Поиск по сайтуВход для пользователей
Расширенный поискРегистрация   |   Забыли пароль?
Зачем регистрироваться?
ТелепередачаAlma-materКлубКонкурсыФорумFAQ
www.umniki.ru / /
  
  
 

01:00 1 Января 1970 -

  Читать далее

 

Эйзоптрос - архив
 Эйзоптрос - столица Мира Зеркал.
Крепостные стены, окружающие город, покрыты зеркалами. Вокруг города - ров с водой. Подвесной мост, ведущий к главным воротам, поднят.

Пусть игра начнется!

Пишет Анастасиус. 30.03.05

Анастасиусу обязательно надо было попасть в этот странный, таинственный и загадочный город со звучным названием и как можно быстрее. На его громкие, нетерпеливые крики уже как полчаса никто не отзывался и, видимо, не собирался. Анастасиус никогда не отличался большой фантазией и просто был в растерянности, как же попасть в эту мрачную крепость. Сначала он пытался найти какие-то подводные пути, ведущие в город, однако его постигла неудача: во рву с ужасно холодной водой, как считали пальцы его правой ноги, плавали (подальше от берега) давно проголодавшиеся, судя по их кровожадным взглядам, злые аллигаторы. Молодому человеку не захотелось составить одно из блюд в их вечернем рационе, поэтому он поспешно отошёл от берега. Затем Анастасиус пытался починить лодку, обнаруженную им на том же побережье, но поняв, что его идея безуспешна и что лодка безнадёжна, он с досадой сел под дерево, стоявшее неподалёку. Он бы сидел так ещё долго, проклиная матушку-природу, создавшую аллигаторов и прочих человекоядных зверей, но на его счастье вдали повиделся табор цыган, напрвлявшихся к городу. Среди них Анастасиус узнал нескольких хорошо знакомых по больнице людей, которые с радостью приняли его в свою дружную компанию. Анастасиус хотел уже пожаловаться им на не опускающийся подвесной мост, как заметил, что мост со скрипом и скрежетом опустился, когда цыгане подошли к нему. Анастасиус тотчас забыл про вопрос(Почему мост не опускался для него), потому что был поражён великолепием, открывшимся ему после перехода через мост...
Вот он - Эйзоптрос!!!
С самого первого шага в этот город Анастасиус был поражён его великолепием и мрачной торжественностью. По улицам сновали там и сям обычные прохожие, проезжали обычные повозки, но что-то было такое таинственно-волнительное в воздухе этой столицы. И это его пугало. Вообще, настроение его было среднее: он был как будто подавлен блистательностью, величавостью этого города и ему было грустно, что рядом нет Оливии, которая бы поняла его, Анастасиус выглядел ещё мрачнее на фоне весёлых и неугомонных цыган. К тому же, он устал(провести полдня,пытаясь попасть в этот город, а затем так легко пройти по мосту,опустившемуся при цыганах, было обидно). Все переживания эти тревожили впечатлительную натуру молодого человека. Он без огорчения попрощался с друзьями, направлявшимися в кабак, и стал бессмысленно бродить по улицам, нервно взглядывая на каждого встречного(если бы в такую минуту к нему подошёл любой, кроме кроткой Оливии, конечно, он бы вспыхнул и начал агрессивно выпытывать, зачем его тревожат). Побродив немного, он стал больше внимания уделять облику города, рассматривать дома, фонтаны и даже саму дорогу. Ещё с самого начала поразило Анастасиуса то, что везде были зеркала.
Он посмотрел с равнодушием в одно из них и пошёл дальше. Вскоре он оказался на шумной, видимо, одной из центральных улиц Эйзоптроса. Глашатай объявлял о конкурсе, устраиваемом завтра на главной площади города. Смысл состоял в том, что любой мог принять участие в этом конкурсе, а если поточнее, это был отбор на одну из должностей в администрации Эйзоптроса, которая теперь будет избираться всенародно, благодаря этому конкурсу. Анастасиус решил попробовать свои силы, чтобы хоть как-то развлечься и записался. Узнав о правилах отбора, месте и времени проведения конкурса, он пошёл искать закусочную, ведь с утра ничего не ел.


Пишет Эля Штольц. 30.03.05

Эля:"Ну и местечко,мурашки по кожи бегут,ужас.А я здесь совсем одна,ни одного знакомого лица не видно,да и есть так хочется!Как же пробраться в город? Ой,кругом зеркала;говорят зеркала отражают настроение,а у меня сейчас настроение не очень хорошее!Надо срочно попасть в Эйзоптрос-очень хочется есть Как на зло мост поднят!А в городе друзья меня наверное уж заждались!"

Пишет Ксанф. 31.03.05

Ксанф долго ходил вдоль рва: сначала все казалось легче легкого - дождаться кого-нибудь, кому опустят мост, и пройти вместе с ним, но почему - то никого не было, более того, похоже никто и не собирался приходить; потом на смену радости пришло раздражение, но Ксанф не отчаивался. Он был врачом, а потому не опускал руки даже в самой безысходной ситуации - ему в голову пришла замечательная идея - распустить слух, якобы он умеет лечить плохое зрение(нет, конечно он умел, но отнюдь не так хорошо, как решил рассказать),мог вылечить слепоту. Такая наживка должна быть проглочена, хотя бы ради интереса его должны впустить в город, а там определимся!
Сделав все, как было нужно, Ксанф решил умыться с и лечь спать прямо на траве, но только он опустился к воде,как увидел отражение зеркал, что были на стенах крепости, соответственно в воде, а значит и в зеркалах появился он сам - он посмотрелся в зеркало..

Пишет Эретри. 09.04.05

"Не может быть!" Эретри стояла и видела собственный сон. Ветви ослепляющего колючего света резали глаза, но поднять руку и заслониться от него нельзя было. Потому что не хотелось. Что-то заставляло не хотеть. Казалось, зеркала не просто отражали солнечные лучи, нет, они медленно вбирали их в себя, рассматривали, разбирали по атомам, которые собирались затем совсем в другом порядке, и только потом свет вырывался на волю и бежал прочь. Прочь от зеркал. Совсем другой, какой-то рассыпчатый, обволакивающий. Но, он не внушал страха, хоть и ранил глаза. Наоборот, он манил. Эретри опустила голову. Надо подойти ближе, побыстрее найти вход… Куда?.. И… гм… да тут…
Вокруг зеркальных стен плескалась вода, а подвесной мост, поднятый на дыбы, насмешливо смотрел на девушку. Нет, лезть в воду, ещё неизвестно ЧЕМ кишащую, было бы необдуманно. Оставаться же здесь в нерешительности – просто глупо… Обойдя замок и осмотрев (щурясь, как китайская кошка) его со всех сторон, Эретри порядочно утомилась.
«Стоп, а что если… посмотреть на стены не так» – подумала вдруг она.
«Может быть надо просто вглядеться… В конце концов, не всякая же идея, пришедшая внезапно – бредовая». Усмехнувшись, Эретри подняла голову и с усилием посмотрела на зеркало. На миг ей показалось, что отражение отпрянуло от неё…

Пишет Хаос Мира Зеркал. 12.04.05

Анастасиус

Его внимание почти сразу привлекло к себе небольшое двухэтажное здание с вывеской "Закусочная МРАК".
Отличительной особенностью данного заведения, судя по рекламному объявлению слева от входа, было полное отсутствие зеркал.
Вернее зеркала там, конечно, были, но хозяин исхитрился, не нарушая законов Эйзоптроса, скрыть некоторые их них с помощью драпировки из кружевной и бархатной ткани и расположить остальные под таким углом, чтобы они отражали друг друга, а не гостей.
Здесь было очень уютно именно из-за отсутствия зеркал. Поэтому "Закусочная МРАК" была битком набита посетителями и слыла самым популярным заведением города.
- Столик на двоих? - к Анастасиусу подлетел услужливый распорядитель зала. Его улыбка стала масляной, когда он перевел взгляд с Анастасиуса на человека, стоявшего за ним.
Анастасиус машинально обернулся. И обомлел. На пороге кафе стояла Оливия. Только выглядела она совсем не как обычно: волосы распущены, на щеках жаркий румянец, дерзкий взгляд, вызывающая улыбка на губах, платье по последней моде - с корсетом и глубоким декольте. От благородной скромности и умилительной стеснительности не осталось и следа. Но зато от искорок в её глазах в сердце Анастасиуса вспыхнуло жаркое пламя.
- Поздравляю, - шепнул ему на ухо бестактный распорядитель, - Страсть - редкое отражение для Эйзоптроса, - и, не давая Анастасиусу прийти в себя от эмоционального потрясения, ещё раз напомнил, - столик на двоих?

Эля Штольц и Ксанф.

- Эй, вы двое! Чего расселись? Про указ новый не слышали?! - раздался издалека грозный рык начальника городской стражи. Всадники в черных доспехах приблизились к Эле и Ксанфу, которые расположились достаточно комфортно недалеко от крепостного рва и ждали, когда их пропустят в город.
Лошадь первого всадника растоптала пожитки Ксанфа и чуть было не наступила на него самого (он едва успел откатиться в сторону).
Второй стражник "нечаянно" задел шпорой Элю, разорвав рукав её платья и поранив плечо. Она вскрикнула от боли, но он даже бровью не повел.
- Хозяин города приказал избавиться от бродяжек. Вам запрещено приближаться к городским воротам ближе чем на 500 метров, - объяснил старший, так и не дождавшись ответа на свой вопрос, - убирайтесь немедленно. Забирайте свои отражения и проваливайте.
Двое стражников, что подъехали последними, спешились и помогли спуститься на землю пленникам: девушке и парню. Руки у обоих были связаны за спиной, во рту и у того и у другого - кляп.
- Чё-то забыл, кто из них чей, - озадаченно нахмурился охранник, который привез девушку.
- Сами разберутся, - сплюнул в сторону второй и дал легкий подзатыльник парню за то, что тот попытался освободиться от кляпа.
- Что здесь разбираться? - небрежно, свысока обронил старший, - девка - девкина. Они же похожи как две капли воды, - и спросил с неприятной ухмылкой у Эли, - Интересно, чего это ты так желала, красавица, что у тебя Безразличие
отразилось?
- Да стой ты, шебутной! - стражник снова шлепнул по макушке парня, когда тот попытался вырваться и броситься к Ксанфу, - вот уж точно Нетерпение! Ох и намучаешься ты с ним, босяк.

Эретри

На самом же деле оказалось, что одно из зеркал, которыми были покрыты крепостные стены, изогнулось и уже в следующий момент отразило, к удивлению Эретри, узкий железный, похожий по форме на клинок меча мостик через ров.
Она долго не решалась сделать первый шаг. С зеркалами Эйзоптроса ни в чем нельзя было быть уверенным.
И на этот раз Эретри сомневалась не напрасно: стоило ей ступить на мост, как иллюзия растаяла.
К счастью, девушке удалось удержаться на краю рва и не упасть в холодную, кишащую аллигаторами воду.
Это было странное отражение. Морок. Желание обмануть. На памяти Эретри ни у кого из её знакомых не было отражения «нечеловеческого».
Но то, что мост – отражение, сомнений не вызывало.


Пишет Анастасиус 15.04.05

Устроившись поудобней с Оливией за столик, Анастасиус забыл про все вопросы, которые он собирался задать преобразившейся Оливии, и лишь смотрел на неё внимательно и удивлённо. В душе ему быдо неуютно от испытывающего и вызывающего взгляда Оливии, но его тянуло к ней - она была совсем не та тихая, милая девушка, а обворожительная, пылающая красавица, немного насмешливо и гордо улыбающаяся смущённости Анастасиуса. Оливия неохотно рассказывала, но с жаждущим вниманием слушала его. "И эта женщина любит меня!? Что-то в ней новое, пугающее и волнительное...Да, и я знаю-что...Взгляд, наглый,прекрасный,жадный и страстный взгляд..".Такие мысли витали у Анастасиуса в голове и заставляли по-новому взглянуть на неё, Анастасиус будто вновь влюбился и напрочь забыл про прежнюю, настоящую Оливию. Вино, заказанное Оливией, ещё больше одурманивало его и придавало какую-то развязную смелость его рассказам( а рассказывал он о прошедшем трудном дне в Эйзоптросе).
Оливия молча, с жадностью слушала его. "Конечно, она меня любит, только она может ТАК слушать." Вскоре они вышли из кафе и пошли гулять по городу. Анастасиус беззаботно и как-то тупо-счастливо посмотрел в первое попавшееся зеркало и стал дальше рассказывать Оливии о конкурсе, на который он записался. Он будто хотел подпитаться страстью Оливии, но чувствовал, что не может. В голове его часто всплывала фраза официанта об отражении-страсти и он очень желал использовать дар Оливии, но знал, что ему одному не справиться и нужен посредник. Они дошли до громадной и изящной гостиницы в центре города, Оливия решила в ней остаться, а Анастасиус пошёл бродить дальше, уже один.По дороге ему встретилась убогая старушка, просящая милостыню, и Анастасиус дал ей всю мелочь из кармана. Потом он снял без особых затруднений(ещё бы -при его росте) кота для плачущей девчушке.
Пройдя ещё немного, он наткнулся на поломанную телегу, которую пытался починить один худощавый парень, Анастасиус с радостью помог ему. Все эти действия он производил на автомате и с особенной гордостью, свойственной лишь влюблённым, Анастасиус представлял, что все его поступки видит Оливия и радуется, что у неё такой молодой человек. Впрочем, он делал это не именно ради Оливии, а просто оттого, что он был пьян от любви и вина, что он был рад и хотел помочь другим, и лишь потом он представлял себе реакцию Оливии, что для него казалось самым главным, а потом он вспоминал, как бы он хотел, чтобы и Оливия помогла ему со своей страстью, но он знал, что сам не может попросить её об этом.

Пишет Эля Штольц. 16.04.05

"Ну и обращение,выгнать меня из родного города,обозвать голодранкой да ещё поранить меня и не извиниться!А вдруг в рану попала инфекция?!Хорошо,рядом со мной есть доктор,надеюсь,он мне поможет.С Ксанфом тоже ужасно обошлись,разве так обращаются с докторами?!Но что мне делать с этим Безразличием?С ним ни о чём не договоришься,для него же ничего не имеет значение. Опять-у него ещё и зеркало с собой!Как же мне не везёт в последнее время!"

Пишет Ксанф. 16.04.05

Сперва Ксанф явно опешил и не находил, что сказать, злость закипала в нем с растущей силой, но через несколько секунд дар речи снова вернулся, и юноша, сделав шаг вперед, громко произнес: - Не смейте трогать девушку! Мы свободные люди и можем отдыхать где хотим и как хотим! Но было похоже, что всадников мало волновали угрозы, губы начальника скривила противная улыбка. - Интересно, что же ты нам сделаешь? Молчишь? А вот мы быстро разберемся с тобой, если надумаешь сказать еще что-нибудь в этом же духе. И, развернувшись, он медленно пошел к своей лошади, а в этот момент Ксанфу пришла в голову замечательная идея, как убить одним выстрелом двух зайцев, он в мгновение ока схватил острый кусок стекла от раздавленной копытами лошади бутылки и, пока стражники взбирались на коней, попытался подложить осколок под попону на седло. Видимо лошадь почувствовала неприятеля и тряхнула крупом - стекло упало в траву. В этот момент освободившееся, наконец, от веревок Нетерпение схватило в руки корявую, но внушительную ветку и бросилось к всадникам, кони заржали и рванули в сторону, испугавшись внезапного наступления. Охранникам пришлось встать в стременах, что бы удержаться в седле, один из стражников пнул ногои в грудь отчаянное отражение, и тот отлетел в сторону, но этих нескольких секунд хватило Ксанфу для того, чтобы повторить попытку со стеклом. На этот раз все удалось, и как только начальник сел, в ногу ему впился острый срез бутылки, а виновник тем временем быстро ретировался с места преступления. - Черт бы побрал этого конюха, он опять не застегнул ремни на седле! Игла угодила мне прямо в ногу! Клянусь, я убью его, как только вернусь! - Если вернешься, - недобро засмеялся другой всадник, - сейчас у тебя опять распухнет все бедро, и ты не сможешь ехать верхом. Лично я ждать тебя не собираюсь! Пока стражники вопили друг на друга и на лошадей, Ксанф помог своему отражению подняться на ноги и поблагодарить его за своевременную помощь. Тем временем охрана явно решила бросить своего командира, и вот тут- то юноша и вмешался в разговор. - Давайте я осмотрю вашу рану, я все-таки врач и смогу помочь. - Без тебя обойдемся, бродяга! - Грубо ответил старший из двух, но начальник, видимо думал иначе. - Посмотри, посмотри, а то я сейчас тебя так взгрею, что забудешь кто ты есть! - Судя по мимике его лица, боль росла с тройной скоростью. - Ну смотри же скорей! Молодой человек ловко вытащил осколок стекла из ноги и остановил кровотечение, после быстро обработал рану неприятно пахнущим зеленым веществом для облегчения боли. Видимо его действия произвели эффект, так как через несколько минут суровый охранник мог спокойно сидеть и даже ходить. - Но этого не достаточно для вашей ноги, мне нужно смазать царапину еще одним составом иначе боль вернется. - Так чего ты ждешь - мажь скорее! - занервничал пациент. - Увы, все закончилось. Я смогу сделать лекарство из нескольких других, но для этого мне нужна пресная вода, воск, спиртовка и некоторые другие ингридиенты. Надеюсь, у вас в городе есть аптека? Начальник нахмурился. - Э, брат, тебя нельзя пускать в город!.. Ух, что это у меня ногу кольнуло, ух! - Действие мази, наверное, проходит..., - заметил Ксанф. - Ладно, шагай за мной, только быстрей. Я покажу тебе, где в городе достать нужные вещи. Обрадованный удачным исходом дела, Ксанф схватил свои вещи и побежал за всадниками. Легко перейдя мост, он вошел в город, и в глаза сразу бросилось непривычно большое количество зеркал, а окружающие люди, казалось, не замечали ничего необычного. Легко смешавшись с толпой, парень быстро потерялся из вида, пробежав несколько переулков, он уже заметно воодущевился, как внезапно столкнулся лицом к лицу со стражниками. - Смотри не потеряйся, - прикрикнул один, и грубо толкнув спину, указал на одну из улиц, - шагай! Ксанфа охватило негодование, но выбирать не приходилось, и, от всего сердца желая придушить своего провожатого, он невольно сделал несколько шагов. На одной из стен дома вместо окон были зеркала, скривив рожицу и показав своему отражению язык, мой герой двинулся вперед.

Пишет Рита. 21.04.05

"Ага, вот и Эйзоптрос!" - до города оставалось не более четверти мили. Рита постороже взяла повод и перевела жеребца с шага на испанскую рысь. Хотя мост был поднят, она знала, что дорога прекрасно просматривается из башен.
В этот раз следует подъехать к городу с некоторым пафосом. Да и на таком прекрасном коне, как вороной Командор, просто грех не покрасоваться. Рита бросила мимолетный взгляд назад - Стефек, один из лучших ее всадников, на рыжем Тезее последовал ее примеру и тоже перевел коня на эффектный аллюр.
"Когда же я первый раз сюда приехала?" - подумала Рита, слегка жмурясь от отражений солнца в зеркалах на стенах, - "лет пять или шесть назад. С ума сойти, тогда я робела перед бургомистром, боялась быть непринятой в обществе. А сейчас все эти аристократы в гости наперебой напрашиваются на охоту или сыновей присылают, чтоб сидеть в седле научились".
Остановившись около самого рва, она крикнула стражникам в башне:
- Опускай мост! Свои! К бургомистру приехали!
Мост резко опустился совсем рядом со всадниками, подняв облако пыли. В проеме ворот показалась плотная фигура начальника стражи. Пока они ехали по мосту, Рита заметила, что Тезей все-таки не слишком хорошо выезжен: с испугом косится на воду во рве, на зеркала, пытается обогнать Командора. Может, не стоило брать его сейчас? Но ведь этот конь настоящий дьявол в верховом бою, и такой козырь в рукаве нужно использовать, чтоб убедить бургомистра организовать в Эйзоптросе регулярный турнир.
Начальник стражи уже был наготове.
- Вот налог на проезд всадников в город, - сказала Рита, отсчитав вместо положенных двух золотых монет три.
- Надолго приехали к нам в этот раз? Моих ребят поучите? - монеты моментально исчезли в огромных ладонях начальника стражи.
- С превеликим удовольствием.- "Вот только шпоры снимут, не дело это за свое неумение на боках лошади отыгрываться." - подумала она про себя. - А что, появился в городе хороший коновал?
- Неоткуда ему взяться, все больше бродяги да цыгане приходят. Лекари есть, а с коновалами беда.
От ворот Рита отправилась к зданию ратуши, передав лошадей Стефеку и строго наказав беречь их от цыган-конокрадов.
Проходя мимо одного из зеркал на центральной улице, она пригляделась: женщина в запыленных брюках, сапогах для верховой езды, с растрепавшейся косой. Морщины на лбу выдавали озабоченность и немного старили ее. Нет, в таком виде к бургомистру нельзя. Рита изменила направление и пошла в гостиницу, где уже должен был быть ее помощник, - привести себя в порядок.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 21.04.05

Анастасиус

В своем облаке счастья Анастасиус доплыл до гостиницы, где остановилось его отражение. На крыльце, привалившись к перилам и сжавшись в маленький дрожащий комочек, сидел и горько плакал белобрысый парнишка. У Анастасиуса защемило сердце от сострадания, он никогда не мог спокойно себя чувствовать, когда кто-то плакал в его присутствии. Тем более он не мог оставаться равнодушным сегодня, в день, когда ему так сказочно повезло с отражением.
- Эй, - Анастасиус дотронулся до его плеча, - что случилось?
Мальчишка поднял заплаканную чумазую мордаху, и Анастасиус отшатнулся от него в ужасе: на него смотрел десятилетний Анастасиус. Очень несчастный маленький Анастасиус.
-Только не это, - едва смог произнести Анастасиус, чувствуя, как сердце погружается в холодную бездну, - не теперь…
-Мне плохо, дяденька, - всхлипнул особенно жалостливо мальчишка.
-Я знаю, Скорбь, - вздохнул тяжко Анастасиус и сел с ним рядом, прямо на ступени крыльца.

Ксанф

Кто-то резко дернул его за ворот рубашки, да так, что у него клацнули зубы, прикусив кончик языка.
Он крутанулся вокруг собственной оси, чтобы освободиться, и увидел краем глаза, что держит его совсем не стражник, а здоровый бугай с маленькими глубоко посаженными глазками, низким лбом и отвратительным оскалом.
- Смотри-ка шустрый какой дохтур-то у нас, - проскрипел он, - сами калечим, сами лечим, значит?
- Чего? – не понял стражник.
- Я! Я! Можно я! – из-за широких спин стражи выглянуло Нетерпение, - ну, можно я скажу?!
И, получив молчаливое разрешение от представителей властей, затараторил, захлебываясь эмоциями:
- Это он вашего начальника стеклом пырнул, чтобы в город попасть! Я сам видел! ОН это!
- Ах, ты! – зарычал охранник, склонившись над Ксанфом угрожающе. Остальные подошли ближе и окружили его плотным кольцом, - никто не смеет делать из стражника посмешище. Молись о быстрой смерти, босяк.
Но злобный бугай остановил их:
- Есть вещи похуже смерти…
- Тем более что Лорд Хаос вам не позволит его убить, - встрял в разговор Нетерпение, - разве что побить немножко, - и пнул Ксанфа достаточно сильно.
Бугай оттолкнул отражение Ксанфа и вновь схватил лекаря за шиворот:
- Нееееет. Пусть лучше он у нас в Ледяном подземелье посидит. Над своим поведением подумает.
- Правильно, Злоба! – одобрил его решение Нетерпение, - так ему! Надо ещё Хаосу шепнуть, что он дамочку в беде бросил.
Ксанф растерянно переводил взгляд с одного на другого: собственные отражения успели составить опасный для его жизни тандем.
В каменном мешке было холодно, сыро и отвратительно пахло крысами. Полная антисанитария, одним словом.
В тишине были слышны голоса двух надзирателей, приглушенные толстой дубовой дверью камеры. Ксанф приник ухом к щели, через которую ему подавали еду:
- Да, я тоже слышал.
- Ты в это веришь? Чтобы Лорд Хаос дал ещё один шанс – такого лет двадцать уже не случалось.
- Ну, считай и теперь не случится. Условие-то практически невыполнимое.
- Почему?
- За него должна вступиться барышня, которую он бросил за городом истекать кровью. Совсем лекари обнаглели, раз даже клятва собственной гильдии для них уже пустой звук!

Эля Штольц

Безразличие даже не обернулась на свое имя, она продолжала смотреть на темную неспокойную воду крепостного рва.
Элю всерьез беспокоило, что рана на плече не переставала кровоточить, несмотря на то, что она, затратив немало усилий и пролив реку слез, сумела перевязать её платком. Получилось не очень хорошо, но так получилось. Она села на траву и снова заплакала от жалости к себе.
- Привет, - подняв голову, Эля увидела симпатичного молодого человека в униформе смотрителя зеркал.
- П-привет, - несмело заглянула Эля в синие глаза красавчика, - а ты кто?
- Надежда, - ответил он, улыбнувшись добро.
- Ааааа, - протянула Эля разочарованно, - понятно, опять бестолково отразилась! – она воздела здоровую руку к небу, - ну, почему мне так не везет катастрофически!
Надежда тем временем привел Безразличие и усадил ее на траву рядом с Элей:
- Почему не везет? Надеюсь, нас скоро заметят и впустят в город.
- Ну, конечно! – фыркнула скептически Эля.
Мир вокруг вдруг погрузился в темноту. Похоже, потеря крови была значительной.

Пишет Алекс. 21.04.05

Главным городом мира зеркал был Эйзоптрос.
Туда и направлялся странник по имени Алекс, тридцати восьми лет отроду.
Не спеша.
Без сожаления оставил он за плечами свою прошлую скучную жизнь деревенского кузнеца.
Как ранее поступил с полной опасностей и лишений жизнью рыцарского оруженосца.

