в приподнятом настроении. Как вовремя подоспела Правдивость! За это надо купить ей мороженое! Нет, ещё кучу сладостей! И они двинулись в сторону ближайшего кафе.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 10.01.06

Анастасиус
ЗДРАВОМЫСЛИЕ

Эретри
Страсть, оставшись в одиночестве, ещё некоторое время сидел неподвижно в кресле за занавеской. Дыхание становилось все реже и легче… Вскоре со стороны невозможно было понять, осталась ли жизнь в отражении или нет.
Холодный сквозняк коснулся волос Страсти. Ставшие прозрачными и тонкими как паутина, они легко соскользнули с черепа отражения на пол.
Серыми хлопьями облетала с лица, шеи, рук высушенная в пепел кожа.
Как только сквозняк умер от прикосновения к покинутому хозяином отражению, Страсть подался вперед, застыл, вновь дернулся. И встал.
Пепел осыпался с его одежды, очертив серый круг на полу и взвив в воздух облако серой пыли.
Отражение с безразличием мертвого огляделось и, легко переступив черту праха, скользнуло к двери.
Оно шло по улицам города, оставляя за собой шлейф пепельных чешуек и паутины тающих волос. А рядом, по поверхности уличных зеркал, стеклам витрин, двигалось безнадежно-черное пятно.
Отражение остановилось и уставилось на него, все с тем же пепельным равнодушием.
В антрацитовой тьме вспыхнула алым жарким точка, небольшой язычок пламени стремительно рос, приближаясь к отражению, и вдруг превратился в пылающую кровавую пятерню, которая мягко коснулась стекла по ту сторону зеркала.
Отражение шагнуло к стеклянной границе и положило свою ладонь поверх той, зазеркальной.
Последние хлопья пепла слетели с кисти, запястья на мостовую от порыва ветра, обнажив белые тонкие кости. Не замечая потери, отражение двинулось дальше, вниз по улице, не отрывая «пальцев» от стекла. По ту сторону зеркала параллельно земле неизвестная сила чертила пять тонких огненных линий.
Отражение лишь на миг оторвало «пальцы» от зеркала, чтобы избавиться от последнего клока волос и лоскута высохшей до полупрозрачности и скукожившейся кожи на голом черепе.
Зеркало погасло и вспыхнуло вновь пятью пунцовыми линиями, когда отражение продолжило свой путь.
Постепенно с отражения, словно ненужная шелуха осыпалась по частям, превращаясь в прах, одежда «Кая», его кожа, мышцы, внутренности.
Запоздалые прохожие со сдавленными криками ужаса и отвращения шарахались от белого скелета, вышагивавшего рядом с зеркальной стеной.
Потом, повинуясь беззвучному приказу, отражение остановилось, встало «лицом» к зеркалу и коснулось его обеими руками.
Малиновой лентой зеркальная тьма аккуратно, с заботой и нежностью начала бинтовать обнаженные кости пальцев, кистей, запястий, предплечий… Скрыла под шелестящим сладко утешения ворохом холодно красного шелка все отражение от макушки до пят, словно кокон.
«Красивая», - усмешка ледяного безразличия.
С шепотом подобострастного восхищения кокон начал рассыпаться с верхушки на струящийся к земле хаос лент. В зеркало смотрелась красивая темноволосая девушка… Если бы Анастасиус был в этот миг там, у того зеркала, он несомненно узнал бы в этой красавице свое первое отражение. Ленты превратились в роскошное красное платье с глубоким декольте.
«Страсть…»
Отражение открыла глаза – два черных жарких озера, искрящихся той особой магической привлекательностью, которой невозможно было сопротивляться, и улыбнулась соблазняюще зеркалу.
«Любимица…»
Девушка рассмеялась довольно, запрокинув голову назад, легким движением поправила и так идеальную прическу, провела тонкими пальчиками по щеке, любуясь собственным отношением, и, прищурившись шкодливо, подалась вперед и поцеловала зеркальную поверхность.
Было совсем поздно, когда она вернулась к временной хозяйке.
Все спали, и никто не заметил возвращения Страсти.
ВЗДОРНОСТЬ

Сильвия
ПРАГМАТИЗМ и ПРАВДИВОСТЬ меняются на РАССЕЯННОСТЬ

Рита
Рита пришла в ратушу рано утром, когда рабочий день секретаря ещё не начался. Первым дело, заперев по обыкновению отражения в комнате отдыха, подошла к специальному зеркалу и произнесла:
- Милорд, если вовремя не принять мер безопасности, погибнут люди. Ваши подданные. Мне нужен Ваш ответ, раз уж именно Вы сделали меня ответственной за этот город.
Зеркало потемнело до чернильной бездны, и из этой глубины по стеклу с той стороны стекла кроваво-красным огнем написалось:
- Ваше сердце благородно. Ваше стремление защитить достойно похвал. У меня нет оснований не доверять решению, которое предложите Вы. Действуйте.

- То есть Вы мне даете карт-бланш на любые решения мирового уровня.
- Дежавю.
- Извините, что, милорд?
- Вам не кажется, что это уже было однажды?… Наш разговор… О решениях мирового уровня.
- Не понимаю…
- Вот смотрите… Теперь Вы спросите меня: «А если я приму решение отдать маврам земли?»
Рита нахмурилась недоверчиво, но потом, внутренне согласившись с тем, что вопрос не такой уж и праздный, спросила:
- И что Вы мне ответите?
- Я посоветую Вам не идти на поводу у сепаратистов-экстремистов, потому что подобной уступкой после первой же демонстрации силы противником мы обнаружим свою слабость и вместо того, чтобы выиграть время, спровоцируем противника, окрыленного столь легкой победой, на стремительное нападение, чтобы закрепить результат.
- Но мы спасем много человеческих жизней!
- В краткосрочной перспективе – да, но лишь до нового нападения.
- Как это некрасиво с Вашей стороны, милорд…
- Что именно?
- Вы сказали, что я вольна принять любое решение, а сами боитесь довериться моему выбору…
- Я просто жадный. Не привык делиться. Ни землями, ни полномочиями, ни своим правом лишать жизни моих подданных.
- Значит, даете обратный ход своему предложению?
- Нет, если оно до сих пор Вас интересует.
- Но тогда Вы должны быть готовы к тому, что я приму решение, которое Вас точно никак не может устроить…
- О чем Вы? – услужливо высветилось в темноте зеркала.
- В переговорах с главарем сепаратистов я готова согласиться не только на то, что они получат все южные земли, но и на то, что на этой территории отменят законы Мира Зеркал.
- Ваша любимая тема… Как я мог об этом забыть?
- Да или нет, милорд?
- Перед тем, как ответить, я хочу кое-что объяснить Вам, госпожа бургомистр. Вы позволите?
Рита сдержанно кивнула, улыбнувшись про себя тому, что сумела заставить Хаос «дать объяснения».
- Спасибо. Когда Вы были баронессой Эквус, жили со своим мужем (к сожалению, покойным уже) в собственном имении, разводили лошадей, когда Вы приехали в Эйзоптрос в качестве известного конезаводчика, Вы могли делать попытки ввести в руководство столицей своего человека, лоббировать закон об уменьшении количества зеркал, враждовать с бургомистром, рассуждать о том, что нужно отдать земли, отменить законы, если это необходимо для спасения жизней людей на юге. Теперь Вы – бургомистр. Теперь ответственность за подобного уровня решения лежит полностью на Вас. Я не отказываюсь от своего слова, мне не страшно доверить город и мир Вашим заботам на время ликвидации южной урозы. Вы уже проявили себя достойно в очень непростой жизненной ситуации. Я только хочу, чтобы Вы поняли степень своей ответственности перед жителями мира. Забыли все то плохое, что было между нами.
Рита хмыкнула неопределенно.
- На время, - тут же появилось в зеркале, - на время, конечно. У меня нет иллюзий по этому поводу.
Возникла пауза, но стоило Рите кивнуть, огненные строчки вновь стали загораться и гаснуть по прочтении в темноте зеркала.
- Если легче, воспринимайте эту кампанию, как игру в шахматы, на кону которой жизни многих и многих невинных…
- Тем более, ради невинных Вы могли бы пожертвовать некоторой частью своей власти…
- Вы имеете в виду зеркала и отражения в южных землях?
- Да, милорд, я именно их имею в виду.
- Нельзя ни при каких обстоятельствах отменять закон Мира Зеркал ни на одной территории. И, к сожалению, я не могу сказать почему. Вам придется поверить мне на слово…
- Вы понимаете, как …
- …неубедительно это звучит. Понимаю. Но у меня нет иного выхода. Моя ответственность перед этим миром вынуждает меня повторять раз за разом предостережение об опасности этого Вашего решения. И дело здесь не в том, что я боюсь потерять власть над частью мира или над миром в целом. Я не человек, Ваши страхи, желания, сомнения, угрызения совести мне не свойственны…
- Так…- устало протянула Рита, - можно вот эту часть опустить… Там люди гибнут… Простой вопрос: Принятие решений за мной?
- Да, блистательная Рита…
СМЯТЕНИЕ меняется на НЕПРЕКЛОННОСТЬ


Пишет Илона. 12.01.06
На Эйзоптрос опустились сумерки, когда дядя Аквус подошел к своему дому. Дверь была не заперта. Дядя Аквус забеспокоился. Он вбежал в гостиную. Тетушка Флора до сих пор недвижимо лежала в кресле. Отражений не было видно.
-Флорочка, - забормотал дядя Аквус, подбегая к ней. Пульс еле прощупывался. Дядя побежал на кухню, достал нюхательную соль и помчался к жене. Тетя Флора пришла в себя.
-Все будет хорошо... Все будет хорошо, дорогая! Я тебе потом все расскажу. Отдыхай! Я тебе налью чаю... Отдыхай!
Дядя Аквус принес чай жене и поспешил обследовать дом, в надежде найти Илону или хотя бы отражения. В доме царило уныние. В темноте дядя Аквус поднялся в кабинет. Открыл дверь и в ужасе ахнул: все было перевернуто верх дном. Дверцы шкафов были распахнуты, и в сумерках листки бумаги, выпавшие из них, одиноко белели на фоне темного пола. Занавески сдернуты и порваны, единственный стол из
дорого дуба - гордость дядюшки Аквуса - был сломан, а один угол его потемнел: видимо его пытались поджечь. Картина на стене, закрывающая сейф, валялась на полу, а дверца сейфа, которую дядюшка так тщательно запирал сегодня утром, была распахнута настежь, и внутри жутко зияла пустота.
Колени дядюшки Аквуса подкосились:
-Мои сбережения, - простонал он, опускаясь на стул.
Вдруг он услышал чьи-то голоса.
-А, ну, тихо!! Делить буду я! - раздалось в коридоре знакомое шипение Коварства. Дядя Аквус неслышно поднялся на ноги.
-Так... Двадцать...тридцать...сорок...А, ну цыц! - раздался звук, будто кого-то
шлепнули по рукам, - пятьдесят...шесть...Тьфу, сбился!
Дядя Аквус выглянул в коридор. В сумерках едва различались три темные фигуры: одна высокая и плотная (наверное, Злоба!), низкая и толстенькая (не знаю, кто такой...) и сухощавая (Коварство! Лиходей - вот он!). Дядя Аквус вернулся в кабинет, подобрал ножку сломанного стола и подкрался к фигурам в коридоре.
-Так...сорок...пятьдесят...шестьдесят...семь...ААААААА! - Коварство заверещал, когда ему на спину обрушился удар дубинки разъяренного дядюшки Аквуса.
-Вот тебе, вот! Все из-за вас! А, ну пошли отсюда!
-Злоба! Злобочка! Помоги! - истошно вопил Коварство. Злоба, насупив брови, двинулся к дяде Аквусу, но тут освободившийся Коварство потянул его за руку и взвизгнул:
-Бежим! Не тяните! - и первым припустил вниз по лестнице.
-Вот вам! А, ну выметайтесь из моего дома! - дядя влетел в гостиную вслед за отражениями.
Тщеславие хотел улизнуть, но дядя, схватив его за шиворот и возвернул обратно.
-Куда намылился? Вот тебе!
Отражения помчались к двери.
-Уходите из моего дома! - воодушевившись, орал дядя, - вон! ВОН!!!
Отражения выбежали на улицу. Дядя Аквус следом.
-Ищите Илону! - воскликнул он, - пока не приведете домой - не пущу!!! ВОН!
Дядя захлопнул дверь. В соседних домах распахнулись окна. Кто-то грубо что-то прокричал, и наступила тишина.
Тщеславие угрюмо хмыкнул. Коварство и Злоба недовольно покосились на него
-А что? - ощетинился Тщеславие, - зато теперь мы ушли наконец-то из этого ужасного хлева, - он спрятал руки в рукавах халата и обиженно замолчал. Коварство шарил руками в карманах. Вдруг Злоба опомнился:
-А ты деньги-то куда дел?
Коварство суетливо оглянулся.
-Там... - он неопределенно махнул рукой, не глядя на Злобу, - там...в доме у
старика оставил...
Злоба недоверчиво посмотрел на Стива, но отстал.
-Идемте, - вздохнул Коварство.
-Куда, - почесал затылок Злоба.
-Искать эту бродяжку. Все равно мы ее отражения, - он фыркнул.
Злоба и Коварство одновременно развернулись и, засунув руки в карманы, потопали по улице, несколько напоминая парочку воров-взломщиков. Тщеславие постоял несколько секунд, глядя им вслед. Потом снова хмыкнул и побежал за отражениями:
-Эй! Подождите меня!!!

***


Дядя Аквус в свирепом настроении вернулся в кабинет.
-Где эти... хм... Уника и Зан?
Он еле слышно зарычал от ярости. Все его сбережения!!! Он собрался обыскать дом, чтобы найти оставшиеся отражения. Но они сами нашлись в гостиной рядом с тетей Флорой.
Уныние недовольно оглядывала унылую темную гостиную. А Занудство всегда был недоволен чем-то и этот вечер не был исключением.
Дядя Аквус подошел к жене.
-Милая моя! Отдыхай!
Потом свирепо обернулся к отражениям.
-Вы что здесь делаете? Где ваша хозяйка? А, ну, выметайтесь!!
Он схватил первое, что попалось под руку и пригрозил отражениям.
Уника взвизгнула и выбежала из гостиной. Зан, прикрывая голову руками, помчался следом. За ними гнался круглый, как колобок, разозленный дядя Аквус.
-Чтоб духу вашего здесь не было! Пока Илону не найдете - не пущу никуда!!
Дверь снова захлопнулась, на этот раз перед носом Уники и Зана.
Отражения обиженно смотрели на окна дома.
В окне соседнего дома снова возникла чья-то сердитая физиономия. Человек прокричал какое-то ругательство и с треском захлопнул окно.
Уныние и Занудство угрюмо посмотрели друг на друга и, точно так же, как Коварство со Злобой, развернулись и вместе пошли по улице.

***

Дядя Аквус сидел в своем кабинете.
Только что он заплатил последние деньги врачу, осмотревшему тетушку Флору.
Сейчас она спала в спальне, выпив лекарство и снотворное.
"Надо что-то предпринять," - думал дядя Аквус.
После наглого грабежа отражений Илоны в доме не осталось ни одного эйзона.

"Новогодний бал скоро, - злился дядюшка, - но до него еще надо дожить, а, кроме того, заплатить за лекарства. И приближается уплата налогов... Да еще заплатить за ткани!"
Он заходил по комнате, время от времени бросая взгляды на окно.
"Надо открыть распродажу," - мелькнула отчаянная мысль.
"Да! Точно!"
Дядя быстро спустился вниз, накинул плащ, схватил шляпу и в надежде, несмотря на поздний час, помчался в свой магазин.


***


Мечтательность лучезарно улыбнулась.
-Привет, - пролепетала Илона.
-Добрый вечер! - снова улыбнулось отражение, закрывая дверь и усаживаясь на край дивана.
Внезапно Джеф обернулся и прислушался к чему-то.
-Ты чего? - вежливо осведомилась у него Мечтательность.
-Мне пора, - он вздохнул и просочился сквозь стену.
Илона заморгала от удивления. "Да это ведь призрак", - она откинулась на подушку и закрыла глаза. Как ей теперь не хватало Джефа - такого жизнерадостного, веселого, неутомимого, а он обвинил ее в том, что погиб из-за нее! Она рывком села на диване. Мечтательность оглядывала комнату.
-Если бы здесь все задрапировать розовым, и еще сменить эту ужасную мебель, то комната стала бы очаровательной, - она с вдохновением приложила руку в розовой перчатке к дивану, словно бы представляя, как бы смотрелся в этой комнате диван розового цвета.
-Да, пожалуй, - согласилась Илона.
Внезапно совсем близко от них раздались голоса.
-Ах, оставьте меня, мсье Фурио! Я устала! Ах, оставьте меня, оставьте!
Илона оперлась рукой о диван и вгляделась в окружающий ее полумрак. За ширмой происходило какое-то движение.
-Да! Это мое окончательное решение! Я ухожу с большой сцены, Винченцио, - продолжал женский голос.
Илона огляделась Безразличие с отсутствующим взглядом слушала беседу.
Мечтательность разглядывала розовый веер с отрешенным видом.
-Но как!! Контракты уже подписаны на неделю выступлений! А Новогодний бал?? - взывал к ней отчаянный мужской голос, - вы не можете так поступить! Примадонна! Ну, кого мы возьмем вместо вас?
На ширме метались две тени - высокая, стройная - (женщины) и низкая, толстая - (мужчины)
Женский голос возмущенно фыркнул:
-Я устала от всего этого кошмара! Эти ежедневные репетиции!! Эти поездки! Эти переодевания! Эти недосыпания, недоедания! - упреки посыпались на голову бедного коротышки.
Мужчина рвал на себе волосы.
-Ну что же мне делать со спектаклями? Билеты уже давно проданы! А как же контракт? Вам придется платить огромную неустойку! Вас посадят, если не заплатите!- пригрозил он.
-Ну...что хотите, - безжалостно отвечала она, - отмените спектакли! Это не
мои проблемы. В конце концов, можно найти мне замену. Хотя это не возможно! А в тюрьму вы меня не посадите, - она злорадно рассмеялась, - У меня есть одно ваше письмо... - женщина махнула рукой, говоря этим, что разговор закончен. Она удалилась, с треском захлопнув веер и шурша платьем.
Мужчина рассерженно вздохнул, пробормотал что-то на вроде "Эти коварные существа - женщины!" и резко отодвинул ширму.
Илона села на диване и испуганно улыбнулась остолбеневшему при виде нее главному режиссеру оперы "Призрак" мсье Винченцио Фурио.
-Кт...да...вы...ты... кто посмел! - толстяк задохнулся от такой наглости, - в моем кабинете! - взревел он, - кто?
Илона вскочила на ноги и забормотала что-то неразборчивое:
-Простите, пожалуйста, чтттт...чттттт...что пришлось воспользоваться вашшш...им
...ммммм... гостеприимством...
Безразличие хмыкнула:
-Я предупреждала.
Мечтательность, продолжая сидеть на диване, мягко улыбнулась взбешенному режиссеру.
-Как у вас мило... Можно было бы, конечно, сделать немного посветлее!
Режиссер остолбенел, увидев еще к тому же и Безразличие с Мечтательностью.
-Трое человек у меня в кабинете без разрешения! - брызгая слюной он возмущенно тыкал в сторону Илоны пальцем, - кто вам разрешил? А?????
-Пппростите, пожалуйста! - Илона в ужасе прижалась спиной к стене, - мы нечаянно!!!!
Вдруг в дверь постучали.
-Мсье Фурио, так как завтрашний спектакль? - дверь отворилась, и на пороге возник силуэт мужчины, - мы не можем найти замену мадам Франческе, - проговорил он спокойно, попыхивая сигарой.
Фурио в изнеможении опустился на диван рядом с Мечтательностью и уткнулся лицом в ладони, тихонько зарычав.
-Понял, - мужчина скрылся за дверью.
Илона молчала, не зная, что делать.
-Может мы может вам чем-то помочь? - голос у нее дрожал.
В ответ главный режиссер и постановщик издал жуткий стон.
-Прочь! Завтра все провалится, все провалится! Моя карьера!!!, - он заскрежетал зубами.
Мечтательность удивилась.
-Но не все же потеряно!
Режиссер оторвал ладони от лица и уставился на отражение налитыми кровью глазами.
-Всё - где мы найдем замену за 12 часов???
Мечтательность немного опешила от такого грубого обращения, но продолжила:
-Как же не найдете? Смотрите! - она указала рукой на Илону, - да нет же, смотрите-смотрите! Я не шучу - моя хозяйка, чем она не замена?
Режиссер хмыкнул.
-Не смешите меня!! Никто не сможет выучить партию за 12 часов! - он снова глухо зарычал, - да как она посмела! Бросить оперу за день до премьеры!!!
Убежала с каким-то там лейтенантишком ...как его...Гастоном! - он взревел, схватил с пианино вазу и швырнул в стену.
Илона спряталась за креслом, где сидела Безразличие.
Режиссер в ярости расшвыривал по комнате предметы. Мечтательность удивленно спросила:
-Вы только представьте, что хозяйка смогла выучить текст! - Илона попыталась закрыть ей рот, но преуспела не больше, чем Джеф.
Мечтательность, повысив голос, расписывала режиссеру, какие бы гонорары он получал, если бы такая звезда, как Илона, зажглась на небосклоне Эйзоптроса!
Режиссер злобно посмотрел на Мечтательность, но промолчал. Он снова опустился на диван и тихонько заскулил. Несколько мгновений в тишине раздавалось лишь его яростное поскуливание.
Внезапно его осенило:
-Да это же мысль!!! - он хлопнул себя по лбу, с нежностью глядя на Мечтательность, - это драгоценнейшая идея! Я верну ее опере!!!!!! Милочка, - обратился он к Илоне, - не могли бы вы назвать свое имя?
-Зачем? - удивилась она.
Режиссер не ответил.
-Илона д ,Эстэ... а
-Я придумал, как вернуть мадам Франческу, спасти мою карьеру и получить деньги! - он возбужденно записал на пергаменте имя Илоны, - Я хочу расклеить по городу афиши с твоим именем, тогда она поймет, что ей нашли достойную замену и - вернется! Она не выдержит - она вернется! Она не потерпит соперницы! Да, конечно!!!! Но я задерживаюсь! Мне нужно немедленно, молнеиносно, словно ветру приказать расклеить афиши!!! - режиссер вскочил на ноги, - прощайте, милочка! -он поцеловал руку Мечтательности, помахал им рукой и скрылся за ширмой, но до них еще долетели его радостные восклицания, - Винченцио, ты гений!! Я всегда это
говорил!! Да!!!! - и наступила тишина.
Илона растерянно посмотрела на отражения. "Вот те на", - она выбралась из-за кресла и остановилась напротив Зеркала.
-Что со мной? - она испуганно разглядывала свое осунувшееся лицо с кругами вокруг глаз, - мрак побери, - прошептала она, пытаясь привести прическу в порядок.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 13.01.06

Теодор
«Господин декан, - в кабинет бесшумно проскользнул невысокий молодой человек в коричневом костюме-тройке и с пером для письма за ухом, - я все подготовил, как Вы просили. Встреча с сотрудниками деканата назначена на сегодняшний вечер. Письмо отправить?» – он кивнул на конверт в руках Тео.
Декан все пытался вспомнить, кто этот человек, слишком уж неприметная внешность.
«Извините, много дел… - решил он все-таки выяснить, с кем имеет дело, - все новое, не запомнил имена ещё…Вы?…»
«Ваш заместитель, - улыбнулся благожелательно молодой человек, - вернее, заместитель покойного декана Анаксимена. Сдаю Вам дела.»
«Вы – заместитель? – удивился Тео, - а я думал, что у него заместитель Ксанф, который пропал недавно куда-то».
«Нет, - Тео заметил, как дернулась у него щека и благожелательная улыбка выцвела в уныние, - Ксанф совсем недолгое время здесь провел в качестве помощника декана по Лаборатории. Господин Анаксимен возлагал на него большие надежды».
«И что случилось?» – Тео внимательно следил за реакцией зама.
«Он исчез, - пожал плечами молодой человек, - ночью был какой-то переполох в Лаборатории, нас вызвали охранники, когда я приехал, господин декан уже полностью контролировал ситуацию. Лаборатории был нанесен незначительный ущерб. Возможно, Ксанф, проводя какой-то очередной эксперимент, перепутал ингредиенты. Пол пришлось перестилать, и посуду лабораторную заменить. Ничего серьезного, уверяю Вас. Люди из ЦРУ все проверили на всякий случай, сказали, что лучше этот инцидент замять. Пообещали Ксанфа найти».
«И не нашли до сих пор?» - спросил Тео.
«Нет, - пожал плечами зам, - знаете, господин декан, - он понизил голос до громкого шепота и, оглянувшись на дверь с опаской, подошел поближе к Тео, - я думаю, что нашли все-таки. Только не говорят никому. После убийства декана один приходил нас всех допрашивать, обмолвился случайно».
Он бросил мимолетный взгляд на конверт и сразу же отвел его: «Наверное, хотят на него и убийство повесить… Это в их духе. И вступиться за него некому. Господин Анаксимен, который души в нем не чаял, давно бы уже принял меры. Освободили бы человека. Не виноват ведь ни в чем».
«Ясно, - Теодор заложил руки за спину, - спасибо за информацию заместитель декана…»
«Эдгар, господин декан, - чуть поклонился молодой человек, - Эдгар Минт. К Вашим услугам».
«Спасибо, Эдгар, - Теодор чуть поклонился в ответ, - ещё какие-то дела у нас с Вами нерешенные остались?»
«Да, господин декан, - к его удивлению Эдгар и не собирался уходить, - до общего собрания персонала факультета и встречи со студентами Вы можете успеть нанести визит в ЦРУ и Гранитный Корпус».
«Зачем?» – удивился Теодор.
«Стандартная процедура, ничего страшного, не волнуйтесь, - поспешил успокоить его замдекана, - благодаря господину Анаксимену, пост заведующего главной Лабораторией Университета стал одним из ключевых в Магистрате. Декану даже предлагали стать Советником по науке Ратмана. С ЦРУ мы сотрудничает достаточно часто. К сожалению, детали этого сотрудничества знал только декан, я ничем не могу Вам здесь помочь. А Гранитный Корпус… Это Личная Гвардия Лорда Хаоса…- он опасливо посмотрел на зеркало за спиной декана, - им отказывать не принято. Я сейчас прикажу карету подать к крыльцу».
«Хорошо», - кивнул Теодор, пряча конверт во внутренний карман камзола.
«Извините, господин декан, - Эдгар остановился уже у самой двери, - совсем забыл Вас предупредить... У Вас первое отражение появилось. Правдивость. Здесь за дверью стоит».
Эдгар ждал декана возле кареты. Теодор вышел из здания, держа за руку светловолосую девочку. Вернее сказать, это она его держала крепко за указательный и средний палец.
Зам неодобрительно нахмурился, а когда декан сел в карету и собирался уже закрыть дверцу, вдруг предложил:
"Может мне с Вами поехать? Меня там знают уже, как заместителя декана. Я там знаю многих. Помог бы в силу своих возможностей. Тем более, что от неё, - он кивнул на отражение, - теперь уже не избавишься..."

Пишет Марк. 13.01.06

Потирая раненое плечо, Марк в бессильной ярости посмотрел вслед всадникам, скрывшимся за поворотом.
-Где же моя шпага и конь! Теперь буду носить шпагу с собой, несмотря на заверения Фредегара о миролюбии горожан, - он немного успокоился, - да, Фредегар прав:, - подумал он, вспоминая наставника, - мы совсем немного в городе, а нас уже узнают повсюду, хотя гостеприимством это не назовешь...
Мрак! он обернулся и подбежал к Сосредоточенности, которая в полуобморочном состоянии лежала на земле. На лице у нее алой змейкой красовался ожог от садистского удара. Он помог отражению подняться, когда к нему подбежал мистер Никельсон.
-Какое несчастье! - обратился он к Марку и Сосредоточенности, - какая досада!
-Вы о всадниках? - Марк открыл дверцу кеба, помогая отражению забраться в него.
-Да.
-Кто они? - спросил Марк, захлопнув дверцу, всматриваясь в лицо Никельсона.
-Это люди из ЦРУ, - вздохнул Никельсон, - часто проезжают здесь! - он снова вздохнул, потом улыбнулся Марку и пожал ему руку, - приятно, что посетили нашу школу! До скорой встречи!
-Спасибо. Мне понравилась ваша школа. Надеюсь посетить ее еще раз. Не составите мне пару? До свидания, мистер Никельсон. Домой! - крикнул Марк кебмену, присоединясь к отражениям.

***

Фредегар сидел в гостиной и изучал "Столичные новости" за последнюю неделю.
-Марк, дорогой, добрый день! Как успехи? - воскликнул он, когда Марк появился в дверях гостиной. Он отложил газету на тумбочку, положив сверху очки.
-Вроде бы все хорошо. Столько событий за одно утро, - Марк с удовольствием сел в кресло напротив Фредегара.
Тот удивленно поднял брови.
-Ну... - тут Марк рассказал ему о поединке в школе фехтования и столкновении с црушниками, при упоминании о всадниках, кулаки у него непроизвольно сжались.
Фредегар внимательно выслушал информацию про Никту и Кассиуса.
-В самом деле?
Марк кивнул головой.
-Так так... Интересно... Горяч ты, Марк, молод! - он закряхтел, - месть - это
блюдо холодное. Но теперь ты должен носить собой шпагу, или, хотя бы, кинжал. И я напишу в письме, чтобы следующим караваном доставили твоего коня. Хм... Кстати. Насчет аудиенции... - он снова нацепил на нос очки и взял с тумбочки кусок пергамента.
-Вот. Аудиенция состоится через два дня. Видишь ли, бургомистр отсутствовала, по этой причине аудиенция откладывалась. Но теперь нас точно известили... И еще. Через несколько дней после аудиенции состоится бал. Вот приглашения, - Фредегар взял с тумбочки две бумаги красного с золотым тиснением цвета и протянул Марку.
-Бал? - Марк удивленно посмотрел на Фредегара.
-Да, - закивал Фредегар, - а ты не получал ответа? - внезапно сменил он тему
разговора.
-Нет... А вот и мое новое отражение - Сосредоточенность, - в дверях гостиной
показалось личико девушки лет шестнадцати. Она внимательно разглядывала манжеты своего платья.
-Аааа, - протянул Фредегар, - милое создание, - обратился он внезапно к Сосредоточенности, - пройди в столовую к другим девушкам, - когда отражение вышло, он сказал, - да, я сегодня встретил своего знакомого. Как-то я оказал ему одну...кхм...неоценимую услугу. И он попросил оставить на хранение какой-то сундук - видимо, с ним ему тяжело было скрываться. Знаешь ли, у него сложная работа, - Фредегар поднялся и поманил Марка за собой, - сейчас покажу тебе сундук. Тяжелый, однако - двое слуг выбились из сил, пока несли сюда, идем, - Фредегар открыл скрытную за портьерой дверь и впустил Марка.
В центре комнатки стоял массивный кованый сундук с непонятными надписями и рисунками на крышке и стенках.
-Не знаю - что он из себя представляет, но открыть его не может никто, -
Фредегар указал рукой на рисунок, пересекающий странные надписи, - интересные надписи! Не знаю, точен я или нет, но это, кажется, написано на древнем языке народа, когда-то жившего на юге+, - он задумчиво взялся рукой за подбородок, -"За линией песков жили черные люди..." и т.д., - процитировал он отрывок из истории Мира, - но этот народ странным образом исчез, непонятно, когда и куда. Сейчас на юге обитают дикие племена мавров.
Мрак с любопытством опустился на колени перед сундуком и осмотрел замок сундука.
-Интересный замок. Не представляю ключ, который бы к нему подошел. Скорее это не похоже на ключ, а на какой-то предмет, который нужно к нему приложить... - он поднялся и встал рядом с Фредегаром.
-Да, ты прав. Я это тоже заметил. Но сейчас мне страшно хочется узнать, что на нем написано! Где же этот проХвост его достал? - обратился он скорее к себе, - любопытно, любопытно... Ладно, - он вдруг заторопился и выскочил из комнатки, - пора обедать, а то наши прелестные создания забеспокоятся, если мы не придем, - он запер за Марком дверь, - любопытно+, - повторил он еще раз и задернул портьеру.

***


На Эйзоптрос опустилась ночь. Марк стоял у закрытого окна, напряженно вглядываясь в небо.
-Нет, видимо и сегодня не... - внезапно он умолк. В небе появилась едва различимая белая точка. Она росла на глазах и вот уже к окну особняка подлетела белоснежная голубка.
-Марго! - воскликнул Марк, распахивая окно. Голубь влетел в комнату.
-Марго, - Марк подхватил голубку, закрыв окно, - Марго...
Марк ощупал лапки голубки и отвязал скрученный ниткой кусок пергамента.
Он пробежал глазами по письму. Лицо его слегка нахмурилось. Потом свернул пергамент в трубочку убрал в шкатулку, стоящую на столе.
Бережно посадил голубку в клетку и задумчиво посмотрел в Зеркало, висящее на стене.
-Что на это скажет Фредегар?

Пишет Анастасиус. 15.01.06

На полумрачные стены падали беспокойные тени от факелов, было тихо - ни из одной камеры не доносилось ни звука. А может в камерах никого и не было? О, это было бы полным абсурдом - в тюрьме великой столицы светлого Мира Зеркал всегда было полно счастливчиков, которых ожидала лишь одна участь...
Вот в этой камере сидит старик. Дряблое лицо его кажется безжизненным.
Каменным, пустым, непроницаемым. Старик не шевелится, только пальцы лениво перебирают складки рубашки.
Вот и следующая камера. На соломе - мускулистый мужчина. Лохматые волосы закрывают лоб. Карие глаза задумчиво смотрят в потолок.
Третья камера, как ни странно, пуста...Хотя нет...В углу кто-то сидит. Это девушка лет двадцати двух. Рыжие пышные волосы спадают на плечи, руки обвивают колена, глаза закрыты. Она сидит у стены.
Всё тихо в эйзоптросской тюрьме - только слышно, как потрескивают факелы на стенах.
Вдруг девушка вздрогнула и открыла глаза. Послышались тяжёлые мерные шаги. За ними другие - лёгкие, стремительные. Первые принадлежали толстому стражнику, другие - Анастасиусу.
"10 минут" - пробасил стражник.
- Подождите-подождите. Вот...
- А, гхм ...ну ладно - через полчаса...
Жалобно провыла дверь - Анастасиус вошёл в камеру.
Девушка вскрикнула и бросилась навстречу вошедшему.
"Лив", - нежно прошептал Анастасиус, гладя шелковистые волосы изредка вздрагивавшей девушки.
***
"Добрый день, ну вот и я. Как вы тут сидите?"
В камеру вошла женщина лет тридцати. Она была одета в ярко-синее платье с длинными рукавами, в руках держала корзину, накрытую платком.
Анастасиус приветливо улыбнулся вошедшей, Оливия удивлённо подняла брови.
"Ах, при всём моём здравомыслии я забыла представиться - Здравомыслие"
"Здравтсвуй, Здрава"
"Здравствуйте"
"Ах, милая сударыня, что это вы с молодым человеком на полу сидите? Холодно небось? Нужно здраво мыслить - вот я принесла вам тёплые шали - тут такие холодные полы! И еда - Марта передала. Небось кормят такую худышку чем попало"
Оливия слабо улыбнулась и закрыла глаза. Анастасиус закинул голову назад - это было невыносимо. Видеть её тут, уставшей, голодной. А он даже не подумал ей ничего принести - помчался сразу в тюрьму. Хотя кто бы на его месте поступил по-другому?
"Анастасиус, там стражник говорит, что ты уже на десять минут задержался", - прошептало отражение. Юноша нахмурился.
"Тас, иди. Меня скоро отпустят. И мы снова будем вместе", - Оливия обняла его и добродушно улыбнулась.
"Лив, я бы очень хотел... Чтобы это было так...Но, боюсь, тебе придётся пробыть тут...Ещё долго...Я сейчас же пойду..."
"Нет-нет, милый! Я попросила одного стражника. Его, наверно, сейчас нет - он в другую смену. Так вот - он дал мне бумагу, и я написала прошение.
Лорду Хаосу. Я объяснила Ему, что меня схватили нечаянно, что я не разбивала Его зеркал...Я их вообще не люблю, никогда их не трогаю! Демаг сказал, что меня обязательно отпустят. Лорд всё видит, Он не губит невиновных! Поэтому тебе даже и ходить никуда не надо - я скоро буду с тобой!" - у Оливии даже румянец на щеках появился.
"Да, очень хочется верить...А кто такой Демаг?"
"О, это тот стражник. Он такой молодой, добрый - ему лет 19. Ты бы видел, с каким благоговением он относится к Лорду! Так вот - он передал прошение Лорду Хаосу".
"Раз тебя взяли, то ..." - Анастасиус не успел договорить. Здравомыслие незаметно толкнула его.
"Сударыня права. Наш Повелитель освободит её, ведь она верит Ему, а это главное".
Анастасиус вздохнул. "Мне пора, милая. Но я приду завтра. Сегодня встре..." - он замолчал. "О, завтра она уже будет дома с тобой. Мы уверены!" - подмигнула Здрава Оливии. Та кивнула и поцеловала Анастасиуса: "Иди, милый".
Анастасиус уже подошёл к двери, как вдруг заметил на стене маленькое зеркало. Он посмотрел в него и повернулся к Оливии: "Лив, милая. Пообещай, что ты не будешь смотреться в зеркало. Хорошо?"
"Почему? Мне же надо хотя бы посмотреть, как я выгляжу."
"Потому что, представляя, какие отражения будут у тебя, я места себе не найду!"

***
"Да я уже не знаю что делать! Как её оттуда вытащить! О, ну это за что!!!" - Анастасиус ходил по комнате, нервно теребя рукава , - а она верит, что её освободит Хаос!!!"
"А, может, она правильно делает?" - тихо, но чётко произнесла Здравомыслие.
"О, ну да! Да я бы всё отдал, чтобы сидеть там вместо неё! Она же там из-за меня! Всё бы отдал, всё!" - в исступлении крикнул Анастасиус.
Тор, ходивший вместе с Анастасиусом, остановился и завыл. Здрава покачала головой: "У зеркал есть уши".
Анастасиус остановился посмотрел на Тора, Здраву и крикнул: "Щедроость, Имп, собирайтесь - мы идём спасать Лив!" Здравомыслие охнула: "Нет, нет!!! Надо мыслить здраво! Зачем её спасать? Суд через два дня - её обязательно отпустят". "О, ну конечно! - всплеснул руками юноша - Отпустят, как же! У нас же самый гуманный суд в Мире!" "Хватит! Я не могу тебя больше слушать.
Ты сейчас пойдёшь, умоешься холодной водой, и мы пойдём искать для Оливии адвоката". "А что это так? Ты же говорила, что её Лорд Хаос освободит! Зачем же ей адвокат? - Анастасиус давно не был так раздражён, - Да вообще, смысл защищать Лив в суде? Им же любое зеркало дороже человека! Пусть и невиновного!"
Тут в комнату зашёл Тула: "Анастасиус, тебя на улице слышно. Успокойся, пройди к себе в комнату, умойся, и мы всё спокойно обсудим. Я тоже волнуюсь за Оливию, но..." "Но она не твоя любимая девушка! Но она не продержится там и дня! Но она же такая хрупкая, нежная, доверчивая!"
Тула взял Анастасиуса за руку и вывел из гостиной.
"Нервный срыв. Вот уж повезло мне с обществом" - протянула Меланхолия и провела по окну ногтями. Все остальные поморщились, Тор рявкнул и пошёл за хозяином.
***
Из сумрака комнаты вышла девушка, она подошла к зеркалу, освещённому луной, и провела по нему рукой. "Вы...наверно...меня не услышите, но может Вам передадут...я Вас очень прошу...Отпустите меня...Я никогда не забуду этого...Я боюсь, что он..ну Вы понимаете, о ком я...Я боюсь, что он может что-то натворить...Представляете, он не верит, что вы меня простите...Он не говорил, но я видела, что не верит...А за что меня прощать? Я не разбивала того зеркала...Я просто никогда не видела Праздника Цветов. Говорили, что это самый красивый праздник в Эйзоптроссе...А тут это зеркало...Но я его не разбивала! Правда! Я бы не стала Вам врать...Да Вы наверно и так знаете, что я не разбивала...Отпустите меня..."
Она закрыла лицо ладонями и упала на пол.
Оливия плакала.


Пишет Сильвия. 20.01.06

- Поможет она мне или, наоборот, посчитает мои догадки глупостью? А если это правда, то что тогда? - подобные вопросы вертелись в голове Сильвии всю дорогу. Она вернулась в реальность только когда была уже у входа в закусочную "Мрак".
- Послушай, Правдивость... - но Правдивости рядом не оказалось. Отражение как
сквозь землю провалилось. Сильвия сделала шаг назад и чуть не упала, наступив на какой-то маленький предмет. Поблизости раздался протяжный "Ох!" и тут же к Сильвии подбежал долговязый, конопатый и белобрысый мальчишка, с лягушачьей улыбкой до ушей.
- Вот она где! Я её обыскался!
Оказалось, что Сильвия наступила на маленькую игрушечную лошадку, которую Рассеянность, вследствие своего титульного таланта, потерял. Мальчик долго вертел игрушку в руках и, убедившись, что она не сломана, засунул её в карман, исследовав который, Сильвия поняла, что от очередной потери игрушка не застрахована.
- Значит, он вместо Правдивости - подумала Сильвия. Ей вдруг стало так нехватать этого маленького, весёлого отражения, этого яркого венка из одуванчиков... Сильвия ещё никогда не испытывала подобных чувств при исчезновении отражений. Правдивость была искренней, она во многом помогала Сильвии, в том числе и сегодня. Может, поэтому она так быстро ушла?
- А куда мы идём? - спросил Рассеянность.
- Уже пришли, - ответила Сильвия и указала на закусочную.
- Я не хочу есть! Я хочу к тебе домой! Мне надо найти укромное место, где я бы смог спрятать свою лошадку, а то я так вообще её потеряю... - закончил он
смущённо.
- Хорошо, пойдём домой.
По дороге они зашли в овощную лавку. Купив много овощей и фруктов и отдав за них несколько эйзонов, Сильвия свернула с многолюдной улицы в свой тихий переулок. Здесь были самые простые дома, но всё же это место не считалось самым бедным в городе. Почти около каждого дома был небольшой сад и огород, росли яркие цветы, где-то слышалось мяуканье кошек и даже пение птиц.
Рассеянность, впервые оказавшись в этом месте, с открытым ртом озирался по сторонам. Сильвии пришлось взять его за руку и вести за собой, чтобы он не потерялся. Наконец они подошли к дому Сильвии. Она только хотела постучаться
в дверь, чтобы кто-нибудь из отражений открыл ей, как увидела на пороге непонятный свёрток. Вместо неё в дверь постучал Рассеянность. Открыла Откровенность, вид у которой был весьма озабоченный.
- Кто-то приходил ко мне? - спросила у неё Сильвия.
- Нет. Ах, Сильвия, мне так надо с тобой по...
- Тогда откуда этот свёрток? Он лежал на пороге.
- Я не знаю, я не видела:, никто не приходил. Сильвия, ведь я должна была исчезнуть, а исчез Прагматизм. Почему так? Мне страшно, Сильвия, я боюсь ЕГО...
- И Прагматизм исчез? Вместе с Правдивостью?
- Правдивость исчезла?! Ой, мракушки мой мрак, кому же я теперь буду всё рассказывать? Никто, кроме неё, не слушал меня с таким вниманием!
Сильвия уже не обращала на неё внимания. То, что исчезло сразу два отражения, её сейчас нисколько не занимало. Мало ли, что придумает Хаос!
Больше всего её заинтриговал странный свёрток, который она боялась открыть.
Вдруг там что-то ужасное? Какой-нибудь яд? А может что-то, что в будущем послужит уликой против неё? Сильвия осторожно опустилась в кресло рядом с Надеждой. Тут только до неё дошло, что не все её отражения дома.
- Надежда, а где остальные? Цинизм, Апатия, Утешение...
- А они гулять пошли! - ответил Надежда, - да ты не волнуйся, они ничего не
натворят. Просто пройдутся по городу.
- Да уж, - подумала Сильвия, - от них всего можно ожидать!
- Ладно... Там, в корзине овощи и фрукты: достаньте их и сделайте что-нибудь...
салат, например.
- А почему это мы должны подчиняться тебе? - огрызнулась Откровенность. - Ты
нам не вправе приказывать...
- Как хочешь, - устало ответила Сильвия, - только тебе всё равно придётся что-то делать, когда ты захочешь есть.
И она решительно встала, взяла свёрток и ушла к себе в комнату. Сильвия никогда раньше не закрывала дверь в свою комнату на ключ, но в последнее время отражения стали такими назойливыми, что эта процедура стала для неё привычной. Только тут она решила разорвать сверток. Тонкая обёрточная бумага вместе с верёвкой соскользнули на пол и в руках Сильвии оказалась: обычная книга. На первый взгляд. Всмотревшись в неё, Сильвия заметила надпись на неизвестном ей языке. Пролистав её, она убедилась, что вся книга написана на том же языке. В остальном эта книга ничем не отличалась от других. Сильвия ещё раз обшарила упаковку и потрясла книгу, в надежде найти хоть какую-нибудь записку. Но ничего не было. Сама книга с виду не представляла никакой опасности и, в конце концов, Сильвия решила, что ей её положили по ошибке. Она решила завтра же отнести её на почту.
В дверь постучали. Сильвия сначала не отреагировала на стук, но когда он стал всё настойчивее, с нетерпением открыла дверь. С растерянной улыбкой около двери стоял Рассеянность.
- Меня просили передать:. Что же меня просили передать? Ну вот, я опять забыл.
Сильвия нетерпеливо щёлкнула языком. Иногда отражения всё же раздражают!
- А! Я вспомнил! К тебе пришла Меган.
Это более менее обрадовало Сильвию. Меган ждала её в гостиной. Выпроводив оттуда отражения, Сильвия села рядом с подругой. Сначала говорили про выставку, про ходившие по городу слухи о том, что на выставке будут представлены работы известного в Мире Зеркал художника Эдванта Рюмберга, про которого последнее время ничего не было слышно. Постепенно перевели разговор на оформление библиотеки, и Сильвия с энтузиазмом принесла ей уже готовый проект, который намеревалась сдать в ближайшие дни.
- В центре зала я решила установить огромную скульптуру. Думаю, что она будет на тему о необходимости литературы в жизни каждого. Что-то вроде читающего старика и мальчика с книгой. А ряды с полками я думаю установить так, чтобы каждый проход тянулся от стены к этой скульптуре. Сами книжные полки я решила оставить прежними. Их только надо немного реконструировать.
Так, теперь потолок. С ним было сложнее всего. Сначала хотела, чтобы его покрывали росписи, но потом решила оставит классический цвет. Да, мне один знакомый художник посоветовал так не экспериментировать. Зато окна в библиотеке достаточно большие, поэтому я решила заполнить оконные проёмы витражами. Кроме того, я заходила в антикварные магазины и присмотрела там несколько картин и гобеленов, которые должны хорошо вписаться в интерьер.
- И когда планируете закончить реконструкцию?
- Точные даты не установлены. Но спешить нам некуда.
Их разговор прервал шум, доносившийся с улицы. Через несколько минут в дом
вошли Апатия, Цинизм и Утешение. Как и предполагала Сильвия, во время их "прогулки" произошёл малоприятный инцидент. Цинизм на улице оскорбил почтенного старичка так, что тот был обижен до слёз. Утешение принялся его защищать, в то время как Цинизм всё больше расходился в своих оскорблениях.
Дело закончилось тем, что кто-то из ЦРУ заметил беспризорные отражения и погнался за ними. Но те успели скрыться. Сильвию очень это разозлило и сгоряча она сказала, что когда-нибудь откроет нечто вроде гостиницы для отражений, где те смогут проводить целые дни под присмотром специалистов.
Вскоре Меган попрощалась с Сильвией и отражениями. Было уже поздно, и Сильвия пошла спать, пожелав всем спокойной ночи. По привычке закрыв дверь на ключ, Сильвия потушила свечу и легла спать. Она сразу же уснула.
Длинный коридор тянулся целую вечность. Через каждые пять шагов горели факелы. Осторожные и медленные шаги в тихом коридоре казались очень громкими. Но вот вдалеке показался конец, там виднеется то ли ограда, то ли решётка. Но вдруг что-то крепкое и сильное схватило её сзади и держит, держит, держит; не даёт даже глотнуть воздуха. Впереди стало темнее, там что-то движется, как тогда, в библиотеке. Хочется упасть в обморок, но нельзя, надо увидеть что будет дальше. Действительно, туман исчез, там появился Советник... Он приближается, слышно даже его дыхание. Но и он исчезает. Опять видна решётка и там... мама с папой... живые... зовут её... протягивают ей руки... И тут же возникает зеркало, родителей не видно и не слышно, только слегка блестящая поверхность зеркала...
Сильвия закричала, вскочила и села в кровати. По лицу градом сыпал пот.
На улице светало. Взгляд Сильвии был устремлён на свое отражение в зеркале напротив кровати. Лицо бледное, испуганное, волосы все спутались. Затем её взгляд упал на ту таинственную книгу, которую она вчера получила.


Пишет Хаос Мира Зеркал. 21.01.06

Илона
ЗЛОБА меняется ОДАРЕННОСТЬ

Марк – СОГЛАСИЕ
Фредегар - ПРОСТОТА

Сильвия
АПАТИЯ меняется на ОПТИМИЗМ

Анастасиус

На следующее утро пришел следователь. Был ещё один допрос, седьмой по счету. Посетителей не пускали. Заключенных не кормили.
К концу дня Оливия уже не могла подняться с кровати от слабости и нервного истощения.
Зеркало равнодушно отражало серую стену камеры и чуда не являло.
Демаг тоже куда-то пропал.
Поздно ночью её разбудили.
В камеру зашел высокий темный человек средних лет в черном узком сюртуке, с тростью в руке и пенсне с зеркальными стеклами на носу:
- Здравствуйте, сударыня.
- Здравствуйте…- Оливия намеренно сделала паузу, давая ему возможность представиться, но он её проигнорировал. Нетерпеливым резким жестом он распорядился внести в камеру два мягких кресла, небольшой круглый зеркальный столик, две чайные пары из прозрачного стекла, металлический с причудливой южной чеканкой чайник, спиртовку, и три миниатюрных подноса, накрытых сверху накрахмаленными до хруста белыми салфетками, которые поставили рядом на раскладной сервировочный столик.
- Присоединитесь? – человек тем временем закрыл за охранниками дверь и вернулся к столику, бросив мимолетный взгляд на зеркало на стене, - ну, что же Вы? Смелее…- он даже улыбнуться попытался, чтобы как-то приободрить совсем оробевшую девушку.
- Извините… - она сделал глубокий вдох, чтобы набраться храбрости, - а Вы кто?
- Давайте сначала мы с Вами выпьем по чашечке, а потом будет беседовать, - предложил незнакомец, разливая по чашкам густой, ароматный горячий шоколад – лакомство, которое готовили только в Эйзоптросе и о котором ходили легенды по всему миру. Человек аккуратно снял с подносов салфетки, и Оливия, которой почему-то нарисовались уже в её богатом воображении блестящие инструменты для пыток, ахнула восхищенно-облегченно: на подносах лежали канапе, крошечные пирожные разных видов и конфеты, - Вы же наверняка проголодались.
Оливия, несколько стесняясь своего внешнего вида – тюремное заключение никого не красит – присела на краешек кресла, взяла в руки чашку и отпила совсем немного.
По телу прошла теплая приятная волна: усталость как рукой сняло.
Шоколад был очень вкусный, поэтому чашка Оливии, хотя она и старалась изо всех сил произвести впечатление интеллигентной молодой особы, вскоре опустела. Незнакомец тут же подлил ей очередную порцию, жестом отвергнув все возражения со стороны девушки.
Увлекшись выбором очередного пирожного из ассорти на подносе, Оливия не замечала, как пришелец смотрит на неё: он изучал её внимательно, ловя каждое движение, анализируя каждый вдох и выдох, измеряя интенсивность румянца, просчитывая степень честности и искренности.
Следующий взгляд в сторону зеркала был уже совсем другой – не холодный и настороженный, а радостный и теплый.
Человек откинулся на спинку кресла, снял пенсне и с явным удовольствием закинул в рот миндальную печенюшку:
- Вот теперь можно и поговорить…
Оливия вздрогнула: нехотя поставила чашку на край стола, да так неудачно, что и чашка и блюдце упали на пол и разбились вдребезги.
- Ничего-ничего! – засуетился человек, - сейчас уберут все, принесут Вам новую пару…
И действительно, то ли охранники под дверью подслушивали, то ли была между ними какая-то тайная система оповещения, стоило только человеку произнести последнее слово, как на столе перед Оливией прилизанного вида охранник поставил новую посуду.

- Не надо так волноваться, - человек вновь опустился в кресло, - я ничего плохого Вам не сделаю, поверьте…
И Оливия поверила: было что-то странное в том, как он это сказал – будто хотел добавить «хотя собирался», поэтому не поверить было страшно.
- По какому обвинению Вас арестовали, сударыня?
- Убийство зеркала.
- И Вы, конечно, невиновны – опять странность: этот вопрос ей уже задавали семь раз и каждый из этих семи раз - с ехидцей, с насмешкой, а этот щедрый незнакомец не спрашивал, он утверждал, поэтому невозможно было не кивнуть, подтверждая, в ответ.
Оливия кивнула.
- Почему прошение не подали официальное? – человек с таким искренним сочувствием посмотрел на Оливию, что у неё запершило в горле.
- Я подала! – слезы струились у неё из глаз, - через Демага, охранника, он обещал как можно скорее передать его Лорду.
- Бедное, наивное дитя, - покачал головой человек, - кто же через охрану Лорду Хаосу прошения передает? Вы бы ещё к собратьям по несчастью обратились.
- А что…
- В Эйзоптросе есть гражданская власть. Магистрат. Через него все прошения проходят, - вздохнув устало, объяснил человек, - разве ж можно?! К Нему…Самому… - он даже не закончил фразу от досады, - Вы приехали к кому-то в Эйзоптросе, сударыня?
- Да, - Оливия почувствовала, что на щеках вспыхнул румянец, - я приехала к своему жениху.
- А что же он за Вас делами Вашими не занимается. Раз здесь живет, порядки знает, должен был хотя бы предостеречь заблудшую… хм, - человек почему-то решил остановиться на этом.
- Он вчера здесь был. Приходил меня навестить. Я ему сама сказала, чтобы он не беспокоился…
- Имя у Вашего жениха есть?
- А у Вас имя есть? – Оливия, защищая Анастасиуса, совсем осмелела, - все вопросы задаете, сами же не отвечаете.
- У меня, к сожалению, только должность, - пожал плечами человек. Было удивительно наблюдать за тем, как он начал преображаться: вся расслабленность исчезла куда-то, в голосе появился металл, в осанке энергия сжатой пружины. Он выпрямился в кресле, надел на нос пенсне и ясно, четко произнес, - Советник по зеркалам. Если Вам это что-то скажет.
Оливия нахмурилась: нет, о таком она не слышала никогда.
- Потому и не говорил, - хмыкнул холодно Советник, - так как его зовут?
- Анастасиус, - Оливии было несколько неловко от того, что она обидела первого человека, который к ней так хорошо отнесся в этом бездушном Эйзоптросе.
- А-а-а, - протянул Советник, - тот самый…Ну, раз Хаос посчитал, что ему нужен посредник, то он, наверное, не будет возражать и против того, чтобы личную жизнь устроить…
- О чем Вы? – не поняла Оливия.
- Поздравляю, сударыня, Вы сделали удачный выбор, - Советник даже чуть-чуть поклонился, - Анастасиус – великолепная партия…, - он встал и направился к выходу, не попрощавшись.
- Советник! – окликнула его Оливия, - а как же прошение? А как же я? Мое освобождение?
- Это не ко мне, смерть через Лабиринт Вам же не грозит, - усмехнулся Советник, - я Вам сказал уже, как надо поступить. Думаю, если Анастасиус обратится напрямую к бургомистру, она ему не откажет. По старому знакомству.
И он вышел, хлопнув дверью.
- Обратится напрямую? – Оливия была озадачена, - не откажет? ОНА? По старому знакомству?!!!!!!!! Ну, ТАС!!!!!!!!

Анастасиус
НЕЖНОСТЬ


Пишет Алдара. 21.01.06
В соавторстве с Ксанфом


- Да подожди же ты! - отбивалась Алдара от Впечатлительности. - Рукав оторвешь!
Отражение остановилось и непонимающе поглядело на хозяйку. Неужели ей может быть неинтересно взглянуть на такой потрясающий фонтан?! Обиженно надулись губы, в глазах застыла глубокая обида; светлая, почти белая челка взметнулась и упала, отбросив на хорошенькое личико прозрачные тени. Отражение позабыло про фонтан и мучительно переживало грубость девушки.
- Ну, что ты! - Алдара взяла отражение за руку. - Потом покажешь, не переживай, пошли.
Бесшабашность был какой-то нервный, постоянно оглядывался подозрительно, разведывал дорогу. Яркая рубаха, штаны в нелепую клетку мелькали где-то впереди, сбоку, рядом - отражение не останавливалось ни на минуту в своем суетливом движении. Независимость крутил пальцем у виска, как только его взгляд встречался с голубым безумием глаз первого отражения Алдары.
Алдара замерла у дверей в тюремную больницу. Угрюмое серое здание, почти без окон, отчужденные от всего города стены, холодный камень. Скорбь прошептал отчаянно горько: "Там страдают люди..."
Она удивлялась, почему не стучит сердце и не подгибаются ноги. Отчужденно, словно со стороны анализировала предстоящее задание. Заранее представила смертельно больного преступника. Продумала вопросы. Постучала и потом распахнула дверь, оказавшуюся открытой. "Лучше сразу уйти", - дружелюбно посоветовала Безнадега. Алдара одарила отражение не менее дружелюбным взглядом и переступила порог. Старуха вошла последней, захлопнув дверь. "А здесь не должно быть холла?" - Бесшабашность вертел головой под гулкие раскаты эха. "Как в крепости!" - восхищенно воскликнула Впечатлительность.
Темный, уходящий куда-то коридор, каменная стена перед поворотом, факелы, дрожание огня, стучащие шаги; недвижимый, плотный воздух тягуче сопротивлялся ходьбе. Закрытая дверь преградила путь. Алдара постучала.
- Где санитары? Опять мне дверь открывать? - брюзгливо отозвалось пространство за дверью. - Надоели уже. Бьют при допросах, санитарные условия ниже нуля, а потом приносят - вылечите, пожалуйста! В палатах перелом положить некуда, - шарканье. - Ключи... уволить бы некоторых...
Алдара даже подумала, что ошиблась адресом. Психиатрическая лечебница какая-то.
В замке проскрипел ключ, потом раздался странный металлический хруст. Судя по звуку и ругани неизвестной персоны, ключ сломался.
- Что случилось? - осторожно спросила Алдара.
Некоторое время по инерции доносились наименования различных болячек, потом наступила тишина.
- Чего? - донесся вопрос из-за двери.
- Вы дверь мне откроете или нет? - Алдара постучала для выразительности.
- Ключ сломался. В замке застрял, - раздражение просочилось через щели прямо-таки видимым туманом.
- А мне, значит, дверь выбить надо, по-вашему?
- Попробуйте, - фыркнул "привратник".
Вот этого делать не следовало, потому что Бесшабашность воспринял слова как призыв к действию: сметя со своего пути Безнадегу, он врезался в дверь. Алдара еле успела отскочить, искренне надеясь, что тот, кто за дверью, сделает то же самое.
Дверь с вырванными из косяка петлями и замком рухнула на пол, чудом не погребя под собой тощего длинного человека во врачебном халате. Нос доктора нервно подернулся, как у крысы. "Ладно, все равно ремонт надо делать", - пробормотал эскулап.
- Вы не из тюрьмы, что ли? - он, наконец, обратил внимание на Алдару. - ЦРУ?! Они совсем спятили, что ли? Кого на работу берут!?
- Сомневаться в моей профпригодности не вам, - отрезала Алдара. - Мне необходимо допросить больного. Он только сегодня поступил.
- О! Радость-то какая - почтили нас визитом! - доктор издевательски улыбнулся. Буду я всех тут запоминать, - раздраженно заключил он. - Новенькие все вон там, - лекарь неопределенно махнул рукой в сторону коридора, указав, как минимум, на пять дверей.
- Безнадежный случай: отражения исчезают, - настойчиво сказала Алдара.
- А-а... - протянул врач, мгновенно переменив интонацию. - Знаю такого. Только зачем он вам? Он же с минуты на минуту копыта... эээ... покинет этот мир.
- Нужен, - вздохнула Алдара. - Препятствуете следствию?
- Да нет, что вы. Нет-нет, - врач криво улыбнулся. - Пойдемте.
Коридор, еще коридор, от шагов и дыхания дрожит пламя факелов, в нервном, лихорадочном свете мечутся причудливые, фантасмагорические тени, падают под ноги, перекрывают путь. Внезапно кто-то бросился на нее из темноты коридора. Алдара замерла, проклиная свою глупость: это было всего лишь потемневшее, запыленное зеркало в неосвещенной нише - и она сама, отразившаяся.
- Нет! - вскрикнул Бесшабашность.
- Что с тобой?! - Алдара почувствовала, что унеё от этого крика волосы на голове дыбом становятся.
- Я исчезаю!!! - заорал Бесшабашность. - НЕТ!!!!!!
Алдара мгновенно вспомнила про письмо Алексу, сорвала с шеи медальон, сунула в руку отражению, даже не подумав, что бумагу можно вытащить.
Прошла минута. Две. Три. Бесшабашность стоял на месте. "А что это такое?" - с интересом спросил и повертел медальон в руках. Разочарованно вздохнул - неинтересно, уже видел, - и повесил на шею. "Паникер!" - бросила Алдара отражению и пошла дальше - доктор терпеливо дожидался ее чуть впереди.
- Вот - палата, где Ксанф, - врач указал на дверь. - Третий от входа. - Алдара открыла дверь и вошла. - Отражения туда пускать не положено! - протестующе возопил эскулап, но потом махнул рукой. - Хуже им-то, наверное, уже не будет? - пробормотал он себе под нос. - Где санитары, в конце концов? - вспомнил он и скрылся в коридорах больницы.
Алдара собралась с мыслями и сделала первый шаг.
Больные даже не пошевелились, только один повернул голову в сторону двери. Алдара попыталась вспомнить, что она там, около двери, распланировала, и поняла, что все ее спокойствие куда-то испарилось. С трудом пройдя несколько шагов, она опустилась на стул около койки Ксанфа, чувствуя, что провалила задание, не начав. Она даже не заметила, как Впечатлительность за ее спиной с тихим писком упала в обморок.
- Здравствуйте, - тихонько сказала она.
- Здравствуйте, - голос предательски дрогнул, а в глазах зарябило. Ксанф зажмурился, потом приоткрыл глаза: все расплывалось. Попробовал поморгать - безрезультатно. Наконец, осознав, что четче картинка все равно не станет, он осторожно приподнялся и вызвал на лицо некое подобие улыбки. Девушка невольно улыбнулась в ответ. Светлые, с рыжим отливом волосы, прядями спадавшие на плечи, в свете заходящего солнца горели, ослепляя Ксанфа.
- Если Вы передвинетесь немного левее, я буду очень признателен.
Молодая особа явно растерялась: такого начала допроса она совсем не ожидала. "И что теперь делать?" - подумала Алдара и немного подвинула стул. Ксанф кивнул, когда перед его глазами перестали плясать световые пятна. Некоторое время она сидела и молчала, вглядываясь в лицо больного. Его большие тигриные глаза внимательно и чуть насмешливо наблюдали за посетительницей.
- Кажется, я не представилась, - немного хрипло произнесла Алдара.
- Мне тоже так кажется, - Ксанф то ли улыбнулся, то ли поморщился.
- Меня зовут Алдара. ЦРУ, - она помолчала, - Я должна с вами побеседовать о недавних событиях, - решительно начала она и тут же почему-то сорвалась на шепот... Ксанф смотрел куда-то ей за спину, и она оглянулась - отражения довольно смирно пристроились у входа. Безнадега обводила взглядом палату, и на поверхности ее глаз то и дело вспыхивали сгустки темноты. Впечатлительность кто-то из отражений усадил на пол, даже не попытавшись привести в чувство.
Скорбь присел на корточки рядом с девушкой и с печалью смотрел на Ксанфа. От горького взгляда пронзительно-синих, чуть затуманенных слезами глаз юноша немного растерялся. "Я же не умираю еще!" - подумал он.
- Милая у вас компания, - попытался пошутить больной. - Вот тот рыжий парень напоминает мне мое отражение... бывшее... Храбрость... - он встряхнул головой. - Восторг? - внезапно сощурился он.
-Да, а что? - спросила Алдара. Восторг изумленно прошептала, глядя на больного: "Какие глаза!", но тут же ее внимание привлекло что-то другое, и она отвернулась.
- Ничего, - ответил Ксанф, осознав, что бывшее отражение его не узнает. - Зачем вы пришли?
- Немного с Вами поговорить, как я уже сказала... Из-за чего вами заинтересовался ЦРУ?
- Это, наверное, вам лучше известно, - в глазах Ксанфа заплясали огоньки смеха.
- Вот как раз мне ничего неизвестно, - вздохнула Алдара и по-детски наивно посмотрела
подследственному в глаза. - Правда.
Теперь уже растерялся Ксанф:
- А разве госпожа Эрклиг вас не просветила?
- Я спрашиваю вас.
"Хотя не мешало бы и начальницу спросить", - отметила Алдара.
- Я не знаю, с чем это связано, - немного опешив, ответил он. - Из-за Хьюза, надо полагать... вашей начальнице известно все, поверьте мне. Попросите у нее протокол допроса, в конце концов.
- Боюсь, вам все-таки придется со мной побеседовать. С какой целью Вы помогали людям, которых разыскивает ЦРУ? – Алдара попыталась направить разговор в нужное русло.
Лицо Ксанфа помрачнело на миг, потом вновь осветилось.
- А разве помогать нужно с какой-то определенной целью?
- Ну, Вы же знали, что это опасные преступники, что...
- Более того, я даже знал, что они ранены и нуждаются в помощи, - ставший жестче голос больного заточенным лезвием отрезал едва начатый вопрос Алдары.
- Вы могли догадаться! - Девушка вскочила со стула, - если они просили Вас укрыть их, значит, им было чего бояться!
- Когда меня о чем-то просят, я, по мере возможности, стараюсь выполнять просьбы, а не задавать вопросы. Спрашивать – это Ваша прерогатива.
- А если после вашей помощи возникнет угроза жизням людей?
- Ну, по-моему, кроме меня никто не пострадал, - усмехнулся Ксанф.
Весь план допроса в одночасье выброшен в мусорную корзину. Алдара сосредоточенно изучала плитки пола. Ксанф, улыбаясь глазами, так же внимательно следил, как эмоции одна за другой сменяются на лице девушки: от отчаяния через злость к безразличию. Даже смешно после Никты воплощенную неопытность посылать. И на что надеялись?! На фактор неожиданности?
- Скажите... - Алдара рассеянно отметила, что пол давно не мыт, и подняла взгляд. - Как это - терять отражение?
Ксанф даже вздрогнул. Действительно, неожиданность.
- Как? Никак, в общем-то, - пожал он плечами. - Новое появляется.
- Но у вас-то не появляется! Что это за болезнь такая?
- А вы что, боитесь заразиться? - юноша улыбнулся.
- Нет... почему же... - Алдара повела плечом. - Я же не о том спрашиваю, - с досадой добавила она.
- Неужели это такое знаменательное событие, что его настолько сложно осознать? Заболел - и все, - немного резко сказал Ксанф, раздражаясь. "Что за болезнь, что за болезнь?" - как в зоопарк пришла.
- Вы действительно не понимаете, что происходит? - негромко спросила Алдара.
- А что происходит? Отражения исчезают - и все. Хотя нет. Мне еще сообщили весьма интересный факт: я скоро умру.
- И... как вы себя чувствуете? - девушку явно интересовала судьба подследственного.
- Для умирающего-то? Совсем неплохо.
Алдара невольно улыбнулась - такому оптимизму можно было позавидовать. В этот момент дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова пожилой медсестры:
- Вы еще здесь? Врач интересуется, когда вы закончите, чтобы он мог приступить к своим прямым обязанностям, - сипящим голосом спросила она и почему-то опустила голову.
- Да, да, конечно, - Алдара поспешно поднялась, - обязательно. Я зайду позже. Всего хорошего. - Выздоравливайте, - только через секунду она осознала абсурдность своей фразы. Ксанф, похоже, понял ее замешательство и в то же время искренность сказанного, его желтые глаза превратились в два расплавленных золотых слитка.
- Спасибо.

Алдара затворила дверь и глубоко вздохнула. Медсестра по-прежнему стояла рядом и уважительно смотрела на нее – серый мундир делал свое дело.
- Когда я смогу поговорить с врачом? Он скоро освободится?
-Да хоть сейчас. По коридору прямо. Последняя дверь, - старушка с готовностью ответила на вопрос.
- Нет, что вы! Я могу прийти и завтра, врач должен в первую очередь лечить людей.
- Да кого лечить, милочка?! Это ж живые трупы! - и бабуля захихикала.
- Но вы же сами сказали... Сейчас придет врач... Осмотр...
- Разумеется, осмотр. Надо же вовремя тела выносить! - оптимистично заверила ее сестра милосердия. - Нельзя антисанитарию разводить! Не положено.
Алдара с ужасом посмотрела на бабулю.
-Я все же зайду завтра, - сказала Алдара и отвернулась. Медсестра скрылась в палате.

В коридоре откуда-то взялась Остервенение - еще более ободранная, волосы спутаны.
- Истребила всю популяцию крыс Эйзоптроса? - весело вопрошал Бесшабашность. - Или блох подцепила?
***
Ксанф вот уже около часа сидел в уютном кресле в кабине главврача и слушал какую-то чушь: о высоких ценах на новогодние свечи, грубости продавцов, плохой погоде и, наконец, о собственном здоровье.
- Скажите, а вы не могли бы отправить меня домой? Какая разница, где я буду...нм, умирать?
- Это исключено,- пожилой врач с удивительно густой для его возраста рассадой соломенных волос на голове зевнул и вновь воззрел на юношу своими маленькими голубыми глазами.
- Но почему?
- Позвольте, молодой человек, вы являетесь носителем страшной, малоизученной инфекции! И...
- И вы хотите доучить ее на мне?
Старичок явно смутился.
- В любом случае, это неуместная просьба, юноша. Вы же должны быть благодарны судьбе: вместо дружеского общения с зеркалами Лабиринта и застенок ЦРУ - беседа со мной, - он покачал головой.
- Ну, если моя нынешняя участь кажется Вам более привлекательной, то конечно!
- Юноша, у меня нет никакого желания тратить на вас свое время, - эскулап тяжело вздохнул, он говорил нарочито медленно, словно с пятилетним или больным амнезией,- дома меня ждут жена и четыре дочери. Скоро Новый год. Пора покупать подарки и устраивать сюрпризы. А я вот уже больше часа занимаюсь вами, поскольку призван защищать людей от болезней. Если вы считаете, что совершенно здоровы, то, так и быть, завтра же утром я сообщу юной особе из ЦРУ, что вам здесь делать нечего, вернетесь к ним.
Наступило тягостное молчание.
- Итак, вы здоровы?
- Здоров, - помедлив, ответил Ксанф.
- Отлично, милостивый господин. Значит если,- врач почему-то задумался, - ну даже если завтра у вас появится новое отражение, даю честное слово, я сдержу свое обещание.
С этими словами он поднялся из-за стола, неторопливо подошел к портьере на другом конце кабинета и жестом подозвал больного. За бархатной тканью оказалось начищенное до блеска зеркало. Холодная металлическая поверхность стекла отражала часть комнаты, окно с мигающей в нем луной.
Врач, шагнул в сторону и бесшумно выскользнул из кабинета, при этом, сделав все, чтобы не отразиться в зеркале.

Ксанф ничего не заметил. Он пристально вглядывался в собственное отражение.
Мысли исчезли. Все до одной.
Пустота.
-Милорд, верните же мне отражения! Я прошу, - твердым голосом произнес юноша и закрыл глаза.

Пишет Никта. 22.01.06

- Я слышала о нападении на наши гарнизоны на юге! – Никта захлопнула дверь кабинета Начцеха прямо перед носом Кассиуса, который продолжал преследовать её, даже когда она бежала по коридорам Магистрата.
Начцеха и бровью не повел:
- Выйди и войди, как положено.
- Времени на церемонии нет! – вспылила Никта, - ордэры у города… А теперь ещё и на юге какие-то проблемы!
- Выйди и войди, как положено, - повторил начцеха, не повысив голос при этом ни на йоту.
- Ммммммм, - стон перешел в шипение разъяренной кошки. Никта развернулась и покинула кабинет начальника.
Кассиус мирно болтал с секретаршей, когда Никта вылетела из кабинета и пнула со всей силы напольную вазу, стоявшую у двери.
Он ухмыльнулся довольно, скрестив руки на груди:
- Наконец-то кто-то поставил тебя на место.
Никта бросила на него испепеляющий взгляд:
- Да, идите Вы все. Сама справлюсь…
Вылетела в коридор, едва не сбив с ног какого-то пожилого чиновника.
Коридор - достаточно длинный…с красной ковровой дорожкой…слева – ряд окон от потолка почти до пола, солнечный свет, справа – двери кабинетов.
Люди…
Много людей…
В одиночных миссиях на них внимания не обращаешь…
А здесь…
Люди…
Никта подошла к одному из окон… Город в цветах и солнце… Скоро Новый год… Надо хотя бы раз провести его в Стеллиаде. Как в детстве…
Никта коснулась стекла. Холодное. Солнце вдруг скрылось за тучей.
Шум громче обычного привлек её внимание, она не обернулась, лишь чуть отклонилась от стекла и на его поверхности поймала отражение решительно шагающей по коридору молодой женщины, за которой следовала целая свита из советников бургомистра и ратманов.
Достаточно было просто обернуться и метнуть в неё узкий короткий стилет, который Никта уже достала из рукава, поняв, кто отразился в стекле. Но она почему-то медлила.
Солнце выглянуло, а она все продолжала стоять лицом к окну, сжав в руке острое как бритва лезвие кинжала.
Подождав пока шумная толпа покинет коридор, Никта развернулась и пошла в сторону кабинета начальника.
Удивлению Кассиуса не было предела. Они с девочкой-секретаршей только что подняли с пола последний фарфоровый осколок от вазы, которую Никта разбила.
Никта не удержалась от презрительного «хм», когда увидела, как покраснела при её появлении секретарша и смутился Кассиус.
Вежливо постучав в дверь, она вошла в кабинет начальника и остановилась в 2 метрах от его стола, на белой линии:
- Приветствую!
Начальник поднял взгляд от бумаг:
- Приветствую, бригадир. У тебя есть, что сказать мне?
- Мне нужна помощь…


- Больше ты ничего не хочешь мне сказать, Никта? – это было нарушение субординационных правил Цеха, на которое начальник пошел намеренно.
Она сидела на подоконнике, как обычно во время оперативок по стратегическим вопросам. Чашка кофе, которую он предложил ей, осталась нетронутой.
- По поводу? – при всей её хитрости и актерском таланте, столь необходимом в их работе, она была очень плохой лгуньей. Он часто удивлялся тому, что она за все время работы так и не научилась кривить душой.
- А разве повод не очевиден? – начальник «включил строгого отца», как Никта называла его нотационный тон.
- Для меня – нет, - продолжала упорствовать Никта, «включив упрямую дочь».
- Никта, - одернул её начальник, - здесь нет никого, кроме нас двоих, перестань.
Црушница бросила недовольный взгляд на табурет рядом с дверью: её новое отражение Кротость сидела на нем, опустив скромно голову и разглядывая кончики собственных пальцев.
- Она не в счет, - проследил никтин взгляд начальник, - что с тобой случилось?
- Не могу, - Никта покачала головой, чтобы усилить свой отказ отвечать.
- Договор? – начальнику стало не по себе. Эта девочка была ему дорога, несмотря на её ужасный характер, упрямство и постоянный бунт против правил. Было больно смотреть на неё такую. Цвета пепла. Черно-белый портрет прежней Никты.
- Можно и так сказать, - Никта отвернулась к окну.
- Поезжай домой, - предложил начальник, - мы справимся… постараемся, - поспешил добавить он, увидев как плечи Никты дрогнули, - справиться. Возьмем количеством. Попрошу людей из охраны. Ордэры – не проблема, бригадир, поверь мне.
- Я рада, - Никта коснулась стекла лбом.
- Поезжай, - начальник подошел к ней и дотронулся до плеча, - тетку хоть навестишь…
Никта вдруг обернулась и, всхлипнув порывисто, уткнулась носом в аксельбант на его груди.
Он немного растерялся, обычно его подчиненные не плакались в его мундир, в конце концов, он ведь был главой ведомства, которое внушало безграничный страх всем и вся.
- Ээээ, - он погладил её по голове, - ну что ты, девочка…
Она вздрогнула всем телом, как если бы прикосновение причинило ей ужасную боль, и отшатнулась от начальника:
- Извините, я забылась.
- Ничего, - начальник выдохнул украдкой с облегчением: все встало на свои места, - забыли. Так поедешь домой?
- Нет, - твердо сказала она, - нельзя.
- Так, - поняв, что разговор по большому счету закончен, ибо бригадирша надела привычную маску, - хорошо, оставайся здесь. Только я тебя отстраняю от оперативной работы до новогоднего бала и на этот раз непослушания я не потерплю. Это ясно?
- Да, - Никта усмехнулась криво.
- Я серьезно, - начальник погрозил ей пальцем, - не подчинишься, посажу под замок. В наши подземелья. Имей в виду.
- Что мне делать все это время?
- В оперу сходи, книги в библиотеке почитай, ремонт в своем доме сделай. На новогоднем бале решим, что дальше делать.
- Я не хожу на балы.
- На одном ведь была все-таки? Вот и второй перенесешь как-нибудь.
- На каком это?… - и осеклась, вспомнив церемонию вручения Багряной ленты, - да, действительно.
- Кандидатура на роль кавалера есть? – улыбнулся начцеха.
- Нет, не было времени ещё подумать над этим вопросом, - Никта совсем расстроилась,- мрак, я же забыла…Кавалер, платье, испанские сапоги, в смысле бальные туфли… Какой ужас!
- Так попроси того, кто в прошлом году с тобой был…- предложил начцеха, продолжая хихикать про себя, вспоминая кошачье шипение не находившей себе место от ярости Никты, которое на прошлом бале народ пугало.
- Он мертв, - отрезала Никта мрачно.
- Мортифер?
- Да.
- Извини, забыл уже, - смутился начцеха.
- Ничего.
- Ладно, ты обязательно что-нибудь придумаешь.