"Время настало", - пожал он плечами, когда деревенский староста спросил его о причине ухода.
Настало время. Хм...Если бы.
Просто по ночам вновь стал ему сниться Эрклиг. Раненый тяжело в битве за Северный рубеж Мира Зеркал.
"Почему?" - спрашивал его во сне рыцарь.
А он лишь пожимал плечами, как тогда, разворачивался и уходил от умирающего господина в сумрак сновидения. Не спеша.

Сломив в придорожной рощице сухую дровину, чтобы идти посподручней было (да и костерок при случае развести можно), он, не торопясь, шел по пыльной дороге. Шел который день? Пятый, наверное? Да к чему их считать – дни…Одним больше, одним меньше… Вот так бы идти и идти. Досаждает только мысль эта непрошенная, все время возвращается, как ни гони ее – «почему?..» Может потому, что осатанел от вечных придирок господина, может просто устал быть всегда готовым идти за ним в ночь, в непогоду, по шальной его прихоти. Да и то сказать – рыцарь! В первой же серьезной стычке и получил свое – одной той раны, что в живот хватило бы, а тут еще и те двое постарались, рука почти что оторвана, на жилах висит, лицо в крови… Что он мог? Хорошо хоть сам выбрался.
В который раз, вспоминая ту битву, он шел, мерно переставляя ноги, тем самым шагом, идти которым он умел очень долго, иной раз за целый день останавливаясь лишь раз для короткого отдыха. Иногда сворачивал с дороги, чтобы подстрелить птицу или другую дичь. Перевалив через очередной пригорок, он понял, что почти пришел. День клонился к вечеру, и неподалеку – час ходьбы, не больше, угадывалось что-то. Издали город было разглядеть трудно из-за окружающих его высоких зеркальных стен. Только несколько узких башен, почти неразличимых с такого расстояния, высились над тем, что было стенами, а казалось продолжением неба.
Давненько, – подумалось ему, - давненько не бывал он тут. С самого посвящения в рыцари бывшего господина его, когда тому чуть было не удалось победить на турнире знаменитого Войскулла, да тот ловок, черт, увернулся от почти неминуемого удара и мог бы тут же и проткнуть Эрклига, да не стал. Вместо этого протянул ему руку, как достойному сопернику. Так и получилось, что пожалован был господин честью рыцарства, проиграв, по сути, схватку. Хотя бился он обычно зло и умело; кое чему и он, Алекс, научился, глядя на тренировки хозяина. Ну, да то дело прошлое…
Если бы не указатель у ветхой развалюхи, то и входные ворота не сразу отыщешь. Зеркала, язви их – подумалось ему, - зачем они вообще и тут, и везде? Вроде привычное дело, всегда они были, а как подумаешь, то вроде и объяснения толком не найти…
Мост через ров, окружавший город был поднят. Не вплавь же перебираться, еще чего, - зло пробормотал Алекс, поглядывая, не мелькнет ли на смотровой площадке ошалевший от безделья часовой. Но по случаю общего затишья стражникам видать не очень-то хотелось таскаться по крутым ступенькам башни. –Э-эй, - позвал он вполголоса, - дармоеды… На этот клич однако никто не отозвался. То ли стены не пропускали звуков, то ли стража увлечена была рассказом старшего, а может и просто кемарили. Пришлось минут пять надрывать глотку уже всерьез, пока наконец в механизме моста что-то сощелкало, и он, скрипя и покачиваясь, начал неспешно опускаться на этот берег рва. Не дожидаясь, пока мост утвердится на свою опору, Алекс прыгнул на щелястый настил и, постукивая посохом, тихо ругаясь сквозь зубы подошел к хорошо различимой вблизи калитке в воротах. Из слегка захватанной зеркальной ее поверхности на него остро глянул нечесаный путник в пыльном плаще. – Откройте страннику, - сказал он, глядя слегка вбок и обращаясь к невидимой отсюда охране. Послышалось сдавленное бормотанье, калитка звякнула замком и приоткрылась. – Кто такой?, - молодой стражник смотрел с любопытством, - с чем идешь? – Алекс я, из Урбаха. С поручением от господина...

Пишет Хаос Мира Зеркал. 21.04.05

Алекс

- Оруженосец что ли? - из-за спины молодого охранника выглянула девушка. Красивая. Только выражение лица немного отталкивающее: ехидная улыбка и высокомерный взгляд сверху вниз.
- Бывший, - вдруг раздалось за его спиной. Он резко обернулся, едва не сбив с ног девчонку лет тринадцати в белом платьице и венке из одуванчиков.
- Ты кто? – едва смог произнести Алекс, - как здесь оказалась?!
- Бывший значит, - хмыкнула пренебрежительно охранница, - а теперь кто?
Алекс открыл было рот, чтобы ответить, но девчонка вышагнула вперёд и ответила за него: - Странник.
- Бродяга, - поправила её со злорадным удовольствием охранница.
- Попрошайка – другими словами, - вступил в разговор охранник, - проваливай, Алекс из Урбаха, нам здесь своих нищих хватает, – он немного подумал и, мельком взглянув на девчонку, перед тем как захлопнуть калитку добавил, - и не лги больше при зеркалах. Отражения Правдивости - не самая лучшая компания.
-Чванство – тоже, - бросил в ответ Алекс. И едва успел закрыть глаза, чтобы вновь не увидеть своё отражение в блестящей поверхности крепостных стен.
Ничего другого не оставалось, как развернуться и идти обратно, к той развалюхе, которую он приметил ранее, когда искал ворота.
- Идиот,- обругал он себя, - как можно было забыть про отражения?! Зеркала!
Конечно, в деревне, где он жил последнее время, зеркала попадались не часто, но всё же!... Ведь невозможно было представить себе жизнь без них.
- Причём здесь зеркала? - девчонка в венке из одуванчиков не отставала от него ни на шаг, -просто надо было сказать им правду. Они обязательно разрешили бы тебе пройти.
-Слушай, ты!…- он резко остановился.
Она остановилась тоже и стояла теперь, глядя на него сверху вниз, с внимательной сосредоточенностью послушного ребёнка, ожидая, что он хотел сказать.
- Оставь меня в покое! - рявкнул он, ещё более разозлившись от этой её покорности.

Пишет Сильвия. 21.04.05

Наступила ночь над столицей Мира Зеркал. Эйзоптрос полностью погрузился во
тьму, и лишь его крепостные стены, покрытые зеркалами, отражали лунный свет.
Ночь была тихая, без ветра. Одним словом, отличная погода для прогулки.
Но, как ни странно, жители Эйзоптроса уже спали. Поэтому вокруг крепости никого не было, и даже мост, ведущий к главным воротам, был поднят. Но вдруг, в ближайших кустах сирени послышался шорох. Да, кому, интересно, пришло в голову проводить такой чудесный вечер в кустах сирени, где, скорее всего, так много комаров? Так, так, - это человек.
Неизвестный осторожно вылез из кустов, аккуратно поправил зацепившуюся за ветку куртку и, наконец, стал лицом к лунному свету. Им оказалась очень симпатичная девушка, правда, с несколькими свежими царапинами на лице. Но, постойте-ка, это же Сильвия! И как она здесь оказалась?
А дело было так. Днём Сильвия, вернувшись с работы, сделала все домашние дела. После этого ей стало скучно, и она решила посвятить себя своему любимому занятию: составлением гербария. Для этого она отправилась в близлежащий лес. Но на обратной дороге она встретила старого знакомого и проболтала с ним, пока не стало совсем темно. В темноте Сильвия сбилась с дороги и заблудилась. Очень долго она бродила по кустам и, наконец, вышла из уже известных нам зарослей сирени, ко всему прочему исцарапав себе лицо ветками.
И вот Сильвия стоит у рва с водой и с отчаяньем смотрит на поднятый мост.
Что же делать? Мост опустят только утром, а сейчас, наверно, нет и полуночи.
Попытаться переплыть через ров? Нет, это просто безумие; его для того и строили, чтобы никто не проник в город. Наверняка там водится какая-нибудь
опасная живность. Сильвия вздохнула и села на камень, тщётно пытаясь собраться с мыслями. Тут ей пришла мысль разбудить стражу. Она несколько раз прокричала "Помогите!", но её никто не услышал. Других способов попасть в город не было. Конечно, можно было бы найти какое-нибудь бревно и переправиться на другую сторону, но всё равно ворота были закрыты и пришлось бы ночевать на маленьком клочке земли между опасным рвом и зеркалами. А это, согласитесь, не очень уютно. Но уж лучше ночевать в кустах, где можно хотя бы как-то укрыться от ночной прохлады.
Сильвия долго не могла заснуть. Но не из-за страха. Об этом она даже не думала. Просто ей было скучно из-за того, что она вечером не встретилась со
своими друзьями и совершенно не подготовилась к завтрашнему рабочему дню.
Да и вообще, что могут подумать люди, увидев известного дизайнера в таком
ужасном виде на улицах города рано утром?! Сильвия не могла себе представить
этого. Да и не было сил ещё о чём-то думать. Она опустила руку в карман и
нашла там зеркало. Непроизвольно посмотрев в него, она положила зеркало обратно. Постепенно таинственный мир снов увлекал её за собой, и Сильвия заснула только тогда, когда на востоке уже начинало светлеть.

Пишет Эретри. 21.04.05

Бах! Мост подпрыгнул в воздух с резким стеклянным хлопком, превратившись в…хм… «Вот нелепое отражение!» Впрочем, "нелепое" это ещё коплимент: похожий одновременно на ворох грязных тряпок и на узловатого богомола, с недолепленным лицом, трясущимся и словно бы ещё формирующимся в вечном хаосе лжечувств и ужимок, Морок напоминал подрубленное дерево, которому и падать-то пора, да не хочется: он всё время раскачивался в разные стороны и шелестел своими лохмотьями, которых, казалось, было куда больше, чем его тела.
"Хе-хе, неплохо, - проскрипел он, осматривась и тошнотворно-медленно кружась вокруг себя, как какой-то дьявольский вьюн. «Гораздо лучше, чем в прошлый раз, - пропел вдруг и это звучало лишь немного мелодичнее предыдущей реплики. «И как же я износился, мамки – морочки мои! – повернувшись к Эретри препротивно взвыл
Морок. Девушка была настолько ошеломлена, что только сейчас заметила, что он уже давно стоит на земле, стоит рядом с ней и, мало того, наглейшим образом всматривается в неё, поправляя на своей голове тряпичные завитки и гнусно гримасничая.
- Простите, - начала было, опомнившись, Эретри…
- Ай! Морочки – заморочки, с каких это пор зеркала разговаривают, - внезапно взвизгнул Морок. Задрожал, плюхнулся в траву, вскочил, убедившись, что она не защитит от возможной опасности, попробовал взлететь, грохнулся обратно и, наконец, решил обратится в бегство, но запутался в собственных конечностях и затих у ног изумленной столь стремительными его эволюциями девушки, попискивая и трепыхаясь, как непропеченное облако.
- Да успокой… ся, - решив, что к своему Отражению можно фамильярно обращаться, произнесла Эретри. Она наклонилась к клубку, который всё ещё пытался дать стрекача. – Во-первых так ты всё равно далеко не уйдёшь (в ответ на это мудрое замечание, со стороны Морока раздался смиренный «хрюк»), а во-вторых, по-моему,
никаких тут рядом со мной зеркал нет, если конечно глаза у тебя не на затылке и ты не взглянул на стены…
- Морочечки-крючочечки! А ты-то само, не зеркало, что ли! – забарахтался Морок. Он уже перепробовал все методы освобождения (сопение, пыхтение – попеременно и вместе) и, видимо, вконец отчаялся. – Гляжусь я в него, значит, - неизвестно, для кого вдруг начал бормотать несчастный. – А оно, значит, как, значит, зыркет, да как, значит, да рыкнет…
- Никакое я не «оно» - улыбнулась Эретри, ничуть не возмутившись.
- Интересно! И кто же?
- Ч-человек…наверное, - она уже ни в чём не могла быть уверена…
- Человек! – Морок тотчас же развернулся и встал в полный рост, - Опять оплошал! Вот ведь! Отразиться в человеке! Перемудрил! А с мостом-то всё-таки хорошая идея была, - спросил он заискивающе-жалко.
Глядя на него, Эретри неожиданно для себя поняла, что больше, чем кого бы то ни было, этому Отражению удавалось морочить самого себя… И что же ей теперь с ним делать?.. Она недовольно оглядела его. Да, вот так заморочка!
Но, позвольте, когда это он успел так преобразиться? Теперь на Эретри смотрел вполне симпатичный молодой человек, её же роста, и даже чем-то на неё похожий, почти близнец. Единственное, что было странно, так это едва заметная линия второго рта на подбородке - он старательно прятал её, прикрывая ладонью - да бегающие, хамелеонские глаза.
- Ну, мне пора, - деловито отчеканил Морок и сделал было вялую попытку раствориться в воздухе... "А ну, стоять!" - от такого уже явного нахальства Эретри просто вышла из себя. Такое состояние было непривычным для неё, даже неприятным, но она больше не могла контролировать себя. Ноги сами пронесли её над землей, рука схватила Морока за рукав...
Очнулась, потом уже в Городе, на груде каких-то пахнущих прелым виноградом ящиков . Девушка не могла вспомнить ничего, в ушах стоял нестерпимый шум, можно было различить кудрявый чей-то визг, звон стекла и свист... нет, в основном, визг, сиротский, единственный в мире... Всё тело было разбитым, едва ли шевельнуться. Вспомнить ровным счётом ничего было нельзя... разве что то, что, пролетая(?!) чёрт знает где и когда (и над чем??), Эретри пребольно ударилась боком о зеркало. Хм, а это точно было зеркало? Ну да, конечно! С чего бы тогда перед взглядом гарцуют проклятые блики, только от этих хитромордых
Зеркал и бывающие?..
- Хоть бы не... - отодрала пересохший язык от нёба, прохрипела точно в бреду - Хоть бы такое же чучело не отразилось...

Пишет Ксанф. 22.04.05

От наглого поведения своих отражений Ксанф надолго онемел, после чего решил
придушить их обоих, потому что отлично помнил, что если бы не он Нетерпение
вряд ли пришло бы в себя, но еще Ксанфа очень беспокоила девчонка, которую он оставил у рва. Красавица явно не нуждалась в помощи, когда они уходили, но рана могла воспалиться, если её не обработать как следует, да еще разговоры охранников. Хорошо, что Ксанф в последний момент догадался оставить свою аптечку с лекарствами на траве : - Надеюсь, рыжеволосая догадается воспользоваться мазями, они все смогут ей помочь. В конце концов, в городе есть аптеки
Юноша оглядел свое временное жилище: низкий потолок, влажные стены, в углу
было маленькое окошко, почти не пропускавшее свет. -Да, и все это богатство
мне.
В противоположной части камеры стояло что-то, отдаленно напоминающее кровать, Ксанфу не хотелось даже шевелиться, но он все же откинул одеяло и прилег - так было гораздо удобнее. Из тех веществ, что он взял с собой, можно было приготовить что-нибудь восстанавливающее силы, но было лень вставать. Перевернувшись на другой бок, он почувствовал, как в руке сильно кольнуло, немного приподнявшись, Ксанф увидел рядом с подушкой осколок зеркала: - Опять эти зеркала! Да что у них тут залежи ненужного серебра! - Но силы уже иссякли, и, засунув кусок стекла под кровать, юноша заснул глубоким, но беспокойным сном, ему снилась рыжеволосая красавица, играющая в салочки с Нетерпением.

Пишет Эвелина. 23.04.05

На рассвете Эвелина подошла к Эйзоптросу. При виде знакомых крепостных стен, сердце её кольнула радость: всегда приятно возвращаться домой после долгой дороги. Она выросла среди великолепия зеркал, наполнявших её родной город, и уже не представляла свою жизнь без этого. Даже путешествуя по горам Южного Зазеркалья, прекрасным, живописным местам, она мечтала увидеть отражение солнца в воде знакомого городского рва. Сейчас ещё без пяти пять, а мост опустят только в шесть. Как жалко, ведь она так стремилась поскорее попасть в Эйзоптрос.
Эвелина подошла к краю рва и издала пронзительный свист, по-разбойничьи засунув пальцы в рот. В ответ послышался раздражённый, не выспавшийся голос:
"Кто идет?! Чего рассвистелись в такую рань! Зла на вас не хватает!"
"Не ворчи, Джек! Это же я - Эв!"
Охранник недоуменно заморгал.
"Совсем старый стал! Извини, детка, не признал тебя. Проходи!"
Мост опустился с мягким скрипом. Эвелина радостно улыбнулась, и, подходя к воротам, бросила беглый взгляд в ближайшее зеркало. На неё смотрела стройная и сильно загорелая девушка с выцветшими от солнца волосами.
"Как твоя внучка, Джек? Не болеет?"
"Спасибо, Эв, ничего. Как там горы? Ты прям сияешь вся от счастья."
"Столько впечатлений!!! Я как-нибудь заскочу к тебе, всё расскажу. А сейчас извини, мне пора!"
"Пока дорогая! С богом!"

Пишет Эля Штольц. 23.04.05

Эля Штольц шла вдоль Бульвара да Винчи. Это был небольшой,очень чистый район, утопающий в зелени. Здесь жила в основном местная интеллигенция и богема. Особой роскоши не было, но, как и полагается такому месту - в воздухе витало вдохновение. Она думала о том. как легко ей удалось пробраться в город. Дело в том, что вчера в столицу возвращался из путешествия Ричард Римера, сын известного художника Альфонцо Сперанцы. Он пожалел девушку и взял её с собой, а стражникам сказал, что она пыталась его ограбить, и он лично хочет доставить её в отделение. Но только сейчас она поняла, насколько легко ей удалось решить проблему. Фактически она ничего не сделала, ей даже не пришлось долго ломать голову. Но то, что Ричард сделал это из жалости, очень смущало девушку. "Если он пожалел меня, значит, я произвожу впечатление человека беспомощного, слабого, а я не такая, - думала Эля. - Хотя, если бы он меня не пожалел ,я бы не попала в город. У всего есть положительная и отрицательная сторона "С самого утра, когда она проснулась в доме Римеры, у неё было прекрасное настроение, она чувствовала покой и умиротворение. Вчерашние беспокойство и потрясения канули в Лету, потому что "большие несчастья не бывают продолжительными, а малые не стоят внимания" - Это был любимый элин афоризм. Рана её больше не беспокоила, Луиза, возлюбленная Ричарда, промыла и перебинтовала повреждение. Луиза была крупной, дородной девицей с золотыми волосами. Элю накормили обедом, подарили новое платье, дали денег. Но Ричард сказал, что по разным причинам ей нельзя оставаться у них, но она может иногда заходить в дом №26 Бульвара да Винчи. "Уверена, Луиза была против моего присутствия, а ему ничего не оставалось, как согласиться. Ещё бы, такая ударит - мало не покажется." - думала Эля. Высокий блондин со спокойным нравом и глазами цвета Неба, к которому она так часто взывала, страшно понравился ей. Она не влюбилась, но была счастлива его повстречать. "Теперь у меня есть друг в этом городе" - радовалась она. По совету Ричарда Эля купила карту и с её помощью шла теперь в район, который условно можно назвать Эйзоптрос-Сити - зажиточный квартал в центре города со всеми изощрениями цивилизации. На смену тихим улицам и скверам пришли огромные дома, бесконечные магазины, клубы, салоны, от обилия рекламных плакатов рябило в глазах. Эля оказалась на Улице Летиции Эстерье, названной в честь известного модельера. Здесь, как нигде, было много зеркал. Большие, освещённые витрины отражали блеск бриллиантов, элегантность нарядов и по-детски восхищённое лицо рыжеволосой девчонки.


Пишет Алекс. 24.04.05

Та вежливо кивнула головой и присела на корточки, разглядывая в траве какой-то то ли цветок, то ли букашку.
-Но ведь в город-то попасть надо. Не ночевать же здесь, под стенами этими зеркальными, - подумал Алекс. – Наотражают еще чего…
Он помнил, что в город с давних времен был еще один путь – через так называемое Коровье Дышло. Если пойти вдоль стены на Запад, то милях в полутора в стене было большое поворотное окно с торчащей из него зрительной трубой городского Звездочета. Окно было, кажется высоковато, но там что-нибудь придумаем… Бросив взгляд на девчонку, он, неожиданно для себя самого вдруг сказал – Пошли, хватит тут сидеть. Девочка продолжала возиться с чем-то, скрытым в траве, не обратив на оклик внимания.
Дубина, - обругал себя Алекс, - нашел с кем разговаривать. Интересно, следит за ним кто-нибудь? Может отойти подальше? А через ров как, вплавь? Н-да… - махнув рукой на риск быть обнаруженным, он решительно зашагал вдоль стены.
Пройдя с полпути, он неожиданно ощутил, что рядом кто-то есть. «Увязалась-таки», - девчонка то шагом, то вприпрыжку шла за ним. Тем временем, солнце зашло. Заметно стемнело. Старательно глядя перед собой, чтобы не наплодить совсем уж непредсказуемых отражений, Алекс шагал вдоль зеркальной Стены. Только чуть косил глазом, глядя боковым зрением, чтобы не проскочить мимо нужного места.
Примерно там, где он и ожидал, в стене действительно зиял провал. В нем на поворотной раме темнела длинная труба. Роста полтора будет, прикинул Алекс и покосился на молча остановившуюся рядом с ним спутницу. Может, не соврал тот бродяга из таверны, только бы найти ее, хреновину складную.
Как-то в редкие часы, когда господин, теперь уже бывший, по доброте позволил ему передышку на пару часов, занесло его в придорожную забегаловку.
Корчма-не корчма, но кормили там сытно, хоть, прямо скажем, и не изысканно. Это Эрклиг нос воротил, а ему, Алексу и там было неплохо. Подумаешь, миски грязноваты, зато дешево.
За центральным столом сидела изрядно подгулявшая компания, время от времени погогатывающая над байками рассказчика – лохматого Карста. Свободных мест было немного, и он плюхнулся на скамью за угловым столом, за которым сидели еще двое. Вернее сидел только один, оказавшийся торговцем какой-то мелочью из Дальних Пределов. А второй просто спал, подложив под голову немытый кулак.
С торговцем он слово за слово и разговорился. Тот оказался болтлив не в меру, и вскоре начал изрядно докучать Алексу. Из его пьяной болтовни он и узнал о какой-то хитрой лесенке под Дышлом. Тогда еще не думая зачем ему может пригодиться это знание, он, тем не менее, на всякий случай запомнил сбивчивую похвальбу проходимца о том, где спрятана лесенка и как ею пользоваться.
– Там еще сбоку ручка такая, - поблескивая глазами, рассказывал тот, - нажмешь в одну сторону – она из земли сама вырастает, нажмешь в другую – сама в землю прячется.
Уж, зачем он все это рассказывал, Алекс так и не понял, но вот пригодилось же…
После недолгих поисков он действительно нашел, что искал - железяка обнаружилась прямо под тонким слоем песка. Попробовал – крепко сидит. Теперь бы еще вспомнить, как с ней управиться, - думал он, смахивая песок с площадки. Непонятная конструкция. Правда, рычажок-педалька на ней был, все честь по чести. Вот только бы сработала, не сломалась.
И не забыть, когда дотянешься до окна, куда-то там нажать, мало ли когда еще пригодится. И кому.
Он осторожно нажал на педальку и вздрогнул – раздался негромкий шум и верхняя ступенька заметно поползла вверх. Алекс нервно посмотрел в проем окна – вроде никого – огляделся. Девочка (а он и забыл было о ней совсем) стояла рядом и с интересом наблюдала за его действиями. Ступенька тем временем продолжала неторопливо подниматься. И не лестница это была вовсе, а и вовсе непонятный механизм. Вот уже до колен ступенька достает, но еще бы повыше надо. Он вдруг подумал, а выдержит ли это хлипкое на вид сооружение вес взрослого мужчины, и осторожно поставил ногу на платформу, придавил. Ничего не изменилось, все так же с легким шумом та продолжала подниматься. Тогда он поставил на эту с позволения сказать лестницу вторую ногу и стал ждать. Еще немного… Когда он уже почти был готов, подняв руки и, ухватившись за нижний край оконной рамы, рывком бросить тело вверх, в этот самый момент пигалица (опять он о ней забыл!) подпрыгнув, оказалась рядом с ним. Одним движением она как кошка по дереву взобралась ему на плечи и исчезла в проеме окна. «Черт! Куда?...» - прошипел Алекс, но это исчадие уже пропало из виду. Поколебавшись мгновение, он тоже прыгнул в близкое уже окно. Отпущенная педалька, как выяснилось, заставила механизм заработать в обратную сторону, и с тем же шорохом ступень начала опускаться. «Умно придумано» - Алекс цокнул языком.
В небольшой комнате, где из-за многочисленных шкафов, стеллажей и столиков и развернуться толком было негде, он осмотрелся. Странно, но несмотря на сгустившиеся уже сумерки, обстановка и предметы были неплохо видны. Перстень, - подумал он. – Надо найти тот шкаф, ключом для которого он служит. А может и не шкаф вовсе. Может и сундук.
Перстень был снят с пальца умирающего рыцаря. Алекс вспомнил, как на каком-то очередном подворье, куда они заехали с Эрклигом на ночлег по пути к Северному Рубежу, к господину тихо подошла личность в плаще с накинутым на голову капюшоном. Хоть и близко стоял Алекс, он почти ничего и не услышал. «…ключ… Эйзоптрос… ночью… никто!» Последнее слово произнесено было довольно громко, после чего незнакомец исчез так же тихо, как и появился. С той ночи на пальце Эрклига и появился этот перстень, довольно массивный, но небольшой, с плоской гранью, на которой хорошо различался лабиринт из канавок, дорожек и штырьков. Издали лабиринт этот казался лишь затейливой монограммой, сделанной в угоду капризному рыцарю.
Осторожно огибая стол и стеллажи, прогнувшиеся под тяжестью фолиантов, Алекс внезапно чуть не столкнулся с темной коренастой фигурой, вышедшей откуда-то сбоку из темноты. Понадобились три гулких, странно редких удара сердца, пока он не опознал свое отражение в зеркальной двери.
– Интересно, в толчке у них тоже все зеркальное? – зло пробормотал он, - чтобы выход подольше искать… И где эта девчонка? В комнате поначалу он о ней и не вспомнил, ожидая неожиданного окрика, а та куда-то исчезла. «В неизвестном направлении» - усмехнулся он подвернувшемуся штампу. «Как сквозь землю…» - и он стал опасливо обшаривать глазами пол в поисках открытого (а хоть бы и закрытого) люка.