Пишет Сильвия. 25.01.06

Сильвия вскочила, спрыгнула с кровати и подбежала к таинственной книге, как будто в ней находились ответы на мучившие её вопросы. Но в книге, как и вчера, были непонятные каракули на незнакомом языке. Сильвия закрыла книгу.
В комнату через не занавешенное окно свободно проходили неяркие лучи света.
На улице светало. Уже отчётливее стали вырисовываться деревья в саду, и чей-то кот осторожно пробирался между ними, стараясь не задеть никакого кустика или веточки. Сильвия проследила за его перемещением до самой ограды, через которую кот быстро и неслышно перепрыгнул и исчез из поля зрения, оставив колыхаться задетую ветку. Спать уже не хотелось. Перед глазами постоянно возникали сцены из ночного кошмара, крик родителей. Незаметно для себя Сильвия перенеслась в далёкие счастливые воспоминания, в которых все её родные вместе, все живы. Вот ей двенадцать, они с сестрой бегут в Коладольский лес, где прятались их первые отражения. Родители не разрешали им смотреть в зеркало, потому что не хотели, чтобы в доме было очень много отражений. А девочкам было интересно: как это, иметь собственные отражения?
Поэтому они тайно ото всех смотрелись в зеркала, а потом появившиеся отражения уводили в лес, где те жили в большом ущелье. И, как ни странно, но они не разбегались по всему городу в поисках своих хозяев. Не то, что сейчас. Вспомнив эту свою детскую проказу, Сильвия невольно взглянула в зеркало. Сейчас ей уже почти всё равно, кто у неё отразится. Это тогда, в детстве, было интересно; в то время всё казалось интересным и необычным, каждое событие становилось ярким и запоминающимся. Как жаль, что с годами всё становится обыденным и не приносит такого восторга, как в детстве. А ведь с того момента прошло всего лишь: восемь лет. И столько всего изменилось: не стало сразу трёх близких людей; Коладольский лес, в который Сильвия с сестрой заходили свободно и без страха, теперь все жители боятся и обходят стороной.
<А что, если снова туда пойти? Найти то ущелье и вспомнить прекрасное детство?> - подумала Сильвия. Но страх взял своё: за эти годы местные жители придумали множество ужасных историй и легенд, связанных с этим местом, после которых не хочется даже вспоминать о нём и уж точно не ходить туда.
Вот он, этот страх, страх перед прошлым и перед будущим. Тогда она была не одна, были близкие люди, готовые помочь и поддержать в любой момент. Они, впрочем, и сейчас есть: Меган, например. Но ничто не заменит любовь родителей после их смерти. Остаются только воспоминания и память; вечная память о них.
Родителям стало интересно, куда их дочери убегают почти на весь день.
Уже прошёл целый месяц летних каникул, а девочки ни одного дня полностью не
провели дома. На этот раз отец решил разобраться с ними. Позавтракав, Сильвия и Пенелопа, как обычно, пошли гулять. Отец осторожно пошёл за ними; они вместе вошли в лес и дошли до ущелья. Тут только он догадался, куда уходили девочки: в ущелье было аж четырнадцать отражений! В этот вечер Сильвии и Пенелопе сильно досталось: родители их здорово отругали и запретили выходить из дома. Все зеркала были спрятаны в сарай. Это была самая тяжёлая ссора в семье, которую теперь Сильвия вспоминает с чувством досады и стыда за непослушание.
Тем временем на улице уже рассвело. Золотистые солнечные лучи яркими красками играли на светло-русых волосах Сильвии. В соседней комнате послышался шум: видимо, отражения уже проснулись. Сильвия с неохотой вернулась к жизни, ей так не хотелось выходить из омута тех вроде бы и близких, но в тоже время таких далёких воспоминаний. Она не спеша оделась, привела себя в порядок и снова вспомнила про книгу. Та лежала на видном месте и постоянно напоминала о своём присутствии. По случайному стечению обстоятельств, рядом с книгой лежали проекты библиотеки и кафе, которые необходимо было немедленно отправить в офис фирмы. Сильвия любила свою работу, свою специальность, но иногда ей всё это надоедало; работа дизайнера вроде бы творческая, нет однообразия и, тем не менее, временами хотелось всё бросить, взять отпуск и уехать в какое-нибудь райское местечко. Так было и сейчас, только на этот раз Сильвии хотелось просто побыть одной, наедине со своими мыслями.
В гостиной снова раздался шум, куда более громкий, чем первый. Он застал Сильвию врасплох и она встрепенулась. Отбросив все мысли на задний план, Сильвия, неизвестно зачем схватив в руки книгу и проекты, выбежала из комнаты. И вдруг она не узнала своей гостиной.
- Вы что делаете?!
Вся комната была украшена, на диване валялись зеркальные украшения
праздничные свечи. Икебаны, весь год красовавшиеся на книжных полках, столе
и на шкафах, были собраны в один угол и часть из них была уже достаточно испорчена. У Сильвии, при взгляде на них, вырвался крик отчаяния: она их так
долго делала, не упускала из виду ни одной мелочи, а тут вдруг эти отражения
бесцеремонно свалили их в одну кучу!
- Пора уже выбросить эту гниль, - и энтузиазмом сказала Откровенность, вешая
над окном гирлянду.
- Что здесь происходит?! - не вытерпела Сильвия.
- Ты что, забыла? Скоро Новый год, - напомнил Надежда и снова принялся прочищать пыльные книжные полки. В уборке комнаты принимали участие все отражения, кроме Цинизма, который смотрел на всё происходящее презрительным
взглядом.
Сильвия стояла посреди комнаты с растерянным видом. Как же она могла забыть, что скоро Новый год? А она ещё не приготовила подарки. Спасибо отражениям: Тут она заметила среди убирающих комнату новое отражение: девушка с волосами цвета льна, малахитно- зелёными глазами и нежно-розовыми щёчками. Присмотрелась к ней внимательно и узнала её - Оптимизм. Надо же, как раз в такой момент, когда Сильвия окунулась в своё прошлое, ей досталось такое отражение.
- А кто пропал? - спросила она и обвела взглядом комнату.
- Апатия, - облегчённо вздохнула Откровенность, - как хорошо, я так рада, что он исчез; от него, знаете ли, всё равно никакой пользы.
Откровенность опять ушла в свои вечные изливания и нудные рассказы.
Сильвия не знала. Что ей делать и поэтому просто села за стол, нервно перебирая в руках листы своей работы. Должно быть, у неё на глазах были слёзы, когда
Утешение подошёл к ней и сказал:
- Дочка, что-то случилось? Может, помочь в чём-нибудь?
- Нет, не надо:, впрочем:, - внезапно Сильвии пришла хорошая мысль скинуть отражению проекты, чтобы он отнёс их в офис. - Можешь отнести вот это, - она
указала на проекты, - в офис фирмы, а эту книгу - на почту. Скажи, что мне её, видимо, по ошибке прислали. Пожалуйста, Утешение, я так плохо себя чувствую, что не могу даже отнести всё это. Утешь меня.
Эти слова тут же подействовали на отражение. Он мигом вылетел из дома, и Сильвия увидела из окна, как он быстро помчался по улице. Она не сомневалась, что Утешение выполнит всё в точности, ведь он будет это делать благодаря своему титульному таланту, считая, что этим действительно сможет утешить и успокоить Сильвию.
А она тем временем наблюдала за уборкой, которую устроили отражения. С одной стороны, Сильвия была довольна, что ей не пришлось убирать всё это самой, но, с другой стороны, наблюдая за этой предновогодней суетой, она вспомнила, как встречала Новый год со своей семьёй. Тогда в доме было много гостей, приезжали тёти и дяди с двоюродными братьями и сёстрами, было так шумно и весело, что этот праздник запоминался на весь год. Папа приносил зеркало, которое украшали всевозможными игрушками, фантиками от конфет, <дождиком> и огромной звездой на самой верхушке. Мама готовила необыкновенные блюда и салаты, рецепты которых достались ей ещё от прабабушки. Дети веселились, зажигали свечи в гостиной, пели новогодние песни и рассказывали стихи. Потом была новогодняя ночь, а наутро под зеркалом лежала куча подарков. Их тут же растаскивали по всей гостиной и вскрывали.
Всё это было в этой же самой гостиной, где сейчас сидит Сильвия, одна, наедине с отражениями. Пожалуй, это всё, что осталось от прежней жизни.
Сильвия вздохнула и вспомнила свой последний подарок, который ей подарили родители на Новый год - огромная, толстая книга <Развитие искусства в Мире Зеркал>. Сейчас она хранилась на почётном месте в книжном шкафу. Невольно, Сильвия взглянула на неё. Сразу так захотелось прикоснуться к ней, и всё только потому, что когда-то эту книгу держали родители.
Входная дверь отворилась и в дом вошёл Утешение. Сильвия уже в который раз
ушла от печально-прекрасных дум. На лице Утешения было выражение выполненного долга, но, правда, не полностью. В руке он держал хорошо знакомую Сильвии книгу.
- Почему ты принёс её обратно?
- На почте сказали, что они не ошиблись, эта книга адресована тебе, - на лице отражения показался испуг, что он не выполнил обещанного.
Сильвия взяла обратно книгу, мысленно пытаясь вспомнить, кто бы мог ей это
послать. На книге всё так же слабо блестела надпись на неизвестном.

Пишет Илона.30.01.06

На Эйзоптрос опустилась ночь. Шел дождь.
Коварство мрачно оглядывал опустевшую улицу за своей спиной и манящие окна домов, из которых приятно струился мягкий золотистый свет. Затем он перевел взгляд на застывшего рядом с ним Злобу. За его спиной стоял Тщеславие и зябко тер ладони друг о друга.
-Ну и холод! - Тщеславие с недовольным видом спрятал руки в рукава и наградил спину Злобы взглядом, полным презрения, - где же мы будем искать ее на ночь глядя?
Коварство не ответил. Он посмотрел на дом, возле которого они остановились.
-Кабак "Золотая подкова". Хм... - Коварство посмотрел на Злобу. Тот кивнул, уверенно подошел к массивной деревянной двери и толкнул ее. Коварство прошел вперед, за ним протопал Злоба, и только потом в дверь, которая уже почти за ними захлопнулась, прошмыгнул Тщеславие.
Коварство огляделся. В помещении находилось несколько мужчин, но на них никто не оглянулся. За стойкой стоял седовласый старик. Он протирал стаканы. Коварство подошел к нему.
-Добрый вечер, у вас есть комнаты?
Старик недовольно оглядел троих промокших, похожих на бродяг, отражений. Затем кинул тряпку в сторону и отрывисто бросил:
-Деньги?
Коварство в раздумье провел тощими руками по своей одежде, оглянулся на Злобу, и тут его взгляд упал на Тщеславие, с отвращением разглядывавшего помещение. Коварство посмотрел на Злобу и кивнул на Тщеславие. Злоба тут же сгреб отражение за шиворот и пихнул к стойке. Коварство обратился к старику, придерживая Тщеславие и показывая на него рукой:
-Шелковый халатик подойдет?
Старик заинтересованно перегнулся через стойку и пощупал немытой рукой шелковую ткань. Тщеславие отчаянно забарахтался, поняв наконец, что хотят сделать, но Злоба железной хваткой вцепился за воротник халата, и короткие ноги Тщеславия запинали воздух.
-Интересно, - старик задумался, с жадностью рассматривая экзотический халат
отражения, - Интересно... Беру! Одна ночь+ и бесплатный ужин и завтрак.
-По рукам! - тут же согласился Коварство, - Думаю, у вас найдется старая одежда для этого, любезно отдающего свой халат, господина?
Старик подозвал помощника - мальчишку лет 10-и.
-Постой здесь, - затем взял огарок свечи и провел отражения по лестнице в
комнату на втором этаже. Порывшись в старом шкафу, он кинул в руки Коварства старый полосатый халат.
Тщеславие неистово забрыкался, когда Злоба стянул с него шелковый наряд и напялил на голову полосатую тряпку.
-Свечей возьмете сами, - разглагольствовал хозяин, щупая мягкую ткань у себя в руках, - ужин вам принесут в комнату. Доброй ночи! - и он торопливо скрылся за дверью.
-Отлично-отлично! - Коварство довольно хлопнул в ладоши и плюхнулся на кровать со старыми рваными простынями, - завтра найдем ее. А может придумаем что получше. Но теперь у нас есть ужин, завтрак и кровати. Хватит дуться, - кивнул он обиженному Тщеславию, - этот халат даже тебе идет, - он расхохотался, и в это время в дверь постучали, в комнату вошел мальчишка.
-Ужин-с, - он поставил поднос на стол, - доброй ночи, господа.
Коварство поднялся, подошел к столу и заглянул в тарелки.
-Недурно. Даже за один халатик. Злоба, милый, подтащи-ка стульчики... Злоба, ты меня слышишь? - Коварство оглянулся и поискал глазами массивную фигуру отражения, - Злоба? - и вдруг он понял, - исчез...


***


Илона сидела со своими отражениями в полнейшей темноте. "Пора бы закругляться", - подумала она, пытаясь сориентироваться во мраке. Она медленно поднялась и, вытянув вперед руки, нащупала дверь и толкнула ее. Комнату прорезал слабый луч света от свечей в коридоре. Мечтательность поднялась и встала рядом с ней, Безразличие молча повернула голову и удивленно изогнула бровь.
-Ты куда?
-Домой, - коротко ответила Илона, оглядывая пустой коридор.
-Ну-ну... - отражение поднялось из кресла и, достав из-за пазухи длинную трубку, набила ее табаком, затем прикурила от одной из свечей в коридоре, глубоко затянулась и снова села в кресло.
Илона вышла в коридор, быстро прошла к лестнице и выглянула из-за угла. За ней прокралась Мечтательность, громко шурша розовой юбкой.
Гардероб был пуст, ни души.
"Отлично", - Илона воодушевилась и осторожно сбежала по лестнице. (За ней скачками продвигалась Мечтательность).
Илона уже подбежала к дверям, когда путь ей преградил швейцар.
-Добрый вечер, мадемуазель.
-Добрый, - Илона попыталась прошмыгнуть мимо, но мужчина снова встал перед ней.
-Прошу прощения, мадемуазель, но Вас не велено выпускать.
-Что? - Илона открыла рот, чтобы вылить на голову швейцара все свое возмущение, но тот ее опередил.
-Мсье Фурио не велел вас выпускать из оперы, даже если начнется пожар, - спокойно объяснил он и указал Илоне рукой на лестницу.
Илона недовольно хмыкнула ему в лицо и, резко повернувшись, пошла обратно.
Мечтательность торопилась следом.
-Что я говорила? - Безразличие, не выказывая удивления, посмотрела на приунывшую Илону. Та в ответ только вздохнула и плюхнулась на диван.
Несколько мучительных минут они снова сидели в тишине. Вдруг ее осенило.
-Где Джеф????? - громко воскликнула она, рывком садясь на диване и будя прикорнувшую было Мечтательность, - он должен знать здесь всё!!!! - она радостно вскочила. Но Джеф не появился.
-Джееф... - осторожно позвала она, - эй, Джеф! - выглянула в коридор.
Захлопнула дверь и пробормотала, - противное привидение...
-Кто меня так назвал? - раздался рядом угрожающий голос, и, повернувшись, Илона увидела белеющего во мраке Джефа.
-Джеф! - радостно взвизгнула она, пытаясь придушить его в объятиях.
-Ты меня звала?
-Да!! Помоги! Ты знаешь все выходы в опере! Выведи меня... нас отсюда! - она
умоляюще смотрела на привидение. Джеф задумался.
-А разве выход охраняется?
-Меня не выпускают! - расстроенно нахмурилась Илона и опустилась на диван, - проклятый "режиссер не велел вас выпускать"!
Джеф плавно приземлился рядом и задумался, подперев щеку рукой.
-Есть еще выход - это специальная дверь для режиссера, - привидение взмыло в воздух и стало летать по комнате взад-вперед, думая над просьбой.
-Довольно рискованно: режиссер остался ночевать в опере, а путь лежит через его спальню... - Джеф испытующе взглянул на Илону.
-Я пойду! - быстро сказала она, поднимаясь, - помоги нам!
Призрак завис в воздухе и улыбнулся.
-Хорошо. Поднимайтесь!
Мечтательность тут же встрепенулась и спорхнула с дивана, а Безразличие так и не двинулась с места.
-Не хочу, - процедила она, не вынимая трубки изо рта.
-Да тебе же все равно, сидеть здесь, или нет!!! - в отчаянии прошептала Илона, -идем!!
Отражение на секунду задумалось.
-Ладно... Как хотите, - она переместила курительную трубку из одного уголка
рта в другой и поднялась из кресла.
-Отлично-отлично, - Джеф нервно потирал руки, - большой риск, конечно - если нас застукают, я может и смогу просочиться, а вы... ну хорошо, - поспешно добавил он, наткнувшись на обиженный взгляд Илоны, - все за мной - за ширму!
И Джеф первым просочился в комнату за ширмой. В ней было так же темно, как в комнате Илоны.
-Ступайте осторожно - не шумите! ТИХО!!! - в ужасе взмолился он, обернувшись на Мечтательность, которая шуршала юбкой следом за Илоной.
Цепочкой они пересекли темное пространство. Джеф попросил Илону взять с полки слева от нее огарок свечи и зажечь.
Илона нашарила свечку, огниво и высекла искру. В неверном свете пламени они
увидели прямо перед собой длинный шкаф, полностью заставленный книгами.
-Пришли. Почти, - Джеф кивнул на книги, - видишь вон ту большую книгу в черном переплете? Достань ее, - шепотом скомандовал Джеф, - за ней есть еще книга - надави! - Илона послушно надавила на книгу, которая оказалась деревянной. Тут же книжный шкаф поехал сторону, открывая потайную дверь...
Джеф замер и обернулся к Илоне.
-За этой дверью - кабинет Фурио! Слушайте меня. Сейчас я просочусь туда и посмотрю, где он находится. Если он спит - я вернусь и проведу вас дальше.
Не шумите, умоляю вас! - затем Джеф ободряюще улыбнулся Илоне и скрылся за дверью.
Несколько минут они молча стояли и думали, что призрак быстро вернется. Но прошло довольно много времени, а Джеф так и не показался. Илона вздохнула и устало опустилась на пол, прислонясь спиной к стене. Мечтательность села рядом.

Свечка уменьшилась в два раза. Илона безнадежно провожала глазами струйки воска, стекающие по огарку. Джеф так и не появился.

Наконец, свечка заморгала и погасла - фитиль сгорел. Их окружила темнота.
И вдруг он появился! Белея в темноте, запыхавшись, возбужденным шепотом Джеф передал Илоне.
-Фурио в кабинете! - затараторил он, - Этот кабинет рядом со спальней - дверь кабинета открыта и спальня видна, но если вы сможете проползти... то стол вас закроет...
Илона поднялась с пола, помогая подняться Мечтательности.
-Конечно! Конечно, Джеф! Это единственный выход, - она улыбнулась ему, и он просиял.
-Отлично! Сейчас откройте дверь . Прошу вас, не шуметь НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ ! ! ! - Илона толкнула дверь. Она бесшумно отворилась.
Дверь в соседний кабинет была открыта, и луч света прорезал спальню мсье Фурио. Из кабинета доносился шелест бумаги и скрип пера. Напротив них находилась другая дверь. "Там выход," - сказал Джеф.
Джеф пролетел опасное пространство и, остановившись на той стороне спальни,
замахал Илоне рукой.
-Пора! Ползите! - почти прочитала по губам его слова Илона.
Она опустилась на колени, пытаясь не шуршать юбкой и медленно поползла.
"Все в порядке+ничего, что луч света освещает тебя целиком - Фурио тебя не
увидит", - успокаивала она себя, когда проползала по освещенному месту.
"Вот и все...все...ВСЁ!" Илона медленно поднялась на ноги и прислонилась к стене рядом с огромной фарфоровой вазой, пытаясь успокоить бьющееся сердце.

Безразличие спокойно убрала трубку, опустилась на пол и без малейшего шума поползла к ним. Вот она уже стоит рядом, неслышно отряхивая старый плащ.
Пришла очередь Мечтательности.
Она поправила шляпку, покрепче взяла веер и опустилась на колени.
Юбка предательски зашуршала. Звуки из кабинета прекратились. Илона замерла, в ужасе глядя на дверь кабинета. Но через минуту раздалось звяканье бокала.
Просто режиссер налил стакан вина.
Мечтательность медленно поползла к Илоне. Вот она в освещенном месте. На мгновение она замерла, но тут же снова поползла.
Когда она оказалась рядом с ними, Илона кинулась помогать ей подняться.
-Спасибо! - зашептала Мечтательность, пытаясь пожать Илоне руку, но толкнула локтем вазу и уронила веер.
Ваза с оглушительным грохотом рухнула на паркет, сверху упал веер. Илона в ужасе ахнула и прислонилась к стене, но оступилась и упала, зацепив рукой портьеру, которая с треском порвалась и накрыла Илону вместе со всеми отражениями.
Из кабинета раздался возмущенный возглас, ругань и звук быстро приближающихся шагов. Джеф немедленно просочился в стену, а Илона стащила с головы ткань, чтобы увидеть перед своим лицом разъяренную физиономию главного режиссера.
-Мрак подери! - завопил он, - что ты здесь делаешь???
Илона вскочила на ноги.
-Иизвините! Я случайно! Мне пора! - она схватила Мечтательность под локоть и потащила ее к выходу. Она уже почти подбежала к двери, как та с шумом распахнулась, и в комнату влетел симпатичный юноша. Он притормозил возле Илоны, бросил "Одаренность!", просиял и радостно приземлился на диван на глазах у пышущего яростью Фурио.
-Да что это такое!!! - взревел он, - никаких отражений в моем кабинете! - он задохнулся от возмущения и остановился, чтобы перевести дыхание, - а ты вообще куда! КУДА ТЫ ШЛА?
Илона испуганно отпрянула и пробормотала.
-Я просто...
-Ты сейчас пойдешь назад! И, может, выступишь! Она должна вернуться!!! - он
выругался и потопал в кабинет, - иди обратно! Я уверен, что тебе не придется выступать! Она вернется, как только увидит тебя!! Ха-а-а..! - и из кабинета снова послышалось шуршание бумаги.
Илона успокоилась и снова повернулась к двери. Дернула за ручку. Она не открылась. Снова дернула.
-А как ты вошел? - удивилась Илона, бешено дергая ручку двери.
Из кабинета донеслось довольное похихикивание.
-Думала, я такой идиот? Вы не знали, мадмуазель, что есть такие хитроумные запоры, которые закрывают двери? Хе-хе...
Илона безнадежно вперила в запертую дверь недовольный взгляд, а потом села рядом с Одаренностью.
-Ты будешь выступать? - восхитился он.
-Нет, - выдавила в ответ Илона.
Он пожал плечами и стал напевать себе под нос какую-то мелодию. Голос у него был очень приятный. Кроме того, заметила Илона, у него были длинные пальцы.
"Играет на музыкальных инструментах... Одаренность..." - подумала она и улыбнулась. "Вот бы мне быть певицей!" - она вздохнула и стала представлять себя настоящей звездой, носящей пышные платья и дорогие украшения. "И я стала бы выступать бесплатно, в пользу бедных и больных!" - воодушевлялась Илона.
"Вот только я не певица," - вспомнила она внезапно и нахмурилась.
"Ну, и не нужно мне это..."
-Ну и отлично, - буркнула Илона тихо, но Одаренность ее услышал и как будто
прочитал ее мысли.
-Хочешь, я помогу тебе выступить в спектакле?
Илона не сразу поняла, кто ей это говорит.
-Ты не сможешь - да и не придется, Франческа...или как ее...вернется, и я вернусь домой. Хотя...
-Я-то смогу тебе помочь, - снисходительно улыбнулся юноша, - я же Одаренность!
Илона уставилась на него, постепенно понимая, что это и правда возможно. Но потом передумала.
-Нет, спасибо. Это не понадобится, - улыбнулась она, - И это сейчас не самое главное. Сначала надо помочь Джефу! Кстати, а где он? Джеф?
П...призрак?
Джеф высунул голову из стены.
-С вами все в порядке? Я был рядом, - он приземлился рядом с Илоной, - что будем делать? - шепотом спросил он.
-Пойдем обратно в ту комнату, - пожала плечами Илона и поднялась.
-Куда ты? - раздался из кабинета голос Фурио.
-Назад, в комнату с ширмой. Да, кстати! Я, что? Арестантка? Я хочу есть и спать! - воскликнула Илона.
-Ах, да... Вот, возьмите! У меня есть кувшин вина, хлеб и сыр. Можете закусить. А спать придется в том кабинете.
Илона с невозмутимым видом взяла еду и направилась к двери.
Отражения прошли следом за ней. По дороге, Илона взяла еще свечку из комнаты с книгами и прошла за ширму.
Она налила в бокалы, стоящие на рояле, вино и мимолетно посмотрела в Зеркало.
Джеф был рядом и угрюмо смотрел, как Мечтательность уплетает сыр. Внезапно он произнес.
-Так паршиво быть призраком, - он нахмурился и замолчал.
Илона улыбнулась ему.
-Я сделаю все, чтобы тебе помочь.

Пишет Эва Бруфус.02.02.06

Погода в окрестностях Эйзоптроса окончательно испортилась. Дул холодный северный ветер, нёсший продолжительные осенние дожди. Всё предвещало позднюю малоснежную зиму, которая была совсем не редка в тех местах.
По склону холма тащилась одинокая чёрная фигурка с огромной сумкой за спиной. Праздный прохожий мог бы принять её за бедного торговца, несущего в город на продажу свой нехитрый товар. Но такое предположение было ошибочно вдвойне - там, на холме, была женщина, и она никогда в жизни не стала бы продавать всякий хлам. Её звали Эва Бруфус, и с самого утра у неё было предчувствие, что случится что-то очень нехорошее. Последние месяца два приятными назвать было уж точно нельзя. Непостижимое, вечное мельтешение, будто по пятам, преследовало её, догоняя с каждым днём, становясь тем сильнее, чем дальше отдалялась она от дома. Хотя назвать домом университет, напоминавший скорее богадельню, чем храм науки, было крайне трудно. Эва мало помнила из того, что произошло с ней в дороге. Распухшая, повторяемая на разные лады мысль о том, что надо бежать, заполнила собой все клеточки мозга. От кого, зачем - такие пустяки её мало интересовали. Никто не посмеет перечить внутреннему голосу. Воздух чем-то напоминал мокрую марлю. Пропитанная дождём земля стала похожа на болото. Холодный ветер гнал рябь по поверхности луж. Грязные, будто дымные, облака нехотя ползли по бесцветному небу. И, точно дождь, с неба капало уныние. Без надежды.
Эва шлёпала по слякоти, закутавшись в насквозь промокший дорожный плащ.
Мысленно проклиная начинающуюся простуду и того глупого старика из гостиницы, который подсунул ей какое-то подозрительное варево, запахом напоминавшее аммиак, и горячо убеждал Эву в том, что это "всего лишь" бодрящий напиток, Бруфус наконец вышла на мощёную дорогу, ведущую к городу.
Казалось, много веков прошло с тех пор, как она сидела в своём жарко натопленном кабинете и разбирала какие-то скучные бумаги. Надо отметить, что до того дурацкого дня она уже год состояла на службе в университете Естественных наук. Преподавательской работы было немного, и поэтому она занималась изучением особо опасных ядов по поручению профессора Ранса. Так вот, в тот вечер в библиотеке один ученик случайно нашёл древнюю рукопись. Бруфус посчитала своим долгом её изучить (вообще-то, лишь для того, чтобы создать видимость рьяной научной деятельности для тех неучей, которые гордо именуют себя студентами). Ничего особенного в книге не было, кроме одного - на десятой, кажется, странице посреди листа чернело единственное слово - стекло. Тогда это показалось ей сущим пустяком, нелепицей, но кто мог подозревать, что такая вот мелочь перерастёт в пренеприятнейшую историю...
Погружённая в размышления, Эва не заметила, что цель её путешествия, Эйзоптрос, был уже в нескольких десятках метров. Услышав звук плещущейся во рве воды, она остановилась и начала внимательно разглядывать крепостную стену, будто заметила там нечто из ряда вон выходящее. Впрочем, обычным этот город назвать было никак нельзя - башни сверху донизу были увешаны зеркалами. Бруфус заглянула в одно из них, и молнией промелькнула мысль, как она постарела за два месяца. Перед ней стояла изящная, гибкая женщина всё с той же гордой осанкой, приятными, хотя немного грубыми чертами лица, но уже начали проявляться первые морщины. Вздохнув, Эва отвернулась и пошла к воротам. Странные, несвойственные ей чувства зарождались глубоко в душе, будто много, очень много лет назад, когда-то в прошлой жизни, она была здесь, смотрела, как в тысячах зеркалах отражалось огромное заходящее солнце, будто Эва была не Эвой, а вольным ветром, стремительно летящим на родной север. Подойдя почти вплотную ко рву, Бруфус остановилась и крикнула:
- Откройте! У меня письмо к ректору университета Эйзоптроса от профессора Ранса!
Но никто её не услышал. Подождав с минуту, она прокричала ещё раз. Наконец из башни вылезла чья-то косматая голова и лениво спросила:
- А что вам, собственно, надо?..
- Я же сказала! У меня письмо от.. Карлос? Это вы? Странно... Как странно...

Пишет Анастасиус. 05.02.06

Факелы всё так же потрескивали в темном коридоре, и тени рыскали по стене.

Анастасиус молча шёл за стражником. Тот как назло шёл медленно, зевал и то и дело подходил к факелам и поправлял их. Анастасиус попытался ускорить шаг и обогнать стражника, однако тот был человеком нехудым, и обойти его представлялось делом невыполнимым. Но всё когда-нибудь заканчивается, и они дошли до камеры.
Анастасиус уже полез в карман, когда стражник произнёс: "Полчаса, как обычно".
Анастасиус вытащил руку из кармана: "А что, обычно дают полчаса?". "Ну не десять же минут! Вот странные люди". Дверь по обыкновению протяжно заскрипела и открыла достаточно удивительный для Анастасиуса вид. В камере стояло два кресла, на одном из которых полулежала Оливия, два столика, на них - чашки и блюдца. "Привет, - Анастасиус поцеловал девушку, - а что это у тебя за новая обстановка?". Лив уже приготовилась рассказывать о визите некоего советника, но в последний момент передумала. Она загадочно улыбнулась и промолчала. Анастасиус не подал виду и спросил ещё раз: "Откуда у тебя эти кресла?". "А откуда у тебя старое знакомство с бургомистершрей?" - Оливия, решив пойти в атаку, запуталась на последнем слове и смутилась - ревнивой жёнушки не получилось.
Анастасиус захохотал и обнял чуть не рыдавшую девушку: "Только приехала, и уже всё прознала. Ничего от тебя не скроешь". Оливия нахмурилась и отодвинулась от Анастасиуса: "Всё, мне надоело. Не хочешь - не говори. Иди отсюда - аудиенция закончена". Анастасиус сразу же посерьезнел: "Никуда я не пойду. У меня для тебя хорошая новость. Если я тебе её скажу, ты меня простишь?" Оливия заинтересованно повернулась к нему: "Допустим, прощу".
Анастасиус довольно улыбнулся: "Значит, простишь?". Тут Оливия встрепенулась: "А что это ты так прощения просишь? Значит есть за что, а?".
Анастасиус усмехнулся: "Тебя не поймёшь. Ты меня слушать будешь или нет?".
Оливия недоверчиво посмотрела на юношу: "Ну говори уже". "Суд переносится на сегодняшний день. Ты скоро будешь свободна!""Я и так знаю, что скоро буду свободна. Вот поговоришь со своей бур-го-мист-рр-шей, и отпустят меня, мне уже Советник всё объяснил. Ой", - Оливия поняла, что проговорилась. Анастасиус хлопнул в ладоши: "К тебе приходил Советник?! Вот откуда кресла, и посуда, и эти пирожные! О чём он с тобой говорил? Это он про бургомистра тебе сказал? Чему он тебя ещё учил, радость моя? В зеркало не заставлял смотреться? Лекций о хрупкости зеркал не читал?" Оливия устало вздохнула: "Какой ты грубый. Он мне очень даже всё хорошо объяснил. И в отличие от некоторых угостил горячим шоколадом и пирожными". Анастасиус растерялся: "Я... Но я же... это...А, сейчас принесут...наверно". "Вот видишь. А он всё объяснил и ещё сказал, что надо было прошение подать в Ма-гист-рат."
"Объясни мне смысл эйзоптросских тюрьм! Тебя сажают в тюрьму, а ты должна ещё прошения подавать? Тебя посадили, ты совершила преступление, значит дело должно быть разрешено. А если бы ты ничего не подала, то так бы и сидела в этой тюрьме, и про тебя никто бы и не вспомнил?! Есть на это суд! И он будет сегодня, и тебя оправдают, и мы пойдём домой вместе, и не надо нам никаких бургомистров и прошений! Солнце моё, я же тоже не просто дома сижу". Оливия расплакалась, она так устала от этих тюрьм и разборок, она представляла себе всё по-другому. Не думала, что начнёт свои дни в Эйзоптроссе с тюрьмы. "Ну, Лив, не плачь. Прости, я разошёлся. Сегодня всё закончится, поверь. Милая...".
"Ой, а вы тут ворку..." - в камеру влетел Импульсивность, но закусил губу, увидев плачущую Оливию. Вошедшая вслед Здрава не поленилась дать ему подзатыльник, в руках у неё была неизменная корзинка. Но на этом гости не закончились - в камеру вошла незнакомая девушка, она вела за собой Тора. Девушка с первого взгляда привлекала внимание поразительной бледностью и хрупкостью, отражавшейся в каждом её движении и даже взгляде. Тонкая кожа
фосфорически светилась, а длинные пальцы тихо подрагивали, словно пытались опереться на воздух. Даже худая одежда не огрубляла чуткой осанки, лёгких жестов и гладкой поступи по неотёсанному полу. Оливия вытерла слёзы и с детским любопытством разглядывала отражения. Анастасиус, уже видевший Нежность рано утром, провёл её к креслу. Вообще, он был немного удивлён, что у него отразилось такое трогательное существо, и сейчас думал, как это воспримет Оливия. В то же время, Нежность была похожа на его любимую именно своей трогательностью.
"Милая, познакомься, это Имп, а это Нежность. А это Тор, мой посредник", - Анастасиус ласково потрепал пса за ухом. Но тот не обратил на него внимания - пёс внимательно рассматривал Оливию; то, как он смотрел на неё, отчасти напоминало взгляд Советника по зеркалам. "Ааа, вот оно что... Так вот кто такой посредник", - Оливия мягко улыбнулась, но руку протянуть побоялась.
Тор сам сделал первый шаг: он поводил передней лапой в воздухе и лизнул Оливии руку.
"А вы как сюда все прошли?" - Анастасиус помогал Здравомыслию разрезать ароматный пирог. "Видимо, наша с Нежой компания стражникам очень знакома. По крайней мере, они очень радовались, что мы пришли не к ним".
***
"Ну теперь, молодые люди, попрошу вас уйти. Скоро суд, нам нужно привести нашу арестантку в порядок", - Здрава стряхнула крошки со столика и кивнула Анастасиусу на дверь. Тот попытался протестовать, что, мол, "Оливия и так в порядке", "она на суд идёт, а не на бал", но пришлось последовать за Импом и Тором. И опять, выходя из камеры, он взглянул на маленькое зеркало на серой стене. "Лив, ты не смотрелась в зеркало?". Оливия отрицательно покачала головой. Она не любила врать, но решила, что раз у неё сразу не появилось отражение, то смотренье в зеркало можно было сохранить в секрете.
"Нет, Тас, не волнуйся. Я уже забыла, как выгляжу, из-за твоих переживаний".
***
"Оливия Фоер, Вы обвиняетесь в убийстве зеркала по статье номер второй". Востроносый судья строго обвёл взглядом присутствующих. Да, раньше на такое событие, как разбитое зеркало, сбегалась куча народа. Все смотрели на обвиняемого как на сумасшедшего, по месяцу обсуждали приговор, рассказывали про смертельно бледное лицо приговорённого. Страх был перед властью, перед законом. А сейчас что? Зеркала начали бить как посуду, даже молодые девчонки уже не боятся наказания. Нет, ну вы посмотрите - этой бессовестной девчонке ещё из дома лучше не высовываться, а она по городу расхаживает, зеркала бьёт. Судья вздохнул, открыл папку, ещё раз осмотрел практически пустое помещение. За обвиняемой сидело двое парней и девушка. "Сообщники", - промелькнуло в голове судьи с сорокалетним стажем. Затем были ещё и отражения, но больше всего судью поразил огромный белый пёс, посредник.
"Этой банде ещё и посредника выдали?!". Защита была представлена отражением
Здравомыслием. Судья её хорошо знал - она чуть ли не каждую неделю отражалась у его младшего сына. Поэтому он опять тяжело вздохнул, слишком уж ясно представил он себе, как трудно будет обвинительной стороне.
Начал чиновник в потёртом мундире, он вызвал Оливию. Та была удивительно бледной, но не выказывала никакого волнения, видимо, Здрава внесла некую корректуру в её поведение.
- Итак, госпожа Оливия Фоер. Расскажите, как Вы умудрились разбить зеркало.
Здравомыслие встала:
- Протестую, Ваша честь. Это давление на допрашиваемую. Нет прямых доказательств того, что обвиняемая разбила зеркало. К тому же, господин мелкий чиновник не проявляет никакого уважения к обвиняемой. Что это за "умудрились" такое? Я совершенно не понимаю, как такой вопрос мог прозвучать в стенах высокопочтимого суда. И
- Протест принят.
Судья вздохнул - началось.
- Уважаемая госпожа Фоер, что Вы делали во время Праздника Цветов на ярмарке?
- Меня только что пропустили в город, и я решила пройти к дому друзей через
ярмарку. Понимаете, господин судья, очень посмотреть хотелось.
Последнюю фразу Оливия произнесла, развернувшись к судье. Тот был немного обескуражен.
- Ээ, понимаю, всё понимаю. Только не могли бы Вы повернуться к господину Нафрину, он всё-таки с Вами разговаривает.
- Ах, простите, господин Нафрин.
- Гхм... Так, а как произошло ..ээ... как зеркало разбили-то?
Здравомыслие опять встала:
- Протестую, Ваша честь. Господин мелкий чиновник опять указывает обвиняемой на то, что она будто бы разбила зеркало!
Господин Нафрин развернулся к Здраве:
- Вы мне хоть один вопрос позволите задать? Как мне ещё спрашивать? Она же по этому делу обвиняется!
- Ну уж не знаю, это Ваша работа. Я Вас ещё учить должна, что ли? А вот к обвиняемой имейте уважение, задавайте вопрос корректно.
Нафрин умоляюще взглянул на судью. Тот развёл руками:
- Повторите ещё раз вопрос.
Уже весь красный, Нафрин повернулся к Оливии:
- Госпожа Фоер, раскажите, как было разбито зеркало. И кем оно было разбито, если не Вами?
Здравомыслие встала:
- Протестую, Ваша честь. Эта ирония и неверие, прозвучавшие у господина мелкого чиновника, опять подчёркивают то, что будто бы обвиняемая разбила зеркало.
Нафрин открыл рот, но судья его опередил: "Это уже придирки, а не протест. Нафрин, продолжайте".
- Господин Нафрин, я не разбивала зеркало. Я спокойно разглядывала цветочную лавочку, когда услышала звон позади меня. Повернулась - а передо мной осколки зеркала...и много людей. Потом меня отвели в тюрьму.
- И Вы не видели, кто разбил зеркало?
- Нет, я спиной стояла.
- Возможно, кто-то пробирался через толпу, Вы не замечали?
- Нет, я не смотрела. Моё внимание было обращено на разбитое зеркало.
- А Вы человек аккуратный? Не делаете резких движений? Не спотыкаетесь?
- Протестую Ваша честь, господин мелкий чиновник оскорбляет девушку своими глупыми и грубыми вопросами, - Здрава с азартом вошла в роль адвоката.
- Не вижу ничего грубого. Перестаньте мешать суду.
Тут уж включилась и Нежность. Она тихо встала со своего места и подбежала к судье. "О, это очень грубо - поверьте мне. Совсем уж для девушки должно быть обидно такое обращение. Может, закончим уж эту суматоху? Вы так ужасно выглядите, Вы устали?" - мелодичный голос украдкой летал вокруг ушей судьи.
Здравомыслие подошла к ним: "Ну конечно господин судья устал. Он же здоровый человек, он понимает, что Оливия не виновата, он уже подписывает документы и отпускает Оливию. Да, господин судья? Вы же видели итоги семи допросов? Уже этому мелкому чиновнику должно стать понятно, что Оливия невиновна". Судья почувствовал на себе тяжёлый взгляд того белого пса около двери, он пробормотал, что суд ещё не окончен, нужно выслушать защиту, и свидетелей ещё не вызывали. "Так нет же свидетелей. Прийти не смогли. Может, пора уже заканчивать этот суд? Домой!Домой! Скоро Новый год, а вы торчите в этом душном помещении. Господин судья, хватит думать о своей работе. Подумайте о себе!" - уже Импульсивность подошёл к судье и начал тараторить. Голоса вплелись друг в друга, закружили голову, и судья произнёс: "Оливия Фоер объявляется невиновной. Дело закрыто".
***
"Вот - это наша комната. Я её специально прибрал к твоему освобождению... приезду". Анастасиус за руку ввёл Оливию в светлую просторную комнату. Около большого окна стоял круглый столик, на нём - ваза с пышным букетом белых роз. Оливия радостно улыбнулась - любимые цветы, любимый рядом, свободна - что ещё нужно? Комната ей понравилась, только... "А почему нет зеркала? Тас?" - Оливия нахмурила брови. "Потому что ты не будешь смотреться в зеркало", - Анастасиус отодвинул занавески и открыл окно. "Нет, я буду смотреться в зеркало. Хватит меня опекать. Я, может, тоже хочу иметь отражения. Тас, повернись ко мне, я с тобой разговариваю", - Оливия стояла на пороге и ждала, когда Анастасиус перестанет возиться с окном. Он наконец-то повернулся: "Я не хочу, чтобы у тебя были отражения. Я тебя прошу не смотреться в зеркала. Это же не мой каприз, я для тебя стараюсь, чтобы тебе было легче. Ты же не маленькая девочка -отражения не игрушки".
Оливия убрала непослушный рыжий локон со лба: "Нет, это именно твой каприз. Я взрослый человек и справлюсь с отражениями. Я приехала сюда жить, а город полон зеркал - отражения неизбежны. Это просто чистая случайность, что у меня ещё никто не отразился". "Тогда смотрись, когда у тебя плохое настроение" "Зачем? Чтобы у меня отражались плохие отражения?" "Почему плохие? Наоборот". Оливия замолчала - она всё это время думала, что отражается то настроение, какое было, а не противоположное ему. "Так значит, Нежность, Здравомыслие, Импульсивность...Это всё не твоё?! Ты груб, безрассуден и безынициативный? О, зеркала!"
"Но ведь это отдельные моменты, Лив. Ты же знаешь, какой я и без зеркал. Перестань, не порть нам день".
Анастасиус попытался обнять девушку, но та отстранилась: "Мне нужно прогуляться и всё обдумать. Три момента - и все неудачные. Тебе не кажется это странным? А Верность у тебя случаем нигде не спрятана? Покажи мне остальные отражения!". Они спустились в гостиную - там был накрыт стол в честь освобождения Оливии, около камина сидела Меланхолия. "Вот - Меланхолия. Очень... своеобразная особа". Меланхолия равнодушно взглянула на парочку и протянула: "Не очень приятно вас сейчас видеть. У меня плохое настроение, а этот паршивый мальчишка кидался в меня изюмом и орал, что это зеркалопад...Ненормальный".
Анастасиус усмехнулся: "По крайней мере живой". Меланхолия презрительно ухмыльнулась.
В это время "паршивый мальчишка" подкрадывался сзади с ножницами в руках, и если бы не Марта, успевшая его поймать, то Оливии можно было бы не обращаться к женским мастерам стрижек минимум полгода. Анастасиус накричал на Хулиганство, который всё твердил, что он шёл стричь деревья в саду.
"Какие деревья - на них и без твоей помощи ни одного листочка нет!" Под конец Луги начал истерически содрогаться и верещать, что он хочет домой, что его сердце не выдерживает такого жестокого обращения и раз ему нельзя поприветствовать Сатру, то он исчезает следующей же ночью. Тут Анастасиус смягчился. Он, конечно, не поверил судорожным всхлипываниям Луги, но напоминание о Страсти как-то притупило его ярость. Хулиганство был прощён.
Вскоре все уже сидели за столом и праздновали возвращение Оливии.

Пишет Марк.06.02.06

Утром Марк сразу же направился к Фредегару с письмом.
Фредегар уже проснулся, сидел за своим столом и писал что-то в своем дневнике.
-Доброе утро, - поздоровался Марк, постучавшись и открыв дверь.
-Мальчик мой! Так рано? - удивился Фредегар.
-Да, вчера пришло письмо, - Марк положил перед Фредегаром пергамент.
Наставник отложил перо и внимательно прочитал.
-Да... наш многострадальный народ, - он слегка нахмурился, - сколько он перенес! Ничего - мы для этого сюда и прибыли. Я подниму этот вопрос на аудиенции в первую очередь. Но караван - это прекрасно! Очень хорошо. Намного лучше, чем я предполагал.
Марк сел в кресло и улыбнулся.
-Я тоже так считаю. Теперь это очень кстати.
-Что ж, - Фредегар поднялся, аккуратно убрал дневник в папку и положил в сейф, -пора проведать Банифация! - он подмигнул Марку и направился к двери. Марк тоже встал и пропустил Фредегара, открыв ему дверь. Они спустились вниз. Марк пошел в сад, на прогулку. В гостиной за ним увязалась Наивность. Вместе она вышли из особняка.
А Фредегар направился на кухню, чтобы побеседовать со своим личным поваром.
-Доброе утро, Банифаций! - обратился он к повару.
-Доброе утро, господин Фредегар, - ответил тот, ощипывая фазанью тушку. Фредегар сел за стол, взял из вазы с фруктами виноградинку и задумчиво покрутил ее в пальцах.
-Сколько дам, сколько дам! - воскликнул он, повар понимающе ухмыльнулся, - а что у нас сегодня на завтрак?
-Овсянка, сэр, перепелиные яйца, а на десерт - засахаренные фрукты со сливками.
Фредегар задумчиво продолжал вертеть виноградинку.
-Перепелиные яйца - это так дорого! И к кофе подавай не больше десяти кусочков сахара - по два каждой даме, - повар кивнул, - да, овсянка - здоровая полезная пища. Не забывай, у нас каждый эйзон на счету, - сказав это, Фредегар аккуратно положил виноградинку обратно в вазочку, - лучше побольше цветов. Красота благотворно воздействует на усвоение пищи.
Затем он встал, вышел из кухни, и поднялся к себе в кабинет. Там его ждал сюрприз. В кресле сидел здоровенный деревенский детина. Он восхищенно разглядывал убранство кабинета. Фредегар нахмурился и осторожно вошел.
-Добрый день. Вы, должно быть, отражение?
-Простота! - торжественно ответил тот и вскочил с кресла.
Фредегар еще больше нахмурился.
-Хм...Что ж.
Он направился к столу.
-Не спуститься ли вам в гостиную?
-Нет, что вы! - не поняло отражение, - здесь так здорово!
-Аа... Вы правы, - ответил Фредегар раздраженно, повернулся к сейфу и достал
из него папку.
Внезапно в дверь постучали. Фредегар инстинктивно отпрянул назад и скрылся за портьерой.
Дверь открылась, и в комнату заглянул дворецкий.
-А, - он недоуменно оглядел комнату, - а где господин?
Простота дружелюбно улыбнулся.
-Вон он, вон! Спрятался за портьерой! - он показал пальцем на портьеру, -видите туфли? - дворецкий наклонился пониже и разглядел за тканью домашние туфли Фредегара.
Портьера зашевелилась, и из-за нее вышел Фредегар.
-Ну и пылища! Ах, сколько пыли, сколько пыли! - он замахал рукой, отряхивая
халат, - сколько пыли... О! А я вас и не заметил! - растерянная пауза, - что же вы не убираетесь? Распорядитесь, что же это такой беспорядок у меня тут! Сколько пыли... Вот, решил проверить! А вы, собственно, зачем пожаловали?
Дворецкий смутился и объяснил.
-Простите, господин. Посыльный принес письмо, и газеты, - он виновато поклонился, передал Фредегару почту и вышел.
Фредегар облегченно вздохнул и повернулся к Простоте.
-Нд-а, - протянул он, - воистину правду говорят "Простота хуже воровства", - и он положил газеты на стол.


Марк прогуливался по саду. Рядом с ним вприпрыжку шла Наивность в новеньком наряде. Она что-то болтала, то и дело забегая вперед и возвращаясь назад, чтобы показать Марку веточку рябины. Марк дружелюбно разглядывал творения маленького отражения. Но чаще задумывался над тем, что происходило в это время на его родине.
"Хотелось бы повидать отца", - думал Марк, разглядывая дорожку перед собой. Солнце сверкало сквозь ветки деревьев. Наивность восхищенно любовалась царством, в которое превратился сад.
-Как красиво! - восклицала она.
-Да, - кивал Марк. Мысли его то и дело возвращались к письму. "Значит, караван прибудет завтра. Очень хорошо".
Они прошли через весь сад и снова вернулись к особняку. В это время в доме раздался звонок колокольчика.
-Идем, - обратился Марк к Наивности, - завтракать.
-Идем! - согласилась та.
Вдруг позади них раздался чей-то голос.
-Идем! - повторил он за Наивностью.
Марк обернулся и увидел низенькую старушку с добрым морщинистым лицом в платке, из под которого выглядывали седые волосы. Одета она была в белую кофту и свисающий конусом синий сарафан.
-Доброе утро, - поздоровался Марк.
-Действительно, доброе утро! - улыбнулась старушка, - Согласие. "И правда, Согласие..."
-Пройдемте в дом, - предложил Марк, - завтрак на столе, - и он открыл дверь, пропуская отражения вперед.

За завтраком Фредегар напомнил Марку, что аудиенция состоится завтра утром.
"Сегодня прислали письмо с точным приглашением", - объяснил он.
-Но завтра утром прибывает караван, - добавил Марк.
-Да. Поэтому я решил, что ты должен встречать караван. А на аудиенции буду
присутствовать я. Да, еще хотел тебя попросить. Не хочешь ли ты сходить в городскую библиотеку? Я слышал, там находятся ответы на все вопросы.
-А какой вопрос у нас? - поинтересовался Марк.
-Сундук. Все-таки мне интересно, что же внутри? - он задумчиво отпил кофе, - ты не против?
-Постараюсь сходить сегодня. В крайнем случае - послезавтра. Может что-нибудь удастся узнать. Тем более я хотел поближе ознакомиться с городом. А библиотека, кажется, очень древнее здание. Возможно, это и нам поможет.
-Спасибо, Марк, будь осторожен там, - поблагодарил его Фредегар и встал из-за стола, - что ж, мне необходимо еще поработать! Приятного аппетита, леди, - добавил он, слегка поклонившись отражениям.


Фредегар сидел в кабинете и просматривал записи в своем дневнике. Надпись на обложке дневника гласила: "Записки исследователя, путешественника и просто любознательного человека (Мемуары)".
Фредегар любовно осмотрел дневник и поставил жирную точку. Затем аккуратно
посыпал песком последнюю запись, после чего дал чернилам просохнуть, отряхнул и аккуратно убрал дневник в сейф. Потянулся и посмотрел в окно. На Эйзоптрос уже опустилась ночь. Он поднялся и посмотрел в Зеркало, висящее на стене.
Марк сидел с отражениями в гостиной. Одно из отражений играло на рояле. Остальные сидели на диване и слушали музыку вместе с Марком. Часы пробили десять ударов.
-Леди, мне пора, спокойной ночи, - попрощался Марк и встал. В спальне он уже по привычке бросил взгляд в окно и, никого не заметив, посмотрел в Зеркало.

Пишет Рита. 07.02.06
При участии Никты

Рита пронеслась по коридорам Магистрата, советники еле успевали за ней. Рывком она открыла дверь кабинета начцеха. Кроме исключительной важности вопроса, по которому она сюда пришла, Рите не терпелось посмотреть на хозяина этого кабинета. До последнего ей казалось, что за столом будет сидеть Мортифер и усмехаться в седые усы усмешкой старого матерого волка.
Нет, призраки тревожат покой живых только во снах. Начальник ЦРУ был ей незнаком. Внушительного телосложения мужчина средних лет с незапоминающимся лицом, начцеха поднялся навстречу вошедшей. Рита успела заметить тень мрачных раздумий на его лице до того, как оно превратилось в бесстрастную маску.
- Обойдемся без церемоний. Не до них сейчас. Как Вы будете оправдывать свой провал, мне неинтересно. Я жду от Вас продуманного плана мер безопасности.- Рита начала с места в карьер, ее еще не отпускало волнение после диалога с зеркалом Хаоса.
Начцеха выдержал небольшую паузу, чтобы баронесса смогла немного успокоиться:
- Ваше Сиятельство, могу я предложить Вам присесть? – он отодвинул одно из кресел у стола, - не будем же мы с Вами стоя такие важные проблемы обсуждать?
Рита села в кресло, закинув ногу на ногу. Начцеха покосился на ее кованные железом сапоги для верховой езды. То ли был шокирован подобным гардеробом бургомистра, то ли по профессиональной привычке мимолетным взглядом проверял, нет ли за голенищем кинжала.
- Может чашку кофе или чая?
- Кофе с миндалем? Нет, спасибо. – ритину колкость начцеха пропустил мимо ушей.
- Если Вы о нападениях на наши южные гарнизоны, то мы решаем эту проблему. Ситуация под контролем. Нет нужды паниковать, поверьте мне.
- О нападениях?! Да форты уже два месяца под властью мавров! Но если тайный захват фортов скорее вина Управления пограничной службы, то как вы могли проглядеть угрозу внутри столицы?!
Начцеха слегка поморщился, словно от зубной боли, отчасти давая этим понять Рите, что она ничего не смыслит в делах тайной полиции.
- Вы привезли с юга сувенир, баронесса. Мы знаем об этом. Не пройдет и недели, как рядом с головой бедняги капитана Робертса Вы сможете поставить голову этого дикаря-мавра, их предводителя.
- Прекрасно, узнаю методы Цеха. Только Вы не учли одного: разъяренные убийством Ндуана Ангона террористы выполнят свою угрозу и отравят водопровод города. Как с этим планируете справиться?
Не дав начальнику Цеха вставить реплику, Рита продолжила:
- У Вас будет время просеять мавританскую диаспору Эйзоптроса сквозь сито. Я отдам южные земли Ангону.
- У Вас нет на это полномочий, баронесса.
- Уже есть.
Начальник промолчал, но было видно, что далось ему это с трудом: на щеках играли желваки. Рита поняла, что для него подобное решение Лорда Хаоса стало полной неожиданностью. Длилось это эмоциональное проявление совсем недолго, как только начцеха принял для себя какое-то решение, на лице его вновь застыла маска нейтральной благожелательности.
- Что я требую как Ваше начальство от Вас, - с напором в голосе произнесла Рита, - во-первых, создание отдельной бригады по делам Южных земель и Пустынной линии...
- У нас уже есть бригада по особым делам.
- И чем занималась эта бригада, пока мавры вырезали наши гарнизоны? Мне неважно, как бригада будет называться, главное, чтобы она справлялась со своей задачей. И подотчетна была не только своему непосредственному начальству, но и генштабу.
- Извините, баронесса…- перебил её начцеха, - я бы не стал вовлекать Генштаб в это дело. Если позволите, объясню, почему.
Рита кивнула.
- Генштаб возглавляет высший чин Гвардии – это раз. Вам нужно их вмешательство? Не думаю, если честно. Это только у Цеха репутация палачей и убийц, Гвардия чиста перед общественностью. Но Вы, как человек, наделенный, насколько я понимаю, достаточно серьезной властью самим Хаосом, должны знать некоторые детали их работы. Гвардия не заботится о том, сколько человек должно умереть для того, чтобы была выполнена их боевая задача. Они несколько…изменены… Лордом Хаосом. Мне Вы можете объяснить, что человеческая жизнь – бесценна. Им – вряд ли. Стоит только официально привлечь их к решению проблемы, они это сделают в один прием. Вы же догадываетесь, как именно? Во-вторых, В Генштаб входит не только ЦРУ, Вы и главный гвардейский чин, но и ратманы и охрана, и милиция. Слышали поговорку: Знают двое, знает и свинья. Цех умеет хранить молчание, об этом Вы тоже знаете, не понаслышке.
Рита ответила на столь прозрачный намек презрительной усмешкой.
- Но вот ратманы, а тем более милиция… Сомневаюсь. В итоге все закончится погромами и беспорядками. Мы можем с Вами совместно осуществлять координацию действий этой бригады, если Вам так будет угодно.
- Мне нужно незаметное присутствие ЦРУ на юге, как это сделать Вам виднее. Но если цеховики проколются, начнется резня. После выявления террористов в диаспоре мы проведем аккуратный переворот и вернем земли. Такой сценарий будет возможен лишь в случае лояльности основной части мавров к белому населению.
- И еще. – продолжила Рита. - Если я узнаю о нарушении прав мавров, мулатов или квартеронов, о намеренных утечках информации, о незаконных арестах, я добьюсь Вашего снятия с должности.
- Не надо угроз. Я не меньше Вашего заинтересован в безопасности столицы. Нужны компетентные люди. Думаю, стоит подключить к работе над этой проблемой наших ученых, особенно Инженерно-технический и Химико-метеорологический факультеты Университета, - с этими словами начцеха мягко улыбнулся и пристально посмотрел на Риту.
- Да, Вы правы, водопровод... – Рита очень надеялась, что не покраснела под его взглядом. – Проинструктируйте советников, но не давайте им лишней информации: малейшая утечка может привести к вспышке расизма.
Начцеха кивнул. По сути, Рита не испытывала к нему неприязни и, встреться они при других обстоятельствах, могли бы стать приятелями, компаньонами на охоте, кто знает.
У двери она обернулась.
- Сейчас время забыть старые обиды и работать сообща на благо города.
- Вот и Вы не забывайте, госпожа баронесса, что мы не противники, а союзники. Не так ли?

Рита. Продолжение отрывка.

Усталость. Она накатывает всегда только после того, как закроешь за собой дверь. Эти два разговора утомили Риту больше, чем все путешествие в южные форты. Мужчины… Когда же они поймут, что подтверждение их власти и влиятельности не стоят тех жизней, которые за это будут положены. Попробовали бы они произвести на свет хотя бы одного человека, прежде чем отправлять на смерть сотни.
В кабинете можно было хоть ненадолго расслабиться. Рита отвыкла находиться все время на виду. Либо на виду у всего города, либо у той семерки, что сейчас вполголоса переговаривалась в дальней комнате, разрушая столь желанную тишину.
Со вздохом она отложила корреспонденцию и направилась к двери в комнату отдыха, импровизированный изолятор для отражений.
- Ну что, кому захотелось побыстрее вернуться к своему хозяину? – спросила Рита, отпирая дверь, - Почему шумим? Я теперь могу четверых из вас отправить обратно, учтите.
Отражения притихли, только высокий юноша в наглухо застегнутом чиновничьем мундире начал возражать:
- Вы нас не запугаете. Как должностное лицо Вы в первую очередь обязаны соблюдать права отражений. Верно, Справедливость?
Справедливость энергично кивнула и встала рядом с новым отражением. До чего же они были похожи: оба высокие, костлявые, какие-то немного нелепые. Оба одинаково гордо задирали подбородок и старались смотреть в лицо собеседнику горящим взглядом, уверенные в своей правоте. Справедливость и Непреклонность выглядели как брат и сестра.
Рита оглядела комнату, в уме сосчитав отражения. Вот значит как, Непреклонность. Обида легонько уколола сердце. Что ж, пусть. Уж лучше Непреклонность, чем Мудрость или Дальновидность.
Что-то не сходилось. Она снова пересчитала свою «великолепную семерку» и остановила взгляд на Беспокойстве.
- А ты почему еще здесь? – удивилась Рита, - в тот раз твоя очередь была исчезать, но исчезла Созидание.
Рита помнила ту ночь, когда Созидание ей очень помогла, да и сама Сюзи ей нравилась. Но когда та исчезла, вздохнула с облегчением, уж больно сомнительное это отражение, дающее повод для подозрений.
- Так объясни мне, как ты умудрился и сейчас не отправиться обратно? – с каждым словом Рита наступала на Беспокойство, а он пятился от нее, мелко дрожа и всхлипывая. – может быть, ты особенный? А может, Хаос поручил тебе шпионить за мной? Что, зеркал ему уже мало?! Не все видно в зеркала?!
Припертый к стенке, Беспокойство беспомощно вертел головой, ища поддержки у остальных. Было ясно, что отражению настолько не по себе, что оно завидовало безъязычному Мороку.
- Рита, дорогая, успокойся… - начал было Самоуверенность, чтобы смягчить ситуацию.
- Да подожди ты, еще хуже сделаешь, - отстранил его Умиротворение и сам продолжил, - Рита, родная, успокойся. Разве стоит из-за этого переживать? Пусть лучше плохие отражения остаются, а хорошие исчезают. Вот мы со Справедливостью скоро исчезнем, и никто уже не подумает о тебе дурного.
- Хочу ли я, чтобы ты исчезал… - в задумчивости прошептала Рита.
Но уже через секунду скинула с себя гипнотические чары убаюкивающего голоса Умиротворения.
– Ладно, запирать я вас не стану. Но если будете плохо себя вести, верну хозяину, как хромую лошадь на базаре.

Рита могла себе позволить такую роскошь – не запирать отражения, так как знала, что депеша на юг уже отправлена с надежными людьми. Она не доверяла ни ратманам, ни посольскому приказу, тут начальник ЦРУ был прав: дисциплина секретных сведений чужда расслабленным гражданским чиновникам. Поэтому такую ответственную миссию доверила Саймону, сотнику ее конного отряда, человеку, может, для столицы и простоватому, зато верному и не раз смотрящему в глаза настоящей опасности. Саймон увозил на юг проект договора с маврами (такой же сегодня был передан в Гранитный корпус для проставления визы Лорда Хаоса) и устное согласие на передачу земель. Рита хотела выиграть время. Кто знает, через сколько дней договор на блестящей серо-стальной бумаге с многоугольной печатью Лорда окажется у нее в руках. И неизвестно, как Ндуан Ангон отреагирует на частичное выполнение требований.
Да, Саймону придется еще много раз преодолеть путь до Пустынной линии и обратно. Поручить это тайное дело больше некому. Гато ей нужен в городе.
Кристобаль занимался многими делами, как связанными с городом, так и личными ритиными, поистине став теневым помощником бургомистра. В Магистрате Гато не появлялся, зачем давать ЦРУ лишний повод для слежки?
Поздним вечером Рита возвращалась в дом в переулке Пастера, на северной окраине города. Жить в резиденции бургомистра она не считала для себя возможным, предпочитая снимать дом не на фешенебельной Зеркальной улице или бульваре да Винчи, а в районе, где селились студенты, вольные художники и прочий небогатый, но веселый люд. В этом доме она и узнавала от Гато последние новости, давала распоряжения, иногда советовалась.
Вот и в этот вечер они сидели у камина, пили черно-красное вино из винограда солнечных южных провинций – Мальбека, и обсуждали дела.
- Я хочу, чтобы ты разобрался в одной давней истории. – Рита отставила бокал. - Сегодня мне передали письмо. Дженна, наша мегера, ответственная за корреспонденцию, (кстати, надо бы ее сменить), утверждает, что письмо принесла девушка – мулатка или квартеронка.
- С Дженной я поговорю, она больше не станет грубить посетителям. – Гато лукаво улыбнулся.
Рита не сомневалась, что после разговора с Кристобалем зашоренная бюрократка станет приятной вежливой девушкой.
- Прочитай, - Рита протянула ему письмо, написанное изящным девичьим почерком, - там обычная для этого безумного города история. Людей обвинили в преступлении против зеркал, к которым те даже не подходили. Их дочь надеется, что родители живы, видимо, кто-то намекнул на такую возможность из ЦРУшников или даже из Гвардии. Как разберемся с югом, надо попробовать смягчить Черный Кодекс. Человеческая жизнь важнее серебрёной стекляшки. Ну, спокойной ночи.
Рита поднялась к себе на второй этаж, устало взглянув в зеркало на лестнице, а Гато еще долго сидел перед камином, перечитывал письмо и пытался по еле уловимому аромату духов дорисовать образ девушки, смуглой, изящной, мечтательной.
Он очень надеялся, что сможет ей помочь.

« Здравствуйте, бургомистр Эйзоптроса Рита Эквус!
Я очень надеюсь, что Вы не оставите без внимания мою историю и поможете мне найти истину.
Несколько лет назад мои родители, Виолетта и Тиас Карпатри, были осуждены за то, что разбили огромное количество зеркал в Музее Зеркала. Через два дня после вынесения приговора их отправили в Лабиринт. Больше я родителей не видела.
У меня есть все основания предполагать, что мои родители не виновны в этом. В тот день, когда были разбиты зеркала, они действительно находились в Музее. Но там они были в качестве посетителей. Во время следствия были опрошены большинство посетителей и работников Музея, которые утверждали, что не видели, чтобы Виолетта и Тиас Карпатри куда-нибудь отлучались. По их показаниям, в тот момент, когда были разбиты зеркала, мои родители были совсем в другой стороне от места происшествия.
Это даёт мне все основания предполагать, что они не виновны. Но ведь зеркало не может осудить того, кто ничего против него не совершал. Поэтому, вполне возможно, что мои родители, Виолетта и Тиас Карпатри, до сих пор живы. Уважаемая Рита Эквус, пожалуйста, я очень нуждаюсь в Вашей помощи. Я знаю, дело моих родителей должно сохраниться в архивах, и, если Вы позволите, можно будет пересмотреть всё дело. Может быть, они живы и спрятаны где-нибудь в подвалах? Может, про них забыло ЦРУ?
Я очень надеюсь на Вашу помощь, баронесса Рита Эквус.
С уважением,
Сильвия Карпатри.»


Пишет Эретри. 09.02.06

Люди боятся зазеркалья. Люди говорят, что там – всё не так. И знают, что туда не проникнуть. Потому много, очень много бродит баек о зазеркалье, страшных и нелепых, неправдивых, но таких правдоподобных. Дескать, человек, угодивший в зазеркалье, полностью теряет контроль над своим телом. Вдыхает тогда, когда нужен выдох и наоборот, выдыхает, когда выдыхать-то уже нечего; сердце тоже якобы начинает биться по наоборотным законам, и, в конце концов, несчастный его
владелец…ну, ясно, что. Слушают все эти россказни зеркала и молчат, и перемигиваются по углам светлых эйзоптросских улиц, вид же у них обычно такой, словно они вот-вот покатятся со смеху. Нет, конечно, есть во всех этих придумках своё зерно истины. Как и положено, впрочем.
Вот, к примеру, одна, в которой небыль удивительно похожа на правду. Речь пойдёт о верлии западном, известным в народе как «красная сирень». Verlie – так его называли летописи древних. Почему так? Держу пари, ни один книгочей не даст вам ответа. Мало толку будет и от «Большой Мировой Энциклопедии Слов и Присловий» (автор – Териг Скеро, учёный-любослов века Смятений). Да, она –
гордость Аквилонской Великой Библиотеки. Да, сокровищница, да – кладезь. Но, увы, исчерпаемый…
Но коли интересно – идите. Библиотекарь, пыхтя, вытащит огромный том. Вытрет пот со лба, вычихнет острую книжную пыльцу, махнет вам рукой. В душе он будет проклинать вас, не сомневайтесь. Свой визит любопытством не оправдаете. И не надейтесь.
Но раз уж пришли - дерзайте, переверните первую страницу! Прошелестите до картинки с изображением крылатого быка… затем ещё немного вперёд. Жёлтые, рыхлые строки ветхого словаря. Что вы ищите? Верлий? Хм, может здесь… Нет, не то же… А, вот! Да и тут небольшой улов. Verla («прятаться»), и verlirma («есть, пожирать») – самое большее, что можно выудить. Или (здесь придётся долго возиться с хрупкой страницей, может, снимите паутинку-другую) вот вариант: Targ a Verlont, «Цитадель Хаоса», устаревшее второе название Эйзоптроса. Слово «тарг» потом почему-то связали со знаменем… О «верлонте» же сейчас никто из Звезды Лорда ничего не вспомнит. Кроме, пожалуй, того факта, что некоторые отдалённые народы, в частности мавры, до сих пор величают Хаос Верлонтом.
С каким из найденных слов состоит в родстве verlie неизвестно. Вам придётся лишь догадываться.
Так что лучше вернёмся к самому растению. К верлию. По правде сказать, «красной сиренью» его нарекли только из-за внешнего сходства двух абсолютно разных растений. Судите сами. Цветок этот не совсем цветок – куст, и правда очень сильно напоминающий сирень, только ветки его не деревенеют, а остаются зелено молодыми до самой поры увядания. По каждой из них идут наросты, похожие на шипы, но пушистые, мягкие, как шарики вербы. Листья жёсткие, слабо-зелёные, в
общем-то, ничем не примечательные. Да и цветам бы вы не удивились нисколько: пять лепестков и те – с ноготок. И не такие уж они и красные. Бледный и простой цвет. Честный. Верлий был редок, и, возможно, сгинул бы вовсе, кабы не возрождённый давным-давно Праздник… Но так случилось, что одно крайне неприятное событие навсегда испортило репутацию верлия. Много лет назад, когда ничего легендарного не было в мире, Нерден (некогда крепкий богатый город близ Западных гор) объявил себя независимым, восстал против Звезды Лорда. Мятежники называли себя ордэрами и символом своего неповиновения выбрали верлий; знамена,
нашивки – всюду в бунтующем городе расцветал гибкий узор «сирени»; багряными лепестками осыпали воинов, благословляя в путь, а едким соком растения (дабы возвысить культ) пробовали лечить раны. «Ордэров цвет» красовался в дворике
Штаба Освобождения. Сочиняя гимн движению, поэты не забыли посвятить и верлию строку-другую.
Правда, случилось так, что из мятежа ничего кроме шума не вышло. Восставшие подозрительно скоро разочаровались в своей идее… Вернее, большая их часть. Немногочисленные «верные» покинули город, и потомки их ныне кочуют по Миру. Гонимые, по-прежнему зовущие себя «ордэрами». Их презирают, но и боятся.
И верлий у зеркал не ставят больше. Да это история, в сущности, не так уж и важна. Так, приговорка. Главное то, что, задолго до первых беспорядков, один нерденский герболог (имя его, к сожалению, неизвестно) занялся изучением «красной сирени» и выявил весьма интересный факт. В определённый момент цветок при приближении к зеркалу… заставлял небольшой участок стекла терять свои отражающие свойства. Зеркало обесцвечивалось на миг. Лишь на миг. Но стоит ли говорить, что этого уже было довольно для начала? «Вероятно, именно верлию из всех растений довелось стать первым и последним видимым воплощением природного хаоса» - писал учёный в своих работах. – «Проявлять себя хаосу необходимо, это необычная стихия, не терпящая стеснения. Однако, по непонятным мне причинам, он не выказывает себя явно, вместо того умеет находиться во
всём живом. Предполагаю, верлий на малую толику дальше ушёл от гармонии, потому зеркало так на него реагирует… И если будет мне отведено достаточно времени, то, возможно (надеюсь, надеюсь, только надеюсь!), мне удастся разгадать зеркало… найти способ, как уходить на ту сторону, а главное - возвращаться … Тогда, не побоюсь сказать, все мы встретим Новый век, век победы человеческого
разума над законами древности…» Дальше вы вряд ли разберёте чирклый почерк: человек строчил взахлёб…
Жаль, конечно, нет больше в Мире тех записей. И Нердена больше нет. Прав учёный был: Хаос действительно не терпит ограничений.
,,,,,,
Спускаясь по лестнице с Храбростью, Эретри по кусочкам разбирала вчерашний день. Дождь. Дом. Камин. Цветочник. Шпиль Доброго Желания… Нет, не так. По порядку. Где порядок? Ха, нашла порядок! Вспоминай уж что есть. Итак, пословица…
,,,,,,,,
… - Хорошая пословица. От кого только могла я её услышать… Не знаете? Скажете: город нашептал, не поверю вам, Илир, – город не наушник, у него самого сплошь одни уши, жаль мне удалось понять не сразу…а-а-а, глупая!.. С меня вся мудрость - что с гуся вода. Ничего, проживу как прежде…
От одного из своих отражений – да-да, вы правы! – довелось услышать о любопытном таком цветке. Услышать прямиком после… - Холодный обруч клацнул о воздух, сверкнула чайка, чуть не выскользнуло тонкое запястье. Эретри скорым движением отстегнула и бросила досадный браслет в карман. – …этого. Неважно. И
чудной цветок – не ставят у зеркал, вот так штука. Нет его в садах, на рынках – нигде! Но чудо чудака найдёт. Одно из моих отражений наведывалось к вам. Вы, конечно, сидели дома: какое дело до секретов, когда на улице сплошь дождь? Угадайте, что оно обнаружило на скромном задворье цветочного домика?
- Нет… У меня не может быть… Вы что решили… Да как… - Илиру явно не хотелось отпираться, неожиданному своему врагу он крепко верил. Покой его был застигнут врасплох. Только всё равно упрямилось и ёкало что-то в илировой груди, и рот от этого тоже дрожал и по памяти мямлил отрицание. Руки хватались за воротник, салили жёлтую ткань, пальцы - корявые костяшки - глубоко впивались в жилистую шею. Но взгляда цветочник не отвёл. Ни разу. Это не понравилось Эретри. К ней уже приросла привычка видеть страх. Волей-неволей пришлось убеждать. Она много говорила, а цветочник, закаменев, слушал. Эр никак не могла взять в толк, зачем это, когда можно просто пойти и взять то, что ей нужно. Тем не менее, она
продолжала:
- Поверьте, я не пришла отнимать. Мне нужно просить, только не получается… Дело настолько – дрянь, что вам и не представить. Расскажите мне, прошу вас, расскажите же о красной сирени. Я хорошо заплачу за цветок и за историю… Илир, вы слышите? В залог оставлю свою. Мне очень нужно, чтобы кто-то поверил…
О перстне Эретри умолчала. Остальное всё было рассказано.
,,,,,,,,
«Стоило ли? Тоже называется: вошла в доверие! А толку? Проклятая ветка чуть не сожгла мне руку… И почему я ушла сразу?
Расспросила бы сперва. Нет – как дали, так схватила и убежала. Сейчас же идти толку нет…» - думала Эр, сидя уже в кэбе, Храбрость – рядом.
«Но-о-о! То- н-но-о-о!» - гнусаво протянул кэбмен, лошадь, сморенная тёплым утром, неуверенно, пробуя шаг, натянула поводья. Цокотнули колёса… и замерли: у самого носа лошади размахивал руками, кричал что-то кэбмену несуразный тип. Увидев, что кэб остановился, тип в мгновение ока вскочил на подножку и дёрнул на себя дверь. Ввалился, повертел туполобой башкой, которая, казалось, росла
из самого воротника терпко-лиловой куртки. Чуть кашлянул, широченные плечи едва не выбили низкий потолок. Голос оказался неожиданно писклявым.
- Очнь прятно. Рикрасна паггодка, не нахкодите?.. Шёл мимо, а ведь давеча отразился. Канительно, нахкодите? Ходишь, ходишь, причём лужи там-сям. Я, знаете ли, Вздо…
- Пошёл прочь, - глядя в окно, бросила Эр. И – кэбмену:
- Погоняйте.
- Пусть едет с нами, - нахмурилась Храбрость.
Краем локтя Эретри почувствовала, как между ней и отражением Ксанфа шелохнулся холодок…
- Ладно.
,,,,,,,.
- Вам двоим лучше остаться снаружи.
- А тогда почему ты раньше сказала мне, что пойдём вместе?
- Не подкалывай. Я не знаю. У меня уже не поступки, а кутерьма… Нечего там быть – ничего интересного. Будь здесь, со Вздорностью…этим. Ясно?
- Хорошо, хозяй… - Храбрость сбилась, подбирая слово. – Эр, то есть, да.
Вздохнув, опустилась на нагретую солнцем скамейку. Вздорность снова заверещал было о погоде, но, никем не замеченный, смолк и тихо присел рядом. Молча они наблюдали, как Эретри подходила к двери.
Дом цветочника без дождя казался даже ярким. Поражала тишина, сочившаяся изо всех щелей. Эр толкнула дверь – оказалась незапертой. Илир стоял у окна – шторы задернуты. Вздрогнул, услышав шаги. Повернулся.
- Зачем пришли? Неужели…
- Не неужели, - Эретри чиркнула кончиком мизинца по пыльной крышке стола. Оглядела палец. – Нечисто у вас.
- Оставьте меня, - прошептал Илир, ни к кому не обращаясь. – Прошу. Я дал вам его, что ещё от меня нужно? Я простой цветочник, и я хочу им остаться.
- Как будто у меня за спиной стоит всё ЦРУ. Что вы сникли? Где мне выгода от того, что сдам вас? В первую очередь меня поведут на плаху. Есть причины. – полуправда точно сама по себе вылетала изо рта, но – странно! – Эретри всё чудилось, что она сверх меры врёт. – Не дрожите, всё, что получите от знакомства со мной – спокойствие. И чудный урок в довесок: не будете в следующий раз растить легенду на гнилых задворках… О прошлой-то, кстати,
нашли, как забыть?
- Сжёг, - Эр с неудовольствием заметила, как у собеседника дробно задрожали руки, у лба дыбмя встали волоски. Рот раскорячил нервный смешок. – Сжёг, сжёг! Не найдёт Цех, оближется… Ха-ха, вот ведь. Хо-хо …
«Проклятье…» - подумала Эретри. Вслух сказала:
- Браво. Скоры на расправу. Заправски.
- Зудите, зудите… - покосился из-за плеча и хохотнул Илир. Он явно был не в себе, опьянел от отчаяния. – Пока времечко не оттикает. А очень худо будет. Если намереваетесь сделать то, о чём подозреваю я. В лучшем случае вы умрёте. В худшем…
- Илир! – перебила его Эретри. Её тон вовсе теперь был презрительным. Возрасты забыты. - Перестаньте. Ни к чему торопить страх. Ничего нет хуже смерти. Можно оспорить, понимаю, только это бесполезно, Илир. Мне всё равно, что на уме у прочих. У вас в том числе. Я не за тем пришла. Этот цветок… верлий, когда я его
несла…
- Жжётся? А не берите за срез – то сок режет… Засушите лучше. Завянет – тоже не беда, свойства никуда не денутся… Ясно? Уходите теперь.
- Благодарю, - только и сказала Эретри. Про то, что за срез она и не бралась, решила не сообщать. – Но… Интересно вот: в самом деле стекло его принимает-отторгает? Тогда, выходит, я смогу…
- О, да делайте, что угодно! – страшно закричал тут Илир, не на Эр – в потолок. Глаза его помутились, заводянились, как у быка под ножом. Только руками не махал, а то б сошёл за юродивого.
– Плевать! Неужели до сих пор не ясно? Нужна мне была ваша шкура! Худший случай будет для меня! Выдался, дубина, доверил! Пришла, понимаешь, белая моль, с зеркалом у неё не лады – а я… а мне теперь чего ждать? Не выдержите и… и… и перед смертью или просто вынудят… А, да что я!.. – сгорбился вдруг, подавился знобым воздухом, выпрямился резко. - Дурёха! – накинулся вдруг на Эретри. - Хуже гулящей девки! Не тело, так душу… Зачем первый раз туда сунулась? Кто просил? Зеркало больше не пустит жить! Что меня-то потрошишь, а? Ах, знаю, угробилась, да сейчас клевать других! Гадина! Нет тебе имени в Эйзоптросе, и в Мире нет! Мрачина, ордэрка, дрянь! Убирайся прочь! Прочь из моего дома!
- Я спасалась, бежала от опасности…
- Ох, не девчонка - глупь! Да хоть забором опасность, да сплошь, да вокруг – не беги к зеркалу! Пусть тя и режут – ни ногой! И обнюхаться как следует в городе не успела, а полезла! Да…
- Забылись вы, - проговорила Эретри тихо. – Вижу сама, пора уходить. От вас больше ничего не добиться. Снова я пришла зря, что ни делаю – всё зря… Но запомните, Илир, прошу, запомните! Я же кроме вас людей не знаю… таких, что знали бы про меня и не пропали… Считайте дни. На девятый сообщите обо мне Цеху или куда вы сможете. Скажите им: верлий у меня. Улица Грозлинда, гостиница
номер сорок, двадцать первая комната, Эретри Алкарин. Осмельтесь. Понимаю, что боитесь, но осмельтесь. Если не выйдет, что задумано, ТАКОЙ оставаться дальше я не хочу, - она вышла потом и спокойно прикрыла за собой дверь. Вслед донеслось молчание.
А на улице – ни ветерка…
,,,,,,
Как вернулась, так сразу Эретри побежала в свой номер. В пыльном углу, у шкафа, отыскалась заброшенная ветка. Девушка дотронулась тыльной стороной ладони – нет, больше не жжётся. Наверное, подвял немного верлий… Эретри осторожно завернула его в плащ.
И тем же днём объявила хозяйке, что переезжает.
Новый отведённый ей номер оказался славной комнатой с чистым ковром и терпимым количеством мебели. С оцарапанным боком, но навытяжку строго стоял там письменный стол. Внешность его наивно намекала на орех. В затененном месте комнаты громоздилось зеркало. Большое, в человеческий рост. По просьбе постоялицы на него надели чехол. До поры до времени.
И время потекло – пресное.
Раздобыв небольшое зеркальце в ближайшей лавчонке, Эретри взялась за «поиски». Запиралась ото всех в номере, часами сидела за столом. Подносила то верлий к стеклу, то наоборот. Пробовала каждый сантиметр, каждое мгновение зеркального блеска. Часто просиживала допоздна, не поднимая головы, ничего вокруг не слыша и не видя.
Сутки за сутками.
Когда замечала (как ей казалось), что цветок влияет на зеркало и нечто непонятное происходит, то записывала увиденное в небольшую тетрадь с кожаным переплётом, которую купила вместе со всем прочим. Первые дни это удавалось, на пятый день стало тошно. Страницы разили чужой безупречностью. Перо спотыкалось о собственный почерк. И тогда Эретри вырвала из тетради те листы, где успела что-нибудь написать, скомкала один… и, одумавшись вдруг, разгладила. После приклеила всё как было, долго сидела, обхватив руками голову. Мельтешила
странная мысль, что, если Эретри только захочет, - сможет услышать, как крепятся один к другому фрагменты бумаги, как бурчит и хлюпает клей.
Мысли, сказать честно, вовсе от разума отбились, лезли ватагой, не признавая никакой очередности.
И нечем было их прогнать.
Хотя отвлечься Эр всё же пыталась. Она стала искать причину в прошлом – обычное занятие для стареющей души. Чаще всего вспоминались Дан, улица, Раздор. Но вслед за ними приходила мысль ещё более тяжёлая.
«Алекс… Улица… Это только сейчас думаю, что никогда, а тогда и правда подняла бы кинжал…»
Не раз ночами Эретри вставала, добиралась до гостиничного чердака, поднималась по лестнице вверх, к мостам. Манил ли свежий воздух или тише там для неё шло время…кто знает? Может, бессонница, а может - всего лишь скука.
Дома шли один за другим, как слепые за кем-то, кто видит. Небо летело над головой, постепенно сужая круги, и ночь за ночью росла луна. До ломоты в шее глядела Эретри вверх, в дрожащие, надменно пустые лица созвездий. «Серая Колесница, Возница и Бык, Лира…» - она закрывала глаза. В темноте беззубыми улыбками расплывались четыре сияющие точки. Колыбель качается, спит маленький человек, насупился во сне. Сестрёнка…
«Лира…»
«Спой песню». Что? «Для Лиры». Смех звенел в ночном ветре, таял в тишине. «Притомилась, глянь, спит себе как спит… Да ты тихонько… Сестра поёт младшей – сон идёт мягче… Чудно говорят старики, а ведь и я когда-то своей пела, как велела мать. Вот они теперь, две мои дочери, не верится, право. До
сих пор не верится… Да тихонько, тихонько… помнишь ту?
«Высо-о-око есть море, месяцу да-а-арили, дарили-просили, а он сменял на небо…» Дальше, дальше, ну что ж ты?.. Тихо, Эри, тихо-тихо только…» И со звёзд тягучим тестом ложился шелестливый гул, нотный стан для беззвучной музыки.
Мост скрипел нетруженой спиной. Эретри сидела, равнодушно слушая долгий напев. Летел он и тянулся к ней в полёте, будто чьи-то ладони пытались оградить, защитить её, от злого оконного роя домов. За зыбкими шторами дешёвые, чадлые горели свечи: допоздна засиживался Новый год в гостиных. Отовсюду вверх, на мосты, в небо глазел восковой свет, но Эретри не достигал. Хорошо. Хорошо: вон же, вон тихая Лира, высоко поднялась, струнница. Тянет ноты и сглаживает небо, да песня не слышна…
Не пора ли домой? Нет, не пора. Люди возвращаются, затосковав, а что же, если нет тоски, делать?.. До полуночи бывала Эретри на крышах, память её не тревожила.
Приходила почти под утро.
Как-то раз ей случилось столкнуться в дверях со Страстью. Та очевидно возвращалась с гулянки: от неё пахло вином, волосы были растрёпаны. Новое, ещё более откровенное платье из дорогого шёлка стягивало талию чуть ли не до скрипа. Страсть, шатаясь, подалась вперёд и, обдавая Эретри тяжёлым дыханием, прямо в лицо ей фыркнула:
- Тебя не пустят теперь просто так. Не дергай зеркало зазря. Без желания Лорда пойдёшь – сгинешь… Ах, что это со мной?.. Ведь говорю с владелицей Благородства, ох, пардон. Не сгинешь – попросту сдохнешь, слышишь?
- Просил передать?
Страсть бесстыже оскалилась, крупные зубы сверкнули, расплываясь в белом жгучем свете.
- Передать? Хо! Думай, что говоришь, мозглячка. Когда он желает говорить, то говорит. Чужие рты ему не нужны. А ты решила что же? Беспокоить тебя не хотел? Эххи-хи! Охо-хо, постеснялся бла-го-род-ной госпожи! – последние слова были сказаны с таким презрением, что у прежней Эретри запылали бы щёки. А не прежняя, настоящая, лишь отмахнулась.
- Иди и проспись.
,,,,,,,,
Время шло-бежало, Эретри практически безвылазно жила в гостинице. За комнату платила исправно. Монет по-прежнему много было в дареном мешочке. Хотя, вполне возможно, что их-то как раз оставалось мало, и кошель не легчал по другой причине. Эретри ведь так и не отделила золото от щебня. Ей нравилась иллюзия богатства, она не желала убавлять её и на унцию… Случалось, посылала кого-нибудь из «взрослых» отражений за едой. Правда, чаще всё же забывала: чувство голода практически полностью исчезло, и есть частенько приходилось, вспоминая, как едят, когда в том возникает потребность. Она осунулась, но не ощущала
слабости, не побледнела. Более того, человек незнающий сказал бы, что её лицо прямо-таки пышет здоровьем. Да и глаза… вот глаза-то как раз блестели чересчур ярко, если не вызывающе, как не блестят у здоровых людей.
Про Ксанфа Эретри забыла совершенно. Впрочем, не до того было. На седьмой день захворала Храбрость. Понятно, отражения заболеть не могут, но это и не выглядело как болезнь… Щеки Храбрости играли румянцем, девочка стала разговорчивой, весёлой, глаза её сияли. Одна только Эретри, не зная, что творится, понимала, что происходит неладное.
Девушка и Храбрость точно сроднились благодаря этой хвори. Долго могли сидеть рядом в комнате для отражений, разговаривать. Только беседа не была одинаковой для обеих. Эретри всегда смотрела в пол при разговоре, и почти всегда возвращалась к одной теме.
- Но как… Подумай, как же мне можно прийти ТАКОЙ? Разве меня узнают? Разве я сумею радоваться со всеми? Если будет улыбка, то это будет придуманная улыбка, сочинённая, одобренная – только печать поставь. Разве я смогу петь Лире? Она не скажет, но будет знать, что я не умею больше с ней говорить. Ей не объяснишь, что не нарочно…
- Зачем так много «разве»? – удивлялась Храбрость, искренне пожимая плечами. Кроме вопросов она, похоже, ничего больше не слышала. – Что ты говоришь, тебя помнят, а не помнят, так угадают! Это как я…видишь? Твоё имя ведь опасно тем, что его легко запомнить. А привяжешься к имени – значит и лицо, и голос, и слёзы, и смех…ты же, наверное, знаешь – жди их тут как тут. Нет, но мне лучше. Как там? «Отражение заболеть не может…» Вот помню и помню этот хлам… Так и
звучит… Всё остальное, как ножницами – чик!, не бывало никогда… - Храбрость мотала рыжей головой, будто приводила мысли в порядок. – Возвращаться мне не хочется, Эретри… За зеркало…
- Но ты и не вернёшься.
«Ты не вернёшься… Как тебе жить там? Ты больше меня - человек…»
,,,,,,,
Последний такой разговор был вечером девятого дня. Эретри оставила задремавшую Храбрость, вернулась в свою комнату. Долго стояла, уставившись в одну точку. «Тебя не пустят теперь просто так».
Она подошла к столу. Из выдвижного ящика достала тетрадь, лист бумаги. Не оказалось чернил.
«Чернил сюда. Живее» «Как прикажете; Зереса, эй! Вон…те…да-да…желает…тащи»
«Принесли вот, пожалте» «На стол. Отойдите. Уйдите за дверь. И спасибо»
Сквозняк, хлопок – и Эретри снова одна в комнате. Всё уже принесли. Придвинуть табурет и… Минута-другая, и вот всё как есть – готово. Тетрадь в кожаном переплёте лежит на столе, сверху – конверт и лист, а на нём свежие чернильные буквы.
«Моё отсутствие – вынужденное, прошу не беспокоиться. Ждите пять дней. Об отражениях не держите заботы – всех вон. Храбрость только пусть живёт в моей комнате, деньги – в конверте. С тетрадью поступайте, как знаете, лучше – сожгите. В любом случае мне (если вернусь) и моей семье ничего не грозит. Есть
тот, кто не позволит этому случится. Не настолько он хаотичен.
Но повторяю: ждите пять дней. По истечении срока – вычёркивайте. Передать о моём невозврате следует по адресу: …» И адрес. «Также прошу уведомить Аквилонскую Школу Зодчества…» Такая-то улица, такой-то человек. Всё просто.
Почему пять дней? Да потому что скоро второй семестр в Школе, не опоздать бы. Почему нет угрозы родным? Нет и всё. Эретри встала из-за стола, взяла засушенный верлий. «Надеюсь? Ну что ж – вдруг». Положила его за пазуху. Подошла к зеркалу. Ещё утром она попросила снять с него чехол.
- Помните моё прощение, Лорд? Как говорят-то, помню… если просишь чего-то, готовься к тому, что желание могут исполнить. Слово в слово. И если своему желанию ты можешь довериться, то последствиям – никогда. Тогда остаётся только простить за то, что ты был допущен к своему желанию… Я вот простила заранее… Может и сдуру, как кому покажется, а сама знаю – правильно… Вот и пригодилось: простила заранее за то, что, может быть, примите этот мой шаг. Иду, потому что дом молчит… туда – никак… А город вот этот меня – сторонится… Потому что…
Потому что чистый, хоть и гнилой. Ведь и так и бывает – да, конечно! – изображая отчаяние, Эретри ударила кулаком в тяжелую раму так, что задребезжало стекло. – Об меня боится обмараться, да? Молчите? Продолжайте молчать. Вообще – рассчитано хорошо… Пустая и… жалкая. Это что же, твёрдость? А по мне, так когда чужая слабость твоей заметнее – вот что такое сила…Так её знают люди…и я. Но это всё так, слова вместо дел… – она осмотрела себя в зеркале. - Т-с-с-с-ц…
Здорово же я выучилась болтать!.. Нужны вам плохие актёры?..
Будто застыдившись, Эретри схватилась за карманы.
- Эйзоны… вот. Наверное, уже не нужны… Для чего я тут – вам известно. Я желаю вернуть себе хотя бы часть того, что потеряла. Но не одно это буду просить у вас, Лорд. Вы знаете о двух отражениях… - голос вдруг сбился на хрип, прочистив горло, Эретри продолжила. – О тех, кто ДОЛЖЕН БЫТЬ людьми. За них буду просить. Но и обо мне не забудьте. Она встала на колени. Зеркало молча наблюдало.
- Я буду служить Вам, Лорд Хаос.
Верлий дрогнул за пазухой, и впервые за столько дней Эретри почувствовала, как испуганно, телёнком взбрыкнуло сердце.
- Клянусь.