Пишет Хаос Мира Зеркал. 25.04.05

Сильвия

Открыв глаза, она увидела над собой медленно проплывающее синее небо с белоснежными облаками. И решетку…
Некоторое время она просто рассматривала железные прутья, лениво размышляя над тем, откуда на небе могла взяться железная решетка и почему так затекли руки, и откуда раздаются скрип колес, звуки ударов хлыста и крики возницы. Она всегда не очень быстро соображала утром. Но когда все эти детали собрались воедино, она, вскрикнув от ужаса, попыталась вскочить на ноги. В итоге ей удалось только сесть. Потому что руки были связаны за спиной, и потому она обнаружила то, что было слишком даже для её богатого дизайнерского воображения.
Её везли в клетке, в противоположную от Эйзоптроса сторону, она была ранена(голова уцелела, но Сильвия чувствовала саднящую боль справа у виска, да и волосы слиплись от крови), а на месте возницы сидел шакал (так называли в Эйзоптросе работорговцев с Севера). Их легко можно было узнать по своеобразной прическе и одежде.
Шакалы заплетали длинные волосы в две косы и украшали их золотыми монетками. Особо удачливые работорговцы получали от гильдии право отрастить бороду и также увесить её монетками.
Одевались они в красные атласные рубахи, которые подпоясывали широкими черными шелковыми поясами с особым клановым узором, этими же поясами связывали своих пленников, чтобы обозначить для других шакалов, что «голова» принадлежит им.
Тот работорговец, что захватил Сильвию, явно был небогат: монетки в его волосах были серебряные, рубаха залатана в нескольких местах. И шелкового пояса не было… Хотя… Сильвия почувствовала как внутри все похолодело от внезапной догадки: руки были связаны не веревкой…
Шакал обернулся на шум и ухмыльнулся:
- А-а-а, пришла в себя, цыпа. Я уж думал, что твое Коварство перестаралось.
Он дружески похлопал по спине того, кто сидел с ним рядом. Этот второй, сутулый, с жидкими мышиного цвета волосами, костлявый субъект обернулся:
- С добрым утром, Сильвия.
- Вот уж подфартило мне, цыпа. Еду себе мимо Эйзоптроса, на душе кошки скребут: ни одной «головы» на продажу за неделю, представляешь? Чем детей кормить? И вдруг выпрыгивает из кустов прямо передо мной на дорогу Коварство и предлагает мне отличную сделку.
- Лакомый кусочек, - вставил в рассказ возницы Коварство, хищно облизнувшись.
- Точно, - согласился кивком головы шакал.
- Какую сделку? – у Сильвии вдруг пересохло во рту от страха.
- Тебя в обмен на возможность стать шакалом для него, - возница указал кнутом на Коварство.
- Ты продал меня в рабство?! – возмутилась Сильвия.
Коварство без смущения ответил ей прямым наглым взглядом:
- Да, а что? У тебя есть какие-то претензии ко мне… - он улыбнулся зло, - цыпа?…

Рита

Вскоре она заметила, что за ней неотступно следует молодая привлекательная девушка лет 16. Рита остановилась и обернулась. Девушка тоже замерла на месте.
- Вам что-то нужно, барышня? – совсем недружелюбно поинтересовалась Рита.
Но девушка лишь улыбнулась солнечно в ответ.
Рита с неудовольствием отметила, что прохожие оборачивались на красотку и улыбались ей в ответ. Тем более ей вдруг стало очень обидно, что на неё саму никто внимания не обратил.
- Вот и идите своей дорогой! – она резко развернула и зашагала прочь.
Но девушка вновь последовала за Ритой и вскоре нагнала её:
- Не надо так расстраиваться из-за того, что они Вас не замечают, - улыбнулась благожелательно незнакомка.
Рита вспыхнула от злости и заскрипела зубами.
Девушка же не обратила никакого внимания на эти явные признаки приближающейся бури:
- Они просто не знают какая Вы красивая, – и она попыталась погладить её по волосам.
Это стало последней каплей. Рита перехватила её руку за запястье:
- Я неясно выразилась? Оставьте меня в покое.
- Но ведь Вам меня явно не хватает, иначе я бы не появилась, - удивилась девушка.
- Чего мне не хватает? – у Риты создалось впечатление, что мир вокруг сошел с ума.
- Радости, - ответила девушка.
- Хаос тебя побери! – выругалась Рита. Она совсем забыла об идиотской с её точки зрения особенности Эйзоптроса – плодить отражения, - Радости мне только и не хватало!
- Именно это я и сказала, - девушка посмотрела на неё с обожанием.
- Госпожа!!! – им навстречу бежал Стефек, он был бледен как смерть.
Нехорошее предчувствие обожгло Риту, её сердце подпрыгнуло к горлу и застряло там.
- Что случилось? – едва смогла выдавить она из себя.
- Тезей! – Стефек тщетно пытался отдышаться, - кто-то перерезал ему сухожилие на правой передней…- и, испугавшись того, что его могут обвинить в этом чудовищном преступлении, затараторил быстро-быстро, - я его оставил всего на несколько минут…Все ведь как обычно было, отвернулся только, чтобы распоряжения дать по поводу лошадей. И вдруг… такой крик, аж, мороз по коже. Чисто человечий. Подбежал, а там уже… Кровищи столько… и он… - Стефек всхлипнул жалобно.
В воздухе повисла мертвая тишина.
- Ну не надо так расстраиваться, - Радость подошла к Стефеку и обняла его, - это ведь не смертельная рана. Надо радоваться, что все обошлось. Тезей обязательно поправится.
Рита, горько усмехнувшись, отрицательно покачала головой.

Эретри

“Эр, давай скушай ещё ложечку за меня, - в её губы ткнулась горячая ложка и несколько обжигающих капель живительного бульона скатились вниз по пересохшему горлу. Она судорожно сглотнула и закашлялась жестоко, - ну вот! Аккуратнее надо быть, - кто-то заботливо вытер ей губы шелковым платком.
Эретри открыла глаза.
И улыбнулась. Рядом с ней, на кровати сидел Кай. Он держал в руках фарфоровую, почти прозрачную тарелочку с бульоном в одной руке и серебряную ложку – в другой.
В комнате светлой и просторной было тепло и уютно.
Эретри улыбнулась другу: «Мне все почудилось, правда? – с надеждой спросила она, - это все последствия того падения с лошади…И то, что ты…Кай, ты извини меня…- она смутилась, - я думала, что ты предал меня…Представляешь, какой бред! – она рассмеялась нервно, - я…столько всего… и тут ещё Эйзоптрос этот проклятый с зеркалами своими. Первое отражение – и то убогое какое-то. А я думала… - она вздохнула печально.
Кай поставил тарелку на столик рядом с кроватью и, скрестив руки на груди, продолжал смотреть на неё внимательно: - Ну и выдумщица же ты, - произнес он, наконец, с той самой, лукавой улыбкой, которую она так любила, - зачем тебе было бы идти в Эйзоптрос?
- Ну, так в моем-то сне все было логично! – возмутилась притворно Эретри.
- Неужели? – в глазах Кая загорелись озорные искорки.
- Конечно, - радость от встречи вдруг сменилась терпкой печалью, - а мне, правда, все это привиделось?
- Ещё бы, - Кай положил свою руку поверх её, - ты отдыхай пока. Я пойду скажу остальным, что ты пришла в себя. Все так беспокоились. Дежурили круглосуточно. Боялись на минуту тебя без присмотра оставить.
Эретри улыбнулась виновато и пожала плечами: мол, извините, я же не специально.
Кай помахал ей на прощание и вышел из комнаты.
Эретри некоторое время лежала неподвижно, глядя в потолок, по которому скользил беззаботно солнечный зайчик. Она боялась ещё раз проснуться и обнаружить, что лежит в Эйзоптросе на груде каких-то пахнущих прелым виноградом ящиков. Но знакомая с детства комната оставалась на месте, и тело совсем не болело… Поэтому она разрешила себе поверить, что ничего плохого ни с ней, ни с её близкими, ни с Каем не случалось никогда.
- Просто сон, - вслух повторила она, улыбнулась счастливо и потянулась сладко.
Потом вскочила с постели с радостным «Уррра!», как обычно вскакивала в жизни до несчастного случая и не менее несчастливого сна, и закружилась в танце, напевая что-то.
В окне, между легкими тюлевыми занавесочками, которые когда-то сшила она сама под чутким руководством мамы, остро блеснуло что-то холодным серебром.
Эретри сглотнула испуганно. Пол ушел из-под ног. В глазах потемнело.
Очень медленно она подошла к окну и резко рванула в стороны занавески, так что ткань затрещала.
За окном насколько хватало взгляда простирался, высокомерно сверкая бесчисленными зеркалами, великолепный и жестокий Эйзоптрос.
Эретри медленно обернулась. Солнечный свет стекал с потолка, беспощадно смывая со стен обои её детской, обнажая серый холодный камень кладки.
И в это время в комнату вошел Кай. Эретри умоляюще-вопросительно посмотрела на него. Он же, проводив взглядом солнечную лужу, пожирающую деревянный пол, смущенно взъерошил челку:
- Н-да… Оплошал опять… На покой, видать, пора. А ведь как хорошо, лепо-то морочилось сперва.
Он сделал шаг за солнечным лучом, но не успел. И стоило Каю оказаться в тени, как одежда его превратилась серые лохмотья, лицо смялось и сгладилось как будто было из пластилина, а потом слепилось в знакомую хитрую физиономию Морока.
Теплая золотая волна перетекла через подоконник и растворилась в утреннем тумане над городом.
Комната была теперь пустой серой холодной каменной коробкой, вместо кровати – груда каких-то грязных тряпок на деревянном ящике, рядом на табуретке – жестяная миска с какой-то коричневой бурдой. Эретри поморщилась, почувствовав во рту вкус гнилого картофеля и рыбы.
- Мммммммммм, - вдруг раздался из-под ящика глухой стон.
- Ой! Совсем забыл! – Морок ударил себя ладонью в лоб со всей силы, - как я мог?!
Он переместился в своей странной зыбкой манере к «кровати» и перевернул ящик. Под ним обнаружился брыкающийся сверток:
- Эй, чего буянишь? – Морок схватил холстину за один край и дернул вверх.
Ткань развернулась, и к ногам Эретри подкатилась мелкая чумазая девчонка. Она выплюнула грязную тряпку, которую Морок использовал как кляп, и тут же, как бешеная кошка, бросилась на своего обидчика:
- Ах, ты нежить! Я тебе покажу, как на Храбрость руку поднимать!
- Иииии! – взвизгнул Морок, - я-то чего?! Я ничего не делал! Мне до такого не докумекать! Это она придумала! – и указал на Эретри.
- Врешь, пакостник! – Храбрость сделала ещё одну попытку ухватить Морок за «рукав».

Ксанф

- Тааааак! ОПЯТЬ!!!!! – двери в его камеру распахнулись, треском ударившись о стену, - я Вам сколько раз говорил, чтобы вы проверяли камеры на предмет зеркал?!!!!!!!
В камеру влетел Главный надзиратель, за ним шли двое надсмотрщиков.
- Мы смотрели, - Ксанф узнал его голос, именно этот надзиратель пророчил Ксанфу скорую смерть, - может, он с собой принес?
- Это оправдание на твой взгляд? - набросился на него с удвоенной яростью Главный надзиратель, - вы его НЕ ОБЫСКАЛИ перед тем, как поместить в камеру?!
Надзиратели виновато переглянулись.
- Чего стоите?! Обыскивайте немедленно! – Главный надзиратель готов был взорваться от злости.
Пока надзиратели, старательно пыхтя, перетряхивали вещи Ксанфа и его самого, в камеру заглянула довольная физиономия Нетерпения:
- Ага, вот теперь все честно будет.
- Не надо так…Что он тебе сделал? – от этого голоса Ксанф вздрогнул. Из-за Нетерпения вышагнула невысокая грациозная девушка с прекрасными карими глазами и длинными волнистыми светлыми волосами, - нам надо жить в мире друг с другом.
- Правильно, - положил ей на хрупкое плечико свою лапищу Злоба, который, оказывается, тоже был в подземелье, - вот изведем его, и будем жить в мире.
- Смотри, что натворил! – Главный надзиратель указал Ксанфу на девушку, - зачем нам здесь Миролюбие, а? За одну ночь уже замучила всех своими цветами и лекциями о мире!

Эвелина

- Слушай, ты слишком откровенно одета, тебе не кажется? – такую бестактность Эвелине еще не приходилось слышать ни от кого. Тем более от молодых людей. Эвелина окинула оценивающим взглядом наглеца. Ничего особенного: невысокий, щуплый светловолосый и ясноглазый прыщавый юноша в простом сером чиновничьем костюме, состоящем из сюртука и брюк с узкими белыми лампасами.
- Здорово! – заключила она с горечью, - что подумают обо мне постояльцы, когда увидят, что у меня отразилась Скромность. От стыда можно сгореть.

Алекс

Но люка в полу не оказалось. По крайней мере, открытого. Что не могло не разочаровать Алекса. Зато он обнаружил тайную дверь за гобеленом, когда обшаривал, уже не глазами, а руками комнату на предмет того, что может «в хозяйстве пригодиться» мирному страннику на чёрный день.
За дверью обычной, не потайной, послышались торопливые шаги ног, обутых в тяжелые, подкованные железными набойками армейские сапоги.
- Какого мрака! Ещё ограбления нам не хватало! Господин Смотритель Зеркал нас за такое в Лабиринт отправит! – достаточно громко произнёс за дверью высокий визгливый мужской голос.
- Пусть скажет, где он, - этот хриплый голос, наверняка, принадлежал хозяину кованых армейских сапог, как подумал Алекс.
Потихоньку он уже повернул ручку потайной двери, которая, к его счастью, оказалась не запертой, но уходить не спешил.
Послышалось приглушенное рычание.
И знакомый девичий голосок произнёс:
- Там, мы через окно влезли. Но это потому, что нас стражники не пустили через главные ворота. Сказали, что у вас здесь попрошаек и без нас хватает.
- Чтобы я когда-нибудь кому-нибудь ещё соврал!!!!!! – закричал про себя в ярости Алекс, потом опомнился и добавил. Про себя же, - при зеркалах. НИКОГДА!
И бросился бежать.
Потайной ход привёл его к небольшой комнатке без окон. Она была совершенно пустая: ни мебели, ни ковров. Но в ней было светло, хотя источника света он так и не нашел.
Открыв осторожно дверь, он выглянул в коридор и увидел следующую картину: у двери одной из комнат в другом конце коридора стоял военный форме гвардейца Эйзоптроса, рядом с ним – невысокий сутулый человек в сером сюртуке склонился над девочкой в белом платьице с венком из повядших уже одуванчиков на голове, у ног отражения лежала большая белая собака.
Ещё двое гвардейцев выволокли из комнаты, откуда он сбежал так вовремя, сопротивляющегося яростно человека.
- Капитан, вот он! За шторой пытался спрятаться, думал, не найдём, - гвардеец дал пленнику легкий подзатыльник, чтобы успокоить.
- Вы совсем ослепли?!!! - высокий визгливый голос, как оказалось, принадлежал человеку в сером сюртуке – чиновнику, как назвал его про себя Алекс, - это отражение.
Белая собака в один прыжок оказалась рядом со вторым отражением Алекса и зарычала.
- Так, а я разве против? – упрекнул собаку пленник, - более того, я им даже в казарме их предложил убраться, а они драться начали. Между прочим, может быть вам в гвардии помощь нужна? Я бы хотел стать гвардейцем, чтобы день и ночь городу служить. Мне даже денег за службу не надо!
Капитан гвардейцев и чиновник переглянулись и одновременно поставили отражению «диагноз»: «Щедрость».
- Найти вора, немедленно! - рявкнул на своих подчинённых капитан.
- Он не вор, - со взрослой серьёзностью возразила девочка.
Гвардейцы меж тем бросились выполнять приказ.
- Нет его там, - вдруг сказал Щедрость, - я сам его искал, чтобы предложить свою помощь в поиске сундука, который его перстень открывает, а он исчез куда-то.
Капитан гвардейцев и чиновник вновь посмотрели друг на друга и, видимо, им обоим пришла в голову одна и та же мысль, потому что они оба посмотрели в сторону двери, из которой выглядывала голова любопытного Алекса.

Эля Штольц

Она сразу прилипла к одной из витрин, с завистью разглядывая шикарное вечернее платье цвета зари с модным в этом сезоне глубоким декольте и длинным шлейфом, расшитым розовыми бриллиантами. Но потом её взгляд остановился на изящных бальных туфельках, которые стояли рядом с платьем-мечтой на красной бархатной подушечке. Эля судорожно сглотнула: - Оооооооо! Вот это красотааааа!
Прозрачные, словно хрустальные, с едва заметным розовым оттенком лодочки на высоком изящном каблуке, украшенные шелковыми распустившимися бутонами роз с бриллиантовой сердцевиной. Мечта любой девушки семнадцати лет отроду.
Эля повернулась было, чтобы поделиться своими впечатлениями от сказочного наряда с Безразличием, но, увидев её лишенное какого-либо выражения лицо, передумала и позвала Надежду, который сидел на скамейке рядом с салоном и с интересом рассматривал прохожих.
Как ни странно Надежда подошел к Эле. Наверное, её просьба не противоречила его планам.
Эля указала ему на платье и туфли:
- Смотри, какая красота. Просто сказочное платье. Вот бы попасть на бал к господину Хаосу в таком наряде!
- Возможно, найдется кто-нибудь, кто тебе его купит, - улыбнулся Надежда, - до бала ещё 10 дней.
Эля почему-то восприняла подобное предположение, как оскорбление:
- Зачем ты так говоришь?! Знаешь ведь, что этого никогда не случится.
- Почему не случится? – удивился Надежда, - надо просто надеяться.
Эля совсем расстроилась.
- Ну, на самом деле можно и самой это платье заполучить, - рядом с ними остановился солидный господин во фраке и цилиндре. Он, поигрывая в руке пенсне в золотой оправе, со снобистской усмешкой рассматривал Элю и её отражения.
- Как это? – желание заполучить платье и туфельки овладели элиными мыслями настолько, что она забыла о своем осторожном отношении к разговорам с незнакомцами.
- Например, Вы можете пойти в городскую темницу и договориться с небезызвестным Вам доктором о сделке: Вы вступитесь за него перед господином Хаосом, если доктор оплатит Вам билет на бал и соответствующий мероприятию наряд, - объяснил незнакомец.
- Нет, он не согласится, - с сомнением покачала головой Эля.
- Ну, если он считает, что его жизнь стоит меньше, чем бальное платье и туфли, пусть сдохнет, - пожал плечами незнакомец.
Эля вздрогнула от неожиданности: невозможно было представить, что столь солидный и элегантный господин может столь неизящно выражаться.
Он же прервал затянувшуюся паузу весьма своеобразно:
- Извините мою неучтивость, юная леди. Я не представился Вам. Цинизм. Буду рад сопровождать Вас на бал господина Хаоса.

Пишет Рита. 25.04.05

"Так. Досчитай до трех и составь план действий," - сказала Рита себе. Так всегда говорил ее покойный муж. Сейчас первым делом в конюшню, а потом... словно шахматные фигуры, люди и действия выстраивались на воображаемой доске Эйзоптроса. Вот за это она и не любила город: надо быть сразу в нескольких местах, а если не успеешь, то это твои трудности. В гостиничной конюшне Риту ждала нерадостная картина: окрашенная кровью солома, Тезей, старающийся перенести вес на здоровые ноги и растерянно ловящий ее взгляд. Как будто она могла все исправить. Рита размотала торопливо наложенную Стефеком повязку. Немудрено, что конь так кричал: перерезано сухожилие над путовым суставом (знали, где резать, сволочи!), а также нерв и артерия, идущие под сгибателем. Нужен хороший коновал, даже не просто хороший, а настоящий волшебник. И о восстановлении к турниру речи быть не может. Рыжий-рыжий, что ж ты не ударил тех, кто сделал с тобой такое, что ж ты подпустил их так близко. Правильно, ждал от людей только хорошего, ты вообще добрый коник, ручной слишком. Только под седлом - ураган. - Подержи-ка его, только покрепче, - Рита сунула повод в руки девчонке. - А ты, Стефек, слушай меня внимательно: сделаем так, чтобы раньше времени ни одна живая душа не узнала, что мой хваленый конь не будет выступать на турнире. Выяснишь, кто содержит гостиницу, серьезно поговоришь с ним или с ней. Не думаю, что кто-нибудь в этом городе захочет со мной ссориться. Пусть поставят надежного человека сторожить лошадей, головой ответит, если что. Рита говорила и одновременно возилась с ногой: промыла рану прокипяченой водой с растворенным в ней фиолетово-красным порошком, получаемым при сплавлении пиролюзита со щелоком; наложила давящую повязку, иначе при резком движении снова может открыться кровотечение. - Потом найдешь пару наемников, хороших воинов. Они мне нужны к вечеру.- продолжила она, - и выбери таких, тертых калачей. - А ты, юная леди, пойдешь со мной к бургомистру, - обратилась Рита к отражению. Пятнадцать минут на наведение марафета, и вот они уже у дверей ратуши. Разговор предстоял очень важный, не предназначенный даже для ушей собственного отражения. Рита оставила растерянную девушку ждать в приемной и вошла в кабинет. - Здравствуйте, господин бургомистр. Как здоровье Вашей супруги, дочерей? - Рита постаралась придать голосу самое приветливое выражение. - Спасибо, превосходно. Младшая на кобылу, тобой подаренную, все не нарадуется. С чем пожаловала? - Речь пойдет о турнире, господин бургомистр. Моим всадникам не с кем соревноваться, из окрестных земель ни у кого нет боевых коней, равных моим. Получается битва орлов с цыплятами. Если бы Вы своим указом учредили регулярный турнир и допустили к участию в нем всадников других городов Мира Зеркал, это принесло бы большую пользу Эйзоптросу. Каждый год станут приезжать лучшие всадники империи и их сюзерены - богатейшие аристократы. Деньги рекой потекут в городскую казну. Глаза бургомистра засверкали знакомым алчным блеском. - Пожалуй, можно издать такой указ, ради улучшения жизни народа Эйзоптроса... - бургомистр уже потянулся к гербовой бумаге. - Есть только одно "но" - никто не поедет в город, где на каждом шагу зеркала. У них дурная репутация, лучше снизить их количество или вовсе убрать. Можно будет заменить их стеклянными витражами. - Это невозможно! - бургомистр вскочил из-за стола и начал прохаживаться по кабинету. - Зеркала - это защита нашего города. Если вражеская армия придет под стены, она будет вынуждена биться со своим отражением, равным по числу и по оружию. И будет разбита! - Если вражеская армия придет под стены, то с приличного расстояния из арбалетов перебьет все зеркала и войдет в город. У нас нет ни кавалерии, ни хорошо обученной пехоты, в то время как провинции усиливаются. Зеркальная защита - это миф, от них больше вреда, чем пользы. Помните тот случай три года назад, когда отразился мой жеребец? - Но он не должен был отразиться! Такого никогда не было! Ты сама привела эту тварь в город. - Я привела в город добрейшего коня, а он отразился в злобного монстра, покалечил кучу народу, а потом я рисковала жизнью, своей и своих людей, чтобы спасти Эйзоптрос от творения зеркал. Оба перешли на крик. Рита с яростью смотрела на дородное раскрасневшееся лицо бургомистра и ей казалось, что при упоминании о событиях трехлетней давности, шрам на спине нестерпимо горит. Но нельзя давать волю эмоциям. "Учитесь властвовать собой". Эти слова из какой-то книги прочно засели в ее голове. - Давайте посмотрим на вещи с другой стороны, господин бургомистр, - ее голос снова стал учтив и приятен. - Доход от турнира усилит Вашу власть. Я слышала, что уже сейчас объявлен конкурс на некоторые влиятельные должности. Вам не придется делать таких уступок баронам в будущем, их ставленники не помешают Вам мудро руководить народом Эйзоптроса. - Может быть, я и не против замены зеркал витражами, но Лорд Хаос... Было видно, что бургомистр колеблется, и страх не дает алчности взять верх. - Я буду ждать Вашего решения, господин бургомистр. - с этими словами Рита удалилась. Отражение все также стояло в приемной, строя глазки проходящим мимо чиновникам, изредка поглядывая в зеркало, висящее над входом в кабинет, как бы проверяя, насколько она симпатична. Рита оглянулась: в зеркале они напоминали мать и дочь. Рита невольно залюбовалась девушкой: открытое красивое лицо, водопад пшеничных волос, васильковые глаза с озорными искорками. Неужели она сама была когда-то такой? Может, от зеркал не один только вред. Но сейчас некогда об этом думать. Рита взяла у канцлера список кандидатов на выборную должность. Следовало подстраховаться, этот старый лис бургомистр не хочет рисковать своей шкурой, он сдает позиции. Вот если бы его место занял кто-нибудь моложе и решительнее... Она пробежала глазами список. Почти все кандидаты ели с руки одного из баронов, даже если перекупить их, получится шило на мыло. Ага, незнакомая фамилия. Анастасиус Артемьев. Посмотрим, что это за Артемьев. Но завтра, на сегодня и так дел хватает. - Эй, как тебя там, Радость? - обратилась Рита к своему отражению, - для краткости будешь зваться Рада. Ты пойдешь на бал. Выберем тебе платье. Девушка просияла. Она уже открыла рот, чтоб выразить свой восторг, но Рита перебила ее: - Но сначала мы найдем врача. Неважно, человеческого или лошадиного.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 25.04.05

Эвелина и Рита

Когда Эвелина вернулась в гостиницу, сопровождаемая Скромностью, который всю дорогу читал ей нудную лекцию о том, как подобает себя вести настоящей леди, управляющий уже ждал её в рабочем кабинете на втором этаже. Он расположился в кресле для посетителей. Рядом стоял молодой человек в униформе жокея.
- Что случилось? – проходя к своему рабочему столу, Эвелина бросила безразличный взгляд на незнакомца.
- Чрезвычайное происшествие, госпожа, - управляющий вскочил на ноги и поклонился хозяйке церемонно. Эвелина улыбнулась: Жак всегда был галантен до фанатизма, - это Стефек, помощник нашей новой постоялицы Риты Эквус…
- Той самой Эквус? – перебила его Эвелина, опускаясь в свое кресло.
Жак кивнул.
- Так что случилось? – повторила вопрос Эвелина.
- Кто-то покалечил одного из скакунов госпожи Эквус. И она хотела бы как можно скорее выяснить, кто это мог сделать.
- Госпожа Рита просит также обеспечить надежную охрану конюшни, - встрял в разговор Стефек.
Эвелина смерила его таким презрительным взглядом, что молодой человек покраснел и втянул голову в плечи.
- За дополнительную плату обеспечим, - процедила сквозь зубы Эвелина.
- Скромнее надо быть в своих запросах, Эвелина, - вдруг раздался со стороны входа в кабинет голос отражения хозяйки гостиницы.
Все обернулись на Скромность. Тот стоял, прислонившись плечом к косяку двери и скрестив руки на груди, - такая жадность не к лицу благородной даме.
Управляющий вопросительно посмотрел на нее: что это значит?
- Потом объясню. Это долгая история, - отмахнулась от его немого вопроса Эвелина.