Пишет Теодор. 20.02.06

Если хочешь что-то сделать, сделай это сам. Тео не раз убеждался в истинности этого высказывания. Вот и теперь. Слишком он был наивен, слишком самоуверен и неопытен. И теперь приходится за это расплачиваться. Если и был кто-то менее подходящий на роль посла, чем Правдивость, так, наверное, только Преданность. Но сейчас не время предаваться пустым рассуждениям.
Письмо начальнику ЦРУ придётся отнести самому. Но сначала Гранитный корпус.
Что же могло понадобиться Капитану Личной Гвардии Лорда Хаоса? Или нужно брать выше? Вряд ли это простое совпадение. Слишком много совпадений… Теодор открыл глаза. Посмотрел налево. Его отражение мирно спало, склонив голову ему на плечо. Не притворялось. Правдивость.
Девочка лет тринадцати, с длинными прямыми волосами золотистого цвета, спала, не обращая внимания на тряску. Тео осторожно коснулся свободной рукой края золотого водопада. Он никогда не задумывался о том, что значит быть отцом, заботиться о маленьком, только начинающем свой путь человеке. Девочка пошевелилась, открыла глаза. Они были голубее весеннего неба и такие чистые и глубокие, каким бывает воздух высоко в горах.
– Извини, я не хотел тебя будить, но мы уже почти приехали.
– Ничего, мне совсем не хочется спать, – её голос не портил первого впечатления, был высоким и мелодичным. – А куда мы едем?
– В Гранитный Корпус. Это одно из самых красивых зданий города. Так говорят. Сам я его ещё не видел.
– А какое самое красивое здание?
– Не знаю. Я приехал совсем недавно. Как и ты. Кстати, у тебя ест какое-нибудь имя? Не называть же тебя Правдивостью.
– Обычно меня никак не называют. Стараются отослать куда-нибудь или просто не замечают. В момент моего второго рождения мой образ забросал меня камнями, так что я потом долго боялась выходить из зеркала.
– Твой образ?
– Ну да. Людей, когда они смотрят в зеркала, называют образами. Или хозяевами. Ты – мой седьмой образ. Я, как тебя увидела, сразу поняла, что ты не будешь бросаться в меня камнями. Ведь ты не будешь?
– Конечно, нет, – Тео положил свою ладонь поверх её маленьких пальцев. – Я никому не дам тебя обидеть. Но как же тебя всё-таки называть? Какое имя тебе больше всего нравится?
Девочка ненадолго задумалась.
– Когда я была совсем маленькой, меня называли Хелей.
– Ладно, пусть будет Хеля.
Через несколько минут они вышли из кареты, остановившейся перед высоким зданием, стены которого были облицованы гранитной мозаикой, в разноцветье которой не угадывалось ни порядка, ни замысла. И в то же время эти причудливые узоры создавали непередаваемое чувство целостности и гармоничности, так что от них не хотелось отрывать взгляд.
– Подождёшь меня недолго? Погуляй, осмотри город. Потом мне расскажешь, – предложил Тео. Ему хотелось, чтобы Хеля согласилась. Её появление в Гранитном Корпусе никак не могло способствовать положительному впечатлению, которое он надеялся произвести.
– Лучше я пойду с тобой, – девочка тут же крепко вцепилась в его руку. – Мне не хочется оставаться одной.
Так, держась за руки, они пошли по широким ступеням, также вымощенным гранитом. Тяжёлые двери медленно и бесшумно раскрылись перед ними.

*************

Тео вспоминал прожитый день бесконечной чередой коридоров, серыми спинами провожающих, длинными и туманными разговорами сначала с капитаном Личной Гвардии Лорда Хаоса, потом с начальником ЦРУ. Он так устал за этот день, что не было сил посмотреть на часы, хотя и без них было понятно, что уже поздно. Сумерки в это время года наступали довольно рано, и вокруг уже начали зажигаться фонари: матовые шары горели слабым голубоватым светом, который постепенно станет ярче и приобретёт тёплый оттенок. Это было изобретением одного талантливого студента робкая мечта, воплощённая в стекле и бронзе. Но Тео не замечал этого мягкого света, придававшего голым кронам кустов и деревьев зазеркальный вид. Он сидел на скамейке во внутреннем дворике университета, задумчиво глядя на узоры, которые рисовал веточкой на серой пыли дорожки. Рядом с ним сидела, склонив голову ему на плечо, Хеля. Но мыслями он был сейчас далеко.
Беседа с капитаном Личной Гвардии продолжалась чуть больше полутора часов, хотя Тео казалось, что он провёл в кабинете капитана не один день. Негромкий, невыразительный голос и сейчас звучал в его голове. Слова, складывающиеся в безупречно вежливые фразы. Раз Тео даже показалось, что он уснул, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вновь ухватить нить разговора. Да, спасибо, он уже почти освоился на новом месте. Конечно, есть трудности. Вы правы, внезапная смерть профессора Кыс-Менсье потрясла весь университет, да что там, весь город. Но у него ведь были помощники, которые сделают всё возможное, чтобы Вы как можно скорее приступили к активной работе? Наверное, в Аквилоне у Вас остались ученики. Всегда трудно покидать коллег, друзей, родных. Надеюсь, скоро вы заведёте новых друзей. Эйзоптрос – столица Мира Зеркал, здесь собираются самые лучшие люди. Скоро в здании городской ратуши состоится Новогодний бал, надеюсь, Вы получили приглашение? Ну как же, известный учёный, декан факультета эйзоптросского университета, зять губернатора Аквилона... Прошу прощения, не хотел Вас оскорбить. Как Вы можете такое говорить – болтают на улице? У нас свои источники, к тому же, в этом ведь нет ничего секретного? Ещё раз прошу прощения. Надеюсь, мы станем добрыми друзьями. В залог этого примите один совет: получше присмотритесь к Эдгару Минту. До свидания, до скорого свидания...
В Цехе Редких Увеселений всё было иначе. За исключением тех же серых мундиров, провожавших Тео по таким же длинным, хотя и светлым коридорам Магистрата. Излишне деловой тон, который сразу взял начальник Цеха. Мягкие, слишком осторожные вопросы – не вопросы даже, а слова, сказанные вскользь, будто кинжал, направленный в щель доспехов. Неуверенные, неумелые попытки увернуться. Как Вы себя чувствуете в роли декана? Сложно наладить полноценную работу без квалифицированных кадров. Ближайший помощник покойного профессора Кыс-Менсье. Но ведь не единственный? Вам известно, что Ксанф появился в городе совсем недавно? Да, мне об этом говорили. Ещё говорили, что только он может помочь. Известно ли Вам местопребывание Ксанфа? Это могло бы сильно облегчить поиски. Если бы я это знал, мне не потребовалась бы Ваша помощь. Кстати о помощи. Возникла угроза отравления водопровода. Нет, нет, пока ничего определённого, только слухи. Необходимо исключить малейшую возможность. Очистные сооружения. Постоянный контроль во всех частях города. Разумеется, Вы понимаете, что это строго секретная информация. Если об угрозе узнают в городе, начнётся паника. Что делается для того, чтобы не допустить этого? Данный вопрос находится под личным контролем бургомистра Эйзоптроса. Госпожи Риты Эквус.
Рита... Со времени своего приезда в Эйзоптрос Тео не виделся с ней, старался о ней не думать. Вряд ли её решение было верным. Но тогда он испугался. Пошёл у неё на поводу. А теперь уже ничего не поделаешь. Он женат. А она стала бургомистром… Мир, пусть это будут только слухи! Да, порой кажется, что она сделана из стали. Но найдёт ли она в себе силы, если эти слухи подтвердятся?

– Господин ученый, – негромко окликнул его знакомый голос, – о чем задумались? Тео поднял глаза и еле удержался от восклицания: прямо перед ним стоял молодой человек, похожий на него, как отражение в зеркале. Да собственно это и было отражение.
– Добрый вечер. Вы... – Тео попытался привстать и разбудил Хелю.
– Позвольте представиться, Умиротворение. Видимо, она думала о Вас, когда смотрелась в зеркало.
– Как она? У неё все в порядке? – Тео вскочил со скамейки, едва не сбив девочку на землю. Поднимаясь, она посмотрела на гостя и в изумлении открыла рот, переводя взгляд с одного Теодора на другого.
– У неё все хорошо, – Умиротворение невольно отступил на шаг, не ожидал такой реакции. – Только грустная очень. Очень о... о Вас беспокоится.
Слушай, давай на ты? А то как сам себе выкаешь, – Умиротворение улыбнулся.
– Студенты вот, пока сюда шел, здоровались, как с деканом.
– Никогда не видела, чтобы отражение было действительно отражением! – наконец смогла произнести Хеля.
– Я вас не представил... Хеля, это Умиротворение. Он не моё отражение, просто так получилось...
– А… А я уж подумала... Это ж как нужно заботиться о других, чтобы так отразиться... Приятно познакомиться. Хеля, Правдивость.
– Здравствуй. Мне тоже очень приятно, – Мир церемонно поклонился. Тео поймал свое отражение в пуговице камзола Умиротворения. Повезло девчонке с образом. Рите и в голову не пришло бы представлять кого-то своему отражению.
– Мы можем поговорить наедине? – обратился он к Теодору.
– Да, конечно. Хеля, подожди меня, пожалуйста, я скоро. Пройдём вон туда, – Тео указал на скамейку, стоявшую неподалёку в редкой тени вишнёвого дерева.
Едва они присели, Тео схватил отражение за руку.
– Рита ничего не просила мне передать?
– С твоей стороны очень неосторожно называть имена. Даже здесь, – Умиротворение положил свою ладонь поверх руки Тео. – Она просила предупредить тебя, что в городе оставаться опасно. Нужно уезжать, и как можно скорее. Она сказал, ты слишком дорог ей, чтобы она могла тебя потерять...
– Уехать? И оставить её здесь одну? Нет, это невозможно!
– Она так и знала, – Мир вздохнул. – Придется рассказать тебе все...
Тео слушал отражение, и взгляд его становился все более мрачным. Значит, это не просто слухи. Будет война. Точнее, война уже началась.
– Ну теперь-то ты понимаешь, что уехать необходимо? – спросил Мир.
– Вот теперь я понял, что уезжать мне нельзя. Ни в коем случае.


Пишет Хаос Мира Зеркал. 23.02.06

Ксанф

Ничего не произошло. Ксанф устало опустился на стул и положил голову на сцепленные в замок руки.
Он попросил, но зеркало промолчало.
Кто-то тормошил его за плечо. Он открыл глаза и с удивлением обнаружил, что лежит на полу, а над ним стоит црушница, та самая, Никта.
- Пришли в себя? – сквозь зубы процедила она, - поднимайтесь. Сможете?
Ксанф кивнул, но когда попытался встать, понял, что сил не осталось совсем. Неужели и Храбрость его оставила?
- Он приказал мне передать Вам его условия…
*****
Никта опустилась на пол рядом с ним, достала из-за пояса зеркальце в изящной оправе с ручкой и протянула его врачу:
- Он сказал, что Вы должны произнести обещание зеркалу. Давайте.
Ксанф нахмурился: в присутствии Никты клясться зеркалу в верности Лорду не хотелось.
Она будто прочла его мысли:
- Я могу выйти, если хотите.
Ксанф вспыхнул от стыда:
- Нет, не нужно.
Взял зеркало и произнес в блестящую черноту:
- Я буду служить Вам, Лорд Хаос. Клянусь.
- Коснись левой рукой стекла, - как-то печально сказала Никта.
Ксанф подчинится. Зеркало вспыхнуло синим пламенем и выжгло на его ладони печать Мира Зеркал. От неожиданности врач едва не выронил зеркало, хорошо, что црушница внимательно следила за происходящим и успела подхватить его.
- Осторожнее…надо…быть, – тяжело дыша от испуга, медленно, по словам произнесла Никта.
- Буду, - выдохнул Ксанф.
Никта убрала зеркало и достала из небольшой сумки на поясе большую таблетку, ярко-желтую с разноцветными крапинками: «Держите, заслужили».
Ксанф очень долго рассматривал таблетку противоядия, лежащую на ладони с клеймом Хаоса, и все спрашивал себя: «А оно того стоило?»
Несколько минут назад, после возвращения из глубокого и холодного обморока, настолько близкого к небытию, он бы без сомнения ответил: «Да, стоило», - но теперь, когда миновала опасность смерти, он уже начал сомневаться в том, что несвобода – лучше смерти.
Никта тем временем принесла воды, опустилась рядом с Ксанфом на одно колено, помогла ему сесть:
- Запейте вот, - и протянула ему стакан.
- Спасибо, - вздохнув обреченно, Ксанф закинул таблетку в рот.

Легче стало сразу. У Ксанфа даже профессиональная зависть к Хозяину проснулась:
«Мог бы и поделиться секретами врачевания, если уж я на него теперь работаю».
Никта вела себя на удивление тихо. Ни одного едкого комментария, ни слова насмешки.


Сильвия

На следующее утро, когда Сильвия уже собралась идти по магазинам в преддверье бала, она обнаружила, Рассеянность сидит у камина и забрасывает в огонь белые листки.
- Что ты делаешь? – Сильвия всегда старалась говорить с Рассеянностью как можно мягче, вот и теперь она, приблизившись к нему, улыбнулась добро и погладила его по голове, - тебе холодно?
- Да, немного, - улыбнулось отражение в ответ, - Утешение сказал, что сходит за дровами, а пока предложил листочком разжечь огонь.
- Что за листочек? – сердце Сильвии похолодело в предчувствии чего-то нехорошего, - где ты его взял?
- Из книжки вырвал, - просто ответило отражение.
- Из какой?
- Вот, - и Рассеянность протянул ей пустую обложку той самой таинственной книги на непонятном языке, которую подбросили Сильвии в дом, - Ой, я, наверное, задумался, - извиняющимся тоном объяснил уничтожение книги Рассеянность, - они так хорошо горели, так красиво.
- Нееет, - Сильвия опустилась в бессильном отчаянии на кресло рядом с камином, -ну за что мне такое испытание.
- Я не специально! – Рассеянность покраснел от стыда, вскочил резко на ноги, да так неловко, что выбил из рук Сильвии обложку, которая, подскочив на каминной решетке, хлопнулась в огонь и вспыхнула моментально, словно сухой порох.
В комнату вошел Утешение с вязанкой полешков для камина: «Сильвия, я новое отражение на улице встретил, знакомьтесь, это Ярость. А Раздражение ушел».


Эва Бруфус
АПАТИЯ

Теодор Эквус-Монтерроне
Так как Теодор забыл отразиться в отрывке, я оставляю за собой право внести одно изменение в его следующий отрывок без согласования

ЖЕСТОКОСТЬ

Илона
УНЫНИЕ меняется на БЛАГОРАЗУМИЕ

Никта
СЧАСТЬЕ

Рита
МОРОК меняется на ХЛАДНОКРОВИЕ

Анастасиус
САМОУНИЧИЖЕНИЕ
Оливия
ПОДЛОСТЬ

Эретри
Зеркало потемнело, как море перед бурей, и тонкой сиреневой линией на тревожно-свинцовой поверхности прорисовалась рука.
Эретри дотронулась до стекла, центр ладони обожгло крапивно. Эретри отдернула руку, по поверхности зеркала прошла тревожная рябь, словно прикосновение Эр содрало с него кусочек зеркальной кожи. На ладони была выжжена Печать Лорда, по контуру ожога блестело серебряной нитью «Зодчий Зеркал».
- Верлий положи на стол, - глухой ледяной голос, - сейчас.
Эретри вздрогнула. Тот самый голос, царапающий едким ядом душу.
- Боитесь? – вскинула голову гордо, мол «не застал врасплох».
- Да, за тебя, - усмехнулся острым уколом клинка в сердце Хозяин.
- Что мне может сделать засушенный цветок, Хозяин?
Теперь он для неё был «Хозяином». Эретри покатала на языке это слово, проверяя на вкус. Приятно, словно гладит кто по животу изнутри теплым и мягким. «Хозяин».
- Если попытаешься с ним в зазеркалье пройти, то он сделает тебе больно, - вцепился обжигающим смехом в горло Эретри.
- Лжете, - и закашлялась от прогорклой усмешки Хаоса, - лжете!
- А ты докажи, - словно в сердце смотрит аккуратный, бесстрастный экспериментатор на лабораторную мышь, - шагай через раму.
- Пусть будет, - по привычке, не по чувству, стиснула зубы решительно, шагнула в зеркало.
И уткнулась носом в серую, шершавую стену.
Зеркальный шелк за спиной зашелестел волнами тревожно.
- Тепло, хм… - удивилась Эретри, - здесь тепло! А раньше было холодно.
Верлий запазухой шевельнулся, Эретри придерживая его рукой, чтобы не выскользнул, обернулась. Зеркальная муаровая ткань вновь всколыхнулась, Эретри вжалась в стену, но прикосновения было не избежать. Теплая гладкая ткань коснулась губ. И в тот же момент ветка верлия кольнула её чувствительно. Муар, почуяв это движение, лизнул лицо девушки уже смелее. Рубашка под рукой намокла, но боли теперь не было. Эретри попыталась отклониться от удушающе навязчивого полотняного поцелуя, но ткань зеркала спеленала её крепко-накрепко в кулек, как младенца и подвесила в метре над полом в узком промежутке между стеной и прозрачным стеклом, через которое видно было комнату. По стеклу то и дело пробегала мелкая рябь.
- Ну, как ощущения? – опять палаческий интерес в ржавом голосе.
- Мне не больно, - в сердце кольнула смертельная тоска и тревога.
- Так ещё не время, - усмехнулся холодно Хозяин, чуть подождал и добавил уже с торжествующей улыбкой, - а вот теперь – время!
И тело девушки пронзила невыносимая боль: Эретри чувствовала, как верлий расползается гибкими тонкими ветками по телу, как мягкие наросты на них превращаются в острые стальные шипы, как впиваются эти шипы в кожу.
- Не вышло, - прошептала Эретри, когда в сердце кольнуло страшно.
- Хочешь, расскажу тебе очень интересную историю про ордэров? – и прежде, чем она успела ответить, предупредил, - пока буду говорить, боль заснет. Просто кивни.
Эретри кивнула.
«Много, очень много бродит баек о зазеркалье, страшных и нелепых, неправдивых, но таких правдоподобных», - прошипел ехидно голос, - в том числе и о верлии западном. Вот и ордэры – романтики разбитых зеркал были неравнодушны к фольклору…
Он сделал паузу и один из шипов, впившихся в кожу, взорвался горячим ядом, вызвав приступ судорог.
- И решили они сделать этот милый цветочек своим символом борьбы с Хаосом, - с невинным вздохом продолжил Хозяин, - более того, они его решили использовать как ключ к зазеркалью. Каждый со своим цветком, в кармане, за тульей шляпы, запазухой подошли они к зеркалам и попытались войти. Что произошло, догадываешься? – опять пауза боли и опасный укол в сердце, - То же, что с тобой сейчас происходит. Только у тебя было мое приглашение войти, а у них не было. Верлий любит жизнь, зеркала любят жизнь, особенно верлийную жизнь. Когда они рядом – начинается битва, кто сильнее.

И пауза. Длинная бесконечно. Зеркальная ткань скручивается вокруг её тела сильнее.

- Зеркала всегда выигрывают. Но если рядом с этими противниками оказываются люди, игра на выживание становится значительно интереснее, и зеркала получают значительно больше. Верлий, цепляясь за жизнь, вытягивает её из живых существ, а зеркала вытягивают её из верлия. Интересно, правда? – пауза для «ответа». Боль.

- Но ордэры-то об этом не догадывались. И прежде, чем причина была установлена, погибло их достаточно. И воинов, и жен их, и детей, и родителей. Потому что верлий ставили в каждой комнате, украшали им простенки между зеркалами уличными, втыкали его в зеркальные вазы в общественных садах. Какая опрометчивость! – усмешка. Удар боли.

- Они хотели установить справедливый порядок. Пусть через смерть. Насилие оправдано, когда на кону благополучие Мира. Не такая уж и высокая цена: одна смерть за жизни многих и многих. Даже если это смерть того, кто Мир создал. Арифметика смертных…- пауза - …Представления смертных…- пауза - …Иллюзия смертных…
Пятнадцать ударов сердца, пятнадцать ударов боли.
- Потом бригада по особым делам прибыла в Нерден. Тихий, безлюдный, оцепеневший от страха, обескровленный Нерден. И уничтожила весь верлий. Без потерь не обошлось, но мой приказ был выполнен, а это самое главное.
Пауза.
- У людей память короткая, прошло время, забыли о том, что случилось. Даже новые ордэры появляться стали. Из тех, что до «красной чумы» уехали из Нердена, из тех, что выросли в ордэрских семьях, но в силу возраста, не помнили, почему их родители погибли.
Пауза.
А потом сказали, что Хаос виноват был, и ордэры, все как один, приняли это объяснение с облегчением. Ведь гораздо приятнее думать, что близкие по духу люди погибли как герои, а не стали жертвами собственной неосторожности, если не сказать глупости.
Тебя мною в детстве не пугали? «Не будешь кашу есть, придет Хаос съест, и тобой закусит».
И снова пауза для Эретри, чтобы успела ответить.
Тяжело, в глазах темнота тошнотворная, рубашка мокрая насквозь и теплая противно, и боль, едкая, бесконечная, верлиевого сока. На губах – соль - слезы или кровь, не поймешь.
Вот уже и холод беспощадный рядом, окончательный, смертельный.
- Хорошо… - шепчут опаленные жаром губы, - пусть так… зато я теперь Я… Пусть…Заслужила…

Кто-то подхватывает её на руки и несет куда-то. Разворачивает шелковый кокон, гладит по голове.
- Алекс? – Эретри открывает глаза и встречается с серьезными печальными глазами Морока.
- Я предупреждал. Будет больно. Почему ты такая непослушная? – откуда-то сбоку голос «Хозяина», - видишь, что наделала!
Морок, видимо по его знаку, приподнял её, посадил на колени, так, чтобы она увидела: порванную в клочья рубашку, опутанное гибкими красными ветвями верлия тело. Увидев ужас в её глазах, Морок сжал крепче руку.
***********
И приблизилась непроглядная тьма, склонилась над ними, дотронулась до ветки, и та рассыпалась в прах.
Когда верлий был уничтожен, Лорд снова сделал знак Мороку, объяснив при этом Эретри:
- Один шип у тебя почти касается сердца, мне лучше его не трогать, Морок вынет. Потерпи немного, ладно?
Эретри кивнула, вцепившись в руку Морока мертвой хваткой, когда он взялся за торчащий из прорехи в рубашке шип.
На этот раз боль была значительно слабее.
Но сознание, от усталости и слабости она все-таки потеряла.
***********
Очнулась все там же. В узком коридоре между стеклом, за которым застыла сюрреалистично обычная комната, и серой стеной, за которой было зазеркалье. Рядом, поддерживая её за талию, стоял Морок. Она вновь с удивлением, гордостью и некоторым смущением отметила про себя то, насколько он был хорош собой. Вдруг будто ярость вспыхнула в ней, грубо, с силой оттолкнула Эретри Морока, занесла для удара руку.
- Это незачем. Что вы снова ложь, ложь, одна ложь! Думаете, верю? Я же не...
Опустила руку. Слабость процарапалась и ожила.
- Взаправду он?
Постепенно пришло и понимание того, что чувствует она себя прекрасно, что боль исчезла без следа.
- Видишь, Эретри, - Морок. Я свои обязательства выполнил, теперь твоя очередь.
- Эти – да, но Вы обещали мне, что я смогу попасть в зазеркалье, а сами стену построили, - с сомнением нахмурилась Эретри.
- Не я построил, - усмехнулся Хозяин, явно довольный тем, что вопрос был задан, - ты построила. Принеся мне присягу на службу и верность. «Чернь в хозяйские покои не пускают». Сегодня мы с тобой последний раз так запросто говорим. Потом будешь только через зеркала от меня распоряжения получать. Как все, кто мне служит, так что заведи себе удобное зеркальце, чтобы всегда с собой носить.
- Но ведь Вы сказали, что Алекс – Ваш раб, а он здесь. В зазеркалье!
- Он раб чести, а не взаимовыгодного договора. Он даже больше, чем жизнь отдал за твою свободу.
- Но ведь и я…
- «Но и обо мне не забудьте», - процитировал ее Хаос и рассмеялся зло, - кстати, о тебе я не забыл.
- Неужели? – удивилась Эретри и ещё раз удивилась, тому, что действительно чувствует удивление.
- А теперь иди, - печально вздохнул Хозяин, - там для тебя подарок на столе.
Морок потянул её к стеклу.
- Да, забыл сказать. Тебе нужно дать ему имя. Морок –звучит немного странно. Даже для Эйзоптроса.
И удар холодной ярости вытолкнул их из зеркала в Мир.
Письмо лежало нетронутым. Тетрадь – здесь же. Эретри сожгла сразу же и то и другое. Чтобы не нашли, чтобы не воспользовались случайно. Нельзя… Только теперь она поняла, что так и не задала Лорду вопрос о Храбрости.
- Морок, найди Храбрость, пожалуйста.
Морок удивленно вскинул бровь и указал на дверь «там?» Язык ему «щедрый» Хозяин так и не вернул.
- Да.
- Она твое отражение? – все знаками, но понятно.
- Нет, Ксанфа, но он в ЦРУ.
Морок кивнул и вышел из комнаты.
Эретри села за стол: маленькое зеркальце, с которым она экспериментировала, перо, чернильница, письменный прибор, пресс-папье, перстень с синим камнем…
Эретри осторожно дотронулась до него, боясь, что он растворится в воздухе как мираж. Он перстень был вполне реальным.
Эретри поднесла его к глазам, чтобы рассмотреть получше и выдохнула с изумлением: Алексов… Тот самый.
Но карты на нем не было, лабиринт из канавок, дорожек и штырьков был стесан до зеркальной гладкости, вместо него на перстне красовался крупный драгоценный, горящий синим огнем камень.
И только теперь Эретри увидела, что под перстнем лежал ещё и тонкий стальной листок, на котором четким жестким почерком было написано:
Здравствуй, Эретри!
Мне жаль, что так сложно прошла наша с тобой последняя встреча. Я уверен, что в твоем большом, щедром сердце ты обязательно найдешь для меня прощение за то, что произошло сегодня.
Ты наверняка узнала вещицу, которую я решил подарить тебе к балу. Я немного изменил её, чтобы лишняя тайна не смущала твою очаровательную головку.
Перстень, конечно, обладает магией.
С помощью него ты сможешь спасти умирающего человека: не важно, какого характера будет рана, не важно, сколько крови он потеряет, не важно, каким ядом его попытаются убить, не важно с какой высоты он упадет. Даже если он будет мертв, ты сможешь его вернуть, но только если прошло после его гибели не больше 13 дней.
Спасти можно только ОДНОГО. Поэтому будь осторожна в своем выборе.

P. S. Удачи на Новогоднем бальном вечере.



Алдара

По ей самой неведомой причине она не пошла к Никте, чтобы рассказать о результатах допроса. Допроса! Ха! Как же! Допроса.
Умирающий Ксанф все никак не шел из головы. Глаза. Таких глаз она ещё никогда ни у кого не видела.
- Не для меня эта работа.
- Мне тоже так кажется.
- Просто Никта… Это было лучшим выбором для меня тогда, понимаете? Ни денег, ни возможностей, а тут такое предложение от ЦРУ.
- Милая у вас компания.
- Вы меня извините, Ксанф. Мне очень жаль, что так все получилось. Правда.
- Зачем вы пришли?
- Как это - терять отражение? Как вы себя чувствуете?
- Для умирающего-то? Совсем неплохо.

Скорбь догнал её и взял за руку:
- Почему мы ушли? Он умрет скоро, нам надо быть с ним.
Алдара отвернулась.
Мимо пронеслась с воем Остервенение, размахивая кулоном на цепочке, как пращой.
- Стой! – Алдара выпустила руку Скорби, - стой! Где ты это взяла?! Стой, говорю!
Остервенение крутанулась резко на каблуках и метнула в Алдару горящий взгляд:
- Не исчез бы, я бы у него не только кулон отобрала, я бы ему башку свернула его бесшабашную!

День складывался очень неудачно, закончился и того хуже: появилось новое отражение – Стервозность, что грозило серьезными проблемами в будущем.

Алдара все придумывала предлог, чтобы отсрочить доклад начальнице по допросу заключенного Ксанфа. Ничего интереснее варианта: «Мне в первый раз отражения помешали, надо ещё раз с ним поговорить. У меня получится. Конечно, уверена» – в голову не приходило.
В итоге, Алдара решила сначала пойти в тюремную больницу, а потом уже с легким сердцем выслушивать нотации Никты, считая про себя количество слов «идиотка», «провалила», «неудачница» в этих нотациях.
Готовясь к разговору с Ксанфом, она вдруг поняла, что собирается предложить ему помощь. В побеге.

- А вот и Алдара, - ей пришлось схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть от изумления: в комнате, на кровати Ксанфа сидела Никта. Сам врач сидел на табурете рядом. Они о чем-то живо разговаривали, когда Алдара открыла дверь.
- Добрый день, Алдара, - мягко улыбнулся Ксанф.
- Что происходит? – Алдара не смогла сразу правильно сформулировать вопрос, - Почему Вы…? Разве Вы не…? Я же должна была…
- Может войдешь? – холодно хмыкнула Никта, - сквозняк выздоравливающим вреден.
- Выздоравливающим?!!!!!!!
Ксанф кивнул, солнечные брызги в глазах вдруг погасли: улыбка выглядела вымученной.
- Неужели не столкнулась в коридоре с Веселостью? Мелкий мальчишка такой, шустрый.
- Новое отражение? – воскликнула Алдара: ледяной страх внутри вдруг залила искристая лимонная волна счастья.
Ксанф кивнул.
- Но как?! – Алдара подошла и села на кровать Ксанфа рядом с Никтой, забыв о субординации.
- Кхм, - напомнила начальница о своем существовании. Алдара встала нехотя, - теперь мы можем возобновить допросы. И на этот раз с гораздо большей эффективностью. Пойди с стражническую, пусть подготовят железку. Иди, - повторила она строже.
Алдаре пришлось подчиниться.

Марк
РАЗДОР

Фредегар
МСТИТЕЛЬНОСТЬ

Пишет Рита. 03.03.06

Снежинки кружились в вальсе и мягко падали на землю. Рита посмотрела на небо, этой ночью сложно было понять, где звезды, а где снег. Она привычно мерила шагами покрытый холодным пушистым ковром балкон: пять шагов туда, пять обратно. Следы перекрывали друг друга, образуя причудливый узор, а она все ходила-ходила-ходила, глядя, как узор вычерчивается в буквы. За тонкой пеленой слез на глазах ей казалось, что это буквы любимого имени.
Завтра бал… Рита вздохнула. В последние ночи сон бежал от баронессы. Она, обычно засыпавшая, только щека коснется подушки, бодрствовала почти до зари, лишь под утро забываясь черным, без сновидений сном, словно бесконечным провалом в глубокое ущелье. Иногда она седлала Командора и ехала в Центральный парк, иногда разбирала бумаги всю ночь, сегодня же просто смотрела на звезды.
Интересно, какая она, Звезда Лорда, вдруг подумалось ей. Все равно Рита не верила, что желание, загаданное в новогоднюю ночь, может сделать человека счастливым, она признавала только счастье, созданное собственными руками.
Еще пять шагов. На минуту завтрашний день стал ближе. Какие длинные минуты, неужели этими же минутами были заполнены шестнадцать лет, что, как ей казалось, пролетели в одночасье.
Заставив себя вместо очередных пяти шагов сделать три, Рита напоследок глубоко вдохнула морозный воздух и вошла в комнату. На небольшом бюро у окна лежала дарственная, к заполнению которой стоило вернуться. В бумаге уже значилось: кобыла Хореография, изабелловой масти, дата рождения (три года назад), эйзенской породы.
Это был подарок для королевы бала. Дарить что-либо Лорду Хаосу Рита посчитала абсурдом. Чего может не хватать властелину мира?
Для девушки же, особенно красивой, а только такая могла стать королевой бала, подобная лошадь была бы прекрасным подарком. Высокая и изящная, цвета чуть темнее молока, с настолько яркими голубыми глазами, что зрачок казался синим. К тому же, Хореография была удивительно добронравна, ласкова, послушна легчайшему движению повода.
Рита обмакнула перо в чернильницу и продолжила: мать – Хрустальная, отец – Ренессанс.
Она улыбнулась, вспомнив тот день, когда Хореография обрела свое имя.

Кабинет на первом этаже их дома в поместье, с портретом легендарного жеребца ее покойного мужа – Демона в полстены. Тео сидит за столом, погруженный в анализ результатов последних экспериментов, а Рита ходит по комнате, вполголоса проговаривая имена для недавно родившегося необычного жеребенка, пробуя их звучание.
- Хартия, Хоругвь, Хиромантия, Хористка… Тео, ну придумай что-нибудь.
Он поднимает голову и обводит взглядом кабинет, но ни одного предмета с подходящим названием в комнате нет. Из открытого окна виден сад.
- Ну хорошо, уже придумал. Закрой глаза и не подглядывай.
Рита зажмуривается, слышит звук шагов, потом как будто кто-то спрыгнул с подоконника, и снова шаги – приближающиеся. Что-то мягкое касается ее щеки.
- Угадала? – Тео водит по ее лицу цветком. Лепестки щекочут губы.
- Хризантема… - шепчет Рита и открывает глаза.
- По-моему, прекрасное имя.
Тео возвращается в мир расчетов и химических формул, но что-то мешает ритиной руке вписать это имя в племенную книгу – студбук.
- Не подходит, между Ха и эР должна быть еще хотя бы одна буква. Черт… - вздыхает и снова проговаривает имена. – Хабанера, Хирургия…
- Харакири, - на секунду отвлекается от бумаг Тео.
- А что это?
- Это изощренный вид самоубийства у восточных народов, и я к нему прибегну, если ты не прекратишь, - тон серьезный, а на губах играет улыбка.
- Для такого волшебного жеребенка нужно особенное имя. Такое, чтобы отражало сущность.
- Знаю-знаю, сейчас будет тебе имя. – взгляд Тео становится слегка туманным, как всегда, когда он сочиняет стихи, - блистательна, полувоздушна, и поводу она послушна… кстати, прыгать она будет?
- Да, но не больше пяти футов и только под легким всадником.
- …В манеже медленно кружит, и вдруг прыжок, и вдруг летит, летит, как пух от уст Эола… пусть будет Хореографией.
- Тео, это же точно в цель! Хореография… как красиво!
- По-моему, я заслужил награду.
- О да…
К расчетам Тео вернулся только на следующий день.


Рита отложила перо, подождала, пока высохнут чернила и, свернув дарственную, завязала ее атласной ленточкой. За окном небо нехотя отдавало насыщенный черный цвет, понемножку становясь серым.

Днем Рита не торопилась в ратушу: все заботы на себя взяли Гато и его друзья, гораздо лучше разбиравшиеся в организации балов, чем она. Совершив традиционный утренний променад, она приехала в магистрат как раз к тому моменту, когда принесли ее платье. Портнихи еле успели к балу – за городскими заботами Рита забывала про примерки.
В кабинете она переоделась. Все как она хотела: простое белое платье с декольте, волнующим, но не излишне откровенным. Корсеты, пышные юбки и попугаичье-яркие цвета Рита не любила с детства. На ногах – бальные туфельки белого бархата, в ушах – изящные треугольные сережки с топазами из южных копей – подарок отца на ритино пятнадцатилетие, единственная ценная вещь в ее приданом. Рита достала принесенный из дома поясок, в котором снежно-белый конский волос соседствовал с серебряными нитями. Сплетенный Ритой в семнадцать лет, поясок до сих пор сходился на ее талии.
Безмятежность помогла сделать прическу: так, чтобы волосы лежали свободно, медовым золотом стекая на спину, но и не было простоты, непозволительной для распорядителя бала.
Когда она зашла в бальную залу, Тьерри, один из друзей Гато, такой же донжуан и бретер, как тот, присвистнул:
- Прекрасно выглядите, госпожа Рита. Не найдете для меня вальс или котильон?
- Прости, Тьерри, но у меня все танцы расписаны на сто лет вперед.
- Ах, я сражен. Где мой кинжал? Кинжал, вот твои ножны, останься в них и дай мне умереть, - Тьерри сделал вид, что смертельно ранен.
- Хулиган, - усмехнулась Рита и покачала головой.
Несмотря на дурачества, надо было отдать им должное: ребята сделали все, чтобы бал удался на славу. Лучшие музыканты, напитки и закуски в изобилии, натертый паркет сверкал, готовый принять лучших танцоров Мира Зеркал.
Гато отдавал последние распоряжения. Стройный, молниеносно перемещающийся по зале, в своем черном бархатном костюме он напоминал вороненый клинок. Из-за контраста с черным белая шелковая рубашка казалась еще ослепительнее, и ярко горела на темном бархате серебряная фибула – жеребец, вставший на дыбы. Длинные черные волосы Гато были собраны в хвост на затылке.
Рита попросила Кристобаля поручить кому-нибудь из своих друзей присмотреть за Безмятежностью, которую она была обязана взять с собой в бальную залу. Она предпочла бы присутствие на балу безъязычного Морока, но тот исчез, снова разрушив все ее представления о закономерностях возникновения и исчезновения отражений.

Три минуты, две минуты, минута. Рита дала себе слово веселиться и танцевать на балу несмотря ни на что. Да, она увидит Лючию в объятиях Тео. Да, на расстоянии вытянутой руки от нее будет Лорд Хаос, сыгравший роковую роль в ее судьбе. В городе болтают, что она из стали, что ж, она покажет всем, что это не просто досужие сплетни.

Пишет Илона. 03.03.06

Илона сидела на диване с закрытыми глазами. Ночью она почти не спала, думала о доме.
Мечтательность дремала, положив голову на плечо Одаренности. Рядом с ними посапывало новое отражение Илоны - Благоразумие. Безразличие сидела в кресле. Джефа не было.
"Скорее бы попасть домой!" - вздохнула Илона, с тоской оглядывая комнату. Неожиданно за ширмой раздались звуги шагов и в комнатку протиснулся главный
режиссер. Он был жутко сердит.
-Мрак, это провал! Конец моей карьере! - воскликнул он, - Франческа не вернулась! - он в ярости уставился на спящих отражений.
Илона резко выпрямилась.
-Как??? Но тогда я могу...отпустите меня домой!
-Никогда! Тебе придется выступить! - резко прикрикнул Фурио и рассерженно
отвернулся, - она вернется! Как только увидит тебя, - он умолк, но неожиданно снова встрепенулся, - моя карьера! О, моя карьера...
-Прошу вас! - воскликнула Илона, - мне необходимо вернуться домой! - тут же она вспомнила, что дома ее, возможно, ждет стража. "Мрак с ним!", - отпустите меня... - тихо попросила она. - Мне срочно нужно встретиться с Лордом Хаосом... - Фурио равнодушно хмыкнул. Илона всхлипнула.
-Прошу вас! Ведь вы обещали! - она заплакала и закрыла лицо ладонями.
Фурио, до того не обращавший внимания на ее просьбы, вдруг заинтересовался.
-Вот! Вот оно! Так ты будешь умолять герцога в спектакле! - он восторженно
оглядел комнату, представляя, как Илона будет смотреться на сцене, - даже
Франческа не смогла бы сыграть так великолепно. Ну-ка, давай повтори! - он
уселся на диван, закинув ногу на ногу, и выжидательно посмотрел на Илону.
Та непонимающе отняла руки от заплаканного лица.
-Ну, хорошо, - смилостивился Фурио, - я помогу тебе встретиться с Повелителем, если сегодня премьера не закончится провалом!
Илона вскочила.
-Я постараюсь!
-Вот, - он передал ей исписанные листки, -либретто и твоя партия.
Фурио поднялся.
-Выучи это до обеда! Если премьера провалится... - он пригрозил ей пальцем и
скрылся за ширмой.
Илона взволнованно посмотрела на листки.
-Риголетто... - прошептала она и вздохнула, - как я выучу роль до вечера? - в
ее голосе прозвучало отчаяние.
-Я помогу тебе, - Илона развернулась и встретилась глазами со взглядом Одаренности.


***

-Все отлично, все будет хорошо! - успокаивал Одаренность Илону. Она в это время взволнованно ходила по комнате, повторяя про себя свою партию.
-Ты выступишь великолепно! - подбодрила ее Благоразумие.
-Но мне страшно! - призналась Илона и нервно села на диван.
-Ничего тебе не страшно! - возразила Мечтательность, - волнение - хороший признак. Значит, все у тебя получится хорошо.
-Конечно, - согласилась Благоразумие.
Илона опять стала кружить по комнате, повторяя слова.
-Успокойся! - улыбнулся Одаренность, - давай-ка лучше еще разок повторим! - он уселся за рояль и кивнул Илоне.
Вдруг дверь распахнулась, и в комнату торопливо вошел Фурио.
-Я провожу тебя в уборную Фран...твою уборную, - объяснил он, указывая рукой
на дверь.
Илона судорожно вздохнула и вышла из комнаты.
Все остальное происходило с ней будто во сне. Фурио проводил ее в какое-то тускло освещенное помещение, и вышел, бросив:
-Мне необходимо присутствовать на начале спектакля.
Илона почти не слышала его. Она не чувствовала, как ей помогли надеть костюм. Чьи-то руки проворно укладывали волосы. Вокруг сновали гример, парикмахер, кто-то приветствовал Илону. Она не обращала ни на кого внимания. Ее сковал ужас. Она закрыла глаза, думая, чтобы скорее все это закончилось.
-Вставайте, - приказал знакомый голос. Илона покорно пошла следом за Фурио.

Рядом раздался шепот Одаренности:
-Все будет отлично! Не бойся! Я буду рядом! Смотри на меня!
Она не слышала его. Все было как в тумане. От страха Илона не могла говорить. Неожиданно ее вытолкнули на сцену.
Яркий свет ослепил ее. Она зажмурила глаза. Заиграл оркестр. Илона пошатнулась и ухватилась за что-то рукой, боясь упасть. Высота сцены поразила ее. Казалось, будто зрители сидят глубоко внизу. Снизу раздалось шипение Фурио. Режиссер сидел в суфлерской будке и, вращая глазами, бешено ей жестикулировал: "ПОЙ!". Непонимающе она перевела взгляд на зрителей.
Кто-то махнул ей рукой. Одаренность. И, глядя в глаза своему отражению, Илона запела.

***

-Сердце краса-а-авиц...Франческа верне-отся... тра-ля-ля ля ля... тра-ля-ля ля ля...ура-ра-ра ра ра рааа.. все будет чуде-еснаааа, - радостно мурлыкал
режиссер, сидя за столом в своем кабинете.
-Вы обещали устроить мне встречу с Лордом Хаосом, - напомнила Илона. Она не
понимала, как смогла выступить, но премьера прошла великолепно, и теперь ее
волновало лишь то, как помочь Джефу.
-Нда-да да да да да...ах, да, - вспомнил режиссер, - конечно, я обещал, я и
выполню. Завтра будет бал. Я приглашаю тебя. На нем обязательно будет Лорд
Хаос.
-Бал? - Илона недоверчиво посмотрела на режиссера, - но я не смогу пойти в таком платье,- она смущенно оглядела свое одеяние.
-Ах, это я возьму на себя. Завтра же куплю тебе подобающий наряд, - он зевнул,-на счет денег не беспокойся - я вычту их из твоего жалованья, - добавил он.
Мимо кабинета прошла группа артистов. Они радостно смеялись и, видимо о чем-то договаривались.
-Господин режиссер! - заманчиво начал один из них,- мы собираемся в закусочную "Мрак"! Вы с нами?
Режиссер кинул взгляд на Илону.
-Ммм...Илона, иди в свою комнату! Тебе необходимо отдохнуть!
Илона кивнула и вышла.
В комнате ее ждали отражения.
-Браво! - завопил Одаренность, наливая в бокал вина и протягивая Илоне, -
великолепно! Да здравствует новая прима оперы!
Илона отказалась от вина и устало опустилась на диван.
-Брось, это все благодаря тебе. Сама я никогда не пела.
-Неправда, - заметил Одаренность, серьезно глядя на Илону, - каждый человек
талантлив.
Илона задумчиво улыбнулась.
-Спасибо тебе.


***

Илона задула свечку и устроилась на диване рядом с Мечтательностью.
Остальные отражения спали в соседней комнате.
Илона никак не могла заснуть - строила в воображении планы своей будущей
карьеры певицы...
Мучаясь бессонницей, она встала. Вдруг в коридоре послышались какие-то шорохи. Илона поежилась от испуга и попыталась подумать о другом. Дверь скрипнула, но не открылась. Илона судорожно нашарила свечку и зажгла. Мечтательность спала. Часы пробили полночь. И сразу же в коридоре оперы раздался жуткий хохот. Послышались крики.
Илона вздрогнула и подошла к двери. По коридору кто-то носился. Подозревая, что этот кто-то очень хороший ее знакомый, Илона приоткрыла дверь. По освещенному коридору мимо Илоны с криком пронесся мсье Фурио и скрылся на лестнице.
Следом плавно проплыл Джеф, строя жуткие рожи и издавая стоны.
Илона вышла в коридор и укоризненно покачала головой.
-Джеф!
Джеф остановился и вопросительно поглядел на нее.
-Не знаю, что это он так разволновался - я только хотел его спросить, как прошла премьера...
-Ну, ну... Тебе не кажется, что тебе нужно извиниться перед режиссером?
Джеф просиял и рванулся к лестнице, намереваясь отыскать режиссера и попросить прощения.
-Джеф! Наверное, извиниться лучше будет...в другое время!
-Как хочешь, - пожал плечами призрак, - спокойной ночи!
Илона вздохнула, вошла в комнату и погасила свечу.
Как только комната опустилась во тьму, вой раздался в другом конце коридора.
-Ох, Джеф, Джеф... - посмеиваясь прошептала Илона и примостилась возле Мечтательности.


***

К обеду следующего дня в комнату зашел Фурио. С довольным видом он положил перед Илоной свертки.
-Платье, - Фурио принялся разворачивать покупку, - очень выгодная сделка - в магазине распродажа. Такие низкие цены!, - Фурио передал Илоне что-то темно-вишневого цвета. Оно слегка переливалось.
-Примерьте, - Фурио указал рукой на ширму.
Илона скрылась за ней и развернула платье. Вишневого цвета, расшитое серебряными нитями и вышитое жемчугом, оно было прекрасно. У платья были короткие рукава, модное низкое декольте и пышная юбка со шлейфом. К нему прилагались длинные вишневого цвета перчатки, украшенные такой же серебряной нитью.
Оно показалось Илоне знакомым. Вдруг она вспомнила: она видела это платье в магазине дядюшки Аквуса! Тогда оно понравилось ей больше всех.
Илона надела платье и подошла к зеркалу.
"Какое красивое!" - подумала она восхищенно, кружась перед Зеркалом. Илона вошла в комнату.
Фурио сидел на диване.
-Ты примерила платье? Если не подходит, можем поменять, пока не поздно... - он поднял глаза, - ооооооо, а ты в нем великолепна...хм... Бал начнется в семь вечера. Тебе помочь...попросить...прислать парикмахера? Или...ты справишься сама? Нет...пожалуй, я пришлю тебе специалиста. Да, забыл отдать. Это к платью, - он положил на крышку рояля небольшой футляр и поднялся, - я пришлю к тебе парикмахера. Жду тебя в своем кабинете ровно в половину седьмого, - он
открыл рот, чтобы добавить что-то еще, но не нашелся, кивнул и вышел из комнаты.
Илона удивленно посмотрела ему вслед. Затем взяла футляр и осторожно открыла.
Там лежали драгоценные украшения: рубиновое колье с бусинами, похожими на косточки граната. Такие же серьги и два браслета.
От изумления Илона прошептала:
-Какая красота!
-Побрякушки? - раздался рядом с ней замогильный голос.
-Джеф!! - завопила Илона, захлопывая футляр, - не смей больше подкрадываться сзади!
-Прости! - Джеф попытался спрятаться от Илоны за роялем, - великолепно выглядишь! Очень красиво! Ну, хватит смотреть на меня так!
Илона продолжала испепелять призрака взглядом.
-Очень красивые украшения! Тебе помочь их примерить? Ах, я ведь не смогу, -
тараторил Джеф, - тебе очень идет вишневый цвет.
-Спасибо, - Илона сурово взирала на Джефа. Но затем смягчилась и надела украшения, - ну как?
Джеф оценивающе окинул ее взглядом. Он плавно опустился на край рояля.
-Хм... - протянул он, - недурно. Для бала вполне сгодится.
Илона хмыкнула и бросила взгляд на часы.
-Уже четверть седьмого! Мне пора быть у Фурио. Ты не знаешь, можно тебе присутствовать на балу?
Джеф нахмурился.
-Теперь нет. Режиссер пожаловался на меня. Поэтому у меня убрали выходные. Жаль... А ведь я ничего не сделал! - он состроил наивно-страдальческую рожицу.
-Ну, ничего, - утешила его Илона, - проводишь меня?
-С удовольствием! - призрак взмыл в воздух.

***

Фурио, облаченный в черный фрак, сверкая улыбкой и раскланиваясь направо и
налево, вел Илону по коридору в Серебряную Залу Ратуши. В руках у него была
коробка. Отражений не пропустили и они остались ждать в холле.
В коридорах и на лестницах толпились дамы и кавалеры. Повсюду чувствовалось
приподнятое праздничное настроение: звучали шутки, смех.
-Ах! - Фурио сильнее сжал локоть Илоны, - Франческа!
К ним навстречу спешила эффектная дама в черном блестящем узком обтягивающем платье с сильно декольтированной спиной. Черные волосы были гладко причесаны и затянуты в тугой пучок. Голову ее украшал убор из белых и черных перьев. Угольно-черные глаза презрительно скользнули по Илоне.
-Ах, Винченцио! - взмахнула она длинными черными ресницами, - ты по мне скучал?
Фурио растаял. Не зная, что ответить, он поцеловал ее ручку.
-О, мадонна! Мон а ми!
Вспомнив об Илоне, он принял серьезный вид и взял ее под локоть.
-Это...мм...Илона д , Эсте. Наша дебютантка, - Франческа слегка повернула
голову в сторону Илоны.
-Миленькое платье. На распродаже приобрели?
Фурио слегка растерялся. Затем, снова целуя руку Франчески, поинтересовался:
-Надеюсь, в вашей бальной книжке заполнены не все танцы? Я буду счастлив
пригласить вас!
Франческа мягко рассмеялась.
-Ах, не знаю. Так много желающих танцевать со мной! - она кинула последний
высокомерный взгляд на Илону, улыбнулась режиссеру и отплыла к своему партнеру.
"Змея! - яростно подумала Илона, закусив губу, - кобра!"
-Идемте! - Фурио, воодушевившись, направился к дверям Залы, из которых в коридор лился серебристый свет.
Илона вошла следом за режиссером. Все мысли о Франческе тотчас улетучились.
Она застыла, пораженная красотой Залы.
-Главный режиссер оперы "Призрак" Винченцио Фурио и Илона д , Эсте, - громко выкрикнули их имена. Фурио настойчиво потянул Илону дальше, потому что следом за ними продолжали прибывать гости. Она пораженно рассматривала великолепную Залу. Фурио недовольно подтолкнул ее:
-Шагай быстрее. Сейчас мы должны преподнести подарок Повелителю!
-Он уже здесь? - Илона завертела головой, пытаясь разглядеть людей вокруг себя.
-Нет, кажется, - прошептал режиссер, - согласно программке... - он посмотрел
на серебряный лист у себя в руке. На нем золотыми чернилами был написан сценарий бала, - бургомистр скоро объявит о появлении Хозяина Бала.
Идем к тому столику, возьми программку.
Илона взяла лист. Взгляд ее упал на список танцев. Ее любимый - вальс-миньон - был почти в конце программы.
Перед столом, на котором гости раскладывали свои подарки, собралась толпа.
Фурио встал в очередь, улыбаясь и приветствуя знакомых.
-Да, спасибо. Да, конечно, вас также с Новым Годом! Добрый вечер, уважаемая
графиня! Да, конечно, барон, ваше место всегда будет свободно! Целую ваши ручки! Какая прелесть! Как вы сегодня чудесно выглядите! Вы просто обворожительны! Это? Это наша дебютантка. Да, во вчерашней премьере! Да. Молода, талантлива. Да - наша школа! Воспитываем кадры! Где находим? Секрет, граф! - раскланивался Фурио, успевая всем отвечать.
Поставив коробку, он подвел Илону к креслу.

Пишет Никта. 06.03.06
Пишет Ксанф. 06.03.06

Все то время, пока Алдара отдавала распоряжения по поводу "железки", Никта пыталась придумать, под каким предлогом можно разбить повисшую в палате cвинцовую тишину.
Ксанф сидел на табурете, склонив низко голову, и думал о чем-то своем.
- По крайней мере, Вы живы, - наконец решилась Никта, - теперь можно не торопиться, не больше допроса в день, обещаю.
- Нового не скажу ничего, обещаю - в тон ей ответил Ксанф.
Никта хмыкнула неопределенно.
- Даже руки вспотели, - через минуту он внезапно нарушил тишину, - да, нервы подкачали.
- А вы попробуйте вышивать крестиком, говорят, успокаивает, - язвительно заметила Никта.
В воздухе вновь повисла пауза. Разговор не клеился.
Ксанф посмотрел на клеймо.
- Надо было со мной договориться, - прокомментировала Никта этот взгляд, - мне ваша несвобода ни к чему.
- Возможно. И я получил бы с таблеткой добрую порцию вашего яда.
- Заметьте, совершенно бесплатно,- саркастически отметила Никта.
- Боюсь, нельзя так рисковать - у меня еще не дописано завещание.
- А есть что завещать? - очевидно было, что црушница слушает его в полуха: хотя она и смотрела по-прежнему на изуродованную печатью руку Ксанфа, взгляд её был обращен внутрь. Что-то она для себя решала. Что-то очень важное.
- Записку прокурору "в моей смерти прошу никого не винить" и просьбу патанатому проводить вскрытие не вдоль, я поперек. Знаете, хочется лучше выглядеть в гробу.
Никта покачала головой неодобрительно:
- Ваш юмор неуместен, - но на губах её при этом играла довольная улыбка.
- Считаете? Просто хочется немного поразвлечься, прежде чем вернусь в клетку.
- В таком случае поедете со мной.
- Куда?
- На бал, - удивилась наигранно Никта, - Вы же хотели поразвлечься? - дав Ксанфу пережить шок от услышанного, она добавила в бочку меда ложку дегтя, - А после бала вернетесь в тюрьму. И завещание допишете.
- А мое мнение не спросите?
Никта пожала плечами:
- Разумеется, нет. Спрошу только готовы ли Вы дать мне Ваше честное слово в том, что добровольно вернетесь в тюрьму сразу после бала.
- С чего бы вдруг такая щедрость? - поинтересовался Ксанф, - Ну да, конечно. На балу меня вам, наверное, будет гораздо удобнее допрашивать...
- Посмотрим, как Вы острить после встречи с Хозяином будете, - глаза бригадирши сузились, рот скривила усмешка, - Как бы он его не затупил Вам Ваше чувство юмора навсегда. Очень за Вас переживаю.
- А вы займитесь вышивкой. Крестиком.
Никта открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент в дверь постучали.

Стоило Алдаре войти, Никта подхватила её под локоть и вытолкнула в коридор:
- И ещё одно задание, шустрая. Найди дака. Скорее всего посольский. В Магистрате наверняка должен был зарегистрироваться, - она замолчала, потом ткнула Алдаре в грудь пальцем, - только попробуй улыбнись сейчас, - и продолжила, -Твоя задача - принести ему мои официальные извинения за хамское поведение, выразить надежду на его снисходительность к...- Никта впилась взглядом в свою подчиненную, - к моей несдержанности и передать мое обещание больше так не делать.
Алдара спокойно встретила взгляд начальницы, только в колодезной глубине зрачков
полыхнуло бирюзовое пламя. Не смеха, не недоумения, не удивления. Уважения.
- Да, бригадир, - ответила Алдара. И ушла, четко отмеряя мгновения шагами.
Никта внимательно смотрела ей вслед, - не задрожат ли от смеха плечи - потом вернулась в палату, не закрывая двери.
Через несколько секунд из палаты параллельно полу вылетела Стервозность, с лица которой еще не успела сойти загадочная улыбка, которой она одаривала Ксанфа


Никта вернулась в палату с решимостью закончить разговор с Ксанфом как можно скорее. В душе было противно от необходимости извиняться перед всякими идиотами, которые так и норовят под копыта лошади прыгнуть. Ещё и Стервозность эта!
- Ну, так как? Мы договорились?
Ксанф кивнул.
- Мне нужно, чтобы Вы это сказали. Так положено между честными людьми.
- Даю слово, что вернусь сразу после бала в тюрьму.
.....

Уже около двери Никта обернулась:
- Да, чуть не забыла сказать: оденьтесь потеплее, доктор. Собирается гроза. Вы же не хотите вновь заболеть?
- О, не волнуйтесь. Если что, то мы с вами всегда сможем устроить свое представление с громом и молнией.

.....

Никта впервые решилась посетить дом Мортифера, который достался ей по наследству. Казалось, дед только что ушел в цех, что если подождать до вечера, он обязательно вернется, напоит внучку крепким ароматным кофе с миндальным печеньем, расскажет новую захватывающую историю про юность её отца, научит какому-нибудь новому фехтовальному приему или допросной хитрости.
Никта вошла в гостиную. Картины на стенах. Прадед, суровый и высокомерный. Мортифер четвертый.
- Он нанял людей, чтобы меня в Стеллиад вернуть, - сухой смех деда за плечом, - приехали в Эйзоптрос, начали справки наводить. Весь цех потешался: денег из них за информацию вытянули кучу, по всему городу бегать заставили, отражений у каждого по семь, одно другого лучше: Доброта, Созидание, Правдивость... Так и убрались, деду деньги не вернули, на юг уехали, психическое здоровье поправлять.
Прабабушка. Лилия. Высокая костлявая дама с гордой осанкой. Никте никогда не нравился этот портрет. За слишком уж колючие глаза и слишком уж очевидную складку жестокости у рта Никта называла прабабку ведьмой и частенько, играя в саду за домом, представляла, что сражается с ней за жизнь украденного ею никтиного жениха. Однажды она забралась на диван и нарисовала прабабке усы куском угля из камина. Ох, и влетело же ей тогда от деда. Подзатыльником уже не обошлось, дед выпорол её розгой до крови. Никта ухмыльнулась злобно: вернувшись домой, в Стеллиад, она отомстила леди Лилии, методично уничтожив в течение года весь фарфоровый сервиз на 50 персон, который прабабке подарили на свадьбу.
Никта подошла к камину: дедов кортик лежал в специальном стеклянном футляре на бархате.
- Почему он хотел тебя вернуть, деда? Разве плохо быть как ты?
- Нет, Никта, просто родителям очень сложно иногда позволить детям идти своей дорогой, - посадил внучку на колени и, погладил по голове с такой грустью в глазах, что Никта начала сопеть носом, - вырастешь, поймешь...
Только теперь Никта удивилась тому, что ни одного портрета бабушки, ни одной вещи, которая ей принадлежала, в доме деда не было.

- Ма, почему имени дедушки Мортифера нет в Эрклиг-свитке?
- Он решил пойти на службу в ЦРУ, его папа этого решения не одобрял.
- Почему?
- Род Эрклигов - один из старейших дворянских родов в Мире Зеркал. Наследник Эрклигов может быть военачальником, землевладельцем, может заседать в Совете Эйзоптроса, может заниматься наукой, искусством, но служить, тем более сыщиком, - оскорбление для благородной крови.

Никта тряхнула головой, чтобы отогнать воспоминания. В конце концов, не за этим она сюда пришла.
Поднялась на второй этаж. Зашла в комнату деда, вытащила из-под кровати небольшой, окованный железом сундучок, открыла его и осторожно, один за другим начала перебирать крохотные пузырьки с наклейками, подписанными острым узким почерком деда.
- Зачем же тогда он стал сыщиком?
- Видишь ли, солнышко... Мой папа любил одну женщину, она была из благородного, но обедневшего рода. Дедушка не разрешил им пожениться. Потому что сам подобрал сыну невесту, богатую и из равно достойного Эрклигам рода. Каким-то образом дедушка смог уговорить папу отказаться от своей любви, свадьба с богатой аристократкой состоялась. Мама и папа некоторое время жили в Стеллиаде, а потом папа вдруг поругался с дедушкой и уехал в Эйзоптрос. Сначала дедушка пытался насильно вернуть его в фамильное поместье, но потом...
- Приказал вычеркнуть его из Эрклиг-свитка, когда узнал, что сын стал цеховиком...
Никта нашла то, что искала: пробирку высотой в два с половиной сантиметра, запечатанную синим воском.
Девушка улыбнулась довольно, разглядывая содержимое пузырька на свет:
- Молодец дед! Здорово придумал. Стать цеховиком, чтобы оставили в покое раз и навсегда. Мортифер четвертый именно от этого загнулся, наверное, так быстро.
- Никта, это очень плохо, - в дверном проеме стояла Совесть, бледная и явно больная. Она безуспешно куталась в серую шаль, пытаясь унять дрожь, которая сотрясала её хрупкое тело, - не делай этого.
Никта лишь рассмеялась зло, пнула сундучок под койку и подошла к платяному шкафу.
Дедушкины вещи были по-военному аккуратно разложены по полкам, почему-то этот привычный порядок заставил её отвести взгляд и сглотнуть судорожно едкий ком в горле.
Она достаточно быстро нашла то, что искала. Но когда уже собиралась захлопнуть дверцу, краем глаза заметила между темной простой тканью кусочек синего сияющего атласа.
- Никта, нельзя по чужим вещам... - Совесть вновь попыталась урезонить свою хозяйку.
- Мое наследство, что хочу, то и делаю, - оборвала её Никта, продолжая вытягивать из-под дедушкиных вещей богатую ткань.


Это было платье. Старомодное, с расшитым серебром корсетом. Без рукавов. В платье была завернута атласная же синяя шаль с серебряной вышивкой.
Никта обернулась: Совесть все ещё стояла, прислонившись головой к дверному косяку. Девушка подошла к отражению, бесцеремонно вытолкнула Совесть из комнаты и закрыла дверь.
Только теперь, вернувшись к шкафу, она заметила на полу серебряный медальон, который выпал из платья, когда Никта его доставала. Она осторожно раскрыла створки медальона.
Внутри была миниатюра, изображающая миловидную девушку в этом самом платье, а справа на серебре было выгравировано: "Любить - значит сражаться и против всесильной судьбы. Мортифер и Арнити".
- Судьба, - улыбнулась Никта.

Перед тем, как поехать на бал, Никта вернулась в свой дом.
Унаследованное платье очень шло ей, и даже серым глазам синий сияющий цвет ткани вернул потерянную васильковую яркость.
Она с удовольствием смотрела на собственное отражение в зеркале. Особенно наслаждалась тем, что платье было открытым: видно было черную вену на шее, шрамы от старых ран на спине и плечах.
Никта намеренно надела только одну белую бальную перчатку, а на левой руке оставила обычную - кожаную черную.
Достала из шкатулки, которую прятала под паркетом в спальне, драгоценности, доставшиеся ей в наследство от матери.
- Мрак, - выругалась с горечью, - все что осталось, только вещи... Наследство, наследство, наследство... Только вещи... Ненавижу наследство.
Каплевидные сапфиры в оправе бриллиантов и белого золота блеснули в вечернем полумраке комнаты.
Никта положила голову на руки: безделушки на туалетном столике звякнули встревоженно.
- Никта, - позвали её, - давай я помогу тебе уложить волосы.
Кто-то очень нежно коснулся её чистых, но всклокоченных серых косм.
Она выпрямилась в кресле перед трюмо. Из зеркала на неё смотрело Счастье. Точная копия Никты, только с веселыми синими глазами, юным румянцем и солнечной улыбкой.
- Двойник...- Никта попыталась обернуться, но отражение остановило её.
- Не вертись, я так до утра твою прическу не закончу.
Никта с тоской ощутила вдруг, насколько тяжелым грузом лежит на груди сапфировое ожерелье.
Волосы были уложены аккуратно в высокую прическу, которая подчеркнула женственный изгиб красивой, длинной шеи девушки.
Счастье с любованием и лучистой радостью в глазах закрепила в прическе своего двойника диадему:
- Ты красивая...
- А ты счастливая, - ответила ей Никта с горькой усмешкой.
- Все будет хорошо, Никта.
- Конечно, Горя мне теперь не увидеть в зеркале. Пойдешь со мной на бал?
Отражение счастливо улыбнулось и кивнуло.
Никта встала, еще раз проверила, не забыла ли чего, оценила насколько хорошо у неё получилось "усовершенствовать" платье, накинула на плечи шаль, взяла веер из прозрачного черного шелка с серебряной вышивкой и тонким каркасом из блестящего белого металла, крохотную бархатную сумочку из серебряного кружева, бросила последний взгляд в зеркало и с Счастьем вышла из комнаты.
Сначала ей казалось, что она уже забыла, как носить платье, как ходить на каблуках, как вести себя подобающе молодой богатой наследнице старинного дворянского рода, но стоило только ей сделать первый шаг, как тело откликнулось радостно: походка стала легкой и изящной, спина выпрямилась, появилась королевская осанка, все движения приобрели мягкость и женственность.
У ворот стояла черная карета с гербом ЦРУ, в таких перевозили приговоренных к смерти через Лабиринт. К сожалению, более подобающего случаю экипажа найти не смогли.
Никта положила рядом с собой сверток с платьем для Ксанфа. Счастью пришлось сесть напротив.

....

Из двух часов, выделенных Никтой на "привести себя в порядок", оставалось меньше десяти минут. Ксанф всегда умело распоряжался отведенным ему временем: уже примерно через полчаса после отъезда црушницы он был тщательно выбрит и вычищен - нигде не было даже намека на недавнюю болезнь или просто плохое самочувствие.
Когда в комнату вошел незнакомый мужчина, молодой человек невольно вздрогнул.
- Вот Ваш костюм на сегодняшний вечер. Поторопитесь. Вас ждут, - и гость, положив сверток на край стола, поспешно удалился.
Осторожно достав содержимое посылки, Ксанф разложил все на кресле, кроме одежды в пакете оказались еще пара черных блестящих ботинок и бережно завернутые запонки с крупными драгоценными камнями.
"Вы удивительно щедры, госпожа Эрклиг!" - Усмехнулся он.

Через несколько минут Ксанф критически оглядел себя в зеркале: скромный, но необыкновенно изящно сделанный костюм прекрасно сидел на нем; темный стоячий ворот длинного пиджака сильно оттенял матовую бледность лица, оставляя при этом поразительно живыми тигриные глаза.
Юноша аккуратно вставил в прорези манжеток небольшие алмазные запонки, идеально дополнявшие блеск пуговиц.
- Ну вот, кажется, и все. Пришел твой судный день! - и, звонко щелкнув каблуками, Ксанф решительно шагнул к двери.


- А я уже подумала, что Вы там заснули на радостях спасенной жизни, - Ксанф услышал за спиной насмешливый, как всегда, голос Никты и резко обернулся.
- Ну что Вы! Я как раз таки оценивал... - внезапно он осекся и замер: хозяйка знакомого голоса была вовсе незнакома. Никта стояла, облокотившись на полированный дубовый стол. Тонкая рука изящно лежала на гладкой светящейся поверхности. Темные вьющиеся волосы подчеркивали твердый изгиб лица и шеи, а синий металл атласа делал огромными смеющиеся глаза.
Ксанфу понадобилась целая минута, чтобы до конца осознать внезапное преображение своей спасительницы.
-...Вы прекрасно выглядите, - не сдержался он.
Никта изогнула бровь:
- Неужели?
В ответ юноша, выразительно склонив голову, предложил свою руку.

После удивительного превращения Никты из недовольной вечно дамочки с отвратительным характером и нездоровым чувством юмора в блестящую (хотя и холодную сверх всякой меры) красавицу, Ксанф не испытал глубокого шока от того средства передвижения, которое выбрала для них его дама. В траурно-черной карете для смертников сидели уже его отражения: Веселость, Радость и Неуравновешенность. Напротив его отражений сидела точная копия Никты, только улыбающаяся и бесконечно счастливая.
Никта настоящая знаком приказала своему отражению пересесть к другим. К её раздражению и неудовольствию ей пришлось воспользоваться помощью Ксанфа, чтобы подняться в карету.
В какой-то момент путешествия Ксанфа кольнула в сердце неприятная мысль, что разговор про бал, обещание – были уловкой, что на самом деле его везут к Лабиринту, чтобы казнить.
Но карета остановилась перед зданием ратуши.
Его отражения остались в холле, внизу. Никта вынуждена была взять свое Счастье с собой, поэтому Ксанф вошел в комнату перед бальным залом с двумя дамами.

Удар жезла. И сильный глубокий хорошо поставленный голос произнес: "Доктор Ксанф с Никтой Эрклиг".
И они, задержав дыхание, шагнули в сияющий серебряный океан бала.

Пишет Теодор. 08.03.06

Следующие несколько дней Теодор разрывался между работой и походами с женой по магазинам. Как он ни упрашивал Лючию брать на эти мероприятия кого-нибудь другого, всякий раз дело оканчивалось скандалом, так что в конце концов он решил не спорить. Как ни крути, а ему тоже нужен был костюм, хотя без трёх последних примерок, на его взгляд, вполне можно было обойтись. Зато Лючия просто расцвела, продемонстрировала ему все мыслимые наряды и всякий раз утверждала, что он ничего, ну просто совсем ничего не понимает в моде. И в этом она была абсолютно права.
В конце концов, выбор пал на светло-бирюзовое, расшитое серебряной нитью платье для Лючии и довольно строгий чёрный с синим отливом костюм-тройку, также украшенный серебром. Не обошли стороной и отражения: для Хели Лючия подобрала прелестное васильковое платьице, великолепно сочетающееся с цветом её глаз, а Жестокость нарядили в тёмную хламиду, оставлявшую открытыми только лицо и кисти рук. Всё, на что она могла рассчитывать, был холл ратуши, и то только в случае примерного поведения, – на этот счёт супруги Эквус-Монтероне были на удивление единодушны.

Во всей этой предпраздничной суете Тео внезапно посетила мысль, что у Лючии до сих пор нет ни одного отражения, хотя они жили в Эйзоптросе уже довольно давно, а самой большой её страстью было вертеться перед зеркалом. Он вспомнил о таинственном исчезновении Грубости практически сразу после появления. Что-то здесь явно было нечисто, но что именно, он понять не мог.
Всё выглядело так, будто кто-то намеренно лишал его жену отражений. Но кому это могло понадобиться? И зачем?

* * *
– Где Теодор? Бал начинается через три часа! – Лючия была вне себя от негодования. – Разве так трудно один раз приехать пораньше? Хеля! Почему ты ещё не одета? Что значит не можешь одеться сама? Конечно, не можешь! Это же бальное платье, а не сарафан! Робeр! Это не дом, а обитель Хаоса! Здесь никогда не будет порядка! Робер, где вы ходите? Почему Хеле не помогли одеться? Вы тоже хотите, чтобы я опоздала? Сейчас же пошлите кого-нибудь в детскую. Хеля, немедленно отправляйся к себе. Робер! Куда вы опять… Где Теодор? В университете? Вы послали за ним? Нет?!! Свет, ну почему всё всегда приходится делать самой? Отправьте карету! Немедленно, вы слышите, немедленно! И пришлите мне Генриетту! Где вечно бродит эта девчонка?..
– Дорогая, я вернулся, – Теодор вошёл в комнату и встал перед женой, загородив дворецкого. Тот не стал терять времени и сразу воспользовался представившейся возможностью.
– Теодор! Ты знаешь, который час? Ты меня совсем не любишь! Как ты можешь так поступать со мной? Ты знаешь, как я ждала этого бала! А теперь…
– А теперь я помогу тебе надеть твоё платье, твоё прекрасное бальное платье, и мы пойдём на бал, и будем там танцевать, танцевать, танцевать… – Тео взял руки Лючии в свои и поцеловал маленькие ладони, по очереди приподнимая их и переворачивая. – Ну, не расстраивайся. Обещай, что не будешь на меня дуться. Две Жестокости мне не пережить.
– Это будет зависеть от того, насколько хорошо ты будешь танцевать, – под взглядом Тео гнев Лючии последний раз вспыхнул и погас. Она освободила одну руку и потащила его на второй этаж, в спальню. – И от того, как тебе удастся застегнуть на мне платье.