Рита

Рита покинула ратушу в смешанных чувствах. Сначала, во время переговоров, ей казалось, что все идет по её плану, что алчный и недалекий бургомистр с готовностью заглотил жирную наживку, которую она ему предложила. Потом, в самом конце переговоров, стало ясно, что старый казнокрад опасается привлечь к своей скромной особе внимание Господина Хаоса, который был реальным правителем и Эйзоптроса и всего Мира Зеркал.
А теперь, проходя мимо Лабиринта, самого странного сооружения столицы – причуды Хаоса, она вдруг осознала с абсолютной ясностью, что никто в здравом уме и твердой памяти не решится выступить против хозяина Мира Зеркал.
Разве что молодой и глупый мальчишка…
Её мысли вновь вернулись к предстоящим муниципальным выборам.
- Надо найти Артемьева, - пробормотала она себе под нос.
- Согласен, - её подхватил под руку неприятный тип с бегающим взглядом и трясущейся нижней челюстью, - он идеально подходит… Только надо торопиться, - он схватил за рукав Радость и потащил их обеих в сторону солнечного квартала.
- Стоп! - Рите едва удалось вырваться из его цепких узловатых пальцев. Нервозность Беспокойства передалась было и ей, но она всё-таки была дамой здравомыслящей, а потому с легкостью пресекла дальнейшее нагнетание эмоций, - мы пойдем туда, куда Я хочу, а не туда, куда тебя тянет твой больной «титульный талант», как это помпезно величает Хаос.
- Но…но как же так!…Как же! – завыл Беспокойство, едва сдерживаясь, чтобы не подпрыгивать на месте от обуревавших его страхов.
- Тебя что-то не устраивает? – холодно осадила его Рита, - твои проблемы. Ты – отражение, можешь идти, куда хочешь, останавливать тебя права не имею.

Пишет Эретри. 25.04.05

- Врешь, пакостник! – Храбрость сделала ещё одну попытку ухватить Морок за «рукав».
- Мороул! Караулочки! – слова в панике дергались во рту «пакостника», буквы тасовались и складывались в полную околесицу. По всему было видно, что Морок девчонку эту боится как огня. Да похоже и не зря: казалось, стоит лишь одной волосинке из этой живой рыжей копны волос прикоснуться к его «наряду» - и он в мгновение вспыхнет, как хорошо просмоленный факел.
- Порвёшь ведь, порвёшь! Перед напарниками краснеть потом, да?.. Да отпусти! – дергался во все стороны Морок, тщетно стараясь вырвать куски своего одеяния из цепких ручонок.
- Да куды тебе дальше рвать! Лохмотьё одно! – бесновался костерок, - Небось и потом от стыда не зардеешься! Меня, Храбрость, в мешок швырять! На-ка вот тебе!
Девчонка подпрыгнула, точно огненный мячик, и давно не стриженные ноготки вцепились в Мороков нос. Тот, впрочем, легко отделился от своего хозяина, вырвался из пальцев Храбрости, подполз к ближайшей стене да там и застыл развесистой лесной паутиной. Морок же, воспользовавшись шансом, отскочил к табуретке и… через мгновение его уже там не было, зато посередине влажного сиденья зазияла изрядная дырка.
- Нет, ты глянь! – завопила неудачная охотница, - глянь на старого тараканщика! Ну, меня-то не заморочишь!
- Замолчи. – Эретри без сил опустилась на холодный пол. Тягучая, проржавевшая тоской усталость вдруг стала одолевать её. Нет, даже «вдруг» не зародилась скорее всего эта разбитость, а только вновь, проснувшись, протянула щупальца из далекого уголка сердца, куда затолкал её Морок. И снова проклятый визг в ушах! И снова всё тело ноет, каждый участок его как будто что-то тараторит на своём языке, жалуясь на всё: на холод, на боль, на оставшийся где-то дом…
О, проклятье, может скажет кто-нибудь, что же произошло!..
Эретри тряхнула головой – визг слегка дрогнул, ненадолго рассеиваясь.
- Эй, - голос, совсем не такой, каким она разговаривала с Каем, пустой и хриплый, ударился о стены, - перестань, пожалуйста.
Храбрость, сопя и ворча, оранжевым тигрёнком копошилась у табуретки. Она пыталась поймать дырку, которая носилась как угорелая в гнилых досках. Услышав просьбу Эретри, Храбрость недовольно хмыкнула, но всё же оставила своё занятие. Правда, лишь затем, чтобы заняться (разумеется, с отважным чавканьем) содержимым миски. Кошачьи зрачки дерзко уставились в лицо девушки в ожидании желанного гнева. Но Эретри совсем не обратила на эту выходку внимания. Её руки судорожно сжимали виски, правое запястье вместо знакомого браслета опоясал окровавленный бинт, но Эретри не замечала и этого, она словно опустилась на самое дно жизни.
Храбрость терпеть не могла равнодушия к себе. Поэтому, наскоро вытерев губы полой своего платьица, она, громко топая босыми пятками (и нарочно ступая медленно, чтобы поскорее нарваться на оплеуху), подошла к поникшей девушке.
- Хошь знать, чё случилось-то? – старательно-нагло подмигнула обеими глазами, - После того, как чебурахнулась на яшшыки?
Эретри подняла голову. Неужели этот кошмар никогда не кончится?
«Да, если ты так и будешь сидеть тут, как развалюха» - кольнула мысль. И…
Эретри неожиданно обнаружила себя стоящей на ногах. Шатающуюся, едва не кричащую от боли, но стоящую. Потухшие было глаза вновь наливались пламенем. Пламенем, которое она скрывала и гасила, находясь там, в той, другой жизни.
- Рассказывай, - не попросила – потребовала Эретри, - и если соврёшь, хоть на вот столько… я никогда больше не взгляну в твою сторону.
- Р-р-раскажу, - засуетилась Храбрость от страха перед равнодушием, - только можа сядешь, ой тока не на табуретку, ну на пол, а то стоишь – трясёшься…
- Нет, теперь мне снова садиться нельзя, - проворчала Эретри, опираясь о стену, - давай не заботься, а лучше выкладывай всё как есть, да помедленнее.
И рассказ, больше похожий на кипу лозунгов (потому что Храбрость умела рассказывать не иначе, как сопровождая каждое слово дикими воплями) оказался нерадостным. Оказывается, Морок, схваченный Эретри, от испуга взвился в воздух, с жутким визгом пролетел вместе с нею над стенами Эйзоптроса, потом («потому что этот проныра и летать-то толком не научился» - как пояснила Храбрость) уже за ними резко пошёл на снижение, Эретри сорвалась и, чудом миновав голову уличного торгаша, упала уже известно куда. Скоро у этого места собралась толпа, привлеченная яростными криками странной рыжей девчонки, которая висела на толстом торговце, стараясь дотянуться до его лысины («здорово я наподдала ему тогда» - самодовольно заметила Храбрость). Чуть поодаль стоял Морок и истерически перебинтовывал самого себя.
Эретри, едва очнувшись, скоро опять потеряла сознание. Набежала городская охрана, сгребла в охапку и её, и Отражения и приволокла сюда. Морок, пользуясь тем, что Храбрость была завернута в холстину («разумеется по его гнусному науськиванию!»), развернул в каморке целый спектакль… Ну вот и всё, наверное.
- А ты сама-то откуда взялась? – спросила Эретри, когда тирада
закончилась.
- Во даёт! Ты мимо чего летела?!! – заорала Храбрость…
Дверь в каморку со скрежетом отворилась.
- Ты! А ну! Угомони эту трещалку! – прорычал тюремщик, - А то не посмотрю, что…
И дверь захлопнулась.
Но Эретри уже услышала тонкий звон упавшего на пол чего-то. Подбежала, подобрала… Ба! Да этим «чем-то» оказался крошечный, с ноготь кусочек зеркала!
- Чаво это там? – недовольно спросила Храбрость, - Деньги?.. Хе! –затряслась она вдруг от смеха, - Ну ты глянь! У старого дурня даже нос не умеет морочить! Паутина-то такая тока в лесу и бывает! Там пауки жирнее!
К её великой обиде, Эретри не повернулась даже посмотреть. На её исцарапанных ладонях сияло зеркальце, заглянуть в которое можно было разве что прищурив один глаз…

Пишет Эля Штольц. 26.04.05

"Вот хитрец-молодец.так и надо этому глупому стражнику,"-думала Эля,читая статью из газеты "Вести Эйзоптроса",следующего содержания:"Недавно гражданин Ксанф,врач,поранил ногу одного из стражников куском стекла с корыстной целью-пробраться в город. В данный момент преступник находится вместе со своими отражениями (Нетерпение,Злоба,Миролюбие) в Тёмном Подземелье в ожидании своей участи. По решению Лорда Хаоса осуждённый будет освобождён лишь в том случае,если молоденькая девушка по имени Эля Штольц,случайная знакомая доктора,вступится за него, хотя он не оказал ей мед. помощи." "Надо же, второй день в городе, а обо мне и Ксанфе уже в газетах пишут,"-продолжала размышлять сероглазка. Но сейчас её интересовало другое: ей нужно было срочно освободить врача. Она часто вспоминала о нём после их встречи, потому что он был один из немногих людей в этом городе, которого она знала, да ещё они вместе попали в беду. Эля воспринимала его как родную душу и считала священным долгом помочь ему. С другой стороны, прекрасный наряд не выходил из её головы, точнее она даже смогла бы отказаться от платья, но ей очень хотелось попасть на бал. Веселье и радость она любила больше всего. "Не могу же я идти в этом тряпье, да и на билет деньги нужны. Правда, неудобно просить об этом доктора, хотя, наверное, он поймёт меня," - рассуждала Эля. С тех пор, как Цинизм сообщил о несчастье Ксанфа, она хотела узнать об этом по-подробнее. Выяснив место нахождения доктора из газеты, Эля сразу же стала искать Тёмное Подземелье на карте. Туда она теперь и направлялась. Дорога лежала через самое отвратительное место в городе.
"Наверное, его плохо кормят в тюрьме," - решила Эля, покупая целую кучу пирогов для Ксанфа. Вскоре она добралась до огромного серого здания с крошечными окошками - Администрации Подземелья. Девушка вошла внутрь.
-Посмотри! Нимфа, настоящая Нимфа!
-Да ты что! Богиня! Фарфор вместо кожи, звёзды вместо глаз, огонь вместо волос. Что вам угодно, Артемида?
- Меня зовут Эля Штольц, я пришла, чтобы помочь бедному доктору, - отрапортовала девушка, не обращая внимания на комплименты.
-Для начала передайте ему это (она протянула им корзину с едой),и чтобы ни одного пирога не пропало. Эля была настроена по-боевому и хотела поскорей разобраться с делом. Пока стражники хлопотали по её просьбе, она стала внимательно рассматривать себя в зеркало и думать, как бы ей пошло то платье. Тем временем вернулся один из стражников и уже пытался обмолвиться на счёт её красоты.
"Бумагу,"-отрезала красотка.
Растерянный мужчина протянул ей листок бумаги.
Она села за стол и стала писать просьбу на имя Лорда Хаоса:
"Многоуважаемй Лорд Хаос,
позвольте обратиться с птосьбой: разрешите отпустить доктора Ксанфа на волю. Я Вас очень прошу. Умные люди на дороге не валяются (ну! разве что, когда напьются).А это достойный человек, ему не пристало гнить в тюрьме. Надеюсь, мои искренние позывы будут услышаны."

-Я прошу передать это письмо лично в руки Лорда Хаоса.
Эля была вовсе не в обиде на врача, она считала, что он не обязан ей помогать, потому что они встретились в такой волнительной ситуации. Записку для него она положила в корзину с продуктами.
Там было написано:
"Добрый день, доктор. Надеюсь, вы в порядке. За меня не беспокойтесь, рана заживает. Я отправила письмо Лорду Хаосу, но за это вы оплатите мой наряд и билет на бал (поймите меня правильно).Желаю скорейшей встречи! Ваша случайная знакомая".


Пишет Марго.27.04.05

«Вот он какай Эйзоптрос! Великий и ужасный – город моей мечты!
Сколько я тебя искала, сколько дорог исколесила, и, наконец, я стою у твоих стен, усталая, но гордая и счастливая»
Вечерело. Последние лучи заходящего солнца играли на башнях, шпилях домов, куполах церквей, на стенах этого города – призрака. Свет преломлялся, отражаясь от зеркальных поверхностей, и заливал все пространство вокруг себя ослепительным розово-желто-красным сиянием. Молодая девушка как завороженная смотрела на это сказочное видение, не смея отвести взор, боясь, что оно растает, как мираж. Так она простояла минут пять, любуясь красотами окружающей природы, как вдруг ее вниманье привлекло небольшое искрящееся пятнышко, которое отчетливо выделялось на идеально гладких , зеркальных стенах города. Девушка подошла поближе, что бы разглядеть, что это еще за новые фокусы зазеркалья, но к ее удивлению и счастью это оказалось небольшое открытое оконное отверстие, с наружной стороны покрытое зеркальным составом. Лучи солнца, попадая на изогнутую поверхность стекла, искрились, а при закрытом окне создавалась полная иллюзия единой и неделимой поверхности стены. Вот почему для многих окна остаются безызвестными.
«Э-ХЕ-ХЕЙ»- прокричала Марго - «есть кто живой?» Тишина была ей ответом. После пятиминутной попытки докричаться, Марго поняла всю бессмысленность своих действий, и тут ее осенило, в одну минуту в ее голове созрел план действий. Надо сказать, прежде чем оправиться в это путешествие она прочла много литературы и знала, что попасть в город очень сложно. Из книг ей стал известен только один путь, ведущий в город – Главные ворота, которые в данный момент закрыты, и мост через ров поднят и мало вероятно, что его опустят по ее просьбе. Поэтому Марго сняв рюкзак со спины, стала спешно вытряхивать его содержимое на землю, чего там только не было: какие то тряпки, походный котелок, остатки провизии, небольшой перочинный ножик, набор лекарственных трав, и многое другое. На самом дне рюкзака лежал большой моток веревки и «кошка», которую вот уже года два, как она таскала без надобности. Оглядевшись вокруг, она заметила большую кучу опавшего валежника, выбрав наиболее крепкие палки, при помощи веревки смастерила из них небольшой, но крепкий и надежный плот. Рассовав по карманам самые необходимые вещи (деньги, документы) и собрав все остальное в мешок, и замаскировав его от посторонних глаз валежником, подхватила плот, «кошку», длинную палку, мешок с едой, спрятала нож в карман и приступила к выполнению своего плана. Подойдя к берегу, Марго внимательно огляделась, оценивая расстояние до стены, « да, наверное, успею» решила она. Спустив плот на воду, и придерживая его палкой, она взобралась на его «борт». Аллигаторы с удивлением поглядывали на эту сумасшедшую, решившую переплыть ров на плоту. Пока они находились в замешательстве, съесть ее или не съесть, Марго оттолкнулась от берега и, упираясь палкой в дно рва, успела проплыть половину пути. Когда же у аллигаторов прошел первый шок, и они оскалились, приготовившись к нападению, в это самое мгновение предусмотрительная Марго вытащила пакет с едой и бросила им на растерзание. Пока они были заняты борьбой за «новый» кусок пищи, девушка успела благополучно достигнуть берега.
Окно находилось на высоте нескольких метров над землей, просто так Марго до него бы не достала. Поэтому, вытащив на берег плот, она развязала веревку, скрепляющую воедино отдельные части плота, и тут же приладила ее к «кошке», размахнулась, завертела веревку над головой, прицелилась, кинула и зацепила «кошку» за подоконник открытого окна. Уже схватившись за веревку и проверяя ее на прочность, она взглянула на стену, на которой тут же появилось ее отражение «да, ну вид же у тебя подруга» прошептала Марго, уже карабкаясь по веревки к отверстию открытого окна. Взобравшись на уровень оконного проема, она заглянула внутрь и обнаружила небольшую комнату, даже скорей коморку, с низким потолком и пожелтевшими обоями. С трудом, перелезши через подоконник и оказавшись внутри помещения башни, девушка оглянулась вокруг и перевела дух. Меблировка комнаты была через, чур, скромной: одна узкая кровать в углу комнаты, небольшой комод рядом с ней и письменный стол справа от окна. На стуле восседал, даже скорее возлежал толстый маленький мужичек лет пятидесяти, со склоченными волосами, в темно-сером мундире и похрапывал во сне. Без сомнений он был пьян. Количество пустых бутылок ярко свидетельствовало о том, что он проспит еще не меньше суток. Марго понимала, что если ее здесь обнаружат, достанется и ей и этому пьяному часовому, поэтому она поспешила замести следы своего присутствия. Первым делом она втащила веревку и комнату и, дернув за рычаг на стене, закрыла окно. Затем, порывшись в шкафу у хозяина, нашла более менее подходящие ей по размеру платье и облачилась в него. «Как же нам теперь отсюда выбраться! Думай Марго, думай» Тут ее взгляд упал на стол, весь заваленный бумагами, на которых мирно посапывал часовой. Марго, подойдя к столу и аккуратно порывшись в бумагах, пришла к выводу, что нужно получить штамп в пастор подтверждающий разрешение на нахождение на территории города. Да, похоже, это был ее день! С начало окно, потом просто фантастическое спасение от аллигаторов, затем пьяный охранник и вот теперь печать, без которой все труды были бы напрасны, стоит на столе прямо перед ней. Не долго думая Марго, хватает печать и, сверившись с паспортом охранника, проставляет все необходимые штампы на свои документы, поделывает подпись стража и перед тем как покинуть каморку разгильдяя - охранника, решает его отблагодарить и спасти от увольнения. Для этого она собирает все пустые бутылки в один большой мешок и взваливает его на плечо, плотнее надвигает фуфайку на уши, предварительно заправив в нее волосы и, рывком распахнув дверь черного хода, которая была обнаружена ее в ходе обследования комнаты, спускается вниз по винтовой лестнице. Спустившись по лестнице, девушка оказалась на задворках какой-то обшарпанной улицы Повернув за угол и пройдя пару метров, она останавливается, сбрасывает в первую же канаву мешок с пустой тарой и повернув за угол дома попадает на одну из торговых площадей города….

Пишет Хаос Мира Зеркал. 28.04.05

Эретри

Дверь каморки вновь с лязгом открылась.
- Выходи, - приказал все тот же хмурый тюремщик, что отчитывал её чуть раньше за Храбрость, - начальство к себе требует.
Эретри посмотрела на него отсутствующим взглядом, ничего не ответила и с места не сдвинулась.
- Тебе помочь? – голос стража стал угрожающе тихим.
- Я те помогу щас, дядя! – мелкая рыжая бестия бросилась на него с кулаками, -я те щас так помогу, что мама родная не узнает. До конца жизни своей кротовой запомнишь.
Но тут же, икнув странно, прыгнула от двери и оказалась в мгновение ока за Эретри.
- Вроде и Храбрость, а до чего болтлива, - усмехнулся охранник.
Эретри сначала удивилась столь нетипичному для Храбрости поведению, но вскоре ему обнаружилось объяснение: у ног охранника терся огромный чёрный кот с васильковыми глазами.
- Выходите. Обе, - повторил тюремщик…

Эретри провели в небольшую темную комнату со сводчатым потолком. Из обстановки здесь был только железный стол, кресло для следователя и табурет для задержанного. Храбрость достаточно быстро пришла в себя после неприятного инцидента с черным котом и теперь с криками носилась вокруг Эретри как маленький огненный торнадо, расписывая во всех красках то, как она собирается расправиться со всеми черными кошками в Эйзоптросе, в Мире Зеркал, во всей Вселенной.
- Добрый вечер… - в комнату вошел следователь. Это был высокий тощий человек в форменном сюртуке с папкой подмышкой. Он чуть замешкался и раскрыл папку, чтобы свериться с записями, - …Эретри, не так ли? – он перевел взгляд на Храбрость, - а второе отражение где? – он снова заглянул в документы, - Морок.
Не дождавшись ответа, он прошел на свое рабочее место и предложил Эретри сесть напротив. Она подчинилась.
Храбрость встала рядом с ней и, наклонившись вперед, уперлась кулаками в крышку стола:
- Надеюсь, ты пришел извиниться перед нами, вобла сушеная.
- Мы ведь сможем обойтись без посредников при допросе? – чиновник был абсолютно спокоен и невозмутим.
- Ты мне угрожаешь? – вспыхнула моментально Храбрость.
- Умолкни, Храбрость, - все подняли головы к потолку, откуда донесся голос, -морочки-заморочки, совсем ты спятила, малявка. Исчезнуть хочешь?
Морок свесился с потолка, зацепившись лохмотьями за каменную кладку словно большой серый паук. Теперь его «лицо» было на уровне лица Храбрости:
- Мы в Темное Подземелье попали. Отсюда путь только на эшафот. Лабиринт или плаха - для неё – и он указал тряпичным пальцем на Эретри, - а для нас…Сама знаешь.
- И ты меня пугать вздумал, чучело! – завопила Храбрость
- Ты – Храбрость, а не Глупость. Сама в состоянии разобраться в том, что происходит.
Морок соскользнул вниз каплей из лент и вновь сформировался в человекоподобное существо рядом с Эретри.
- Отвечай на все его вопросы, - прошептал он девушке на ухо, - послушай моего совета. Скажешь ему всё, что он хочет узнать, мы выживем.
Эретри с удивлением посмотрела на Морок: тот изменился до неузнаваемости. Больше не было никаких дурацких ужимок, странной манеры разговаривать с заморочными прибаутками. Он был спокоен, серьезен и уверен в себе.
Эретри машинально сжала покрепче кулак, в котором до сих пор был тот самый осколочек зеркала.
- Итак, начнем, пожалуй, - следователь, внимательно наблюдавший за сценой объяснения Эретри и её Храбрости с Мороком и молчавший все это время многозначительно, отклонился на спинку кресла, раскрыл перед собой папку, достал из кармана пузырек с чернилами, вечное перо и приготовился вести протокол.
Но начать не удалось, потому что в дверь достаточно настойчиво постучали.
-Что за странность? – удивился следователь, - стучать в дверь камеры…Хм… - и крикнул - Открыто. Войдите!
Отвращение.
Настолько очевиден был его титульный талант, что Эретри и следователь произнесли его имя одновременно.
Перо заскрипело по бумаге:
- Эретри. Количество отражений…Исправляем… 3… Морок, Храбрость, Отвращение.

Эля Штольц

В комнату, где она сидела, вошла немолодая некрасивая дама. Одета она была как гувернантка или учительница городской школы для бедноты. Окинув неприязненным взглядом Элю и её компанию, женщина представилась:
- Чопорность -
и протянула девушке черный пакет, запечатанный красным сургучом:
- Ответ от Лорда.
Эля торопливо разорвала конверт. На серебряном листе было лишь одно предложение:
Ваши «искренние позывы» услышаны, Ксанф свободен с этой минуты.