* * *
Карета остановилась перед зданием ратуши ровно в половине десятого.
– Вот видишь, дорогая, тебе вовсе не следовало так волноваться, – Тео шагнул на землю, пренебрегая ступеньками, которые услужливо откинул кучер.
– Ну же, улыбнись. Мы ведь идём на новогодний бал.
Поддерживаемая Теодором, Лючия спустилась по ступенькам и заговорщически улыбнулась.
– Как встретишь Новый год, так его и проведёшь... О, а вот и папа!
В этот момент к ним приблизилась карета губернатора Аквилона. Высунувшись из окна, герцог приветственно помахал им рукой.
– Тео, Лючия! Как удачно получилось! Подождите, дайте мне выбраться отсюда.
Губернатор вышел из кареты и подал руку спутнице. Вместе они представляли
довольно странную пару. Уже немолодой, с когда-то тёмными волосами, изрядно тронутыми сединой, но подтянутый и статный, Фернандо Леонард Эмануэль Монтероне, герцог Аквилонский был наглядным примером человека "старой закалки", воина, способного выдержать любые удары судьбы. Загорелое обветренное лицо и шпага на поясе – символ принадлежности к одному из древнейших родов – делали его немного похожим на пирата. Если бы не безупречно сидевший на нём чёрный официальный костюм, его легко можно было бы представить за штурвалом фрегата, идущего на абордаж. Женщина, стоявшая рядом с ним, напротив, была очень молода, белизна её кожи подчёркивалась изумрудно-зелёным цветом открытого платья. Её длинные светло-русые волосы были уложены в замысловатую причёску, а на шее блестело и переливалось жемчужное ожерелье.
– Камилла! – Лючия бросилась к спутнице герцога, и женщины расцеловались. –
Я не знала, что папа просил тебя его сопровождать.
– У Жака так много дел! С тех пор как он стал бургомистром, он совсем перестал уделять мне время. А тут ещё Новый год. Ты знаешь, во время праздников всегда творится Хаос ведает что! А теперь, когда ты уехала из Аквилона, когда ещё я смогу с тобой повидаться?
– Девочки, девочки, подождите немного, ещё успеете наговориться, – герцог взял их обеих под руки и подвёл к Тео, рядом с которым теперь стояли оба его отражения. – Теодор, Лючия, я хотел подарить вам это на Новый год, но, боюсь, более удобного случая сегодня не представится.
Герцог сделал знак мальчишке-слуге, по случаю наряженному в ливрею, и тот достал из кареты небольшую коробочку чёрного дерева с инкрустацией из слоновой кости.
– Ах, папа, спасибо! – Лючия уже протянула руки, но по знаку герцога мальчишка отдал коробочку Теодору.
– Нет, не сейчас. Я хочу, чтобы вы открыли её позже, после наступления нового года. Я знаю, он будет особенным. Для всех нас... Ну, нам, пожалуй, пора идти. Не хватало нам ещё опоздать! – и герцог потянул женщин ко входу в ратушу. Тео с отражениями пошёл следом.
Оставив Жестокость в холле среди других отражений, компания поднялась на второй этаж, в бальную залу.

Пишет Алдара. 09.03.06

– Здравствуйте, - обратилась Алдара к суровой девушке за стойкой.
– Жалобы – дальше по коридору, - не поднимая головы, ответила девушка.
- Здравствуйте, - снова повторила Алдара.
- Жа… - девушка подняла голову, сердито сверкнув глазами; увидев мундир ЦРУ, она осеклась, - здравствуйте.
- Мне нужен адрес, по которому сейчас проживает посольство Дакии.
- Что-то успели натворить? – едва заметно улыбнулась девушка. – Уже?
- Пока – нет, - покачала головой Алдара, сделав ударение на первом слове. – Так какой адрес?
- Минутку… - девушка с головой ушла в бумаги.
***
Выпорхнув из кеба, Алдара помогла спрыгнуть на землю Скорби и направилась к входной двери. Остервенение спрыгнула с крыши, едва не приземлившись на Независимость. Лошадь всхрапнула, шарахнулась от отражения, кебмен выругался и поторопился удалиться от странной клиентки – даром что из ЦРУ.
- Какой особняк! – в один голос воскликнули Восторг и Впечатлительность под тихое бормотание Безнадеги: «Нашли друг друга».
Стервозность, высокомерно вскинув голову, наблюдала за другими отражениями и хозяйкой.
Алдара вежливо постучала. Дверь открыл человек в униформе, по-видимому - дворецкий, вопросительно взглянувший на посетительницу.
– Мне нужен кто-нибудь из посольства, - сказала она, подумав, что она, к сожалению, не знает, кто именно из посольских ей нужен.
- Глава посольства не сможет вас принять сейчас, может быть, вы поговорите с его секретарем?
- Хорошо, - ответила Алдара, переступив порог без приглашения. Дворецкий только печально вздохнул, увидев за спиной девушки орду отражений.
***
- Пришли из ЦРУ. Изволите принять? – замер почтительно дворецкий.
- ЦРУ? – переспросил Марк.
- Девушка. Молодая совсем, - уточнил дворецкий. - Работает недавно – иначе прошла бы к вам без приглашения.
- Пусть проходит.
***
Невысокая русоволосая девушка переступила порог.
- Здравствуйте, - Марк встал из-за стола.
- Алдара, - коротко представилась девушка, зная, что обо всем остальном говорит форма.
- Марк, секретарь главы посольства. Присаживайтесь, - любезно предложил хозяин кабинета, указывая на кресло.
- Нет, спасибо, - покачала Алдара головой. – Я отниму у вас не так много времени. – Она помолчала немного, - Я здесь по поручению бригадира по особым делам Никты Эрклиг.
Недавно произошел инцидент, в ходе которого одному из представителей дакийского посольства было нанесено оскорбление. Вам известно что-либо об этом?
- Да. Знаю. Продолжайте, - ответил Марк, чуть сощурив глаза, не подозревая, что за этим последует.
- Бригадир Никта Эрклиг извиняется перед вами за свое хамское поведение и надеется, что вы проявите снисходительность к ее несдержанности и забудете тот неприятный эпизод, который больше никогда не повторится.
-Что ж. Вам было приказано передать это извинение в устной форме?
-Да, - ответила Алдара твердо.
-Оскорбление было нанесено публично, потому я считаю, что и извинение должно быть принесено публично, или хотя бы при личном визите. А не передаваться через подчиненных…пусть и таких обворожительных, - Марк улыбнулся девушке, - передайте, пожалуйста, госпоже Эрклиг, что я не принимаю извинение, - твердо закончил он.
- Я передам Ваш ответ, - кивнула Алдара. – До свидания, Марк.
-До свидания, - вежливо ответил Марк.
Алдара обернулась резко и вышла из комнаты.

В больнице не удалось найти ни Никту, ни Ксанфа. Почему-то Алдара не удивилась этому. Где-то глубоко встрепенулась надежда: а вдруг Ксанфа отпустили совсем? – быстро, впрочем, сменившаяся горькой мыслью о том, что его, наверное, перевели обратно в тюрьму. Пустые коридоры больницы, затаившаяся по углам тишина, потухшие почти везде факелы заставили ее задуматься. «А ведь сегодня закончится год», - растерянно и удивленно произнесла она, и эхо понесло ее слова по коридору.
Дежурный врач, дождавшись, пока она выйдет, тяжело хлопнул дверью и закрылся изнутри. Он ненавидел новогодние дежурства, уже третий год подряд достающиеся ему.

***
Алдара немного робко открыла дверь и переступила порог. Над головой покачнулся безъязыкий колокольчик.
Никто не пошевелился. Здесь никто не оглядывался никогда на дверь. Сюда никто не приводил девушку на свидание, тут нечасто отмечали праздники.
Это было кафе «Raven» - кроме цеховиков сюда больше никто не заходил. Даже в дождь. Даже падая в голодный обморок.
Мимо него можно было пройти, даже не заметив – до того невзрачной была небольшая деревянная табличка с выжженным названием. На улицу не выходили окна, глухие стены серого кирпича не отличались гостеприимным теплом.
Говорили, названием кафе было обязано ручной птице первого владельца, которая всегда оповещала о посетителе карканьем. Всегда. За одним исключением – когда цеховику не суждено было вернуться со следующего задания.
Так это было, или нет – кто знает? Не было уже того хозяина, и ворона тоже не было.
По-прежнему только был нем колокольчик.
Зато здесь отменно кормили; особенно аппетиту способствовало полное отсутствие отражений. Алдара заказала обед и присела за столик, ожидая, когда заказ будет принесен похожей на тень официанткой.
Посетителей было совсем немного, почти все столики были пусты, поэтому Алдара вдвойне удивилась, когда к ней кто-то подсел. Подняв растерянно глаза, она увидела перед собой незнакомого мужчину, еще и не в цээрушной форме.

- Здравствуйте, - почти смущенно сказал он.
- Здравствуйте, - Алдара попыталась вспомнить, почему ей знаком этот голос. Совсем недавно слышала, едва ли не сегодня...
- Вы у меня сегодня «железку» заказывали, - напомнил мужчина еще смущенней.
Алдара медленно связала в памяти голос и это лицо, заменив мысленно его алой маской. Да. Вспомнила.
- Эрл, кажется? – осторожно произнесла она.
Его лицо осветилось радостью, он закивал довольно. Официантка поставила на стол две тарелки с дымящимся супом и словно растворилась в воздухе. Алдара молча принялась за обед, отметив, что Эрл продолжает задумчиво смотреть на нее.
Она принялась уже за чай, а суп ката все так и стоял, остывший. «Странный какой-то», - отметила Алдара, взглянув на Эрла бегло. Раз он готовил «железку» в этот раз, не исключено, что он пытал Ксанфа и раньше. Что-то похожее на неприязнь шевельнулось у нее в душе. Заплечных дел мастер поймал этот взгляд и, словно поняв, о чем она думает, и оправдываясь, пожал плечами. Алдаре показалось, что он хочет что-то сказать, но Эрл молчал, то ли подбирая слова, то ли просто не зная, как ней обратиться.
- Алдара, - подсказала она.
- Алдара, - в его взгляде прочиталась благодарность. – Не могли бы вы оказать мне честь пойти со мной сегодня на новогодний бал?
Она осторожно поставила чашку на стол.
- Вам плохо? – заботливо спросил Эрл, и, моментально выхватив откуда-то из кармана небольшой флакончик, подсунул Алдаре под нос нюхательную соль.
- Нет, - она отпрянула, насколько позволял стул. – Вы серьезно?
- Ну, это было чем-то вроде награды за исправную службу, - он положил на стол пригласительный. – Пожалуйста! Вам будет там весело. - Сейчас он совсем не напоминал представителя его профессии, до того умоляюще-растерянно смотрел он на Алдару.
- Хорошо, - ответила Алдара, внутренне усмехнувшись нелепости ситуации.
Первый Новый год в Эйзоптросе обещает быть интересным.

***

- И что вы хотите? – устало спросил портной. Это же надо так – выходной, праздник через несколько часов, так нет же – приходит цээрушница какая-то, приходится спускаться со второго, жилого этажа, узнавать, что, к сожалению, адресом не ошиблись, и что – уже к счастью – это не сестра со своими чудовищными детишками.
Алдара положила на стол тоненькую пачку банкнот.
- Сошьете к девяти часам вечера платье? Бальное.
- Издеваетесь? – спросил портной недоуменно.
- Отнюдь.
- Сошью, - сощурился портной. – Пойдемте ткань выбирать.

Лиловый, цвета утреннего весеннего неба шелк лежал перед ней, мерцая внутренним светом.
- Этот, - выдохнула Алдара.
- Отлично. Платье само какое надо? – деловым тоном спросил портной. Азарт клиентки заразил и его, он даже забыл о деньгах, причитающихся за работу (насколько вообще возможно забыть о деньгах).
Алдара быстро, несколькими штрихами, набросала платье на клочке бумаги, лежавшем тут же.
- Сможете?
- А то, - потом глянул на часы и потерял долю уверенности.
- А если я помогу?
- Если не помешаете, - хмыкнул портной.

- Да осторожней же! – заорал портной нервно, когда Алдара, примерив платье, вышла из-за ширмы. – Наступите на подол – и все!
Он ровно подколол подол, отошел немного и оглядел результат своих трудов.
- Сказка! – воскликнула Восторг, которую все время приводилось выпроваживать из комнаты, но которая неизбежно снова в нее просачивалась.

Алдара осторожно закрепила нитку. Подшит низ. Все. Можно примерять окончательно. Она расправила платье перед собой – простой покрой, длинное, без рукавов, преображенное одним лишь материалом.
- Вы его еще и вышить успеете, - протянул портной довольно, посмотрев на часы: восемь после полудня.
- Делать мне больше нечего, - пробормотала Алдара с такой же интонацией объевшегося сметаны кота.
- Вот и шарф вам к нему, - сказал портной и положил перед ней тонкий, почти прозрачный длинный и широкий шарф из флера то ли белого, то ли светло-лилового цвета.
Купленные до посещения портного у такого же растревоженного галантерейщика белые перчатки, веер и сумочка подошли к платью идеально. Равно как и приобретенные в соседней лавке туфли.
Время не прошло даром еще и потому, что на спинке платья Восторг красовалась теперь огромная вышитая надпись «Алекс!», под которой пришито за уголки было письмо. Вторым экземпляром послания, врученным лично в руки, Алдара снабдила отражение исключительно из желания подстраховаться.

***
Четвертым человеком, которому Алдара не дала спокойно ожидать праздник, был цирюльник.
- Нет шиньонов! Нет. К балу все разобрали, - констатировал цирюльник. – Вот если вы мне принесете волосы вашего цвета, тогда и можно будет поговорить…
Алдара задумчиво повернула голову.
- Что, что ты на меня смотришь? – завопила Стервозность. – И не надейся! Говорю тебе… Нет!!!
Пока Алдара одевалась, цирюльник в соседней комнате готовил шиньоны. Растерянно ощупывающая барашек кудрей на голове Стервозность зло глядела на хозяйку, чем несказанно веселила Безнадегу, которую вся ситуация откровенно забавляла.
- Ты же танцевать даже не умеешь толком, - холодно сказала она. – Отдавишь всем кавалерам ноги. Подумаешь, тетка тебя учила десять лет назад. Пусть и не один год. Ты же никогда на балах не была!
- Надо же когда-то начинать, - обезоруживающе улыбнулась Алдара отражению.

***
Алдара довольно посмотрела на себя в зеркало. Гладко разделенные на пробор волосы были скручены жгутом и уложены венцом, завитые пряди над висками закрывали уши и слегка касались скул, когда она немного наклоняла голову. Платье сидело просто идеально, туфли на каблуке совсем не ощущались, шарф мягким туманом касался плеч и рук. Ее не смущало совсем отсутствие украшений – шелк был намного прекраснее драгоценных камней и золота.
Тем не менее, Алдара была рада, что уже стемнело и ее никто не видит. Ибо путь от цирюльни до здания ратуши она проделала пешком в форменных сапогах и наброшенном поверх платья мундире, вопиюще не сочетавшихся с шелком.
Переобувшись и сняв мундир у стены художественной галереи, искренне порадовавшись отсутствию освещения и вручив сверток с формой и сапогами кому-то из отражений – вроде бы Впечатлительности, - она и не ощущала необходимости запоминать, кому именно, у ратуши она появилась уже летящей походкой, даже не опасаясь простудиться. Хотя знала бы заранее, раздобыла бы где-нибудь теплый палантин.
Эрл в черном простом костюме, неловко переминаясь, ждал ее на углу. Робко предложив ей руку, словно боясь поломать хрупкий цветок, он повел свою даму в здание.
Как во сне. Будто летишь. Это есть? Нет, так не бывает. Или бывает?
Она не заметила, как отражения остались в холле, не видела лиц, не замечала ничего. Кажется, их даже как-то объявили, когда они вошли в Серебряную залу. Кажется. Во сне все кажется.

Пишет Сильвия. 25.03.06
Всегда испытываешь странное чувство, когда перекладываешь в шкафу старые пыльные книги известных писателей Мира Зеркал. Каждая полка содержит кучу воспоминаний о прошлом, о первых впечатлениях от прочитанных книг. Вот Гелак
Зельверский со своим вечно молодым поэтом Маркусом, а это, о боже, это тот самый Фруанц, которым ты зачитывалась в 10 лет! Сколько воспоминаний о пережитых впечатлениях, о волнениях за судьбы героев! С каждой книгой связано особое чувство и, перечитывая их, приходит столь приятное ощущение, название которому - ностальгия. Сознание на время покидает современную реальность и уходит по тончайшим ниточкам памяти в глубь нашей жизни. Оно осторожно обходит препятствия в виде горестей и обид и замирает там, где произошло счастливое событие. Перед глазами, как при замедленной съёмке, предстают образы и действия, которые сливаются в единую картину.... Она проносится, кажется, за считанные секунды, но мы неосознанно по несколько раз перекручиваем эти моменты. Именно поэтому стрелки часов неукоснительно пробегают один час, а затем и второй.... Как будто время не затрагивает наше сознание, оно осталось где-то за чертой современной жизни, в то время как мы в своих воспоминаниях ориентируемся на собственные часы, показывающие другое время, которое проходит гораздо быстрее. Только здесь мы передвигаемся в пространстве, проходим сотни километров за секунду и перемещаемся во времени на многие годы. Но вдруг из далёкой-далёкой реальной жизни до нас доходит призыв вернуться. Яркая картинка падает в бездну, и перед глазами снова пыльные книжные полки. И отражение, которое отражается в стеклянной дверце шкафа. Ярость. Её ярко-красное платье казалось нелепым среди этой древней, антикварной мебели, которой была обставлена гостиная.
Чёрные злые глаза отражения пробежались по книжным полкам, на тонких бледных губах выразилось отвращение. В ту же минуту Сильвия захлопнула дверцу шкафа. Послышался неприятный лязг длинных ногтей по стеклу. Ярость кинулась на шкаф, пытаясь в порыве разбросать все книги по дому, но дверца не поддавалась. Тогда отражение кинулось на Сильвию, которая была не подготовлена к нападению. Ярость чуть не повалила её на пол, но Сильвия удержалась и схватила лежащее рядом с камином полено. Удар получился прямо по голове, так что Ярость сразу потеряла сознание. На шум прибежали другие отражения, а Оптимизм - весьма догадливая девушка - тут же побежала за врачом.
Ярость уложили на диван, через несколько минут Оптимизм прибежала с доктором - пожилым старичком, явно надеявшемся на щедрое вознаграждение.
Но Сильвии было не до него. Она не понимала, как так получилось, что от её удара Ярость потеряла сознание. Буквально меньше часа назад она вспоминала
свой выпускной бал в школе, держа в руках замечательное произведение Де-Потре "По ту сторону зеркал", которое ей, как отличнице, подарили на вечере. Эти положительные эмоции никак не шли в сравнение с тем, что она сделала с отражением. последней уже стало лучше, она очнулась, но была ещё слаба, чтобы со своим нравом кидаться на первого встречного. Её закрыли в небольшой комнатке в глубине дома, которая больше напоминала кладовую, чем жилое помещение.
Тут только доктор обратил внимание на Сильвию, спросив, хорошо ли она себя чувствует и не надо ли обработать царапины на лице. Сильвия мельком взглянула в зеркало и увидела, что через всю левую щёку протянулась огромная красная царапина, а правая щека, нос и подбородок были в мелких царапинах. Про себя проклиная злополучное отражение, Сильвия согласилась на процедуру.
Врач быстро обработал её лицо, взяв при этом за весь свой визит 100 эйзонов - слишком завышенную сумму даже для вызова врача на дом. Последний же, довольный тем, что так ловко обманул доверчивую девушку, пошёл сразу в банк, чтобы дополнить свой счёт ещё сотней эйзонов.
Сильвия снова хотела вернуться к книгам, снова окунуться в омут воспоминаний. Но настроение было испорчено, во всём теле чувствовалась усталость, как будто каждую клеточку тела подвергли тщательной обработке.
Хотелось спать, забыться в тяжёлом сне, а наутро проснуться с хорошим настроением, ведь завтра Новогодний бал, на котором, по новым законам, надо
было обязательно присутствовать.
Сильвия, пересилив себя, решила прогуляться. Едва она вышла за порог дома,
как увидела, что какой-то мальчик возится около её калитки. он никак не мог
повернуть шпингалет одной рукой; в другой руке находился большой свёрток.
Сильвия подбежала к нему и помогла открыть калитку.
- Вы Сильвия Карпатри?
- Да, я.
- Вам просили передать вот это, - мальчишка вручил Сильвии большой и, как она убедилась, тяжёлый свёрток, - и вот это. - Он достал из кармана немного смятое письмо.
Мальчишка тут же исчез, а Сильвия в растерянности вертела письмо в руках.
На конверте не было написано ни адреса отправителя, ни его имени. Сильвия занесла посылку к себе в комнату и распечатала письмо. Оно было господина Волтрета.

Здравствуйте, дорогая Сильвия!
Мы с Вами давно не виделись, и, если честно, меня это очень огорчает. Давайте воспользуемся предстоящим Новогодним балом и наконец-то увидим друг друга. Итак, Вы согласны пойти со мной на бал?

С уважением,

Ваш, господин Волтрет.

Сильвия беспомощно опустила руки. Как она не избегала в последнее время шефа, он всё равно нашёл повод с ней встретиться. Да ещё какой....
Осмелился пригласить на бал! Тут Сильвия вспомнила про свёрток. Осторожно сняв
обёрточную бумагу, она обнаружила сложенную лёгкую нежно-розовую ткань.
Сильвия осторожно вытащила её и поняла, что это бальное платье. Оно было из
розового атласа, длинная юбка с воланами из белой сетки. Вверху оно было на
корсете, глубоко декольтированное, с открытой спиной и плечами. Сильвия была
потрясена таким подарком, который ей сделал господин Волтрет. В свёртке она
нашла элегантные розовые туфли на высокой шпильке и чёрный футляр. Сильвия долго
не могла открыть его, но тугой замок наконец-то открылся. Из чёрной глубины
футляра появился ослепительный блеск множества драгоценных камней. Сильвия минуту не отрываясь смотрела на подарок, не в силах даже моргнуть глазами.
Но она всё-таки протянула онемевшую, дрожащую руку к драгоценностям. Это было изысканное колье и серьги. Каждое изделие было усыпано бесчисленным количеством бриллиантов, от чего украшения постоянно переливались разными тонами. Сильвия быстро разделась и осторожно примерила весь наряд. Он смотрелся на ней великолепно, не считая тех ужасных ссадин на лице, которые немного портили картину. Когда Сильвия надевала платье, то случайно заметила этикетку фирмы "Мэгикал Дресс" - самой известной и дорогой фирмы в Мире Зеркал.
Вдоволь налюбовавшись на себя в зеркало, Сильвия аккуратно спрятала подарки
обратно в упаковку. На мгновение она вспомнила, что её отражения куда-то подевались и нигде не подавали признаков своего присутствия. Сильвия была
этому рада с одной стороны потому, что они не помешали ей примерять наряд, а
с другой - ей хотелось устроить им сюрприз и показаться в полной красе.
Внезапно в дверь постучали. На улице уже темнело, и Сильвия удивилась и немного испугалась столь странному и позднему визиту. "Надо бы завести собаку, - подумала она. - Так будет безопасней." Но дверь всё равно пошла открывать. Она немного оторопела, когда на пороге появился её шеф.
- Здравствуйте, Сильвия. Я пришёл за ответом. Кстати, платье и туфли подошли?
- Д-д-да...., - начала Сильвия
- О, я знал, что вы согласитесь! Как я счастлив! О, как я счастлив!
Весь его внешний вид действительно выражал счастье и даже больше - победу.
Несомненно, сейчас он гордился собой, что смог с помощью дорогих подарков
завербовать девушку в свои сети.
***
Утром Сильвия проснулась рано. Из-за волнения у неё всё валилось из рук, она кое-как позавтракала и принялась ждать парикмахера. Он приехал вовремя и начал творить над ней чудеса своими волшебными руками. Освободилась она только в шесть. Полвосьмого должен был подъехать господин Волтрет.
Оптимизм, которую Сильвия решила взять с собой, постучала в дверь и сказала, что господин Волтрет уже приехал. Последний раз бросив взгляд в зеркало и в
очередной раз вспомнив Ярость, Сильвия вышла из комнаты. Отражения, собравшиеся в гостиной (не было только Ярости), восхищённо ахнули. Сильвия взяла под руку Оптимизм и они вышли к ослепительной карете, на которой приехал шеф. На нём был великолепный фрак, судя по всему, от известной марки. Он помог Сильвии и Оптимизму залезть в карету, которая не спеша повезла их через город к зданию ратуши.
- Прекрасно выглядите, Сильвия, - начал господин Волтрет, как только карета
тронулась. - И вы, Оптимизм, тоже хорошо выглядите.
- Спасибо, - отозвалась Сильвия. Оптимизм промолчала и лишь слегка наклонила заалевшее лицо. - Только не стоило покупать таки....
- Сильвия, не обижайте меня. Вы моя дама и поэтому вы не имеете права отказываться от моих подарков. Я могу и обидеться.
- Извините, - глухо отозвалась она.
Между тем карета ехала по главным улицам Эйзоптроса - в небольшом окошке кареты мелькали красивые коттеджи, ухоженные парки и множество таких же карет, увозивших обитателей этих замков к зданию ратуши. Поймав восхищенный взгляд Сильвии, господин Волтрет произнёс:
- Нравится? Тебе бы хотелось в таком доме жить?
- Нет. Слишком уж они большие:заблудиться можно. - коротко отрезала Сильвия. Тут карета остановилась. Слуга торжественно открыл дверцу.
Сначала вышел господин Волтрет и помог следовавшей за ним Сильвии преодолеть
небольшую ступеньку кареты. Они вместе вошли в ратушу и тут же попали в яркую и
блестящую толпу приглашённых. Следовавшая за ними Оптимизм тихо ахнула.
Она впервые видела такое красивое и захватывающее зрелище. Все гости толпились
на первом этаже, так как дальше - в Серебряную залу - ещё не пускали. Все ждали Лорда Хаоса.

Пишет Марк. 25.03.06
Марк довольно потянулся в кресле, вспоминая все подробности сегодняшнего утра.
Караван прибыл рано. Его возглавлял Филипп - командир спец. подразделения Дакии «Волчья стая» и самый близкий друг Марка. Марка очень обрадовал приезд Филиппа. Он рассказал Марку, что Царь дал ему личное поручение для Фредегара.
А сейчас перед Марком лежали отчет Филиппа о путешествии и распечатанное письмо от отца. Марк еще раз пробежал глазами по строчкам письма и улыбнулся.
В дверь постучали.
-Можно? – в комнату вошел Филипп. Он был облачен в спец форму «Волчьей стаи», украшенную на левом плече волчьим оскалом и пятью серебряными звездами.
-Привет, - улыбнулся Марк, откладывая в сторону письмо. Его взгляд скользнул по форме друга, - я вижу, у нас есть повод отметить? – улыбнулся он, кивнул на новую вышитую серебряную звезду на форме.
-Меня повысили!
-Я думаю, что тебе необходимо провести небольшую экскурсию по городу,…да и мне –тоже, - Марк подошел к двери и отворил ее, - только после вас, командир, - он улыбнулся.
-Найдем что-нибудь подходящее для подобного случая, - сказал Марк, когда они вместе вышли из особняка, - пройдемся?

***

-Закррусочная Мрак. Пошли?
-Пошли, - кивнул Филипп, - а где мы еще не были?
Марк приостановился.
-Потом…вспомним, - они выбрали столик.
-Вам на троих? – к ним подбежал расторопный трактирщик.
Марк удивленно поднял глаза.
-На троих, - прокаркал позади чей-то голос.
-Тьфу ты… ой…, - Филипп увидел за спиной нечесаного парня в красной драной рубахе.
-Раздор.
-Отражение, - протянул Марк, - садись, отражение. Будь нашим гостем.
Раздор сел напротив них. Трактирщик с раскрасневшимся лицом быстро поставил
поднос с тремя стаканами и запыленной бутылкой. Неожиданно Раздор брякнул:
-А ведь тебе, Филипп, еще далеко до Марка, - он внимательно разглядывал выражения лиц молодых людей, видимо ожидая, что они у него на глазах пришибут друг друга стаканами.
-Раздор, - прошептал Марк Филиппу и покрутил пальцем у лба. Филипп усмехнулся, неторопливо налил вина и протянул стакан отражению.
-Знаешь что, друг мой…ты нас на такие штучки не возьмешь…на, лучше, выпей, - Марк поспешно отклонил руку Филиппа и взял стакан сам.
-Ты подумай! Он на трезвую голову…всех в раздор вводит. Мы ж его…не скрутим потом!
-Скрутим! – твердо заметил Филипп, - еще как! – он хлопнул ладонью по столу, - а давай, прямо щас?…Из общественных, - он тоже покрутил пальцем у лба, - соображений…
Раздор отъехал на стуле подальше от Филиппа.
-Я пошутил, - мрачно заметил он.
-Угу, я…тоже…

***

-Нд-а, - протянул Филипп, рассеянно покручивая стакан кончиками пальцев, - говоришь, тут все такие скучные?
-Занудные, - кивнул Марк и зевнул.
Постепенно тема разговора со звезды Филиппа перешла на на Эйзоптрос и его жителей.
-Ужасно скучные, невеселые.… По крайней мере, те, с кем я встречался, - подумав, добавил Марк.
-Может …домой? – Филипп качнулся на стуле и с грохотом поставил пустой стакан на стол.
-Э… нее - мы еще не видели Эйзоптроса…погуляем? – Марк аккуратно поставил
стакан и бросил несколько монет в тарелочку на столе, - пошли, отражение…
Раздор поплелся за ними на улицу. Вдруг, Марк вспомнил.
-Завтра ж бал!
-Бал?
-Да, - Марк уставился на стену дома перед собой, - надо срочно до завтра найти дам – это обязательное условие.…Мрак, легче сразиться с врагом, чем найти спутницу.
-Это говоришь ты? – недоверчиво спросил Филипп.
-В таком…состоянии, - объяснил Марк и подышал себе на ладонь, - ужас…. Нам будет трудно объяснить это Фредегару, - он расхохотался, - ладно, лучше пошли домой!

***

-Я, конечно, все понимаю, мальчики, - процедил Фредегар, стряхивая пылинки с обшлагов камзола, - надеюсь, костюмы целы?
-Какие костюмы? – не понял Марк.
-Для бала.
-Мы…, - начал Марк.
-Нас попросили зайти за ними сегодня, - вымученно улыбнулся Филипп, - наступая Марку на ногу, - сегодня утром.
-Хорошо.
-А…как аудиенция? – осторожно сменил тему Марк.
Фредегар уселся в кресло, сложил руки на животе и довольно заулыбался.
-Пока не знаю, - сказал он, Марк сел напротив Фредегара.
-Расскажи поподробнее? – Филипп сел рядом.
–Вначале я преподнес дары бургомистру: шахматы, вырезанные из черного обсидиана и горного хрусталя, седло и упряжь, на которых золотом вышиты народные дакийские орнаменты, а также всякого рода мягкую рухлядь. Жителям Эйзоптроса была передана в дар большая коллекция целебных трав, собранных в Дакии, с подробным описанием их свойств, - Фредегар замолчал, вспоминая дальнейшее. – Затем нас проводили в малую Залу магистрата. Кроме бургомистра на аудиенции присутствовали Ратманы. После торжественной церемонии представления – приветствия, вручения верительных грамот и прочее – бургомистр спросила меня о цели нашего приезда. Я зачитал ей письмо от нашего повелителя:
«…Сегодня народ Дакии находится в бедственном положении. Два года подряд нашу землю преследуют неурожаи. От голода и болезней погибли тысячи людей. В довершение в последнее время усилились набеги шакалов. Они убивают и угоняют людей в рабство, опустошая пограничные поселения. В связи с этими напастями мы решили обратиться к Эйзоптросу за помощью. Мы не просим помочь Дакии армией. Нам лишь необходимы специалисты для борьбы с врагами. Мы бы хотели, чтобы наши юноши могли обучаться в Эйзоптросе военному искусству. Также мы просим уменьшить торговые пошлины в связи с неурожаями. Эта временная мера сможет поддержать Дакию. Просим бургомистра дружественного нам города Эйзоптроса об исполнении наших просьб.
Царь Дакии».
А то письмо, что привез Филипп, я передал лично бургомистру. Меня внимательно выслушали. Обещали в ближайшее время дать ответ. Марк откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
-Надеюсь, все не так уж и плохо.

***

-Мрак, неужели необходимо идти за костюмами в такую рань? – спросил Филипп, потирая лоб, - голова раскалывается.
-Ты ведь сам сейчас сказал Фредегару, что сходим за костюмами утром, - усмехнулся Марк и вошел в мастерскую.
-Нам должны отдать два мужских костюма для бала, - объяснил Марк мужчине, стоящему у прилавка, заваленного разноцветными тканями.
-Бал, бал, - недовольно забормотал тот, - как будто всем нужно именно сегодня забирать костюмы!
-Посольство Дакии, - продолжил Марк, не обращая внимания на бормотание.
-Вот! – портной вернулся к прилавку с двумя свертками.
-Спасибо, - Марк бросил на прилавок мешочек с золотом, - ээээээ…отсчитайте,
сколько вам нужно сами.
Портной ухмыльнулся и сгреб мешочек.
-Здесь хватит.
-Я так и думал, - улыбнулся Марк, - пошли! – он резко развернулся и неожиданно натолкнулся на кого-то.
-Простите! – воскликнул Марк. За ним стояли две девушки, - оо…
-Оо! – воскликнула одна из них, - мы с вами встречались, помните?
Марк постарался сфокусировать взгляд на расплывавшейся перед глазами женской фигурке.
-Я умоляю вас напомнить то место, я тот час же вспомню ваш…очаровательный голос, - пропыхтел он, мучительно соображая, где девушка могла его видеть.
-В школе, в школе фехтования! – возбужденно воскликнула она.
-Ах, ну, конечно же…и…как же вас зовут? – Марк попытался выдавить улыбку,
вспомнив чопорную воспитательницу. Неожиданно его осенило.
-Розалина!
-Какое прекрасное имя, - тембр Марка мгновенно сменился, он стал более нежным, более глубоким, - столь же прекрасное, как лепестки цветов, покрывающиеся по утрам росой и…, - Филипп закатил глаза, пряча улыбку.
Спутница Розалины смущенно поглядывала на него исподлобья, - и…наверное, у такой очаровательной девушки множество кавалеров. Вы уже идете с кем-то на бал?
Розалина покачала головой, но ответила скромно:
-Ах, я еще никому не давала согласие и…
-Я буду счастлив, если моей спутницей на балу…станете…вы, - Марку удалось
остановить взгляд на девушке. Для верности он два раза моргнул. Затем метнул недовольный взгляд на ухмыляющегося Филиппа и прошептал:
-Бал!
-Да, я пойду с вами на бал! – в этот же миг воскликнула Розалина, заглушая
голос Марка, и чуть не кинулась Марку на шею. Филипп спохватился и слегка неуклюже подал руку второй девушке.
-Вы окажите мне честь, если согласитесь стать моей спутницей на балу!
-Я…, - она смущенно засмеялась, - согласна!
-Тогда где мы сможем вас встретить?
-Возле школы! Мой дом рядом! – радостно воскликнула Розалина.
-Мы будем ждать вас там, в восемь часов вечера! – Марк поцеловал кончики пальцев Розалины.
Девушки заулыбались и подошли к прилавку.
-До встречи, прекрасные дамы, - Филипп и Марк поклонились им и выскочили из
мастерской.
-Не так уж тут и плохо, - заметил Марк, оглянувшись на дверь мастерской.


***

Марк сидел в кабинете. Фредегар уехал к старым друзьям.
В дверь постучали.
-Войдите.
-Пришли из ЦРУ. Изволите принять? – замер почтительно дворецкий.
-ЦРУ? – переспросил Марк.
-Девушка. Молодая совсем, - уточнил дворецкий, - Работает недавно – иначе
прошла бы к вам без приглашения.
-Пусть проходит.

***

-Это еще кто? – негромко спросил Филипп, присвистнув и заинтересованно поглядев вслед црушнице.
-Ты про то воздушное создание, облаченное в мышиную форму? – заметил Марк.
-И много таких девушек в городе? А Фредегар говорил, что Эйзоптрос – нормальный город.
-Это просто црушница, - объяснил Марк, усмехнувшись.
-Црушница? – переспросил Филипп, захлопывая дверь и удивленно поднимая брови.
-Да, есть здесь такая контора, - Марк снова засмеялся, - как выяснилось, девушки там весьма разнообразные, - он улыбнулся, вспомнив неумелую наездницу, которая чуть его не сшибла, - Фредегар сообщил мне, что на бал поедет сам, со старыми друзьями. А мы отдельно. Думаю, нам пора собираться.


***

Фредегар в новом коричневом камзоле стоял перед дверью роскошного особняка.
-Я к мадам Кыс-Меньсье, я ее старый друг, - сообщил он дворецкому, открывшему дверь.
-Проходите, - сказал дворецкий, седовласый старик с печальным лицом, - сейчас доложу.
Мадам Кыс-Меньсье сидела в гостиной. За последнее время она сильно изменилась. Ее тучная фигура похудела, лицо осунулось. Фредегар осторожно подошел к ней и поцеловал руку.
-Дорогая моя, я так огорчен смертью Анаксимена. Примите мои соболезнования.
Графиня поднял глаза на вошедшего.
-Ах, Фредегар!
Дворецкий внес поднос с чаем.
-Спасибо, Крессинг, - всхлипнула мадам Элеонора, - что же мне теперь делать? А дети? Я так несчастна!
-Я считаю, что ты не должна все время находиться взаперти! Тебе необходимо
развеяться. Сегодня будет бал.
-Я не могу, - покачала головой Элеонора.
-Детей нужно вывозить в свет, - объяснил Фредегар, - я приглашаю тебя. Тебе
нужно отвлечься!
Графиня промокнула глаза платочком.
-Ты прав. Дети должны присутствовать на балу.
-Тогда необходимо сделать приготовления к поездке. Ты не возражаешь?
-Конечно, нет. Анаксимен так тебе доверял, - графиня снова всхлипнула.
-И я хотел бы попросить тебя об услуге…
-Все что хочешь…
-Нет! Что ты, мне просто нужна одна книга. Ты не против?
Графиня вымученно улыбнулась и вытерла глаза.
-Конечно, нет, - графиня позвонила в колокольчик.
Вошел Крессинг.
-Месье, предупредите, пожалуйста, молодого графа и мадмуазель Элизу о предстоящей поездке на бал, а также распорядитесь, чтобы заложили коляску.
Отдав распоряжение, Фредегар проворно направился в библиотеку профессора.
Он искал одну книгу.
-Где же она? Ах, вот! – он достал старинную книгу в черном переплете.
-Ага! – раздался за его спиной женский голос.
Фредегар вздрогнул и медленно обернулся.
-Мадам, а вас кто сюда пропустил? – холодно осведомился он.
-Я ваше отражение! – так же холодно заметила женщина, - Мстительность.

***

Марк надел темно-синий костюм, сшитый по последней моде и отделанный серебряными нитями, и спустился в гостиную. Филипп уже ждал его там в своем
мундире, начищенных сапогах. Пуговицы на форме сверкали в свете свечей.
-Ты неотразим, Филипп, - улыбнулся Марк, - вот почему дамы выбирают военных. Вы сокрушаете женские сердца! Пошли?
Во дворе их ждал экипаж. На запятках уже сидел Раздор.
-К школе фехтования, - крикнул Марк, - что ж. Теперь остается только ждать наших прекрасных дам.

-Уже пять минут девятого! – кипятился Филипп.
-Успокойся, - заметил Марк, - вот, кажется и…они…это… - он остановился.
К ним приближались два облачка – одно нежно-розовое, другое - столь же нежного голубого цвета. Одной рукой они придерживали шляпки.
Филипп промычал что-то неразборчивое, когда к нему подплыла девушка в розовом платье. Такого количества рюшечек, оборочек, бантиков и ленточек Филипп явно еще не видел.
Марк галантно подал руку своей даме в голубом платье, не отстающем от платья спутницы по количеству оборок и воланов.
-Добрый вечер, - произнес Марк, поцеловав ручку девушке, - прошу! – он помог даме забраться в карету, - к Ратуше!

***

Карета остановилась у Ратуши. То и дело к воротам подъезжали экипажи. В холле Марк и Филипп встретили Фредегара с графиней, облаченной в черное траурное платье, и двумя ее отпрысками.
-Добрый вечер, - приветствовал Марк их.
Графиня протянула руку, ее дочь присела в реверансе, а сын склонил голову.
-Добрый вечер! – воскликнул Фредегар, - что ж? Пройдем в Залу? Останься, -
велел он женщине, тенью вставшей за его спиной. Мстительность сощурила глаза и уселась на диван. Рядом уселся Раздор.
-Прошу вас! – позвал Фредегар, взяв под руки графиню и Элизу. Розалина подала руку Марку. Они поднялись по лестнице. Впереди сияла через распахнутые двери Серебряная Зала. Белый свет заливал коридор. Люди парами входили в световой проем и исчезали из глаз.
Марк и Розалина переступили порог, и чей-то глубокий громкий голос выкрикнул их имена.

Пишет Эретри. 26.03.06

Потерявший прежнюю свою тайну, перстень тоскливо сине сиял. Девушка поднесла его к уху: от камня шёл тихий жужет, хлопотливый и дребезжащий, будто бескрылый жук всё силился и не мог взлететь. Камень конечно был живым, но очень старался таковым не казаться – ведь жизнь, как известно, камням не к лицу, великий для них стыд. Камням, если что, всегда приходится прятать жизнь глубоко.
А этот не прятал.
Синий свет, холодный свет… От него что ли так холодно? Вдруг Эр вспомнила и схватилась за рубашку: ведь рваная, одни дыры!.. Целая. Но… Нет, видно зеркало действительно отказалось от Эретри, раз время закрыло на неё глаза, раз не желает менять даже вещи…
Дверь скрипнула, вернулся Морок.
- Видел её?
Придвинул к столу стул, написал на листке:
«Храбрость уже спит. Я не буду её будить. Только не ночью. Спросонок встреча не встреча» Эр поторопила себя прочесть: отвести надолго взгляд от этого нового в
ёё жизни человека она не могла.
Не лицом был красив Морок. В его глазах преображался мир, этот Эйзоптрос и
Эйзоптрос эретрин. Тщетно девушка по бессознательному людскому обычаю искала в них своё отражение: и она, и предметы, и стены - всё распадалось на карие гранки, а возвращалось теплом. Раз только мелькнула в глуби случайно залетевшая в комнату пушинка: глаза Морока отражали вещи непостоянные.
Завороженная, девушка потянулась к нему рукой, да будто удивившись движению, отдернула её.
- Прошу. Пожалуйста, не пиши. Я уже не верю почерку, он, ты знаешь, живёт сам по себе. Не пиши.
Холодно. Как же холодно здесь… Как же тепло было там, в простенке между двумя мирами.
- Не люблю я бумагу - белая, - Эретри поёжилась и устало присела на край кровати. Голова кружилась. Морок мягко, но настоятельно указал ей лечь.
«Тебе нужно спать» - беззвучно шепнул он ей.
- Да, мне, наверное, надо… А ты… Пожалуйста, говори завтра вот так… Не надо бумаги. Бумага… Ну её…
…Сны снились. Такие яркие и настоящие, что Эретри страшно было теперь их видеть. Ближе к рассвету она вдруг проснулась, она почувствовала, что смеётся. Беззвучный смех дрожью бил губы, скулы давила шершавая тяжесть, больно…о, зеркала, зеркала, пречестные зеркала, до чего же больно!..
Забитая, забытая когда-то радость грызла и грызла, кусала и резала. И ладно бы только это. Но стоило радости прекратиться – заплакали глаза.
- Ну чего они, а? – беспомощно бормотала Эр неизвестно кому, а слёзы бежали и бежали. Прозрачные, чёрные на ощупь, кислые, как простокваша. Очень скоро пришла от них сытость, после – пресыщение. Но всё так же крупно, густо ползла по щекам злая вода. Девушка сжалась в своей кровати; притянув колени к подбородку, замерла. Она шептала, уговаривала себя не плакать теперь – теперь это казалось ей бедой! – стискивала зубы.
В темноте шёл пожар.
«Горим!» Эретри почти вскочила с постели, чуть не упала, ведь не было сил. С потолка начался дым. С ужасом Эр почувствовала, как в горло стал набиваться белёсый жар, но закричать не могла. «Тут огонь! Помогите! Огонь!»
В темноте открылась дверь, зыбко качнулась чья-то тень. И через мгновение всё прекратилось.
Стало легче, оказалось, что пожар исчез…или не было его вовсе. Что на самом деле вокруг так же спокойно и темно, как прежде. Силуэт постоял и уплыл. Вслед кувыркнулся прохладный ветер и, как прилипшая, за ветром увязалась жара. Это ладно, это хорошо…
Эретри пролежала с закрытыми глазами до утра. Только когда посветлело, и колко блеснул зажатый в кулаке перстень, она разрешила себе проснуться. Долго лежала А. Вот что. Открыли окно. Вот откуда ветер и прохлада…
Рядом на стуле сидел Морок. «Доброе утро, - карие гранки плясали, - Ты ночью смеялась… Что-то лучшее случилось?»
- Лучше, чем худшее, - ответила Эр, вставая.
Перстень упал с гулким звоном и закатился под стол. И, доставая его оттуда, Эретри обнаружила, что не просто так он это сделал.
В свертке под столом был отрез зеркальной ткани, которая, оказавшись в руках хозяйки, начала менять цвет: синяя, изумрудная, красная, золотая, голубая, фиолетовая.
В маленьком сверточке лежали украшения с таким же точно уникальным свойством менять цвет в зависимости от настроения хозяйки, перчатки.
И конечно, там же были бальные туфли из серебряного атласа.
Пальцы Эретри дрожали. Опустив голову, она смотрела и не видела ничего кроме белых искр – вокруг плясали. Ткань переливалась, скользила из рук. Наконец, получилось у Эретри удержать её на ладонях, немного согнула мизинцы, поймала…
- Морок, Морок, посмотри! – будто слепая, прошептала она, протягивая руки навстречу белым искрам. Рассмеялась, ощутив, как они покалывают кожу, опускаясь. Морок, восхищённый, не сводил глаз.
Опомнившись, Эр взяла со стола ножницы и тонкую длинную полоску отрезала от чудесной ткани.
- Родился – родилось и твоё имя. Я его не знаю. Может быть, когда-нибудь ты сам его найдёшь. Но в поиске… Как ты найдёшь имя, будучи безымянным? Я… Можно? Пусть тебя зовут Ринн Свелот.
Морок, не дослушав, бережно взял эретрину руку и дважды обмотал вокруг запястья пятнистую радугу.
- Постой…почему? Я же – тебе…
Лента соскользнула так же быстро. Вернулась на его запястье.
«Не понимаешь? Если ты хоть мгновение её носила – я вдвойне живым буду!». Ринн улыбался.
«Всё-то ты себя морочишь» - подумала ему Эр.
- Но… Разве ты не хочешь знать, что это имя значит?.. – сказала вслух.
Он лукаво нахмурился, отступив к окну. Чуть приоткрытое, оно распахнулось, в комнату хлынуло солнце.
Эретри стояла, заслоняясь от лучей. Почувствовала вдруг, будто знакомую пружину потянули, расправили… Как марионетка, она неестественно резко вскинула руки. Тень на полу извивалась двуглавым ужом, всё росли на ней блики. Синеватым морским полыхнуло клеймо. И отступило прошлое, проснулась Эретри.
Она подбежала к распахнутому окну и громко выкрикнула в улицу:
- Эй, город! Эйзоптрос! Родился человек!
Обернувшись, увидела, как Ринн укоризненно качает головой, и еле удержалась от того, чтобы не расхохотаться.
- Глупый… Я же не про тебя.
Ринн тогда рассмеялся сам. Схватил со стула кипу бумаги - белой-белой бумаги –подбросил её к потолку. И вся комната обелилась, а некоторые листы летали очень долго, Эретри ловила их, как бабочек, и уже не боялась чувствовать радость.
Рыжий вихорёк вдруг пронесся от двери до окна, Эретри зажмурилась – так чиркнул по лицу тёплый ветер. Храбрость.
- Ты! Ах ты! Морочище! – девчонка подлетела и обхватила ноги Ринна прежде, чем тот успел наклониться к ней. – Ты… Ну зачем, ну где ты пропадал…
- Храбрость, - присев на корточки, Эретри изумлённо-счастливо мяла в ладонях горячую ручонку – Ты…Храбрость, ты же здорова!.. Рыжая ты наша…здорова! Здорова!
Как обнимают родную дочь, Ринн обнимал девочку. Он не пел, не мог – но его лицо пело счастье. Словно боясь причинить боль, осторожно Ринн пригладил вечно растрепанные волосы маленькой Храбрости. Когда-то он боялся этого огня. Когда-то.
- Я тебя только-только сейчас вспомнила… - бормотала Храбрость, - А ты тут… как, откуда? Взаново отразился? Что тихой-то такой, что… - тут она прикоснулась мизинцем к уголку риннова рта, умолкла. В глазах заслезилась догадка. – Ой… Морок… Как же это…
- Храбрость, - сказала Эретри, не веря своему голосу, - Это Ринн Свелот… Он не отразился.
Девочка отстранилась чуть, с негодованием взглянула на Эр. И, лишь когда кивнул Ринн, поверила. Поднялась с пола.
- Значит, сбылось… - янтарные зрачки вспыхнули – Хаосу назло?
«Что ты... Нет. Конечно, нет» - успокоил неслышный отклик.
,,,,,,
О многом пришлось им говорить. В окна весело стучало утро. И всё так легко решалось, всё было так просто.
- …Да легко, чего уж там! – тараторила Храбрость. - Я вон, здоровая – Ксанф, значит, вообще здоровый… Я знаю, я чувствую, ему будто легче, он и на бал наверняка пойдёт. Я знаю! Я к нему завтра приду, давайте… айда, напрошусь на бал… Так что встретимся!
- Бал… Ах да… - вспомнила Эретри. – Есть же ещё мор…загвоздка. Ведь вряд ли я умею танцевать.
Ринн, не зная, как ему сказать, поднял с пола лист. По краю быстро пролетело перо: «Ты всё знаешь, Эр. Чуть-чуть подзабыла, но вспомнишь, я обещаю»
Девушка прочла, но с сомнением покачала головой.
- Ну да… И ведь просила: не надо бумаги…
- Эр, он человечески выглядит, а всё чудак и вот такой вот морок! – смеялась и кричала Храбрость. – Ох, и завидки берут – смотри, ну не олух разве? И… Идёт на бал!
А человек по имени Ринн стоял рядом, щурился на свет и молчал. И разве оттого, что у него отрезан язык?..
,,,,,,,
Этот день пролетел быстро. Что рассказывать – всё прошло так, как и должно было пройти. Ткань отнесли к портному, платье было заказано, заказан костюм.
Потом бродили в окрестных стенах. Неразлучными стали они, Храбрость, Ринн и Эретри. Где бы не шли по улице Грозлинда, люди, как на диковину, засматривались на них. Ведь три – нечастое число для таких Друзей, какими стали Эретри, Ринн и Храбрость. Трое – очень редкое событие для дружбы, поверьте мне. Но если происходит так - всем и каждому при встрече с Тройкой становится ясно: здесь дело ладно.
Никому здесь не может быть плохо.
Беда лишь одна: такой союз требует очень, очень много людского внимания. Не будешь дружить тройкой, сидя в четырёх стенах – на виду, только на виду, не иначе. Только на дрожжах разговоров о нем тридружество растёт. Отсюда и беда: спрятаться тебе не позволит.
Оттого-то настоящее тридружество существует всего только один день.
Дальше - уже по инерции…
Итак, приближался вечер. Наплывали огни. Прохладная улица изнутри вся обросла тревогой, ворсяной, очень тёплой. Согретые ей, два человека и отражение понуро брели обратно в гостиницу. Истекал срок. Никто из них не ощущал беспокойства, зато чувствовал тепло. И это было непонятно, потому грустно.
Лишь у самого подъезда, где тревоги меньше на стенках улицы и дышалось легче, они словно очнулись.
Храбрость решилась первой.
- Эр, а покажем ему мосты? -
,,,,,,,
…И вот они сидят на одном из мостов, спиной к Лабиринту, просунув ноги через прутья перил. Внизу расцветает ночь, наверху – всё такое же дневное эхо, не меняется до самого утра. Из распахнутого чёрного неба белая рубаха блестит - Млечный Путь.
Трое говорят. Каждый по-своему. Громче всех – Эретри.
- …А он просчитался! Я и с клеймом свободная!
Храбрость локтем пихнула Ринна: останови, мол. А тот и не думал, сидел, бессмысленно улыбаясь. И даже, как показалось девчонке, осмелился рукой отмахнуться от её «просьбы»
- Ну и поглупел же ты! – проворчала Храбрость, завистливо покашливая и сипя. - А ещё, называется, человек.
- Что вы? – удивилась Эретри, оглянувшись на них. Её глаза в темноте блестели, и, казалось, светлела вокруг темнота. – Как прежде, не надо.
Всё давно… Слушайте, как же давно всё это было! Вся та история, что со мной, с вами… Мне бы целой жизни не хватило, чтоб прожить это в Кориотте. А здесь отражения, люди… И зачем люди? По мне, так лучше мосты строить, искать, куда ведут, а люди… ведь они нипочём не сдвинутся с места, никогда не…
- Ну, болтай! – перебила её Храбрость, - Мы щас над городом, а как внизу – всё равно вкруг людей бушь вертеться. Ага, и такое им не скажешь. Щас говоришь всякое такое, а потом – хлоп! На весь рот молчок. Чем меньше рядом народу, тем больше тянет языком трепать! Вот так-то. А не смотри на мосты эдак долго. Куда-то ведут… Да и ладно. Тоже невидаль – да всё на свете…пути всякие, дороги…мосты… ведут то туда, то сюда…то вперёд, то обратно. Если на каждый будешь пялиться и думать, то от тебя скоро ничегошеньки не останется. Одно думанье
останется. Во, моё слово вспомнишь-то… А думанье говорить не умеет. Ага, и будешь тогда молчать, только уже всё время, во всякие века одно – молчать, молчать, молчать…
- Как, как ты говоришь? – рассеянно отозвалась Эр.
- А не слушай. Чепуха одна. Охота иногда сказануть что-нибудь длинное, ан всегда невпопад…
Расплылась тишина, всё слышнее пела над городом Лира. Что это была за ночь!..
- А вон там, - Храбрость указала на самый далёкий край неба, - где-то так в положенное время загорится Звезда Хаоса…
- Ну и что? – зевнула Эретри.
- Как это что?! Хм… А и правда – что? Вот так раз! – Храбрость болтнула ногами и звонко ударила ладошкой по перилам. – Хо-хо! Эр, во сказала! Морок…эээ…нет, как там тебя? Ринн! Слышь, ты бы сейчас завизжал «морочки-заморочки». Ага?
Ринн, не ответив, вдруг встал, отошёл от Храбрости. Сел рядом с Эретри. Лицо его исказилось от негодования и обиды; хорошо, в темноте никто не заметил. Да он и сам не заметил…
- А эти…а эти-то соберутся все и вылупятся вверх, как мыши на сову, будут ждать…ха! Эх, скорей бы мне до Ксанфа, напрошусь – посмотрю хоть на тех недоумков, вот вволю налюбуюсь, до коликов!..
- Храбрость, среди «тех недоумков» будем я и Ринн, - улыбнулась Эр, - И скорее всего мы так же вылупимся вверх, а может даже и приоткроем рты: мы оба – люди, нам что угодно интересно… Это сейчас только всё кажется полной ерундой.
Храбрость фыркнула, но после притихла.
Что это была за ночь! Серая Колесница мчалась над их головами в клубах тёмного ветра, и далеко, далеко забыто молчал Лабиринт…
,,,,,,,
Назавтра Ринн и Эретри провожали Храбрость до назначенного места – она заявила, что Ксанфа лучше навестить ей одной. Во время прощания не грустили: твёрдо верили, что всё произойдёт лучшим образом. Лишь когда уже вдали в последний раз мелькнуло рыжее пятнышко, в сердце Эр вспыхнуло чёрное предчувствие… Но белый день тотчас же его затушил.
Вдвоём они наведались к Илиру. Не сказать, чтобы цветочник был рад их визиту, однако, выслушав Эр, а главное – увидев случившиеся с ней добрые перемены, он всё же оттаял. И сам пригласил в дом. За беспечным разговором (ни зеркала, ни прошлое, ни даже верлий не упоминались) угасло былое недоверие. Только всё равно Илир, как ни старался, был хмур – видно всё равно хотел говорить о прежнем.
Недолго Ринн и Эретри пробыли у него: соскучившись по неугрюмым холодающим улицам, они покинули дом цветочника, даже половину приличного для гостей времени не просидели. И, конечно, прогуливаясь в предпраздничном Эйзоптросе, забыли о том совсем уж неприлично скоро.
Так и набрели на площадь. На ту самую площадь, где прошло представление, увиденное Эретри с крыши.
Было сорно, неубрано, дул ветер. Все давно ушли, рядом с аркой рядком стояли забытые цветочные кадки, в них дрожала вода. Ринн и Эретри осмотрели все, но ни в одной не оказалось розовых или тюльпанных лепестков: расхватала дворовая детвора… Однако в последней опрокинутой набок кадке Ринн нашёл целую лилию, чудом ещё живую.
С поклоном он передал цветок Эретри, и событие не угасло на этом. Сделав шаг в сторону, Ринн взмахнул руками… И оркестр зазвучал, и никто, окажись он на площади, не услышал бы: слышали двое.
Музыка в скрипично-лёгком платье на ходу танцевала, лёгкая, быстрая.
Она несла в руках корзинку и брала оттуда горстьми, швыряла в стороны всё новые и новые октавы. Собираясь в волны, мягко они замирали над плиткой плоского узора, среди далёких колонн… Но вот зарычали, вздробились барабаны, гармония ушла, и Музыка в гневе разбила свою корзинку о ближайший контрабас…
Эретри закрыла глаза, и слушала, как гудели над площадью полосы, шмели, шмели… Полосы окрутили платье Музыки, тело, движения… Раз! – хлоп! – три! И теперь вместо неё в небе уже хлещет хвостом, летит тигр. Из лохматых полос – дробь, дробь, барабанная дробь, пасть – пламя. В три прыжка зверь настиг ветер, оскалился и… Тут барабаны притихли, пианинная настала тишина - миг, миг… - и пианинным же звоном запели тихие невидимые клавиши.
И – да, тигр снова стал Музыкой. Устало, но грациозно она кивнула ветру головой и оба медленно пошли под руку к границе неслышного мира.
Не позволил им уйти Ринн. Вновь взмахнул руками – пианино запело громче, заспешило надрывно…
Эретри сложила ладони рупором, чтобы перекричать музыку.
- Дирижёр, дирижёр! Дирижёр Ринн! Почему же вы такой грустный?
Ринн оглянулся, и как будто сначала не увидел её. Потом улыбнулся, подал знак своему оркестру, чтоб снова играл тише и отошёл от него…
Эретри вертела в руках белый цветок, а смотрела в сторону. Хитрые искорки в глазах.
- Меня не обманешь. Чем громче музыка, тем, значит, печальнее дирижёр.
Ринн пожал плечами.
«Опять сама придумала, да?»
- Про дирижёра? Так правда же. Разве нет?.. – Эр словно растерялась на мгновение… - А, хотя мрак его знает, может и придумала. А кто запретил мне придумывать? Никто ведь не запретил. Эх, ты… Сам не понимаешь, что гово… - она было осеклась, но слово завершило себя само, - …ришь.
Отчаянная надежда затенила лицо Ринна, но растаяла в искрах и, как всё, отразилась теплом.
Он протянул руку, приглашая на танец.
- Но я…
Мотнул головой. «А я говорю: ты умеешь. Просто чуть-чуть подзабыла, ну и что? Время не бумага - белеет»
- Стой…стой, неправильно что-то. Не так всё должно быть. Послушай, Ринн, ну кто я? Кориоттская девчонка, простушка, которая знает в мире только – родной город, кусочек Аквилона и дорогу туда-обратно. Может и были в моей жизни танцы, предположим, что так. Но откуда, зачем мне их помнить, скажи?
…Она не помнила, как подала ему руку…
…Тому танцу удивлялась Музыка. Площадь-пропасть под ногами плыла. И только Ринна Эретри видела. В глазах его она видела отражения своих движений прежде, чем те совершались. Оркестр играл, и Эретри была уверена: танцевала не она, не Ринн – кто-то другой. Ей всё казалось, что если повернуть голову чуть влево, то увидишь рядом эти чужие силуэты, чужие верные, безукоризненные фигуры танца, текучий ритм бледнеющих теней.
На площади свистал ветер. Темно на площади, хотя и день. Тепло.
,,,,,,,,,,
Когда дома загородили солнце, они вернулись в гостиницу, и их уже тогда было не узнать. Весёлые, новые, не такие, не те, не вчерашние. Эретри вбежала в номер, бросила лилию на стол, счастливая.
- Мне не нужен бал! Совсем-совсем. Я так люблю теперь эту комнату.
Ринн перебирал пепел, оставшийся от сгоревшей тетради. В воздухе висела гарь.
- Или скорей бы бал закончился… Сразу же после него – сюда, обратно. Переоденусь – и домой! Хоть пару деньков… Пускай подождёт Аквилон. И пусть больше не ждёт Эйзоптрос. Что ни говори, засиделась я здесь, а как меня ждут… И я так хочу вернуться.
Эретри нечаянно для себя поникла. Села за стол.
- Знаешь, есть в городе чудак-старик - тот самый, который мосты ладит. Он очень непонятный – он молчит в толпе, но ищет человека, чтоб его послушал. Однажды этот человек встретил меня и конечно рассказал, всего себя рассказал и даже с верхом. Он абсолютно непонятный, но ужасно правильный, этот старик. Он доверяет людям, которые не обещают ему молчать. Вот ты бы не доверил и я бы… Мы неправильные. Жаль, что так повелось… Но я расскажу. Я не хочу быть неправильной.
- Слушай… Есть в Кориотте дом.
Когда в доме гасят свечи… Нет, гасят – нет… Свет как будто сам собой уходит… Все засыпают потом и спят…А это так здорово: дома темно, хотя он же не улица. Видно, в доме есть щели, откуда и темнота идёт… Не подумай ничего, я так просто до сих пор понимаю.
... Мама спит у колыбели, а я – в соседней комнате. Даже когда я далеко – всё равно сплю там, дома… Там особый запах. Шиповник, мята, лученица… Во сне так же. Во сне я почти всегда дома.
…Но чаще всего у нас пахнет огнём - мы позже всех гасим свечи… Не воском, на самом деле огнём. Как? Сама не знаю… Но ты представляешь, как пахнет чистая вода? Ну вот, а у огня запах наоборот. Как будто водный, но вывернутый…к верху швом…
...Папа шутит, что наш дом никогда не сгорит, разве что замёрзнет. Ведь пламя огонь не берёт… Папа когда приносит мёд, а когда яблоки из сада. Зимой папа работает далеко, и ничего этого нет, зато он возвращается раньше.
…И как-то пришёл, только шагнул за порог – снег с него раз! Стаял, ну словно и не был. Папа так удивился, что молчал ужасно долго и стоял, не шевелился. А потом сказал: «Ну и дела, Эри… Дом наш каков, а? Закалённый. Надо срочно остудить, а то случится так и прожить без пожара. Опозорим народ: кориоттские-то пожары ценятся в Мире, уж очень они упорядоченные. Один за другим идут, Хаосу в обиду». Хорошо помню, каким папа был: то ли шутил, то ли взаправду удивлялся, так стоит – руки в бока, нарочно хмурый. И как рассмеялся громко, и я опрокинула целый берестень с сушёной вишней, тоже со смеху… После недели две
находили под половицами ягоды… Представляешь, подходит мама и что видит? Как будто двое маленьких, взявшись за руки, мы кружимся, хохочем в голос, у папы борода и шуба мокрые, и вокруг на полу – вишни, вишни… чудом не все подавленные. Мама, конечно, тоже стала смеяться, только мы с папой недолго слушали, сразу остановились. Ведь когда маме что-то не так, она даже смеётся серьёзно… А мы так шумели, что могли же разбудить Лиру…
Тишина не дала Эретри досказать. Ринн оставил пепел, встревожено вгляделся. Осторожным движением снял с её щеки несуществующую капельку.
- Спасибо, - Эретри торопливо посмахивала невидимые остальные, - ты действительно слышишь…
«Ведь я не могу говорить»
- Нет, - Когда сегодня мы танцевали, ты говорил даже очень громко. Ты меня заглушал… Спасибо, что сейчас выслушал молча. Немногие немые так умеют…
Снова тишина. Благодарная теперь.
- Но постой… - заговорила Эр снова. - Что же… Как же я смею… Что же получилось-то? Нет больше отражения «Морок»… И что же… Искренних людей тоже больше…нет?
Ринн говорил ей что-то, махал руками, но она рвала белые лепестки и не видела его слов.
- Так вот каким будет бал…
Цветок крошился, точно хлеб. Лилии всегда умирают покорно.
,,,,,,,,
Всё. Она стоит напротив зеркала, полумрак вокруг, сзади Страсть застегивает ей платье. Платье простое. Невесомое. Плечи открыты. Волосы свободно падают на них, волнятся. Перчатки чуть выше локтей, чешется клейменая ладонь, но дарёная ткань отталкивает, не даёт Эретри к ней прикоснуться. Синий цвет, холодный свет. Пульс из перстневого камня. Шелестит и бьётся. И больше ни звука. Так тихо…
Эретри никак не поймёт почему. Должно быть, ей снова холодно. Она смотрит на себя, пожимает плечами.
Вот интересно, а красивая она? Кто для людей? А для каждого из них? Непонятно. Наверное, ей самой никогда себе не разгадаться. Как её звали дома? «Дочка, милая, Эри»… Всё. Но всегда этого было достаточно. А теперь, получается, платье требует от неё красоты.
Требует себе красивую начинку.
Платье ни с того ни с сего вдруг побелело, закляксилось густо-чёрными пятнами, белое-чёрное, белое-чёрное. У сердца ало вспыхнула кровь и поползла по всей груди уродливым пятном. Пять минут держалась – исчезла потом.
- Затяни мне корсет, - рядом окликнула Страсть. Ни «пожалуйста» - как приказ. Однако Эретри послушно подошла: на ничтожную ступень, на крупинку, но теперь она стоит ниже этого отражения. И всё-таки не это заставило её подчиниться. Терпкое осталось что-то в памяти…
- Платье играет?
- А?..
- Говорю: платье играет? – повторила Страсть, дергая лиф и стараясь опустить его как можно ниже, но задержать у самой грани благопристойности. - Странно. Обычно такие лишь цвета меняют, не больше не меньше, как хамелеон. А это прям-таки рисует, норовится…
Подчинила бы его себе. А то смотри, - Она сняла с веера выпавший волос, - Смотри, как бы не начало твои мысли писать на подоле, - сдунула волос на пол.
- Как? На самом деле может? – из рук Эретри выскользнул шнурок.
- Разумеется, нет, - процедила Страсть глухо: корсет едва-едва только не стягивал ей дыхание. – Если мысли не выше подола - тогда. А так на перчатках всё чаще… И то – меленько… Прочесть сможет только человек, близкий тебе… близкий… А, не дави же вот так!.. Да-да, немного слабее… Человек, близкий тебе по расстоянию… Да, хватит. Ну теперь, пожалуй, спасибо.
Натянув своё роскошное алое платье (и откуда достала?), Страсть ещё долго вертелась перед зеркалом. Покинула комнату не раньше, чем поправила-осмотрела каждую складку и каждый матерчатый цветок. Когда она вышла, Эретри вздохнула с облегчением. «Ей бы править чертежи в Школе… Держу пари, ни один тентель не пропустила бы».
В зеркале снова отражалась она одна, но… что-то странное начало твориться.
Серые линии, угловатые, изгибаясь соломинами, ползли по её лбу, щекам, подбородку… Замерли, не закрыли лишь глаза. Зелёные, изнутри затененные, прямо-прямо смотрели они из дрожащей маски… Вскрикнув, Эретри схватилась за лицо… Маска исчезла. По стеклу прошла насмешливая рябь. Ладонь жгло жаром.
Нет, нет, нужно отвлечься… Вот хотя бы платье это. Подчинить платье? Интересно, как? Было бы забавно…
На миг Эретри зажмурилась. Представила. Открыла глаза…и не узнала себя.
Платье оплетал верлиев узор: тёмные листья, алые цветы… Гибкая линия стебля отвечала каждому движению, жила…и не отнимала чужую жизнь.
Почувствовав изумление своей хозяйки, яркий сиреневый фон расплылся, заоранжевел, выжелтел... Не переставая, стал меняться дальше.
Всё же от Эр потребовалось немало усилий для того, чтобы верлий остался на платье: узор бледнел и исчезал всякий раз, когда она забывала о нём помнить. В конце концов, решилось всё довольно просто. Мысленно Эретри отгородила в памяти небольшой участок и мысленно же посадила там веточку верлия. Та на удивление быстро пустила корни и, похоже, прижилась надолго… Ну что ж, хотя бы половину бального времени узор пробудет на платье, не исчезнет…
Но к чему всё это? Вздохнув, Эр опустилась на стул. Платьевый фон растекся изумрудом. Что и кому она хочет сказать? Да никому, ничего.
В дверь постучали. «Да. Можно».
Ринн. Одетый уже – когда успел? – в чёрный бальный костюм. Увидев девушку, приклонил голову, словно был ослеплён.
- Нам идти? – К своему удивлению, Эретри нисколько не удивилась новому образу этого человека.
Лишь когда он подошёл ближе, девушка увидела и поняла: изменился. Даже глаза засеребрились, почти постарели… Да и сам Ринн выглядел гораздо старше, чем недавно казался. Протянул руку, на ладони лежала цепочка с овальным медальоном из непонятного металла. Эретри коснулась пальцами блестящей поверхности.
Приоткрыла немного - блеснуло зеркальце. Гладким и каким-то мирным был тот блеск молодого недозрелого стекла. Ему ещё предстояло дозреть.
«Всё-таки, наверное, я не то говорила, - горько подумала Эр, - там, наверху, у мостов… Не просчитался»
- А у тебя ведь когда-то тоже похожее было… - Эретри всё держала пальцы на тёплой ладони, не решаясь забрать медальон и отойти. - Перед тем как…ну, исчез. У тебя на шее было зерк… Ринн покачал головой и шевельнул губами.
«Забыл…»
Цепочка, глухо звякнув, легла у медальоновой грани. Эретри поправила её, чтоб лежала кругом…
- Как хорошо он с тобой поступил, - сказала тихо. - Значит, ты скоро забудешь всё-всё прежнее… Как это хорошо – стать однажды человеком, а не родится им. Превратился – и вот уже никакого прошлого нет… Такого прошлого. Как хорошо…
Сквозняк поднял с пола забытый листок. Всё стояли не двигаясь под оконным светом два человека. Окно дребезжало: ветер добрался с площади и сюда. Лента на ринновом запястье почти не меняла цвет. На ней проступили буквы. Мелкие, но вполне можно прочесть, если присмотреться… Только присмотреться…
Вспомнилось: «по расстоянию». Нет.
Быстро она взяла медальон.
- Пойдём.
Цепочку застегнула сама, а когда спускались уже вниз по лестнице, спросила:
- Как я узнаю, что меня зовёт…хозяин?
В горле Ринна клокотнуло, но ответ всё-таки был. Ринн повёл ладонью перед эретриным лицом, будто изображая волну… и вдруг ребром второй ладони резко её перебил.
«Внезапно для тебя всё замолчит»
…Страсть ожидала их уже внизу, у кэба. Криво усмехнулась «разряженному Мороку».
- Всё-то вы меняетесь, прямо незнакомец сегодня, - взмахнула огромным веером.
Эретри посмотрела на отражение с неприязнью (зелёным орехом – платье) и тут же испугалась этого чувства, и в недоумении спросила себя, почему. «Скорее всего, -решила она, уже сидя в кэбе, - всё из-за этого глупого веера. Да-да, веер, не иначе. Глупая вещь»
,,,,,,
Свет - рыжая квашня. Бродит в углах этой ночи, киснет, дрожит, пузырится за тёмными свечами. Много свечей – не пахнет огнём. Снега нет – пахнет снегом. Всюду.
Их объявили, они зашли – вот всё, что запомнила Эретри. Впереди был зал, зал… Свет и холод.

Пишет Хаос Мира Зеркал.

Командор Хассан был в том золотом возрасте, когда мудрость житейская уже пришла, а сила и ловкость только достигли своего пика.
Высокий, широкоплечий смуглый мужчина (квартерон), уверенный в себе, решительный он всегда вызывал повышенный интерес у женского пола. Но крайне редко пользовался этим интересом. Усмехался в усы и говорил: Количество любви, отпущенное человеку в жизни, ограничено. А я уже большую часть этого запаса израсходовал. Осталось только два никса: на один влюбленный вздох и поцелуй.
Команда его флейта за глаза называла его «пантер» за верность одной любви, что погибла уже более семи лет назад.
Для остальных пиратов с кораблей армады он был Командором Хассаном или Черной яростью.
Для врагов он был Зимним штормом.
Флот Хассана, состоявший из двух флейтов, шебеки и двух галеонов, нагонял страх на южные земли. Особенно страдали земли мавров.
Со Звездой Лорда каким-то непостижимым образом Хассану удалось договориться о нейтралитете. Многие считали, что без пакта с Лордом Хаосом здесь не обошлось. Постепенно пираты расширили сферу своих интересов ещё и на северные земли: Дакии тоже от них доставалось крепко. И шакалам.
У Хассана благодаря мавританским корням было немало друзей и родственников среди мавров, эти связи помогали ему не только в разведке, но и в тех случаях, когда надо было укрыться на время от пиратов-конкурентов или властей, которые периодически устраивали на него охоту.
Несколько дней назад он получил письмо. На стальном гибком листе. И теперь собирался навестить один из южных фортов, инкогнито.
Остров Черепах остался за кормой флагманского флейта, теперь видны были в дымке морских брызг только грозные башни оборонной стены, что окружала весь остров по берегу. Пираты, мастера морских налетов, продумали все до мелочей: напасть на остров тайно или в открытую можно было, конечно, но без надежды на успех.

На «Жемчужине» все от трюма до ноков рей было пронизано тем особым волнением, что возникает перед охотой или кровавой атакой: нетерпение, сдерживаемая до поры боевая злость, жажда наживы, предвкушение удачи, победы, кураж, азарт лихих людей.

***

Хассан сошел на берег с двумя самыми надежными своими друзьями. Третий остался на флагмане, за капитана. До возвращения Командора.
Кейсан и Армит были с ним в одной связке уже около двадцати лет. Дружба этих троих была скреплена кровью, закалилась в боях и окрепла в удаче. Они понимали друг друга с полуслова, в схватках же и полуслова не требовалось.
Кейсан был мавром, Армит был мулатом. Первый родился и вырос на юге, второй – на севере, в Дакии. Первый был жизнерадостным балагуром, серцеедом и блестящим дипломатом.
Второй был мрачным, замкнутым, осторожным до паранойи молчуном.
Но убийцами были оба идеальными. Со своим стилем, со своими странностями, своей фирменной меткой. Они не боялись, что кто-то из мавров может узнать их, потому что главным правилом пиратов было уничтожать всех свидетелей, любого, кто видел их лицо. Ну, а бывших пиратов среди мавров в принципе быть не могло ибо они платили морским разбойникам той же монетой – убивали на месте любого, кого заподозрили в наличии пиратского прошлого.
Благодаря своим знаниям, опыту, связям эти трое благополучно добрались до стоянки основных сил Ндуана Ангона. Кейсан и Армит смешались с воинами мятежника, а Хассан прошел прямо в шатер Ангона и был принят им с южным щедрым радушием, как почетный гость и хороший друг.


БАЛ



Рита Эквус

Рита
25.03.2006 23:30

Рита на цыпочках подошла к портьере. Тяжелый кусок бархата отделял ее от Серебряной залы. Она поддалась искушению и осторожно отогнула край занавеси: как в детстве, перед новым годом, подглядывая, как мама с сестрами украшают комнату к праздничному ужину. Оркестр играл легкую скрипичную увертюру, развеивая смычками ее невеселые мысли, словно утренний туман.
Даже среди вихря вечерних платьев всех мыслимых и немыслимых цветов, взгляд сразу отыскал Тео. Теодор, выше любого из кавалеров в зале, обращал на себя всеобщее внимание. Однако, как всегда, не замечал эффекта, производимого его обликом на дам. Лючия стояла рядом, взяв мужа под руку. В ее улыбке сквозило легкое превосходство, как бы говорящее, посмотрите на меня, на этом балу вы видите рождение новой столичной звезды. Лючия что-то оживленно рассказывала, а Тео еле заметно отклонился от нее. Рита перехватила направление его взгляда: он смотрел в сторону пьедестала с креслами, где через несколько минут она займет свое место распорядителя бала.
Как же ей сейчас хотелось подойти к Теодору, наплевав на все условности и правила этикета!
Первый шаг уже почти был сделан, когда она резко обернулась, почувствовав на своем плече чью-то руку.
- дождитесь хотя бы десяти, миледи Рита, - Гато покачал головой.
Легкий укор в голосе Кристобаля превращал невинную фразу в резонное жестокое замечание: "Чей он муж?".
С сожалением Рита покинула свой тайный наблюдательный пост за портьерой. Детское любопытство уступило место рассудочности. Привычным мыслям о юге, а теперь еще и о севере. Бесцельно вышагивая по холлу и глядя себе под ноги, Рита не заметила, как зеркало на стене потемнело, как будто на него изнутри опрокинули банку чернил.
---хронологически - после "Намба ту" Теодора---

Лорд Хаос
25.03.2006 23:57

- Скучаете, баронесса? – глухой голос, из-за стекла.

Рита
26.03.2006 00:16

От неожиданности сердце подскочило, как испуганный гончими олень.
Не стоило забывать, что перед балом Лорд Хаос ближе, чем когда-либо.
Удержав себя от угрюмого ответа "соскучишься с Вашим городом, как же", Рита произнесла, не глядя в зеркало:
- Я первый раз на Традиционном балу, стараюсь подчиняться этикету. Хотя, признаюсь, меня как бургомистра сейчас занимают совсем другие мысли.

Лорд Хаос
26.03.2006 00:38

- Выбросьте их из головы до завтра, баронесса.
Проведите время хорошо. Потанцуйте. Организовали все великолепно, теперь просто отдыхайте.
Потом была пауза, зеркало дохнуло холодом в комнату.
- Вы прекрасно выглядите сегодня, баронесса. Вам очень идет это платье.

Рита
26.03.2006 00:52

- Благодарю, милорд, - комплименту Рита не обрадовалась, а скорее насторожилась, уж слишком большой контраст был между глухим зловещим голосом и словами, вытекающими из зеркала вместе с холодом. Тонкий белый шелк платья совсем не грел, и ритина кожа покрылась мурашками. - Жду, когда пробьет десять. Иногда мне кажется, милорд, что Вы специально помещаете в мои минуты больше секунд, чем у остальных.

Лорд Хаос
26.03.2006 01:11

- Никогда не торопите время. Молодость пройдет, не заметите, – зеркало вдруг отразило Риту. - Почему белый? В нем либо на свадьбу – рядом возник Теодор в черном фраке с белой розой в петлице, на голове Риты белой линией дорисовался свадебный венок и фата, - либо на тот свет, - отражение стало стремительно изменяться, состарив Риту лет на тридцать.

Рита
26.03.2006 01:35

У нее перехватило дыхание от такого бесцеремонного вторжения в мысли. Рита разглядывала себя поседевшую, отмечая, что рисунок морщин и тоска в глубине зрачков говорят о совсем небезоблачных тридцати годах, скорее всего проведенных в одиночестве.
"...что лишь на миг судьбою дан
и отчий дом, и милый друг,
и круг детей, и внуков круг.
что вечен только мертвых сон,
да зеркала, да мрак, да он", -
прошептала тихонько Рита последнюю строфу заученного в детстве стихотворения.
- Мне не хватало белого цвета, милорд, - ответила она вслух, - в последнее время лейтмотивом моей жизни стал черный. А белый напоминает мне о снеге, который всегда идет в нашем восточном поместье на новый год.

Лорд Хаос
26.03.2006 17:26

– Надо было мне об этом сказать, я бы распорядился сделать ремонт в Вашей резиденции: потолок, стены бы побелили, шторки бы новые белые повесили, мебель из белого дуба подарил бы Вам, – в голосе из зеркала послышались сентиментальные нотки, - Розы белые в оранжерее посадили бы. Слуг бы заставили белым стихом говорить. За столом подавали бы только белое вино, белый хлеб да рыбу белую. И все бы у Вас белым было. Вплоть до зависти и горячки. Даже лошадей Ваших можно было бы каждый день до белого пота загонять.

Рита
26.03.2006 23:35

Лорд явно был в настроении перед балом. Риту же хаотический юмор не веселил, а изрядно раздражал. "Все издевается... а что он может знать о черной тоске, о белой горячке, о любви? и о смерти, наконец?! Вечный зритель нашего трагикомического театра, он-то сам когда-нибудь любил? нет, и потому видит только развлечение в наших страданиях". Она развернула ход мыслей, как упрямого тугоуздого коня, справившись с негодованием.
- Вам прекрасно известно, милорд, что я не использую резиденцию. С удовольствием уступила бы ее достойному вице-бургомистру. Нелегко без заместителя справляться с делами, давно пора выборы организовать. Но вот забылся ли летний политический скандал, с ними связанный?
Так что белые шторки и мебель пока не пригодятся, а лошадей своих я и сама могу до белой пены загонять, служа у Вас да у Ангона на посылках. Вот, и загар южный еще остался. Или не идет к белому платью?

Лорд Хаос
27.03.2006 00:18

- Очень идет, - ядовито прошипел из зазеркалья Хозяин Мира и добавил после мгновенной паузы, - Смотрите-ка, Вы совершенствуетесь в кокетстве, уже на комплимент очередной напросились, - и не дожидаясь реакции баронессы, продолжил, - все ли гости собрались из особо приглашенных? Не посмотрите?
Только вернитесь потом, ладно? Обсудим мою нелегкую долю бездушного бессмертного старика, которому осталось одно развлечение - слезы у молодых и смертных пить.

Рита
29.03.2006 02:32

"Надо научиться при нем думать о пустяках. Или проговаривать про себя студбук, пусть читает тогда мои мысли сколько угодно". Это сейчас Рита спокойно размышляла, спускаясь по лестнице в кабинет за списком особо приглашенных гостей, а первым ее желанием было разбить зеркало.
Вот этот серебристый лист бумаги с печатью Хаоса и пятью именами - днем привезли из Гранитного корпуса.
Эретри Алкарин
Никта Эрклиг
Анастасиус Артемьев
ее собственное имя и имя Теодора с новой фамилией.
Рита очень обрадовалась, увидев Анастасиуса в списке особых гостей. Несмотря на первое раздражение из-за его самоотвода тогда, на выборах, она понимала, этот молодой человек - просто золото, и очень бы хотела заполучить его в свою команду.
Никта Эрклиг. Совсем неудивительно присутствие на балу наследницы богатого рода, но вот зачем она понадобилась Хаосу? Эрклиги, крупные землевладельцы, у них прекрасные оружейники, а вот кони - ничего особенного, за любого ритиного таких десяток дадут. Еще она помнила историю гибели рыцаря Эрклига на Северном Рубеже, вот и все, что Рита знала про этот старинный и влиятельный род.
Алкарин. Хм, странно. Среди эйзоптросской и аквилонской аристократии точно никого нет с такой фамилией. А тут в списке, да еще на первом месте.
Впрочем, что рассуждать, если почти через два часа у нее будет возможность спросить.
Рита позвала Гато и поручила ему узнать, как выглядят незнакомые ей дамы из списка, а сама вернулась на свой наблюдательный пост. Как тяжело запретить глазам следовать за его шагами, скользить по плечам, мысленно касаться волос, рук, губ. Усилием воли отведя взгляд от Теодора, она стала рассматривать гостей.
- Чуть левее, девушка в оригинальном синем платье - это Никта Эрклиг, - Гато, ступая своей бесшумной кошачьей поступью, подкрался незаметно.
- Ого! Не удивлюсь, если она станет королевой бала. - Рита невольно залюбовалась юной герцогиней. - Такие красавицы даже в столице редкость. И одета со вкусом, а то на некоторых дам посмотришь и сразу вспоминаешь кондитерскую со всеми этими безе, бламанже и кремовыми розочками.
- Бланманже.
- Тебе виднее. И на шее у нее акров сто плодородной южной земли, не меньше.
- Тем более странно, что она живет такой затворницей. Я не встречал ее ни на одном светском рауте. Хотя на скромную домашнюю девочку она не похожа - один взгляд чего стоит!
- Ну, посмотрим на эту затворницу. А где вторая, Эретри Алкарин?
- Еще не подошла.
Ритина рука уже готова была отпустить портьеру, когда церемонимейстер объявил: "Эретри Алкарин и Ринн Свелот". И в зал вошла она, Эретри. Все разговоры стихли, их заменил изумленный шепот. "Ах", - почти одновременно выдохнула толпа. "Верлий", - как мыши в осенних листьях, зашебуршались слова то в одном, то в другом конце зала. "Зеркало", - это уже еле слышно, с оглядкой, и сразу делая вид, что ничего не случилось. Как будто и не заходила незнакомка в платье из зеркальной ткани, на котором самостоятельную жизнь ведет узор красной сирени - то потускнеет, то вспыхнет с новой силой. И как будто не ходит она сейчас меж гостей, легкой неуверенностью движений выдавая - первый раз на балу.
"Непростые у Вас гости, милорд".
Оставив Гато следить за развитием событий, заинтригованная, Рита вернулась в холл.

Лорд Хаос
30.03.2006 00:00

Он сразу понял: что-то произойдет. Что-то очень плохое.
Раньше Хозяин старательно избегал его общества (кроме тех случаев, когда он прятал от Лорда отражения, приговоренные к пытке).
И дистанцию он держал не столько из-за того, что Алексу физически плохо становилось, когда Хаос к нему приближался, сколько из-за садистского желания растянуть мучения раба на максимальный срок.
Теперь же между ними было лишь тонкое стекло.
Даже не зеркало.
Он чувствовал, как тьма рассматривает его пристально, каждой клетки тела касается своими алчными ледяными "пальцами".
- Я иду на бал, - слова расслоились в голове на тошнотворные бирюзовые волокна.
- И помните, ровно в двенадцать часов Вы должны вернуться за зеркала, иначе…
- Хорошо пошутил, - Тьма хмыкнула холодно, - Изящно. Ну, раз сказки любишь, по сказке и продолжим… «Я не могу поехать на бал в таком виде», - Хаос показал на себя – темный силуэт, поглощающий свет и тепло, - мне нужен бальный костюм.
- В Мире Зеркал волшебство – Вы. Вам и карты в руки. Я не фея, а всего лишь раб…
- Это всё, что мне было нужно. Сам предложил.

Вся жизнь перед глазами.
Да, именно. Вся жизнь.
Со всеми горестями и радостями.
Победами и поражениями.
Разочарованиями и надеждами.
Развернулась полупрозрачной лентой, завязалась во множество мелких узелков в каждой точке сознания, откликнулась эхом в каждом атоме его существа.
Он ещё успел удивиться, что боли нет.
Совсем.
Только сухое как пепел сожаление.

Хаос стоял перед зеркалом, придирчиво осматривая свой новый «костюм». Неудобный костюм на этот раз. Низенький, немолодой уже, со светлыми седыми волосами, неуклюжий, неряшливый, небритый.
Ещё и нерв на лице парализовало, улыбаться теперь можно было только одной стороной рта.
Лорд поежился, приноравливаясь к «костюму», потом стер с лица слезу и рукавом вытер кровь с губ.
На «костюм» надел белую рубашку, черный фрак, обшитый тонкими пластинками черных зеркал, легких и прочных, черные брюки, лаковые ботинки.
Ещё раз посмотрел на себя в зеркало темными, мертвыми глазами, поправил на руках белые лайковые перчатки, в петлице – бутоньерку (миниатюрное прицветие пуансеттии из серебра).
На воротнике фрачной рубашки проступило несколько крошечных пятен крови.
- Надо было с тобой поспорить: во сколько жизней в этом году обойдется покушение. «Вернуться за зеркала ровно в двенадцать, - усмехнулся одним уголком рта Лорд Хаос, - иначе»…- в глазах его полыхнула жарко ярость.

******************

Бал из светского развлечения превращался стремительно в мрачную игру на выживание, в которой правила неизвестны или меняются каждую минуту. Баронесса, погруженная в собственные мысли (о юге, севере, Тео, Лючии, Алкарин в этом её странном наряде, Лорде Хаосе с его дурацкими шутками), отодвинула в сторону бархатный занавес и вошла в полумрак холла.
- Ну, как результаты разведки?
Что-то было не так. Голос изменился. До неузнаваемости.
Рита, похолодев от нехорошего предчувствия, медленно подняла глаза на говорившего.

Рита
01.04.2006 00:17

Она не сразу поняла, кто перед ней. Разум с трудом собирал воедино образ стоящего в холле человека. Человека?
Неказистый рост, седая щетина на впалых щеках, нестриженные, разной длины пряди волос, - встреть такого на улице, Рита бы не глядя бросила ему горсть медяков. Тревожным диссонансом смотрелся на нем тончайшей работы фрак, словно бы поглощающий свет сотнями обсидиановых прямоугольничков зеркал.
И глаза. Закрытые двери в бесконечный черный коридор, анфиладу не комнат - душ, выжженных и пустых, предоставивших свое пространство ледяной тьме.
Невольно отшатнувшись, Рита несколько секунд шумно втягивала в себя воздух через ноздри, "как лошадь, увидевшая на пригорке стаю волков", подумалось ей.
- Собрались почти все гости, милорд, - наконец смогла проговорить она, сфокусировав взгляд на двух выбивающих из черно-белой гаммы точках: капле крови на воротнике белоснежной рубашки и лопнувшем в левом глазу сосуде, жутковато оттеняющим красным мертвенную темень зрачка. - Никта Эрклиг, Эретри Алкарин, Анастасиус Артемьев и Теодор Эквус-Монтероне в Зале.

Лорд Хаос
02.04.2006 21:25

- Судя по Вашей реакции, я буду самым ярким участником новогоднего бала.
Красивый костюм, правда?
- Да, милорд, очень искусно сделан, эффектно контрастирует с белым, - в глазах Лорда Хаоса Рита прочла разочарование, как будто она говорит что-то не то, и осеклась, недоговорив фразу. Хаос ждал, ждал, когда она поймет.
- Костюм?.. - поперхнулась она словом. Ужасная догадка острой иглой пронзила мозг. - Зачем? Это же наверно очень больно для него... было...
- Не знаю, - неуклюже пожал плечами Лорд, - никогда не интересовался у собственности, что она чувствует, когда я её использую по своему усмотрению. Вы же не спрашиваете у лошадей, нравится ли им, когда Вы их пришпориваете.
- В этом разница между нами: я никогда не использую шпоры и мундштук. Каким образом этот несчастный человек оказался Вашей собственностью? - "А я-то думала, что самое страшное - это Лабиринт". Рита нахмурилась чуть заметно. Ей очень хотелось отвести взгляд от "костюма" и от его Хозяина.
- Не помню уже, – Хаос почувствовал невысказанное отвращение – баронесса, нам с Вами, как распорядителю бала и Хозяину, сегодня весь вечер в тесном контакте провести придется. Если этот – он показал на себя, - настолько непривлекателен для Вас, я готов переодеться. Тем более, что ассортимент просто огромный, - он кивнул в сторону залы, - можно выбрать молодой, высокий, с гривой волнистых каштановых волос, широкоплечий для Вас притягательный «костюм».
Глаза моментально превратились в два ярких огня раскаленно-синей ярости. Рита занесла руку для пощечины, но остановилась. Нет, она не могла ударить человека ниже и слабее ее.
- Если Вы прикоснетесь к нему, я убью Вас, милорд.
- К кому? - в глазах Хаоса отразилась раскаленно-синяя ярость.
- Вы отлично знаете, раз позволили себе такую низость - читать мои мысли. Что же до внешности, дело не в "костюме", а в том, на кого он надет, - Рита поразилась спокойствию, с которым она переняла жутковатую терминологию Лорда Хаоса. - Уверена, что это был хороший человек, просто ему очень не повезло.
- А по мне, так для него это - лучший выход. В свет, - Лорд поправил перчатки, - ладно. Оставим оплакивание его несчастливой судьбы до Рубиновой. Нужно обсудить несколько более важных вопросов до выхода к… гостям, - буква «г» из-за сиплости голоса вышла глухой, вызвав не самую приятную ассоциацию. - Артемьев здесь… Если честно, предполагал, что струсит.
- При всем моем уважении, милорд, Вы обычно изящнее лжете.
- Только Вы так можете: обвинить во лжи "при всем уважении", баронесса. Так вот… Раз он здесь, надо решить его судьбу.
- О чем это Вы?
- Ой, спасибо, что спросили, - улыбнулся по-волчьи Лорд и обернулся к высокому круглому столику, что стоял рядом с ним у стены, - это…- он протянул Рите бургомистерскую печать на серебряной ленте, - теперь Ваше. После коронации королевы объявлю о новом назначении. В новый год с новый бургомистром. Верю в эту чушь про новую жизнь, представляете?
Рита колебалась.
- Городской Совет уже поставлен в известность о назначении. Теперь вот печать. А уж завтра «жертва зеркалу», сразу после бала… - и чуть в сторону, но так, чтобы баронесса услышала его, - если выживете, конечно.
Рита оценила этот дешевый трюк неодобрительным кивком головы.
- Мне все-таки необходимо поддерживать образ источника Зла. Поэтому и приходится наступать на горло собственной песне, произнося затасканные клише. Берите, - он вновь протянул ей печать.

Рита
02.04.2006 21:34

Смирившись с судьбой, Рита приняла печать из рук Хаоса. Долгое пребывание в бургомистерском кресле совсем не входило в ее планы. Ее пугала перспектива оказаться навсегда прикованной к городу, не иметь возможности заниматься любимым делом, страдать от близости к Тео и одновременно его недоступности. А потом покинуть столицу без права возвращения и потерять право даже просто смотреть на него издали. Но за самоотвод светил Лабиринт. И несостоявшемуся бургомистру, и всем его родственникам. Рита узнала об этом, разбираясь в правовой базе столицы, - после долгих ночных бдений в Архиве она могла бы сделать карьеру юриста.
Лорд Хаос заметил, что звездчатая бургомистерская печать не отразилась в ритиных глазах восторгом или отсветом долгожданной победы.
- Теперь мне тем более понадобится толковый вице-бургомистр. Вы не будете возражать против проведения выборов через неделю после моего назначения, милорд?
- Нет, я не буду возражать. Более того, я готов со своей стороны предложить кандидата. Думаю, уж против него Вы протестовать не будете, бургомистр.
- Кто же это?
Лорд поблагодарил баронессу кивком за правильный вопрос:
- Анастасиус, конечно. У Вас будет очень хорошая команда.

В холл вошел Капитан Гвардии. Отсалютовал Рите, чуть поклонился Лорду и замер в ожидании приказания.
- Принеси диадему. Пора начинать.
Капитан отдал честь и быстро покинул холл.
- Королева... - Лорд хмыкнул неопределенно, как откашлялся, - ритуал такой: я объявляю победительницу, Вы её коронуете. Хорошо? Боюсь напугать девочку.
- Я с удовольствием ее короную, если корона не превратится в терновый венец. - "Хорошо бы это была юная Эрклиг в синем платье, такая не стушуется под его тяжелым взглядом".
- Что Вы вечно во всех моих словах и действиях какой-то зловещий смысл видите? Королева получит множество подарков и, в том числе - Ваш, разве плохо? И это... – Лорд кивнул в сторону Капитана. На бархатной подушке в его руках лежала сияющая в свете свечей диадема, - Теперь так. Вы выходите первой. Объявляете о моем появлении, дожидаетесь меня и идете к подиуму, чуть поотстав. Останавливаетесь у возвышения, на котором стоят наши с Королевой кресла... - он с неудовольствием поморщился, - и знак бургомистра наденьте, будьте добры.
Ему нравилось новое убранство залы. Белый притягивал как магнит.
Люди расступались, почтительно кланяясь Хозяину приема, на лицах многих был ужас, на лицах некоторых – отвращение. И только несколько человек из присутствовавших смотрели на него во все глаза, боясь пропустить малейшую деталь.
Он же изучал их с не меньшим любопытством.
Странную девушку с мышиного цвета волосами, шрамами на шее и плечах, в оскорбляющем щегольский вкус старомодностью синем платье, в разных перчатках – белой длинной и черной короткой.
Другую милую барышню в белом платье с узором из гибких шипастых веток верлия.
Эти двое переглянулись многозначительно, и девушка в белом кивнула согласно на вопросительный взгляд странной изуродованной красавицы.
Рядом с девушками стояли их кавалеры: высокий, с тигриными янтарными глазами мужчина, за которым украдкой наблюдала другая дама (в шелковом платье цвета утреннего весеннего неба), и бледный серьезный спутник любительницы ордэрова цвета.
Лорд улыбнулся по-волчьи, и широкая улыбка исказила уродливо его лицо, когда платье из ткани – хамелеона покрылось знаками клейма раба Лорда Хаоса, а по подолу выступила черным надпись: СОБСТВЕННОСТЬ ЛОРДА ХАОСА.
Ещё одна - в платье цвета красного вина стояла у зеркального простенка и смотрела на Хозяина Мира Зеркал с надеждой, смешанной с отвращением. Почему-то девушка скучала в одиночестве: кавалера её по близости не наблюдалось.
С опаской и недоверием, время от времени отбиваясь от назойливого внимания своего холеного кавалера, слишком старого для неё, за ним наблюдала и красавица в платье розового атласа. Но она его совершенно не интересовала.
Взгляд его на секунду задержался на стайке «ребятишек», которые, видимо, первый раз оказались на балу, поэтому делились своими впечатлениями с непосредственностью и эмоциональностью почти первобытной. Девочки, розовое и голубое облачко – намертво затвердившие с детства закон о привлекательности для противоположного пола данных цветов и тканей. Чуть более непринужденный, чем следовало колокольчиковый смех. И нервное покусывание перьев веера, когда кавалеры отворачивались, чтобы обменяться очередным впечатлением.
Стоявший до выхода Хаоса у стены, скрестив руки на груди и пропуская мимо ушей радостное щебетание своей дамы, Анастасиус при объявлении о прибытии хозяина бала вышагнул вперед и закрыл собой Оливию.
Проходя через зал и разглядывая с кривой усмешкой своих гостей, Лорд Хаос не мог не заметить своего «старого знакомого», как не мог не заметить и это бессознательное движение – попытку защитить Оливию от него.
Он едва заметно поклонился и улыбнулся Оливии, которая, поддавшись любопытству, выглянула из-за своего кавалера, чтобы посмотреть на диковинку.
Анастасиус вздрогнул, заметив эту улыбку и поклон. Он обернулся достаточно быстро, чтобы заметить, как зарделись щеки Оливии от удовольствия и смущения.

*********
Он приспособился ходить в этом неуклюжем «костюме», приспособился улыбаться одним уголком рта. И ему не казалось странным то, что белая фрачная рубашка стала почти полностью красной.
Он бросил взгляд в зеркало, поправил серебряную пуансеттию в петлице и заметил «краем глаза» белое платье той, в чьей жизни он случайно поселил «ночь безысходности». Можно было и не оборачиваться: тот, кто был ей дорог стоял неподалеку, поглаживая успокаивающе пальцы супруги, вцепившейся в его руку от волнения и инстинкта собственницы.

Серая лента совсем не шла к ее платью и смотрелась грязным пятном на белом снегу. Рита торопливо одела положенные по этикету перчатки из мелкой белой сетки, направляясь в сторону залы. Кристобаль сразу понял ритино настроение и не задавал вопросов про новый аксессуар ее сегодняшнего наряда. Он молча подал руку. С десятым ударом часов скользящей полутанцующей походкой они вплыли в залу. Разговоры стихли. Боль резко отозвалась в зрачках от света тысячи свечей и от пристальности тысячи взглядов, моментально сфокусировавшихся на ленте с бургомистерской печатью. Да, многие ожидали, но не были уверены. Вот начальник ЦРУ ничуть не удивлен.
Рита отпустила руку Кристобаля и сделала шаг вперед:
- Дамы и господа! Приветствую вас на Традиционном Новогоднем Балу. Имею честь представить: Создатель Мира Зеркал, наш властитель - Лорд Хаос.

Лорд Хаос прошел к трону:
- Приветствую вас, дорогие гости! – голос его был хриплым и срывался то и дело, потому что в горле уже успела засохнуть кровь, - сегодня великий праздник. Несколько часов, и старый год уйдет в небытие: кого-то покинет любовь, кого-то оставит радость, кого-то предаст надежда. Несколько часов. Наслаждайтесь! – в повисшей неуютной тишине он сделал знак Капитану Гвардии, который стоял у дверей. Тот, чеканя шаг, прошел через всю залу, на вытянутых руках неся, темно-синюю бархатную подушечку, на которой лежала диадема.
Хаос выдержал значительную паузу, взял в руки диадему и улыбнулся залу, - Человек смотрит на звезды по двум причинам: потому, что они сверкают, и потому, что они недостижимы. Но рядом с нами - сияние более нежное и тайна более глубокая – дамы, которые находятся в этот вечер здесь. Я выбираю Королеву, чтобы отблагодарить Красоту за то, что она почтила нас своим присутствием, - лицо «костюма» не изменилось, но гости почувствовали, что настроение у Хозяина бала смазалось в темноту. - Находиться рядом со мной весь вечер – тяжкая обязанность, поэтому Королева сможет попросить меня выполнить одно желание. И, конечно же, она заберет все подарки, которые гости принесли нам, как Хозяевам бала. Королевой бала объявляется... Илона.

Хаос протянул коронованной Королеве руку, помог подняться на постамент и сесть в кресло. А потом, вопиюще нарушив протокол, повернулся к Королеве спиной и вновь обратился к гостям:
- Немного отступлю от протокола, если распорядитель и Королева бала не против, - и, не дожидаясь разрешения со стороны дам, продолжил, - Этот год унес жизнь нашего бургомистра, Эйзоптрос осиротел. В будущий год мы не возьмем с собой скорбь, поэтому я своим решением назначаю сегодня нового бургомистра столицы Мира Зеркал. Поприветствуйте Вашего нового бургомистра – баронессу Риту Эквус.
Услужливый капитан Гвардии вложил в руку Риты стальной тонкий лист с текстом присяги: "Клянусь при осуществлении полномочий Бургомистра Эйзоптроса честно и добросовестно исполнять возложенные на меня обязанности, служить процветанию города и благополучию его жителей".

Рита
«Проведите время хорошо. Потанцуйте. Выбросьте дурные мысли из головы», - эти слова Лорда Хаоса сейчас казались насмешкой. После его выхода праздничное настроение в зале могло сохраниться разве что у безумца. Хватило бы и одного облика, к чему эти речи, навевающие черную печаль, это хищное злорадство, когда проступившее клеймо на зеркальном платье Алкарин перенесло ее в разряд отверженных.
Кристобаль чуть сжал ритину руку, возвращая из лабиринта мыслей в реальность бала. Виолончель настойчиво подталкивала в первый полонезный шаг. Низкий надрывный звук струны, каким красивым Рита находила его всегда, и как он сейчас напоминал ей удар хлыста, побуждающего двигаться вперед. Сойдя с подиума, Рита и Гато встали замыкающими в странной колонне всего из трех пар. Снова непонятная прихоть Хаоса: полонез для избранных. Рите не нравилось это бессмысленное дефиле по зале, ей куда ближе были простонародный контрданс и романтичный вальс. На деревенских свадьбах, где частенько посаженным отцом был ее покойный муж, а затем и ее саму стали приглашать посаженной матерью, если иные чопорные сваты и настаивали на полонезе, то заканчивался тот через несколько тактов веселой бесшабашной пляской.
На середине залы шепот Гато прервал машинально повторяемые ею шаги:
- La fontaine.
- Está bien, picadero exterior, - также, одними губами, в ответ.
И точно, как лошадки на цирковой арене, они повторили еще несколько фигурных проходов по залу. Поклон – реверанс, вот и остался позади первый танец вечера.
Ожидание венского вальса, легкая досада на решение Королевы, чуть менее галантные, чем надлежит, фразы Лорда Хаоса, чуть более громкие, чем надлежит, аплодисменты гостей.
Второму танцу тоже выпала роль быть скорее протокольным мероприятием, чем торжеством грации и ритма. Но несмотря на это Рите настолько нравился венский вальс, что она была готова танцевать его самозабвенно где угодно: в поле, на конюшне, в придорожном трактире, даже на балу у Хаоса.
На паркет вышли шесть пар особо приглашенных гостей. Перед вальсом Рита настраивала себя, что придется старательно отводить глаза от Теодора с Лючией, но увидев, КТО кавалер наследницы Эрклигов, еле удержалась от восклицания. Доктор Ксанф, стройнее и бледнее, чем во время их последней встречи, но очень элегантный и с тем же спокойствием в глазах. «Неужели слухи о его аресте были неправдой», - пронеслось у Риты в голове. Доктор смотрел на нее, явно узнавая, но не подавая виду. Спутница же его наоборот впилась в Риту пристальным взглядом, тяжелый это был взгляд.
Только сейчас Рита смогла разглядеть «таинственную затворницу», как они с Гато окрестили Никту Эрклиг. Вблизи ее облик вызывал смешанные чувства. Нежная девичья красота сочеталась с наглым взором, шрамы выдавали прошлое хозяйки – явно не в одной стычке побывала, вот этот изогнутый шрам скорее всего от фламберга, рядом на матово-белой коже - след вытащенного арбалетного болта. Черная вена на шее заставляла думать о веской причине присутствия рядом доктора. У Риты не было предрассудков по поводу шрамов, ведь и ее спину «украшали» следы клыков зазеркального жеребца. Кто знает, как сложилась судьба этой девушки? Может, мстила за отца на Северном Рубеже. А может, встретила шакалов-работорговцев по дороге в столицу. Но эпатаж, с которым герцогиня Эрклиг выставляла напоказ сувениры вражеских мечей на своей коже, Риту слегка коробил.
Дирижерская палочка дала сигнал к началу вальса и заставила дам отвернуться друг от друга. Рита подмигнула Гато, мол, покажем, на что мы способны. Мало можно было найти кавалеров по эту сторону Западных гор, кто бы танцевал вальс лучше Кристобаля. В сочетании с магическим размером три четверти его природная грация собирала богатый урожай разбитых сердец на каждом балу. Гато энергично кивнул, мимолетным взглядом еще раз обратив ритино внимание на Ксанфа, и увлек ее в первый вальсовый поворот. Он искусно вычерчивал на паркете тончайший рисунок танца, наряду с традиционными поворотами успевал крутить флекерлы, перемежая их секундными остановками контра-чеков.
Во время контра-чека даме полагалось изящно отвести голову против линии танца и слегка прогнуть корпус, поэтому Рита могла на секунду остановить взгляд на других парах. Резкая вспышка горящих глаз Эрклиг, все еще направленных на Риту; поворот, кружение, прогиб, бледное лицо Ксанфа – жестокий укол совести; поворот, кружение, отстраненный взгляд Теодора – Рита вспомнила, как учила его танцевать вальс перед первым университетским балом. И где-то вдалеке путеводным огоньком мелькали рыжие локоны спутницы Анастасиуса.

Рита
24.04.2006 23:36

Воспользовавшись небольшой паузой между венским вальсом и петирьеном, Рита подошла поприветствовать Анастасиуса. Она помнила исключительную принципиальность молодого человека и сейчас в голове прокручивала те слова, которыми постарается осторожно выяснить его настроение. Вдруг он не захочет работать с ней, или вообще в его планах на следующий год переезд из столицы?
С расстояния нескольких шагов Анастасиус не замечал баронессу, он бы сейчас и табун лошадей не заметил, любуясь своей дамой. Девушка отвечала ему таким же полным нежности взглядом, на щеках ее играл легкий румянец – то ли от быстрого темпа вальса, то ли от жара глаз собеседника. Эта пара была воплощением всего самого светлого и чистого, что у Риты ассоциировалось со словом «любовь».

- Здравствуйте, Анастасиус! Рада видеть Вас на балу, да еще в таком ослепительном обществе. – с лукавой улыбкой она ожидала, когда будет представлена рыжеволосой красавице.
- Добрый вечер, Рита! – Анастасиус, немного удивившись, приветливо улыбнулся баронессе, - Вы чудесно выглядите... Познакомьтесь, моя невеста Оливия. Лив, это Рита Эквус.
Внимательно окинув подошедшую даму взглядом, Оливия присела в реверансе. Что-то было притягательное в этой женщине... Хотя бестолковая ревность, когда-то разбуженная Советником, всё-таки заставила дрогнуть веер в руке.
- Оливия, мне очень приятно. Надеюсь, Ваш кавалер понимает, как ему повезло.
Анастасиус был рад, что Рита подошла к нему. Неприятный осадок, оставшийся после неудачных выборов, ему уже давно хотелось убрать. Но, оказалось, что он преувеличивал со степенью осадка. Никакой враждебности, недовольства во взгляде, движениях, улыбке.
- Поздравляю Вас с новой должностью. Я рад, что город в надёжных руках. Желаю много терпения. Мне, по крайней мере, терпения и спокойствия в последнее время не хватает.
Анастасиус усмехнулся.
- Благодарю, - слова поздравления в устах Анастасиуса не казались дежурными фразами. Но вот откуда эта горечь, когда речь зашла о его личных делах. – Какое же занятие требует столько терпения, что даже Вашего не хватает? Свое дело?
Рита знала про сгоревший магазин, но была уверена, что этот молодой человек так просто не сдается.
- Вероятно, Вы слышали про мой магазин. Про мой сгоревший магазин. Дело странное, и я спокойно о нём думать не могу даже. Слишком странное. Но, это разговор не для Бала, - улыбнулся он. И тут уже прибавил, посерьезнев - И Оливия в тюрьме сидела.
Оливия встрепенулась: "Не стоит и об этом разговаривать, Анастасиус. Всё уже прошло".
- Когда? – ритины глаза округлились от удивления. - Почему же Вы не связались со мной?
- Зачем, если суд на это есть? И мне казалось, что у Вас и так дел хватает. В общем, Оливия права - дело уже прошлое, зеркалами отражённое, - уголками губ улыбнулся Анастасиус.
Оливия нахмурилась, вспомнив про Советника.
- Вы все такой же, Анастасиус, - покачала головой Рита. И прибавила чуть заговорщически. – Знали бы Вы, как нам таких не хватает!
Неожиданно раздалась музыка. Начинался третий танец – петирьен. Анастасиус удивлённо посмотрел на играющий оркестр.
- Как быстро прошёл перерыв, - заметил он, - Рита, Вы не составите нам компанию в петирьене?
- Нам бы это доставило огромное удовольствие, - доброжелательно улыбнулась Оливия.
Рита в знак согласия кивнула и приложила правую руку к сердцу – пронзительные голоса скрипок уже заполнили пространство, не оставив места разговорам.
Они встали друг за другом: впереди Оливия, с задорными искорками в глазах, за ней возвышался Анастасиус, и ритино белое платье, словно рассвет из-за рыже-черных сумерек и темной ночи, краешком выглядывало слева. Вступление флейт и первый шаг Оливии были так синхронны, что, казалось, оспаривали право дать старт игривому петирьену.
Три сальтарелли, три изящных волны-прыжка, попытка на мгновение преодолеть закон притяжения над паркетом. Разворот. Азарт танца захватывал всех троих. Это танец-разговор, разговор без слов, полный метафор и намеков.
«Снова эта бургомистрша. Случайность?» Оливия, словно убегая, сделала положенные четыре шага вперед.
Анастасиус догнал ее. «Лив, это смешно, мы только поздоровались».
«Черт возьми, ко мне еще можно ревновать». Рита шагнула следом.
«Но Советник сказал...» резкий поворот головы, рыжие локоны взметнулись на секунду, и вот новые четыре шага, по диагонали налево.
«...про выборы? Что он мог сказать еще?» спокойствие в зелено-голубых глазах, уверенные движения отмерили правую диагональ.
Баронесса встала на третью вершину треугольника. Треугольника, к счастью, существовавшего только на время танца.
Риверенца. Еще не реверанс, легкий поклон – дань уважения партнеру и одновременно повод подчеркнуть свою грацию.
«What a pleasure to dance with you» - «Oh, the pleasure is mine» взаимные риверенца, как идеально-вежливые диалоги из учебника.
Затем шаг в сторону, доппио - двойной, решительный шаг, желая разрушить треугольник, и такой же шаг обратно, в знак того, что любые узы разорвать нелегко.
Легкие уколы трабукетто из третьей позиции: вытянутые носочки указывают друг на друга по часовой стрелке - скорее по инерции, чем из подозрения. Последнее тремоло флейт сопроводило вольтатонду, красивейший поворот на 360 градусов.
- Вы великолепно танцуете, я заметила еще во время вальса, - обратилась Рита к Оливии, когда музыканты доиграли коду.
- Анастасиус, - она обернулась к молодому человеку, - не вздумайте прятать Вашу невесту от света! И непременно пообещайте оба навестить меня на днях – прокатимся верхом, отобедаем.
Анастасиус недовольно нахмурился, когда услышал совет Риты о выходе Оливии в свет. Оливию - в свет? Выкинуть драгоценную раковину обратно, в бушующее море, после столь долгого её поиска? Однако, после последних ритиных слов, лицо его просветлело.
- С преогромнейшим удовольствием, уважаемая Рита. Мы обязательно Вас посетим, - слова прозвучали искренне и с облегчением.
Оливия благодарно смотрела на Риту. Всё поведение Риты заглушило её ревность. Она с радостью осознавала, что никто на Анастасиуса не посягает, и образ конкурентки незаметно погас.
Этому помогла и внезапная материализация Гато, который, галантно извинившись, увлек баронессу выполнять обязанности распорядителя Бала.

Рита
16.05.2006 22:24

Упоминание о Северном заговоре как о фальшивке не шло у нее из головы. Рита отыскала взглядом начцеха. Сейчас, после всего, что произошло на балу, его кабинет или даже застенок его ведомства казался уютнее Серебряной залы.
Устроить экстренное совещание и оставить обязанности распорядителя Бала, грубо нарушив этикет? Рита колебалась. Вот потому баронесса и не любила должностей государственных: грузом ответственности серая бургомистерская лента пригвоздила ее к серой зале. Что ж, значит настала пора для белого танца в этот вечер. И пусть кавалер совсем другой, не тот, которого она мечтала бы пригласить.
Посылать Гато, когда-то вытащенного ею из ЦРУ, парламентером, было бы верхом безумия. Рита направилась к начцеха через весь зал сама - после менуэта гости были заняты более поиском партнеров для вальса, чем передвижениями баронессы.
- Рада видеть Вас на Балу, господин Каподимпреза, - соврала Рита, ничуть не покраснев, - Ваша дама не будет возражать, если я лишу ее Вашего общества на время вальса?
Начальник кивнул согласно, щелкнул каблуками по-военному и протянул баронессе руку.
- Вы ничего не хотите мне сообщить? - дождавшись, когда музыка заиграет, заглушая их шепот, с первым вальсовым балансэ Рита перешла в атаку.
- Судя по Вашему вопросу, Вы уже в курсе последних событий, баронесса. Посольство Дакии в полном составе покинуло бал. Не по своей воле.
- Нет, я не в курсе, и жду полный отчет, - плавность отведенной руки контрастировала со стальными нотками в голосе.
- Хорошо, - странно, но начцеха, похоже, совсем не смущал такой тон. Он отвечал благожелательно и с предельной вежливостью, как если бы речь шла о погоде или светских новостях, - мы следили за даками с той самой минуты, как они пересекли границу города. Начальнику стражи не понравилось, как господа нервничали, когда он проверял их бумаги. Все было в порядке, но он все-таки связался с нами, на всякий случай, - вальсировал начцеха с непринужденностью и грацией, которую сложно было в нем заподозрить, - потянули за наши ниточки в криминальных кругах, проверили. Оказалось, что Фредегар бывал в Эйзоптросе и раньше, но только как частное лицо. Ибо шакалов в Эйзоптросе не жалуют. Даже бывших.
- Вы ничего не путаете? - нахмурилась Рита, - дакский посол - шакал?
- Нет, дакский посол - князь Марк Валиреску, - невозмутимо ответил начцеха (променад), - а вот сопровождающий его человек по имени Фредегар - шакал, контрабандист и охотник за чужими секретами. Посол Валиреску решил проявить неслыханную осторожность и подделал документы, чтобы скрыть свое настоящее имя и положение.
(вальсовый шаг)
- Сегодня вечером "друзья" Фредегара с улицы за Лабиринтом совершили налет на резиденцию посла. Мы арестовали всех преступников, конфисковали все бумаги. В связи с тем, что обнаружили в них, пришлось обратиться к Лорду Хаосу с просьбой уточнить детали у Царя Дакии.

Рита позволила себе насладиться вальсовым кружением, обдумывая информацию.
- Значит, и письмо, и заговор - все фальшивка? - спросила она, когда танец снова развернул их лицом друг к другу.
- Письмо? - во взгляде начцеха сквозило легкое удивление, хоть и тщательно маскируемое.
- Мне жаль, что всевидящее ЦРУ уже во второй раз заставляет усомниться в своей эффективности.
"Приятно видеть, как глава тайной полиции, человек, который думает, что держит в руках все ниточки Эйзоптроса, теряет дар речи", - эта мысль прибавила ритиным движениям легкости и озорного изящества. Всего восемь тактов его молчания - на музыкальном языке один период, но Мортиферу не понадобилось бы и аккорда.
- Письмо было адресовано Вам, баронесса?
- Мне как бургомистру.
- Интересно. Вы недовольны тем, что ЦРУ не читает Вашу личную почту? - начцеха чуть ускорил вальсовый шаг, чтобы показать, что в танце ведет все-таки он.
- В тот день, когда Вы станете перлюстрировать мою корреспонденцию, Вы лишитесь должности, - синее пламя глаз прожигало скепсис в его взгляде. - Дело не в почте, а в том, что некоторым силам выгодно спровоцировать вооруженный конфликт на Юге, далее обратить наше военное внимание на пиратов и шакалов, и распылить армию на несколько направлений, тем самым ослабив ее. И силы эти - опаснейший враг столицы и всех городов Звезды Лорда - оказались незамеченными Цехом.
- В том письме говорилось, - словно вскользь добавила она, - о мнимом заговоре между Ангоном, шакалами и пиратами. И о печальных последствиях для неприсоединившейся к ним Дакии.
- Подделка. Ясно, как белый день, даже без разоблачения самозванства Фредегара, - скривился брезгливо начцеха, - Вы же разговаривали уже с Лордом. Неужели не поинтересовались насчет пиратов? Почему они не нападают на Звезду Лорда? По-моему, всех в столице этот вопрос волнует больше всего.
- Так почему они не нападают на Звезду Лорда?
- А Вы у Лорда спросите. Пусть ОН Вам скажет. А шакалы вообще не сила. Расчет был на Вашу неопытность. И этот расчет, как выясняется, оправдался. Хорошо, что открылось все СЕЙЧАС. К сожалению, не узнаем деталей "заговора" уже.
Рита не успела бросить вопросительный взгляд на собеседника, как услышала ответ:
- Фредегар мертв. Князь Валиреску и его друг в Гранитном Корпусе.
- С каких это пор смерть преступников стала помехой ЦРУ для раскрытия дела? - издевка на грани фола. Ведь ее-то "дело" не раскрыли. - К тому же, остались "друзья" того шакала. Детали "заговора" мне не важны - узнайте, кто за ним стоит. Завтра в два часа дня я жду отчет. Ах, я оговорилась - уже сегодня. Все дакийские дары будут переданы вам на проверку.
- Письмо я тоже могу получить? Для проведения следственно-розыскных мероприятий?
- Безусловно. Сразу после котильона.
Не дав начцеха перебить ее, Рита продолжила:
- Я обязательно спрошу у Лорда про пиратов. И не про них одних. Вспомните, мавров тоже за силу не считали до захвата фортов.

Вальс закончился, и тот небрежный реверанс, который Рита была должна по этикету своему кавалеру, адресовался не искусному танцору, а неприятному собеседнику.
Слова начцеха о неопытности взбесили ее, хоть и были абсолютно справедливы. Что ж, маленькая женская месть: когда она, Рита, вернется с бала домой, примет горячую ванну и ощутит кожей тончайший шелк простыней, начцеха, проводив жену, торопливо извинится и посвятит остаток ночи, а также первое утро нового года работе.


Алдара, Ксанф, Никта

Aldara
Дата 25.03.2006 21:23

Соображенное на троих. :)
Сон продолжал окружать Алдару теплой дымкой, зыбким очарованием. Было страшно вздохнуть, закрыть глаза пусть даже на долю мгновения - чтобы не рассеялось это странное колдовство, не кончилась только начавшаяся ночь, не разрушилась прекрасная мечта. Незнакомые люди, улыбки, взгляды, блеск драгоценных камней, сказочной красоты наряды - все было тем же самым сном, чем-то непривычным, но как будто знакомым и близким еще от начала времен.
Внезапно Алдара замедлила шаг, почти остановилась. Почти бессознательно она направилась правее, движимая безотчетным впечатлением. Она не могла обознаться - но и не могла увидеть здесь эти глаза. Шаг, еще шаг, с улыбкой обойти высокую статную даму... Алдара невольно ускорила шаг - Эрл неожиданно для себя чуть не потерялся среди людей.
Она действительно не обозналась.
- Добрый вечер, - улыбнулась она радостно Ксанфу. Потом взглядом скользнула мимо, на двух его спутниц, которых только что заметила. Две красивые девушки, удивительно похожие друг на друга. И на Никту Эрклиг.
- Здравствуйте, - сказала Алдара начальнице, даже удивившись, что смогла что-то произнести.
- Здравствуйте-здравствуйте, - скривилась презрительно Никта, - тебе идет этот цвет... А швабра где?
- Я думаю, с моей стороны было бы некорректно приходить на бал с оружием, - вежливо ответила Алдара.
- На такой бал некорректно БЕЗ оружия приходить, - бросила Никта в сторону, помрачнев. Но сделала над собой титаническое усилие и улыбнулась, - хороший вкус у Эрла. Вот бы не подумала, что он у нас такой ценитель красоты. А вот над твоими светскими манерами надо будет ещё поработать. Выбор явно неудачный. На бал с катом? Моветон. - И, не дожидаясь ответа, спросила с наигранным безразличием, - Что с даком? - при этом угрожающе тихо добавила, - просто "да" или "нет".
- Ваши извинения не приняты, - негромко, но твердо произнесла Алдара.
Никта сжала веер так, что изящная вещица хрустнула:
- Действительно, с манерами у тебя беда. Надеюсь, что ты хотя бы танцуешь лучше.
- Лучше, чем веду допросы, - неоптимистично, но искренне произнесла Алдара и заметила в глазах Ксанфа лукавые искры смеха.
-Добрый вечер, - Ксанф, все это время терпеливо ждавший своей очереди, улыбнулся и учтиво склонил голову в знак приветствия, - я надеялся увидеть Вас здесь.
- А я, напротив, совсем не ожидала нашей встречи... но тем приятнее ее неожиданность, - Алдара почему-то замялась, словно хотела сказать больше и не могла. - Как Вы себя чувствуете? – невпопад спросила она, хотя еще сегодня слышала, что он выздоровел.
Ксанф украдкой бросил взгляд на свою спутницу.
- Гораздо лучше. Спасибо. Знаете, - немного помолчав, добавил он, - все-таки живым быть приятно. Порой, даже слишком.
- Вы сейчас на что-то намекаете? - Никта чуть насмешливо смотрела на доктора и Алдару.
- Ваша проницательность не знает границ, госпожа Эрклиг.
- Да, уж, - фыркнула Никта недовольно, - сама уже не знаю, куда от своей проницательности деваться.
- Может, в зал пройдем? - никтино Счастье потянуло её за шаль.
Ксанф на мгновение задержался, не последовав за Никтой.
- Вы позволите пригласить Вас на вальс? Тогда все и обсудим, - и юноша озорно подмигнул.
- Хорошо, - ответила Алдара. - Только... что - все? - вполголоса добавила она.
Но Ксанф уже был в нескольких шагах впереди.
Никта обернулась именно в тот момент, когда Ксанф склонился к Алдаре и шепнул ей что-то.
- Никта, - Счастье взяла её руку в черной перчатке в свою теплую ладонь, - что-то не так?
- Нет, все хорошо, - Никта сжала её руку крепко в ответ, - я ничего не видела и не слышала, поэтому все хорошо.
Счастье, просияв, погладило её по плечу.
Никта вдохнула воздух надрывно.
- Смотри какая красота! - Счастье втащило её в зал, и Никта замерла на пороге, оглушенная музыкой, ослепленная красотой бала.
Раньше, год назад, зала была синей, темной, а теперь все было светлым, о Хаосе напоминали только зловещая печать Лорда на паркете, да традиционное новогоднее зеркало. Даже трон на этот раз был белым, а не черным. Покойный бургомистр хорошо потрудился над тем, чтобы изгнать дух Хозяина из главной залы столицы. Даже странно, что кое-кто называл его лордовым прихвостнем при этом.
Никта огляделась в поисках знакомых лиц. Начальник цеха стоял со своей женой у противоположной стены. Увидев Никту, он одобрительно улыбнулся, но стоило ему заметить Ксанфа, как лицо его перекосила гримаса ярости смешанной с шоком. Он подхватил жену под руку и бесцеремонно потащил через залу к Никте и её кавалеру.
- Добрый вечер, - улыбнулась Никта Начальнику и присела в неглубоком реверансе перед его женой, - с наступающим новым годом вас!
- Никта...- Начальник в попытке сдержаться, чтобы не ударить бригадиршу, стиснул зубы до скрежета и побагровел, - ты с ума сошла?
- Дорогой, - жена его улыбнулась Никте и её кавалеру благожелательно, - ну разве можно так?
- Молчи, - оборвал её грубо Начальник Цеха и снова набросился на Никту, - ты что вытворяешь? – он оттащил её в сторону, не обращая внимания на то, что бригадирша побледнела смертельно, - что ты делаешь?! Он в убийстве подозревается, а ты его на бал притащила!!!!! Я тебя под трибунал за это могу отдать!
- Отдай, - Никта высвободила руку и дерзко посмотрела ему прямо в глаза.
Начальник сжал плотно губы и покачал головой неодобрительно. Потом подошел к Ксанфу и спросил его:
- На каких условиях она Вас сюда привела?
- Я должен вернуться после бала в тюрьму добровольно.
- Давайте изменим условия договора? - Начальник оттащил их в сторонку и теперь усиленно делал вид, что мастерски поддерживает пустую светскую беседу, - я даю Вам свободу в обмен на обещание сохранить в тайне то, что Вы узнали о ЦРУ и инкогнито Никты, - он кивнул в сторону црушницы, которая смотрела то на одного, то на другого стеклянным пустым взглядом, как будто разговор не касался её жизни.
Ксанф, осознавая неуместность уточнения условий, задумался.
- Вы закроете дело? - медленно произнес он. - Не будете докапываться до истины, перестанете искать соучастников? И больше к нему не вернетесь?
Начальник выдержал паузу и все-таки кивнул согласно.
- Хорошо, тогда мы договорились.
Никта ухмыльнулась криво. Начальник извинился перед Ксанфом и отвел Никту в сторону:
- После бала я не хочу тебя видеть в Эйзоптросе, бригадир.


Нида
25.03.2006 22:03

- Да запросто. В Стеллиад поеду.
- Ты на юг поедешь, здоровье поправлять.
Никта нахмурилась и вопросительно посмотрела на него.
- Именно.
- Хорошо, - она стиснула в руках веер, - поеду на юг. Не проблема, - и обернулась в поисках Алдары.
- Нет, она с тобой не поедет, - Начальник не позволил Никте позвать Алдару жестом, перехватил за запястье.
- что-то Вы чересчур щедры сегодня, начцеха. Ксанфа освободили, Алдару спасли, бригадира отдали за бесценок.
- Мне надоело с тобой нянчиться, - сквозь зубы процедил Начальник, - ты поставила под угрозу цех. Это твоя плата.
- Ну и ладно. Как прикажете. Я пойду, а?- она уже не смотрела в сторону начальника, потому что заметила краем глаза дамочку в жутко пошлом голубом платье с рюшечками. И несмотря на только что произошедший не лучший поворот в её судьбе, она не удержалась от того, чтобы полюбопытствовать, с кем это пришло на бал создание напрочь лишенное вкуса. Темно-синий костюм, сшитый по последней моде и отделанный серебряными нитями. Стоило ему обернуться, Никта рассмеялась: тот самый дак.
- Н-да, - прошептала она себе под нос, - я думала его проучить, а он сам себя высек публично. Завтра светская колонка Новостей Эйзоптроса его главным героем сделает. Может паковаться дак. Ни в один приличный дом его после сегодняшнего позора не пустят.

Алдара
25.03.2006 23:17

Алдара, помедлив, последовала за Никтой и Ксанфом. Эрл затерянно озирался в толпе, и она одновременно виновато – совсем забыла про кавалера, беседуя с начальницей и доктором - и ободряюще улыбнулась ему. Скользнула взглядом по чьей-то спине в тесном фраке, проводила взглядом девушку в голубом платье и высокого молодого человека – почти подсознательным чутьем она узнала в нем Марка. Интересно, видела ли его уже Никта?
Рассеянно отметив, что Эрл отстал, приветствуя неизвестного ей мужчину – наверное, его знакомый, возможно – цеховик, Алдара замедлила шаг. Никта и Ксанф разговаривали с кем-то, в ком она через пару шагов признала начцеха. Воспоминания о том, как он отреагировал на появление в рядах Цеха девушки со шваброй, вызвали у нее едва заметную улыбку. «Экономишь на подчиненных?» - спросил он тогда Никту. И все.
На мгновение она встретилась взглядом с Никтой. По глазам начальницы и жестам начцеха, совсем не соответствующие светско-спокойному выражению его лица, она поняла, что разговор идет непростой.
Вскоре Ксанф перестал участвовать в разговоре, да и вся беседа скоро подошла к концу.
Как только Никта отвернулась от начцеха, Алдара направилась в ее сторону, снова заметив обращенный к ней взгляд.

Нида
25.03.2006 23:51

- Добрый вечер, Лючия, - чуть поклонившись Теодору, поприветствовала её Никта, - Вы чудесно выглядите сегодня.
Она почувствовала как кровь прилила к щекам, когда Теодор окинул её взглядом сверху вниз и улыбнулся приветливо.
- Повезло Лючии, - подумала она про себя.
Но господин Эквус-Монтероне к её разочарованию извинился и покинул их.
- Что это у Вас с перчатками, дорогая? – Лючия сияла, понимая, какое впечатление на всех производит её супруг, - это же не по этикету.
- А плевать я хотела на этикет, - Никта подавилась последним словом, увидев, как у Лючии округлились глаза от шока, - извините. Одна перчатка потерялась где-то здесь, в зале. Мой кавалер нашел ей замену. К сожалению, не вполне удачную.
- Вы так изменились, Никта, - Лючия состроила печально-сочувствующую мину, - в Эйзоптросе все-таки решили учиться?
- Да, - Никта поправила шаль на плечах, - Аквилон – провинция как ни крути.
- Согласна, - Лючия не хотела ей перечить. По положению в обществе Никта стояла все-таки выше, хотя и была младше на три года, - мы с моим мужем тоже решили в Эйзоптрос переехать. Он здесь возглавляет один из факультетов в Вашем университете.
Никта усмехнулась криво: Лючия всегда умела поставить на место изящно и непринужденно.
- Вы очень красивая пара, Лючия, поздравляю, - добавила меда Никта, - приезжайте в Стеллиад летом. Вам наверняка там понравится.

Нида
25.03.2006 23:53

- Делаем вид, что обсуждаем наряды присутствующих дам, вот этих, например.
- А-а-а, Вы тоже заметили, - понимающе кивнула Алдара. - Я хотела Вам сказать, что видела Марка, того самого дака.
- Не подходи к Ксанфу сегодня, ясно?
- Почему? - Алдара от неожиданности распахнула глаза, вспомнив об обещанном танце.
- Это приказ. Я свои приказы не объясняю никогда.

Алдара
02.04.2006 19:22

- Хорошо, - ответила Алдара медленно. Вгляделась Никте прямо в глаза – нет, похоже, его не собираются благополучно «забыть» в подвалах ЦРУ, все намного сложнее. В бесстрастном взгляде Никты было что-то обнадеживающее.
Три шага, и Никта за спиной. На четвертый Алдара остановилась: куда идти? зачем? Она не знает здесь никого, не знает, о чем говорят, она не из этого круга. И холодно, холодно - как от пустоты. Колючей. Плотной. Тягучей, как сейчас время. Алдару словно прибило к полу, как во сне – но уже в другом: когда невозможно проснуться, нельзя отделить сон от действительности.
Она не заметила, как оказалась у стены, с бессознательной надеждой всматриваясь в глаза, провожая незримые маски. Взгляд остановился на невысоком седом человеке. Она не слышала, что он говорил, не слушала, с ниоткуда возникшей болью вглядываясь в глаза человека, которые когда-то были – ведь были, не могли не быть – человеческими, теплыми. Сейчас глаза были чужими на этом лице. Потом вернулся слух, и одновременно с именем королевы бала Алдара услышала, как кто-то тихо зовет ее. Ксанф.
Алдара обернулась на голос и взгляд встретился с почти заботливо-обеспокоенными глазами, живыми, выразительными. Глазами человека, который не боится быть искренним.
---Хронологически - перед Ксанфом, до "пересечения" в конце.---


Ксанф
01.04.2006 10:54

Ксанф несколько минут простоял в одиночестве, с интересом разглядывая собравшихся гостей. «Да уж! Действительно следует сказать Никте большое спасибо. Сначала лекарство, потом бал, теперь вот еще и из тюрьмы выпустили. Интересно, это надолго?»
Он медленно переводил взгляд с одного лица на другое: карусель ярких платьев неслась вокруг, цепляясь, задевая, и царапая изо всех сил. Внезапно у стены блеснул знакомый цвет: Алдара стояла с чуть приоткрытым ртом, уставившись в одну точку. Платье необыкновенно шло ей, добавляя новые оттенки к блестящим глазам, юноша невольно залюбовался ей. Бросив взгляд на свою ослепительную спутницу, вновь занятую в разговоре, Ксанф торопливо двинулся к Алдаре. Девушка, похоже, совсем не заметила его присутствия. Боясь испугать ее, доктор тихо кашлянул. Никакой реакции.
- Алдара, - негромко позвал он.

Нида
04.04.2006 23:03

Никта услышала громкий женский голос:
- Дамы и господа! Приветствую вас на Традиционном Новогоднем Балу. Имею честь представить: Создатель Мира Зеркал, наш властитель - Лорд Хаос.
И весь мир сошелся в точку на тяжелой бархатной портьере.
Медленно, как в кошмарном сне, она сдвинулась в сторону, и свет шарахнулся от того, что вышло из мрака холла к гостям.
Черный, сверкающий ониксовыми зеркалами, фрак, блестящие бальные туфли, белая фрачная рубашка… И Алекс… Никта стиснула зубы, чтобы не закричать от дикого взрыва амбивалентных чувств: все нормально, человек, как человек, немного странный, с перекошенным лицом и кровоизлиянием в одном из глаз, но ведь это не человек уже.
Внутри сердце подпрыгнуло к горлу, и душа завязалась в узел от кошмарности увиденного, от НЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ жестокости и извращенной шутки того, кто МОГ ПРИДУМАТЬ ТАКОЕ.
И теперь пытки, теперь шантаж, теперь угрозы убить близких показались ей детской забавой, игрой в «поймай-отпусти».
Никта поняла, что больше никогда не наденет Багряную ленту, потому что вывернет црушницу от отвращения, как только она вспомнит, кто, вернее, что вручило ей эту награду.
- Хуже некуда, - это нужно было произнести. Что-то НУЖНО было произнести. Просто для того, чтобы вернуть себе ощущение реальности, чтобы ещё раз подтвердить своему мозгу, что глаза не ошиблись, что Хаос явился на бал в «костюме» из человека.
- Раз, два, три, четыре, пять, вышел Хаос погулять… - стало легче, когда детская считалочка, подгоняя слова, полилась спасительной мантрой.
К тому моменту, когда Хаос, проходя мимо, бросил на неё черный взгляд через глаза мертвого врага, Никта уже успокоилась и нашла внутри себя опору, позволявшую ей и раньше противостоять Властителю Мира.

День-два назад она, размышляя о бале, представляла, как Лорд объявляет её королевой бала, как приглашает на первый танец, как говорит ей комплименты, как утешает, обещает исполнить её заветное желание…
Теперь она ждала этого момента с неприятной смесью гадливости, ненависти, горькой жалости к Алексу, страха перед успехом, надежды на проигрыш, ярости и отчаяния на дне души.
Поэтому когда объявлена была Илона, Никта выдохнула с облегчением и первой зааплодировала «счастливице», которая, судя по реакции, именно таковой себя и считала.

Ксанф
11.04.2006 22:32

Никта смотрела лишь на одну из пар, танцевавших полонез.
На Хозяина и хозяйку бала. Хозяйка.
«Совсем молоденькая девочка, - снова покачала головой и вздохнула по-старушечьи семнадцатилетняя бригадирша ЦРУ, разглядывая шестнадцатилетнюю Королеву.
Хаос танцевал из рук вон плохо. Никту за такие па её учитель танцев поставил бы в угол на горох часа на два. Девушка усмехнулась довольно, представив Властелина Мира, стоящего на коленях в углу.
Да и разница в росте и возрасте была не только очевидна, но и свидетельствовала совсем не в пользу повышения авторитета Хаоса: старик-коротышка, кривой и неуклюжий, и высокая стройная и легкая в движениях юная красавица.
- Наш танец следующий, госпожа Эрклиг.
Никта обернулась, перед ней стоял Ксанф.
- Я не в настроении танцевать.
Юноша был явно озадачен таким ответом:
«Так. Приехали. Неужели у этого существа есть слабые стороны, или что-то произошло за тот короткий промежуток времени, что его не было рядом?»
- Церемонимейстер объяснил мне, что мы не в праве отказаться от танца, к сожалению.
Никта раздраженно выдернула у него из руки программу бала: «Венский вальс?»
- Все хорошо? Вы побледнели, - в тигриных глазах появилась тревога.
- Все в порядке, - Никта закусила нижнюю губу.
После полонеза Хаос объявил, что его Королева пожелала передать все подарки в детский фонд. Судя по растерянному выражению лица девушки, она совсем не ожидала такого поворота событий. Видимо Лорду опять удалось провернуть какую-то гадость.
Объявили Венский вальс.
Ксанф вышагнул вперед, поклонился Никте. Она присела в реверансе, принимая приглашение на танец. Краем глаза заметила, как кавалер Эретри кланяется ей церемонно, как цветы верлия на платье её приходят в движение, когда она отвечает ему реверансом.
Никта небрежно опустила руку на плечо Ксанфа, наклонила слегка голову набок, он очень осторожно обнял её за талию, сжал едва её пальцы в другой ладони, и они пустились в первый круг вальса.Ксанф ощущал, почти вдыхал напряженность и раздражение партнерши. Несмотря на то, что Никта удивительно хорошо танцевала, легко и изящно входя в повороты, юноше казалось, что кандалы на его запястьях сидели бы лучше, чем маленькие руки црушницы. Он все время пытался поймать взгляд серо-голубых глаз, но Эрклиг, похоже, не замечала его стараний.
Никта едва не теряла сознание от боли: стремительное кружение, вибрирующий от сочной музыки воздух, сливающиеся в один широкий огненный круг, зажженные свечи по стенам, и пусть почти призрачное, но прикосновение вынуждали её все крепче стискивать зубы и задерживать дыхание, чтобы не закричать, не забиться в истерике.
Ксанф наклонился к ней:
- Я же вижу, что Вам нехорошо. Может, остановимся?
- Нет, я ему такого удовольствия не доставлю.
- Кому?
- Хозяину Вашему.
- Обязательно было так это формулировать?
- Ещё я эвфемизмы выдумывать буду, чтобы не ранить Ваших чувств! – процедила сквозь зубы Никта.
- Из нашего с Вами общения я сделал одно немаловажное заключение: чтобы не нарваться на очередную колкость, я постараюсь больше ни о чем не спрашивать. Годится?
Никта хмыкнула, но в этой усмешке было не презрение, а уважение:
- Вы уже решение приняли, так зачем Вам мое разрешение?
- И не надоело Вам…
- Я поступаю так, как считаю нужным, - резко оборвала его она.
- Всегда? – голос Ксанфа внезапно стал металлическим.
- Всегда.
- Завидую.
- Обстоятельства не могут быть сильнее человека. И только сам человек имеет право и должен распоряжаться собственной жизнью.
- Ваши слова особенно актуальны в моем нынешнем положении, - Ксанф резко качнул головой, входя в очередной круг.
- Выход есть всегда, - и их взгляды встретились.
Громкая музыка оркестра разрывая, душила и оживляла одновременно. Внезапно стало противно от глупой, жестокой и комичной ситуации, в которой он оказался. Теперь бесспорно умная, но совсем юная девчонка вправе распоряжаться свои завтрашним днем в гораздо большей степени, чем он сам, пробуя спланировать хотя бы ближайший час. Таков был выбор. Но и во второй раз, он поступил бы также.
Через несколько минут вальс подошел к концу. Мягкий поворот – и пара вышла из танца. Ксанф предложил свою руку, и Никта, нехотя, очевидно оценивая собственное состояние, оперлась на нее.

Алдара
12.04.2006 20:20

Согретая теплом глаз Ксанфа, Алдара, наконец, перестала чувствовать цепенящий озноб.
-Пришли забирать обратно танец? - неловко пошутила она, осознавая невозможность сказать то, что хотела бы - благодарность за расколотое одиночество.
- Я с удовольствием попросил бы еще один, - галантно ответил Ксанф.
- Так что Вам мешает? - Алдара улыбнулась лукаво, с удивлением отметив уже после слов: впервые пробилось сквозь интонацию что-то непривычное - кокетство.
- Хочу оставить возможность потанцевать с Вами другим кавалерам, - ответил он с улыбкой.
Обращенно в себя опустив глаза, Алдара вспоминала слова Никты: "Не подходи к Ксанфу сегодня, ясно? Не подходи..."
- Алдара, с Вами все хорошо? - Ксанф с тревогой вглядывался в лицо собеседницы.
- Да, все в порядке, спасибо, - очнулась девушка. Права Никта. Не должны их связать.
Задумчивая рассеянность туманно промелькнула в удивительных глазах юноши.
- Нас не должны видеть вместе, - помолчав, с сожалением произнесла Алдара.
- Боитесь испортить свою репутацию? - невесело спросил Ксанф.
- Моя репутация кроме меня никого не волнует, - покачала она головой. - Вы же понимаете... - она замолчала. - Вы не скажете ведь мне, чем закончился ваш разговор с начцеха?
- Почему не скажу? Наоборот, я спешил поделиться радостью: меня освободили! - он замолчал на секунду, поймав удивленный взгляд Алдары.
- Совсем? - выдохнула Алдара все распустившееся в ней счастье, оставив себе лишь немного, чтобы не завопить на всю бальную залу.
- Да, похоже, дело близится к развязке. Странно, что большей частью моего внезапного счастья я все же обязан Никте, - задумчиво проговорил он. - Но и без Вашей поддержки я вряд ли бы справился.
- Какая поддержка? Хотела вам побег организовать - и то не успела, - покачав головой, сказала Алдара. - Значит, Вы теперь вернетесь на свою работу - будто и не было ничего?
- Не знаю, получится ли. Стараюсь не загадывать на будущее.
- Я от всей души желаю удачи!
- Спасибо. Уверен, что Вас с Вашим начальством ждет не менее интересная жизнь…
- Несомненно, - улыбнулась девушка.
- Вы всегда так..., - Ксанф отчего-то замолчал, пристально вглядываясь в большую группу людей неподалеку, - вы, я хотел сказать…
- Что-то случилось?
Юноша неопределенно мотнул головой:
- Показалось, кажется.
Алдара проследила за его взглядом: около дверей в залу было заметно странное оживление, гости оборачивались, переглядывались между собой и улыбались. Между светлыми бальными платьями мелькал солнечный луч, то появляясь, то исчезая вновь.
- Не может быть! – со смехом проговорил Ксанф, - Храбрость!!!
И прежде чем Алдара успела что-либо понять, они оказались в тесном живом круге под прицелом нескольких десятков удивленных глаз.
«Храбрость? Чья храбрость?» - успела подумать девушка, переводя взгляд на доктора.
В этот момент с диким визгами и улюлюканьем огненный рыжий комок выкатился на середину и замер. Пристально оглядев всех присутствующих с ног до головы, горящий шарик торопливо почесал грязными пальцам нос и вслед за этим громко хрюкнул от удовольствия. Внезапно отражение заметило своего хозяина.
Прищурив один глаз, девчонка с наглым выражение лица разглядывала Ксанфа и Алдару.
- Ну как, годится? - со смехом произнес Ксанф.
Загнув голову набок, отражение подумала с секунду и резко кивнула:
-Годится!
Все рассмеялись. Алдара понадеялась, что под прической не видно горящие уши.
- Вы не представляете, - засучив рукава с деловым видом принялась тараторить рыжая бестия, - они меня там пускать не хотели! Меня?! Храбрость!!! Ну я им там показала! - и она угрожающе подняла кулак, - Подумать только! Ишь, чего удумали - Храбрость на бал не пускать!

Лорд Хаос
16.04.2006 15:18

О назначении бургомистра было объявлено, Илона сидела с растерянным выражением лица после неудачно сформулированного желания. Гости готовились к первому танцу.
- Искорка, - произнесли беззвучно губы с запекшейся кровью в уголке рта.
Рыжий дерзкий огонек ворвался в залу.
Храбрость не заметила его. Продефилировала гордо к своему нынешнему хозяину, что-то затараторила, грозя кулачком кому-то время от времени.
И только потом, в азарте рассказа оглядываясь по сторонам в поисках благодарной аудитории, зацепилась взглядом за темень в глазах смутно знакомого ей человека.
Храбрость склонила голову набок и без страха рассматривала Хозяина бала.
Ксанф взял её за руку, увидев, что Хаос улыбнулся девочке в ответ.
Он поманил её пальцем.
Ксанф ещё крепче сжал её руку в своей.
Храбрость попыталась освободиться.
- Не надо, Храбрость, - Ксанф склонился к Храбрости и обхватил ее за плечи, чтобы перехватить взгляд отражения.
Храбрость обернулась к Хаосу.
- Я скучаю по тебе, - произнес он одними губами и улыбнулся.
- Я тоже, - также беззвучно ответила она, - играешь в игру?
Хаос кивнул.
- А можно я?…, - спросила, вновь сделав попытку вырваться.
Хаос покачал головой отрицательно, а потом поднял руку и словно погладил воздух.
Храбрость успокоилась:
- Отпусти меня, - серьезно посмотрела в глаза Ксанфу.
- Пообещай вести себя хорошо, - Ксанф был полон решимости показать, кто в доме хозяин.
- Знаешь, как они меня обозвали? – она кивнула в сторону двери, - отражение раба. Храбрость – отражение раба. Я выбила зуб лакею. А ведь правду сказал.

Ксанф
18.04.2006 21:23

Ксанф с минуту осознавал сказанное. Отражение раба. Раба. Невольника. Неправда! Можно заставить делать, но нельзя заставить думать!
- Храбрость…
- Разве я неправильно сделала? – спрашивали огромные хрустальные глаза. Юноша немного помедлил:
- На правду не обижаются. Лакей сказал правду.
- Разве я поступила плохо, - она повысила голос, требовательно впиваясь взглядом в глаза Ксанфа - Он оскорбил меня! Тебя...
Ксанф стоял, крепко сжимая в своей руке ручонку маленького костерка. «А еще говорят, что нельзя удержать огонь», - горько подумал он. Жадно глотая раскаленный воздух бальной залы, собирался с мыслями. Наконец, принял решение.
- Ты права, - Ксанф вымученно улыбнулся,- Храбрость не может быть отражением раба. Тебя больше никто не обидит. Обещаю.
Алдара, все это время стоявшая рядом, с тревогой прислушивалась к разговору, напряженно изучая то Ксанфа, то его отражение. Ксанф резко повернулся к ней, по-прежнему продолжая улыбаться, но в глазах уже катались два металлических шарика.
- Раб? Вы же теперь свобод... - голос Алдара сорвался с вышины взятого от потрясения тона, когда она внезапно осознала все, прочитав в глазах, как написанное на золотом песке.
- Держи ее. Не отпускай. Ни за что не отпускай, - твердым, но севшим голосом приказал он.
Бал погас, выцвели краски, потухли зеркала, рухнул вниз потолок и упал на ватную тишину. Остались лишь Ксанф и Храбрость
- Что ты собираешься делать? – она хотела коснуться его руки, но он не дал – свободна была та ладонь, которую он не хотел давать ей.
- Мне нужно поговорить с Лордом.
- Смотри, чтобы только он о назначенной аудиенции не забыл! – зло ответила Алдара, но все же взяла Храбрость за другую руку, - Ты надеешься еще решить что-то РАЗГОВОРОМ? – тревожно спросила она чуть погодя, когда Ксанф отпустил ладошку отражения.
Решительным взглядом Ксанф обвел присутствующих. Рита Эквус.
- Не думаю. Но рискну. Терять мне уже СОВСЕМ нечего, - усмехнулся он.

Лорд Хаос
24.04.2006 00:07

К сожалению, баронесса была занята разговором со своим помощником. Ксанф, решительно сжав губы, двинулся прямо к трону, на котором восседал Лорд. Властелин мира заметил его сразу же и со снисходительной улыбкой позволил ему приблизиться.
- Я хочу попросить за Храбрость, милорд.
- Правда? У неё вроде язык ещё пока на месте. Она сама за себя попросить может.
И он снова поманил отражение. Несмотря на решимость Алдары удержать огонек любым способом, Храбрости удалось освободиться. Девочка без тени страха подбежала к Лорду и села на возвышение у его ног.
- Я хочу… - попытался продолжить Ксанф.
Хаос остановил его жестом, поцокав языком неодобрительно:
- Разве так положено тебе со мной разговаривать?
Щелкнул пальцами, и невидимая сила вынудила Ксанфа опуститься перед ним на колени.
- Вот теперь я тебя слушаю.
- Я хочу… - начал было Ксанф, подавив в себе ярость.
- Опять ошибка, - усмехнулся Хаос, заметив краем глаза, что люди начинают обращать внимание на то, что происходит у трона, - сам поймешь, в чем?
- Милорд, прошу Вас, выполните желание Вашего слуги.
- Теперь правильно, - кивнул согласно Хаос, - продолжай.
- Заберите, пожалуйста, у меня Храбрость, - сказал Ксанф.
- Как же ты без храбрости? – удивился Лорд, - что же за мужчина без храбрости?
- Вы же понимаете, что я о своем отражении, - Ксанф метнул в Хозяина гневный взгляд.
- Хорошо, - Хаос погладил Храбрость по волосам, - я забираю у тебя её. Что дать взамен?
- Агрессию, - ответил Ксанф.

Храбрость нахмурилась:
- Мне придется вернуться домой?
- Нет, рыжик, - Хаос склонился к девочке, - останешься со мной сегодня. Пойдем, погуляем?
Храбрость обернулась на Илону, которая разговаривала с Джефом:
- А он здесь останется?
- Конечно, - Хаос взял отражение за руку и потянул за собой, - тебе меня одного недостаточно?
Они обошли Ксанфа, все ещё стоявшего на коленях, с двух сторон, не отпуская руки.
- О, а вот и Эретри, - Хаос кивнул в сторону девушки в платье с верлиевым узором, - подойдем, поздороваемся?

Aлдара
03.05.2006 17:40

Ксанф стоял еще на коленях, не смотрел вслед Лорду Хаосу и отражению. Бывшему.
На троне восседала теперь пустота - не Хозяин, и юноша встал, наконец, выпрямился под взглядами: не все смотрели на Лорда и отражение-огонек, выпала и ему доля неприкрытого внимания людского любопытства. Почувствовав рядом присутствие, он обернулся. Алдара.
На пронзительно-леденящем ветру взглядов, на опустевшем квадрате пола.
Забыв про все приказы и правила, про последствия, про жизнь свою даже забыв, глотала высушенные, пресные слезы гнева и боли за стоявшего сейчас рядом с ней человека. Ослепшими от сдерживаемых слез глазами смотрела на спину в зеркальном костюме и знала, что Лорд Хаос не обернется, как Ксанф, не споткнется, не почувствует взгляда. А если даже почувствует - не обратит внимания. Будет дальше
резать судьбы и ставить в вазу с водой, которая испарится назавтра, если только кто-то другой не подольет. Или не добавит он сам - по своей прихоти. "Да что вы за человек?!.." - безмолвно вопрошали ее глаза. "Не человек", - поправил отчужденно разум. "Неужели не любил никогда, не верил, не мечтал? Не знал этой боли - не за себя, но физической почти? Не отчаивался, не боялся, никогда не испытывал холода одиночества? Никогда? Так откуда знает тогда, как может быть больно, отчего? Или знал это все - но отбросил, скинул груз, остался налегке?" - она все смотрела вслед Хозяину Мира.
- Не надо, - легко коснулся ее руки Ксанф.
Она даже не заметила, что произнесла всё вслух: то ли шепотом, то ли в полный голос - да и неважно это этой ночью. Ответа ей не было, но Алдара не знала даже, хочет ли она его узнать.
Они отошли быстро, невидимые уже гостями - всегда находится что-то интересней. Эрл, наверное, даже не подойдет к ней после этого. Как и любой другой кавалер на балу. И неважно. Сейчас для нее есть один лишь человек - и понимание этого было странным, непривычным до головокружения. Где-то у стены, за колонной они остановились.
- Спасибо, - охрипшим голосом произнес он. Но глаза сказали больше. Передали всю глубину чувства: боли, страха, борьбы. Осколками рассыпались в голове воспоминания, вонзаясь серебряными краями в тугую резину сознания. Храбрость. Как будто отодрали кусок мяса от живого тела. От живой души. И больно, и нет сил чувствовать боль. Огонь свечей в канделябрах сливался в одно большое серое пятно.
Подтаявшая капля воска дрогнула и, вынужденная, скатилась вниз. По прямой, но незнакомой дорожке - по стенке своей свечи. В последний раз выдохнула из своего маленького тельца тепло и помутнела. Застыла.
Умерла.

Алдара не поняла, он ли взял ее за руку или она Ксанфа, не понял и он. Сжав только безмолвно его ладонь, просила она одними глазами терпеть. Рука обжигала ладонь девушки через перчатку, но Алдара молчала.
И неожиданно для себя Ксанф понял, что с этого дня его боль всегда будет не только его.
- Спасибо, - вновь повторил он, но уже с другим привкусом этого слова.

Ксанф
09.05.2006 12:49

Молчание замерло между ними пугливо, шевельнешься – убежит. Перебирало нежными, тонкими пальцами туго натянутые струны сознания, и ноты тишины затейливо переплетались посеребренным узором, разливались только для двоих. Говорило больше, чем любые слова: не на каждую мелодию лягут стихи, ибо слова всегда условны, а значение их пусто в сравнении с поэзией музыки. Раздумчиво отсчитывало мгновения, пересыпая их золотым песком. Ревниво оберегало их от речи, не позволяя ей даже в мысли войти, вытеснить чувство. Боязливо проверяло, не разбились ли чары.
А потом упало неловко, раскололось, ударенное первыми тактами полонеза.
- Чья-то дама покинута совсем, - не решаясь произнести слово «ты», Алдара перекроила и сшила наизнанку обычную речь.
- Да. Я помню. Нужно вернуться, - Ксанф мертвым пустым взглядом пролетел по лицам гостей. Остановился на Никте. Тело не хотело слушаться хозяина. Оно пригрелось здесь и теперь отчаянно сопротивлялось, боролось с волей. Наконец, последнее победило:
- Тебе тоже стоит найти своего друга, - колол слова, как прозрачный лед, доктор, произнося про себя: «Не потеряйся! Только не уйди!»
Алдара осторожно разжала пальцы: потеря прикосновения рвала душу на куски с горящими краями, резала на полосы.
И, когда Ксанф повернулся и ушел, ей показалось, что сердце упало на самое дно.

Aлдара
10.05.2006 22:00

Он ушел, но Алдара продолжала цепляться отчаянно за звук голоса, за свет глаз. Не отпускала от себя, пыталась удержать даже не в памяти – в ощущениях. Пока видела, слышала, казалось – жива. А потом сорвалась надежда, бессмысленно перебирая голоса вокруг, не в силах удержаться на ином тембре. Глухо и медленно ударялось сердце, разгоняя холодом горящую кровь.
Оставалось только закрыть глаза. Ждать. Пока возьмет свое жизнь – если возьмет.
Но не закрыла, мучилась светом, дрожащим в дыхании.
Колдовско завладел взглядом полонез.
Королева – наверное, ее ровесница – словно фея, легкая, почти чужая реальности в этой стихии танца. И странный ее кавалер - Лорд Хаос. Тоже чужой. Чужой жизни.
Анастасиус – необычное, светлое имя, и человек такой же светлый. Черты его лица продолжали сливаться для нее с лицом Скорби, и потому лишенное той безмерной печали лицо показалось незнакомым, как иногда бывает во сне: видишь человека, и знаешь, кто он, но в жизни он другой совсем. Прекрасная девушка рядом с ним – наверное, невеста, о которой он говорил: милая, яркая, живая, лучом солнечным не принявшая строгость и официальность полонеза.
Бургомистр Рита Эквус. Танцующая удивительно легко и в то же время неохотно – так показалось Алдаре. Сильная перенесенным – те, мимо которых прошла жизнь, не бывают такими, как баронесса. Кавалер ее танцевал так же хорошо, но был непохож на виденных в толпе молодых людей, для которых, похоже, не существовало ничего кроме вина, карт и танцев.
Всего три пары – как странно. Дико. И так много вокруг людей, слишком много, когда тебе нужен один лишь человек.
Для нее, стоявшей в стороне, полонез завершился столь же внезапно, как и начался.
Разговор между Королевой и Лордом Хаосом не интересовал Алдару совсем, ее ищущий взгляд все никак не мог найти Ксанфа. Про себя она повторяла, что ищет Эрла, но сама себе не верила, не могла поверить.
Увидела его среди танцующих. С Никтой. Танцевали легко, красиво. Кажется, разговаривали: не видела, как и лиц - слишком далеко стояла. Танцевали. Танцевали. Танцевали. Как казалось ей – бесконечно долго.
Алдара отвернулась невидяще, ослепшая, оглушенная, нашла почти на ощупь кресло у стены и села. Сжимала веер, не замечала редких взглядов, скользивших по ней с недоумением. Душило, давило что-то, дыхание тяжело шевелилось. Она не знала, сколько просидела так, наконец, не смогла больше терпеть, поднялась, пошатнувшись, и бегом почти бросилась к выходу из залы.
- Не окажете ли Вы мне честь быть Вашим кавалером в па-де-грасе? – смущенно перегородил путь Эрл, неуверенно проговаривающий слова.
«Зачем? Танцевал – так. С ней. Зачем?» - отчетливо падали мысли, отчужденно от Эрла, отчеркнуто от честности с собеседником, отчаянно горько, отчеканено-безнадежно, отчасти – без понимания.
- Не смотрите лишь на внешнюю сторону, - Эрл замолчал. Она удивленно вскинула голову – неужели видно, о чем она думает?
Как выучивший урок ученик, гордо, но застенчиво Эрл добавил:
- Я ведь для бала к учителю танцев ходил.
Чудной какой палач. Откажешь – обидишь.
- Для меня будет большим удовольствием танцевать с Вами, - ответила Алдара вежливо, но слегка отстраненно, пытаясь задавить в себе боль.
- Кажется, сейчас будут награждать почетных граждан Эйзоптроса. Давайте подойдем поближе, - предложил он.
Эрл поклонился церемонно, Алдара присела в реверансе. Стало страшно на секунду – вдруг забыла танец, но страх прошел мгновенно. Движения вспоминались сами собой, хотя она не могла бы их назвать, не мгла бы рассказать, что надо делать на следующий такт. Танец пришел сам, охватил, и прикосновение к руке Эрла говорило ей, что она делает все правильно, пусть излишне осторожно, но грациозно, легко. Не могла бы сказать, как танцевала, и после – летели движения, как листья на ветру, отрывались и терялись, унесенные временем, мимолетные, почти случайные, но нанизанные на одну нить.
А потом забыла, с кем танцует – будто Ксанф рядом, близко; но с надеждой поднятый взгляд не встретил знакомых глаз и с сожалением опустился снова.
Отхлынула стихия, закончился танец - взаимные благодарности, поклон Эрла, реверанс в ответ.

Ксанф
15.05.2006 21:29

***Хронологически: параллельно отрывку Алдары***
Ксанф медленно и осторожно лавировал между яркими цветными платьями дам и строгими мужскими костюмами, словно боялся, что любое чужое прикосновение обожжет раскаленным железом, доставит жуткую, непереносимую боль, заставит вспомнить, заново пережить. Летающие по зале пары раздражали своим весельем и оглушительно звонким смехом. «Нужно улыбаться. Пускай фальшиво и наиграно, но улыбаться.» Юноша уцепился глазами за синий мерцающий атлас, как за спасительный свет, и упрямо двигался к нему. Никта стояла вполоборота с холодным и отрешенным видом и наверняка видела доктора, но отчего-то не подавала виду. Ксанф вспомнил, что его юная спутница приглашена к Хозяину бала: «Как на войну собирается,» - подумал он. Когда между ними оставалось уже меньше двух шагов, Никта резко повернула голову, при этом палантин испуганно слетел с плеча.
- Простите, что я оставил Вас, госпожа Эрклиг, - громко произнес Ксанф, но немного растерялся, увидев вместо ожидаемых бирюзовых бликов стекла в глазах лишь осколки, рассыпанные где-то на самом дне.
- Вы теперь свободный человек, вольны поступать, как Вам вздумается. Я не в обиде, - она немного отвернулась от него, якобы для того, чтобы поправить шаль на плечах, - надо было со мной договориться, - проронила она в сторону с горечью и злой насмешкой одновременно, - говорила ведь. А теперь он Вас ломать будет, - с мстительным удовольствием «ударила» его Никта, - На колени уже поставил, - и вдруг девушки голос изменился, словно стекло разбилось, - Что-то просили у него?
В глазах Ксанфа сверкнул острый холодный металл. Юноша смотрел нагло прямо, не отводя взгляда:
- Да. Просил. Избавить меня от Храбрости. Или наоборот. Но для меня было не важно, какую цену придется заплатить. По крайней мере тогда.
- Смело: вернуть Хаосу отражение, - одобрительно улыбнулась Никта. Теперь она повернулась к своему собеседнику и смотрела на него совсем по-другому, без тени презрения, - почему вдруг?
- А Вам не приходило в голову, что мне может быть просто стыдно? Мужская трусость все-таки не самое лучшее качество, - Ксанф едва заметно улыбнулся, а через секунду добавил уже серьезно,- Храбрость стала чувствовать, она - живой человек. И в то же время моя частичка. Для нее одной это была слишком большая ноша.
Никта оценила шутку Ксанфа легкой улыбкой, веер раскрылся в её руке: «Действительно, пора было вернуть этот подарок Лорду, он Вам совсем не подходит, - и кивнула в сторону Хаоса с его маленькой огненно-рыжей спутницей, -смотрите-ка, уже ищет ей нового хозяина, - Никта сжала ручку веера до боли в пальцах, увидев, что платье Эретри Алкарин, склонившейся к Храбрости, вдруг стало синим. Она с трудом нашла в себе силы вернуться к разговору.
- Вы очень благородно поступили. И правильно, - Никта посмотрела в необычные тигриные глаза, - только он теперь пытать её будет, когда они за зеркалами окажутся.
Лицо Ксанфа вмиг помрачнело.
- Разумеется…Я должен был подумать об этом, -тихо произнес он: звонко захлопнулась клетка с последней надеждой, - Вы уверены? Откуда Вы знаете? Хотя, что я спрашиваю…
- Он показал мне однажды «примерное исправление» одного отражения, - Никта нахмурилась. Рассказ давался ей очень нелегко, - чтобы поостереглась в будущем. Теперь никаких разговоров с ними, никаких чувств, ничего. Пример был очень наглядный.
- Скажите, Он что, получает заряд бодрости и силы от чужих мучений, от рваных душ?
- Не расстраивайтесь, - Никта накрыла его руку своей и пожала пальцы легко в утешение, - Вы все правильно сделали. Так для неё лучше. Она забудет о том, что случилось, когда в городе снова окажется, мстить не будет. Вы только не ищите её, - и печаль в её голосе была выстрадана.
Повисла тяжелая пауза.
- Тогда я от всей души желаю Вам удачи сегодня. Держите крепче свои чувства и мысли. Не отдавайте их на растерзание Лорду. Обещаете?
- Ксанф, Вы ли это?! – Никта отдернула руку нервно, поспешно. И рассмеялась принужденно, - в Вашем голосе тревога. Вы волнуетесь за меня?
- Просто не хочу, чтобы сегодня Хаосу на обед досталась Ваша радость. Боюсь, как бы не поперхнулся.
- Вам не следует так говорить о своем хозяине, - предупредила его Никта, но в серых глазах Ксанф успел заметить искорку дерзкого веселья, - но все равно спасибо. И… - она подумала несколько мгновений: говорить или не говорить, и все же сказала, - если не увидимся больше… Познакомиться с Вами было честью для меня.
- Ваша шутка неудачна, госпожа Эрклиг. Впрочем, как всегда, - обычно ярко-желтые глаза приняли землистый оттенок, Ксанф предельно вежливо, но настойчиво предложил свою руку.-Я все же надеюсь еще раз Вас лицезреть, даже, если мне это будет стоить целой коробки острых шпилек с Вашей стороны. Идемте, я провожу.
- Не нужно меня провожать, - Никта усмехнулась зло, - ещё подумают, что я Вам плачу за вежливость, - она резко закрыла веер и направила его на Ксанфа. Поняв, что Ксанф попросту не знает тайного языка веера, Никта оттолкнула его достаточно грубо и двинулась стремительно к выходу из залы.