Пишет Ксанф. 27.04.05

"Господи, это только мне так везет с отражениями, или у кого-то еще в хозяйстве имеется такой арсенал? Час от часу не легче", - подумал Ксанф, глядя на Миролюбие.
В это время один из надзирателей заглянул под кровать и обнаружил там осколок зеркала: - Вот он, миленький! - завопил охранник, - Тебя то мы и ищем, радость наша! Это босяк его с собой пронес!
Явно довольный своей находкой он заулыбался во весь рот и поплыл с гордым
видом к начальнику. Главный долго смотрел на кусок стекла, глаза его становились все больше и больше: - Как оно здесь оказалось?! - зашипел он,
- Какой идиот проверял эту камеру?
Видимо зеркало действительно чем-то отличалось от обычного, потому что лицо
второго смотрителя изменило цвет от вишневого до бледно синего буквально за
считанные секунды.
- Докторишка не мог его принести. Это зеркало бывшего осужденного - произнес начальник и как-то странно посмотрел на Ксанфа. Коротышка, державший в руке осколок, выронил его и отскочил как ошпаренный, Нетерпение тут же воспользовалось этим и подхватило падающее стекло и стало внимательно изучать: на обратной посеребренной стороне угадывались несколько букв.
- Значит так, лекаря в другую камеру, здесь все осмотреть под микроскопом, и чтобы никто никому ни слова! Все ясно? - с этими словами главный развернулся и вылетел в коридор. Один из надзирателей кивнул Злобе:
-Отведи своего в пустую 46 и быстро возвращайся. Отражение тут же схватило Ксанфа за шиворот и сильно въехало кулаком в живот, от сильной боли юноша потерял сознание.
Очнулся он уже где-то в другом конце тюрьмы (судя по виду из маленького окошка), в камере, по размеру еще меньшей, чем его предыдущая. Ушибленное место сильно болело, нужно было срочно приложить что-то холодное. Аккуратно встав на ноги, Ксанф подошел к стене, влажный, от оседающих паров воды, камень действительно был холодным, прислонившись к нему всем телом и опустив голову, парень замер. В тишине было слышно, как где-то течет вода, внезапно откуда-то послышались звонкие голоса, сначала женский, потом хриплый мужской. Ксанф насторожился, сделав несколько шагов вдоль стены, нашел место, где звуки были громче, и затих:
- Ой! Совсем забыл! Как я мог?!
- Эй, чего буянишь?
- Ах, ты нежить! Я тебе покажу, как на Храбрость руку поднимать!
- Иииии! Я-то чего?! Я ничего не делал! Мне до такого не докумекать! Это она придумала!
- Врешь, пакостник!
Стали слышны признаки борьбы, Ксанф забеспокоился. Комната (или камера), где происходили все эти интересные события, была явно через стенку от него, но вот стоило ли заявлять о своем присутствии, юноша все же не знал.
Наконец, решив, что терять все равно нечего, подал голос: - Эй! Кто там живой? Судя по звукам, за стеной его не услышали, собираясь попробовать еще раз, Ксанф уже было открыл рот, но в это время дверь распахнулась, и в комнату ввалилось нечто круглое издалека напоминающее охранника: - Повезло тебе, босяк, глядишь, скоро выпустят! - И, оставив на полу корзину, вежливо удалилось.
Юноша сперва не поверил своим глазам: "Это что? Новое отражение?! Теперь их уже в козинах носят?". Но прочитав записку, вздохнул свободнее. "Так. Одной заботой меньше. Значит с девчонкой все в порядке. Что там насчет бала? Ага, значит надо достать где-то деньги! Ну извините, сегодня печатный станок не работает!" Ксанф огорчился, действительно, где взять деньги, особенно, если сидишь в тюрьме? "Позвольте, да ведь мне предлагали работу! Если я вылечу лошадь, мне обещали вознаграждение, вот на эти деньги я и смогу купить платье или что там нужно и рыжее созданье сможет идти развлекаться на бал!" Такие мысли быстро подняли настроение и напомнили о пустом желудке молодого человека, Ксанф принялся за фрукты. Но поесть, как обычно в таких случаях, ему не удалось, в следующую минуту дверь сама собой раскрылась и с грохотом ударилась о стену. Чуть не подавившись, юноша отпрыгнул в сторону, но в камеру почему-то никто не зашел.
-Что за фокусы? Кто там? - Ответом было молчание. Сделав несколько шагов в сторону коридора, доктор остановился на пороге как вкопанный, и было от чего: весь пол был усеян осколками от зеркал и почти во всех отражалось его испуганное
лицо.

Пишет Эвелина. 27.04.05

"Ну вот, стоило только вернуться, уже проблемы начались..."- подумала Эвелина, когда наконец-то осталась одна.
После рассказа о странных происшествиях, случившихся в её отсутствие в гостинице, Эвелине ещё пришлось разобраться с одной пожилой постоялицей. Та
обладала редким даром выводить людей из себя. За пол часа, проведённые в выслушивании жалоб этой особы, Эв устала больше, чем за месяц странствий.
Поистине есть на свете энергетические вампиры. Да ещё этот Скромность всё время приставал: "Каким тоном ты разговариваешь с этой почтенной дамой! Надо уважать старших!"
Хорошо ещё, что это миролюбивое отражение имеет привычку ровно в девять ложиться спать!
Под мерный храп Скромности в соседней комнате, Эвелина подошла к зеркалу, убрать волосы на ночь. "Ещё одно такое занудное отражение, и впору будет вязать крючком петлю под размер шеи!" - не без иронии подумала Эвелина, глядя на тёмную зеркальную поверхность.
Из открытого окна потянуло свежестью. Эвелина жила на самом верхнем, третьем этаже своей гостиницы, где занимала две небольшие комнатки с видом на улицу.
Она подошла к окну и стала смотреть на немногочисленных в этот поздний час
пешеходов. Ей с детства нравилось наблюдать за людьми и придумывать им имена и судьбы. Интересно, чем опечалена женщина, несущая корзинку с зеленью? Может, у неё болеет кто-то из родных или не на что содержать детей, а может, она просто устала от жизни. Ну а у той парочки всё и так на лбу написано: они просто светятся от счастья... С полегчавшим сердцем Эвелина отошла от окна и заснула в своей теплой постели.

Пишет Рита. 28.04.05

Сколько бы лошадей у тебя не было, когда одна из них заболевает, ощущение такое, как будто заболел твой единственный ребенок. Все мысли Риты сейчас были заняты Тезеем и необходимостью найти врача.
Происшествие требовалось сохранить в секрете, поэтому эйзоптросские лекари отпадали: слишком часто тайны их пациентов становились самыми модными сплетнями в аристократическом обществе. Что там начальник стражи говорил про недавно пришедшего в город врача? Взяв Раду под руку, Рита ускорила шаг. Девушка еле поспевала за ней, а Беспокойство и вовсе перешло на мелкую подпрыгивающую рысь.
К счастью, начальник стражи оказался на месте и даже вспомнил про молодого лекаря.
- В тюрьме? Врач? - возмутилась Рита. - Теперь ясно, почему в городе одни шарлатаны остались, только богачей от придуманных болезней лечить и могут.
- Так он мне десятника стеклом порезал. - без злобы ответил начальник стражи. - Но его как раз должны отпустить по приказу Лорда Хаоса.
- Прекрасно, он мне нужен по одному деликатному вопросу, - сказала Рита и сально улыбнулась. Пусть лучше думает, что подцепила в городе молоденького красавчика, а теперь не хочет огласки, вот и ищет врача со стороны.
- Да, мне нужно послать гонца домой, - продолжила Рита. - он возьмет Мизантропию, хорошо? Заодно и поучит ее немножко в дороге, чтоб ребят не калечила.
Тут нужно пояснить, что был период, сразу после смерти мужа, когда Рита не знала, как называть лошадей, и подбирала имена по толковому словарю. Так появились кобылы Мизантропия, Экспликация, Революция и жеребцы Геометр, Ренессанс и Целибат. В случае с Мизантропией имя оказалось на редкость подходящим: справиться с ней могли только очень опытные всадники. Смотрелась строптивица, однако, очень нарядно, а посему была приобретена для парадных выездов начальнику городской стражи. От него перекочевала сотнику, от него - десятнику... И в конце концов стала для стражников наказанием похлеще гауптвахты.
Естественно, начальник стражи не возражал, хоть и не верил, что когда-нибудь сможет на эту кобылу сесть.
Рита пулей побежала в сторону тюремных ворот, чтобы не разминуться с врачом. Как там его зовут? Ксанф. Почему-то Рите сразу вспомнилось что-то про море.
Доктор ей очень понравился. В его больших золотисто-карих глазах светилось такое спокойствие, которое дает надежду пациенту, вселяет веру, что все будет хорошо. Выслушав ритину проблему, Ксанф согласился ей помочь.
И вот они на конюшне. Немного мешает столпотворение отражений, пожалуй, им сейчас понадобилось бы только Миролюбие, коню ведь не объяснишь, что нужно вытерпеть немножко боли для его же блага.
Недоуздок, губовертка, веревки для завала, - все готово. Рита держала Тезея за повод и смотрела ему в глаза. Испугался, маленький... четырехлетка, а еще совсем как жеребенок - ласковый, чувствительный. Вот и сейчас: глазищи огромные, сам трясется мелкой дрожью. В глазах Тезея отражалась сама Рита и зеркало на противоположной стене конюшни - получалось, что она смотрится в зеркало через глаза коня. Такая же растерянная, как и он.
Тезея начало клонить в сон - подействовал отвар, которым напоил его доктор. Пора приступать.
- Давай, заваливаем, - крикнула она.
Стефек и Ксанф потянули за веревки, Тезей упал на бок, слегка приподняв голову и заснул окончательно.
Теперь все зависело от доктора.

Отозвав Стефека в сторону, Рита сказала:
- Поедешь домой, в поместье, и передашь лорду Эквусу-младшему: "гордэ". Командор останется со мной. Возьмешь в конюшне стражи Мизу - Мизантропию. Помнишь, такая светло-серая в гречку? И еще, ты нашел мне бойцов?
- Да, они ждут Вас.
- Подождут. Если Тезей проснется во время операции, доктору придется туго.

Пишет Анастасиус. 28.04.05

"Почему, когда тебе так хорошо, другим бывает плохо"
"Почему этот милый мальчуган, которому впору бегать и заливаться детским,
самым искренним смехом, рыдает"
Потому что он всего лишь отражение....
Да..Анастасиус сидел рядом с мальчишкой и думал, как тяжела жизнь в этом зеркальном городе. Спустя несколько минут он поднялся, взял мальчугана за руку и вошёл в гостиницу. Анастасиус решил снять номер для Скорби и себя.
Услужливый работник гостиницы быстро отвёл их в 665-й номер, не забывая при этом причитать, как ужасно, наверно, возиться с вечно хныкающим ребёнком.
Анастасиус еле сдерживал себя, чтобы не наорать на этого пронырливого, с писклявым голосом, служащего. "Откуда ему знать, как плохо бывает вот таким отражениям и их обладателям", - думал он. "А ведь это я виноват, что ему так плохо.." Он виновато взглянул на парнишку - тот уже перестал плакать и со спокойным, но до боли грустным видом следовал за ним. Войдя в комнату, Анастасиус устало лёг на кровать. Мальчик тем временем тихо закрыл дверь за всё ещё продолжающим причитать слугой и сел на кровать напротив.
"Хочешь есть?" -участливо спросил Анастасиус.
"Нет" - прошептал мальчик.
-Что я могу сделать для тебя?
-Не надо ничего
-Мне больно видеть тебя таким
-Мне намного хуже
Анастасиус, поняв, что ничего не добьётся, поднялся с постели и стал нервно шагать из стороны в сторону. Мальчик молча смотрел на него. Поймав его внимательный взгляд, Анастасиус смутился. "Если я покажу ему, что нервничаю, то расстрою его ещё больше"- мелькнуло у него в голове. "Ладно, давай спать",- миролюбиво сказал он. Мальчик послушно расстелил постель, умылся, переоделся и лёг. Минут через десять Анастасиус услышал сопение своего бедного отражения. Сам он долго ворочался в постели, пока не услышал какой-то грохот в соседнем номере. Анастасиус вскочил с кровати и прислушался+Он услышал разговор двух людей, у одного голос был властный, спокойный, другой говорил нервно, иногда переходя на отчаянный плач.
Анастасиус не мог разобрать слов; сердце его, словно предчувствуя беду, грохотало в груди. Постояв в нерешительности, он взял с ночного столика стакан и приставил его к стене, чтобы лучше услышать разговор. Но, к большому сожалению молодого человека, голоса сразу же затихли, будто узнали, что их кто-то подслушивает, затем опять раздался грохот, и всё замолкло.
Теперь Анастасиус окончательно понял, что не заснёт этой ночью.
Как быстро развиваются события в этом зеркальном городе! Два отражения, запись на конкурс, теперь этот разговор. Тихо подойдя к своему отражению, он заглянул в лицо мальчика. Парнишка спал, но даже во время сна выражение его лица было печальным и нахмуренным. Анастасиус взглянул на часы - полодиннадцатого. "Ну что ж прогуляюсь по ночному Эйзоптропсу", - решил он.
Он тихо вышел из номера, запер за собой дверь и, прежде чем спуститься, подошёл к соседней комнате, откуда незадолго до этого слышались голоса. На двери висел значок "666".. Артемьева аж передёрнуло, "Этого ещё не хватало", - прошептал он. Не зная сам зачем, он постучался - никто не отвечал.. Анастасиус дёрнул ручку двери, и, на его удивление, дверь открылась. Поколебавшись немного, он вошёл в номер и включил свет: никого не было, на кровати были разбросаны мужские вещи, а на стене висела огромная картина. Это был портрет мужчины средних лет, он был очень красив: полные губы, карие глаза, тёмные волосы и всего лишь одна морщина поперёк лба, говорившая о постоянной мысленной работе. На среднем пальце его правой руки был изображён лев, прыгающий через огненный обруч, а подо львом - две прописные буквы Л.Х. Анастасиус долго не мог оторваться от портрета, особенно его поразил взгляд человека с картины - спокойный, уверенный в себе, смотрящий прямо и с насмешкой, взгляд человека всевластного, всемогущего. Внезапно Анастасиус услышал шаги на лестнице. Он быстро выскочил из чужого номера, прикрыл дверь и судорожно открыл свою комнату.
Он вовремя закрыл за собой дверь, потому что по лестнице как раз поднималась горничная . Анастасиус облокотился на дверь: сердце стучало как бешеное, да и он сам немного дрожал, судорожно обводя глазами свою комнату.
Взгляд его остановился на зеркале - в нём отражался высокий молодой парень с красным от волнения лицом и дрожащей верхней губой. Анастасиус зло отвернулся от зеркала и лёг на кровать. Столько переживаний за один день не прошли даром и через секунду он уже был в своём любимом сне: гулял с Оливией по берегу какой-то речки и просил её руки и сердца...

Пишет Эля Штольц. 29.04.05

Окрылённая радостью и успехом,Эля эльфом летела по улицам Эйзоптроса.Она чувствовала себя Афиной,поднявшей могучий меч против несправедливости. Сероглазка не отказала себе в удовольствии пройти ещё раз по той улице,где она видела платье.И сейчас оно показалось ей вполне доступным,что можно только руку протянуть,чтобы заполучить желаемое.Жемчужная улыбка не сходила со счасливого молодого лица,Эля улыбалась всем и всему:прохожим,нищему,просящему милостыню, стражнику у тюрьмы,цветочнице,домам,деревьям,цыганам.Был обычный городской вечер:люди шли с работы,проезжали экипажи,стуча колёсами.Внезапно она почувствовала адскую боль в спине,девушка неестественно взмахнула руками как марионетка,управляемая неумелым кукловодом,и упала навзничь на мостовую.В её дымчатых,застывших от страдания,глазах отражалось прекрасное голубое небо, которое она так любила.Затем Эля увидела над собой множество любопытных лиц,её окружили прохожие.
-Что случилось?
-Извозчик случайно задел её кнутом!
-Где он?
-Уехал.
-Не будет шастать,где не положено,для чего тротуары придумали!-отозвалась Чопорность.
-Не надо было помогать тому докторишке,доигралась!-заметил Цинизм.
Подоспевший полицейский перевернул девушку на живот.Через всю её узенькую спину наизкось проходила кровавая полоса-след от безжалостного удара кнутом.
-Да-а-а!Рана серьёзная,девчушка не скоро оправиться.
-Если выживет,-тихо добавил полицейский.
-В больницу её,срочно! Носилки,где носилки!?
-Кладите её на живот,на спине ей будет больно.Позвоночник,наверное,повреждён. Элю наскоро уложили на носилки и быстро понесли в больницу.В зеркале,висящем у пояса идущего рядом полицейского,она увидела отрешённое лицо,как у египетской погребальной фигурки.Она была в шоке.


Пишет Эретри. 30.04.05

Отвращение ухмыльнулось и подошло к Эретри. - Смотрю, меня уже успели отрекомендовать, - деловито кивнуло оно, ни к кому не обращаясь, и вдруг начало зашвыривать фразами каждого персонально – Ну так будем знакомы!.. Пф… - это Эретри. – Вам бы не помешало посетить парикмахерскую. – это Храбрости. - «И вот уж столетье подходит к концу, а я всё не встретил портного…» - пропело, посмотрев на Морока. И тут же следователю – Всё так, всё так, моё… ммм… прозванье – Отвращение, для краткости можно «господин Отврат». Вот только никак не иначе, ладушки? С виду то был наиобыкновеннейший господин средних лет, с манерами а-ля «взрослый младенец», хотя и не без странностей. Одет он был почему-то по-летнему: легкая рубашка кровожадно впивалась в упитанное брюшко, цветастые штанины шорт болтались на его сухоньких, макаронных ножках, точно флаги. Эти его тонкие конечности находились в постоянном, невероятном, хаотическом движении. Одна нога никогда не слушалась второй, да и похоже для Отвращения было само собой разумеющимся, что за шагающей нормально макарониной другая должна обязательно следовать либо нехотя волочась, либо выписывая умопомрачительные па, либо просто притворяясь Бедной Маленькой Раненой Ножкой. Несинхронны были также его слова и поступки. Намекнув Мороку о смене гардероба, он почему-то потёр ладони, а выговаривая наивным голоском «ладушки», надулся, как первоклассник, погрозив следователю кулаком. Но вот в этом, пожалуй, и заключались все его странности. И всё же непонятно по какой причине он вызывал у каждого ощущение гадливости, чуть ли не приступ тошноты. Разве, может быть, глаза… В мутных, будто рыхлых белках ворочались огромные, завораживающе живые зрачки…замешанные на грязи. Когда это Отражение вошло в камеру, всех так и захлестнула волна неприязни, однако Эретри готова была поклясться, что никто, подобно ей, не увидел в нём ничего отталкивающего, но зато почувствовал и ПОНЯЛ. Позднее она отыскала всё же в господине Отврате изюминку его титульного таланта и была очень поражена…но об этом лучше чуток после. - Насчёт полихар… парикхряковской помолчал бы, морда! – насупившись, точно домовёнок, прожигая Отвращение гладиаторским взглядом, Храбрость многозначительно сложила руки на груди. - Плешь надраил, аж блестит, - подхватил Морок. – Знаю, ага, небось опять с Хроками в крокет играл… в роли мячика! Проштрафился, ха-ха? - С вашей стороны… тьфу ты!.. с твоей стороны, Морок, очень досадно слышать такое, - нервно рисуя кренделя ногами и весь исходясь фальшивым спокойствием, бормотнул «крокетчик». – Что, напомнить тебе позапрошлогоднюю партию, где ты плясал на блюде с редиской в «волосах»? - Ну ты! Это была твоя дурацкая идея, а я не могу притворяться жареным поросёнком, когда меня едят! – взъярился Морок. – Да если б не тетушка Миролюбие, я б тебе…уууу! Лишай! - Криворожий тряпичник! - Попрошу не трогать мой стиль! Рррр! - Бей лысого! – самозабвенно заорала Храбрость. – Айда!.. Ещё немного и три Отражения принялись бы выяснять отношения в кулачном бою, как вдруг между ними стала Эретри. - Прекратите немедленно! Да что же за Отражения такие сварливые! - Эретри, позабыв про усталость, как заправская детсадовская няня, растащила буянов в разные стороны. – Просто наказание! - А откуда ты знаешь? – выпятила нижнюю губу Храбрость. Следователь, всё это время с любопытством наблюдавший и хранивший молчание, наконец кашлянул, требуя внимания. - Да-да, - Эретри снова села на стул. – Ой… - из её руки выскользнул уже позабытый осколок зеркала, крошечным озерцом выполз на середину комнаты, подмигивая отраженным нищенским светом подземелья. Но чиновник своим кротовым зрением ничего не заметил. Он покопался в папке и изъял оттуда какой-то изъеденный мышами лист бумаги, который очевидно одним своим древним видом должен был внушать уважение к фигурке владельца… В эту минуту дверь отворилась, и в камеру вошел давешний синеглазый гуталиновый котяра. Он по-хозяйски огляделся, обнюхал лежавшее на полу зеркальце и преспокойно плюхнулся рядом, возложив на него могучую лапу. Все Отражения моментально отхлынули от стен к столу. - Ээээ!...- по лицу господина Отврата забегали бородавки. – Ээээ… чегой-то он-то?.. - Ах, это, - чиновник кисло улыбнулся. – Это так… прижился у охраны… Они его, кажется, Мурычем зовут… Просто кот. Морок всё-таки тихонько отошёл в дальний угол. Мурыч заинтересованно прищурился. - Ох, не похож он на «просто кота», ох, не похож, - скривился Морок на васильковые глаза. - Я всё же попрошу продолжить следствие, - настойчиво произнёс следователь, хотя ничего ещё и не начиналось… - Валяй, начинай, – разрешила Храбрость, покосившись на Мурыча. - Итак, первый вопрос… Допрос был скучным, но пытливым. Вдобавок, присутствие господина Отврата порядком отвлекало и раздражало. Однако, с помощью Морока (который всё шипел на Отвращение и норовил щёлкнуть его по прыщавому носу), Эр ответила на все так, что ей удалось отмести от себя большинство подозрений… - Что ж, - сказал следователь в конце, - поскольку особой угрозы нашему славному Городу от вас лично я не вижу… - Угху, - самодовольно отозвался Морок. - …вам предлагается выбор: плаха или Лабиринт. Морок так и сел. - Вы считаете такой выбор трудным? – усмехнулась Эретри. - Не скажите. Многие избирают плаху… Мгновенная безболезненная смерть. А Лабиринт – глупая надежда. Статистически доказано, что… - Знаете, я думаю мне будет куда приятнее услышать про статистику, когда-нибудь потом, - прервала его Эретри, - и потом, я, наверно, всё-таки выберу Лабиринт. - Как угодно, - пожал плечами следователь, - но я всё же советую немного подумать. Зря вы считаете Лабиринт игрушкой… Кстати, вы можете сходить привести себя в порядок, - не очень-то тактично сказал он, и когда явился конвой, внезапно зловеще прибавил: - Привилегия обреченных… … Стражники проводили Эретри в тюремную умывальную. «Что там такого с этим Лабиринтом?.. Что за кот?.. День сейчас или ночь?...»- обрывки мыслей проносились в голове девушки, она без особой надежды посмотрела на потолок. Хоть бы окошко, хоть бы трещинка! Но – тьма, каменный мрак, набухающая пу-сто-та! Какой такой Лабиринт Эретри выбрала?! Да у неё уже подкашивались ноги: нагловатое настроение, с каким она перебивала следователя улетучилось словно и не было. «Всё, забудь! Ты обязательно выберешься» - из последних сил подумала Эр, останавливаясь у искорёженного тюремного зеркала…

Пишет Лорд Хаос. 02.05.05

Анастасиус

- Спасибо за Скорбь, Анастасиус, - ледяной волной обдало спящего.
Он моментально проснулся и резко сел на кровати. Рядом мирно спала, положив тонкую руку поверх одеяла, Страсть.
Анастасиус огляделся.
Было темно. Только у окна на полу лежал безжизненно белый прямоугольник.
- Полнолуние - мелькнула у Анастасиуса совершенно не к месту мысль.
Черная тень на кресле вдруг пошевелилась:
- Никто не обращался так милосердно до тебя с бедным отражением. Мои отражения... Люди пытаются избавиться от них всеми способами... А между тем, это ведь их часть, их желания...
Страсть пошевелилась во сне.
- Негативы желаний, - поправила саму себя антрацитовая бездна в кресле, - но всё-таки... Ты сохранил сострадание, даже когда был счастлив. За это полагается награда...
Бездна приблизилась к Анастасиусу и склонилась к его лицу:
- Хочешь, я избавлю тебя от Скорби прямо сейчас. Не надо будет дожидаться, когда это отражение исчезнет само по себе?
Анастасиус не мог отвести взгляда от мрака:
- Лорд...Хаос...

Ксанф

К Ксанфу подбежал надзиратель, схватил его за руку повыше локтя и потащил к выходу, приговаривая по ходу:
- Спокойно-спокойно. Все хорошо. Ты ничего не видел. Ясно?
Ксанф кивнул машинально.
- Пришел ответ от Лорда Хаоса. Ты свободен, - надзиратель захлопнул дверь в тюремный коридор и начал закрывать её на все засовы, замки, крючки. Он явно нервничал: руки дрожали, связка ключей несколько раз падала на пол… - сейчас подпишешь бумаги и можешь идти.
Одна из бумаг, которую ему дали подписать, была подпиской о неразглашении. Все, что он видел и слышал в Подземелье, должно было быть сохранено в тайне. В случае нарушения обещания, Ксанфа ждала мучительная смерть в Лабиринте…
Даже обретение свободы и нового отражения, симпатичной девушки - Восторга, не смогли отвлечь его от раздумий по поводу произошедшего там, в подземелье.

Рита

СМЯТЕНИЕ

Эвелина

А проснулась уже через 3 часа от того, что в комнате стало значительно холоднее, чем раньше. Эвелина не поверила своим глазам: кто-то, воспользовавшись самым наглым образом тем, что она мирно спит, перетащил её кровать из комнаты во двор, под навес, где обычно хранились дрова, заготовленные на зиму.
- Что за…!!! ОЙ! – Эвелина вскочила на ноги, но тут же вынуждена была вновь нырнуть под одеяло, потому что из одежды на ней была лишь тонкая шелковая ночная сорочка.
Но злость вскоре взяла верх над стыдом. Эвелина накинула на плечи одеяло, завернулась в него и решительно направилась в сторону гостиницы.
- Уволю завтра дворника! – наступив голой пяткой на какую-то колючку, ругнулась она от всей души, - нет! Будет бородой двор подметать, бездельник!!!!! Сапоги запрещу носить, чтобы своими пятками собственную работу проверял.
Администратор за стойкой застыл с открытым ртом, когда Эвелина возникла в дверном проеме словно призрак.
- Кто?! – единственное, что смогла произнести она из-за душившей её злости.
- Вы…- почти прошептал от страха Администратор.
- Я, - раздалось сверху. Все присутствовавшие в холле подняли головы.
На втором этаже, облокотившись на балюстраду, стояла «Эвелина»…С улыбкой Самодовольства на лице.

Марго

- А я тебе говорю, что с ней что-то не так.
- Ну, с чего ты взял, что с ней что-то не так?
- Не знаю, как тебе, а мне мамзель в фуфайке на ушах внушает очень большие подозрения.
Тем более в такую погоду. Лето на дворе как-никак. И платье странное какое-то.
- Может быть. Идет неуверенно. Как приезжая. По сторонам оглядывается.
- Пойдем-ка, проверим девицу. Ставлю кружку эля на то, что это не местная девчонка.
- Проиграешь ведь, как обычно.
- Посмотрим.