Теодор Эквус-Монтероне

Теодор
Дата
25.03.2006 21:31

Бальная зала оказалась огромной. От света сотен свечей, многократно усиленного зеркалами, было больно глазам. Где-то бесконечно далеко, у противоположной стены, на чёрном мраморном помосте возвышались два кресла - пока пустые. Рядом, перед огромным зеркалом, - столик для подарков, казавшийся совсем маленьким. Вся компания направилась туда, по пути приветствуя знакомых.

Теодор
25.03.2006 22:38

– Милый, а какой подарок ты приготовил Лорду? – Тео с Лючией условились разделиться и выбирать подарки Лорду Хаосу и Королеве бала порознь.
– Лучший подарок – хорошие вести. Особенно теперь. А что ты приготовила для Королевы?
– Хорошие вести? – Лючия обиженно надула губки. – Вечно твои секреты!.. Я купила прелестное сапфировое колье, оно будет очень хорошо смотреться на брюнетке, но если это окажется блондинка...
Тео постарался отстраниться от щебета жены, и ему это удалось без особого труда. Он был хорошим учеником, а Лючия давала такие уроки часто. "Хорошие вести. От такого подарка и я бы не отказался. Да и что ещё подарить тому, у кого всё есть?"


Теодор
25.03.2006 23:22

Тео положил на столик небольшой конверт из плотной чёрной бумаги. Вместо адреса на нём был выдавлен знак печати Лорда. Оставив свой подарок, герцог Монтероне под руку с Камиллой отошёл поприветствовать кого-то – кажется, тоже губернатора.
– Никта! – Лючия потянула Теодора к женщине в тёмно-синем, расшитом серебром платье. Внимание Тео привлекли перчатки – одна длинная, до локтя, другая чёрная и гораздо короче.
– Никта, это Тео, мой муж. Вот уж не думала увидеть Вас здесь. Вы ведь говорили, что не любите балы.
– Очень приятно, – Тео сдержанно поклонился. Его жена заводила множество знакомств с самыми разными людьми, и не всегда эти знакомства были приятны. – Пожалуй, я принесу вам шампанского. – Тео ретировался, оставив новую знакомую наедине с Лючией.

Отойдя от жены на безопасное расстояние, Тео наклонился к Хеле, которая всё это время держалась за его руку.
- Ну как, нравится тебе здесь?
- Красиво, - девочка в который раз оглянула залу. - Только немного скучно. И почти все друг другу врут.
- Почему ты так думаешь? Все поздравляют друг друга с Новым годом, говорят пожелания...
- Я знаю. Я ведь Правдивость, ты что, забыл?
"И правда, - подумал Тео. - мало кто может пожелать другому счастья от чистого сердца."
- А как ты насчёт того, чтобы попробовать вон те пирожные? Я вот не откажусь.
Хеля промолчала, но согласно кивнула. Ведь это была почти правда.

Теодор
02.04.2006 22:51

** Не знаю точно, куда это воткнуть, но явно до появления ЛХ. Скорее всего, после отрывка Алдары от 25.03.2006 23:17.**
Тео шёл по зале, пытаясь разыскать в этом столпотворении Лючию. В левой руке он держал два бокала с шампанским, правой крепко сжимал руку Хели – в этом хаосе потеряться немудрено. Девочка уже привыкла к обстановке на балу, и даже не до конца искренние пожелания гостей, приветствовавших Теодора, отражались на её лице всего лишь печальной улыбкой. Вдруг Тео услышал сквозь шум имя, показавшееся ему знакомым. Нет, это какая-то ошибка. Этого человека не может быть на балу. Его вообще может не быть в Эйзоптросе.
Он резко остановился, так что на него едва не налетел пожилой мужчина в строгом сером костюме. Он лишь немного изменил направление движения, так что задел Тео плечом, но молодой человек этого не заметил. Он стоял и оглядывался вокруг, пытаясь определить, кто произнёс это имя. Вокруг было много людей, разбившихся на небольшие группы, но его внимание привлек молодой человек с копной чёрных вьющихся волос, разговаривавший с невысокой девушкой в нелепом платье со множеством рюшей и бантов.
– Ксанф? Доктор Ксанф?
Тео резко опустил левую руку, и из бокалов, которые он держал, на пол выплеснулось шампанское, брызгая на подолы бальных платьев. Раздался женский визг, разговоры вмиг смолкли, и все взгляды устремились на Тео. Он на миг оцепенел, оценивая, сколько правил бального этикета он только что нарушил.
– Да. Я доктор Ксанф. А вы...
– Прошу прощения... Теодор Эквус... Монтероне... Декан Химико-Метеорологического факультета Эйзоптросского Университета. Я случайно услышал ваше имя... Прошу прощения, я... Я думал, у вас неприятности...
Последние слова Тео произнёс так тихо, что Ксанф их едва расслышал. Он быстро извинился перед своей собеседницей и потянул Теодора в сторону, к простенку между зеркалами, где было меньше всего народу. Остальные гости постепенно вернулись к прерванным разговорам.
– Неприятности? Откуда вам известно?.. Почему вы вообще решили, что у меня неприятности? – в громком шёпоте Ксанфа было слишком много тревоги, чтобы можно было подумать, будто у него всё в порядке.

Ксанф
03.04.2006 22:01

Тео смутился:
-Просто, понимаете… Я слышал, что у Вас были неприятности… - он на секунду перевел взгляд на бокалы в руке и вновь поднял глаза, - Но теперь, я вижу, все в полном порядке.
Длинная нить мыслей пронеслась в голове Ксанфа и, сделав мертвую петлю, ушла в небытие. «Все в порядке, все в полном порядке, - успокаивал он себя, - твой сладкий сон еще не закончился, все хорошо.»
-Да. Спасибо. Простите, если напугал Вас. – Вновь ощутив твердую землю под ногами, юноша слабо улыбнулся, - Откуда Вы знаете меня? Мне кажется, мы раньше не встречались.

Теодор
19.04.2006 23:15

После торжественного полонеза пришло время Венского вальса, и Тео удивлённо посмотрел на жену. С самого начала бала она вела себя так, будто вывела на прогулку какое-то экзотическое животное, которое всем хочется увидеть. Лючия шествовала по зале, бросая на окружающих горделивые взгляды и периодически хватаясь за руку мужа. Теперь же она перестала улыбаться и часто оглядывалась, отыскивая кого-то в толпе.
– Дорогая, с тобой всё в порядке? – Тео пришлось взять её за руку, чтобы привлечь её внимание.
– Да, – Лючия улыбнулась, но улыбка коснулась только её губ, взгляд же задержался на Тео лишь одно мгновение. Но через секунду она снова стала прежней Лючией, она смотрела на него, и глаза её сияли радостью. – Просто я так счастлива!
– Тогда разрешите пригласить вас на танец? – Тео тоже улыбнулся. Венский вальс был первым танцем, который они танцевали, став мужем и женой. Он загнал это воспоминание в самый дальний уголок памяти, как делал с того самого дня, когда проснулся в одной постели с Лючией. В сердце словно загнали ледяную иглу. Ещё одну.
Заиграла музыка, и пары закружились по зале. Тео положил руку на талию жены. Его обучение танцам началось в раннем детстве, и эти уроки не забылись даже после многих лет, отданных науке. Женщина должна уметь стрелять не только глазами, мужчина должен уметь танцевать не только со смертью. Так говорил его отец. Ребёнком Тео часто представлял себе, что его родители живы, и подолгу разговаривал с ними. С тех пор у него осталась привычка спрашивать совета у отца, даже если он и сам не осознавал этого.
Правильно ли он поступил, женившись на Лючии? Нет, теперь не время для подобных вопросов. Сейчас бал. Время ещё будет, много времени, годы, десятилетия, наполненные сожалением и раскаянием... Кто знает? Сейчас бал. Нужно веселиться. Нужно забыть обо всём. Тео крепче сжал в ладони руку Лючии и посмотрел в её тёмные глаза. Раз-два-три... Раз-два-три... Забыть обо всём. Существует только этот зал, эта музыка, этот танец. И ничего больше...
* * *
Время летело незаметно, один танец сменялся другим, а Лючия не отпускала Тео от себя, всячески пресекая попытки других кавалеров занять его место. Порой это выглядело не слишком учтиво, но её это совершенно не беспокоило. Ведь если она отдаст кому-нибудь танец, тогда Тео будет сжимать в объятиях другую – а этого не должно случиться. Никогда. Пусть лучше её считают глухонемой.
Ревность текла по венам, пульсируя в такт музыке, разливаясь по всему телу и заставляя щёки покрываться болезненным румянцем. Лючия уже забыла, как ещё недавно оглядывалась по сторонам, отыскивая темноглазого красавца, который, внезапно появившись перед ней в круговороте танца, заставил чаще биться её сердце. Его улыбка до сих пор стояла у неё перед глазами, и она была уверена, что его взгляд предназначался именно ей. Но вот наваждение исчезло, и что-то подсказывало Лючии следовать поговорке про журавля и синицу, крепче прижимаясь к Тео и не отпуская его ни на шаг. Впрочем, он, кажется, этого вовсе не замечал.
* * *
В середине контрданса напротив Тео вместо Лючии внезапно оказалась Рита. Тео не мог понять, как такое могло произойти. Он просто смотрел на неё, забыв обо всём, едва слыша оглушительную музыку, машинально шагая в такт. В её глазах отразилась лёгкая тень удивления. Она улыбнулась, и он смог оторвать взгляд от её синих глаз, смог увидеть её простое белое платье, волосы, волнами стекающие по спине, лазурь топазов в серьгах... Когда он опять посмотрел в её глаза, его дыхание уже было ровным, лишь биение сердца могло выдать его чувства. Внезапно музыка стихла, а через секунду заиграла вновь – пришло время фигурного вальса. Тео оглянулся и поискал глазами жену – но увидеть её среди множества пар не смог. Он снова посмотрел на Риту и прочитал в её глазах невысказанный вопрос. Он сделал шаг вперёд. Один шаг. Казалось, он вернул те времена, о которых Тео запрещал себе думать последние несколько месяцев. Времена, которые сейчас казались такими далёкими, как будто с тех пор минули сотни лет. Но её глаза были такими же, как тогда, и она снова была рядом, и её руки уже протянулись ему навстречу. Пальцы Риты утонули в ладони Тео, его рука легла на её талию, и они закружились в танце, не замечая другие пары, в этой огромной зале они были одни, и они были счастливы.

Марк

Марк
25.03.2006 21:45

Ооо! - воскликнула Розалина, восхищенно разглядывая людей вокруг себя, - какие красивые платья! Я свое купила...
Марк не прислушивался к щебетанию своей спутницы. Он был очарован красотой и величием Серебряной Залы.
-Я, пожалуй, принесу напитки дамам, - тихо сказал он Филиппу, - дамы, я отлучусь ненадолго, - он выпустил руку Розалины.
Звучала нежная мелодия. Кто-то расположился в креслах вдоль стен, многие пары прохаживались по Зале, отовсюду слышались шутки, смех. Время от времени раздавалось очередное приветствие новоприбывших.

Марк
25.03.2006 22:13

Рассказывая очередную светскую сплетню, Фредегар заметил Марка, Филиппа и два розово-голубых облачка рядом. "Да, - подумал он, - такого я еще не встречал!"
-ОО!! Как изменилась мода за последнее время! Моншер ами, Элиза, ангел мой, посмотри, сколько рюшечек! Нам непременно надо пригласить их завтра на обед! Фредегар, вы не знаете, кто эти очаровательные дамы? - она махнула веером в сторону Филиппа и двух розово-голубых кружевных облачков, - вы обязаны представить их мне!

Марк
25.03.2006 22:21

-Ах, Филипп! Филипп! – заливаясь смехом воскликнула его спутница, - только посмотрите на это синее убожество! Такое платье – точно помню – лежало в сундуке моей бабушки! Ха-ха-ха…
-Оно, наверное, и сейчас лежит, пересыпанное нафталином, - рассеянно ответила Розалина, а где Марк?
Марк поискал глазами слугу. Неожиданно рядом послышалось бормотание.
-Раз…два…, - толстый старикашка шел вдоль стены и считал свечи в канделябрах, - эй! – воскликнул он, зовя слугу, - здесь не хватает одной свечи! Где свеча?
Марк улыбнулся.
-Везде нужен учет, вы правы! С наступающим Новым Годом! – взял с подноса два бокала и направился к дамам.

Марк
25.03.2006 23:09

Фредегар подошел к Марку.
-Фредегар Галич, - представился он дамам, - Добрый вечер, с наступающим Новым Годом! Вы просто очаровательны. С вашими чудесными дамами хотят познакомиться, - сказал он негромко Марку, - вы позволите представить вас графине Кыс-Меньсье? – обратился он к девушкам.
Обе присели в реверансе.
-Как это мило! – воскликнули они, - мы рады.
-Прошу вас, пройдите за мной!

Марк
27.03.2006 17:56

-Дорогая Элеонора, позвольте Вам представить этих юных леди.
Девушки присели в реверансе.
-Розалина Бланш, - порозовев, произнесла первая.
-Жозефина д , Кыс-Вазари, - изящно склонила голову вторая.
-Как? – графиня наклонилась, вглядываясь в лицо подруги Розалины, - Кыс-Вазари? Постойте, постойте! Кыс-Вазари – наши ближайшие родственники! – графиня вопросительно посмотрела на Жозефину.
Девушка скромно опустила лицо.
-Я действительно принадлежу к очень древнему роду Кыс-Вазари, - промолвила она.
-Жозеф, ты только подумай, как это интересно! А молодые люди? – благосклонно улыбнувшись Жозефине, графиня взмахнула веером и обернулась к Фредегару.
-О, это мои воспитанники – будущее Дакии – князь Филипп Стилоцкий, командир спец подразделения Дакии «Волчья стая», - Филипп склонил свою белокурую голову, - и Марк Валиреску, мой секретарь, - Марк поцеловал руку графини. Кыс-Меньсье загадочно улыбнулась Филиппу и сверкнула глазами Элизе.
-Вы непременно должны нас посетить! – промолвила она и добавила Элизе на французском, - обрати внимание на князя, ангел мой!
Жозефина, в совершенстве владеющая французским, смутилась.
-Что ж, прошу меня извинить, я еще не преподнес новогодний подарок для Всемогущего Лорда Хаоса, - Фредегар поклонился дамам и направился к столику для подарков.
В руках он держал небольшой сверток. Положив книгу на край стола, он достал из кармана квадрат пергамента. Еще раз пробежал по нему глазами: «Милорд, вы привыкли загадывать загадки другим. Не хотите ли разгадать сами одну из интереснейших загадок Мира Зеркал? Эта древняя книга – ключ к разгадке». Он удовлетворенно согнул пергамент и спрятал его в сверток.

Марк
04.04.2006 19:28

Дамы Марка продолжали радостно щебетать с графиней. Марк скользнул взглядом по гостям. Спиной к нему стояла дама в синем платье, плечи охватывала тяжелая блестящая накидка. Она слегка повернула голову. Марк с трудом узнал в ней наездницу-црушницу. Подивившись перемене ее облика, Марк огляделся по сторонам, ожидая увидеть поблизости ее подчиненную. Розалина ревниво взяла его за руку.
-Когда начнутся танцы? – обиженно спросила она. Марк улыбнулся, «Скоро», - прошептал он и снова обвел взглядом гостей. Алдара стояла у стены, устремив взгляд вдаль, не замечая никого. Прекрасное платье лилового цвета, напоминающее первые фиалки на весенних проталинах в его родной Дакии, очень ей шло. Невольно он залюбовался девушкой. К Алдаре подошел молодой человек. Марк быстро отвернулся, Розалина снова теребила его за рукав. Кыс-Меньсье расспрашивала Филиппа о его родителях. Вернулся Фредегар.
Неожиданно по Залу прошелестело: «Верлий!». Спутница Марка завистливо вздохнула, соглашаясь с подругой. По Зале, рассеянно глядя перед собой, шла девушка, счастливая обладательница воздушного зеркального платья, по которому алыми гроздьями расползались цветы. Жозефина и Розалина вместе закивали, провожая прекрасное платье глазами.
Еще раз выкрикнули имена вошедших. Высокий блондин, в строгом черном костюме и его прекрасная спутница в длинном шикарном черном платье. Взгляды модниц приковал его золотисто-оранжевый солнечный узор и огненные украшения, словно пламя обрамлявшие точеную шею девушки. Лицо ее кавалера выражало спокойствие и доброту, он мягко, но крепко держал даму за руку, будто боялся, что она исчезнет. Марк задержал на нем взгляд. Молодой человек, по-видимому, почувствовал это и нашел Марка в толпе. Секунду они смотрели друг на друга, затем улыбнулись и кивнули.
Марк обернулся к Фредегару, узнать, что он подарил Лорду, как в Зале наступила тишина.
В сопровождении кавалера в Залу вошла дама в белом платье. «Бургомистр», - заметил Фредегар Филиппу. Она объявила «правителя Мира Зеркал».
Глухим хриплым голосом Лорд приветствовал собравшихся и, наконец, под общий вздох большинства дам, объявил имя Королевы Бала.
Когда он сообщил, что все подарки будут переданы Королеве, лицо Фредегара медленно вытянулось. С именем Королевы, Фредегар бочком скользнул в толпу.
А гости мгновенно хлынули в разные стороны, образовав узкую сверкающую дорожку для Королевы Бала. Марк увидел девушку только когда она подошла к Лорду и на голову ей надели диадему. Бледное лицо четко вырисовывалось, окаймленное густыми каштановыми волосами. Платье цвета крови очень подходило к серебряной белизне Залы. Королева заняла свое место на троне, и Лорд снова обернулся к гостям. Неслышно вернулся нахмурившийся Фредегар.
Лорд объявил бургомистром Риту Эквус. Лицо наставника слегка посветлело, и он тихонько пробормотал: «Теперь наши подарочки дождались бургомистра».
***
Фредегар, быстро посмотрев по сторонам, проскользнул обратно, к столу для подарков. Он медленно стал пробираться к нему сквозь толпу.
Испустив вздох негодования, он остановился. Возле столика уже стояли стражники с алебардами. «Поздно», - нервно прошептал Фредегар, оглядывая крупных размеров стражников и понимая, что мимо них так просто не пройти. Он возмущенно хмыкнул и ввернулся к Марку.

Лорд Хаос
А потом, после разговора с Эретри, он продолжил свой променад по зале, не дожидаясь ответа.
И только из страха перед последствиями от него не шарахались. Он подходил то к одному, то к другому кружку, светски улыбался скривленным ртом, раскланивался сдержанно с гостями.
Изредка бросал взгляд на танцующие пары, и тогда обязательно кто-то наступал на шлейф платья, сбивал ритм, поскальзывался или налетал на соседа.
Храбрость подергала его за рукав: Пойдем домой, а?
Он склонился к ней: Зачем? Здесь интересно.
Я снова начинаю…- она закусила губу в нерешительности, но, подбодренная строгим взглядом Лорда закончила, - чувствовать.
- И что ты чувствуешь?
- Что они боятся тебя, - Храбрость бесстрашно вскинула голову и посмотрела Хозяину в глаза смело, - а ещё, - она внимательно посмотрела на «костюм», - ты…
Хаос дотронулся пальцем до её губ, чтобы она не произнесла вслух то, о чем кричали её глаза - «ты - Зло!»
-Тссссс, девочка, - шепотом, который больше походил на опасное змеиное шипение, остановил её он, - нельзя. Это секрет.
- Да я!... – встрепенулась Храбрость, - я не боюсь тебя! Я всем скажу!
Лорд рассмеялся, подхватил Храбрость на руки и закружил под музыку: - Умница.
Угрозы с обеих сторон остались только угрозами.
И даже брошенный Храбростью молящий взгляд в сторону Эретри, Лорд постановил считать «незамеченным».

Потом они подошли к странной парочке: молодой человек был в форме командира спецподразделения Дакии «Волчья стая», украшенной на левом плече волчьим оскалом и пятью серебряными звездами. Он браво щелкнул каблуками и отдал честь по-дакски, выкинув руку вперед, ладонью вниз. Рядом с ним стояла юная девица в розовом платьице. Она отчего-то покраснела до корней волос и отвела взгляд, когда Лорд взял её за руку.
- Как Ваше имя, красавица? – спросил он, пожимая кончики её пальцев.
- Жозефина д’Кыс-Вазари, - едва смогла вымолвить девушка.
- Неужели? – удивился бархатно Лорд, - та самая, что в прошлом году загадала на Звезду Лорда кукольный домик и плюшевого медвежонка? Очарован. А подружка Ваша где?
Спутница дака рассеянно махнула в сторону танцующих Марка и Розалины.
- Сколько же вас здесь, - усмехнулся недобро Лорд, обернулся в поисках начцеха ЦРУ и кивнул ему.
Начцеха поспешно пересек залу по периметру и застыл в почтительной позе рядом с Хозяином.
- Что же Вы за безопасностью не следите?
- Мы следим, милорд, - начальник склонил голову, - постоянно следим. С того момента, как они приехали в город.
- А эти две…дамы, что на моем бале делают?
- К сожалению, молодые люди оказались весьма неразборчивы, а нам уже поздно было вступать в игру. Хотя Никта такую попытку сделала, милорд. Алдара чем-то нашего гостя не устроила. Вы настаивали на том, чтобы на бал они попали, поэтому пришлось смириться с их выбором.
- А Кыс-Менсье?
- Милорд… Фредегар.
- Хорошо, - Хаос погладил Храбрость по голове, - от царя Дакии получили официальный ответ?
- Да, милорд. Он согласен.
- Я знаю.
Начцеха поклонился ещё ниже, признавая безграничные возможности господина.
Хаос поднял пустой черный взгляд на Филиппа. Лоб дака покрылся испариной.
- Значит «повысили»? До командира спец.подразделения Дакии «Волчья Стая»? Руку…
Филипп снял перчатку с правой руки и протянул её Хаосу нехотя.
Тот зло усмехнулся и, пожав протянутую руку, приблизил Филиппа к себе и втянул воздух, принюхиваясь: Смелый мальчик, - процедил он сквозь зубы, впившись темным взглядом в лицо дака, - много денег на кону было? – и вдруг ощерился, - повышение, так повышение.
Филипп сжал зубы и зажмурился, в тщетной попытке преодолеть боль, пронзившую его ладонь.
Дак изменился почти неуловимо: во взгляде появилась сталь.
- Хорошо, - Хаос похлопал его по плечу. Потом обратился к начцеха, - давайте выйдем в холл. Нужно сейчас все решить, до церемонии официального награждения почетных граждан.
Он склонился к Храбрости: «Пойди к королеве, огонек. Я сейчас вернусь».
Девочка кивнула согласно, но в её глазах опять промелькнуло что-то напоминающее Скорбь.

Филипп взял за руку Жозефину и последовал за Хозяином безропотно. Девушка пыталась высвободить руку несколько раз, но все попытки закончились тем, что Филипп сжал её ладонь ещё сильнее.
Несколько позже в холл, начцеха втолкнул Марка и его спутницу. Поклонился и вышел вновь.
- Располагайтесь, - Хаос указал щедрым жестом на три кресла, расположенных полукругом перед зеркалом.
- Не вы, - остановил Хаос девушек, которые двинулись, было, к креслам, - молодые люди. С вами разговор особый.
Девушки переглянулись испуганно.
Марк, не понимая, что происходит, вопросительно посмотрел на Филиппа, но тот проигнорировал взгляд друга, что было очень странно.
- На мой бал… - притворно восхитился Хаос, - что-то с нашей преступностью происходит, совсем страх потеряли. Просто бал самозванцев. Сами отдадите?
Девушки продолжали делать вид, что ничего не понимают.
Поэтому лорд достаточно неловким движением руки перевернул из в воздухе и встряхнул несколько раз: из потайных карманов полетели драгоценные безделушки, золотые пуговицы, запонки с рубинами и сапфирами, инкрустированные бриллиантами таблетницы, бальные книжечки в серебряном и золотом переплете, золотые пенсне.
Лорд усмехнулся и ещё раз встряхнул ловких дамочек: у Розалины из кармана выпал пузырек с какой-то жидкостью и пара свечей, тех самых, которых недосчитались в бальной зале лакеи.
Хаос поставил их на ноги. Обе покраснели как свекла, то ли от стыда, то ли оттого, что кровь прилила к голове.
- Ну, что, девочки? Плаха или Лабиринт? – Хаос улыбнулся мило.
- Лорд! Господин! – девушки бросились ему в ноги, обливая слезами лакированные туфли, - простите нас! Умоляем, пощадите. Только не плаха! Только не Лабиринт!
- Ладно, - кивнул Хаос, - тогда вот так, - и щелкнул пальцами.
Девочки превратились в два облачка: голубое и розовое.

Начцеха несмело вошел в холл:
- Фредегар сбежал, видимо, что-то почуял. Мы найдем его, милорд.
- Не утруждайте себя, - скривился Хаос, - теперь он значения не имеет. Итак, молодые люди, теперь переходим к Вашей дальнейшей судьбе. Расскажете нам поучительную и занимательную историю? – обратился он к начцеха.
- С самого начала, милорд? – осведомился начцеха и, получив утвердительный ответ, продолжил, обращаясь к Марку прежде всего, - Уважаемый посол, Вы выбрали весьма неудачного сопровождающего для своей дипломатической миссии. Эта ошибка вполне объяснима, в Дакии об Эйзоптросе весьма смутное представление. Нужен был человек, который хорошо ориентируется в городе и его окрестностях. Человек со связями, это понятно. Но не шакал ведь! Хотя, возможно, этого он Вам на интервью не сказал. Следующей ошибкой стало решение подделать документы и «превратить» Фредегара в посла Дакии. Тоже вполне объяснимая ошибка, должен заметить: Вам казалось, что так у Вас будет больше свободы для действий и наблюдения. Вы не учли, что Фредегар захочет использовать свое новое положение в собственных интересах.
- Позвольте, - Марк попытался встать.
- Вы дослушайте, - предложил вполне дружелюбно Хаос, - потом сможете возразить по всем пунктам.
- Конечно, за Вами наблюдали с самого начала: уже стражники заподозрили неладное, когда проверяли Ваши документы, - продолжил начцеха, - и особенно тщательно следили за Фредегаром. Нас весьма удивило то, что «посол Дакии» практически каждый вечер посещал квартал за Лабиринтом и общался там с местными «аристократами». И даже в обмен на весьма сомнительную услугу пообещал одному из прохвостов скрыть в посольской резиденции краденое имущество. Можно понять его, конечно: в случае разоблачения расплачиваться за это стал бы настоящий посол. Кроме того, караване он смог провезти достаточно большую партию засушенного верлия, который здешние асасины используют, чтобы убить, не оставив следа. Ваш «посол» ни разу не связался с царем Дакии через дипломатическую почту, что тоже не могло не вызвать подозрения у наших спецслужб. Более того, его «секретарь» тоже использовал только голубиную почту для ведения своей переписки. Отдельное спасибо надо сказать Гастону, именно благодаря его экспертной оценки Вашего мастерства фехтовальщика, мы поняли, кем на самом деле является «секретарь» посольства Дакии.
- Сундук, расскажите ему про сундук, - вмешался Хаос.
- Один из прохвостов был когда-то пиратом, господин посол, - обратился начцеха к Марку. - Он не мог не узнать и надписи на сундуке, потому как это был тайный язык пиратов, черных людей. И он узнал секрет самого сундука. Он предложил перевернуть сундук, а когда это было сделано, оказалось, что у него нет дна.
К стенкам были прикреплены чугунные плашки, которые создавали ощущение, что сундук полон. Достаточно было снять их прикрепить с боковым стенкам две достаточно широкие доски, которые также были закреплены по стенкам, и можно было использовать его для проникновения в дом с последующим изъятием всевозможных ценностей. Что они и сделали сегодня вечером, когда Вы со своим «помощником» и другом уехали на бал. Не беспокойтесь, - остановил он Марка, который в очередной раз попытался встать с места, - мы их арестовали и конфисковали у них все, что было украдено. В том числе и все документы миссии.
- Вы не имели права! – возмутился Марк.
- Документы пришлось включить в дело, как вещественные доказательства преступления. Смею Вас заверить, мы не нарушали дипломатические правила, касающиеся миссий на территории Эйзоптроса. Мы дождались, когда преступники покинут дом и только потом арестовали их. Обеспокоенные обнаруженным в бумагах «посла», мы сделали запрос в Дакию. Пришлось разбудить Вашего царя, к сожалению. Он подтвердил Ваши полномочия, Марк, но ни словом не обмолвился о Фредегаре.
- Это ложь, - возмутился Марк.
- Легко проверить, - Лорд хлопнул в ладоши, превратив зеркало в окно. По ту сторону зеркала возник царь Дакии, несмотря на поздний час он был одет в парадный мундир, - добрый вечер, Ваше Царство, Вы, по-моему, хотели что-то сказать своему послу?
- Пусть все посторонние выйдут, - хмуро буркнул царь.
Хаос кивнул начцеха, тот забрал Филиппа и вышел вместе с ним из холла.
- Марк Валиреску, Лорд Хаос милостиво изволил сообщить мне о том, что ты выдавал себя за секретаря и позволил чужаку представлять наше царство в Эйзоптросе в качестве посла, - он не стал ждать ответа провинившегося подданного и продолжил, - когда твой отец, князь Валиреску, обратился ко мне с просьбой найти тебе достойное твоего титула занятие после того некрасивого случая с попойкой и дуэлью, когда ты был на волосок от каторги, я не мог отказать ему. В конце концов, мы – родственники. Но я никак не ожидал, что ТАК подведешь меня. Ты понимаешь последствия своего поступка?
Марк кивнул.
- Все равно, я тебе их перечислю. Может, ты что-то упустил. Лорд показал мне бумаги, изъятые ЦРУ у Фредегара, его письма, пароли и явки. Ты сделал послом человека, который помимо работорговли, промышлял торговым и шпионажем и был охотником за новыми изобретениями. Он ввел в заблуждение бургомистра Эйзоптроса, ратмана из посольского приказа в собственных корыстных интересах, которые противоречат интересам Эйзоптроса. Если ты хорошо учил в школе историю, ты поймешь, что теперь Дакии придется за это расплачиваться своей независимостью, - Царь сжал решительно губы. Поколебавшись с минуту, он обратился к Лорду Хаосу, - мы можем как-то по другому решить создавшуюся ситуацию?
- Есть предложения? – поинтересовался Хаос.
- Вы можете выслать Марка в Дакию… - царь замолчал, не зная, что предложить взамен.
- А с Филиппом, что делать? – решил заполнить паузу Лорд Хаос.
- Филипп тоже в Эйзоптросе? – изумился Царь, - он должен был быть в Северном гарнизоне.
- Аааа, так он ещё и дезертир, - хмыкнул Хаос.
- Почему «ещё и»? - побелел Царь.
- Потому что он явился сюда в форме командира спец.подразделения Дакии «Волчья Стая».
- И что Вы с ним…
- Сделал? – попытался угадать Хаос, - дал ему желаемое звание.
- Вы не смели! – возмутился Царь, покраснев от гнева, - он - второй в списке престолонаследников.
- Я дал ему то, чего он хотел, - холодно отрезал Хаос, - следите лучше за своей «золотой молодежью», если она настолько для Вас важна. Хотя теперь... После такого скандала…
Царь склонил голову, поняв, что теперь не время предъявлять претензии.
- Ну, так на чем мы с Вами договоримся? – спросил Хаос.
- Я не знаю, что Вам предложить за свободу Дакии, Лорд Хаос, - тихо сказал царь.
- Предлагаю дуэль, - Лорд склонил голову набок и скрестил руки на груди, - раз Марк у нас такой драчун, пусть подерется за свободу своего царства.
- С кем? – оживился царь, понимая, что с Марком мало кто мог соперничать в искусстве фехтования.
- С Филиппом Стилоцким, - пожал плечами Хаос, выражая удивление его недогадливостью.
- Милорд… - у Царя перехватило дыхание, - но это…
- Невозможно? А Вы подумайте, - предложил Хаос.
- Милорд, - Царь попытался взять себя в руки, - они - друзья… И если Марк убьет Филиппа, он не сможет остаться в Дакии. Кодекс чести заставит клан Стилоцких объявить вендетту роду Валиреску. И наоборот.
- Это значения не имеет, - холодно отрезал Хаос.
- Мне нужно подумать, - попытался выиграть время Царь.
- А мне не нужно, - в голосе Хаоса зазвенел металл, - для меня все ясно. И решение очевидно. Вы – государственный деятель. Вот и принимайте решение с позиции государственного деятеля.
- Я согласен, - мрачно бросил Царь.
- Дуэль. До смерти одного из дуэлянтов, - уточнил Хаос, состоится в Гранитном корпусе. - Хорошо, мы договорились.
- До дуэли Филипп и Марк будут жить в Гранитном корпусе. Под присмотром моей Гвардии.
Вам нужно жертвоприношение?
- Спокойной ночи, Ваше Царство.
Зеркало погасло.
Лорд Хаос подошел к выходу и поманил начцеха с Филиппом.
Когда они вошли, Лорд рассказал Филиппу об условиях договора, дал распоряжение начцеха обеспечить конвоирование молодых людей в Гранитный корпус.
- И…на всякий случай, - предупредил их Хаос, - попытаетесь сбежать или избежать дуэли, ваше Царство станет частью моего государства.
Выждав несколько минут, он вышел в зал и продолжил обход гостей.

Марк
02.05.2006 11:30

Камера, расположенная в одной из башен Гранитного корпуса.
Лунный свет, проникавший через небольшое окошко, напоминающее скорее бойницу, рассекал помещение пополам. В столбце света кружились пылинки.
Марк наблюдал за движением пылинок, сравнивая их с танцующими недавно парами. «Это клевета, - думал он в отчаянии, - Фредегар не предатель!»
Филипп сидел напротив, прислонясь спиной к холодной стене. «Мы не можем, - думал он, - не можем сражаться. И не можем не сражаться…».
-Это глупо…Глупо погибнуть так – не в сражении! Я не могу драться с тобой. Ты мой друг! – твердо глядя в глаза Марка, произнес Филипп.
Лицо Марка побледнело и приняло жесткое выражение.
-От этого поединка зависит свобода Дакии, и мы будем драться, - холодно произнес он, чувствуя, как к нему возвращается прежнее хладнокровие и уверенность, - если только не докажем, что это все ложь.
«ОН нам не поверит, - размышлял Марк, не обращая внимания на взгляды Филиппа, - нужны доказательства. А в камере их…увы, нет, - он горько усмехнулся, - может попросить королеву о помощи? Хотя…Бал прошел. Ее желание исполнено. О нас она ничего не знает. Это бесполезно…Где же Фредегар».
Неожиданно Марка разобрал смех. Филипп посмотрел на друга, не удивляясь, что он начинает сходить с ума.
-А все-таки я благодарен Лорду Хаосу, - горько прошептал Марк, - за то, что он избавил меня от танцев с Розалиной. Я никогда не умел танцевать…, - Филипп опустил голову. Марк, не отрываясь, смотрел на лучик света. «Единственная надежда», - подумал Марк и вспомнил свое желание, загаданное им на двенадцатый удар часов. Мысли Марка были прерваны веселыми выкриками пьяных охранников под окном. Он подошел к бойнице.
-Посмотри, - позвал он Филиппа, - развлечемся на последок.
***
Фредегар потерял Марка и Филиппа в толпе гостей. Снова заиграла музыка, снова закружились пары.
-Где же они, - пробормотал Фредегар, ища молодых людей и их спутниц среди танцующих.
Неожиданно кто-то кашлянул позади. Фредегар обернулся. Рядом стоял дворецкий.
-Что же вы тут делаете? Как вас сюда пропустили? – появление этой незаметной серой личности вызвало в нем безмерное удивление и тревогу.
Дворецкий наклонился ближе и испуганно зашептал:
-Я сказал стражникам, что очень срочное дело, - как-то поежившись под острым взглядом старца, ответил дворецкий, - особняк! Все украли! Все! – он как-то наигранно изобразил горе, - документы! Все! Я проснулся от шума. Увидел, как все вынесли…
Фредегар сжал бокал в руке. Дворецкий продолжал расписывать, как ужасные грабители умчались в ночи со всеми ценностями особняка.
-Где Банифаций? – резко спросил Фредегар, оглядываясь на графиню. Что-то в тоне дворецкого не понравилось ему.
-В особняке.
Фредегар подошел к Кыс-Меньсье.
-Простите, моя дорогая, но мне не суждено провести этот чудный вечер в вашей компании, - он поцеловал ей руку, - срочное дело. Оревуар, - он поклонился Элизе и ее матери.
-Пойдем, - бросил он дворецкому.
***
Карета остановилась у дома.
Фредегар подбежал к особняку. Ветер разгулялся вовсю и швырял полы его плаща в разные стороны.
Дверь, тихо скрипнув, отворилась. На пороге предстал взъерошенный Банифаций со свечой в руке и ночном колпаке.
Фредегар ворвался в гостиную.
На стене мерно отстукивали часы. Приближалась полночь. Не было ни следов пребывания здесь грабителей. Банифаций ошарашено проследовал за господином.
-В чем дело, сэр? – удивленно спросил он.
Фредегар развернулся и вернулся к парадному входу. Дворецкого и след простыл.
-Что здесь произошло? – Фредегар непонимающим взглядом посмотрел на повара, - где дворецкий?
-Спит, сэр, - спокойно заметил повар.
-Приведите его ко мне.
Фредегар сел в кресло и яростно забарабанил пальцами по подлокотникам.
-Его нет, сэр! – воскликнул повар, стягивая колпак.
-Я так и думал, - прошептал Фредегар, - это все подстроено! Вы свободны, спасибо, - сказал он повару, - хотя, нет! - вы еще сможете помочь. Кто-то должен отправиться в Дакию. Узнай, что произошло. Прямо сейчас, - Фредегар вспомнил Бал, - где же Марк и Филипп?
Наставник резко встал с кресла, накинул на плечи плащ.
-Как можно скорее узнай, что стряслось, - еще раз напутствовал он повара, - через ворота проедешь очень просто. Ты – житель Эйзоптроса, едешь к умирающей сестре. Бери лучшего скакуна. Тебя обязаны пропустить. Кроме того, измени внешний вид. Не знаю зачем, но чувствую, что кто-то старательно хотел нас подставить!
***
За полночь во двор Гранитного корпуса въехал старик в поношенном плаще и на осле. Он держал в руках палку, на конце которой прямо перед мордой голодного осла болталась тощая высохшая морковка. Стражники, охранявшие вход, расхохотались над попытками всадника утихомирить своего резвого скакуна.
-Я везу вино! – гордо воскликнул обиженный старик, выпрямляясь на спине упрямого животного. Оно в ответ дало такого «козла», что наездник чуть не свалился мешком на землю со всеми своими бутылями, ловко упрятанными в сумках. Охранники, безжалостно смеясь, пропустили старика и его товар, перед этим выудив из его цепких рук одну бутылку, дабы отметить Новый Год.
Старик, ворча на «наглых и потерявших последнюю совесть» стражников, проехал в пустынный двор. Склянки с драгоценной жидкостью тихо постукивали друг о дружку.
***
Ключ в замке глухо заворчал. Дверь, тяжело застонав на петлях, отворилась.
Марк и Филипп, отступили в темноту.
В камеру просеменила чья-то низенькая тень.
-АЙ! – воскликнул Фредегар и ухватился за голову.
-Фредегар? – удивленно прошептал Филипп, кидаясь к наставнику.
-Я, я…, - пробурчал обиженный старик, - нас всех подставили!
-Я так и думал, - стиснул кулаки Марк.
Фредегар выглянул в бойницу, на земле тут и там храпели стражники.
-Быстрее!
Старик выбежал из камеры, гремя связкой ключей.
-У меня есть доказательства…
***
«Нас подставили. Это шакалы. Они мстят, потому что мы отказали им – не перешли на их сторону, не встали против Звезды Лорда! Они заставили меня сказать в Зеркало ложь. Они обещали убить тебя и Фредегара. Будьте настороже!» - Марк свернул пергамент.
-Это письмо принесла Марго, - заметил Фредегар, грея руки у камина.
В комнатку зашел некто Скунсий Хвост – бывший шакал.
-Удобный у меня домик, а? – прохрипел он.
-Будь добр, расскажи то, что сообщил мне, - попросил Фредегар.
Вор уселся в кресло, закурил и веско произнес:
-Начцеха предал Лорда Хаоса. За то, что он подделает документы, ему обещали безграничную власть и несколько таких же сундуков, как и у вас.
-Так там есть дно, - Марк ударил ладонью по столу, - и особняк никто не грабил!
-Точно! – кивнул Хвост, - я слышал от своих бывших дружков, что шакалы давно собирались присоединиться к маврам, - он глубоко затянулся, - а вот теперь хотели еще и Дакию втянуть. Ведь там горы. Очень удобно для лагеря. Начцеха приставил к вам шпиона: дворецкий.
-Это он увел меня с Бала, - сказал Фредегар.
-Чтобы подумали, будто ты сбежал, - прошептал Марк, ощущая неистовое желание придушить начцеха собственными руками.
Время приближалось к 4-м часам утра. На улице еще было темно. Филипп выглянул из-за занавески. Безлюдная улица. Улица За Лабиринтом – лучше места для воров, нищих и беглых заключенных не найти!
-Все очень просто подстроено, - вздохнул Фредегар, - Марк. Сейчас это надо сообщить Лорду. Позже будет поздно, - Фредегар поднялся и прошел в соседнюю комнатку.
Он принес темное Зеркало. Хвост поежился и хотел уйти, но под взглядом Фредегара остался.
Марк понял.
Он медленно подошел к Зеркалу, темная поверхность которого отражала всю комнату.
-Милорд, - Марк смотрел прямо внутрь Зеркала, - если бы для свободы моей Родины понадобилась моя жизнь, я отдал бы ее не задумываясь. Я, Фредегар и Филипп – не предатели. Мой отец был вынужден сказать ложь. Предатели – это те, кто близок к вам, - голос Марка становился все увереннее, он отражался от зеркальной поверхности и, вибрируя разносился по всей комнате, Хвост заворожено смотрел на высокого молодого воина, гордо обращающегося к правителю, - это прежде всего начальник Цеха.

Лорд Хаос
02.05.2006 14:56

Марк проснулся в холодном поту. Сон казался более, чем реальным. Он даже оглянулся вокруг. Филиппа не было. Небольшая комната 2 на 2 метра, ни мебели, ни окон. Голые серые стены.
Когда сон окончательно покинул его, Марк даже улыбнулся тому, какой бред может присниться на новом месте иногда. Стражники какие-то вместо Гвардии, бойницы, башни… Ведь на самом деле все обстояло по-другому.

Их привезли к зданию Гранитного Корпуса, с предельной вежливостью попросили выйти из кареты.
Как человек с прекрасной военной подготовкой, он не мог не заметить, насколько грамотно была организована охрана, как дисциплинированы были гвардейцы.
- И ведь наверняка у них ещё целая система скрытой охраны, - подумал он тогда про себя, - вот бы Царский терем так охранять. Надо будет сказать… - он тряхнул головой, - поздно.
По мраморной лестнице они поднялись в огромный темный холл, который освещался только несколькими лампами.
На противоположной стороне холла в темноту уходила широкая лестница. Никаких деталей разглядеть не удалось. Только очертания колонн, перил лестницы, стойки КПП.
У КПП состоялся разговор между конвоирами и караульными. На своем, искусственном тайном языке.
Гвардейцы пропустили Марка и Филиппа вперед и сами последовали за ними на расстоянии удара кинжалом.
Поднявшись по лестнице, конвоиры указали пленникам дорогу: направо – Марку, налево – Филиппу.
Марк бросил прощальный взгляд на своего друга, но не смог из-за темноты увидеть выражение его лица. Конвоир положил ему руку на плечо, вынуждая идти.
Плохо было и то, что конвоир за все то время, что они шли до комнаты, не сказал ни слова.
И все, кого они встречали на пути в столь поздний час, были больше похожи на молчаливые тени, нежели на реальных людей.
Ходили слухи среди посольских о том, что Лорд изменял свою Гвардию особым образом. Превращал их в абсолютно преданных солдат. Дакских особенно развлекло сообщение о том, что Гвардия никогда не употребляла вино, даже по праздникам. Для волчьей армии как раз-таки умение пить – было одним из критериев хорошего солдата.
***
Фредегара остановили у самого выхода из Ратуши. Причем остановили его собственная Мстительность и марков Раздор. И были они в прекрасном расположении духа.
- Куда-то собрались? – глаза женщины сузились, крылья носа затрепетали, как у хищника, почувствовавшего добычу.
- Не до Вас сейчас, мадам, позвольте пройти, - попытался обойти её Фредегар.
- Он совсем тебя не ценит, - за спиной «посла» раздался резкий, словно карканье воронье голос Раздора.
- Сейчас оценит, - пообещала женщина с мрачной улыбкой и вдруг завопила во все горло, - ПРЕСТУПНИК! ПРЕСТУПНИК! УБИЙЦА! НАСИЛЬНИК! СТРАЖА!!!!!!
Фредегар, поняв, что нельзя терять ни секунды рванулся к выходу, но, запнувшись о собственную ногу, растянулся тут же на скользком мраморе, крепко ударившись головой о твердую поверхность.
Он так и остался лежать на полу. А когда пришли охранники, они обнаружили, что Фредегар мертв. Был вызван црушный врач, который констатировал смерть от кровоизлияния в головной мозг. Тело было отправлено в одно из подразделений ЦРУ и сожжено через несколько часов.
В новогоднюю же ночь был проведен совместный рейд стражи Эйзоптроса и ЦРУ на район улицы за лабиринтом. Без жалости и сомнений агенты вырезали всю лисью шайку.

Он не знал, сколько времени прошло. По его ощущению, не меньше двух дней. Больше всего он сожалел о том, что подвел отца, который так хлопотал за него перед Царем Дакии.
- Непутевый, - отец думал, что он спит. Зашел в комнату сына поздно ночью, перед самым его отъездом в Эйзоптрос. Вздохнул и произнес с болью, - непутевый.
Ему безумно хотелось доказать отцу, что это не так, что он может добиться чего-то сам. Именно тогда и родилась эта безумная идея.
С Фредегаром.
Ему казалось, что он все просчитал правильно.
- Непутевый, - мстительно произнес он сам себе приговор.
А теперь Дакия под угрозой. Как будто мало было проблем.
«Есть люди, смысл жизни которых в их смерти, - подсказала услужливо память строчку из учебника истории, - кто-то один должен умереть, чтобы могли жить многие, - строчка из учебника военной стратегии и тактики.
Он решительно встал, подошел к двери и ударил раскрытой ладонью по ней несколько раз: Откройте!
Открыли почти сразу. Как будто под дверью все это время дежурили.
- Мне нужна моя одежда, - распорядился по-княжески Марк. Гвардеец, однако, не тронулся с места, - я не могу в этом, - он показал на свой бальный наряд, - драться на дуэли.
Гвардеец, так и не сказав ни слова, захлопнул дверь перед его носом.
Но через некоторое время дверь открылась, и надзиратель положил перед ним на пол стопку одежды черного цвета – мундир князя Валиреску.
- Скажите своему Хозяину, что я не намерен подвергать опасности мою Родину, поэтому нет необходимости держать меня взаперти, - не поднимая взгляда с мундира, приказал Марк.
И опять не было ни слова в ответ.
А через некоторое время его перевели в обычную комнату, с большим, пусть и зарешеченным, окном, кроватью с балдахином, комодом и, кто бы сомневался, зеркалом.
Решение о дуэли должен был принять он сам. Ожидание стало пыткой. Поэтому он объявил, что готов драться на следующее утро.
Ему даже любезно позволили воспользоваться фехтовальной залой Гранитного корпуса для тренировки. (Он с интересом наблюдал за тем, как занимаются гвардейцы. Ничего общего с той системой тренировок, что он видел в СДЮШ при Университете, не было).

Его почти ни в чем не ограничивали. Разве что только с Филиппом не дали встретиться.
Проснулся Марк рано утром, за три часа до дуэли. Оделся не спеша. Холод чистой белой рубашки под жестким тяжелым сукном мундира остудил немного горячку в крови.
Марк окинул свое отражение в зеркале с головы до ног:
- На Вас эта смерть. Не на мне, не на Филиппе. На Вас. Но раз дракон хочет крови…
Зеркало промолчало.
Черный зал был пуст. Тяжким эхом отдавались шаги Марка по черному зеркальному полу.
***
Белым вычерчены границы дорожки.
Здесь нужно остановиться.
***
Из темноты на противоположный конец дорожки вышагнул Филипп.
Одет он был как тогда, на балу.
- Оружие, господа, - два секунданта подошли к противникам и протянули им шпаги гардой вперед.
- Слишком легкая, - оценил свою Марк, - замените.
Опять тишина в ответ и спорое исполнение просьбы.
Марк взмахнул в воздухе клинком несколько раз и кивнул – подходит.
Филипп чуть прикрыл глаза, показывая, что понял намерение Марка.
- En garde! – прозвучало подобно грому в тишине.
Но они продолжали стоять на месте. Оружие было направлено острием в пол.
- Лорд дал нам точные инструкции, князь, - обратился к Марку один из боковых судей, - если Вы откажетесь драться, мы будем вынуждены убить вас обоих.
По кивку Марка они сошлись у середины дорожки.
Теперь острие шпаги и того, и другого было направлено с грудь противника.
Марк протянул Филиппу левую руку. Тот ответил твердым рукопожатием. При этом шпаги вошли на несколько сантиметров в грудь одного и другого. Зафиксировав в одном положении руку с оружием, они потянули каждый на себя, пронзив друг друга клинками насквозь, до гарды.

Илона

Илона
25.03.2006 23:23

Илона не замечала всей этой бальной суеты. Фурио исчез. Илона чувствовала себя неуютно среди всего этого блеска и мишуры. Нет, даже не неуютно - одна только мысль вертелась у нее в голове. Не упустить момента и обратиться к Лорду с просьбой о Джефе.
К Илоне незаметно подошел довольный Фурио. Она вздрогнула и обернулась.
-Ох, сидите спокойно! – прошипел Фурио краем рта и подобострастно поклонился некой пожилой даме, проплывшей мимо.
Илона не выдержала и тронула его за рукав.
-Когда появится Лорд Хаос?
-В десять, - промычал Фурио, посмотрев программку.
Илона обвела взглядом гостей в разноцветных нарядах.
-А как он выглядит? – прошептала она снова.
Фурио оглянулся и пробормотал:
-Никто не знает.
Илона перевела растерянный взгляд на пол.
-А как мы его узнаем?
Фурио побледнел и прошептал так, что Илона разобрала слова почти по губам:
-Когда увидишь его – почувствуешь…
-А…, - снова открыла рот девушка, как режиссер шикнул на нее.
-Хватит разговоров, - он недовольно одернул фрак и кивнул проходившему мужчине.
Илона опять углубилась в свои мысли, как ее взгляд привлекла вошедшая в Залу девушка. Вернее ее привлек ее наряд. Зеркальное платье, по которому расползались алые цветы.

Илона
31.03.2006 20:42

Илона, не веря услышанному, заворожено смотрела на человека с хриплым каркающим голосом, который произнес эти слова. Люди расступились в стороны, моментально освободив длинную сверкающую дорожку, ведущую к Повелителю Мира Зеркал. Илона ошеломленно с недоверием обвела взором гостей и снова остановила взгляд на стоящей далеко впереди черной фигуре. Из застывшей толпы выскользнул запыхавшийся Фурио. Дрожащей ладонью он взял Илону за руку.
-Что же вы стоите? – забормотал он, целуя кончики ее пальцев, - Илоночка, госпожа, прима, - он медленно повел ее вперед, - какой неожиданное счастье..., - испуганно тараторил он, - вы уж... не забывайте оперу! Я ведь так много для вас сделал, - Илона вздрогнула и посмотрела на него сверху вниз.
«Джеф», - сверкнула в пустом мозгу ее цель. Илона высвободила руку и уверенной поступью, неожиданным эхом отозвавшейся в Зале, подошла к Лорду. Она молча присела в реверансе и подняла глаза на его лицо. Живым на нем был лишь взгляд. Глаза Хаоса – угольно-черные, не было даже бликов света; притягивающая к себе, всасывающая, всепоглощающая черная холодная бездна.

Илона
03.04.2006 19:50

Илона почувствовала, как на голову ей надели диадему. Она вспомнила фарфоровую пастушку, которая стояла на каминной полке у дяди Аквуса, и неизменно улыбалась всем, какие бы страсти не проносились по дому, и сравнила себя с этой неподвижной куклой, этаким украшением комнаты.
Лорд усмехнулся, словно прочитал ее мысли, подал руку и проводил Илону к трону.
Сердце девушки испуганно забилось: тысячи глаз устремились к ней. Но ни на одном лице она не увидела дружелюбия. Только холодное равнодушие и зависть. Колючие взгляды разочарованных девушке прожигали ее насквозь. Лишь когда Лорд снова повернулся к гостям и взгляды присутствующих вернулись к нему, Илона почувствовала облегчение и благодарность.
Хриплым срывающимся голосом Лорд назвал имя нового бургомистра. Толпа подобострастно зааплодировала.
Илона на мгновение закрыла глаза, ощутив приятную темноту, когда глаз не ослепляет свет сотен свечей, преломляемый зеркалами. И в это же мгновение она решила для себя. «Я выдержу, - подумала Илона, - сейчас это главное. Выдержать».

Илона
07.04.2006 21:10

Гости отступили к креслам у стен.
Танцмейстер, ударив жезлом о паркет объявил:
-Полонез, дамы и господа!
Лорд Хаос обернулся к Илоне и протянул ей руку.
Илона поднялась, задержав взгляд на лице Лорда, и легко коснулась пальцами предложенной руки.
Зазвучала торжественная мелодия.
Следом за ними вышли еще две пары.
Илона с застывшей улыбкой смотрела прямо перед собой, бесконечно плавно повторяя глиссе, переходящее в плие. Это был ее первый бал в Эйзоптросе, однако она представляла его более беззаботным, веселым. А теперь ей пришлось надеть на лицо маску поддельной радости.
В другое время она испытала бы волнение, стараясь понравиться кавалеру, но сегодня это было для нее не важно. Важным была лишь попытка помочь Джефу. Где-то в глубине своей души Илона считала себя виновной в смерти брата, поэтому она знала, что обязана помочь ему, тете и дяде. И теперь, неторопливо танцуя, она обдумывала, что скажет своему спутнику. Для нее было надеждой то, что ее выбрали королевой бала. Ведь у нее есть единственное сильное желание.
Зала показалась Илоне бесконечно длинной. Но вот пары достигли середины, и Лорд, выпустив пальцы Илоны пошел налево. Илона, идя по кругу направо, сразу ощутила спокойствие от такого одиночества. Она старалась не замечать внешности своего кавалера, но по коже проходили волны необъяснимого отвращения всякий раз, как взгляд падал на его фигуру, а его присутствие сковывало движения. Илона почувствовало, как пальцы левой руки жжет, как крапивой. Даже через перчатку она ощутила мертвенную холодность руки спутника. От пальцев жжение поползло вверх по руке. Илона почувствовала, как начинает пылать кожа лица.
Илона кивнула Лорду, снова встретившись с ним. Он ответил ей кивком и полонезным шагом неторопливо встал напротив, ожидая, когда две другие пары повторят движение, пройдя вперед. Илона опустила взгляд на пол, ощущая как все тело пылает огнем, снедаемым ее изнутри.
Кавалер протянул ей руку. Илона вздрогнула и нерешительно посмотрела на его застывшее лицо. С усилием она коснулась пальцами перчаток и чуть не отдернула; руку обожгло.
Снова построились в колонну. Музыка продолжала звучать.
Илона подумала о Джефе. В мозгу завихрилась испуганная робкая мысль: «А что я могу?» Сразу нашелся ответ: «Можешь только ты…»
Она снова быстро взглянула на четкий профиль кавалера. Необъяснимое отвращение, смешанной с надеждой еще раз волной прошло по коже.
«Как я оказалась рядом?» Опять возник ниоткуда странный вопрос.
У конца Залы Илона и Лорд плавно пошли по левому кругу, вторая пара – по правому, последняя - снова налево.
В середине они встретились со второй парой – высокий блондин и его очаровательная дама. Илона едва касалась пальцами руки Лорда. Она скользнула взглядом по молодому человеку, представив на его месте Джефа. Их пары разошлись.
Ее кавалер чуть повернул голову к ней, но промолчал.
Музыка становилась все медленнее и торжественнее. Илона поняла, что танец заканчивается. Сердце громко колотилось в груди.
Вновь дойдя до центра, пары развернулись лицом внутрь залы.
Илона, улыбаясь, повернулась к спутнику и присела в реверансе, надеясь прочесть на его лице хоть какие-то эмоции. По коже поползли мурашки, улыбка бесследно стерлась с лица, Илона быстро опустила глаза, пытаясь унять дрожь. Кавалеры в ответ поклонились дамам. Затем дамы под заключительные аккорды Полонеза повернулись внутрь Залы и присели в реверансе партнеру напротив. Кавалеры повторили то же кивком.
Приседая в реверансе, Илона с тоской и разочарованием подумала, что это ее первый и последний танец на этом балу: вряд ли кто-нибудь рискнет пригласить королеву на вальс, а ее партнер, по-видимому, не был расположен к танцам. Зато она сможет сказать свое единственное желание сейчас …
Когда Лорд проводил ее к трону, Илона помедлила, но, подняв взгляд на лицо кавалера, твердо промолвила:
-Милорд…
- Да? – он присел на трон рядом и, облокотившись на подлокотник, склонился к Королеве с благожелательной улыбкой.
Илона хотела рассказать о Джефе, но подсознательно что-то остановило ее - что-то в глазах Хаоса подсказало ей подождать.
-Милорд..., - Илона запнулась, но тут же снова продолжила, - Вы оказали мне великую честь, сделав меня королевой бала и великодушно подарив все подарки, преподнесеные гостями. Я очень благодарна Вам. Я безмерно счастлива и хотела бы поделиться своим счастьем с как можно большим числом людей. Я слышала, в Эйзоптросе строится новая школа для детей. Я хотела бы передать все эти щедрые дары на строительство. Наверняка там найдется человек, который более толково распорядится этими средствами.
- Если таково Ваше желание, я не в праве Вам отказать, Королева.
Лорд хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание гостей:
- Королева пожелала передать все подарки, включая Ваш, баронесса, - он поклонился едва в сторону бургомистра, - в фонд строительства новой школы.
В зале раздались долгие и продолжительные аплодисменты.
- Я очень рад, что Вы так мудро распорядились своим правом попросить меня выполнить Ваше желание, Королева, - усмехнувшись криво, заметил скрипуче Лорд.

Илона
08.04.2006 08:22

Душа забилась раненою птицей. В глазах все стало расплываться. О, Джеф, надежда - хрупкое стекло - разбилась... И лишь притворные уста сказали: "Я вся у Ваших ног, Милорд! Вы так любезны..."

Илона
12.04.2006 21:27

- Так приятно слышать столь лестный комплимент из Ваших прекрасных уст, Королева. Настолько приятно, что фальшь, проступающую очевидно в каждом слове, могу пропустить мимо ушей.
Илона посмотрела прямо в черные глаза Хаоса и тихо проговорила:
-Фальшь? - она постаралась придать вибрирующему от гнева голосу мягкость, - Вы не правы, Милорд. Я могу Вам это доказать, - она улыбнулась, - все эти дары лежали тяжкой ношей на моей душе. Но Вы легко и быстро решли эту проблему, и я действительно Вам благодарна, - Илона склонила голову, - они предназначались Вам и только Вам от жителей Эйзоптроса в знак любви и уважения. Поэтому я и не смею распоряжаться ими, хотя Вы так великодушно мне их подарили. Они должны принести пользу всем, - Илона обвела взглядом гостей, - но Ваш подарок, будь он даже простым венком из полевых цветов, а не сверкающей диадемой, я буду трепетно хранить, - Илона печально опустила голову, - и Ваши слова о фальши меня больно ранят, потому что фальшь слишком близко стоит ко лжи...

Лорд Хаос
12.04.2006 21:34

- Слова достойные истинной королевы. Я все-таки не ошибся в выборе. Извините старика, - он взял Илону за руку и поцеловал кончики пальцев в знак примирения. Королева была непреклонна в своей решимости не прощать его, поэтому, подождав ответа немного, Хаос выпустил её руку, отклонился на спинку кресла и с улыбкой наблюдал за кружащимися в вальсе парами.
- Есть у меня сомнения по поводу храбрости кавалеров на этом бале, - он побарабанил пальцами по подлокотнику, - а со мной Вы скучать будете. Давайте-ка найдем Вам приятного собеседника.
Илона хотела было возразить, но Хаос остановил её мягким жестом.
Он с деловитой хмуростью вглядывался в лица гостей.
- Нет, - качал головой и переключался на нового гостя, - и это не то, - на его взгляд оборачивались, от него пытались укрыться, даже блистательный Гато, на которого тоже упал взгляд Хаоса, чуть сбил шаг, - не подходит…- всплеснул руками в отчаянии, - Ах! Слишком бедный выбор для моей королевы. Придется поискать подальше, - склонил голову, потом вновь посмотрел на Илону с торжествующей улыбкой – Вот! Нашел! - и хлопнул в ладоши, - немного неуклюжий, вечно роняет все… На себя. Но, думаю, печальный опыт научил его осторожности, - Лорд кивнул в сторону входной двери.
На пороге, не решаясь войти внутрь, стоял высокий, симпатичный юноша с округлым лицом и большими проницательными глазами. Когда по знаку Лорда он двинулся вперед, было заметно, что ступать по твердому полу ему непривычно: походка была неуверенной, как будто каждый миг он боялся, что пол уйдет у него из-под ног. Белый фрак, который был на юноше, привлек внимание всех дам одновременно. Кроме тех, конечно, что кружились в вальсе.
- Ох, эта мне фантомная забывчивость, - покачал головой неодобрительно Хаос, - саван, конечно, очень модно, но не фрак же шить из него к балу, с ленцой щелкнул пальцами, и фрак стал черным.
Илона задержала дыхание и сильно сжала подлокотники трона, чтобы не вскочить с криком:"Джеф!".
Медленно повернула побледневшее, осветившееся надеждой и недоверием лицо к собеседнику.
Хаос улыбнулся и кивнул утвердительно:
- Сейчас он к нам подойдет, потерпите ещё минуту.

Илона
08.05.2006 18:56

Когда Лорд направился к гостям, Джеф пригласил Илону пройтись.
-Пойдем, - тепло отозвалась Илона. Джеф восхищался красотой Залы. Илона кивала, нерешительно бросая взгляды на лицо призрака, не замечая приветствий и поклонов.
«Королева», - фыркнула Франческа, прикрывшись веером, когда к ним приблизились Илона и Джеф. Фурио, одернул ее, поклонившись Илоне:
-Ах, Франческа! – прошипел он, почти не разжимая губ, - ведь ты могла бы быть на ее месте! Я бы всё устроил. Но…, - он высокомерно посмотрел на неё снизу вверх, - кстати, ты просишь партию? Я, конечно, могу дать тебе; я подумаю, если, конечно, ты очень попросишь. Для тебя осталась только партия Царицы Ночи. Тамина уже Илона, - Франческа со злостью посмотрела вслед девушке в багряном платье.
-Еще не вечер, - бросила она Фурио, - после Бала она не королева!

-А…где Сильвия? – наконец спросил Джеф, упорно ища девушку среди гостей.
Сердце Илоны боязно сжалось. Единственная надежда погасла. Джеф призрак.
-Я…я не знаю, - Илона не могла лгать, - Джеф, я…я не смогла помочь тебе.
Джеф замер и печально посмотрел на королеву.
-Я понимаю. Но ведь, если бы ты могла мне помочь, Лорд не дал бы мне возможность оказаться на балу? – он неожиданно задорно обхватил Илону за талию и покружил.
Илона неуверенно посмотрела на него и вдруг звонко и счастливо рассмеялась. Первый раз за эти дни она почувствовала себя свободной. Джеф понял её.
-Спасибо тебе, - искренне улыбнулась она.
-Вы сегодня ослепительны, королева! – Джеф галантно подал даме руку и проводил к трону.
Снова зазвучала музыка. Среди танцующих Илона заметила Сильвию. «Пусть этот вечер будет волшебным», - подумала Илона.
-Красивый танец, - странно произнёс Джеф. Илоне показалось, что он тоже заметил даму в розовом платье, - я оставлю тебя ненадолго?
Илона видела, как Джеф вежливо похлопал кавалера Сильвии по плечу, как лицо девушки порозовело.
-Волшебная новогодняя ночь, - прошептала Илона, - жаль, что она так быстро кончается.

Эретри

Эретри
30.03.2006 11:43

--- Идёт параллельно ритиному отрывку с описанием Эр---

Зал лоснился красками, но голос пробовал нехотя. Настороженно следил, словно от каждого из гостей ждал шага невпопад.
Зал был как земля, на которой когда-то рос лес, но был вырублен: деревьев нет, а голоса их остались, отовсюду слышен неровный шолох листвы. Так и здесь. Шелестело вокруг. Люди ходили, стояли в этом шелесте и, приноравливаясь к нему, сами говорили в один тон. Как будто видели планку, выше которой ни одно слово проскочить не должно…
Где-то вдумчиво пинькала скрипка, изредка подлаивала ей виолончель…
Вдруг – волна. «Вер…» - хлынула линия шепота, дрожа бугристой «р». У стен остановилась. «…Лий» - рассеялась в блеске брошек и бус. И едкостью верлия ослепил глянец.
Рассеянно глядя прямо перед собой, Эретри шла всё вперёд и не знала, можно ли остановиться. На неё смотрели, впервые в жизни смотрели все… Ещё эта ладонь… Эретри еле сдерживала себя, чтобы не сорвать перчатку и не расчесать кожу в кровь. Обеспокоенно осматривая зал, Ринн шёл рядом.
- Что они? – вполголоса спросила Эр у него.
- Сирень, - ответила Страсть уголком рта, - Красная, - добавила, деланно улыбаясь, - Ордэров цветок, он известен в Эйзоптросе. А думала, нет? Жди, жди, умница, теперь потанцуешь, - торжествующе хрипло прошептала у самого уха. Присела в реверансе, кивнула кому-то.
Страсть сияла. Уж ей-то внимание, притянутое верлием, не было в тягость.
- Ринн? – не слушая отражение, Эретри смотрела на кавалера почти с мольбой. – Цветок – пусть …но… Тут снегом пахнет. Тут как-то светло… Для чего это всё?
Перстень вдруг вспыхнул ярко, сквозь ткань опалил холодом…Синее. Краем глаза Эретри увидела это платье, и быстро, как человек, нашедший в пустыне море, повернулась к его владелице. Верлий медленно стал бледнеть.
Незнакомка с заметным интересом взглянула на девушку, тут же поджала губы и, видно, про себя решила что-то о ней. Поймав этот взгляд, Эретри невольно вздрогнула. Пронзительным он только казался. Отчаяние, память, боль, непрощение… Все колючие лучи человеческой осени теснили друг друга, прожигали до сердца. Но больше всего – резало ожидание. Чего-то ждали серые зрачки, ждали с презрением, заранее ненавидя… И по непонятной причине именно это притягивало Эр.
«Ринн», - коснулась она чёрного рукава. Молодой человек посмотрел в сторону синего платья, чуть сжал эретрину руку.
«Знаешь её?»
- Нет, - по всему платью мелко, по-мурашьи разбежались от верлия бирюзовые искры, - Я подойду к ней…на немного? Она такая… Как будто знала счастье, понимаешь? Она человек…
«Все – люди»
- Ты оглох на балу? – сухо-жёлтым налилось платье, - Что ты стал слушать слова? Что я, просто так сказала «человек»?.. При чём здесь люди?.. А, ладно. Жди. Слушай пока скрипку.
Ринн не понимал происходящего. Смотрел вслед, сжав кулаки. Он всё ещё Морок, всё ещё Морок…так вот?
Вдалеке смеялись струны.
… Эретри остановилась на расстоянии пяти шагов от незнакомки в синем, не зная, как подойти, с чего начать разговор.
«Что мне нужно сказать ей? – думала она, лихорадочно стараясь забыть о перстне и его огне, - И почему – ей? Ведь людей так много…да, Ринн прав. Вокруг все – настоящие люди… Всё – белое. Каково же быть на оттенок темнее…»

Никта
30.03.2006 18:18

- Здравствуйте, с новым годом Вас, чудный вечер...
- Это уж Вы здравствуйте. Видимо, серьезно где-то головой ударились, - кивнула Никта на платье странной незнакомки, - откуда матерьяльчик? Магией попахивает.
- От Хозяина.
Серьезный изучающий взгляд серых глаз. Правая бровь выгнулась удивленно-недоверчивой дугой.
Эретри протянула руку ладонью вверх. Через тонкую ткань проступала серебряным блеском печать.
- Отойдем-ка, - бригадирша утянула её в сторону, грубо схватив за руку чуть повыше локтя.
- Он сказал, что Вы отдадите мне кое-что на балу.
- С какой стати?
- Он сказал, что хочет защитить Вас.
- Бред. Не верю.
- Он сказал, что это несущественно. Либо Вы отдадите мне это, либо...
Он сказал, что Вы знаете, что произойдет в таком случае.
Никта вскинула голову гордо. И смерила девушку взглядом сверху вниз.
- Надоел уже со своими угрозами.
- Просто отдайте и все.
- Ты хоть знаешь, что они людей убивают? - Никта кивнула на верлиевый узор, - и отражения уничтожают...
- Не об этом сейчас, - напомнила Эретри, - отдайте...
Никта закрыла руку веером и что-то передала Эретри, скрежетая при этом зубами от ярости.

Теперь, когда её лишили главной цели, ради которой она собственно и расфуфырилась так, ради которой она вытащила из тюрьмы Ксанфа, ради которой собиралась в будущем на юге рисковать жизнью, Никта с удивлением почувствовала, что дышать стало намного легче.
И незнакомка вдруг предстала перед ней совсем в другом свете.
Столько усталости и боли было в глазах этой «экстравагантной» девушки, решившейся прийти на бал Хаоса в платье украшенном крамольным цветком, в сопровождении не менее странного молчаливого кавалера, что Никта дотронулась до её клейменой руки, чтобы подбодрить, утешить.
Эретри вздрогнула и хотела высвободить руку, но, увидев взгляд, полный тепла и заботы о ней, замерла потрясенная. Дальше была мысль: Как давно меня никто не жалел, не хотел утешить… Хочу домой.

Лорд Хаос
01.05.2006 13:18

Эретри
«Весь бал…чего он стоит? И звезда… Да я, ещё не зная, могу сказать: она такая же тусклая и бесцветная, как и остальные звёзды. Так же непохожа на солнце, тринадцать вспышек – всё, на что она способна. И… На небо будут смотреть пусто и закончится всё пусто…»

…- Эри, Эри, смотри, я пришла! Я на балу, на балу, вот здорово, да?

Эретри опустилась на колени. Нельзя, нельзя говорить с Храбростью сверху вниз. С её Храбростью. С её огоньком.
Так они и были: вместе. А вокруг платьями шуршал этикет, шепелявый и изумлённый…
- Что ж ты – не ждала меня уже? А говорила: приходи…
- Тебя пустили?
- Меня пригласили, - слова крошились ненужно. Невидимая нить звенела навстречу краеграням невидимых ножниц. Лезвия певуче дрожали, не решаясь приблизиться. Пока.
- А это зачем? – Храбрость медленно по воздуху очертила плавные верлиевы изгибы.
- Убери, - голосок, всегда такой громкий, обратившись в шепот, звучал тяжело и тускло. Как приказ.
- Храбрость… - нет, ни возражать, ни оправдываться - нет смысла. Ну почему, зачем именно верлий? Ведь сама сказала огоньку прийти на бал, знала, что заметит… Девушка крепко зажмурилась, нашла свою память, нашла в ней место и с корнем вырвала оттуда цветок… Когда она открыла глаза, платье было уже чистого синего цвета. Без верлия.
- Лучше. Да, так – хорошо, - улыбнулась Храбрость. Протянула ручонку, убрала с лица Эретри прядку волос. Помолчала.
Так молчит неприкрытое пламя за миг до дождя.
Потом заговорила:
- Всё ни о чём. Встретились, сказали что-то, а Ты стала твёрдой, как последние мосты. Только они-то железом обросли, ну а ты… Ты знаешь, - Издалека, каменно, как со дна колодца, звучал голос, - что я никогда у тебя больше не отражусь?
- Почему? Я… У меня много есть, чего бояться… И… Я боюсь, что…не встречу тебя…когда-нибудь.
- Да? – Храбрость внимательно смотрела.
- Нет, - Эретри до солоноты закусила губу. Неправда. Храбрости в лицо она сказала неправду.
Серебряные лезвия сомкнулись.
Девочка ждала ещё долго. Будто слышала ту перерезанную нить. И уж точно видела, как злым зелёным выцвело эретрино платье.
…Храбрость и Правда – разные варианты одного настроения…
- Привет, Морок! – звонко вдруг крикнула девочка, махнула рукой и, смеясь, убежала прочь. И никто - ни зеркала, ни люди - не разглядел в её глазах медно-ржавый, неогненный перелив.

Они остались вдвоем. Лорд внимательно посмотрел на Эретри и вдруг обронил:
- Не нужно бояться.

---после этого ЛХ идет к Марку и Филиппу---

Анастасиус

Утро всегда казалось Оливии живым. Не то, что вечер. Лениво открываешь глаза, и очертания комнаты еле становятся знакомыми, память не заставляет тебя обращаться к прожитому вчерашнему дню, ни благодарить его за то, что он прошёл, ни желать, чтобы новый день был лучше. Всё как-то неопределённо и мутно, и сладко, что вот, проснулся не только ты, но и время, день, свет.
Как появляется первый цветок на заснеженной земле, как прилетает первая птица весной, как раздаётся первый крик родившегося ребёнка, так и пробуждается новый день. Оливия всегда удивлялась, как утро нежно и мудро поступает, когда будит её само. Тихо, мягко, не навязываясь. Её никогда не будили, она никогда не спала до обеда, никогда не вставала с плохим настроением и самочувствием. Утро не обижало, не крало счастья, не обманывало. Это уже потом, когда девушка выйдет из комнаты, встретит людей, войдёт в бурное течение дня, ей могут сделать больно. Но сейчас - солнце играет с разлитыми на подушке рыжими волосами, рука медленно перебирает складки одеяла, глаза безотрывочно следят за стрелкой часов, неизбежно проходящей одни и те же отметки. "Ещё раз, ещё один круг - и надо вставать"
Прошла минута, в ушах стояло мерное тиканье стрелки, и Лив спустила ноги на пол.
Через полчаса она уже была на кухне. Там сидела Марта с неизменной чашкой кофе.
- Доброе утро, а где Анастасиус?
- Привет! Он ушёл, очень рано. Сказал, что ему надо зайти на стройку.
***
"Да, здесь у нас будет приёмная. Вот эта большая комната - первый кабинет. Здесь комната для отдыха. Здесь служебная. Подвал я оставляю себе. Это всё оговорено в соглашении с городской администрацией. Я Вас уверяю, это будет лучшим местом для подростков Эйзоптроса. Конечно, места маловато, но я хочу продолжить сотрудничество с администрацией и организовать ещё несколько таких центров".
"Да, Анастасиус, впечатляет. Но, мне уже пора. Отчёт о проделанной работе я им предоставлю, но ещё требуется несколько документов", - господин Кокс довольно осматривал восстановленное здание на Центральной площади. "Но, милый Анастасиус, - неожиданно Кокс повернулся к молодому человеку, - как же можно? Ты всё в трудах, а к празднику хоть приготовился?" Анастасиус нахмурился: "Я как раз хотел с Вами поговорить". Он достал из кармана брюк серебристую карточку, свёрнутую вдвое, и протянул её Коксу. Последний довольно долго рассматривал блестящую бумагу и не раскрывал её. Он вопрошающе посмотрел на Анастасиуса, нервно теребившего последнюю пуговицу на пиджаке: "Это приглашение, не правда ли? Последний раз я видел его так близко пять лет назад. Тебя пригласили?". "Да, но я не пойду". Кокс усмехнулся: "Вижу, ты совсем заработался. Ты вообще понимаешь, что это значит? Я не горю желанием тебя поучать, но сейчас ты ведёшь себя хуже пятилетнего ребёнка. Это же... чудо", - Кокс заботливо провёл ладонью по холодно сверкающей карточке. "Я не хочу туда идти. Я вообще растерян, ничего не соображаю... У меня плохое предчувствие", - прибавил Анастасиус, немного помолчав. "О, это серьёзно! Конечно, тогда не стоит идти! - захохотал Кокс - Тебя же часто приглашают на Новогодний бал в качестве особо приглашённого гостя? У тебя же нет никаких трудностей со стройкой? У тебя всё в порядке? И тебе наплевать, что тебе оказали такую ОГРОМНУЮ честь?!" Анастасиус пожал плечами и тихо сказал: "Я же сказал, что
растерян. Я не понимаю, почему мне эта честь оказана. Мне нечего там делать". "Мрак, да это же такая возможность! Я же знаю, сколько у тебя планов и способностей. Ты обязан пойти! Упрямый мальчишка!" - Кокс был встревожен не на шутку. Он ещё долго что-то возбуждённо говорил, иногда срываясь на крик, и размахивал приглашением в воздухе. Анастасиус молча слушал Кокса и сам удивлялся, как он похож на пятилетнего ребёнка, - его уже давно так не ругали.
А позади Анастасиуса стояло новое отражение. Пытаясь скрыть голову в плечи, он дёргал полу сюртука. По его дряблому лицу пробегала иногда судорога, клеймом выдававшая в нём Самоуничижение.
***
Входная дверь хлопнула. "Тас!" - подумала Оливия и сбежала вниз.
Около зеркала было ослепительно бело. Прищурившись, девушка увидела чёткие очертания женской фигуры. От неё и отходил холодный цвет белил. И чёрные глаза отражали этот цвет невинности и чистоты, превращали его в злую шутку чёрного, обманного, замаскированного. Оливия поёжилась - неприятно было поглощать этот жуткий свет цвета. Она долго стояла, зажмурившись, потом с боязнью приоткрыла глаза и невольно вскрикнула - Белая стояла рядом с ней, дышала ей в лицо своей белизной и мрачностью, от неё так и веяло зеркальным холодом. Самое страшное было то, что она молчала и только смотрела, изучала, приглашала в свой пустой отвратительно грязный взгляд. Оливия отступила назад, та за ней. "Это подло, не надо так поедать", - прошептала Оливия. В её сознании белый цвет коварно расползался по коридору и добирался до неё.
Послышалось злое рычание, Белая резко отвернулась от Оливии и скрылась в зале. Тор двинулся было за ней, но потом подскочил к Оливии. Она обняла его за мохнатую шею и спрятала в тёплой шерсти лицо.
***
"Лив, очнись. Сколько можно спать?"
На маленьком диванчике лежала Оливия. Над ней склонился Анастасиус, он пытался её разбудить. Наконец, та открыла глаза. "Где эта Белая?" - испуганно оглядела она комнату.
"Подлость? Я её запер в нашей комнате. Она там просто слилась с белыми розами. Ты из-за неё что ли волнуешься? Говорил же в зеркала не смотреться. Поздравляю с первым отражением". Оливия поднялась с дивана.
Анастасиус усадил её в кресло, сел напротив. Он начал рассказывать ей про Бал. Лив слушала с любопытством и лишь изредка боязливо оглядывалась на порог комнаты.
***
Уже был обед, когда парочка вернулась из магазинов. Анастасиус внял доводам
разумного Кокса и приготовился к балу.
А ближе к вечеру началась суматоха - все наряжались, нервничали, шумели. И только отражения сохраняли спокойствие - они уже знали, что на Бал с хозяином пойдёт Здрава. Как ни говорила Марта, что это не с лучшей стороны покажет Анастасиуса, он твердил, что возьмёт только Здраву, что только она поможет ему и хоть как-то притупит его плохое предчувствие.
***
Анастасиус в последний раз осмотрел себя в зеркало. Да, нелегко было найти костюм такого размера. Сидит хорошо, чёрный, строгий. Ничего посягающего на моду, щёгольство или оригинальность. Всё аккуратно, не к чему придраться. Анастасиус чувствовал себя будто упакованным в эту белейшую рубашку и хрусткий из-за новизны костюм. Белые перчатки мягко впились в кожу, ботинки блестели своей начищенностью и витринностью. Анастасиусу стало противно от непривычности этого вертления у зеркала, изучения своего внешнего вида и оценки самого себя. "Поскорей бы Оливия уже оделась", - взглянул на часы юноша.
Здрава уже стояла около входной двери. Она достаточно серьёзно восприняла
миссию сопровождать пару на Бал. Увидев хозяина, одобрительно кивнула: "То, что надо".
Послышались голоса наверху, кокетливый стук каблуков. И на лестнице показалась Оливия.
На ней было длинное шикарное платье. Обнажённые плечи, чёрные с солнечно-оранжевым узором перчатки по локоть. Чёрный корсет, расшитый оранжевым, переливающимся золотым, изящно охватывал талию. Пышная юбка была в шахматную клетку - чёрного и оранжевого цвета. В правой руке Оливия держала закрытый веер, он также был одной расцветки с платьем. Волосы были собраны в высокую причёску, только несколько локонов, будто нечаянно, спадали на плечи. На шее блестело тонкое ожерелье из огненных камней, искрились серьги, словно только что вынесенные из пламени. Удачно подобранные украшения и цвет наряда прикрыли бледность кожи, подарили ей тёплый загар.
С ярким контрастом чёрного и оранжевого могли бы сравниться разве что следы
самого жаркого солнца на самой смольной ночи.
Анастасиус долго рассматривал девушку, он был поражён, и, если бы он уже не любил Оливию, то точно влюбился бы в неё сейчас.
"Прекрасна", - восхищённо сказал Анастасиус, подавая девушке руку. Та улыбнулась и благодарно наклонила голову.
"Я думал, ты выберешь белое платье. Ты же любишь этот цвет?". "Подлость меня переубедила. Своим появлением", - Оливия невольно зажмурилась, вспомнив леденящий пронзительно белый свет.
Марта и Тула тоже собирались. Но не на Бал. "У нас другие традиции". Было довольно поздно, когда Анастасиус с Оливией подъехали к Ратуше. Тор остался на первом этаже, вид у него был настороженный. А может, на него так действовало огромное количество людей и отражений. Он так и остался стоять у зеркала, в котором несколько мгновений назад отразились Анастасиус с Оливией.
При входе в Серебряную Залу Анастасиус услышал, как выкрикнули их имена.
Приглушённо, суетливо. Как, впрочем, и всё остальное на этом величественном
Балу.