Один из гвардейцев быстро обогнал Марго и преградил ей путь. Второй отрезал ей возможность совершить побег, встав за спиной.
- Добрый вечер, барышня! – с хищной улыбкой произнес первый гвардеец, - как Вам нравится Эйзоптрос?
- Добрый вечер, - Марго поправила фуфайку на ушах, чтобы она смотрелась элегантнее, - очень красивый город. И народ доброжелательный.
- Давно приехали? – раздалось над её левым ухом. Она даже подскочила на месте от неожиданности.
- У меня документы в порядке, - развернувшись ко второму гвардейцу, что напугал её так, с вызовом ответила Марго.
- Документы? – удивился первый гвардеец и многозначительно посмотрел на второго.
- Да, - подтвердила Марго и достала из кармана платья паспорт, - вот, пожалуйста. Все печати на месте.
Второй взял у неё документ, быстро пробежал по нему глазами и вдруг рассмеялся:
- Неплохо. Совсем неплохо. Ты был прав. Кружка эля с меня.
Перый выхватил у него бумагу и углубился в чтение.
- Где Вы взяли этот бланк и эту печать, барышня? - начал тем временем допрос второй гвардеец.
- А по какому это праву…- хотела было возмутиться Марго, но замолчала, увидев снисходительную улыбку гвардейца. Её разоблачили. Это было очевидно.
- Лучше все сейчас нам рассказать. Начистоту, - посоветовал первый гвардеец, крепко взяв её за локоть, - потому что если дело дойдет до суда Хаоса, Вам уже никто не поможет.
- Я не понимаю, о чем Вы, - пролепетала совсем уж неубедительно Марго.
- Хорошо, - вздохнул разочарованно второй гвардеец, - Ваша жизнь, Вам и решать. В таком случае идем в лабораторию Анаксимена.
- Я очень надеюсь, барышня, что Вы ничего плохого нашему Анаксимену не сделали, - заметил первый гвардеец, когда они шли по улице, - он человек уважаемый и всеми любимый…
- Ученый, философ, - с пиететом заметил второй.
Они вошли в ту самую каморку, которую Марго покинула совсем недавно.
Толстый маленький пятидесятилетний мужичок продолжал мирно похрапывать на стуле. Только голова его теперь покоилась на кипе бумаг на столе, и каждый раз, когда он выдыхал со свистом и всхрапыванием воздух, пергаментные листы возмущенно шелестели.
- Повезло Вам, - констатировал достаточно сухо первый гвардеец, втолкнув её в каморку, - жив…
Второй подошел к Анаксимену и осторожно дотронулся до его плеча:
- Господин профессор… Господин профессор…
Мужичок, заворчав недовольно, попытался перевернуться на другой бок, чтобы продолжить спать, но, забыв очевидно, что сидит на стуле, не рассчитал координаты и упал, основательно приложившись головой о каменный пол.
Гвардеец помог ему подняться:
- Вы уж извините, господин Анаксимен, мы Вас не хотели напугать…
- Ничего-ничего, молодой человек, устал я просто. Вчера весь день опыты, заявки, обоснования… Бюрократия.
Девушка у нас здесь есть одна. Каким-то образом у неё оказался Ваш бланк с печатями Вашими же. Вот, – он протянул профессору паспорт Марго.
Профессор, кряхтя по-старчески, подошел к столу, зажег настольную лампу, нацепил на нос смешные круглые очки и стал внимательно изучать документ.
- Странно, - озадаченно пробормотал он, - это мой бланк, печати мои, но я его не заполнял. Я вообще не могу понять, как фотометрический анализ мог превратиться в ротолирический канализ, а словосочетание «выплавка металла» в нечто вообще неприличное. Откуда это у Вас?
Марго промолчала.
- И почему Вы в моей рабочей робе? – возмутился профессор, увидев наряд Марго.
- А что это за документ вообще, профессор? – тактично сменил тему разговора первый гвардеец, с трудом сдерживая смех, - печати-то мы разобрали, что Ваши. Буквы тоже вроде как нашего алфавита, а что написано – не поймешь. Заголовок только и разобрали «Паспорт», да ещё название улицы и дома…
- Я каждую неделю готовлю для городского совета Атмосферный паспорт Эйзоптроса. Делаю замеры, беру пробы воздуха. Вон сколько уже бутылок накопилось, - и профессор указал в угол комнаты.
Там было пусто.
И все взоры обратились на Марго.


- Как это выкинула? Как можно было? Результаты работы за целый месяц! – уже в восьмой раз, запивая успокоительное спиртным из фляжки гвардейца, сокрушался профессор.


- Угу, значит, сколько у нас всего получается? – мировой судья вновь покачал неодобрительно головой и погрозил Марго пальцем, - проникновение со взломом, кража в особо крупных размерах, уничтожение государственной собственности, подделка документов… - он переложил несколько бумажек с одной стороны стола на другую. Один из документов особенно заинтересовал его. – В протоколе отмечено, что Вам 17 лет. Вы учитесь, стало быть?
- Да, - ответила Марго.
- Значит, Вы ещё и занятия прогуливаете без уважительной причины. Так?
Марго отвела взгляд.
Судья откашлялся
- Суд, выслушав объяснения заявителей, свидетелей, исследовав материалы дела, пришел к выводу об обоснованности обвинений, предъявленных Марго истцом, гражданином Мира Зеркал господином Анаксименом. И выносит следующее решение: Марго приговаривается к 3 годам тюрьмы за совершенные преступления.
Судья выдержал солидную паузу, чтобы Марго осознала всю тяжесть своего преступления и суровость приговора.
- Но… - продолжил он, наконец, - так как Марго является несовершеннолетней, тюремное заключение заменяется исправительными работами в лаборатории профессора Анаксимена сроком на три года.
- Ой, как здорово! – впервые за все время, с того самого момента, когда гвардейцы обнаружили её в шкафу за робами, при составлении протокола, обнаружила свое присутствие восторженными аплодисментами и смехом Наивность, пятилетняя светловолосая девочка в розовом платье с кружевным воротничком и манжетами.
- Если Вы попытаетесь уклониться от выполнения исправительных работ, - напоследок предупредил судья Марго, - Вы будете отправлены в Лабиринт. Дело закрыто.

Эля Штольц

- Посмотри, - Эля увидела прямо перед собственным носом букетик из лиловых колокольчиков, - правда, красиво? Да уже только ради этого стоит жить! -
На край её больничной койки села симпатичная девушка в белом халате и косынке с красным крестом.
Эля посмотрела на колокольчики, потом на девушку, затем снова на колокольчики и вдруг заплакала горько.
- Неприлично плакать на людях, - холодно заметила Чопорность, которая стояла у окна.
- Пусть плачет, - так же холодно возразил Цинизм, - Умная девочка. На жалость бьет. Это поможет сократить расходы на её лечение.
Надежда, который сидел на табуретке у изголовья кровати, погладил Элю по голове:
- Все будет хорошо. Особенно теперь, когда с нами рядом Оптимизм.
Он кивнул в сторону медсестры.

Эретри

Ей не дали побыть в одиночестве.
- Я договорился со следователем… - прошелестел Морок, - ты недавно в городе, поэтому он разрешил нам рассказать тебе о Лабиринте, чтобы ты понимала, КАКОЕ решение ты только что приняла.
- Слышала бы ты, что он ему о тебе наплел, - передернул плечами Отвращение.
- Время теряем, идиоты! – буркнула как всегда резкая в суждениях Храбрость, значит так… Раньше Хаос не боялся магии в своем мире…
- Безрассудство – не лучшее качество для правителя, - скривилось Отвращение.
- Трусость – тем более! – Храбрость ринулась в бой.
- Нет, так дело не пойдет, - встал между ними Морок, - я буду рассказывать…
- Ещё не хватало, - Отвращение отстранил его, ткнув локтем в центр мотка лохмотьев, - я буду рассказывать… Ты врешь постоянно. А моей натуре ложь противна…
Давай сразу все точки над "i" расставим. Если ты попадешь в Лабиринт, ты умрешь. И это без вариантов.
Ты умрешь. Важно, чтобы ты это сейчас себе уяснила. Лабиринт - самый эффективный инструмент казни в Мире Зеркал. Неумелый палач может промахнуться, веревка может оборваться (повторно по закону Хаоса казнить не имеют права). Но если ты попадешь в Лабиринт, ты умрешь…
Иногда мучительная смерть в Лабиринте наступает за несколько часов, иногда приговоренный бьется в агонии несколько дней. Но рано или поздно это все равно случается.
Вход превращается в монолитную стену, когда Лабиринт получает новую жертву, а открывается вновь только тогда, когда человек погибает.
Лабиринт изнутри - зеркальный: и пол, и потолок, и стены порождают отражения. Искать выход с закрытыми глазами – бесполезно. Отражения появляются сами по себе, но силы черпают у хозяина. С каждым новым отражением приговоренный слабеет, потому что эмоции, ломая кости, разрывая мышцы, выбираются наружу из его груди. Испуганный преступник пытается убежать, уползти от них, но они неотступно следуют за ним, попутно отражаясь в зеркалах и порождая все новых и новых тварей. Кровь стекает у них со студенистых зеленых губ, жадное сопение и хлюпание наполняют Лабиринт.
Как только последнее чувство выбирается из хозяина, лицо казнённого меняется до неузнаваемости: глазенки пустеют, челюсть нижняя дрожит как у паралитика, слюни, сопли. Неприятное зрелище.
Заканчивается все, когда преступник исчезает, растворяется в воздухе.
Как мы в положенное время.
Но нам-то что? Дело привычное.
А вот люди не могут выдержать… Боль такая, что многие язык себе откусывали, как я слышал…
Мы, твои отражения, должны пойти в Лабиринт за тобой. Лорд терпеть не может ни преступников, ни их отражений. Исчезнуть – не исчезнем. Свихнемся только… На мой взгляд, так всё лучше, чем с такой как ты, Эретри, по казематам мыкаться.
- Я не хочу отражаться! - завопил Морок – что же это?! – запричитал он, - мамочки мои, не хочу я! Мороки-Мороки!
- Слушай, моток ниток, - скривился Отвращение, - иди забейся в умывальник и репетируй там свое сумасшествие. Смотреть противно.
- Храбрость, ты сказала вначале «раньше Хаос не боялся магии в своем мире». К чему это было? – Эретри попыталась перевести тему разговора с Лабиринта на нечто менее травмирующее психику.
- Был один человек…Убийца… Он выбрался из Лабиринта… С помощью магии… Лорда Хаоса это разозлило, и он убрал из Мира волшебство, чтобы больше подобная неприятная для его самолюбия ситуация не повторилась, ответил за Храбрость Отвращение.
- То есть из Лабиринта выбраться невозможно? – Эретри продолжала смотреть на Храбрость, ожидая ответа на свои вопросы именно от неё.
- Только ногами вперед, Эретри, - криво ухмыльнулся Отвращение.
- Так, Храбрость? – Эретри даже сделала шаг к своему рыжеволосому отражению.
- Погибнуть достойно – мечта любого героя, - глубокомысленно изрекла Храбрость, нахмурив по-детски лоб и надув губки.
- Согласен, - Эретри была настолько погружена в невеселые мысли, что не заметила, как в комнате появилось новое отражение, - другого выхода нет. И прискорбно то, что даже сбежать нельзя. Тогда точно в Лабиринт отправят, - и вздохнуло печально, - Безнадёга.
И Эретри не сразу смогла понять, было ли это его именем или мнением.
Но и то, и другое ничего хорошего не сулило.

Пишет Анастасиус и Хаос Мира Зеркал. 02.05.05
У Анастасиуса сон как рукой сняло...Повелитель всего этого мира разговаривает с ним и ещё что-то предлагает за милосердие..
"Нет, это не Он,- подумал Анастасиус,- не может это быть Он".
А вслух он произнёс:"Я привык бороться с трудностями, к тому же печальное отражение - не повод беспокоить Ваше Величество.."
Подумав, он добавил:"Спасибо, Лорд Хаос. Но когда я делаю что-то, я делаю это от чистого сердца и не думаю, что будет взамен. Я уже немного привык к мальчику, и даже если он всего лишь отражение, мне будет стыдно избавиться от него как от обузы. И, потом, скорбь будет мне напоминать, что нельзя быть счастливым и смотреть в Ваши коварные зеркала".
После этих слов Мрак рассеялся, и посреди комнаты появился статный мужчина, почему-то очень знакомый Анастасиусу. "Мужчина с портрета!-осенило его - конечно, те же глаза, та же морщина и кольцо с двумя буквами! И не просто двумя буквами, а инициалами - ЛОРД ХАОС.."
Мужчина тем временем уселся в кресло, стоящее в углу комнаты: “Нет, это не мой портрет, Анастасиус. Это скорее портрет представлений жителей Эйзоптроса обо мне. Просто, как я успел заметить, люди неадекватно реагируют на моих посланников в их настоящем обличии. Мрак всех смущает. Человек может говорить только с тем, что похоже на него внешне. Малейшее отличие (другой цвет кожи, разрез глаз…Да что угодно) - и включаются механизмы защиты или агрессии. Сейчас ты видишь то, что ожидал увидеть, поэтому успокоился и будешь рассуждать здраво. Для тебя и многих других, например, прислуги этого отеля, Хаос такой, - посланник развел руками, приглашая посмотреть на себя, - пусть. Хорошо, что хозяин гостиницы –поклонник классической школы. У модернистов мои посланники выглядят реалистичнее, но толку от этого никакого, - тихо рассмеялся гость. А теперь я задам свой вопрос ещё раз… Хочешь избавиться от Скорби?
"А что с ним будет, даже если я от него откажусь?! Вы же уничтожите его, а вину буду чувствовать я. Я не хочу избавляться от своей же частички - это решено!" - твёрдо сказал Анастасиус.
«Лорд» заметил снисходительно:
- Ты дважды отказался от подарка хозяина Мира, Анастасиус. Ты осознаешь возможные последствия?
- Я не нарушил ни одного Вашего закона, милорд, - ответил Анастасиус, - мне нечего опасаться. Я чист перед Вами. Порукой мне Ваша легендарная справедливость.
- Молодец, - посланник усмехнулся зло, - да будет так! – и исчез…

Анастасиус ещё минуту смотрел на кресло. Убедившись, что там никого нет, он аккуратно встал, стараясь не задеть Страсть.
"И как эта чертовка тут очутилась?!"-подумал он.
Он накрыл её одеялом и подошёл к Скорби-тот спокойно спал, мирно посапывая во сне; лицо его было всё так же печально...
Анастасиус долго смотрел на него, а потом подумал:"Всё-таки я правильно сделал, что оставил его. Как бы я потом смотрел в глаза Оливии, если бы избавился от этого бедного парнишки."
Затем он подошёл к зеркалу, задумчиво посмотрел в него и опять вспомнил про Оливию:"Интересно, где она сейчас. Вокруг столько искушений. Оливия, как бы с тобой было всё легко!А завтра ещё этот конкурс на главную должность в городе. Надо будет с утра хорошенько прогуляться по этой столице."
Анастасиус вздохнул, присел в кресло и сразу же заснул.
До утра оставалось недолго...

Пишет Ксанф. 03.05.05

Ксанф встряхнулся и сделал несколько шагов вдоль стены, неумолимо тянуло в сон -давали о себе знать двухчасовое напряжение во время операции и неспокойная ночь около больного коня. Сам хирургический процесс была довольно сложный, так как сосуд порвался прямо за нервом, что затрудняло работу, но все сложилось как нельзя более удачно, и сейчас состояние животного заметно улучшилось: спала опухоль, прошли боли - Тезей мирно дремал. Через пару часов нужно будет сменить повязку и придется звать конюха, а пока Ксанф был в гордом одиночестве, не считая его отражений, заснувших в углу. Нетерпение и Злоба явно спелись и, объединив усилия, ежеминутно пытались вывести юношу из себя, сейчас, удобно свернувшись на мягком сене, они громко сопели и то и дело прихрюкивали во сне.
-Прямо ангелочки, - заворчал Ксанф, - кто бы мог подумать! "Хотя, может быть, они не такие уж плохие, как мне кажется". Он перевел взгляд на девушку - его новое отражение - короткие русые волосы чуть прикрывали лоб, маленький круглый носик был вздернут кверху, даже во сне губы складывались в улыбку, на вид ей было не больше шестнадцати. "Вот с этим надо быть особо острожным - еще чуть-чуть и я могу влюбиться в собственное отражение, только этого мне не хватало для полного счастья!", - мысленно проговорил Ксанф. Вообще у него было немного ироничное отношение к любви и к девушкам в целом, но оставим амурные дела и вернемся к отражениям. Миролюбие еще вечером так сильно всех достала своими лекциями, что ее отправили прогуляться по ночному городу и купить что-нибудь для себя, видимо, отражение нашло себе более внимательных слушателей, раз до сих пор не вернулось домой. Но Ксанфа тревожил еще один человек - его сосед по камере, зная, как кормят в Подземелье, юноше не хотелось оставить в беде этого
"злоумышленника", кем бы он ни был.
-Эй! Ну как вы там?,- в дверях показался конюх, - помощь нужна?

Солнечный зайчик ворвался в комнату через окно, быстро пробежал по стене, спрыгнул на кровать и заполз под одеяло, Ксанф потянулся и открыл глаза, на
столе его ждал завтрак - что-то мясное, хлеб и фрукты. Теперь можно с уверенностью сказать, что операция прошла успешно и последствий не будет, копыто в полном порядке, и максимум через месяц - полтора Тезей вновь сможет покорять хоть вершину Олимпа, о чем и доложили Рите примерно в 4 утра. Видимо такой срок её не очень - то устроил, но выбора не было. Ксанф предложил сделать повязку из листьев болиголова, но ядовитое растение встречается не часто, хотя с его помощью молодой доктор обещал выздоровление через семь - десять дней. Рита сказала, что попытается найти нужное растение, а пока Ксанфу был предложен полноценный отдых.
И вот уже около девяти утра, а вставать совсем не хочется, но, пересилив себя, юноша поднялся, плотно позавтракал и решил отправиться на короткую экскурсию по городу. Предварительно он зашел на конюшню и осмотрел скакуна, все было замечательно, Стефек клятвенно обещал не отходить от коня до возвращения доктора, и Ксанф с чистой совестью отправился на прогулку.
На улице было довольно прохладно, молодой человек поежился и свернул под
арку, здесь его ждал сюрприз:
-Что ты делаешь, интересно мне знать? - строго, но как-то несерьезно спросил Ксанф. В нескольких шагах от него, прямо перед витриной магазина стояла Восторг и заворожено смотрела за стекло.
- Посмотри же, ну посмотри, какая красота! - звонко затараторила она. Парень подошел поближе: на витрине висело платье матового красного цвета, украшенное бриллиантами, рядом на подушке стояли хрустальные туфельки под стать платью.
- Послушай, Золушка, тебе не кажется, что ты еще не все горшки вычистила? -
Ксанф по-отечески обнял девчушку, решив, что именно его он и купит Эле Штольц,
- А то приедет злая мачеха и отругает тебя,- он улыбнулся и посмотрел в её лучистые глаза: - Пойдем, у меня есть дело. Но Восторгу все было нипочем, она захлебываясь начала рассказывать, какие украшения могли бы подойти к этому наряду. За уши оттащив свое отражение от магазина, юноша купил в палатке пару апельсинов, яблоки и виноград, аккуратно сложил все коробку и отравился вниз по улице в сторону тюрьмы. Всю дорогу девушка вертела головой, пытаясь посмотреть на все сразу:
- Ой, какой милый мальчик! Ой, какие окошки у этого дома! Смотри, какие красивые цветы!
Вобщем, через несколько минут она изрядно надоела Ксанфу, но все равно почему-то очень нравилась. Так они неспешно спускались вниз, отражаясь в зеркалах на стенах домов.
В тюрьме охранник быстро согласился передать фрукты и записку девушке, что была узницей 45 камеры и носила имя Эретри. Ксанф долго пытался выведать, в
чем виновна эта самая Эретри, но стражник выкручивался, как мог, из чего мой герой сделал вывод, что вины, как таковой, нет, и, начеркав несколько слов (Милая Эретри, надеюсь вкусная и здоровая пища немного поднимет Вам настроение и придаст уверенности в себе. С уважением, Ваш случайный сосед), положил бумагу в пакет с яблоками. Выходя из ворот тюрьмы, Ксанф сразу заметил конюха, сердце его сжалось, неужели что-то случилось?
- Дохтор, дохтор, - завопил босоногий любитель лошадей,- идемте скорее, с Тезеем беда!
Ворвавшись на конюшню, Ксанф увидел Риту:
- Посмотрите, что с ним, - тихо, чтобы не испугать лошадь, произнесла она.
Молодой человек медленно опустился на колени и аккуратно размотал перевязку
- все было нормально, но Тезей явно нервничал. Тут Ксанф нащупал мелкий
остроугольный камень между бинтом и резиновым жгутом, который давил на рану
и причинял боль лошади. Осторожно вынув кусок, он снова забинтовал копыто.
- Похоже, кто-то всерьез решил навредить Вам, Рита Эвкус.


Пишет Рита. 03.05.05

«В такое прекрасное утро и начинаются все самые кровопролитные войны».
Рита удивилась своему ходу мыслей. Что может быть зловещего в солнечных лучах, пробивающихся сквозь зеленую листву, или в белых барашках облаков на чистейшем фоне неба? Тем не менее, с утра ее не отпускало странное чувство тревоги.
Отмахнувшись от неприятных мыслей, Рита поседлала Командора: нужно дать ему нагрузку, чтобы не застоялся. Времени выезжать за городские стены не было, и она отправилась в Центральный парк Эйзоптроса. Наряду с дендрарием и дорожками для прогулок, там находился открытый манеж для демонстрации высшей школы верховой езды с превосходным грунтом.
В парке в столь ранний час никого не было, и Рита пустила жеребца галопом по каштановой аллее. Высокая скорость, мощность прыжка, изящный рисунок аллюра, - лошади эйзенской породы были ее гордостью, ее достижением. Годы работы принесли результат, о котором когда-то было слишком смело даже мечтать.
Рита наслаждалась чувством полета, прислушивалась к ритмичному стуку копыт. Вдруг Ритм ускорился и стал неровным – Командор зажал уши, словно бы чего-то испугался, и понес. Из-за скорости все вокруг сливалось в безумный зеленый хоровод.
При попытке остановить коня тот почти уже перешел на рысь, но снова подорвался, как будто рядом был источник опасности. Рита огляделась по сторонам. Что могло так напугать уравновешенного Командора? И тут она заметила, что сзади нее на крупе лошади сидит женщина лет пятидесяти, почти старуха, с всклокоченными волосами и вращающимися огромными глазами. Ее расширенные зрачки были полны ужаса. Смятение. Вот что охватило коня.
- Быстрее… скажи ему, чтобы скакал быстрее… - дрожащим задыхающимся голосом сказало отражение.
- Как бы не так. Еще один такой фокус, выкину на галопе. – Вот почему у Риты возникали такие странные мысли. – Моей лошадью управляю только я!
Рита отвернулась от Смятения и увидела прямо перед Командором медленно бредущего по аллее светловолосого мальчугана.
- Эй, парень! Дорогу! – крикнула она.
Но мальчик даже не обернулся. Рита что есть силы натянула повод, подняв жеребца на дыбы. Копыта Командора опустились на землю, пройдя в считанных сантиметрах от головы мальчика. С другой стороны аллеи бежали высокий атлетичный блондин и красивая девушка в платье с глубоким декольте.
- Вы чуть не убили его! – воскликнул блондин, отгородив мальчика от мощного вороного жеребца.
- Приношу свои извинения. Чертово отражение напугало коня, - сказала Рита и обернулась. К ее удивлению, Смятение куда-то исчезло. Как будто растворилось, не ощущалось даже той странной тревоги, свидетельствующей о его присутствии.
Мужчина, девушка и ребенок недоуменно посмотрели на нее. У мальчика из глаз катились слезы.
- Кажется, это отражение видно только мне. Но это неважно. Я не представилась: баронесса Рита Эквус. Надеюсь, с мальчиком все в порядке? Если по моей вине ты так расстроился, маленький, я куплю тебе все что захочешь, чтобы ты не плакал. Хочешь сладостей или настоящий кинжал?
- Вам не удастся его развеселить. Меня зовут Анастасиус Артемьев, а это мое отражение – Скорбь.
- К счастью, он цел, - продолжал Анастасиус (а это был именно он), - но Вам не стоит так гонять по аллеям, где ходят люди.
- Да, Вы правы. Честно говоря, первый раз вижу человека, с таким вниманием относящегося к своим отражениям. – Рита спешилась. – Я собиралась найти Вас сегодня в городе по поводу конкурса на место главы городского совета, и вот встречаю в парке. Уверена, это не просто совпадение. Нам есть что обсудить. Давайте пройдемся и поговорим.
Рита повернулась к Скорби:
- Даже несмотря на то, что ты не настоящий мальчик, а из зеркала, запомни: мальчишки не плачут. Давай я посажу тебя на коня, и ты убедишься, что он не страшный, а очень добрый.
Не дожидаясь ответа, Рита подхватила отражение, посадила в седло и, держа в руках повод, пошла по аллее рядом с Анастасиусом.
- То, что творится в этом городе, меня не радует, - сказала она, - я бываю здесь нечасто, а каково приходится тем, кто вынужден жить здесь постоянно! Думаю, Вы понимаете, о чем я говорю. В списке кандидатов, кроме Вас, только купленные чиновники. И если одного из них изберут на эту ключевую должность, всем будет только хуже. Это фактически второе лицо после бургомистра в городской администрации. Я ищу человека, который принесет стабильность и спокойствие городу. И готова помочь ему занять эту должность. Расскажите, кто Вы и почему решили баллотироваться?
- Я работал санитаром в одной из больниц. Однажды мне надоело быть просто служащим больницы, я понял, что способен принести большую пользу. Я желаю изменить этот город, но средств у меня немного. И я буду рад любой поддержке.
- Вы хороший человек, это видно. Но готовы ли Вы приложить усилия для того, чтобы жизнь горожан стала лучше и безопаснее, даже если это будет связано с риском лично для Вас?
Анастасиус прищурился. В его аквамариновых глазах сверкнуло солнце.
- Да, я готов. – твердо сказал он.

Они дошли до выездкового манежа, обсуждая детали предстоящего днем конкурса.
- Ну что, попробуешь поездить сам? – обратилась Рита к мальчику-отражению, - Вот смотри, повод нужно держать так. Чтобы остановить, тяни повод на себя, чтобы ехать побыстрее, прижимай пятки. Остальное Командор сделает сам. Давай!
Мальчик неуверенно коснулся пятками боков жеребца, Рита еле слышно причмокнула, и Командор пошел по кругу ровным галопом. Через несколько кругов мальчик немножко подогнал коня, потом еще немножко. Анастасиус не верил своим глазам: его отражение улыбалось, улыбалось широкой улыбкой от уха до уха.

В полдень Рита и Анастасиус встретились на площади перед ратушей, где должны были состояться выборы главы городского совета. Избиратели – горожане, платившие налоги свыше определенной суммы, городские бедняки, не имевшие права голоса, и кандидаты были уже здесь. Каждый кандидат произносил речь, а потом большинством голосов выбирался глава, или, как его без обиняков называли на площади, вице-бургомистр.
Пока Анастасиус ждал своей очереди выступить с трибуны, Риту снова охватило волнение, она встревоженно оглянулась и увидела в толпе пожилую растрепанную женщину. Теребя трясущимися руками разорванный костюм для верховой езды, Смятение хриплым каркающим голосом вещало, обращаясь только к Рите:
- Нельзя здесь оставаться… Надо бежать. Быстрее… Убийца в городе… Он убил твоего мужа… Он знает, что ты пришла за ним… Бежать…
Рита посмотрела по сторонам: казалось, никто не замечает ее отражения. Очень странно. На секунду Рита поддалась панике и готова была побежать сломя голову прочь с площади, к воротам, убежать из города. Усилием воли она осталась на месте, прокусив губу до крови. Она вытащила карманное зеркальце, чтобы стереть кровь с подбородка. Когда она подняла глаза, Смятения не было на прежнем месте.
Но вот настал черед Анастасиуса.
Он вышел на трибуну и стал говорить. О произволе чиновников и стражи, о несправедливости судов, о поборах при въезде в город, о плохом состоянии больниц и роскоши дворцов, об ужасных условиях содержания заключенных. Он говорил так искренне, вдохновенно, и Рита поняла, у Анастасиуса с этой площади только два выхода: в ратушу или в тюрьму.
К сожалению, среди горожан с избирательным правом оказалось немало обладателей дворцов, и во второй тур вышли два кандидата: Анастасиус и Палладий, ставленник одного из южных землевладельцев. Рита помнила его по столичным пирам, на которых, видимо, он и наел себе брюхо. Палладий… Рита не любила громких имен, да и в этом случае все согласно пословице «хоть сто раз скажи «сахар», во рту слаще не станет».
Надо было что-то предпринять. Палладий был знаком с большинством аристократов, перевес вполне мог быть на его стороне.
В два прыжка Рита забралась на трибуну.
- Народ Эйзоптроса! – ее сильный голос звучал на всю площадь, - когда-то вы избирали себе правителей иначе. По отражению можно понять, каков человек. Зеркало не обманешь! Пусть оно и рассудит, кто из этих двух людей достоин руководить советом. Тот, чье отражение окажется хуже, тот и станет вице-бургомистром!
Толпа, особенно задние ее ряды, с восторгом приняли эту идею. Они скандировали: «Суд Зеркала! Суд Зеркала!»
Из ратуши вынесли большое зеркало, Анастасиус и Палладий подошли и несколько секунд вглядывались в его поверхность.

Пишет Эретри. 03.05.05

- Уф, - Отвращение не смог даже отобрать подходящую гримасу, - поздравляю. С каждой минутой всё больше приятностей… Такое блюдо подают по редким праздникам.
Темнота обиженно зашевелилась. Послышался вздох.
Эретри машинально отступила на шаг назад: медленно, плавно раскачиваясь в чайной гуще, на неё надвигались две пустые, опустошённые галактики. Ничего нельзя было рассмотреть за ними. И нельзя было назвать их бездонными. Наоборот, слишком открыто распластались в них донца, остро, нараспашку. Слишком, чересчур
близкие. Без всего. Распятые во тьме, выпотрошенные, набитые вакуумом, летели неумолимо две бессветные галактики-близнецы…
К безжизненно повисшей руке Эретри прикоснулась шершавая ладошка. Вздрогнув, девушка опустила взгляд.
- Эр, ты чего, а? – Храбрость, рыжая Храбрость, этот уголёк, это маленькое выскочившее из груди сердце… Она смотрела на Эретри с беспокойством,- Ты… не надо это… А чего её бояться?!- взорвалась вдруг, непонятно на кого обозлясь. – Чего бояться лупоглазой?! Ха! Это она ещё забоится!
- Она не меня испугалась, - голос нового отражения не звучал – не спеша пробирался в уши. – не меня. Ей страшно видеть свои – припрятанные, она думала –мысли. Здесь, перед нею.
Безнадега, наконец, выступила из мрака. Но и теперь, когда она стояла рядом с Эретри ,казалось невозможным признать, что да, действительно, ещё есть кто-то в этом склепе. Новое отражение, долговязая старуха, зябко куталась в длинные, до пят, паутинно-седые волосы. Те неживые, донные пузырьки пустоты были её глазами. Или наоборот: глаза были вместо пустоты?.. Так или иначе, посреди тюремной умывальной стояла она, Безнадёга.
- Морочечки! Это что ж такое, это ж получается…что ничего не получается!- заскулил Морок. – Почему отразилась ты, а не… н-н-например, Благоразумие?
- Совсем уж того, братец? – скосился Отвращение. – Кто отразился, то и отобразилось… Нам-то всё равно теперь, наверное?
- Вы припомнили Благоразумие? Полноте, она же рядовая гадалка, - отозвалась, перебирая космы, Безнадёга. – Любой её совет ничем не отличается от плевка через плечо… Нет, я всегда оцениваю вещи трезво. Ваш случай – безнадёжен…
И она снова вздохнула, да так, что захотелось закричать, спрятаться, забиться в самый тёмный угол, чтобы уже ничего не ждать.
- Трусливая карга! Да я не верю тебе! – крикнула Храбрость. - Даже, если погибнем, то…то…
- Ну конечно! Никто о вас не вспомнит. Может, только в утренних газетах в махонькой колонке, среди прочих новостей и сообщат: «вчера, в таком-то часу, был казнен государственный преступник. Лабиринт поглотил презренного. Гордитесь работой городской охраны…», ну, и всё в таком роде. Про нас, её отражения, вообще ничего не скажут… Так что всё.
«Нет!»
Будто услышав этот невырвавшийся возглас, Безнадёга повернулась к Эретри.
- Любой выбор…
- Так, - увернувшись от её взгляда, Эр подошла к умывальнику. – Больше ничего не отразится, господин Отврат?
Отвращение презрительно оглядел зеркало.
- Удивляюсь, как что-то ещё смогло отразиться. Нет, из этого корыта, сколько ни смотрись, никто уже не выскочит. Что, полегчало?
Эретри не слушала. Она стояла у умывальника, в ямках её ладоней тускло блестели капельки воды.
- Вот он тупик. Вот она я. Вот дальше некуда поставить ногу…- послышалось отсутствующее бормотание, сопровождаемое плеском воды. – Ага, вода. Капелька на правой ладони, капелька на левой. А вот река. Из целых двух капель…
- Свихнулась! – простонал Морок. Храбрость скрипнула зубами.
- Того и следовало ожидать,- дикторским голосом объявил Отвращение…
Эретри развернулась. Глядя прямо куда-то в темень, а может даже и на Безнадёгу, насильно улыбнулась.
- Знаете что? Нам здорово повезло. Нам достался тупик – лучший вариант среди всяких там развилок и распутий. Разные дороги ведут в разные стороны, но ты должен выбрать одну, ведь так? Только выбрать. А тупик… тупик означает возможность самому проложить дорогу, куда тебе вздумается!
- Ты безумна, - В глазницах Безнадёги сгустилась пустота. – путь не может обрываться сразу в двух местах...
- Безумна? Что ж, это всё объясняет,- пожала плечами Эретри, поправляя волосы. –Возвращаемся к следователю, пока нас не поторопили.
- Что она задумала?- скрипел Отвращение под гулкий топот, когда их вели через коридор.
«Что я задумала?»- шептала себе Эретри…

…Лицо следователя вытянулось, подбородок затрясся. Льда – как не бывало.
- Вы хотите сказать…- пожевал он немного дрожащие губы.
- Да, я говорю: я должна его увидеть. Я – не государственный и вообще никакой не преступник. Я попала сюда по ошибке, по…случайности. Лабиринт, отражения, зеркала – я ничего не знала. Но есть кое-что, что я точно знаю… Он изгнал волшебство из Мира Зеркал?.. Разве…
- Да! Здесь нет ничего, что не подчинялось бы законам физики!- взвизгнул следователь.
- Неужели? А сейчас в этой…комнате разве не стоят перед вами четыре нарушения законов физики…и одна вопреки правилам глупая…я? И вы уверены, что нет чародейства? Он изгнал только то, что…
- Стоп! Сегодня же на плаху! Нет, в Лабиринт! – следователь вскочил, начал лихорадочно собирать бумаги…
- Стойте! Меня должны освободить,… потому что я никому не собираюсь причинять вред… потому что вы упустили одно звено… потому что я… не одна.
-Ну и кто, кто с тобой?! Отражения – они не в счёт! Ты блефуешь! – рявкнул чиновник…
Эретри замолчала. Повернулась. Отражения. Четыре. Четверо. Стоят и смотрят на неё. С испугом, с отвращением, с дерзостью, без надежды…
Она подошла к Мороку, положила руку на тряпичное плечо. Лицом к лицу.
- Друг, - сорвалось с её губ почти беззвучное слово.
Морок с изумлением посмотрел в глаза Эретри и вдруг кивнул. Просто кивнул.
Медленно она отошла от него к Храбрости. Опустилась на колени, прикоснулась к огненным волосам.
- Друг.
Храбрость молча вложила в её руку свою. И тоже кивнула.
Следователь остолбенело наблюдал.
Потом - Отвращение. Лицом к лицу.
- Друг.
Он не покривился, даже не дернул плечом…
Безнадёга. Долго, безмерно долго смотрела Эретри в донные глаза.
- Друг, - в последний раз прошептали пересохшие губы.
Еле заметно, на миг, вспыхнули галактики-близнецы. На миг. И снова ничего.
Эретри, шатаясь, отшагнула, встала среди отражений.
- Хорошо, - ещё раз, словно стараясь запомнить каждого, посмотрела она. – четверо…вы…. Теперь у вас есть я…
Следователь грубо схватил, потащил её за руку к табурету.
- Сядь! Какое сумасшествие! Ты что же…в самом деле … считаешь это чародейством?
- Это самое чародейское чародейство…- Эретри видела словно протуманенные, силуэты, стены.- «И самое настоящее»- уже подумала она, говорить не получалось.
- Ну и зачем всё это представление?
«Он увидит…я не могу умереть…у меня есть … они…пусть приходит, убивает…но пусть видит…они…»
Хлопнула дверь. Следователь ушёл.
- Тебе легче не станет. Либо они решат, что ты спятила и тогда всё равно тебя ожидает казнь, либо Лорд Хаос… ох, не завидую я тебе…нам, - Безнадёга склонилась над Эретри.- Да, и знаешь ли, от чего ты сейчас так ослабела? От того, что ничто так не выматывает, ничто так не отнимает силы, как пустые слова. Зачем ты сказала их нам?
- Отойди от неё, карга, - сжала кулаки Храбрость.
- Это…не…пустые слова,- с трудом выговорила Эретри, чувствуя, что туман забирает её. «Не пустые»…
Из-под стола вышел Мурыч. Лапой он гнал перед собой давешний искристый осколок. Кот остановил его у табурета, фыркнул, сел рядом. Эр посмотрела вниз. Из осколка, как из пола, смотрело её лицо. Что она там бормотала недавно Нет, никакого волшебства не было. Просто… Глупо, конечно, но ей именно сегодня взбрело в голову проверить на деле «секретище», который когда-то (когда?!) поведал Кай.
Его голос и сейчас продирался к ней сквозь мглистые отрепья мыслей: «Понимаешь, дружба - это такое явление… диковатое немного. Ты, например, скажешь кому-нибудь, что он твой друг… не выворачиваясь, а по-правде…ну, честно-пречестно, что ли…ну, понимаешь… и всё, ты привязана к нему навеки. И не он к тебе, а ты, вот что самое обидное»
Неуклюжие, ломкие слова.
«А разве…всё…ну, то что произошло вот только что и вообще…разве это не противоречит…мне?..»


Пишет Эля Штольц. 05.05.05

Эля поснулась среди ночи в своей палате.Она посмотрела в распахнутое окно,где виднелась полная серебристая луна на фоне тёмного неба.Было очень тихо,все её отражения спали.Мрачные мысли разом обрушились на её голову,они путались, обрывались,сменяя друг друга: "Не смогу пойти на бал...денег почти не осталось... некуда идти...прикована к постели."Вдруг луна расплылась-элины глаза наполнились слезами,они стекали по её белому лицу,падая на одеяло.Она заметила,что на ней была надета белая больничная рубаха,а бинт как тугой корсет утягивал её торс от пояса до подмышек,да так сильно,что девушке было тяжело дышать.Вдруг Эля увидела своё отражение в зеркале,стоящем напротив её койки.
"Не-е-е-т",-истошно заорала она,-зачем вы заставляете меня видеть это".Зеркало отражало измученную ревущую навзрыд бледную девушку.Проснувшаяся Чопорность буркнула что-то на счёт элиного поведения."Чё орёшь,с ума что ль сошла?!-раздался незнакомый голос из угла комнаты.Эля только что заметила,что там стояла ещё одна койка,откуда на неё смотрели два чёрных горящих глаза.-Думаешь,тебе одной тяжело!"Женщина медленно поднялась с постели и,опираясь на клюшку,подошла к окну-это была маленькая фигуристая цыганка с очень тонкой талией и перевязанной ногой.Малышка присела на подоконник и выглянула на улицу-,по всей видимости,она ждала кого-то.
-Лэйла,ты там?-раздался голос снаружи.
-Тихо,Симон,я здесь не одна!-низким густым голосом ответила цыганка.Она достала из-под койки несколько одеял,какие-то коробки с лекарствами и бросила их Симону.
-Я таскаю в больнице подушки и одеяла,здесь на эти вещи учёта нет,а наш народ такое добро ценит.А лекарства можно выгодно продать аптекарям.-ответила цыганка на удивлённый взгляд Эли."Замечательно,меня поместили в одной палате с воровкой,"-подумала она.
Прснувшись утром Эля увидела всё ту же цыганку,сидящей в кресле и покуривающей
больщую,украшенную янтарём трубку.У неё были не чёрные глаза,как показалось Эле ночью,они были как черника или голубика- тёмно-тёмно синие, и такого насыщенного цвета,что едва можно было различить зрачки.Черты лица у этой женщины были вовсе не цыганские-прямой тонкий нос,худое овальное лицо.Их даже можно было бы назвать аристократическими,если бы не чёткие густые брови и чёрные как вороное крыло блестящие волосы.Вместо пёстрого тряпья и гремящих побрикушек на Лэйле было элегантное феолетовое платье и изысканные украшения.Погасив трубку,женщина,не замечая,что её соседка проснулась,опираясь на клюшку,оказавшейся дорогой тростью,достаточно уверенно покавыляла к выходу и скрылась за дверью.Эля осмотрелась в помещении,оно было не похоже на больничную палату,-скорей на полноценную желую комнату.Здесь был шкаф,книжные полки, секретер,диванчик с пуфами,где расположились её отражения,журнальный стол.Через некоторое время зашёл доктор в сопровождении медсестры и сразу же начал с диагноза.
-Ну что ж,опасности для жизни нет,можете не волноваться,травма позвоночника отсутствует,правда,сильно повреждены мышцы,но при соблюдении режима и нашем тщательном уходе вы скоро поправитесь.
-Сколько я здесь пробуду?
-Не меньше месяца.Элиза будет вашей личной медсестрой,к тому же вы можете пользоваться инвалидным креслом,которое мы для вас приготовили. Эля посмотрела на свой новый транспорт,как на вырытую для неё могилу.Оставшись наедине со своими отражениями Эля решила осуществить небольшую экскурсию по своим аппартаментам-по другому это назвать было нельзя.Для этого она попыталась самостоятельно сесть в "каталку" и ,долго воюя с ней,преодолевая боль,всё же разместилась.А что ей оставалось делать-сидеть в постели целый день было страшной пыткой для этой непоседы."Вот уж не думала,что мне придётся когда-нибудь полчаса вставать с кровати," - подумала девушка,вытирая набежавшие от обиды слёзы.Она быстро научилась управлять инвалидным креслом и сразу же покатила к приоткрытой двери в непонятное помещение,внутри к её удивлению оказалась ванная комната."Даже в нормальную больницу не удалось попасть,-думала Эля.
-Почему такая богатая обстановка и сервис,и что это за странная цыганка,которая
ночью ворует подушки,а днём одета,как аристократка?" Потом Эля отправилась на балкон,выходящий в большой больничный сад,огороженный высоким каменным забором,защищавшим покой пациентов от уличной суеты.Вдруг хлопнула дверь в комнату-вернулась цыганка.
-Как ты думаешь,Лэйла,почему меня поместили в такое дорогое заведение,-спросила
Эля,любопытствуя.
-Ну,врач сказал,что, когда ты была в шоке и у тебя спросили твоё имя,ты ответила - графиня Элеонора Франсуаза Дернье-Штольц.
-Ой!Я ж совсем забыла!!
-Что,скрываем своё происхождение,сбежали из дома?!
Проницательная цыганка сразу всё поняла,и Эля вкратце рассказала ей о том,как она сбежала из дома,прихватив один саквояж и кое-какие украшения,которые ей удалось выгодно продать.Но по дороге её обокрали,поэтому Эля добралась до Эйзоптроса в одном единственном плать и с грошами в кармане.
-Теперь понимаешь,почему ты оказалась в лучшей больнице в городе по соседству с
герцогиней Изабеллой Саркисис.
-Как?
-Лэйла-моё таборное имя.Ты бежала навстречу свободе,а я-от неё.Мне так надоело кочевать с табором,что я убежала и остановилась в Эйзоптросе.В твоём возрасте вышла замуж за герцога Саркисиса и уже 10 лет его жена.Но,кровь ,как говориться, всё равно позвала,и теперь я помогаю своему народу. Разговор с цыганкой сильно поднял Эле настроение,но она пока всё же не позволяла себе думать,что она не в безнадёжном положении.Сероглазка попросила Лэйлу передать через своих людей записку для Ксанфа,в которой торопливый девичий почерк сообщал,не разъясняя причин,что Эля не сможет пойти на бал и ему не надо покупать наряд и билет для неё.


Пишет Сильвия. 06.05.05

Нет, такого Сильвия не ожидала даже от своего отражения. То, что Коварство - это её отражение, Сильвия поняла сразу. Но разве она могла подумать, что он сможет продать её в рабство?! "Нет, - подумала Сильвия,-мне необходим посредник, иначе сама я, боюсь, с ним не справлюсь". Но необходимо было что-то решать, и Сильвия изо всех сил старалась сосредоточиться.
Они проезжали по живописной местности: справа была небольшая река, за которой открывалось дикое поле, а слева простирался густой лес. Дорога,по которой они ехали, была главной дорогой, ведущей в Эйзоптрос. Но, к сожалению для Сильвии, ехали они от Эйзоптроса. Она с завистью смотрела на проезжающие иногда мимо них караваны, держащие путь к столице Мира Зеркал.
Это, и кроме того чистый, свежий воздух и великолепный пейзаж заставили Сильвию придумать кое-какой план. Но Сильвия не была в нём уверена и решила пока ничего не предпринимать. День выдался жарким, и солнце начинало сильно припекать. Путники ехали молча, поскольку разговаривать было просто не о чем. Внезапно шакал начал уходить в сторону от дороги. Сильвия беспокойно обернулась, не промедлив вскрикнуть от боли, исходящей от туго завязанных рук. Судя по всему, шакал собирался отдохнуть в тени деревьев и отправиться в путь, когда жара уже спадёт.
"Что ж, это и к лучшему, " - подумала Сильвия.
Шакал решил устроиться рядом с небольшой пещерой, расположенной недалеко от дороги. Разложив всё своё хозяйство и привязав лошадей, он подошёл к Коварству:
- Посторожи её, а я скоро вернусь.
С этими словами он удалился в гущу леса. Коварство подошёл к клетке, где лежала Сильвия, и вопросительно посмотрел на неё:
- Тебе так необходимо, чтобы кто-то работал на тебя? Поэтому ты сдал меня в рабство, чтобы этот шакал работал на тебя? - немедленно спросила Сильвия.
- Да, ты права, цыпа, мне необходимо это. А без тебя я бы не осуществил задуманного.
После этих слов у Сильвии мелькнула мысль, которая: Но нет, не надо торопиться. Прежде необходимо полностью узнать его намерения.
- Но зачем он тебе?
- А ты сама подумай. Неужели не приятно руководить людьми, готовыми за тебя
провалиться сквозь землю? - с намёком, как показалось Сильвии, сказал Коварство.
- Если я правильно поняла, тебе хочется иметь своих рабов?
- Ты очень понятливая девочка, цыпа. Конечно, этот работорговец всего лишь нечего не значит.
- Мой дядя - разорившийся рабовладелец, но у него ещё осталось много "голов".
- И они могут быть моими? - выпалил, хищно облизнувшись, Коварство.
- Да, но...
- В обмен на...
- Мою свободу.
- По рукам, - улыбнулся Коварство, - но что прикажешь сделать?
На это у Сильвии уже был ответ. В кармане её куртки лежало сильное снотворное, которое она ещё вчера утром купила в аптеке. Объяснив свой замысел Коварству, Сильвия уже была уверена в успехе.
Вернувшись с прогулки, шакал потянулся к бутылке с водой, в которую перед этим Коварство насыпал хорошую дозу снотворного. Через пять минут он уже спал. Коварство аккуратно снял с его шеи ключ от клетки и через минуту развязывал руки Сильвии. Став свободной, она первым делом сняла с шакала все серебряные монетки и ссыпала их себе в карман. Денег было немного, но на проезд до Эйзоптроса должно хватить. Выбравшись на дорогу, Сильвия задумалась над тем, что она сделала. Никакого дяди, а тем более работорговца, у неё не было. Но она быстро забыла про свои сомнения и начала наслаждаться уже физической свободой: её занемевшие руки и ноги требовали разминки. Тут она вспомнила, что была ранена в голову, и достала зеркальце, чтобы хоть как-то замаскировать рану. Из зеркала на неё смотрело её уставшее и изнеможенное лицо.