Анастасиус
15.04.2006 02:07
Шёл первый танец - серьёзный, торжественный полонез. Анастасиус называл этот танец «взрослым». Вообще, все танцы он делил на «взрослые», то есть слишком скучные и нудные, на «юные» (не стоит объяснять причины) и на «трудные», которые он, как правило, танцевал искусно, но их не понимал, поэтому не любил.
Оливию, судя по её выражению лица, полонез тоже не интересовал. Она вообще не сводила взгляд с Лорда Хаоса. На лице её читалось и любопытство, и почтение, и удивление, и разочарование (видимо, из-за неказистой внешности Лорда) и ещё целая палитра чувств. «Лив, хватит так на него смотреть, я начинаю злиться», - Анастасиус наклонился к девушке. Та удивлённо посмотрела на него: «Я же его никогда не видела, никогда бы не подумала, что он так выглядит. Я его себе другим представляла… А чего ты волнуешься? Я правильно иду, я слежу». Анастасиус нахмурился, но промолчал. Конечно, он думал, что Оливия догадалась, почему Лорд выглядит так. Но, раз она не поняла, зачем ей говорить… Пусть она продолжает смотреть на этот зеркальный фрак, пусть отсчитывает про себя шаги, пусть радуется, восхищается. Его же взгляд слишком тревожен, неприлично долго и недоверчиво пронизывает спину Хаоса. «Мрак! Что я делаю! Зачем этот Бал? Сколько лет проходит…», - он отвёл взгляд от пары впереди…
Когда полонез подошёл к концу, Анастасиус с Оливией прошли к Здраве. Та была довольна обстановкой на балу, сообщила Оливии, что уже давно отнесла её подарок Королеве бала. Это была потрясающей красоты раковина, закрученная спиралью и переливающаяся на солнце. Анастасиус хорошо помнил, как редко удавалось их найти и как любила их Лив.
Пока Оливия читала расписание Бала, Здрава стала перешёптываться с Анастасиусом:
- Может, ты всё-таки подаришь этот футляр?
- Нет. Ему это не надо. Это было глупо с моей стороны приготовить такой подарок. Ему он ни к чему, это мои проблемы. Пусть он пока останется у тебя… Я чувствую, разгадка где-то рядом.
- Дааа, меня бы озадачил такой подарок… Кусок розовой, да ещё обгоревшей ткани и медная, обуглившаяся пластинка. Анастасиус, Вы часто эдакий мусор Повелителям дарите?
Юноша отмахнулся рукой: «Перестань, Здрава. Я его не подарил».
Он просто хотел вернуть Хаосу то, что напоминало ему о прошлом. Обрывок розовой ткани Мечтательности и пластину, никогда не принадлежавшую Тору. Ему надоело мучаться по ночам, разглядывая эту потемневшую от огня, всё ещё отдающую запахом пожара и какой-то гнили табличку. Может, Хаос вернёт её владельцу, или …
«Тас, сейчас будет венский вальс!» - Оливия радостно улыбалась, держа возлюбленного за руку. Это был их любимый танец, их первый танец, это был только их танец. Словно для них придуманный, созданный, написанный… лишь для одной счастливой пары… Сколько же пар так думало?...
Анастасиус подал девушке руку, они прошли в центр Залы. Зазвучала музыка, и полетело. Плие, скользящие движения, плавные па... Сквозь музыку Анастасиусу казалось, что он слышит шуршанье юбок Оливии, её быстрый пульс, как она отсчитывает про себя «Раз, два, три…Раз, два, три». Она никогда не разговаривала во время Вальса. Она была в нём, и даже кавалер существовал для неё наполовину. Как нота, выбившись из оркестра и внезапно очутившись посередине залы, не раздумывая вливается в родной танец, кружится, порхает и представить себе не может, что этот волшебный вальс закончится.
А ведь он уже закончился… Хотя ещё в голове летают остатки музыки, и вспомнилось…
- А помнишь – «Легко скользя по паркету
- Сначала ногу эту, потом эту»

«Забудь про всё, не печалься,
Сейчас ты в гостях у вальса…»


Сильвия

Сильвия
17.04.2006 15:52

Холл засверкал под ярким светом множества свечей. На второй этаж ещё не пропускали, и поэтому на первом этаже ратуши собралось очень много гостей вместе с их отражениями. Волтрет держал Сильвию под руку, и они постепенно продвигались по лестнице, ведущей на второй этаж. Ярость затерялась где-то среди приглашённых, отчего Сильвия начала чувствовать себя уверенней и спокойней. Её кавалер постоянно останавливался, чтобы перекинуться парой слов со своими знакомыми. Казалось, этот человек знал почти всех жителей города! Сильвия не прислушивалась к его речам, но искала взглядом ближайшее зеркало, чтобы полюбоваться собой. В слегка тусклом свете свечей бриллианты на её шее сверкали мириадами звёзд, переливаясь всеми цветами радуги. Она не встретила никого из своих знакомых, даже Меган не было видно среди этой яркой, блестящей и шумной массы. Вдруг в этот момент грубый глухой голос попросил всех гостей пройти в Серебряную Залу. Все приглашённые начали медленно двигаться по лестнице. При входе в залу их имена выкрикнул дежурный и несколько человек оглянулись, чтобы посмотреть на вошедших. Сильвию поразила красота Серебряной Залы. Вся зала была белого цвета. Сочетание больших окон с зеркалами в простенках создавало иллюзию бесконечного пространства.
Несмотря на большое количество зеркал, отражения здесь не появлялись.
Потолок стеклянный насыщенного сапфирового цвета. Плоскости простенков были обиты серым муаровым шелком и ограничены лаконичными узкими почти белыми серебряными панелями. У торцевой стены напротив двери на возвышении из цельного черного мрамора – два кресла с высокой спинкой, белые, но только с черной бархатной обивкой.
Время приближалось к десяти. Вот-вот должен был войти Лорд Хаос и объявить Королеву бала. Многие приглашённые заметно волновались, особенно девушки, которым уж очень хотелось занять это место. Сильвия же считала, что под красивым титулом Королевы скрывается большая ответственность. Самой ей больше хотелось быть среди гостей, веселиться, танцевать и знакомиться с новыми людьми. Здесь было почти всё высшее общество Эйзоптроса, и можно было завести знакомство с очень интересными и умными людьми. Внимание её привлекла группа девушек, стоявших в стороне от основной массы. Сильвия приблизилась к ним и хотела завести беседу, но как только она вышла на яркий свет, её платье начало переливаться различными оттенками, и все рядом стоящие девушки сделали ей комплимент. Сильвии стало как-то неудобно, и она отошла в сторону, но тут же столкнулась с высоким красавцем.
- Извините, - промолвил он и исчез в толпе.
Сильвия вернулась к Волтрету. Сначала вышла Рита Эквус и объявила о начале Традиционного Новогоднего Бала. Затем появился Лорд Хаос. Очень многие удивились его «костюму», но большинство замерло в предвкушении услышать имя Королевы. Ей оказалась некая Илона – имя, показавшееся Сильвии очень знакомым. К Лорду вышла молодая интересная девушка в красивом, но простом платье. Она ей кого-то напомнила, но кого? Но… нет, не может быть! Илона – сестра Джефа…, того Джефа, который трагически погиб и оставил в её душе столько скорби и горя. А она выглядит усталой и угнетённой.… Наверно, сказались долгие переживания.
Тем временем внимание всех гостей снова привлёк Лорд Хаос. Он, против положенного этикета, повернулся спиной к Королеве и представил публике нового бургомистра. Хотя нового не было – оставалась та же Рита Эквус.
Волтрет легонько потянул Сильвию в сторону.
- Что такое? – спросила она
- Надо оставить подарок Лорду и Королеве
- Подарок? – совсем растерялась Сильвия.
Она же ведь ничего не приготовила! Но Волтрет всё предусмотрел:
- Вот. Это от твоего имени, - он протянул ей свёрток, на котором значилось имя Сильвии.
- А что там? Что ты Ей подарил от моего имени?
- Колье, похожее на твоё.
Сильвия недовольно на него посмотрела
- Но твоё совсем другое, единственное, в одном экземпляре, - успокоил он её.
Они подошли к столу, уже наполненному разноцветными свёртками, бантами, коробками. Другие гости тоже подходили к столу и оставляли подарки. Сделав эту церемонию, Сильвия со своим кавалером отошли в сторону. Сразу же после этого началось первое отделение бала.

РУБИНОВАЯ



Рита
29.04.2006 03:32

«...одиннадцать, двенадцать», - Рита вместе со всеми отсчитала последнюю вспышку звезды Лорда и, не дожидаясь новогодних поздравлений, незаметно просочилась к выходу.
Она заранее поручила Кристобалю позаботиться о том, чтобы всех особо приглашенных гостей проводили после второго отделения Бала в северное крыло Магистрата. Цель сего Рите была неизвестна, однако так предписывали инструкции, полученные днем из Гранитного корпуса.
Холл. Зеркало, в котором Хаос рисовал ей свои эскизы будущего. Один пролет лестницы вниз. Рубиновая гостиная. Закрыв за собой дверь, Рита погрузилась в приятный полумрак: приглушенный плафонами свет торшеров, пламя камина отражается в штофах с коньяком на столе. Уютная, со вкусом убранная комната, только от обилия красного цвета уставали глаза.
Ноги утопали в мягком ковре, пока она шла к выбранному месту – креслу, стоящему лицом к входной двери. Несмотря на овальную форму стола, это место получалось как бы во главе – так же, как и место напротив. Рита догадывалась, что за кавалер с серебряной пуансеттией в петлице займет его.
«Зачем он собрал нас здесь? Сейчас, когда в пору собирать Совет Безопасности, а не вести светские беседы в столь странной компании. Словно суд. Присяжные из разных сословий. Аристократка. Ученый. Санитар. Конезаводчица. Пятая... девушка-загадка». Баронесса стояла, опираясь на невысокую спинку кресла, размышляла и смотрела на танец пламени за оскольчатой решеткой.

Неслышно, по одному, стали входить и рассаживаться гости. Когда все заняли свои места, Рита тоже села и, оглядев лица присутствующих, собралась произнести заготовленную фразу.

....

Тьерри пронесся по парадной лестнице вверх, не снижая темпа влетел в бальную залу и, молниеносно лавируя в толпе, нашел Кристобаля.
- Я знаю, кто приехал в ЦРУшной карете, - от быстрого бега сбивалось дыхание, заставляя делить речь на короткие фразы. – Это герцогиня Эрклиг. Надо предупредить миледи Риту. Мне сказал Лоран – он перед Балом до упора на площади торчал...
Не дослушав, Гато сорвался с места. На ходу он лишь раз оглянулся, бросив короткий, полный сожаления взгляд куда-то в толпу. Над залой повисли первые ноты менуэта, и замелькали платья дам: сиреневые, бирюзовые, розовые...
У дверей Рубиновой гостиной уже стояли двое в мундирах личной гвардии Хаоса.
- Аудиенция только для особо приглашенных гостей, - один из гвардейцев преградил Кристобалю дорогу.

Эретри
02.05.2006 15:40

Эр оглянулась: Никта, поодаль стоя, видела произошедшее, не отводила взгляда. Клеймо горело сквозь перчатку. Тяжело было подниматься с колен.
…Вино разносили в бокалах, неназойливо задерживались возле каждого гостя проворные слуги.
Возле Эретри остановился один, колыхнул поднос, предлагая. Звон и свет. Словно старый зверь, не ждущий драки, вино неслышно таилось за сверкающим ободом и только иногда касалось самого края: берегло силы. Его тихое ожидание – уже пьянило, выцарапывало из сердца всякую слабь… Осторожно, не смея выдохнуть, Эретри взяла два бокала. Поискала глазами, отошла к столу, чуть замешкалась там, словно бы поправляя перчатку. Кто-то тихо коснулся её локтя. Ринн. Она мотнула головой: «иди». «Я не слушаю тебя» - прочитал Ринн. Он был ещё новым человеком, слишком новым, чтобы теперь, здесь на балу – понять.
Высмотрев в толпе знакомое синее платье, Эретри направилась к нему. По крышке стола проблеснула тонкая искра, крутнулась и остановилась у края, дребезжа тихонько и нервно. Ринн заметил. Успел подставить ладонь.

…- Не желаете? – вверх-вниз – волна алого. Раз – дрогнет, два – круги. То блеск, то темень, то кровь, то ночь. Толпа гудела. Синий потолок. Первая вспышка.
N. Прозрачный потолок, и вспышки Звезды в такт болезненному биению сердца:
раз, два, три…
- никогда не верила в эту чушь, -

- А вы держите, как будто душите двуглавую змею, - усмехнулась вместо ответа Никта, улыбаясь, впрочем, даже дружелюбно, - Смотрите – вдруг крепкое, наверняка ведь не пробовали никогда, - она чуть наклонила голову набок, следила за реакцией Эретри. Та молчала. Вторая вспышка, - Осторожнее будьте, хорошо? А я… Ну что ж, возьму раз принесли – в горле и правда пересохло…
Третья. Как во сне, Эретри наблюдала за своей рукой, правой, протягивавшей бокал. Четвёртая лениво скользнула по полу, растеклась и пропала. Никта не взяла. Потянулась к тому, который крепко, ближе к себе держала Эретри. «Пятая» - гукнул шепот.
- Извините – привычка, - насмешливый испытующий взгляд, - Работаю – в ЦРУ. Потому, пожалуйста, дайте мне вон тот, который в вашей левой. Не в обиду вам – привычка.
Шестая болезненно плавно сошла с неба.
N. четыре, пять шесть,
- пусть будет здорова, -

Эретри медленно разжала руку. Всё. Значит – так.
- Новый год, - Никта подняла бокал. Упав в стекло, седьмая рубиново осветила её лицо, - Ваше здоровье, Эретри.
- Ваше здоровье, Никта.
Восьмая.
Зеркала приветствовали восьмую холодным блеском. Важная для них цифра – особенно когда лежит на боку.
Девятая.
N. семь восемь, девять,
- пусть не знает обо мне, -

Никта сделала глоток.
Ринн подошёл и стоял, и смотрел на Эретри. На его ладони тускло золотился пустой пузырёк.
Десятая.
Люди оживлённо заговорили, задвигались.
Одиннадцать.
N. десять, одиннадцать,
- если боль, то пусть только мне, -

Плеск. Стекло. Хрусталь. Звон.
Двенадцать.
N. двенадцать,
- всю боль.

В тишине сверкнул ручкой забытый кем-то на столе веер.
Тринадцать.
Было так, словно волна ушла от линии прибоя, втянула в себя каждый звук… Секунду, полсекунды, миг – всё в мире ждало возврата. И волна вернулась. Накрыла блистающий берег быстрее, чем люди успели понять: случилось, произошло.
Эйзоптрос драконово заиграл огнями. Мерцали зеркала, отражали, красили людей в цвета пожара: жёлтый, багровый, прозрачно-синий… Каждый спешил говорить, поздравлял громко, как можно громче, так, чтобы не выдать загаданное своё желание, не распалить на слова.
Каждый смеялся. Каждый не верил.
N. Мир погрузился в молочный туман на мгновение.
Никта тряхнула головой, чтобы прогнать наваждение.
Пусть сон. Пусть это был очень плохой сон.

Но Счастье стояло рядом, прижав руки к груди и восхищенно глядя вверх на бесконечные вспышки разноцветных фейерверков.
И ничего нельзя было изменить.

- Ваша Светлость, - помощник Эквус был предельно вежлив, - Лорд приглашает Вас в Рубиновую. Позвольте проводить?
- Нет, не надо, - никтины губы скривились в презрительной усмешке, - я сама дойду.
- И все же, - настаивал назойливый субьект.
А вот она уже шла в сторону Рубиновой за помощником распорядителя бала: этот человек в черном ей определенно не нравился. Слишком масляный взгляд, слишком наглая улыбка.

Она была первой, кто пришел в Рубиновую из гостей Лорда.
У стола, облокотившись на спинку кресла напротив двери, стояла баронесса.
Никта профессиональным, быстрым, но цепким взглядом окинула гостиную: овальный стол, тому, кто выберет место напротив Риты Эквус, будет совсем неуютно. Как и его визави. Идеально.
И Никта опустилась в кресло напротив бургомистрши.
Судя по реакции баронессы, это место предназначалось изначально кому-то другому.
Судя по злой улыбке Никты, она прекрасно это понимала.


… - Эретри Алкарин? Вы приглашены в Рубиновую комнату… Позволите проводить?
Не говоря ни слова, Эретри кивнула. Пошла вслед за провожатым, щурясь, спотыкаясь, удивляясь себе, что идёт.
Красные круги охватили её запахом гари и сухой соломы. Здесь горит, эта комната горит, - поняла Эр ещё на пороге. Рубиновая до ряби в глазах была красной, но пахла серо. Пахла серым пеплом.
Красные круги мешали смотреть. Кружилась голова. С трудом различая предметы, Эретри прошла, нашла-разглядела кресло, села. Позже, когда красное вытянулось в линии и очертило комнату чётко, увидела: Никта. Во главе стола. Яд не успел ещё выцветить лицо, выдать на коже страшный свой оттенок.
И она, Эретри, сидит рядом с ней, по правую руку…

Анастасиус
02.05.2006 00:28

Он стоял рядом с Оливией. Смотрел на танцующие пары, дышал этим накалённым, впитавшим блеск и торжество бала воздухом.
Всё как-то в одно мгновение стало другим, поразительно острым и резким другим. Мутнело, переливалось, играло звуками и потом неожиданно замирало. В голове. «О, как больно. Надоело». Он поморщился.
Оливия стояла рядом. Но далеко. Она разговаривала со Здравой, разглядывала танцующих и не поворачивалась к Анастасиусу. Может, не хотела видеть его нахмуренные брови, задавать одни и те же вопросы и в ответ слышать монотонное «Всё в порядке, я просто задумался». Может, она обиделась, что не танцует. А может, просто забыла про него и была увлечена бальным действием.
Впрочем, ему сейчас всё равно.
Блестящие огоньки свечей податливо колышутся за парами, будто аплодируют им.
И пары легко скользят по паркету, потом мягко расходятся и музыка затихает.
А в голове беспорядок, хлам, мусор.
Он рассеянно смотрел по сторонам. Всё сливалось и запутывалось. В горящих паутинках света и разлитых каплях музыки.
Взгляд остановился на ком-то. Нежно розовеющее платье. Так пробивается сквозь зелень только-только появившиеся весенние тюльпаны. Не напрашиваясь и не дожидаясь разрешения. Анастасиус пригляделся. «Это же Алдара. Надо к ней подойти». Но мысль пролетела и сразу забылась.
Сумбур вернулся. Странное ощущение. Он думает, но даже не понимает своих мыслей. И не помнит их.
Оливия приблизилась к нему: «Милый, сейчас будет сиять Звезда Лорда!» Она по-детски улыбалась и держала его за ладонь.
Анастасиус отвлёкся. «Да? Так быстро. Лив, я рад, что этот год мы провожаем вместе. И пусть плохое останется в нём.» «А хорошее перейдёт в Новый!» Она восторженно захлопала в ладоши и поцеловала Анастасиуса.
Они стояли, держась за руку.
Оливия считала про себя, сколько раз вспыхнула Звезда и на двенадцатый загадала желание.
А он внимательно следил за мерцающей звездой.«А будет ли когда-нибудь такой год, которого мы всегда желаем? Чистого, хорошего, светлого и счастливого? Неужели он наступит, ну хоть когда-нибудь должен же наступить. А пусть сейчас он и наступит. Вот и желание, - Анастасиус усмехнулся, - эх, жизнь зеркально хладная, будь она не ладная». Взглянул в небо, а звезда ещё мерцала и вспыхнула в последний, двенадцатый раз.
«Тас, ты загадал желание?» «Да, любимая».
Здрава посмотрела на него и покачала головой. Отвернулась.
Оливия продолжала: «На двенадцатый раз?»
Анастасиус улыбнулся: «Не помню, милая. Наверно, на двенадцатый».
«Ах, обязательно надо на двенадцатый! Примета такая – раньше нельзя».
***
Он прошёл в глухую комнату. «Рубиновая», - вспомнилось название. «Кровавая», - подумалось ему.
За столом уже сидели люди. Была Рита.
Он прошёл, сел за стол. Окинул взглядом комнату.
На полке заманчиво блеснуло зеркальце. Поверхность гладкая, ровная. Как спящее море. Он порывисто встал из-за стола, подошёл к зеркалу и произнёс слова, так долго и безжалостно его мучившие: «Я клянусь Вам, - запинка, споткнулся, поднялся, - в верности, - и на последнем, как мёртвом, выдохе, - Лорд Хаос».

Руку обожгло зло клеймом.

Рита
03.05.2006 23:11

Будь у Риты в руках арбалет, она бы не задумываясь выстрелила в зеркало, не дав Анастасиусу договорить свою клятву. Глаза отказывались верить, слова новогоднего поздравления застряли у нее в горле. Зачем? Вопрос никак не мог покинуть пределы ритиного сознания. За спиной Анастасиуса танцевало пламя. "Словно локоны Оливии", - подумалось ей. "Как теперь Лив будет любить его?" "Подожди, но ведь мама не меньше любила отца, когда он служил в Гвардии..." "Да", - ответил внутренний голос, - "но на твоем отце не было клейма".
- Зачем, - наконец вопрос задан, слова нехотя, хрипло скатываются с губ, - Зачем?

Анастасиус
03.05.2006 23:25


Он почувствовал злой укус, острый порез, больной укол. На ладони появился странный, чудовищный след.
Он как-то нелепо бережно положил зеркало на место и молча прошёл к своему месту.
Не мог оторвать взгляд и мысли от колючих узоров на ладони. Не мог поднять глаза и ответить что-то спросившей обескураженной Рите. Не мог самому себе ответить. И всё смотрел и пытался понять, что же он чувствует сейчас.
Боль?
Это было бы слишком легко.
Наслаждение?
Это звучало кощунственно.
Страх?
Для него он вряд ли был чувством.
Жалость? Интерес? Ясность?
Пустынный вихрь в голове и безнадёжное морское затишье. Сухой, грубый ветер подкидывал новые переживания и ещё больше запутывал и так уже непонятный клубок мыслей и чувств.
О чём же он думал?
Странно, но он просто смотрел. И думал, наверно, об этом.

Теодор
30.04.2006 00:58

Затих последний аккорд фигурного вальса, медленно, как будто звуки не желали уходить в вечность, как будто хотели дать танцующим дамам и кавалерам время, чтобы сказать друг другу что-то очень важное. Так же медленно Тео разжал объятия, отпустил ритину руку, сделал полшага назад. Посмотрел в её глаза, но увидел там лишь пустоту. Словно в глазах самого Лорда. Нет! Он испугался, что закричал, но Рита не шелохнулась, её глаза всё так же смотрели на него. Ещё одно мгновение, и он отвёл взгляд. Они должны через это пройти. Все проходят.
Вдруг он ослеп. Нет, сквозь темноту пробивался свет, но его стало гораздо меньше, он ожил, заплясал перед глазами тысячью розовых лепестков – и снова расцвёл. Риты больше не было. Была Лючия, пытающаяся что-то ему сказать, трясущая его за руку. Чувства возвращались нехотя, по очереди, пропуская друг друга вперёд и из-за этого задерживаясь ещё больше. Когда к нему наконец вернулась способность мыслить, он понял, что лица всех обращены вверх, к потолку, ставшему теперь прозрачным. На чёрном покрывале неба ярко сияла звезда Лорда. Вдруг по зале разнёсся приглушённый гул десятков голосов – звезда начала тускнеть, на миг исчезла и загорелась снова. Далёкие удары колоколов раздались одновременно со всех сторон, возвещая наступление нового года.
"Дай ей силы!" Желание возникло непроизвольно, просто потому, что в это время полагалось загадывать желания. "Дай ей силы!" Звезда Лорда погасла в двенадцатый раз и загорелась ярче, чем раньше, словно восставший из пепла Феникс. Едва смолк гул колоколов, как фейерверки окрасили небо во все цвета радуги, но их грохот утонул в радостных криках. Наступил новый год.
* * *
Шум поздравлений ещё не стих, когда к Тео подошёл Кристобаль Рейес в сопровождении слуги и сообщил, что его приглашают пройти в Рубиновую гостиную. Сразу после этого Кристобаль скрылся, так же внезапно, как и появился, и Тео не заметил то, что Лючия принялась внимательно рассматривать обои на стене, как не заметил и румянец, появившийся у неё на щеках. С каждой секундой время густело и замедляло своё течение, и Тео казалось, что прощание с Лючией длилось бесконечно. Зачем Лорду понадобилось приглашать его в Рубиновую гостиную? Рубиновую... Цвета крови...
Словно во сне он проследовал за своим провожатым через всю залу, спустился по лестнице, а затем прошёл сквозь ряд пустых комнат. Только когда он оказался в одиночестве перед закрытой дверью, наваждение спало. Он помедлил ещё секунду, прежде чем открыть дверь. Не каждый день встречаешься с Лордом Хаосом.

Теодор
04.05.2006 00:26

Ему досталось единственное свободное место – по левую руку от Риты. Он старался смотреть в другую сторону, чтобы случайно не встретиться с ней глазами. С противоположного края стола сидела та самая знакомая Лючии, с разноцветными перчатками. Странно, она, казалось, тоже избегала смотреть прямо ему в глаза, хотя на остальных время от времени бросала быстрые пронзительные взгляды. И дольше всех останавливалась на молодом человеке, сидевшем по правую руку от баронессы, прямо напротив Тео. Теперь он вспомнил, что, когда он вошёл, взгляды всех были обращены на этого высокого голубоглазого блондина, внимательно рассматривавшего что-то, что он держал в левой руке.
Рядом с Тео оказалась и та девушка в верлиевом платье. Теперь она не выглядела такой уверенной, как во время своего появления в бальной зале. Теперь в её глазах что-то пряталось – что-то, что она хотела скрыть даже от самой себя.

Никта
03.05.2006 23:36

Никта с интересом смотрела на них двоих. Баронесса казалась искренне взволнованной тем, что произошло. Они явно знали друг друга. Молодой человек был бледен и печален.
- Хм… Ещё один трофей, - процедила она сквозь зубы. Три на два. Он набирает очки, как я посмотрю.
Никта бросила украдкой взгляд на Тео: он понравился ей с первого взгляда.
Вот и теперь дыхание участилось, голова была словно в облаках.

Рита
03.05.2006 23:37

А может, это все-таки сон в новогоднюю ночь, вытаскивающий на поверхность бредовые мысли и тайные страхи спящего? На секунду у Риты промелькнула такая мысль. Анастасиус, сидящий по правую руку от нее, - символично - он и должен был стать ее "правой рукой", вице-бургомистром. Анастасиус, уже несвободный, но странно-спокойный. Нет, здесь не обошлось без Лорда Хаоса.
Так и не дождавшись ответа, Рита дотронулась до плеча молодого человека.
- С Вами все в порядке? Может быть, позвать врача?

Анастасиус
03.05.2006 23:54

****Да, позовите врача, если он сможет меня быстро и достоверно убить, - попросил бы Анастасиус, если бы мог верно обдумать ситуацию.***

Надо было отвечать. Он взглянул на Риту и покачал головой. Вроде и ответил. Но не то выдал.
Голос проснулся: "Нет, не стоит".
И опять взгляд попросился к ладони.
Как ребёнок, разглядывал это пятно, к которому только что прикрепилось название клейма.
Он заклеймён?
Мысль горько обожгла его, и осознание сделанного медленно и чётко, кошачьими шагами пробралось к сердцу.
А клеймо светилось и жгуче билось о ладонь... Холодело и пожирающе впитывалось в кожу... Что же это? Ему кажется.
Клеймо-то уже давно прижилось на ладони. Не издавало ни света, ни ярости.

Рита
04.05.2006 00:01

- Итак, уважаемые гости, совсем другими словами хотела я начать наш разговор, - Рита включила злое упрямство, спрятала в дальний уголок сознания страх и наконец обратилась ко всем присутствующим. - Не знаю, что за цель преследовал Лорд Хаос, собрав нас здесь. Быть может, среди нас есть те, кто более осведомлен?
Она обратила испытующий взгляд на Эретри.

Никта
04.05.2006 00:14

- Ну, явно нас здесь собрали не для того, чтобы подарки новогодние вручить, - фыркнула презрительно Никта, поигрывая в руке сложенным веером.

Лорд Хаос
04.05.2006 00:45

Лорд Хаос медленно шел к Рубиновой, прислушиваясь, принюхиваясь темным нутром к тому, что происходило там, за дверью.
Сначала была тишина, потом изумрудная волна возмущения, потом гранитное торжество и улыбка с горечью яда на губах. Ещё не знает. Ничего, скоро придет Эр. Янтарная вспышка отчаяния с почти неощутимым шлейфом боли.
Лорд улыбнулся: "Все-таки нашел в себе силы сделать то, что обещал", - прошептал торжествующе про себя.
Сзади раздались торопливые неуверенные легкие шаги, Лорд отпрянул неуклюже в темноту картинной ниши и затаился.
Мимо прошла она. Платье снова вышло из повиновения. Переливалось кроваво-серой хворью. Он протянул руку и коснулся её волос, когда она миновала его. Но девушка настолько была погружена в свои переживания, что не заметила этого прикосновения.
Он подождал немного для верности: мимо прошел последний гость.
Теперь из Рубиновой тянуло зеленой, как молодая листва нежностью и теплотой весенней,
Потом серой пылью взвилось презрение, которое странным образом почти моментально сменилось жарким алым огнем.
Хаос прикрыл глаза рукой. Точно! Именно её запах. Самого красивого отражения.
"Кто? Кто из них? – прошептали непослушные мертвые губы, - красаавица, - беззвучный смех выцвел в глухой кашель, - и к кому?"
Вышагнул из тени и медленно двинулся к Рубиновой по следу едва ощутимого шлейфа другой жаркой алой нити:
"Как интересно, - зло ухмыльнулся Хаос, подходя к дверям, - треугольник… - он припал к двери щекой и снова втянул воздух носом, - кружево, а не разговор…"
Около входа в Рубиновую стояли двое гвардейцев.
Когда Хаос подошел, они отсалютовали ему, но во время монолога Лорда уже не шелохнулись, даже дышали через раз.
Хозяин достал из рукава золотой ключ и отдал приказ страже: «Нас нет… Ни для кого…»
Потом открыл медленно дверь и вошел в Рубиновую.
Первой его увидела баронесса. Он почувствовал её взгляд на себе, закрывая дверь на ключ.
Разговор, что гости тщетно пытались поддерживать в отсутствие хозяина, умер, стоило ему вышагнуть из тени.
"Доброй ночи, дамы и господа! – поприветствовал он всех, - спасибо, что вы нашли возможность прийти на бал по моему приглашению сегодня. Уже познакомились, надеюсь?"

Рита
04.05.2006 00:50

- Еще не успели, милорд, - ритины глаза загорелись недобрыми синими огнями, - давайте я представлю тех, кто живет в столице, возглавляемой мной, а Вы - тех, кто скорее во власти Вашей зазеркальной вотчины.

Анастасиус
04.05.2006 00:54

Он видел его в первый раз очень давно.
Потом на балу, теперь в этой комнате.
Смотрел на него. И ничего к нему не чувствовал.
Не хотел чувствовать.


Он много сделал и ничего не совершил для него.
В каждом событии своей эйзоптросской жизни Анастасиус почему-то стал видеть часть его существования, его решения и действия.

А он, между тем, говорил. Медным и скрежетным голосом.
Так этот голос слышался ему.

Никта
04.05.2006 00:59

Никта едва не сломала хрупкий веер, до привычной уже боли сжав его в руке. Так близко… Совсем близко. На расстоянии вытянутой руки.
Лорд окинул пустым темным взглядом комнату. Свободным осталось только одно место, по левую руку от неё. Дыхание участилось так, что сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она попыталась взять себя в руки, успокоиться, но у неё ничего не получилось к её удивлению...изумлению...холод провел ледяной ладонью между лопаток...пришло понимание...бокал вина...растерянная Эретри...
Она повернулась к девушке справа и прочитала «Это правда» в её взгляде, изучающем внимательно и со скорбью.

Теодор
04.05.2006 01:05

Скрипучий голос оборвал разговоры на полуслове. Тео не сразу осознал, кому этот голос принадлежит. Там, на балу, в нём не было столько металла – не стали, скорее ртути, растекавшейся по венам, проникавшей в каждую клеточку тела, парализующей мысли. Тео повернул голову – не к двери, в другую сторону. Посмотрел в ритины глаза – казалось, морскую синь сковало льдом. Навсегда.

Лорд Хаос
04.05.2006 01:08

"Не возражаю, баронесса, - чуть поклонился Лорд, - представляйте Вы своих сначала. На правах того, у кого численное преимущество".
Он заметил, как обменялись взглядами Никта и Эретри.
Знает уже. Очевидно. Молодец Эр.
Хаос улыбнулся про себя.
Он не торопился занимать пустое кресло между умирающей медленно Никтой и Анастасиусом, выглядевшим почти как его раннее отражение - Скорбь.
Эретри даже не обернулась, но по верлию, который снова пополз вверх по юбке чудесного платья, он догадался о её чувствах.

Рита
04.05.2006 01:23

"Численное преимущество...", - мысленно повторила она вслед за Лордом, - "Уверена, Вы считаете, что это ненадолго".
- Меня всем представили Вы, милорд, еще в зале, - ритины речи были гораздо учтивее ее внутреннего голоса, - позвольте познакомить вас с герцогом Теодором Эквусом-Монтероне, нашим новым деканом Химико-Технологического факультета, заведующим лабораторией по изучению атмосферы Эйзоптроса, кстати, Теодор - мой племянник.
Желание выговорить без ошибки все титулы Тео позволили ей не споткнуться на слове "племянник", лишь незаметно переведя дыхание перед следующей тирадой, впрочем, более короткой.
- Дама напротив меня - герцогиня Никта Эрклиг, дочь прославленного рыцаря Эрклига, героя войны за Северный Рубеж.

Лорд Хаос
04.05.2006 01:32

Он чуть поклонился Эквус-Монтероне, про себя отметив, что Рита начала представление гостей именно с него, а не с герцогини Эрклиг, что было бы правильнее с точки зрения этикета.
Ответил прямым и равнодушным взглядом на никтин, полный ярости и горечи одновременно. Наверняка она уже поняла, что умрет не одна. В Стеллиаде тоже кое-кому не суждено было дожить до утра.
"Какая достойная у Вас компания, - усмехнулся криво Лорд, - хотя, не сомневаюсь, что и мои "гости" - снова это слово прозвучало несколько странно в мертвых устах, - не менее достойные люди. Позвольте Вам представить. Эретри Алкарин, Зодчий Зеркал. И Анастасиус Артемьев, мой Советник".


Эретри
04.05.2006 15:45

Красный цвет слишком шумен. Шаг, слово, движение - всё заглушает, люди не любят говорить, не любят слушать в окружении красного. Его звук - противоположный шолоху трав - всегда пронзительно свеж, никогда не привычен.
Часто-часто бьётся в ушах красный, не так, как бьётся кровь... Как сплошной ливень - по жирной земле на пятый день осени...
Эретри так сидела и слушала, и думала только об этом и ни о чём, ни о ком из всех, что теперь рядом. Не знала она и того, сколько человек было в комнате, кто они и зачем здесь. Одна только верткая душная мысль не давала себя оставить: "Здесь Никта"

Вдруг стало будто тише: кто-то заговорил. На голос Эретри не повернула головы. Какая разница: если не понимаешь слов сейчас, разве поймёшь человека, взглянув на него?
Но взгляд, направленный к ней, она почувствовала. Выпрямившись навстречу, не спеша, как по ровной намётке, нашла по нему смотрящего.
Молодая красивая женщина, что сидела во главе стола, против Никты.
Смотрела пристально, твёрдо.
Только Эретри она была неинтересна. Наскоро ответив взглядом на взгляд, девушка снова отвернулась.
В комнате - столько людей... Нужно ведь ещё и их увидеть.
Успеть

Синий перстень колюче вспыхнул. Запуганно приумолкли алые стены.
И этого уже было бы довольно, да ещё злорадно, по-чужому напомнила ладонь.
Эретри подняла голову, когда льдяно полыхнуло: "гости".
..."Зодчий Зеркал". Приветственная холодная боль под перчаткой напомнила: это ты.
..."Советник". Кто? Воздух изогнулся и стрельчато указал - молодой человек, бледный, с неверяще-скорбным выражением лица.
Так.

Рита
04.05.2006 16:46

- Советник... - скрыть разочарование в голосе было невозможно. - Вы опередили меня, милорд.

Лорд Хаос
04.05.2006 16:55

- Да, у меня, как у Хозяина Мира есть некоторые преимущества. Но, насколько я вижу, Анастасиус не очень рад столь стремительному карьерному росту, - Хаос обошел Никту и встал у неё слева, за спиной.

Эретри
04.05.2006 17:03

Эретри вцепилась пальцами в подлокотники кресла.
Не видела - догадалась, где стоит сейчас Хаос. Неясно почему захотелось вдруг крикнуть: "Отойди от неё!"...

Рита
04.05.2006 17:03

Черная ночь зрачков и скрежет стали о сталь - голос. Рита проводила взглядом маневр Лорда.
- Разве "Хозяин Мира" предоставляет выбор? - "чтобы потом сетовать на отсутствие радости", - договорила она про себя.

Никта
04.05.2006 17:04

Никта выпрямилась в кресле непроизвольно. От "человека", стоявшего за ней, веяло холодом и смертью.
Тем не менее, она нашла в себе силы обернуться и со светской улыбкой предложить:
- Может Вы присядете, милорд. Невежливо стоять над душой, которая Вам не принадлежит. Вот, - она веером указала на пустое кресло, - и место для Вас есть.

Лорд Хаос
04.05.2006 17:11

- Выбор есть всегда, баронесса, - проигнорировав предложение Никты сесть, заметил со снисходительной улыбкой Хаос, - и, конечно, он был у Анастасиуса. Я не угрожал ему, его возлюбленной Оливии, его родственникам, его домашним питомцам смертью, я не шантажировал его благополучием других людей, что ему дороги. Правда?
Анастасиус кивнул.
- Выбор был, - заключил Хозяин, - и есть. Тогда - у него, теперь у меня. Помнится Вы хотели заполучить его в помощники? Не пропало ещё желание?

Лорд Хаос
04.05.2006 17:15

Воспользовавшись повисшей в воздухе паузе, Хаос соизволил ответить на предложение Никты:
- А тебе спасибо, девочка, - по-старчески проскрипел он, - уважила старика вниманием и заботой. Я тут вещицу одну нашел, не твоя ли? Подойдет, забирай. За доброту.
Он выхватил откуда-то из-за спины или рукава переливчатую полупрозрачную вуаль.

Никта
04.05.2006 17:20

Никта задрожала как осиновый лист, веер упал на колени, в глазах застыл страх, что чуть – и видение рассеется.
Она несмело протянула к волшебной ткани руку в длинной перчатке, и белый впитал в себя радугу, а на вуали осталась дыра в форме ладони.

Лорд Хаос
04.05.2006 17:22

- Все так, как должно...Правда, Эретри? - Лорд перевел тяжелый взгляд на Зодчего Зеркал.

Эретри
04.05.2006 17:28

- Полностью... Всё отдайте, - прошептала Эретри, не сводя глаз с переливчатой вуали. Не ожидала подвоха - ожидала, что время слишком скоро отсчитает срок...


Лорд Хаос
04.05.2006 17:34
Никта
04.05.2006 17:38

- Конечно, - и он выпустил вуаль из пальцев.
Никта успела подхватить её.
И переливчатая ткань почти моментально впиталась цветом в перчатки, радуга разлилась по платью, голым плечам, шее, лицу и волосам.
Серый цвет и боль, которая постоянно сопровождала её, слетели с Никты миллионом чешуек пепла.
Она обернулась вновь к Лорду и посмотрела на него синими как сапфир глазами.
- Мое желание, милорд… На Новый год? Сейчас ведь это ничего не будет стоить Вам. Позвольте мне уйти достойно.
- Это Вам будет стоить, Никта, - усмехнулся холодно Лорд, - один поцелуй. Согласны?

Эретри
04.05.2006 17:43

"Нет. Всё равно не так должно быть. Не так" - гудел, горел на руке синий огонь.
Он тянулся к Никте, тянулся к цвету, оживившему тело.
"Пусти" - пел камень. Эретри сняла перстень и зажала его в кулаке.

Лорд Хаос
04.05.2006 17:49
Никта
04.05.2006 17:50

- Торгаш, - бросила Никта в сторону достаточно громко, услышала её слова скорее всего только Эр, бровь которой взлетела вверх от изумления, - Надеюсь, на губах у меня ещё яд остался.
И она поднялась с кресла, развернувшись к Лорду и поправив на плечах шаль.

И тут произошло то, чего никто ожидать не мог. Из-под шали блеснул узкий тонкий как жало клинок, лезвие вошло точно между двумя зеркальными пластинками.
- Очаровательно, - покачал головой Хаос, перехватив руку Никты, после того, как она нанесла удар, другой рукой он дотронулся до рукояти кинжала, торчащего из груди – металл раскрошился в пыль, - покушение первое, - вздохнул тяжело Правитель Мира, - Никта, Никта… Что мне делать с тобой теперь? Зачем? Знала ведь, что бесполезно так со мной пытаться расправиться.
- Зато ударила. Двух своих врагов. Теперь с чувством удовлетворения умру, - Никта попыталась вырвать руку из его стальной хватки.

- А ещё один останется, - напомнил Хаос.
- Ничего, - Никта обернулась и бросила насмешливо-печальный взгляд на баронессу, - он уже достаточно Вашим обществом наказан. Между нами больше нет крови.
- Отпустите меня, милорд, - Никта без страха посмотрела в глаза Хаосу, - мне надо присеть, голова кружится.
Хаос выпустил её руку из своей.
Никта опустилась в кресло, похоже, жить ей осталось совсем недолго.
Никта обратилась к Эретри: "У тебя есть зеркало? Кажется, прическа сбилась".

Эретри
04.05.2006 18:09

Молча Эретри сняла с шеи медальон и протянула Никте.

Никта
04.05.2006 18:12

- Спасибо, - Никта все с той же смертельной усталостью, в полной тишине, дотронулась до зеркальной поверхности, - Я клянусь Вам в верности, Лорд Хаос.

Лорд Хаос
04.05.2006 20:57

- Ну, тогда уж как положено попроси, - Хаос скрестил руки на груди, глядя на Никту сверху вниз, - встань на колени, сделай скорбную гримасу и принеси мне клятву верности.

Никта
04.05.2006 21:12

- Ох, уж мне этот комплекс маленького роста! - проворчала недовольно Никта, но тем не менее опустилась перед Хаосом на колени и повторила клятву верности.
- Можешь сесть на место, - приказал Хаос.
Теперь можно было вернуться к разговору о Советнике, чем Лорд и воспользовался: Так не пропало ещё желание?

Рита
04.05.2006 17:24

- Я знала человека, которому присуще исключительное благородство, человека, который не оставит слабого в беде, который готов рисковать собой, чтобы помочь другим людям. И надеялась, что этот человек станет ближайшим моим соратником - человек без клейма на ладони.

Лорд Хаос
04.05.2006 21:26

- То есть клеймо моего раба его всех перечисленных Вами качеств лишило? - Хаос изучал исподлобья притихшего и печального Анастасиуса, который даже взгляд стыдился поднять на остальных гостей, - круто Вы завернули.

Рита
04.05.2006 23:07

- Не ищите в моих словах двойного дна, милорд. Конечно, Анастасиус остался таким же. Но я не смогу доверять человеку, у которого есть Хозяин.
Лучше употребить сотню эвфемизмов, подумала Рита, чем назвать Анастасиуса этим страшным словом - раб.

Лорд Хаос
04.05.2006 23:11

- Очень жаль, что не можете, - пожал плечами Лорд.

Рита
04.05.2006 23:30

- Анастасиус, поймите меня правильно, я уважаю Вас, - "уважала", - подсказал внутренний голос. Рита повернулась к сокрушенно опустившему голову молодому человеку. - Но я даже представить не могла...
Баронесса тяжело вздохнула.
- Нам очень не повезло сегодня: мне и Эйзоптросу, - "ого, Рита, ты уже свыклась с мыслью, что это твой город!". И на секунду, словно хомут на плечах, она почувствовала всю тяжесть вверенного ей руководства.

Анастасиус
05.05.2006 00:29

Анастасиус медленно надевал обратно перчатку. Клеймо скрылось под наивной белизной, но не исчезло из сознания.
Советник?
Взглянул на Хо... Хаос.
Отрешенность ещё сковывала движения и мысли.
Но когда тебя обсуждают как вещь, даже последняя тряпка попытается напомнить, что он человек. Когда на тебя смотрят как на умалишённого или прокаженного, хочется закричать, что ещё жив. Когда пытаются оправдать презрение к тебе, хочется сделать ужасную вещь.
Когда кидают камни - всегда хочется ответить горой.
Но почему сейчас он не хочет, не может, не говорит? Почему он наблюдает эту изящную базарную сделку, как будто она его не касается?

Он откинулся на спинку кресла.
- Уважаемая Рита, прекрасно понимаю Ваше ко мне теперешнее отношение...
А моему хкхм Хозяину Эйзоптрос должен быть благодарен, что избавился от такого никудышного политика. К тому же, я не помню, что просился к Вам.
Согласитесь, смысл остаётся в услужении. Я решил служить ему, а не ... - он вспыхнул - городу.
Это мой выбор. Как я только что понял, осознанный.

За поступки, как и за разбитые зеркала, нужно отвечать.

Никта
05.05.2006 00:34

- Не слушайте этих двоих чистоплюев…Анастасиус… - Никта неуверенно произнесла имя Советника, - лишь бы сердце и душонка не рабские, а клеймо на коже – ерунда.
- Герцогиня, - мягко укорил её Хаос, - зачем же Вы так? Чистоплюй - это явно не про меня… Обидно ведь.
- Вам он не нужен, потому что скис совсем, только заклеймили, так? – зло огрызнулась Никта, обернувшись к Лорду.
Тот только оскалился по-волчьи.
- Вам – тоже, - бросила она через стол баронессе, - потому что с клейменными дела не имеете, не доверяете.
Бургомистрша промолчала.
- Тогда мне его отдайте, - предложила Никта, обернувшись вновь к Хоязину собственности. И вдруг спохватилась по-актерски, - ах, простите мне мою неточность. Продайте. Сколько хотите за него? За его свободу?

Лорд Хаос
05.05.2006 00:37

Лорд рассмеялся: дерзости этой красавицы, похоже, не было предела.
Его забавляла её наглость и самоуверенность.
Почему не подыграть?
- У Вас денег не хватит, герцогиня. Анастасиус - сокровище редкое.

Никта
05.05.2006 00:42

- В нашем кругу в таких случаях соглашаются на "токен" - символическую плату.
Так мой дед одному семейству фермеров усадьбу продал за никс.
Она достала из перчатки аргент.
- Подойдет?

Анастасиус
05.05.2006 00:49

Первым желанием было исчезнуть из этой кровоточащей комнаты.
Да он совсем забыл - дверь закрыта.

Анастасиус, тут такая купля-продажа, а ты не можешь принять в ней участие, потому что на тебя она и идёт.

Он смотрел на них троих и думал, чем это всё закончится?
А как должен вести себя товар?
Помолчать, дождаться цены, хозяина?
Или кричать о своём благородстве и поразвлечь покупателей?

По-птичьему трепыхали листья огня в камине.

Лорд Хаос
05.05.2006 01:34

- Вполне, - Лорд усмехнулся Никте и потом без малейшего намека на насмешку бросил темный взгляд на Анастасиуса.
- Договорились! - Никта подбросила монетку вверх, Хаос поймал её на лету, - свобода!
- Свобода, - проскрипел Хаос, - распоряжайтесь его свободой по собственному усмотрению.

Анастасиус
05.05.2006 01:35
Если бы он был ребёнком.
Он бы плакал.
Если бы он мог себя убить, он бы это сделал.
А камин всё играл оранжевым и красным. Переливался пышной осенью и бросался тресками-звуками.
Анастасиус встал из-за стола и подошёл к Никте.
Он злобно улыбнулся и сказал:
"Что изволите приказать? Не брезгуете бывшими уже в других лапах вещами? Могу Вас чем-то развлечь?"

Лорд Хаос
05.05.2006 01:27
- Действительно, - мрачно подтвердил Лорд, - надо отвечать. Теперь я просто не имею права отказаться от Вас, Анастасиус.
Он вернул Никте монетку.



Анастасиус прошёл к камину, сел на корточки и протянул руку с клеймом прямо в сердце пламени.
Такой ужасной боли он ещё не чувствовал.
Огонь, захватив руку, кусал кожу.
Хотел убрать её...... Зачем я это делаю? Как глупо.
Ужаленные мысли быстро пролетели.
Что говорил тот?
Не имеет права?
Самый гнилой актёр сыграл бы лучше.

"Как жаль. Я не могу сбросить этот мусор кому-нибудь другому".

Лорд Хаос
05.05.2006 01:39

"Не смейте портить мою собственность, Анастасиус", - как-то очень странно произнес Лорд.
Огонь разошелся в стороны и теперь не касался ладони раба. Печать осталась на месте. Блестела холодно серебром. Неуничтожимая.
"Сядьте на место, - приказал Хаос ледяным тоном, - и прекратите эту истерику".

Эретри
06.05.2006 13:52

Эретри внимательно следила за этим человеком, названным Советником.
Имени его она не запомнила, да и не считала нужным: с каждого, кто переступил пурпурный порог, имя слетело, как скорлупа. Как зола - под ноги и в дальний угол, затоптано, сбито. Кого из них его имя дождётся? Не найдёт ли хозяина лучше?
Оно ведь вольно выбирать.
Сейчас... Что-то... Она старалась смотреть на лица людей, но ни одну из их черт не могла для себя выделить. Водно, неверно плыли они перед глазами, не поймать, не заметить.
...Человек-Советник - так запомнилось, привязалось, как лохматая клякса к бумажной бели, - подошёл к камину. На всякий случай, для детали, Эретри отметила это про себя... И в следующее мгновение случай случился. Ураганом сорвало пелену с глаз: "Смотри! Спишь? Смотри!".
"Слушай"
Невыкрикнутая чужая боль. Зубья жара вбивали себя по кругу клейма, звезды Хаоса - не касались. Пурпур отражений - в серебре. Тишина, тишина - отчаяние. Гаркий, чёрный запах.
Вдруг - смягчились алые острия, огонь перестал жалить.
Искры застывали в пушистый песок, склеивались в зёрна и одна за другой падали на пепельную почву камина, где лопались затем, прорастали и снова тянулись вверх.
Тонкий пар вился у руки. Оседая, вода излечивала, гладко заживляла ожоги.
Невидно, неслышно по ладони скользил воздух: сдувал с клейма рыжую пыль, молодил серебро...
А человек всё не отходил.
Беззубый зверь ворчал под его рукой. Невольный. Он мог быть назван чем угодно теперь, но уже не огнём. Огонь никогда не принизит себя как вода, не возвысит как воздух, не станет землёй...

Теперь он был обезличен. И спокоен.

Эретри слушала ровный затихающий гул и постепенно успокаивалась сама. Вот ведь оно. Ещё одно доказательство, что всё сделанное ей - справедливо.
"Плохо..." - ныряла игольчатая мысль в податливой ткани, - "Снова вижу - плохо родиться человеком. С рождения к себе привыкли, выросли - не ценим... готовы резать себя и рвать... ненавидеть, чуть что пойдёт не так, не по-задуманному... Ребёнок ломает надоевшую игрушку... А Ринн, - незабытое имя остро блеснуло, появляясь, - Ринн не стал бы, как...этот человек. Как раньше боялся разбитых зеркал, так сейчас боится ранить жизнь. Да... И свою - больше всего. Слишком новая. Вот так обновку могут годами держать в шкафу - то не тот случай, чтоб надеть, то погода вся в слякоть. Нет, не повезло нам... Просто досталась жизнь. Проще разрушить"


Анастасиус
05.05.2006 01:45

Он продолжал сидеть перед камином с вытянутой рукой.
Словно просил милостыню у огня.
И удерживал желание подойти к тому и плюнуть ему в лицо.
Истерика - дамочка ординарная.

Лорд Хаос
05.05.2006 01:51

- Видимо, слишком мало боли было в твоей жизни, - Лорд лениво взмахнул рукой.
Анастасиус нехотя встал и пошел к своему месту за столом, - это невежливо - заставлять гостей ждать тебя.
Когда сопротивляющийся Анастасиус опустился в кресло, Хаос светски улыбнулся:
- Продолжим обсуждение, дамы и господа?


Лорд Хаос
05.05.2006 18:46

- Что притихли-то все? - холодно поинтересовался Хаос у гостей, а затем обратился к баронессе, - тут в Ваше отсутствие произошло кое-что. С Послом Дакии. Сегодня бал, поэтому все дела завтра. Просто я подумал, что эту информацию Вам необходимо знать. Заговор фальшивый... Начцеха Вам потом все подробно расскажет. Все, больше ни слова о политике.

Никта
05.05.2006 18:57

Никта почувствовала необъяснимую тревогу, «мурашки» то и дело пробегали по коже, вызывая желание расчесать зуд до крови. Её то бросало в жар, то в холод. На лбу выступил пот. Безумно хотелось вскочить на ноги и броситься вон из комнаты, куда глаза глядят.
Она с трудом понимала, что происходит вокруг. Но внешне выглядела вполне нормально.

Лорд Хаос
05.05.2006 19:05

Кто-то заботливо промокнул ей пот шелковым платком. Жар ушел. Тревога тоже. Дыхание выровнялось.

Никта
05.05.2006 19:09

Она хотела поблагодарить человека, который пришел ей на помощь, но взгляд её упал на рукав, облицованный черными зеркалами.
Милосердием здесь и не пахло.
Никта вежливо отвела руку с платком в сторону:
- Не нужно, Хозяин. Вы же чистый опыт хотели. Не мешайте яду.

Теодор
05.05.2006 22:21

То, что происходило в этой комнате, больше всего походило на сон. Словно здесь, сейчас прорвалась из древних мифов сама преисподняя, воплотившись в этих кроваво-красных стенах, дьявольском пламени, играющим в камине, сделавшем всех вокруг сумасшедшими. В мозгу промелькнула мысль: "А если и мне? Вот так, встать на колени, произнести слова клятвы? Так просто..."
Он смотрел вниз, на свои руки, на сцепленные пальцы. Не мог поднять взгляд. Сумасшествие. Или всё-таки сон? Если бы сон.
Он молчал. Слишком многие здесь, кажется, говорили не думая. Он не мог себе этого позволить. Страх? Наверное. Нет ничего страшнее неизвестности. А здесь была Неизвестность с большой буквы.
Он не слышал слов. Не мог. Но их смысл каким-то невероятным образом проникал в сознание, перед глазами вставали образы. Анастасиус. Никта. Ещё десять минут назад эти имена ничего для него не значили. Теперь он знал, что его судьба связана воедино с их судьбами, и эту связь не сможет разрушить никто. Ничто. Никогда.

Рита
06.05.2006 03:09

В светлых волосах незаметней седина. Эта мысль крутилась у Риты в голове с той же навязчивостью, с которой Анастасиус предлагал огню избавить себя от клейма.
Сейчас ей хотелось взять назад все сказанные слова, повернуть стрелки часов вспять, не допустить, чтобы эта минута навсегда осталась в их памяти. Анастасиус... потерявший свободу и сохранивший гордость. Опасное сочетание, обещающее много боли. Как там было в ее любимой песне?

горечь и гордость – единого корня,
обе ведут по дорогам неторным,
губят легко – и одна, и вторая,
судьбами, как лепестками, играя...

Наигранно-светские фразы Хаоса. Дакия. Заговор. Упоминание о политике, словно ниточка, вернула Риту к реальности, заставила вспомнить, что жизнь течет и за пределами этой комнаты.
Сожаление сменилось на негодование.
Разве она, Рита, виновата в том, что эти двое променяли свободу на служение?
Добровольно, без принуждения. Выбор есть всегда, сказал Хаос.

сладость смирения – слабым утеха,
путь по другими проложенным вехам,
мертвое эхо и рабский ошейник,
низкие радости уничижений...

Все было так быстро: Никта. Клинок. Новая клятва. Расфокусирующиеся внезапно-синие глаза герцогини и страшное слово "яд". Так похоже на театральную пьесу, но не клюквенный сок проступил на вороте рубашки Лорда, и настоящие бисеринки пота покрывали никтин лоб.
На потолке плясали тени - отсветы пламени. Смерть уже рядом, вот и эти тени - не тени, а взмахи черных крыльев ее вестника. Медлить больше нельзя.

я выбираю: навеки отныне
горечь и гордость – мои две богини.
хмурится небо в безмолвном укоре.
я выбираю. и путь будет горек.

Последний куплет.
Рита резко встала, чуть не уронив тяжелое кресло.
- Милорд, откройте дверь, - не попросила - потребовала она. - Я не позволю герцогине умереть на наших глазах. Надо позвать врача, подобрать противоядие. Пока не поздно.

Лорд Хаос
06.05.2006 12:28

- А зачем? - удивился Хаос, - у нас и здесь специалисты есть. Анастасиус, например, опыт работы в медучреждении имеет, - Хаос кивнул в сторону Советника, - Теодор Монтероне - декан Химико-метеорологического факультета, - чуть поклонился гостю, или боитесь, что они недостаточно квалифицированы? - погладил Никту по щеке рукой в перчатке. Она отклонилась резко в сторону и едва не упала с кресла, потеряв равновесие из-за головокружения, - тогда так, - он придержал девушку за правое плечо, - отгадайте, какой яд. Если успеете до того, как она умрет, врача не понадобится. Я сохраню ей жизнь.

Рита
06.05.2006 12:45

- Снова игры с человеческой жизнью?! - укор отскочил от Лорда Хаоса, как невоткнувшийся в мишень сюрикен, не затронув его ледяного спокойствия. - Чтобы отгадать яд, нам нужен отравитель. Уж не хотите ли Вы сказать, милорд, что он в этой комнате?

Лорд Хаос
06.05.2006 12:53

- Конечно, - усмехнулся Хаос, - и он. У нас здесь полный комплект: отравитель, жертва, врачи, бургомистр, который сразу же сможет подписать справку о смерти. Только вряд ли отравитель Вам скажет, что это был за яд. Поробуйте так догадаться. По симптомам.
Никта затаила дыхание, прислушиваясь к его словам.

Рита
06.05.2006 13:36

Рита беспомощно посмотрела на Тео.
Она знала только нехитрые женские яды: цианид, горицвет, наперстянку, белладонну. Извечные помощники неверных жен, решивших избавиться от надоевшего мужа. Так, отравленный женой, погиб три года назад лучший коваль в округе.
Но то, что происходило с Никтой, было совсем непохоже на судороги и мучительное выворачивание наизнанку, увиденные Ритой тогда.
- Сколько у нас попыток? - спросила баронесса, нехотя принимая условия игры.

Лорд Хаос
06.05.2006 13:39

- Три, - пожал плечами Хаос, - и советую поторопиться...
Он посмотрел на Никту, оценивающе:
- Да, пожалуй, следует поторопиться.

Эретри
06.05.2006 13:59

Пелена растворилась, как ни бывало.
- Одну из попыток, пожалуйста, оставьте мне, - Эретри не оборачиваясь к Рите, обращалась к ней, - Простите, не знаю Вашего имени... Я могу попробовать отгадать.

Рита
06.05.2006 14:06

- Хорошо, - похоже, эта девушка единственная в городе не знала, кто такая Рита Эквус, - но сначала предоставим слово профессионалам. Тео... - резкий поворот головы, чтобы увидеть сомнение в его задумчивых карих глазах.
Сейчас не до титулов и званий.

Эретри
06.05.2006 14:15

Вылетевшее слово головёшкой горит - освещает незрелую мысль.
Зачем она сказала?.. Ни один из ядов и его свойств она не знает. Так, что же это, заждавшаяся совесть подтолкнула, оказала злую услугу?..
Поникнув, Эретри не смотрела больше ни на кого. Только вслушивалась, ощущала тяжёлое и уже подсипловатое дыхание Никты.
Дыхание человека, чьё имя ей не надо было напоминать.

Никта
06.05.2006 13:50

Никте пришлось взять платок, который услужливо предложил ей Хозяин, как только заметил, что ей стало сложно сглатывать слюну.
- Перестаньте на меня так смотреть, - зло буркнула она, метнув яростный взгляд исподлобья в остальных гостей и в первую очередь в баронессу Эквус, - я Вам не лабораторная крыса, - сердце её сжалось от обиды: молодой декан смотрел на неё, а она выглядела совсем не так, как ей хотелось бы сейчас. Было безумно стыдно сидеть вот так и пускать слюни, при всех этих. Гостях. Дыхание, которое участилось, как ошибочно решила она, из-за присутствия Теодора, теперь стало гораздо реже.

Лорд Хаос
06.05.2006 14:06

- Не груби, красавица, - мягко осадил её Хаос, - они же ради спасения твоей жизни стараются.

Никта
06.05.2006 14:09

Никта резко наклонилась в сторону Хаоса, он даже не успел понять, в чем собственно дело: почему его своенравная рабыня вдруг решила поклониться ему.
Девушку жестоко вырвало прямо на блестящие бальные туфли Хозяина.

Лорд Хаос
06.05.2006 14:17

Лорд промолчал, но было очевидно, что он едва сдерживает ярость.
Хаос отступил на шаг от Никты, которая не удержалась на кресле в этот раз и упала на пол.

Эретри
06.05.2006 14:19

Эретри обнаружила себя стоящей. Она нагнулась, чтобы помочь Никте встать.

Лорд Хаос
06.05.2006 14:21

- Сядьте, Эретри, - жестко приказал ей Хаос.

Эретри
06.05.2006 14:23

- Нет.

Рита
06.05.2006 14:24

- Ей Вы приказывать можете, мне - нет, - Рита в два счета оказалась у противоположного края стола. Пришлось почти поднять девушку на руки, чтобы та смогла снова сесть в неудобное римское кресло. Без помощи Эретри, ослушавшейся Лорда, Рите было бы очень тяжело это сделать.

Лорд Хаос
06.05.2006 14:30

- Считаем до десяти, - оскалился Хаос.

Рита
06.05.2006 14:38

Баронессе все время казалось, что она забыла что-то важное и не может вспомнить. Пытается, но тщетно. Эта мысль не оставляла ее, пока она летела через всю Рубиновую к упавшей герцогине, пока, вместе с Эретри, усаживала и стирала пот со лба. В этой части гостиной торшеры стояли ближе к столу, лучше освещая комнату, что заставляло чуть щуриться после привычного полумрака у камина.
Вспомнила! Так муж учил ее определять, не наелась ли заболевшая лошадь красавки: подносить свечку к глазам и наблюдать за реакцией на свет.
Рита подбежала к торшеру, выхватила свечку и, не замечая обжигающего воска на руке, поднесла ее к никтиным глазам. Реакции не было.
- Красавка. Белладонна, - почти выкрикнула она. - Первая попытка.
И выжидательно посмотрела на Лорда.

Лорд Хаос
06.05.2006 14:39

- Нет, покачал головой Лорд, - раз...

Эретри
06.05.2006 14:40

- Считайте, - Эретри вернулась на своё место. Спокойно взглянула на Лорда.

Лорд Хаос
06.05.2006 14:43

- Два, - Хаос посмотрел на неё, и почему-то во взгляде этом было больше того, с кем когда-то она попрощалась в зазеркалье через стекло, - три...

Лорд Хаос
06.05.2006 15:05

- Четыре, пять, - он склонил голову набок и наблюдал равнодушно, как угасает Никта.

Теодор
06.05.2006 15:13

"Умереть…" Слово ворвалось в сознание, как вихрь, сметая другие мысли, вытесняя их, казалось, голова не выдержит этого натиска… И – словно лопнул мыльный пузырь – всё встало на свои места. Отравлена. Тео поднял глаза и встретился взглядом с Никтой. Она изменилась. Так, как он и представлял. Теперь в этих глазах плескалось синее море – последний шторм перед вечным штилем. Рита тоже смотрела на него. Все смотрели. Ждали. Чего? Последняя мысль постепенно уступила место другим. Вот чего они ждут!
– Аконит! – слово сорвалось с губ прежде, чем он смог осознать, что другой попытки у него не будет.

Лорд Хаос
06.05.2006 15:18

- Какой молодец, - рассмеялся довольно Хаос и хлопнул в ладоши.
Никта стала дышать ровнее. Взгляду вернулась осмысленность. Она была бледна, но самое страшное теперь осталось позади.

Никта
06.05.2006 15:36

Никта смущенно улыбнулась молодому человеку:
- Спасибо.
Потом подняла усталый взгляд на баронессу:
- И Вам.
Перевела его на Эретри, скривила губы в горькой усмешке:
- И Вам… Это того стоило. Спасибо.

Лорд Хаос
06.05.2006 15:46

- А мне спасибо? - обиделся Хаос притворно, - я тоже некоторое участие принял в твоем спасении, неблагодарная.

Никта
06.05.2006 15:51

- Спасибо, Хозяин, - Никта не обернулась на голос.

Теодор
06.05.2006 16:11

Обессилев, он откинулся на спинку стула. Поймал благодарный взгляд Никты. Угадал. Почему ему в голову пришло именно это название? Аконит? Когда в университете он слушал курс травологии, этот яд называли в числе самых опасных: после того, как проявляются симптомы, обычно бывает уже слишком поздно. Строго говоря, всегда бывает слишком поздно: противоядия против аконита не существует. Но ведь есть и ещё более смертоносные яды, смерть от которых наступает уже через несколько минут. И гораздо более незаметные, когда между отравлением и смертью проходит несколько дней или даже недель, и доказать сам факт отравления практически невозможно. Тогда почему?
Тео посмотрел на Риту, её лицо перестало быть похожим на маску. Ей Он не позволил бы угадать. Никогда.

Лорд Хаос
09.05.2006 12:09

Никта чувствовала себя более или менее хорошо для человека, который едва не погиб от яда. Баронесса, бросив полный осуждения взгляд на Хозяина бала, вернулась на свое место. Эретри хотела что-то скзать ему, но передумала и только с сожалением покачала головой.
- Так, теперь, когда все успокоились и сели на свои места, мы можем продолжить... - Хаос довольно потер руки, - Уважаемый господин Эквус-Монтерроне, у нас с Вами тоже есть, что обсудить, как считаете?

Теодор
09.05.2006 12:15

- Правда? - Тео поднял голову и встретился взглядом с чёрными глазами. Странно, в них ничего не отражалось, опровергая сплетни - хозяин Мира Зеркал словно нарочно не следовал законам своего же мира.
- Вы думаете, мы можем обсуждать что-либо здесь?

Лорд Хаос
09.05.2006 12:21

- Почему нет? - "удивился" Хаос, - конечно, можем. Например, будущее Вашей драгоценной супруги. Вы же беспокоитесь о ней, неправда ли?

Теодор
09.05.2006 12:25

- Разве Лючии что-нибудь грозит? - Тео приподнялся, опершись руками о стол. Взгляды всех были прикованы к нему. Теперь это уже не казалось ему таким странным.
Мысли вихрем проносились в голове. Что он задумал? Почему Лючия? Видимо, шантаж - его любимое средство. Безотказное. Но чего он от меня хочет?

Лорд Хаос
09.05.2006 12:36

- Думаю, что Вы сами догадываетесь, что да, - голос Хаоса теперь напоминал шипение ядовитой змеи, - Лючия уже достаточно долго находится в Эйзоптросе, а ни одного отражения у неё не появилось. Хотя я ошибся, - поправил он сам себя, -одно было, но, едва появившись, исчезло.
Лорд внимательно следил за реакцией Теодора на свои слова. Пауза затянулась, поэтому он счел возможным продолжить:
- У нас тут совсем недавно был такой же случай. Начали у человека отражения пропадать. Чуть не умер, бедняга.

Теодор
09.05.2006 12:41

- Да... - Он начал осознавать страшную правду. - Отражения... Она больна? Что с ней? Это можно вылечить?

Лорд Хаос
09.05.2006 12:49

- До сегодняшнего дня я держал болезнь, - тон Хаоса стал ледяным, - поэтому, несмотря на исчезновение единственного и последнего отражения, Лючия до сих пор жива. Поэтому Ваши отражения ещё с Вами. Поэтому и губернатору Аквилона пока ничего не угрожает, - Лорд скрестил руки на груди, - но не может ведь это продолжаться вечно. Вы должны избавиться от Лючии, отправить её в Аквилон, господин Эквус-Монтероне. Мы не можем себе позволить, чтобы она умерла здесь, в Эйзоптросе. Слишком велика вероятность эпидемии.

Теодор
09.05.2006 12:55

- Вы хотите сказать... Неужели ничего нельзя сделать? Что это за болезнь? Если вам столько времени удавалось её сдерживать, может быть, вы знаете, как её вылечить? Дайте мне хотя бы малейшую подсказку, и я найду лекарство!

Лорд Хаос
09.05.2006 13:03

- Боюсь, это не яд, которым Никту отравили, - усмехнулся Хаос, качнув пальцем одну из сапфировых сережек рабыни, - здесь противоядие не подберешь. Если не Вы её домой отправите умирать, это сделают люди из ЦРУ. Но они ей объяснят, что происходит. Расскажут, какой диагноз поставили. Как думаете, выдержит Ваша супруга такой удар? - и вдруг очень тепло, с сочувствием добавил, - примите мой совет. Отправьте её домой. Тяжко на чужбине умирать.

Теодор
09.05.2006 13:12

- Мрак, а где умирать легко? - От осознания собственного бессилия Тео начал злиться. Да, он женился на Лючии против воли, вопреки своим принципам. Но, принеся клятву, готов был следовать её до конца. "Пока смерть не разлучит вас," - прозвучал в его голове голос священника.
- Сколько у неё осталось времени?

Лорд Хаос
09.05.2006 13:18

- Ровно столько, сколько нужно, чтобы добраться до Аквилона, - пожал плечами Хаос, - да, кстати, - уточнил он по размышлении, - Вам в Аквилон её не нужно сопровождать. Вы должны остаться здесь. Отец пусть с дочерью едет.

Теодор
09.05.2006 13:23

Тогда я прошу у вас разрешения покинуть вас и ваших гостей, - голос Тео снова стал твёрдым, он выдержал взгляд Хаоса со спокойствием, которого ему так не хватало всё это время. - Я должен попрощаться со своей женой.

Лорд Хаос
09.05.2006 13:32

- В этом нет необходимости, - скопировал его тон Хаос и объяснил свою странную прихоть, - не беспокойтесь, время для Вашей жены стоит на месте, пока мы в Рубиновой. И ещё... Так, на всякий случай, - Хаос впился взглядом в лицо Теодора, - рискнете поехать с Лючией, чтобы быть с ней до ЕЁ последнего вздоха, он станет и Вашим последним вздохом.

Анастасиус
09.05.2006 20:29

Ладонь вниз. Чтоб не было и намёка на тот уродливый узор под перчаткой. Под разорванной огнём перчаткой.
Немного успокоившись, он поднял голову. К его облегчению, на него никто и смотреть не думал. Все взгляды были обращены к той девушке в синем, которая несколько минут назад выясняла цену на Анастасиуса.
Только сейчас, лишком поспешно остыв от переживаний и свыкшись с навечной печатью, он смог внимательно разглядеть гостей.
Взгляд настойчиво вернулся к девушке в синем платье.
"А ведь ей плохо"
Ему не было видно, почему она нагнулась к Лорду так низко. "Уронила что-то?" Выражение лица Лорда изменилось.
Как будто только сейчас он стал слышать. Треск напряжённого ожидания, догадок и вопросов. "Яд. Название. Спасу" - прорвалось в голову.

Напоминало детскую игру "Угадай что". Садились в круг и отгадывали, чем болен ведущий. Он усердно кашлял, корчил гримасы и внезапно падал на пол. И все кричали "Чахотка! Зеркальница! Грипп!"

Рита сказала первая. Он мотнул головой.
"Не то".
Анастасиус вспомнил, что лекции, посвящённые ядам, он пропустил из-за Оливии. Она уезжала к тётушке, и он неделю ходил к ней прощаться.
Отъезд всё время откладывался - то Оливии становилось плохо, то выяснялось, что она ещё не собрала вещи.
И Анастасиус ходил каждый день, пропуская учёбу и практику, и в конце встречи с радостью узнавал, что Лив уедет завтра. И завтра снова можно будет прийти и сказать сладкое "До свидания".
А теперь горькая жалость заливала сердце. Перед ним умирал человек. А он даже не мог помочь. Ничем.
Молодой человек напротив него выкрикнул название яда. Правильное.
Анастасиус тихо улыбнулся. Тихо и осторожно.

А Лорд продолжал игру.
Ещё один человек умирал. Жена того спасителя.
И тот воспринял новость как-то странно.
Анастасиус почувствовал, что о любимом человеке будут говорить не так.
Как-то было неуютно от мысли, что та женщина погаснет у себя дома, не зная от чего она умирает и почему с ней нет мужа.
И страшно оттого, что так спокойно можно говорить о смерти. Чужой.

Теодор
09.05.2006 13:36

- Я вижу, вы неплохо знакомы с этой болезнью, - Лицо Тео оставалось непроницаемым. Во всяком случае, он так думал. - Не беспокойтесь, я не брошу вверенный мне факультет.

Лорд Хаос
09.05.2006 13:40

- Конечно, - улыбнулся благожелательно Лорд.
Потом была пауза. Долгая и тяжелая. И прервал её Хозяин бала.

Теодор
13.05.2006 23:24

Способность мыслить логически постепенно возвращалась. Время... только бы хватило времени... Во-первых, нужно сделать так, чтобы Лючия не догадалась. Во-вторых...
– Тогда, если вы позволите, у меня будет ещё одна просьба. – Тео снова встретился взглядом с Лордом Хаосом. Никто не проронил ни слова, лица гостей застыли в ожидании окончания поединка, победить в котором у него не было ни малейшего шанса. – Убедить Лючию уехать будет очень нелегко. Если бы с ней поехала Никта, это позволило бы избежать ненужных расспросов. Это ведь и в ваших интересах, разве нет? Думаю, после их встречи на балу... им будет приятно вспомнить прежние дни. Разрешите Никте сопровождать Лючию... Прошу вас.
Последние слова он сказал очень тихо, одними губами. Глядя в глаза не Лорда – в другие глаза, синие, обращённые к нему с немым укором.

Лорд Хаос
13.05.2006 23:33

- В моих интересах, говорите? - Лорд положил руку в перчатке на плечо рабыни, - по мне так Никте лучше на юг поехать, отдохнуть после пережитого. Или я чего-то не заметил? В чем интерес?

Теодор
13.05.2006 23:39

- В том, чтобы сохранить её болезнь в тайне. Если вы думаете, что Лючия так просто даст себя увезти, вы плохо знаете мою жену.

Лорд Хаос
13.05.2006 23:56

- Чтобы жена послушной была, её надо в строгости держать, господин декан, - мрачно заметил Лорд Хаос, - ну, раз Вы со своей супругой сами справиться не можете, а просите в этом помощи другой взбалмошной особы женского пола, я, пожалуй, разрешу Никте Вам помочь.
- И, Никта, - он взял рабыню за подбородок и заставил посмотреть на себя, - одна деталь. Поедешь в Аквилон с Лючией, пробудешь там, сколько потребуется, поможешь губернатору с организацией похорон и вернешься в Эйзоптрос, но запомни, начцеха об этом задании - ни слова. Вдруг ещё решит подстраховаться и господина Эквус-Монтероне в карантин поместит.
И обратился уже ко всем:
- Дамы и господа, позвольте на этой минорной ноте попрощаться с Вами. Благодарю за то, что Вы согласились пожертвовать ради беседы со мной частью праздничного вечера. Если поторопитесь, ещё успеете наверстать упущенное веселье.
Анастасиус, Никта, поздравляю с отменно удачным началом нового года. Эретри, мое восхищение Вашей выдержкой и милосердием безмерно.
Баронесса, господин декан, было очень приятно видеть вас сидящими рядом. Напротив меня.
Всем спасибо. И до свидания, - он лениво смахнул магией грязь с блестящих бальных туфель и направился к двери.
Никто его не остановил, не окликнул.
Золотой ключ щелкнул в замке:
- Время пошло, - проронил Хаос, толкнув дверь и вышагнув из кровавого жара Рубиновой в прохладную темноту коридора.
- Сударь, - окликнули его, но он не обернулся на знакомые синие нотки.


ПОСЛЕ РУБИНОВОЙ



Эретри и Лорд Хаос

- Верлонт, - уже смелее, искрящийся синий.
Хаос остановился, обернулся и посмотрел на Зодчего с любопытством, склонив голову набок.
Откуда это слово? Без привкуса, без тяжести, без мысли. Вылететь - не вылетело, а словно давно уже плясало у губ и всего только ждало выдоха, чтобы слиться с ним и в лёгком воздухе обрести форму.
Оно говорило рыком открытых дверей, хлопотом старых досок, открытым ветром. Но и казалось нераскрытым, ничейным.
Обрывок чужой мысли, ворсинка, вырванная из дорогого когда-то узора.
Невозможно тяжело было ткать дальше своими нитками.
- Нам ведь есть, что обсудить, так?
- Думаете? - Хаос усмехнулся нехорошо.
Эретри кивнула утвердительно.
- Здесь обсуждать будем Ваше "важное дело"? - ядовито поинтересовался Лорд.
- Важное дело... - Эретри задумчиво прислушивалась к своему голосу: мягкие нотки шли вразбивку с твёрдыми, - Да нет, простой разговор будет. Важность-неважность... - рассеянно поиграла словами, как чашами весов, - Простой разговор. И Вы же знаете, о чём... о ком.
- Даже не догадываюсь, - слукавил Лорд с улыбкой.
Это неожиданно выбило Эретри из течения "беседы". Руки сами собой прохладой перчаток прижались к вискам в тщетной попытке остудить вскочивший пульс. Не чувствуя за стуком сердца в груди, девушка только и смогла тихо сказать:
- Храбрость... Ринн... И Алекс... Алекс.
Последнее имя расслышал - а вернее прочёл - только Лорд.
Хаос прижал палец к мертвым губам, призывая Эретри к осторожности.
И поманил её за собой, в одну из комнат дальше по коридору.
Как раз вовремя: гости покидали Рубиновую один за другим.
Эретри замешкалась чуть на пороге.
Железным обручем на запястье сомкнулись пальцы Лорда.
- Сюда, - прошелестел из темноты отвратительный, словно стальная стружка голос.
...Коридорное эхо отстучало их путь и умолкло возле странной пыльной двери.
В комнате, судя по эху, достаточно большой было темно.
- Присаживайтесь, - кресло ударило её под колени.
Метрах в двух от Эретри, на уровне её глаз вспыхнул ярко лепесток желтого пламени.
- Так о чем там речь была? - голос такой, словно Хаос вернулся за зеркало. Ни капли Алекса. Только холод, злоба и жестокая насмешка.
- Я... - пламя прогнулось в сторону эретриного голоса, шикнуло презрительно. Принизив интонацию, девушка продолжила, - Сначала мне хотелось бы... Наш договор... Он ведь исполнен, да? Ринн останется...таким?..
- Да, исполнен, - пламя подмигнуло заговорщицки, - конечно, исполнен. И цель была, как выяснилось, выбрана идеально.
- А Храбрость... Как... Что будет с ней?
- Ничего. Ксанф от неё отказался. Поэтому она просто вернется со мной, домой, - пламя окрасилось алым, - Придется немного подправить её поведение. Это уже становится традицией, кстати. Благодаря последним хозяевам, - язычок огня качнулся в сторону Эретри. - Ну, да ничего, пара новых шрамов Храбрость не изуродуют, только украсят.
Всё зажатый в кулаке девушки, перстень молчал, до крошечной искорки сжав свою синюю жизнь.
- Шрамы... Но ведь со шрамами Храбрости - нет! - огонь взвился зло, вычернел копотью, но Эретри не могла больше говорить тихо. - А если и станет - будет уже не Храбростью, а Отчаянием. Разве не... Да я знаю, что Вам это известно, зачем тогда, зачем... - жар равнодушно-плоско сузился, выжидая. - Почему Вы не оставите её? Пусть бы не встретилась больше со мной... но зачем ей боль?
- Вы ей боль причиняете, не я, - погасло пламя на секунду, - я исправляю, - и вспыхнуло вновь, - Ваши ошибки. Отражение должно быть отражением. Плоским, одномерным. Приходится шлифовать.
Была тишина. Воздух застыл. И пламя теперь было словно нарисовано на тьме сочным масляным мазком.
- Морок, Храбрость, Отвращение и Безнадега, - Хаос перечислял отражения в такт биению сердца Эретри, - друг, - хмыкнул зло, - Друзья, зодчий?
- Я не знаю... Не знаю, верлонт, - синий загорелся ярче, и Эретри держала его теперь на раскрытой ладони. Но он всё равно был ещё слаб, робко, как мелкая птаха, смотрел на раскрылившийся хищный огонь. - Если друзья...то я не умею быть для них другом. Наверное, это я одномерна. Потому и отражения все - разногранны... Нет, - Эретри встряхнула головой, отгоняя наплывавший чёрный - Не о том нужно речь... Вот так скажите... Что мне сделать, чтобы Храбрость... забыла про меня без боли, без...шлифовки?
- Предать её, зодчий, - темнота остудила синий до бледно-голубого, а пламя вспыхнуло кроваво-красным, - обмануть, обидеть так, чтобы, вернувшись за зеркала, она смогла отпустить Вас. Это ведь не сложно, правда?
Эретри прикрыла чахлый огонёк, защитила от мрака. За перчаткой тонким узором посветилось серебро. Слабо, тоскливо жались к нему выцветшие лепестки. Перстень затухал.
"Ну что ты, что ты, что ты, - шептала девушка в просвет ладоней, - Гори... ну гори. Живи"
Известно же: пламя всегда глухо. Не слышал, не мог оживать перстневый огонь... Но слова и не шли к нему: для одной хозяйки оставались, остужали, успокаивали пульс.
- Нет, верлонт, это не сложно, - Эретри подняла голову. - Это очень просто. Настолько, что... Я могу согласиться, если только так я освобожу Храбрость и освобожусь от неё сама. Но... Ведь она разгадает здесь обман. Наверняка. Что тогда станет с ней? И со мной?
- Откуда же мне знать? - пламя зло вцепилось в перчатку Эретри жаром.
Огонь вдалеке вытянулся негибкой струной.
"Тихо". Перстень не повиновался, и синие иглы уже подбирались к руке. "Успокойся". Всё так же. Дальше. Вот резануло кожу...
- Она может не захотеть к Вам вернуться, - проговорила Эр чётко, только для того, чтобы сказать.
- Ооо, - протянула темнота мрачно в шипение, - даже так? Откуда в тебе столько самоуверенности, зодчий? Почему ты считаешь, что она предпочтет тебя мне? После всего, что было?
Эретри не ответила. Но ярко-синим вдруг вспыхнуло, упрямо высоко поднялось пламя. Наравне с алым горело, захлёбисто гудело, то припадая, то отталкиваясь...
Минуту. Потом снова побледнело всё. Жалко прибилось к ладони.
- Сегодня умрет человек, зодчий, - пламя заострилось в драконий зуб.
Отсвет перстня замер вопросительно.
Темнота прислушалась к себе:
-Ооооо, - с придыханием в восхищении, - и даже не один... Игра становится значительно интереснее.
- Алекс уже мёртв. Кто же ещё?
Синий переискрился в белый.
- Это хорошо, что Вы, наконец, от него отказались, - пламя стало леденцово-фиолетовым, - это очень хорошо. В таком случае проблемы выбора не будет. Кто, спрашиваете? Догадайтесь. Ступайте в Серебряную и попытайтесь найти счастливчика.
- Я не отказываюсь от Алекса. Вы же знаете... - серым страхом прожгло белый. Синий ушёл в сердцевину, - Не за тем я здесь... Могу вернуть его сегодня?
- Значит, выбор придется сделать все-таки, - зашипело ехидно пламя прогорклым, - можете. Ваши возможности почти безграничны. Но только одного выбрать придется. Того, кто здесь сейчас с нами. Или. Того, кто сейчас в Серебряной ищет смерть настолько настойчиво, что я едва сдерживаю желание помочь ему воплотить в жизнь очередную мечту.
- Но того, второго, я не знаю, - неуверенно надвое распался цвет. - Даже и не видела его. Что за выбор такой, с одним неизвестным? Я бы выбрала любого - каждый достоин жизни... Но всё же...
В раздвоенном огне ожил синий.
- В таком случае делайте то, что должно, и будь, что будет, - пламя вдруг развернулось сияющим полотном к потолку и залило комнату белым, безжизненным светом.
У противоположной стены, привалившись спиной к богатой раме зеркала, сидел Алекс. В своей обычной одежде. По серой грубого домотканого полотна рубашке расплывалось кровавое пятно. Он явно не понимал, что с ним произошло и происходит. Он явно не помнил ничего. С уголка губ на воротник капала кровь. Бывший оруженосец казался скорее механической куклой, у которой вот-вот кончится завод, чем человеком.
- Раз, два, три, четыре, пять… Пошел второго убивать, - резануло сталью по поверхности зеркала, превратившегося с последним словом в чернильную лужу на стене.
И в комнате повисла мертвая тишина.
Вскрикнув, Эретри подбежала к Алексу, села рядом. (Сам собой как будто, перстень скользнул на палец). Протянула руку, прикоснулась к шее, у виска. Сухой молью клевал пульс. Зрачки оруженосца пусто дрогнули. Ни жажды жизни, ни боли не было в них.
«Ааааа» - прохрипел он только. Всё его тело пошло мелкой дрожью, сипло открылся рот. Алекс уронил голову.
Алая змеинка сбежала к оправе камня, горячо обхватила.
Эретри отдернула руку. Задержав дыхание, зажмурившись, стиснула зубы. Она не видела ещё, как умирают люди. И так – никогда не хотела увидеть. И поверить.
Минута прошла прежде, чем Эретри поняла, что она теперь одна в этой комнате. Осознание вернуло дыхание, но застлало зрение, заслезилось глупо. «Как же это…» «Да почему…» «Как…»
Синий загудел громко, нетерпеливо.
«Да…Сейчас…Что я…»
Тишина выжидала.
Перстень ровно горел, смело. Свет потолка сторонился его. Ладонь поймала синий костерок; он снялся с камня невесомо, без натуги, оставив бесцветными обточенные грани.
«Алекс» - спрыгнул, опустился на рубашку. «Алекс» - пригнулся, рассыпался в зёрна, синие листья проросли к сердцу. «Живи» - синие стебли сплелись в пламя. Их мерцанье постепенно блёкло.
«Живи!»
Отблеск пламени пропал. Вровень с ожиданием ползло время… Лицо Алекса стало изжелта-белым. Эретри тронула лоб – холодный.
Как ненастоящая, кукольно она вскочила и попятилась прочь, со страхом в глазах, с животным отчаянием.
Потолочный свет обжёг её, в центре комнаты Эретри завертелась на месте, шатаясь. Свет преследовал. Стены немо закрутились в подсказке – найди-ка, угадай!..
И на одной, напротив зеркала, Эр увидела занавесь ткани… Шторы! Девушка шагнула к ним, руки сонно вцепились в жёсткую, неожиданно твёрдую материю. «Окно?!»
Шторы были будто из дуба, они скрипели, раздираясь. Вот разошлись…
За ними ставни.
Засов. Деревянный, но железом занозил руки, зеркальная ткань не спасала. Эретри сорвала, бросила бесполезные перчатки, дёрнула сильней. Скрежет переломился в треск. Полоса темноты перед глазами. Разрослась шире, гуще, шире… Чернее, чернее, ярче…
…Был миг, и затем. Наступила ночь.
Настежь синяя, ясная ночь. Тихо. Где предметы, где стены, свет? Ночь… Обессилевшие глаза искали звёзды, а небо растянулось искристо и без туч. Всё исчезло, не существует…
Эретри обернулась и посмотрела в комнату. Комната была, темна. От стены до стены, от пола до потолка. Свободный чёрный разметал. Выгнал рабский мёртвый. Зеркало – россыпь морозных точек. Стекло - перелив тающего льда.
Такой, верно, человек представляет себе тишину. Но такой она бывает только в снах. Наяву мелькнет разве в паузе секундной стрелки, да так скоро, что забудется уже на следующем прыжке.
…У зеркала, на полу, серым сидел мрак, сгущаясь на неподвижном силуэте. Не случилось. Не произошло. Ничего.
Воздух давно стёр слёзы, и полосы на щеках притягивали свежий ветер… Как же всё-таки приятны и прохладны эти высохшие линии. О них никто не спросит, не будет искать слова жалости - ведь они не видны. Бесцветны. О них известно только тебе, и только тебе позволено о них думать. И это хорошо, это хорошая тайна…
Перстень на руке потяжелел. Окружный туман дрогнул. Эретри поднесла раскрытую пятерню к лицу и увидела, что камень стал теперь прозрачным, невесомым на вид. Но лишь на вид, на деле же он словно изнутри наливался свинцом; палец дрожал от растущего груза. И что-то мерцало, что-то цвело в глубине камня… Что?
- А это пустота, - подсказал голос, чужой. – Должна и она… где-то жить…
Из отраженной в зеркале Колесницы капнуло серебром. Рядом, у рамы, слабо шелохнулось.
Эретри подошла, не веря. Опустилась. Эхо звенело в ушах.
- Алекс, - сказала она.
Оруженосец шевельнул пальцами, закрыл и открыл глаза. Как-то деревянно, рывком распрямился.
«Живой»
- Живой, - повторила Эретри вслух. Лёгкое и свободное проснулось в её лице, в каждой черте, и слова тоже стали легки и свободны. Как не были в разговоре с Храбростью и Ринном, не были ни с кем…
Алекс, оттянув рубашку, с тупым, звериным интересом рассматривал красное пятно на ней. Хрипло спросил:
- Откуда?
- Это?.. – Эр не сразу нашла ответ, - Понимаешь… Был бой… Сражение… Нет, был поединок…
- Здесь?
- Ближе, - улыбнулась девушка. Мимолётный обман не горек, - Я не видела, но ты победил.
- Кого? – Алекс приподнялся и следил за ней, словно движения могли обнаружить неправду.
- Победил, - Эретри спрятала руки за спину, встала. «Неправильно всё, - застучало сердце, - Не так»
- Зачем знать, кого? Не всё ли равно, как жить…и, тем более, как продолжать?
- Не знаю, - отозвался Алекс. Помолчал.
- Помоги мне подняться. Здесь окно, я хочу к окну.
Эретри довела его к ставням, и он ухватился за раму, будто за край пропасти. В сиянии звёзд лицо казалось ещё более бледным, чем в полумраке у зеркала.
- Не надо, - сказал Алекс, заметив, что Эретри оглянулась в поисках стула, - Я буду так.
Он оперся о приоконную стену. Эр отступила осторожно, задела что-то шуршащее на полу. Взглянула: перчатки. Белые, не радужные более. Она подняла одну и вытерла ею кровь с алексова подбородка.
- А ты не помнишь…
- Я вспомню, - заверил оруженосец, глядя в одну точку впереди себя. Так говорят нерадивые школьники и невзначай разбогатевшие друзья, - Эх, надо же, хорошая рана, раз я всё забыл. Но вот только… - он с трудом оторвал от неба взгляд. Доброжелательно, как случайный попутчик, сощурился, - Очень легко будет вспомнить тебя…вас…а, или как там, - подобие усмешки, - Есть какой-то лоскуток, так и вертится в голове…вот поймаю…
Закашлялся.
- Простите. Всё тяжело как-то… Говорить тяжко, смотреть… Одно не тяжко, а легко – дышать…
Улыбка, уже человеческая.
Зеркало сверкнуло, точно напоминая. «Второй… Серебряная!»
Стекло хлюпло, одну за другой, начало заглатывать звёзды со своей поверхности.
…Эретри оглянулась в дверях. Алекс стоял так же неподвижно, глядя в ночное небо.
- Слушай. Я скоро приду. Я скоро. Только окно… Следи, чтоб не захлопнулось. Нельзя быть здесь при закрытом окне…
Не дождавшись ответа, повернулась и быстро пошла по коридору. В Серебряную залу. Без перчаток. С исцарапанными руками. И с прозрачным камнем в тёмно-пурпурной оправе.
Темная сила неслась стремительно по блестящим переходам, оставляя на зеркалах царапины черного инея.
- Иди сюда, - холодный приказ, - немедленно.
Алекс обернулся нехотя. Зеркало было теперь цвета небытия.
Упрямо сжав губы, он скрестил руки на груди и вновь уставился в окно.
- Ты не слышал, раб? – выплеснулась из зеркала злоба, - иди сюда.
- Или что? – зачерпнул и он злости, - убьешь меня? Был там.
- Зато теперь здесь, - и зло ударило его по хребту.
Когда бывший оруженосец упал на пол, его догнал удар в живот.
Алекс закричал: сила боли была чудовищной. Да, он привык к боям, тренировочным и настоящим. Да, он был научен жизнью не скулить, когда она дает пинка. Но эту боль выдержать было невозможно.
Тьма схватила его за шкирку и потянула в сторону зеркала. Он цеплялся за пол, скользящими от крови пальцами, он пытался вырваться, пытался ударить тьму в ответ, но все тщетно. Его закинули как мешок за раму и поволокли по длинным стальным коридорам в сторону стеклянной камеры, где он провел некоторое время до бала.


Тео, Никта, Рита

** После ухода Лорда **
** Согласовано с Ритой и Нидой **

Голос Лорда эхом откликнулся в его мозгу. "Время пошло." Время... Он машинально посмотрел на часы. Они показывали четверть первого. "Значит, оно действительно стояло," – Тео почти не удивился этой мысли. Она означала только одно: у него есть на полтора часа больше времени, чем он думал.

Запуск секундной стрелки начал отсчитывать время. «Время, оставшееся жене твоего любимого, Рита», – подсказал внутренний голос. Она отмахнулась от этих мыслей – так лошадь мотает головой, отгоняя овода.
– Постой, – Рита взяла руку Теодора в две свои, словно желая защитить от всего мира. Тео остался на месте, но, глядя на его лицо, она не была уверена, слышит ли он её. – Я хочу, чтобы ты знал: все, что в моих силах, любая помощь, которая потребуется – только скажи. Будешь спешить, возьми наших… моих коней – они иногда быстрее, чем стрелки часов.
– Спасибо, – мысли его были сейчас далеко. Он едва взглянул на Риту и сразу же перевёл взгляд обратно – к двери, в которую только что вышел Хаос. Самое главное теперь – время. Сколько его осталось?
– Извини, – он освободил руку и направился к Никте, уже покидающей гостиную. Не замечая взгляда, которым провожала его Рита.

– Постойте! – Тео догнал Никту у самой двери, схватил за руку. Она резко развернулась, явно намереваясь ударить остановившего её мужчину по руке, чтобы освободиться. Но когда увидела, кто это был, прекратила попытки вырваться.
– Извините, что втянул вас в это, но мне действительно нужна ваша помощь...
– Вы мне жизнь спасли. Разве я могу сказать Вам «нет»? – Она посмотрела прямо ему в глаза. Теперь девушка была настроена более благожелательно. В глазах – спокойствие морской глади. – Да и Хозяина порадую. Он ведь тоже не против. Тем более такой шанс противопоставить меня цеху. Объявить дезертиром...
– Я прошу прощения. Я не мог спросить вас раньше. Это произошло так быстро...
– Ничего. Забудьте, – В её голосе не было металла, скорее усталость солдата, вернувшегося из боя. – Чего вы от меня хотите?
– Я надеялся, что вам удастся убедить Лючию уехать. Так, чтобы она думала, что это её идея. Иначе она ни за что не поедет. И не останется ни малейшего шанса... И мне не хотелось отпускать её одну. Лучше, чтобы с ней рядом был кто-нибудь...
– Ладно, – тень улыбки тронула её губы, – пойдёмте, поищем вашу супругу… – она посмотрела вниз, на руку Теодора, сжимающую её запястье, – И будет лучше, если я буду держать вас под руку, а не наоборот.
– Простите. – Тео отпустил её руку. – Я...
– Вам нужно успокоиться. Она не должна ничего заподозрить.

Тео
– Дорогая, – Лючия обернулась, но слова льдинками застыли внутри, у самого сердца. Под её взглядом Никта нехотя отпустила руку Теодора. Не самый лучший способ подружить двух женщин ты выбрал. Хотя... Ревность тоже можно использовать с толком.
– Я пригласил Никту посетить наше поместье в Аквилоне, – он нарочно назвал её по имени. Никта не выказала удивления, хотя это шло вразрез с первоначальным планом. Но взгляд Лючии красноречивее всяких слов говорил о необходимости импровизировать. – Ты ведь хотела вернуться сразу после Нового года?
Лючия посмотрела на Никту так, что цэрэушнице показалось, что ещё чуть-чуть – и платье на ней вспыхнет. Восхищение, смешанное с завистью, отразилось на мгновение в её глазах, а на губах уже расцвела таинственная улыбка. Тео не ошибся в выборе. Игра была превосходной.
– Тео рассказывал мне о вашем гнёздышке. Повезло вам, – она окинула Тео сверху вниз оценивающим взглядом хищницы. Лючия машинально сделала полшага в его сторону. Тео взял её за руку.
– К сожалению, у меня сейчас слишком много работы. А теперь её ещё прибавится. Но Никта любезно согласилась подождать, пока я не разберусь с делами. Пару недель, не больше.
Лючия не моргая смотрела ему в глаза. Понять, что им движет. Сколько раз он спорил с ней по любому поводу, а теперь хочет исполнить её желание? Её ли?
Прости. Он нанёс последний удар.
– Я предложил ей погостить у нас, пока мы не соберёмся. Надеюсь, ты не против?
Лючия смотрела на него, не в силах найти подходящих слов. Пригласить в дом женщину, которую он видит в первый раз?
– Или вы можете поехать сейчас, а я приеду, когда освобожусь. Если буду работать допоздна, управлюсь за неделю.
Почему-то все, выбирая между молотом и наковальней, останавливаются на последней. Считая, что неподвижность безопаснее.
– Милый, я думаю, мы с Никтой могли бы поехать к нам вместе с папой. Он говорил, что собирается возвращаться... когда же... Кажется, завтра. Да, точно. Мы могли бы поехать с ним. Только обещай, что приедешь через неделю! Иначе я умру от тоски!
Краем глаза Лючия увидела, как Никта посмотрела на Теодора. Этот взгляд показался ей полным вожделения и досады. Тео увидел в нём лишь молчаливый упрёк.

* * *
Он сослался на неотложные дела и вышёл из бальной залы. В зеркале в холле ратуши поймал взглядом своё отражение. Отражение без блеска в глазах. Так непохожее на него прежнего, так ясно показавшее ему его будущего. Два часа бродил по тёмным уже улицам. Пытался успокоиться, ещё раз всё обдумать. Когда он вернулся к зданию ратуши, её окна были так же пусты и безжизненны, как и улицы, по которым он проходил. Его поразил этот контраст: совсем недавно от света тысяч свечей было больно глазам, фейерверки освещали улицы, превращая ночь в день, и, кажется, всё население Эйзоптроса вышло на улицы. Но завтра будет новый день, а работа не кажется легче после бессонной ночи. Теперь только редкие прохожие попадались ему навстречу, и лишь звёзды отражались в окнах домов.
Экипаж ждал его недалеко от входа в ратушу. Тео с облегчением устроился на подушках сиденья. Всё-таки его работа вовсе не предполагала длительных прогулок. Он приказал двигаться очень медленно. Только бы Лючия уже спала... Сейчас он не сможет посмотреть ей в глаза. Только не сейчас. Завтра она должна будет уехать. Тогда ему придётся найти в себе силы, заглянуть в её глаза. И солгать. Снова.
Невесёлое это было путешествие. Одно дело – думать, что кто-то рано или поздно умрёт – в конце концов, люди смертны, – и совсем другое – знать, что это произойдёт совсем скоро, может быть, через несколько дней. И ничего нельзя сделать. Нельзя?
Уже проехав половину пути, он вспомнил о подарке герцога Аквилонского. Коробочка лежала на сиденье рядом с ним. Чёрное дерево приятно холодило руки. Тео внимательно осмотрел её со всех сторон. Нигде не было ни щёлочки, замка тоже видно не было. "Это древнее самых древних известных манускриптов. Так сказал торговец, хотя я этому не верю. Во всяком случае, выглядит оно так, будто было сделано вчера. Мне сказали, что оно приносит счастье. А я так хочу, чтобы вы с Лючией были счастливы," – вспомнил Тео слова тестя. Счастье? Мир полон преданий и легенд, слухи разлетаются по земле со скоростью лесных пожаров, и обычно они настолько же правдивы, насколько обугленные стволы похожи на деревья... Свет, как же его открыть?
Тео перепробовал уже, кажется, всё, но шкатулка оставалась закрытой. Ларчик оказался с секретом. Покрутив его в руках ещё несколько минут, он наконец нащупал на боковой грани едва заметный выступ. Нажав на него одной рукой, он попробовал откинуть крышку, но она не поддалась. "Что же я делаю не так?" – подумал Тео. Вдруг он заметил тоненькую щель в верхней крышке. Надавив на неё пальцами, он раздвинул половинки в стороны. В углублении, устланном чёрным бархатом, лежало зеркало в форме правильного двенадцатиугольника, серебристая рама словно была продолжением стекла. Причудливый узор замысловатой вязью струился по краю рамки. Тео поймал взглядом своё отражение. В глазах едва теплился огонёк надежды. Он должен его разжечь. Превратить эту искру в пламя.

* * *
Целый день прошёл в пустую. Ещё недавно, взявшись за подобную проблему, он и подумать не мог о том, чтобы решить её за один день. Но теперь это было слишком долго.
Студенты удивлённо поглядывали на него, когда он спешил к полкам за новой стопкой книг: прежнего декана им не приходилось видеть в библиотеке. Тео не обращал на них внимания. Сколько осталось времени? Сутки? Двое? Он просил герцога не утомлять дам быстрой ездой. Может быть, трое суток. Трудно надеяться на большее. Но что, если он не успеет? Нет, сейчас некогда об этом думать. Так... "Предания о зеркалах", "Большая книга недугов, опасных и не очень, составленная..." Свет, почти два века назад! Ладно, повезло ещё, что не на боргском или амалийском. Что ещё? "Умри, но не разбей, или Что страшнее смерти" Мрак, и это университетская библиотека! Хотя... Знать бы только, что я ищу...

* * *
Зеркальную болезнь нужно лечить зеркальными средствами. Это всё, к чему он пришёл за три дня поисков. Буквы плясали перед глазами, норовя составить совсем не те слова, что были написаны изначально, но воображение вкладывало смысл даже в те из них, что не существовали вовсе. Сказывались две бессонные ночи. Теперь сон снова пытался завладеть им, и у него уже не было сил сопротивляться. Но он должен помочь Лючии. Должен. Должен...
Ему снилась Лючия. И Никта, сидящая у её постели. Улыбающаяся. И Рита, склонившаяся – теперь уже над ним. "Всё, что происходит, происходит к лучшему". И Фернандо Монтероне, соединяющий руки новобрачных – их руки, – произносящий слова о вечной любви. "Я хочу, чтобы вы были счастливы..."

Никта

*Согласовано с Теодором Эквус-Монтероне*
Никта поправила черную перчатку на левой руке. Печать молчала, словно и не было её. Не было боли клеймения. Она оглянулась в поисках Счастья.
Ксанф, взгляд скользнул дальше. Не увидела. Не поняла, кто это. Не ответила: «все обошлось».
Алдара…
Илона, скучающая на троне…
И снова взгляд Эквус-Монтероне. Украдкой. Счастье.
Невыносимо бил, жалил, кусал со всех сторон свет, смеялись зеркала. Никта спрятала лицо в ладони и бросилась к выходу, не дожидаясь отражения, не заботясь о том, что подумают гости.
- Слишком много веселья для одного вечера, - бормотала она нервно, сбегая вниз по широкой лестнице в холл. Подвернула ногу, бальная туфелька соскользнула, но Никта даже не остановилась.
Бросила через плечо: «Подавись» - в темноту и продолжила путь.
Счастье едва успевала за ней.
И большое зеркало в холле раззявило раму в тупом ошеломлении, когда дважды с интервалом в минуту в нем отразилась одна и та же темноволосая девушка: сначала разъяренная и безнадежно несчастная, а потом умиротворенная и лучисто-радостная.

Карета медленно, нехотя скатилась с жесткого полотна навесного моста на мягкий белесый песок дороги, ведущей на Север.
Прислонившись плечом к стенке и облокотившись на небольшую бархатную подушечку, Никта смотрела в окно, бесстыдным образом игнорируя попытки губернатора Аквилона завязать с ней разговор.
- Герцогиня, Вам не кажется, что невежливо, так вести себя? – не выдержала Лючия. Мало того, что Тео остался в столице, где рядом с ним будет злосчастная Эквус, так ещё и эта герцогиня так хамски ведет себя по отношению к её отцу.
- Меня просто укачивает, когда я разговариваю в карете во время езды, - растянула губы в кривой «вежливой» улыбке Никта, - извините, если я оскорбила Вас и Вас, губернатор, своим поведением.
Эти слова Лючию, к её собственному удивлению, не успокоили, а только ещё больше разозлили. Особо приглашенные гости, увели их куда-то, как теперь узнать, может они и не были на этом специальном приеме, успели ведь на «ты» перейти. «Я пригласил Никту посетить наше поместье в Аквилоне, - передразнила она мужа про себя. - Я предложил ей погостить у нас». Мракова Эрклиг!
Лючия достала платок и промокнула пот со лба. Последние несколько часов она чувствовала недомогание. Как будто кто-то пил её силу. В груди шевельнулась неприятно тревога: «Хочу домой, хочу к Тео, - почти взвизгнула она про себя, - Тео!»
Перехватила темный взгляд Никты, сидящей напротив, то ли печальный, то ли торжествующий, не поймешь. И снова в сердце ударило едким страхом.
- ПапА, - Лючия схватила отца за руку, - может вернемся? Мы ведь недалеко ещё отъехали…
- Лючия, что с тобой? – губернатор накрыл её руку своей и погладил успокаивающе – все хорошо, успокойся.
- Что Вы так смотрите на меня??! – Лючия, забыв об этикете, правилах вежливости, набросилась на Никту.
Никта ничего не ответила, только отвернулась к окну.
Слишком много…
Цех отвернулся от неё за выходку с Ксанфом,
предстоящая поездка юг,

предательство,
жестокое разочарование,

страх,
покушение на Хаос,

рабство,
мучительная бесконечная агония,

смеющийся искривленным параличом ртом мертвец - убийца её отца,
пытающаяся спасти её Эквус, убийца деда,

сострадательное прикосновение Эретри, ещё одной убийцы, на этот раз её собственной,
мрак смерти,

цвет жизни,
возвращение, не менее болезненное и страшное, чем агония,

разговор с Тео,
его просьба,

его умирающая жена,
путь на север

и Счастье, следующее за ней по пятам в карете для отражений.

Слишком много…

Никта сжала руку в кулак. Ни намека на боль, по-прежнему. Словно не выжжена печать, а нарисовала тонкой кисточкой на ладони. «Хозяин, - прошептала про себя, - он мой хозяин теперь. А я его СОБСТВЕННОСТЬ».
Она удивилась тому ощущению радости, что родилось в душе, когда она произнесла «хозяин». Ей хотелось повторять это слово вновь и вновь. Наверное, именно в тот момент она поняла, НАСКОЛЬКО ей отвратительна мысль, что он стал для неё Хозяином. Никта с трудом сглотнула комок горечи от ярости и бессилия, подступивший к горлу.
- Ладно, пусть так, - подумала она мстительно, - у меня ещё есть несколько козырей против тебя, Хозяин.

Анастасиус
Он вышел из кровавой комнаты. Как из играющего пышного пламени вылетает искра, торопясь забыться и исчезнуть.
Самое странное и больное для него было сейчас вернуться в бальную залу. Это было обидно и по-детски нечестно. Он достаточно прочувствовал атмосферу новогодней ночи, её холод и мрак резал сердце грубыми, неровными кусками. Хотелось уйти, спрятаться. Ещё больше хотелось умереть.
Было больно даже дышать, смотреть в темноту, ведущую к Серебряной зале.
И стало ещё больней, когда блеском и терпким светом колыхнуло в глаза.
Анастасиус невольно дёрнул руку, стремясь закрыться от шумного мира, открывшегося за дверьми. Но от мысли, что та ладонь приблизится к лицу, стало неловко, рука замерла.
Он шёл мимо людей быстро, без взглядов и улыбок, и, к своему равнодушному удивлению, нашёл Лив.
Оливия отшатнулась от него. Нет, не отшатнулась. Он оттолкнул её своим непонимающим, мутным взглядом. На третьей попытке улыбнулся.
Она, забыв условности и знаки, махнула веером перед его лицом.
Как будто пыталась согнать тоскливый стон, моросивший в его глазах.
Здрава молча смотрела на их игру. Казалось, она всё знала наперёд.
Только Оливия не вытерпела и начала спрашивать Анастасиуса про его встречу с гостями и Хаосом.
Он ещё раз пожалел, что пришлось возвращаться. На бал, к ней, ко всему, что было до алой встречи и что ещё будет после неё. Что уже есть.
«Всё прошло нормально, милая. Он просто поздравил нас с наступлением Нового года, мы обсудили последние события в городе и разошлись».

В такой бред могла поверить только Оливия. Детское любопытство играло румянцем на щеках и закидывало пустыми вопросами.
В любой другой ситуации, в любой другой момент это могло забавлять, умилять.
Сейчас было противно и глупо.
Он давно уже почувствовал, что Оливия не сможет понять его, что она слишком добра, красива, проста. Что она слишком преданно его любит. Что, узнав, кем стал Анастасиус, она так же, без раздумий, бросится к зеркалу, произнесёт слова клятвы, для неё ничего не значащие, по-женски осознавая, что так надо.
Зачем эта правда? Зачем эта жертва? Зачем это всё?
Теперь нужно было просто избавиться от неё, от прошлого. Или избавить всех от себя.
Одно он знал – перчатка ещё долго будет облегать сожжённую ладонь.
Свет, притускнев, мягко обволакивал залу. Был очередной танец.
Оливия пыталась поймать рассеянный взгляд Таса, она хотела тихо тронуть его руку, услышать его голос.
Конечно, не от новогоднего поздравления он такой тревожный, слова его такие сухие и выветренные…
«Лив, - пробился голос, - мне нужно уйти…».
Оливия ничего не поняла.
- Тас, ты куда?… - вопрос утонул в раскатах музыки.

Здрава взяла её за руку. Обняла за плечи и начала что-то говорить.
Анастасиус резко развернулся и быстрыми большими шагами направился к дверям, которые совсем недавно открыли ему Серебряную залу.
Мрак знает, что жило в нём этой ночью, что позволяло ему совершать один поступок за другим и не останавливаться.
Просто манило зеркало, блестела монотонная поверхность…Просто был сделан шаг…Просто обожгло знойным холодом… Просто закрылись влажные глаза…

Рита
Она отвела рукой со щеки наэлектризованные волосы и оглянулась в поисках Гато. Взгляд зацепился за фигуру Анастасиуса. Тот не шел – несся в сторону выхода, и что-то тревожное было в неровной походке. Чуть согнутая спина – обреченность. Склоненная голова – сожаление. Все это делало таким фальшивым, ненужным и интермедию скрипок перед очередным танцем, и радугу изысканных платьев дам. Все осыпалось перед неподдельностью горя.
Он не мог оставить Оливию одну просто так! Недавние воспоминания: Анастасиус перед камином, рука и внезапно раздвоившееся пламя, заставили Риту почти бегом догонять молодого человека. В таком состоянии можно натворить глупостей, о которых сожалеть придется всю жизнь.
Зеркало в холле переливалось, словно волна прошла-прокатилась по ровной поверхности. Перед зеркалом с закрытыми глазами стоял Тас. Еще шаг, и будет поздно. Рита крикнула:
- Стойте! Не делайте этого!

Лорд Хаос и Анастасиус
Анастасиус обернулся, но взгляд его был рассеянный. Сам Советник был уже за зеркалом.
Легкая зеркальная ткань колыхнулась лениво и захватила Анастасиуса в свой холодный мягкий плен.
Как осколком зеркала резануло холодом в лицо. Анастасиус оглянулся кругом – везде пустынный серо-чёрный цвет, пустота и безжизненность.
Сам факт, что именно из этого мрачного мира появляются такие чувства, как Радость или Страсть, казался абсурдным. Искусственная тишина как-то бессмысленно летала в этом вакууме, полном морозной сухости и колючей темноты.
Анастасиус попробовал сделать шаг вперёд. Невидимая стена надменно остановила его попытку. Он провёл по ней рукой. Безупречно, противно гладкая. Казалось, холод и время не обращали внимания на эту бесконечную стену.
«Лорд», - опустошённое слово глухо проползло по стене, затерялось. Анастасиус молча водил ладонью по стене, дожидаясь ответа.
- Да, Советник, - голос был печальный, тихий и, к вящему удивлению Анастасиуса, живой. Почти человеческий. Ни следа злого металла и холодного зеркального блеска.
Анастасиус вздрогнул. Голос звучал слишком по-живому для Зазеркалья.
"Выслушайте мою просьбу". Фальшиво-вежливое "пожалуйста" застряло в воздухе.
Детская настороженность побежала вслед за просьбой.
"С Вами что-то случилось?"
- Я слушаю, - и теплое "все хорошо" в тоне.
Анастасиус, чертя на стене непонятные воздушные узоры, уставившись в одну точку, продолжил: "Отпустите меня"
- Иди, - просто и тепло, ни мига колебаний, ни вздоха сомнения.
Узор оборвался.
Анастасиус провёл рукой по лбу.
"Неужели он не понял? На самом ли это деле?!..."
Он хотел попросить его отпустить на месяц в Хоумтис, стерев печать с ладони.
Желая вернуть призрачную свободу на месяц, он получил её всю, целиком, как раньше и было.
Слова не собирались в смысл.
Странное чувство баюкалось в голове.
Боязнь проснуться, мягкая боль.
Он сел на холодный пол, опёршись о стену.
Забыл, что надо отвечать.
"Сейчас...ещё немного" - ворчали мысли.
Странная, полоумная улыбка появилась на секунду на его лице.
"Что же теперь? Так легко, просто. Когда совсем об этом и не думал?!"
Ему не хотелось убегать с этим разрешением, он не боялся его потерять.
Но не хотелось и объяснять Лорду, что на самом деле он просил.
Просто хотелось побыть здесь ещё, посидеть в зеркальной прохладе, опираясь на стену, бессмертную, нерушимую, ставшую близкой и обычной для него одного.
- Только есть условие, Анастасиус, - и снова ни грамма металла, ни капли холода.
"Какое?" - спросил с любопытством, напоминающем Оливию, Анастасиус. Даже не насторожился, не испугался.
- Пообещайте не принимать важных решений за своих близких и любимых, не посоветовавшись с ними, - руки с печатью коснулся привычный хаосовый холодок. Серебро клейма начало плавиться и закапало на пол блестящими слезами.
"Хорошо. Я постараюсь", - давней, доброй, вылеченной улыбкой ответил Анастасиус.
Клеймо таяло, нежно щекоча ладонь.
"Я свободен"
Полувопрос-полувосклицание прорезало тишину.
Замерла тишина, попятилась от беспокойства.
Анастасиус осмотрел холодное пространство и помолчал минуту.
Потом спросил:
"А можно пока не уходить? Отсюда?"
И почему-то посмотрел вверх, в мёрзлую пустоту. Ему казалось, что голос доносился оттуда. И, по привычке, хотелось говорить, глядя в глаза собеседнику.
- Анастасиус, - усмехнулся добро голос, - отсюда не уходить? Из зазеркалья? Почему? Зачем?
"Просто. Я не хотел уходить сразу... Потому что мне это казалось неправильным... Просто хотел сказать, может, я это зря говорю и Вам это покажется глупым, может, Вы не поймёте... Просто, если Вам нужно будет поговорить с простым человеком... Без клейма, клятв, боли и зла... Я бы мог стать этим человеком... Вдруг Вам это нужно... В глубине ... души... Или как это у Вас называется..."

Он помолчал, послушав спокойную тишину, и спросил:
" Как выйти? "
- Вы были правы в своем предположении, мне это нужно, в глубине того, что как-то там называется, - стена засеребрилась улыбкой, - если побудете здесь со мной, я буду очень рад.
"А Вам не нужно быть на балу?"
- Нет уже...- улыбнулось серебро, - а Вам?
"Я не сказал Оливии, куда ушёл. Но с ней Здрава...Значит, и мне не нужно"
- Тогда приглашаю Вас на чашку зазеркального чая, - и стена растаяла.
Анастасиус чуть не упал. Стена, совсем по-волшебному, исчезла. Он встал на ноги и вгляделся в уходящую вдаль серость. "Прямо?" - спросил он воздух.
- Да, - подтвердил голос, - до первой развилки. Там Вас уже ждут и проводят.
Зеркальный клин разбивал дорогу надвое.
На развилке стоял угрюмый и злой человек, в котором Анастасиус не мог не узнать собственную Ненависть. То самое отражение, что помогло ему победить на выборах, теперь, казалось, уже сто лет назад.
Отражение едва сдерживалось от того, чтобы не наброситься на хозяина. Щека его нервно дергалась, когда он говорил, цедя зло слова сквозь зубы:
- Сюда, Лорд ждет Вас в гостиной, - и указал на правый коридор, - первый поворот налево, потом прямо.
Анастасиус внимательно посмотрел на Ненависть.
"А Вы не могли бы идти впереди? Я тут впервые, ещё не освоился. Зеркальная пыль так и просится в глаза".
Сам он так и стоял, не двигаясь.
- Мне приказано было здесь остаться, - сжал кулаки в ярости Ненависть, - идите же. Хозяин терпеть не может ждать.
Анастасиус нахмурил брови.
Посмотрел направо. Налево.
Конечно, неуютно оставлять за своей спиной такого проводника. С другой стороны, идти в другую сторону и хочется и бесполезно. Вдруг и правда нужно в правую. Тем более, это Ненависть, а не Хитрость.
У ненависти всё налицо - вон как вспылили впалые щёки, моргают маленькие бесцветные глаза, как губы сцепились.
Анастасиус подмигнул отражению и повернул направо.
Ему захотелось петь.
Вспомнилась миленькая детская песенка. Припев. Он, тихо присвистывая, начал:
" У зеркал глаза навыкат. кат. кат.
Перестань пред ними хныкать.
А то получитсяааа Радость. сть. сть.
И увидят все, что плакса ....

Воздух затих, удивляясь непонятному концу.
ТТТЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ"

Закончил он с долгим выдохом.
Или глаза прояснились, или зеркальная нутрь сбросила муть. К нему со всех сторон шли высокие блондины, распевая любимую песню отца...

А позади, далеко остался Ненависть.
Сгорбившийся, напряжённый, готовый к атаке, прыжку, ко всему, кроме улыбчатой песни.
" У зеркал глазаааа большие"
Разносилось по зеркальной тишине.
Пол внезапно ушел из-под ног, и Анастасиус полетел вниз. В темную беспросветную тьму. Падал он достаточно долго, но, тем не менее, приземление было не настолько болезненным, как можно было бы предположить.
Поднявшись на ноги, он в кромешной темноте попытался на ощупь найти выход. Но его не было. Только холодные шершавые стены.
Что и следовало ожидать.
Ненависть всё-таки сказал неверную дорогу. НЕПРАВильную.
Холодный мрак покусывал глаза.
В последнее время ему, рождённому на Юге, в курортном городке, стало катастрофически не хватать тепла и света в этом городе.
Неужели все столицы такие угрюмые и полны серой, дымистой печали?
Хотя, ему известна лишь одна столица в мире.

Анастасиус посидел молча, ещё раз ощупал стены. Какие неровные. Не то, что та, первая, гладкая и ровная. Как зеркальная поверхность.
А эти - как жизнь. Грубая, шершавая, беспроглядная.
Тишина ужасно давила.

На чём я остановился?
"У зеркал глаза бааальшиыые.
Мы покрывало сшииыыыли
И накроем зеркала..."

Анастасиус смолк.
В детской песенке было "Пусть поспят. Они устали".
А в его "И будет меньше неприятностей".

Интересно, всё, что он раньше слышал в голосе Хаоса, фальшивка?
Он хотел, чтобы это было не так.
Но всё, что свершается в Зазеркалье, под его контролем...Ему всегда так казалось...

- Интересный способ передвижения по зазеркалью Вы выбрали, - насмешливый голос раздавался на этот раз точно сверху, - путешествие по горизонтали показалось слишком скучным?
Анастасиус промолчал.
- Стену прямо перед Вами толкните посильнее, - посоветовал Хаос.

"Он ещё делает вид, что ни причём."
Стена податливо отошла.

Анастасиус оказался в квадратной зеркальной комнате, в центре которой стоял зеркальный куб, рядом с ним – два кресла из стекла.
На «столе» - две чайные чашки (одна белая на черном блюдце, вторая черная на белом блюдце), и ваза из стеклянного кружева, на которой горкой лежали клубочки сахарной ваты разного цвета.

Анастасиус, воспитанный в лучших патриархальных традициях, дожидался приглашения сесть.
"Кем же Он будет теперь?"

- Чувствуйте себя как дома, - теперь звук шел от стен, - располагайтесь, угощайтесь.

Зеркало сыграло с его зрением странную шутку. Кресло напротив растворилось в серебряной поверхности стены напротив и теперь казалось, что оно стоит ЗА стеклом. И стол такой же, как перед ним, оказался ЗА стеклом.
И ЗА стеклом в кресле по-хозяйски расположилась тьма. Сложно было описать это. Не темный силуэт, не человек, не расплывчатый контур, а просто тьма. Сам же Анастасиус в зеркале не отражался.
- Я устал от костюма, Анастасиус, - в ответ на его вопросительный и несколько разочарованный взгляд объяснил Хозяин, - Вы же не будете возражать? Попробуйте синюю вату, по-моему, самая вкусная. Дети на площади чаще всего её покупают.
Анастасиус придвинул к себе вазочку с ватой. Взял синюю.
На вкус она была сладкой. Может даже чересчур сладкой.
Но больше его поразил не вкус ваты, а то, что Хаос и дети любят одинаковые вещи.
Не зная, с чего начать разговор, он не спеша взял чашку с чаем. Вот чай был великолепный. Не сладкий, не горький, с приятным запахом трав. Анастасиус угадал в них мяту. Но был ещё и оттенок неизвестного растения.

- Нравится? – поинтересовался зазеркальный собеседник, отпивая, или делая вид, что отпивает, из чашки необычного напитка.
- Да, необычный вкус... И что это?
- Розовые лепестки, - усмехнулся Хаос, - наверное, зеркала чуть вкус исказили… Спасибо, что пришли…
"Спасибо Вам, что дошёл" - лукавую улыбку загородила чашка чая.
- Вот уж здесь точно не за что, - пожала "плечами" тьма, - Ненависть свое получит за столь оригинальный выбор маршрута для Вас.
"Не знаю. Вы просто никогда не попадёте в такую ситуацию. Не думаю, что Вы бы подумали лишь на отражение" - Анастасиуса удивила та радость, которая кольнула его сердце при виде этих пожимающихся плеч.
- А Вы подумали, что это я со своими гостями всегда так шучу? – Хаос даже чашку на стол поставил, настолько его расстроило подозрение Анастасиуса.
"Мне минуту назад показалось, что Вы говорили о своей непричастности к проделке Ненависти. И тем более, Лорд, я Вас не отчитываю. Падать вниз - это очень приятно. Хорошая шутка", - благодушная улыбка и ещё один глоток душистого чая.
- Ни о чем, - Хаос отвернулся, - как и должно было быть.
Анастасиус внимательно смотрел на Хаос.
Что же он хочет? Откровенной беседы? Тогда зачем эти вопросики о чае, обсуждение падения Анастасиуса?
Ароматный чай заглушал раздражённость.
Конечно, Анастасиус понимал, что Лорду хотелось тяжёлого, нужного разговора. Такового хотел и Анастасиус. Из-за такового разговора он и остался с Ним. Из-за этого разговора он оставил Оливию.
Теперь он ждал Лорда. Промолчал на его последнюю реплику.
И держал тёплую чашку в ладонях. Она грела его, как и мысль о чистой, свободной от въедливых узоров ладони.
И в воздухе повисла напряженная темная тишина.
Анастасиус разбил зеркальную тишину тихим вопросом:
"Почему Вы меня отпустили?"
- Вы попросили... - темнота замерла и прислушалась к чему-то в глубине зеркала.
Анастасиус улыбнулся. Мягко, доверчиво, облегчённо. Ему показалось, что он задал глупый вопрос. Ведь всё так просто, легко и ... и хаотично, непонятно.
"Вы жалеете о моей просьбе?" - звенящая тишина темнела за спиной Хаоса.
- Да, жалею, - зеркало потемнело чуть.
Анастасиус опустил голову.
Странно, но он не думал, что свобода так быстро приедается. Что можно так скоро к ней привыкнуть...
Может, у него и не было этой свободы. Того, что стёрлось одним мгновением, оказалось недостаточно.
То, что он сделал, то, что он выбрал, теперь всегда с ним.
Пусть он и отпущен.
- Просто мне хотелось, чтобы Вы оставались поблизости, - Хаос, заметив, что Анастасиус загрустил, попытался объяснить свой предыдущий ответ, - и рабство было самым простым способом привязать Вас к Эйзоптросу. Не самым правильным, наверное.
Анастасиус с удивлением вгляделся в тьму.
Он ожидал немного другого ответа. Или привычной тиши.
"Но я не собирался никуда уезжать" - заметил юноша.
Тьма пожала "плечами":
- Мало ли...
Анастасиус, предостерегая вновь набегавшую тишину, спросил:
"Зачем я Вам?"
- Чтобы быть зеркалом, - чуть склонил "голову" набок Хаос и внимательно посмотрел на Анастасиуса.
Анастасиус задумался.
"Зачем тогда предвзятое зеркало? Зачем тогда клятва в верности? Вон оно какое гладкое, ровное. Спокойное...Разве оно бы Вас без этих условий, разве оно бы предало? Оно так мудро смотрит на всех, одинаково. Ему не нужно суеты, а только суть, правдивая суть окружающего..."
Анастасиус замолк, боясь, что говорил слишком вспыльчиво и неясно.
- За время Вашего рабства я попросил Вас о чем-то, что противно Вашей совести, Анастасиус? - спросила в ответ тьма, - и не попросил бы никогда. Печать была бы и для Вас оправданием перед другими... Оправданием общения со мной... Официальное разрешение на разговор с Хаосом. Меня не очень-то любят в городе. Не заметили ещё? Боятся - может быть. Ненавидят - да, частенько. Каждый, кто оказывается рядом, уже запятнан подозрением в сотрудничестве. И недоброжелателей тайных печать сделала бы явными. Проявила их. Помните ведь, как баронесса на Вашу клятву в Рубиновой отреагировала.
"Тогда... - жар ударил в голову - тогда верните мне эту печать... Я всё равно не смогу после этого жить как раньше. Я хочу вернуться. К Вам. Я уже потерял свободу, мне не вернуть её в душе..."
Анастасиус хотел поставить чашку на стол, но не рассчитал.
Чашка с жутким звоном разбилась о зеркальный пол.
- Раз в душе Вам свободу не вернуть, то и печать не нужна, она ничего не изменит, - Тьма приблизилась к стеклу, - но если захотите, сами её вернете. Знаете как, правда?
Анастасиус промолчал.
- Спасибо, - тьма коснулась зеркала, - что захотели вернуться. Это значит для меня очень много.
Анастасиус носком ботинка собирал разбитые кусочки чайной чашки в одну кучку.
"А, может, я больше не хочу свободы"
- А чего Вы хотите? - Хаос с интересом наблюдал за действиями гостя.
"Не знаю", - грустно улыбнулся Анастасиус.
Он разгрёб только что собранную в кучку осколки чашки.
- Тогда давайте оставим все как есть сейчас, - предложил Хаос, - и с печатью не торопитесь. Вдруг захочется ко мне ещё раз в гости заглянуть…
Анастасиус нахмурился.
Как обычно бывает, нужная тема разговора находится не сразу. Она прячется за обыденными фразами, обрывочными репликами и вынужденным молчанием.
Она долго играет с обоими собеседниками, или они играют друг с другом...
Потом беседа настойчиво идёт к этой теме. Но она упрямо скрывается, и, несмотря на то что уже всё готово к необходимому разговору, ещё долго напряжённое ожидание искренности и откровенности будет тревожить душу.

"Не знаю, может, захочется, может, нет. Знаю только, что завтра уеду из Эйзоптроса. Пока что на месяц..."
- Куда, если не секрет? - на столе вновь появилась чашка с горячим и ароматным чаем для гостя.
"Домой, - на сердце стало теплее от этого слова, - в Хоумтис. Я давно не видел отца".
- Это правильно, - Хаос приглашающим жестом указал на место гостя, - может посидите со мной ещё немного. Все-таки неизвестно, когда ещё увидимся. И увидимся ли вообще.
А есть ли вообще этот нужный разговор?
Или мы только всегда стремимся к нему, принимаем обычную сентиментальную болтовню за ту правильную чувственность, ради которой и ищем собеседника.
Мы ищем его, нам кажется, что находим, а он всё отдаляется и постепенно исчезает. И становится ясно, что никогда эта самая нужная, необходимая каждому сердцу беседа, никогда она не наступит. И начинаешь разочаровываться, грустнеть и сам голос затвердевает, когда только появляется намёк на искренний разговор.

Анастасиус удивился жесту. Это приглашение звучало как скорое прощание.
"Я и не хотел пока уходить... Да, может, и не увидимся. Не знаю, правда, к сожалению или счастью".
- К сожалению? - удивился Хаос, - такое возможно? Обычно со мной прощаются с легкостью и готовностью.
"Прощание с Вами не может быть обычным. Может, оттого, что все так легко и прощаются, для меня бы это и было сожалением. Что я буду очередным таким..."
- Вот "очередным" Вы уже точно никогда стать не сможете, - усмехнулась тьма.
"Почему? - с интересом посмотрел Анастасиус в глубину стекла.
Новая чашка чая так и осталась стоять нетронутой.
- Не знаю, - фыркнул мрак, - очень сложно мне представить второго такого человека, кто придет и попросит отпустить его, а зеркала возражать не станут. Вот если они Вас ещё и выпустят, не взяв пошлину в виде чувств, я буду просто в восхищении. Да и не было никогда человека, который согласился бы после всего, что с Вами произошло, разделить со мной мое серебряное безмолвие.
"А какие чувства заберут зеркала? - любопытство не дало страху и нежеланию даже появиться в голове.
"А от Вашего серебряного безмолвия мне стало легче".

- Это сложно предсказать, Анастасиус, - ответил мрак, - я смогу ответить Вам на этот вопрос, только когда Вы шагнете через раму. Вот и отношение Ваше к моему безмолвию доказало, что Вы - особенный человек. Один на много-много миллионов.
Анастасиус недовольно поморщился от реплики Лорда, как от куска лимона.
"Один на много-много миллионов"...
Нет-нет-нет
- Как скажете, - уступил легко Хаос.
Анастасиуса неприятно удивило, что Лорд так спокойно влез в его мысли.
"Я же ничего вслух не сказал... Неужели у Вас здесь побывали миллионы?" - он странным взглядом обвёл стены зеркальной комнаты.
- Мне не надо читать мысли, чтобы видеть, что Вам не понравилась последняя реплика, - усмехнулся снисходительно Лорд, - я долго живу на свете, Анастасиус. Конечно, тщательный учет моим гостям я не вел, но, думаю, с порядком чисел не ошибся.
Анастасиусу не понравилась усмешка Лорда, но он продолжал:
- И зачем приходили к Вам эти миллионы?
- Кто за славой, кто за деньгами, кто за бессмертием. Одни хотели меня убить, другие хотели, чтобы убил их я. Одни просили приворотного зелья, другие – яда, против которого нет противоядия. Одни приходили, чтобы предать, другие, чтобы быть преданными. Мало ли кому что надо от властелина мира.
"А ... по другим причинам? Неужели никто не приходил попросить за близких, любимых людей? Неужели все Ваши гости так ничтожны в своих желаниях и мечтах?" - Анастасиуса коробило от мысли, что за эту длинную, бессмертную и болотную вечность к Нему, могущему совершить и выполнить всё, приходили с такими целями... Неужели никто не хотел попасть сюда просто, хотя бы из любопытства и желания встретить Повелителя мира, в котором они жили. Неужели, неужели это никому не было нужно, интересно...
Он с напряжением ждал ответа.
- За близких просили, за любимых просили, - подтвердил с готовностью Хаос, - конечно, просили.
- А Вы?
-Что я?
- Вы выполняли их просьбы?
- А как Вы думаете, Анастасиус, выполнял я их просьбы или нет?
"Я думаю, да, выполняли... Большую часть" - крупинка сомнения дала о себе знать
- Правильно, - подтвердил Хаос, - Вы же сами все знаете, Анастасиус.
- Нет, не всё. Почему не у всех выполняются желания, хотя они у всех одинаковы?
- Разве? – изумился Хаос, - у стольких людей – и одинаковые? Так не бывает.
- Я имел в виду тех, кто просил за близких. Вы выполняли желания большей части этих людей. Почему же всегда остаётся та малая часть, которая так же просила, хотела, но у которой просьбы так и остались пустыми просьбами?
- Иногда желаниям лучше оставаться только желаниями, - объяснил Хаос, - потому что исполнение их может привести к трагедии. Мне приходилось выбирать. И если влюбленная девушка просила сделать так, чтобы её возлюбленный забыл свою семью, ушел от жены, предал друга, «чтобы они были счастливы вдвоем только», я говорил «нет». Если муж просил скрыть его измену, чтобы сохранить семью, я говорил «нет». Есть вещи, которые люди должны делать сами. Отношения – одна из таких вещей.
"Я не считал такие ситуации за просьбы о близких... Я имел в виду другие, настоящие просьбы. Такие желания я даже не принимаю за желания", - Анастасиус даже покраснел от лёгкого возмущения.
- А те просьбы, о которых Вы говорите, не входят в категорию неисполненных, - развел «руками» Хозяин.
"Понятно", - на Анастасиуса начинало находить непонятное раздражение.
- Что-то не так, советник? – Хаос заметил, как Анастасиус нервно теребит край серебряной салфетки, -я чем-то расстроил Вас?
"Нет, всё так, как надо, так, так... - Анастасиус втрепенулся, - Вы назвали меня Советником?!"
- Извините, по привычке вышло. Случайно, - Хаос сосредоточился на чае в собственной чашке, - я Вас здесь всегда так называю… - запнулся, - называл…
"Ничего, не надо извиняться... Я просто удивился", - Анастасиусу стало как-то неудобно от своего переспроса, от того, как Лорд воспринял его вопрос, как стал держать чашку с чаем...
"Как Вы быстро привыкли, всего-то за одну ночь", - Анастасиус спокойно посмотрел на Лорда. Без ехидства или заискивания.
- Почему за одну ночь? – спросил Хаос, и чуть заметный холодок скользнул по поверхности стола к гостю, - это к Анастасиусу-рабу я привыкнуть ещё не успел.
Анастасиус с неприятной болью отвернулся от тьмы.
- Не обижайтесь, - стали в голосе хозяина было теперь прибавилось значительно, - всего лишь аналогия. Пример. Не больше. Прошлое не должно ранить. А это именно прошлое. Почему Вас удивило, что я Вас называю Советник?
"Просто удивило. Вас бы не удивило, если бы я к Вам "Хозяин" обратился?" - быстрой, нахрапистой волной захватывало раздражение.
- Нет, не удивило бы, - хмыкнул Хаос, - Вас ведь не удивило бы, если бы я к Вам обратился "гость"?
Анастасиус начал жалеть о заведённом обмене "любезностями".
Конечно, зачем ему удивляться, ему, наверно, нравится это слово.
Ворчащая мысль недовольно проползла, не порадовавшись каламбуру Хаоса.
"Нет, гость - это очень хорошо и правильно. Ни к чему не обязывающее, ничего не должное" - Анастасиус задумчиво и слишком тихо ответил.
Ему становилось больно.
- Вот видите, - заключил Хаос, - мы прекрасно друг друга понимаем. А теперь начистоту. Без игры словами и сомнительных шуток. Вы стали Советником для меня после того, как опустились на ступеньку крыльца рядом с белобрысым плачущим парнишкой. Помните? Все остальное – несущественно.
"А когда я решил дать клятву, Вы стали считать меня рабом?" - Анастасиус посмотрел на тьму внимательно. Боль захватывала всё больше и больше.
Ему казалось, что то, что он испытал в Рубиновой, больше не вернётся с такой яростью. Он с сожалением ошибся.
- Нет, не стал, - усмехнулся Хаос, - есть люди, у которых на руке печать не удерживается. Вы - один из них. Как были Советником, так и остались. К сожалению, только на словах. И только для меня. Ибо теперь Вы никогда это имя не примете, а в таком случае мне не должно даже вскользь эту тему затрагивать. Правда?
"Нет, я бы принял снова...Если бы не эта боль... Нет, не боль, я не боюсь боли...Что-то мне мешает...Может, сам наружный факт этой печати...Верните мне её...Она всё мерещится мне на моей ладони, гибло переливается..." - Анастасиус грустно смотрел на свои руки.
- Анастасиус, - мягко упрекнул молодого человека Хаос, - Вы можете вернуть себе печать в любой момент. Когда захотите. Я этому рад не буду. Потому что Вы не сможете гостить у меня, не сможете приходить свободно ко мне. Говорить со мной.
"Вы сами сказали, что, может быть, видимся последний раз", - боль затихала.
- Я совершил ошибку, - тихо произнес Хаос, - хотел, чтобы Вы были рядом. Под рукой. Когда потребуетесь. И Вы сделали то, что я от Вас хотел. Но как только это произошло, я понял, что был неправ. К сожалению, слишком поздно. Нельзя заставить уважать, нельзя заставить любить, нельзя заставить помогать себе. За этот урок я Вам благодарен. Он ещё раз подтвердил, что выбор имени для Вас был правильным. Я умею учиться на своих ошибках.
Поэтому больше ничего не скажу, ничего не сделаю, чтобы повлиять на Ваш выбор. Как решите, так и будет. Ваше право. Вы его заслужили. А я научился его уважать.
"Я не буду просить печати назад, если Вы пообещаете, что это не будет нашим последним чаепитием. Я начинаю понимать, что мне без Вас уже нет смысла жить и работать в городе и вообще в Мире. Печать... это не то, наверное. Я могу быть Вашим советником без клятвы и клейма, надеюсь, Вы уже поняли, что я не предам Вас...", - Анастасиус замолчал, чувствуя, что что-то в его речи было недосказано, незакончено. Хотелось говорить ещё, но в голове лёгкой паутиной плыл туман.
- Конечно, Анастасиус, - ответил Хаос, - я рад услышать это Ваше решение. Спасибо Вам за него.
Анастасиус недоумённо взглянул на тьму.
Какое решение?
Ах, да.
"Так я теперь опять у Вас ... служу?"
- Как же Вы умеете запутывать! – рассмеялся совсем по-человечески Хаос, - зачем только? Решение навещать меня время от времени, конечно! – Хаос покачал головой, - причем тут «служу»?
"Я Вам ещё про Советника и про клятву говорил", - Анастасиусу не стало легче от этого задорного, искристого смеха.
- Для меня будет честью, если Вы станете моим советником, - Хаос был серьезен, как никогда, - и клятвы, действительно, не нужны между нами. Я верю.
Анастасиус просветлел.

Как, оказывается, всё может легко разрешиться...
"Я рад, что так всё вышло. И не жалею теперь о том, что случилось в Рубиновой...Я много пережил, чего не смог бы, наверно, прочувствовать в других ситуациях..."
- Ладно. А теперь давайте лучше о Ваших дальнейших планах поговорим.
"А что именно Вас интересует? Я хотел некоторое время назад уехать в Хоумтис, потому что устал. Но теперь как будто силы новые появились... Хотя всё равно хочется отца навестить", - Анастасиус заметно оживился в разговоре, даже румянец появился на щёках.
Нетронутый чай так и остался стыть на столике.
- Может его сюда пригласим? Или опасаетесь?
"Куда? В Эйзоптрос или в Зазеркалье?" - Анастасиус удивился предложению Лорда.
- В Эйзоптрос, конечно, - хмыкнул Хаос.
"Нет, ему здесь незачем жить", - Анастасиус помрачнел, вспомнив все рассказы отца о столице, все тихие, недоверчивые слова о "городе сумятичных отражений и опасных, лживых зеркал".
- А в гости просто? – поинтересовался Хаос.
- Куда? Я и так у друзей живу с отражениями, Оливией и её отражениями, число которых, к сожалению, будет увеличиваться. Подвал в Центре всех не поместит... Нет, лучше я съезжу к нему хотя бы на недельку, хоть на дом посмотрю, соседей, друзей. И Оливии надо к родителям.
- Хорошо. Я попрошу бургомистра Эквус заняться восстановлением сгоревшего здания. Она очень здорово умеет людей работать заставлять. Вернетесь, а у Вас уже будет дом и магазин готовы. Договорились?
- Но его уже заканчивают достраивать. Там не будет теперь никакого магазина. Там будет Центр для детей. Я просто оставил для себя подвал. Как воспоминание и кабинет. А с жильём мне и на самом деле нужна помощь.
- Любой особняк, по Вашему желанию, - на столе появилась карта, - только покажите, где хотите жить. И этот дом будет Ваш.
Анастасиус удивился появлению карты и такому простому решению.

"Но как же я могу выбрать любой дом, там же люди живут. Вы мне оставьте только свободные".
- Зачем? – удивился Хаос, - выбирайте любой, я освобожу его для Вас.
"Лорд, так нельзя. Я хочу свободный дом", - Анастасиусу казалось странным, почему Хаос не понимал таких его простых просьб и принципов.
- Почему? – склонив голову набок, поинтересовался Хаос. В голосе его не было ни тени насмешки или издевки, только искреннее недоумение.
"Потому что это для меня невозможно. Нельзя делать людей несчастными ради своего собственного счастья. Вы не могли бы мне предложить просто свободные дома, которые сейчас выставлены на продажу?" - Анастасиус даже не знал, как реагировать на такое поведение Лорда. Ему казалось, что за столько столетий Хаос изучил людей, их идеалы и духовные ценности.
- Ладно, - Лорд хлопнул в ладоши, искомые дома высветились на карте ядовито-синим, - выбирайте из этих.
Анастасиус недоверчиво посмотрел на холодно горящие точки.

Что же ему выбрать? Ему, в общем-то, всё равно, в каком доме жить. Главное, чтобы все вместились... Лучше бы Оливии выбрать, как хозяйке...

"Ну давайте вот этот", - он неуверенно ткнул пальцем в один из переливающихся синих огоньков в центре.

- Он - Ваш, - Хаос ленивым движением руки «свернул» карту и заставил её растаять в воздухе. Вместо карты перед Анастасиусом теперь лежал тонкий металлический лист с многоугольной печатью, - отдадите ордер баронессе Рите Эквус. Она уладит все формальности с оформлением прав собственности.
"Спасибо", - Анастасиус оставил лист лежать на столике.
- Пожалуйста, - бесцветным тоном ответил Хаос.
Разговор неизбежно обрывался.
Он не мог продлиться больше пяти реплик без напряжённой паузы или пустых обменов словами.
Анастасиус думал, с чего опять начать...
"Мы же остановились на моих дальнейших планах. Вас... - он не знал, что и спрашивать, - ... что-то конкретное интересовало?"
- Нет, - «пожал плечами» Лорд, - просто хотелось услышать, чем Вы намерены заниматься в ближайшем будущем. Теперь не хотите попробовать ещё раз силы в государственной службе? Бургомистр наверняка с радостью примет Вас в свою команду.
"Вы думаете? - Анастасиус улыбнулся, - насколько я помню, а я это слишком хорошо помню, она достаточно брезгливо стала обо мне говорить после моей клятвы... Да и мне будет неприятно постоянно видеть человека, который мне не доверяет и наверняка презирает".
Анастасиус нахмурился, невольно приблизив к себе воспоминания о кровавой комнате.
- В скором времени понадобится Ваша помощь, Анастасиус, - с едва заметным упреком заметил Хаос, - мне, Эйзоптросу, Миру Зеркал. Основной удар придется выдержать именно команде бургомистра. Если Вы сможете забыть обиду и стать одним из этих людей, я буду Вам благодарен.
"Мне это совсем несложно. Я за Риту волнуюсь, она не потерпит Вашего слуги у неё в команде. И я не понимаю, на что я могу быть годен", - Анастасиус попытался отогнать от себя цепкие мысли о прошедшем.
- Хорошо, я не буду настаивать, - Хаос чуть склонил голову, - как захотите, так и будет. Возможно, Вы правы, она не потерпит, - он задумался глубоко. Было очевидно, что он собирался сказать ещё что-то, но не решался, - Анастасиус, можно попросить Вас об одном одолжении?
- Конечно, можно... Я ещё бы раз хотел повторить, что я с удовольствием бы помог городу, если моя помощь понадобится. Я только на самом деле не понимаю, какую пользу я могу принести...
- Не называйте себя моим слугой, - сказал Хаос, - об этом речи не было. Если Вам покажется это сложным или невозможным, то лучше просто уйдите. Живите свободно. И не вглядывайтесь в зеркала в поисках меня. Раньше жили, значит, и теперь сможете. Я в обиде не буду.
"Вряд ли теперь смогу, - Анастасиус усмехнулся, - может, хватит меня уже предостерегать, заранее извинять? Вы как будто навсегда прощаетесь. Я уже сделал свой выбор. Хватит и того, что одно уже решение не выдержал"

Что же его так все гонят от себя подальше...

- Сделали. Так тому и быть, - заключил Хаос.
"Надеюсь, Вы не очень огорчены, что я хочу у Вас остаться служить", - Анастасиус как-то примиряюще улыбнулся.
- Что Вы, Анастасиус?! - Лорд даже встал от возмущения, - у меня давно не было таких хороших новостей. Для меня большая радость слышать, что Вы ХОТИТЕ остаться. Советником. Не слугой. Я настаиваю.
- Хорошо, Советник. Да-да, именно Советник, я так и хотел, - Анастасиус удивился, втайне обрадовался, опустил взгляд.
- Здорово! - рассмеялся Хаос, - теперь все будет по-другому. Я в этом уверен. Эйзоптрос ждут большие перемены.
Анастасиус улыбнулся.
"А Вы сами каких перемен хотите?"
- Каких угодно, - искренне ответил Лорд, - мне нравятся перемены. Они гораздо лучше уроков. И ближе хаосу по сути. Не согласны?
"Перемены... Да, это по-хаосовски... А какие уроки Вы имеете в виду?" - Анастасиус ещё полностью не избавился от лёгкого тумана в голове.
- Любые, - вздохнул устало Хаос, - у меня в последнее время было столько уроков, что, кажется, десять лет в один день уместилось..
Анастасиус боялся, что разговор опять оборвётся.
Как Он грустно вздохнул...
"Неужели Вам за всю вечность ещё встречаются новые уроки?"
- Вы не учитываете мою отличительную черту – хаотическую забывчивость, - напомнил Лорд, - что-то я забываю. Особенно, когда это что-то встречается один раз в тысячу лет.
- Я просто думал, что то, что случается очень редко, запоминается намного больше, чем то, что происходит каждый день...
- Это при обычном склерозе, Советник, - заметил Лорд.
Зеркальные стены холодно успокаивали, но Анастасиус всё чаще вспоминал об оставленной в зале Оливии. Время в Зазеркалье текло плавленым стеклом, казалось, что уже многое было сказано и пройдено... И не хотелось уходить, потому что разговор напоминал любимый морской ветер - то затихал, то закатывался волнами.
Он не знал, как прощаться с этой тьмой, ставшей такой знакомой. Был уверен в вековой мудрости и понимании, покоившемся в этих чёрных очертаниях.

- Лорд, мне, наверно, уже пора. Я волнуюсь за Оливию. Она там совершенно одна, а я и так её заставил сегодня переживать. Надеюсь, мы скоро увидимся, - он доброжелательно вгляделся в молчавший мрак.
- Конечно, увидимся, - по голосу было слышно, что тьма улыбается, - удачи с зеркальной границей, надеюсь, они пропустят Вас без платы.
- Будем рассчитывать на их щедрость, - пожал плечами Анастасиус, - куда идти?
- А можно здесь вышагнуть, - предложил Хаос, указывая на зеркало слева от Анастасиуса, - до встречи, Советник.
- До встречи, - улыбнулся в ответ Анастасиус и шагнул через черту.
Шелковая прохлада зеркала пропустила его безропотно. Однако, стоило ему вышагнуть на паркет в холле перед Рубиновой, сердце царапнуло зло оскольчатыми когтями.
Анастасиус наклонился вперед, в тщетной попытке сдержать крик от боли, когти вошли в сердце на максимальную глубину.
Анастасиус чувствовал, что вместе с силой, кровью из сердца в полые зеркальные когти потекла синяя скорбь, а за ней алой струей любовь.
Осколки ослабили хватку и с шутовски нарочитой деликатностью исчезли из сердца Советника, оставив лишь шлейф потери и пульсирующей слабой боли.
Издалека доносились звуки музыки. Бал в самом разгаре. Серебряная ждала. И он был свободен.

Илона
Илона в последний раз оглянулась на серебряную арку за спиной и, резко развернувшись, помчалась прочь. Для нее бал кончился. Часы били полночь.
Закрыв глаза, она с отчаянием в душе загадала желание: пусть в этом Мире будет счастье! Прошу тебя! Илона чуть не прокричала эти слова, с мольбой глядя в Зеркало в холле. «Мой Бал кончился, Милорд, - прошептала Илона Зеркалу, - прощайте!»
Отражения стояли гурьбой и уже ждали ее. Девушка даже не удивилась, увидев их здесь. Одаренность протягивал плащ:
-В оперу? – тихо спросил он.
Илона замерла.
-Нет…И не в дом дядюшки. Я не вынесу этого, - она покачала головой. Серьги поблескивали в свете свечей, как капли крови. Илона отшатнулась от своего отражения в Зеркале.
-Прочь из этого города, - прошептала она, - прочь от Зеркал! – из груди вырвались сдавленные рыдания. – Слишком много горя от них…
Илона бросилась к двери и исступленно открыла. В лицо дохнуло холодом.
Мир словно преобразился. Илону это поразило. Она застыла, невольно любуясь черным городом, представшим ее взору.

***

- Куда-то собрались, Ваше Величество? - Илона вздрогнула от неожиданности. Обернувшись, она встретилась взглядом с холодным безжизненным взглядом Капитана Личной Гвардии Лорда Хаоса, - боюсь, я вынужден попросить Вас вернуться в Серебряную. Королева бала не имеет права покидать его до окончания торжества.
- Мне... Я должна...
- Примите мой совет, королева, - капитан шагнул в сторону двери, преградив путь Илоне, - вернитесь. Лорд будет ОЧЕНЬ расстроен, если Вы уйдете.
- Я не вынесу этого...
- Не заставляйте меня применять силу, - тихо предупредил капитан. Сова на его плече угрожающе взмахнула крыльями.
- Хорошо, - смирилась Илона, - я останусь до конца бала.
Она ещё раз бросила взгляд на зеркало, вздохнула и пошла в бальную залу, где и провела остаток ночи, со скучающим видом сидя на троне.


Рита
Гости давно разошлись, и в темных коридорах магистрата властвовали тишина и призрачный лунный отсвет. Словно нарисованные, легли на пол тени - очертания окон, ветви деревьев. Рита сидела в своем кабинете - дверь настежь, все равно никто не нарушит ее одиночества. Забыть, стереть из памяти эту ужасную ночь. Если бы это было возможно...
Ей очень хотелось спать, но усталость гнала сон прочь. Это была не физическая усталость, а эмоциональная, усталость от событий, опустошение. И решайся сейчас на расстоянии двух шагов ее судьба, она бы лишь смотрела с апатией, а то и вовсе отвернулась.
Мысли ходили по кругу, возвращаясь снова и снова к воспоминаниям, рождающим боль. Первый круг, второй, десятый, двадцатый... Время напоминало о себе только мерным покачиванием веток за окном. Слишком мало, чтобы оторвать ее от этих мыслей и заставить пойти домой. Домой? Ее дом далеко, да и был ли он когда-нибудь настоящим.
Сколько еще раз обежала циферблат стрелка на зеркальных часах прежде, чем Рита встала из-за стола и неторопливо, прислушиваясь к цоканью сапог в тишине, подошла к двери... Она уже успела переодеться: белое платье, как лунный блик, лежало на кресле.
У двери Рита оглянулась на кабинет, в котором теперь была полновластной хозяйкой, покачала головой, будто возражая невидимому собеседнику, и заперла дверь на ключ.
Несколько этажей по беспросветному мраку вниз, неосвещенный холл с единственным светлым пятном - зеркалом. С неодобрением, долгим, испытующим взглядом она всматривалась в собственное отражение. Сил не осталось даже на ненависть к себе, ни искры во взгляде, только тление углей. Горечь проникала все глубже в сердце, а дурман усталости не давал почувствовать ее разрушительное действие. Ладно, это только стекло, оно не дает ответов на вопросы.
Перед входом в ратушу привычно дежурил пост личной охраны бургомистра. Рита взяла лошадь у одного из телохранителей и, приказав не сопровождать, погнала галопом по мостовой. Город спал, не разделяя ее тоски и боли.

Алдара

Так странно… Промчалась сказка мимо, лишь на мгновения позволив увидеть себя изнутри. Алдара не чувствовала ни сонливости, ни усталости – будто не было сегодняшнего дня… Только лестница, люди вокруг, платье и безмерное, безграничное, крылатое счастье внутри говорили, что ей не приснилось, не привиделось. Не чувствуя под собой пола, не ощущая времени, помнила только ощущения, свет, тепло.
Она не узнала себя в зеркале в холле внизу – это была совсем другая девушка. Может быть, немного похожая на нее. Не более того.
Даже отражения не смогли вернуть ее обратно, и Безнадегу перекосило от ее почти безумно горящих глаз.
Только холод улицы и ветер, едва не сорвавший шарф, решительно напомнили о реальности. Но Алдара отмахнулась от нее веером, чудом не потерянным и не забытым.

Пишет Форсана. 11.07.06

Ночь снова поймала в свои цепкие объятья Зеркальный Мир. Небесный серебряный свет, казалось, решил искупать ночной воздух в своих ласковых объятьях. Послушный убаюкивающему шёпоту лес бредил сладкими снами: полутёмные облака листвы будто присмирели под неусыпным присмотром Сказочницы-Ночи; ветер нежно уговаривал ковыль прилечь на часок-другой, пригибая временами упрямца к земле.

Проезжающая трактом девушка упрямо сопротивлялась всеобщей сонливости, раз за разом смахивая с глаз вуаль усталых сновидений. Непоседливой наезднице не терпелось проникнуть в город. Эйзоптрос манил её уже не как призрак детских фантазий – вот он, за опушкой, любуется своим отражением в бесконечном числе зеркал…

Околдованная внезапной встречей с мечтой, Форсана и не заметила, как лукавый зимний холодок пробрался за ворот куртки. Не замеченный, он обвил руки девушки ледяным браслетом, заискрившись на кончиках пальцев.

Прохлада зимних звёзд завораживала.

Тем временем лес как-то сам собой истончился, и вскоре Форсана оказалась на опушке. Отражающийся в стене лес предстал перед девушкой куда более восторженным, чем его собрат в настоящем.

Реальности происходящему добавлял нестройный хор стражников, чей сомнительный репертуар гремел над образами зеркальной красоты.

«не мороозь меняаА
Моего кооняяя…» - вышел на соло надрывный с хрипотцой голосок.

Стражник верещал так пронзительно, что Форсана не пожалела времени на осмотр стены – не пробежала ли где застенчивая трещинка, испугавшаяся необычного вокала?..
Зеркала не медля, вобрали в себя русый образ юной девушки, не забыв особо подчеркнуть курносый нос да любопытный лисий взгляд.

-Ну что ж, стены здесь куда устойчивей стражников в вопросах проведения празднеств - прошептала девушка.

Скинув чересседельные сумки, Форсана лёгким ударом по крупу отправила добытую на большой дороге лошадь в обратный путь. Дело в том, что кобыла, как и прочее имущество девушки, была нажита непосильным воровским трудом, а Форсана опасалась привлекать лишнее внимание к своей персоне.

Заприметив симпатичные кусты сирени, девушка натаскала раскидистого лапника и под прикрытием душистой листвы решилась осмотреть свежеприобретённые трофеи.


Чересседельные сумки гирляндами повисли на ветках сирени. Заинтересованные глаза Форсаны карими звёздочками светятся в ночи. Кажется, сама Луна любопытствует: нет-нет, да и поглядывает одним глазком на неудачливую воровку. В распоряжении Форсаны оказались: угрожающих размеров кусок сала, бутыль, таинственно отливающая зеленью в звёздных лучах, 20 никсов, да потрёпанный молью колпак, больше всего напоминающий шутовской. Форсана смерила связующим взглядом бутыль и башенку, в которой, судя по звукам, расположилась празднующая охранка.

«Кажется, у меня появился вполне легальный способ проникнуть в город. Но только утром, завтрашним» - с этой мыслью, как с любимой игрушкой, Форсане засыпалось быстро и уютно.

Утро подарило опушке хрустальной чистоты небо. Укрытые им от забот, радужные ароматы отыскивают неведомые доселе оттенки в палитре свежести.Давешняя сирень ещё хранит нежность ручных сновидений, а кроны деревьев уже со вкусом сплетничают, обсуждая привидевшуюся в ночи девушку.

Форсана, с сумкой за плечами и собранным в предрассветной дымке сиреневым букетом, неторопливо подбиралась к мосту. Вокальные выступления стражи под утро сменились куда более мелодичным храпом, да таким, что даже окрестные жаворонки не поскупились вплести замысловатые мотивы в утреннюю распевку.

Оказавшись вблизи рва, девушка аккуратно вложила цветы во внутренний карман куртки, и, соблюдая тактичную дистанцию между собой и аллигаторами, интеллигентно поинтересовалась:

-Э-ге-гей!?

Ответили ей не сразу. Прежде должен был утихнуть храп, разбиться казённая посуда, вырваться на волю оброненный кем-то из стражников «Мрак!», и только после всего вышеупомянутого из узенького окошка-бойницы показались арбалет, а потом уже взлохмаченная вида физиономия одного из стражников.

-Ты хто? Совсем, девк,а очумела? Чессному люду спа`ить не-даешь… А щас мы тебя каак УУУУУ`ить, значит-ся!!!! За такие-то дела-то…- Чем дальше, тем неразборчивей становилась речь стражника. Не дожидаясь, пока защитник стен Эйзоптросский и вовсе перейдёт на междометья и запятые, Форсана сноровисто расшнуровала сумку и молча предъявила ему бутыль.

-А,… ну, стал`быть, проходи, молодка… - резко подобрел стражник.

-----

Форсана вот уже пятнадцать минут дурачила стражников, картинно скучая в застенках сторожевой башни.

-А вот если я восьмёрку мрака подкину, побьёшь, а? Ну ведь не побьёшьжже! – не смело поведал Эин, с надеждой покосившись в сторону бутыли. В случае победы стражников, банка рассола перейдёт в их безоговорочное пользование, и, в ожидании триумфа поддатых охранников, сиротливо мялась посреди стола.

-Козырной Лорд! – парировала Форсана.

-Так вроде был уже… и не раз… - Удивился стражник, недоверчиво подковырнув карту с рубашки.

-Лорда мало не бывает! – ухмыльнулась мухлёвщица, смахивая биту к себе в рукав.

-Эх… - тяжко вздохнул Карлос, в очередной раз пересчитывая свою, весьма солидную, стопку карт. – я пасс! – вынужденно пробасил охранник.

-Я тоже, - мгновенно скис Эин. Вертлявая девчонка явно была ему не по зубам.

-Может это,.. договоримся? – с неожиданной теплотой в голосе проворковал Карлос, приобнимая банку с рассолом.

-Может быть – не стала сопротивляться Форсана, откинувшись на спинку стула. Судя по браслетам на подлокотниках – явно казённого.

-Знаете, - вполне беззаботным тоном начала девушка, - всегда мечтала прогуляться по Зеркальной улице… а паспорт жителя Эйзоптроса приятно бы грел душу долгими зимними вечерами…

-Ну раз такое дело… – просиял стражник, - щас сварганим мы тебе официальную бумажку – делов-то!

Отыскав погребённые под пирамидкой бутылок бланки и заточенный уголёк, стражник стал примерно выводить:

- Выдан 55 отделением охранного… на имя… Звать-то тебя как, красавица?

-Форсана.

-Фор… фр.. Фрося, вот!…– Пробурчал во сне не очнувшийся ещё стражник, для экономии места затолканный в шкаф.

-Ага, написал. Ты по профессии кем будешь-то?

-Да фокусница она! - Послышался за спиной озадаченной девушки голос Карлоса, возвращавшего Форсане, выброшенный тайком под тот же шкаф шутовской колпак.

Воровка только и смогла, что кивнуть. Утвердительно, ясное дело.

 
 
 
 
 
 
 
 
  © 2006-2007 www.umniki.ru
Редакция интернет-проекта "Умницы и умники"
E-mail: edit.staff@yandex.ru
Использование текстов без согласования с редакцией запрещено

Дизайн и поддержка: Smart Solutions


  Rambler's Top100