Пишет Хаос Мира Зеркал. 07.05.05

Рита и Анастасиус

Рита скрестила пальцы. На удачу.
Обычно она в подобные глупости не верила, но сегодня…
Слишком много было поставлено на кон.
Слишком много усилий она приложила для того, чтобы Анастасиус добрался до финала.
Совсем чуть-чуть не повезло. Не приняла в расчет действующего бургомистра. Его интересы.
Она уже сразу после аудиенции в ратуше поняла, что немного перегнула палку, предложив старому лису создать альянс против Хозяина. Слишком преждевременно прозвучало предложение избавиться от зеркал. Бургомистр испугался. Но действовать при этом стал так, как Рита совершенно не ожидала. Вместо того, чтобы предать всю историю забвению и попросту игнорировать конезаводчицу, бургомистр всерьез ею заинтересовался. Даже филера приставил, что Рита заметила не сразу из-за вечно болтающихся поблизости отражений. И, конечно, бургомистр догадался, зачем Рите понадобилось встречаться с кандидатом на должность вице-бургомистра Анастасиусом.
Это стало очевидно уже за день до собственно первого тура выборов. Рита нутром почувствовала, что в деловых и политических кругах Эйзоптроса происходят какие-то подвижки. Выборщики, с которыми она договорилась, вслух начали высказывать свои опасения, что Анастасиус «не впишется в команду», что «бывший санитар не может управлять городом».
Именно поэтому столь тщательно подготовленная Ритой победа Анастасиуса уже в первом туре не состоялась.
Рита посмотрела на бургомистра, который стоял на помосте рядом с зеркалом. Тот, почувствовав на себе взгляд, нашел её в толпе и ухмыльнулся в ответ неприятно.
«Ничего, - погрозилась ему шепотом Рита, - рано радуешься».
Толпа на площади ахнула.
В зеркале стояли два отражения: Ненависть – Анастасиуса и Любовь – Палладия.
- ДА! – уже не опасаясь ничего, крикнула в восторге ликования Рита, - Ненависть!
Площадь взорвалась аплодисментами.
«Это было близко! Как же это было близко! – покачала головой Рита, все ещё не веря, что выборы выиграны.
- Палладий, Вы не прошли испытания зеркалом, - объявил бургомистр. Самодовольство стекло с его лица, уступив место мрачной серьезности.
Любовь с печальным вздохом растаяла в зеркальной поверхности. Теперь из рамы на Анастасиуса и ликующую толпу, сжав руки кулаки, смотрел исподлобья только угрюмый парень.
- Анастасиус Артемьев! Вы с достоинством выдержали испытание зеркала и…
- Я требую справедливости!!!!! - Рита чуть не подпрыгнула на месте от этого высокого громкого женского голоса, который раздался прямо над её ухом, - СПРАВЕДЛИВОСТИ!
И на площади стало удивительно тихо…
Все лица были теперь обращены в сторону Риты.
Ибо рядом с ней, на перевернутой урне возвышалась как на постаменте, гордо задрав нос, костлявая девица.
- Уйдем, а?! - дернул её за рукав Беспокойство, зыркая нервно по сторонам, - пока не поздно.
- Все ложь. Выборы недействительны! – крикнула Справедливость, - и она в этом виновата. – тонкий и острый как иголка палец указал на Риту.
Вокруг Риты и её отражений, Рады и Беспокойства, образовался круг. Справедливость же добралась до помоста и теперь стояла рядом с бургомистром.
- Она подкупила выборщиков! – крикнула Справедливость.
- Докажи! – возмущению Риты не было предела. Она не подкупала никого. Все действия, что она предпринимала до выборов, были вполне безобидными с точки зрения буквы закона. Не духа - да. Но буквы – точно.
Но Справедливость из-за своего титульного дара была не в состоянии оценить эту тонкую разницу между «подкупом» и «лоббированием».
Толпа встретила слова Риты неодобрительным ропотом: отражениям верили. Особенно таким, как Справедливость или Правдивость.
- Что?! – возмутилась Рита, - что?! Вы же видите, что Анастасиус Артемьев достоин быть вице-бургомистром.
- Почему не второй тур выборов? Почему крикнула «Суд Зеркала»? – гневно сверкнула очами Справедливость, - зачем тебе был нужен Суд Зеркала?!
Мысли в голове путались. Рита тряхнула головой. Никогда такого не было. В критических ситуациях она всегда была предельно собрана. И всегда быстро находила выход из самых, казалось, сложных ситуаций. Но не сегодня.
- Палладий купил выборщиков, - не особо понимая, что говорит, ответила Рита на обвинение, - я знаю это. Я хотела, чтобы все было честно.
- Откуда ты это знаешь? – спросила Справедливость.
- Потому что я разговаривала с некоторыми из них накануне, - ответила Рита.
- Зачем?
- Я что не имею права с людьми разговаривать? – огрызнулась Рита, понимая, что её умело загоняют в угол. На душе было неспокойно.
- Ко мне поступило несколько жалоб на Вас, госпожа Эквус, - вмешался в допрос бургомистр, - от выборщиков. Они заявляют, что Вы приходили к ним и предлагали услуги со стороны будущего вице-бургомистра в обмен на голоса на выборах.
- Почему Вы только сейчас об этом вспомнили, господин бургомистр? – с сарказмом поинтересовалась Рита, - почему не раньше? Потому что Ваш кандидат оказался подлецом и никогда не сможет больше баллотироваться на ключевые посты?
- Если Ваш так хорош, почему не дать ему возможность выиграть выборы самостоятельно? Зачем хлопотать?
- Он и выиграл самостоятельно! Зеркало показало, что он достоин!
- Зеркало? – хмыкнул бургомистр, - помнится, Вы сами о зеркалах невысокого мнения, госпожа Эквус. Даже предлагали мне избавить Эйзоптрос от них.
Толпа взорвалась криками возмущения. Бургомистр поднял руку, призывая к тишине.
- Раз Рита не может набраться смелости и объяснить самостоятельно, «почему Суд Зеркала», а не второй тур голосования, я расскажу, - заявила Справедливость.
Итак… Все то время, что Рита была в Эйзоптросе, она искала способа повлиять на местную власть в собственных корыстных интересах. Сначала она встретилась с бургомистром. Повлиять на него не удалось. Поэтому она сосредоточила свое внимание на кандидатах в вице-бургомистры. Палладия она знала достаточно, чтобы понять, что он не никогда не поддержит её планы по переустройству Мира Зеркал…
- Потому что он – достойный и благонадежный гражданин, а не еретик, как госпожа Эквус.
- Угу, - согласилась Рита, - то-то у него Любовь отразилась.
- Тогда Рита, использовала все свои связи, чтобы убедить как можно больше выборщиков в том, что Анастасиус – спасение для всех. Но выборы показали, что она не учла чего-то в своем коварном замысле. Анастасиус не выиграл. Она понимала, что не сможет теперь повлиять на результаты выборов, что Палладий обязательно выиграет их. Поэтому она пошла ва-банк. И спровоцировала Суд Зеркала.
- Ну и что? – в смятении воскликнула Рита, - не все ли равно, по каким причинам я это сделала?! Если результат налицо?! Артемьев выиграл выборы! Он – вице-бургомистр! Ваше Зеркало, авторитет которого непререкаем, сказало, что он самый достойный.
Бургомистр только было открыл рот, чтобы возразить, как вперед выступил Анастасиус.
- Я вынужден заявить самоотвод, - спокойно, негромко, но весомо, выделив каждое слово паузой, произнес он в полной тишине, - я не могу начинать свою политическую карьеру со лжи и скандала. Мне не нужна подобная победа…
Толпа выдохнула изумление…
- Бежать, надо бежать! Пока нас не арестовали за попытку организовать мятеж против Лорда! – Беспокойство вцепился Рите в плечо, - бежать!
- Он такой молодец! – рассмеялась счастливо Рада, - правда, он молодец?! Такой благородный! Такой честный!
- Чистоплюй, - скривилась презрительно Рита.
Кто-то настойчиво потянул её за рукав. Она обернулась и увидела Смятение. В тот же момент душа заболела неприятно, как в предчувствии беды.
- Что я здесь делаю? Надо ехать домой немедленно, - и Рита позволила Беспокойству и Смятению увести себя с площади…

Бургомистр объявил выборы недействительными. Зеркало унесли в здание ратуши. И вскоре площадь опустела.
Только на одной из скамеек рядом с летним кафе сидела молодая привлекательная девушка. Она, улыбаясь соблазнительно, гладила по волосам молодого человека, который лежал, положив ей голову на колени. Рядом сидел прямо на брусчатке, скорбя над перевернутой урной, маленький мальчик. Его пытался успокоить пожилой человек с зонтиком подмышкой – Утешение. А Хулиганство, подросток с чумазой физиономией и татуировкой «Nomen est omen» на плече, воспользовавшись тем, что на него никто не обращал внимания, целился из рогатки в витрину кафе.

Пишет Эвелина. 08.05.05

"Да, сегодня мне уже точно не уснуть..." - подумала Эвелина, поднимаясь к себе в комнату. Она оделась, накинула на плечи серый плащ с капюшоном и незаметно спустилась во двор по чёрной лестнице. Ей хотелось побыть одной.
Конечно, нельзя остаться в одиночестве, когда за тобой повсюду следуют два занудных отражения. На улице было темно: тусклые фонари давали мало света.
К тому же, начался мелкий холодный дождик. Эвелине нравился дождь. Ей казалось, что в дождь природа грустит. Но эта грусть приносит облегчение: дождь смывает обиды, а после бури всегда светит солнце. Хорошо ещё отражения отстали от Эвелины: они были заняты спором. Самодовольство распространялась о том, какая она исключительная и неповторимая, а Скромность читала ей морали. Этот спор затянулся: титульные таланты отражений Эв не способны прийти к согласию.
Вскоре Эвелина обнаружила себя идущей по какой-то грязной и совершенно не знакомой ей улочке. "Как далеко я ушла от дома" - подумала Эв. Чувство голода заставило её зайти в ближайший трактир: со всеми переживаниями сегодняшнего дня она совершенно забыла о еде. Трактир оказался на удивление уютным. Эвелина заняла столик в самом углу большого зала и заказала обед себе и своим отражениям. С центре зала находился большой камин. Сидящие у огня люди о чём-то оживлённо разговаривали. До Эвелины доносились лишь обрывки фраз: "выборы", "городской совет", "Лорд Хаоса" и т.д. Она вспомнила, что уже очень давно не слышала новостей из городской жизни. Тем временем официант принёс заказ, и Самодовольство со Скорбью замолчали, занявшись свиными отбивными. Эвелина попросила принести ей подшивку "Новостей Эйзоптроса" за последний месяц. С удивлением она прочитала о событиях, произошедших в её отсутствие. Особенно поразила Эвелину история о девушке, которая спасла из тюрьмы доктора, оставившего её истекать кровью за крепостными стенами. Из газеты Эв узнала о предстоящих выборах в Городской совет и бале у самого Лорда, который состоится на днях. Ей вдруг остро захотелось побывать на этом балу. Кто знает, кого она встретит во дворце. С этой мыслью Эвелина взглянула на себя в зеркало, отразившее уставшую молодую женщину с синими кругами под глазами. Она улыбнулась своему отражению и решила во что бы то ни стало поразить всех на балу, затмить своим великолепием.

Пишет Анастасиус. 08.05.05

"Даааа, - думал Анастасиус, смотря на свои отражения, - что же мне так не везёт? Скорбь, хулиганство...Чуть не приобрёл ненависть. Надо же выбирать какие-то подходящие моменты, чтобы смотреть в эти зеркала. Ладно - Страсть - тогда я ещё не понимал, что у меня будут отражения; Скорбь - тоже понятно: я был слишком счастлив, чтобы думать о последствиях. Но откуда у меня Хулиганство? Как будто я пай-мальчик какой-то...Как назвала меня Рита? Ммм...Ах, да -чистоплюй. А зачем я просил её поддержки? Получается, я тоже как Палладий. За меня, оказывается просили, что-то обещали, ходили договариваться.. Будто я навязался ей. Да нет, вроде, и не просил за меня ходатайствовать, просил немного денег что ли.. Да-да, я имел в виду деньги - для программы, подходящей одежды. Ну что ж, видимо мы друг друга неправильно поняли. Жаль, что нельзя сделать всё честно - без связей, нужных людей, голосов и "поддержки"...Зря я, конечно, решил действовать вместе с Ритой. Надо было одному..."
"Ну что ж, былого не вернёшь. На ошибках учатся,"-прервал его размышления добрый, спокойный голос Утешения.
Анастасиус будто очнулся - встал, оглянул "своих", поправил новый костюм.
"Надо сегодня же отправить его назад, Рите. Поблагодарить за её помощь и извиниться, что не оправдал её надежд...-усмехнулся он, -Пусть ищет другого протеже. Хватит.. Я начну своё дело, а потом, когда обрету доверие горожан,
попытаюсь снова.. И на этот раз всё будет честно, без скандалов."
Вдруг раздался негодующий крик. Анастасиус обернулся - ему навстречу бежала старушка, грозно размахивая своей сумкой. Она что-то возмущённо пыталась сказать, но, видимо, её гнев был так силён, что она просто задыхалась и не могла произнести ничего понятного. Однако, Анастасиусу было ясно, что единственным нарушителем спокойствия этой почтенной старушки мог быть только его второй парнишка - Хулиган. Тот, почуяв опасность, залез на дерево, глупо надеясь на его защиту. Утешение и Анастасиус бросились к старушке, на ходу высказывая свои извинения и желание помочь. Страсть, тем временем, шустро вскочила со скамейки и бросилась к маленькому негодяю, что-то угрожая ему. Старушка, запыхаясь, присела на скамеечку и представилась: "Мадам Кокс. Я полагаю, это Ваш разбойник, нанёсший непоправимый вред здоровью моей Фифочки?" Она сурово взглянула на Анастасиуса и продолжила: " Сегодня я имела несчастье прогуливаться в этом несчастном парке с моей бедной Фифи." Старушка всхлипнула и достала платок из своей сумки. Передав ему противное содержимое своего носа (вот уж, кто был по-настоящему несчастен в этот момент) , она деловито спрятала платок обратно. "Прошу прощения, мадам Кокс, - сказал Анастасиус, находивший весь этот цирк забавным, хотя ему и было жаль эту Фифи, - но что же сделал мой
негодник?" "Ах, - вспыхнула мадам, - он чуть не убил мою Фифочку!!!" В это
время Хулиган, после долгих увещиваний Страсти и Скорби, слез с дерева и, приняв вид невинного ангела, подошёл к Анастасиусу. Тот сел на корточки и лукаво-мягко обратился к мальчику: " Моё милое создание, что же ты натворил
без ведома дяди Анастасиуса?" "О, мой милый дядя, - тем же тоном вторил ему Хулиган - какой вред мог я нанести этой чудесной бабушке?" Между тем, "чудесная бабушка" сопела и постепенно начала успокаиваться, благодаря сладким речам Утешения. Страсть шепнула Анастасиусу: "Малыш лишь пошутил.
Он целился из рогатки в витрину кафе, но промазал -- камешек попал в дерево, и отлетел прямо назад - в стенд, а оттуда пролетел мимо этой старушенции с её Фифочкой, и, в конце концов, попал в пруд, что на другом конце парка.". Анастасиус еле сдерживал улыбку, но пытался строго смотреть на смиренно стоявшее Хулиганство. Скорбь же сидел рядом с мадам Кокс и печально смотрел на неё, наверное, представляя себе брошенную Фифочку, которая сейчас лежит где-то, страдает и тихо умирает. Анастасиус предложил старушке пройтись до её Фифи. Мадам Кокс повела их, на ходу причитая: "О, бедная Фифонька, какой удар по её ещё не окрепшей психике. Что же теперь будет с ней. Ах, она так молода, она не должна погибнуть". Наконец, они пришли. Анастасиус ожидал увидеть какую-нибудь девушку, лежавшую в глубоком обмороке из-за камешка Хулиганства, но, к большому облегчению и удивлению бывшего санитара, на лавочке, напротив чьего-то особнячка, на вышитой золотыми нитками подушечке, лежала маленькая собачонка и мирно спала. Мадам Кокс негодующе посмотрела на Анастасиуса и спросила: "Что Вы собираетесь сделать с Вашим паршивым мальчонкой?". Будущий каратель Хулиганства сделал серьёзное лицо и отвечал: "Я не пожалею этого злодея - хорошенько выпорю
его, заберу рогатку и запру на неделю под домашний арест." "Что ж, -пробормотала мадам - это конечно слишком гуманно, но я довольна и этим. Спасибо за понимание. Приходите завтра навестить больную в этот дом". И она указала на двухэтажный красивый особняк, перед которым был разбит огромный тенистый сад. "И чего ей там не гуляется?-не к месту подумал Анастасиус, но вслух вежливо произнёс - Спасибо, мадам. Мы обязательно придём к Вам завтра же." "Возьмите с собой всю семью: и дядю, и невесту, и племянников,"-попрощалась мадам и, взяв с собой спящую Фифи, пошла домой. "И невесту, и племянников, и дядю," - рассмеялся Анастасиус.
"Так, а теперь все за мной в гостиницу - собирать вещи,"-бодро сказал он и
посадил на шею Скорбь. Хулиган предпочёл перемещаться с помощью своих ног, как взрослый. Страсть, шедшая рядом с Анастасиусом, спросила: "Почему собирать вещи?" "Мы переезжаем - у меня не хватит денег содержать пятерых человек в гостинице." - "Куда мы переезжаем?" - "К моим друзьям. Будем жить в настоящем цыганском доме, пока я не найду хороший домик и новую работу". Хулиган радостно заорал и начал скакать вокруг Утешения.
Анастасиус обратился к мальчугану: " А с Вами, молодой человек, разговор будет особый. Завтра же Вы пойдёте к мадам Кокс с букетом цветов и конфетками для Фифи извиняться". Страсть и Утешение улыбнулись и подмигнули Хулигану, а он спросил: "А можно будет и мне конфеты за моё появление у тебя?" "Только после визита к Фифи", засмеялся Анастасиус.
За час он расплатился с хозяином гостиницы за ночь, связался по телефону с Тулой, молодым, красивым и удачливым цыганом, договорился о жилье и ожидал теперь Тулу у порога гостиницы со своим, с лёгкой руки мадам Кокс, "семейством". Тула не заставил себя долго ждать, приехал на повозке и
направлялся с гостями домой.
Во время поездки Анастасиус обсуждал с приятелем план своих дальнейших действий, и, в самом разгаре разговора, он посмотрел направо и сразу же с
неудовольствием заметил зеркало. Анастасиус посмотрел в него и подумал: "Какая же от него польза, если оно не решает даже тех задач, которые должно решать. Оно не повлияло на избирателей в такой важный для меня момент.
Стекло..."

Пишет Хаос Мира Зеркал. 09.05.05

Ксанф
ВЗДОРНОСТЬ

Эретри
БЛАГОРАЗУМИЕ

Штольц
ВЕСЕЛОСТЬ

Сильвия
БЛАГОРОДСТВО

Эвелина
ЗАВИСТЬ

Анастасиус
АПАТИЯ

Пишет Анастасиус. 10.05.05

"Вот и приехали!"- прервал размышления Анастасиуса Тула. Взгляду предстал двухэтажный дом из бурого кирпича (надо сказать, что такой необычный цвет для кирпича был мил сердцу многих цыган, остепенившихся в Эйзоптросе - можно лишь строить множество догадок почему, ибо это Вам вряд ли даже цыгане объяснят). Анастасиусу было хорошо знакомо это здание по рассказам друга, как он любил говорить про свой дом - фамильное владение в столице.
"Вам будет здесь хорошо и просторно - наши все как раз пошли с другими на Юг, один я да моя сестра остались," - открыто улыбнулся Тула и задержал свой взгляд на Страсти.
"Оливия?"-спросил он у Анастасиуса.
"Потом всё расскажу,"-пробормотал тот в ответ.
"Тула, невоспитанный мальчишка! Веди друзей в дом! Они же наверняка устали и проголодались!"- на крыльце появилась смуглая симпатичная девушка.
"Это Марта - моя сестра, и она, как всегда, права," - Тула весело подхватил единственный чемодан и пошёл в дом, за ним двинулись и остальные.
Через несколько минут все уже сидели за столом в гостиной и уплетали пирог Марты. "Сатра будет жить со мной в комнате,"-распоряжалась девушка.
"Мальчишек мы поселим в детскую - всё равно она уже давно пустует, а Анастасиус будет жить с дядей Шетей в комнате для гостей,"-продолжала юная хозяйка. Надо пояснить, что Анастасиус представил свои отражения по именам: Утешение - дядя Шетя, Страсть - Сатра, Скорбь - Роск, Хулиганство - Луги.
"Чудесно, Марта. И все на одном этаже. Пойдём, я вас провожу,"- встал из-за стола Тула. Страсть осталась помогать Марте (они быстро подружились), а остальные отражения последовали за парнем. Анастасиус захотел отдохнуть на свежем воздухе и вышел на крыльцо. Неподалёку от дома, на лавочке, сидел толстый господин - он безразлично взглянул на Анастасиуса и сделал вялое движение рукой, будто подозвал к себе. Молодой человек не спеша подошёл к нему и сел рядом, не забыв представиться:"Анастасиус Артемьев."
"Знаю," - равнодушно проговорил тот,- а Вы случайно не знаете, кто я?"
- Смею лишь догадываться.
- "Апатия. Можно Апат. Я - Ваше пятое отражение".
Анастасиус недовольно отвернулся. Минуту помолчав, он предложил войти в дом. "Всё-таки Вы моё отражение. Будете жить вместе с Утешением. А я переселюсь к Туле в комнату,"- он встал и пошёл в дом. Апатия посидел немного и, устало
вздохнув, поплёлся за ним.
Вечером, когда ребята уже спали в детской, Страсть и Марта судачили у себя в комнате, дядя Шетя утешал Апата насчёт лишнего веса, хотя Апатии было вообще всё равно, сколько он весит, как выглядит, и тем более, что говорит другое отражение, Анастасиус сидел с Тулой в их спальне и разговаривали.
"И что же ты собираешься делать теперь?"- живо спрашивал Тула.
- Я снова хочу попытаться завоевать доверие горожан и помочь им, но сначала я открою своё дело. Ты знаешь, я заметил, что никому не приходится сладко со своими отражениями. И я решил создать консультационный магазин нужных для отражений и их хозяев вещей. Представь, насколько легче будет человеку, страдающему от лекций Нудности, не слыша её слов с помощью специального вещества. Ты каждое утро выпиваешь столовую ложку этого "лекарства" и становишься глух только к её нудным словам. Самое важное, оно не принесёт никакого вреда твоему здоровью, а ещё лучше, я добавлю в это веществ витаминов, и оно будет даже полезным.
- А как ты создашь такое лекарство?
- О, у меня столько знакомых врачей, я изучал знахарство и народную медицину, связанную с различными обрядами, и, конечно же, моя богатая фантазия...Вот я открываю свой магазинчик, приходит ко мне юная особа и жалуется на своё отражение...ммм..предположим, Плаксивость. Я принимаю заказ, отпускаю её, прошу зайти завтра. За день я приготовлю пилюли, высушивающие слёзы, приготовлю букет лаванды, приносящей спокойствие душе, а также посоветую купить какой-нибудь весёлый талисманчик, чтобы развлекать привереду. Согласись, спрос будет большой, а? И потом, насколько это облегчит жизнь людям да и самим отражениям?
- Ну да..Это потрясающе, я постараюсь помочь тебе. А теперь давай спать. Вид у тебя усталый.
Анастасиус и правда устал сегодня - трудные выборы, 3 отражения, мадам Кокс со своей истерикой... Он пошёл в ванную умыться, включил холодную воду и механично, будто по привычке, посмотрел в зеркало, висевшее над раковиной.
Умылся и лёг спать.

Пишет Ксанф. 10.05.05

"Хорошо все то, что хорошо кончается", - думал Ксанф, шагая по вымощенной булыжником мостовой, он был доволен проделанной им работой - конь явно шел на поправку, и помощь доктора больше не требовалась. Получив честно отработанные деньги, юноша не замедлил отправиться в один из магазинов на центральной улице, где он видел замечательное вечернее платье и столь же очаровательные туфли к нему.
"Без сомнения, моя рыжеволосая спасительница будет довольна нарядом и сможет блистать в нем перед кавалерами Эйзоптроса", - размышлял по дороге Ксанф. Навстречу ему нескончаемым потоком текла людская толпа, все обсуждали городские выборы: спорили, кричали, ругались, некоторые пытались доказывать свою точку зрения при помощи кулаков.
Из всего этого доктор сделал вывод, что произошло что-то необычное, и теперь все сводилось к решению какого-то важного вопроса в высших политических кругах, а потому людей вокруг в первую очередь привлекал к обсуждению сам факт важности этого самого вопроса, а не его значение, как таковое.
Ксанф, который теперь более или менее ориентировался в городе, прекрасно знал, что основное действие голосования разворачивалось на главной площади, а потому после покупки платья, можно будет всего за пару минут быстрой ходьбы выяснить, наконец, что же случилось.
- Интересно, что же такое могло произойти, что это произошедшее смогло произойти так внезапно? - затараторил Нетерпение, - Давайте сейчас же пойдем на площадь! Немедленно!
-Вздор! Вздор! - вопило новое отражение.
- Ты можешь идти куда угодно и с кем угодно, я тебя не держу, но искренне советую не раздражать меня сегодня, - отчетливо, так, чтобы слышали другие, произнес Ксанф.
Нетерпение несколько минут оценивал ситуацию: желание узнать последние новости боролось со стремлением напакостить своему "хозяину", наконец, первое в нем победило.
-Ну-ну, посмотрим, что ты мне сможешь сделать! - гордо выкрикнул он и припустился бежать вниз по улице, Злоба и Вздорность бросились за ним.
Юноша вздохнул свободнее, если рядом не будет этих троих, то можно определенно избежать многих неприятностей. Как сильно он ошибался в тот момент.
Пройдя несколько кварталов, Ксанф увидел впереди знакомую витрину магазина, а вскоре и само платье, ничуть не изменившееся с прошлого раза.
Полюбовавшись несколько мгновений на поистине королевский наряд, молодой человек в компании отражений зашел внутрь, в глубине магазина зазвенел колокольчик. Помещение было крошечным и абсолютно пустым, если не считать одного длинного тонконогого стула, на который тут же уселась старушка Миролюбие. По левую сторону от Ксанфа стоял огромный шкаф с множеством коробок и коробочек, пакетов и маленьких мешочков, занимавших, казалось, все пространство от потолка до пола. Здешние пыль и тишина никак не вязались с богато уставленной витриной, даже у Восторга по спине пробежали мурашки.
- Добрый день, - послышался тихий голос, - чем могу помочь?
За прилавком оказался пожилой человек с большими бесцветными глазами и тонкой сухой улыбкой.
- Здравствуйте, - выдавил из себя Ксанф.
-Это...вобщем, нам бы платье,- проговорила осмелевшая Восторг.
-Платье? Какое платье? Ах да, наверное то, что на витрине, - немного подумав, проговорил старец, - но, видите ли, мы не продаем платья, это иллюзия, обман, так сказать...
- Как? Но ведь за стеклом, - Ксанф обернулся и опешил, на пьедестале ничего не было, кроме трех огромных, в рост человека, зеркал, - да.
-Угу. Тю-тю, - резюмировала Миролюбие.
- Поверьте, здесь нет никакой одежды, это плод вашего воображения.
- А что же у вас есть? - всхлипнув, с обидой произнесла Восторг, она определенно рассчитывала на платье.
-Зеркала, - негромко ответил мужчина, - мы продаем зеркала.
Видимо лицо Ксанфа не выражало ничего хорошего, а потому старик поспешил поправиться:
- Я вижу вы в нашем магазине впервые, и для вас я могу сделать исключение.
Я продам интересующее вас платье...
-...и туфли, - дополнила девушка.
-...да и туфли, но с условием - вы купите одно зеркало. Все вместе будет стоить очень даже недорого, - и он назвал сумму.
После некоторого размышления Ксанф согласился и протянул деньги, старик сходил в подсобку и через минуту вернулся с тремя коробками: в двух больших лежал, видимо, наряд, а в маленькой, обитой синим бархатом, - зеркало.
Продавец поблагодарил за покупку и юноша уже собирался выходить, как внезапно в помещение зашли двое, Ксанф едва успел рассмотреть грузного мужчину, как старик сильно толкнул его и Восторг в соседнюю комнату, больше напоминавшую чулан. Услышав начало разговора, молодой человек быстро понял, что пора уносить ноги.
-Где оно? Нас прислал Лорд,- Ксанф узнал голос начальника охраны.
- Я уже объяснял, что оно разбилось несколько дней назад.
-Оно не могло разбиться! Ты продал его, старый дурак!
-Я же говорю - разбилось.
-Лорд сказал, ты продал его одному мальчишке с соседней улицы. Это так?
Было понятно, что если обнаружат Ксанфа, то ему не поздоровиться, и что делать?

Через десять минут на улице Рожена стояли две девушки, одна из которых была
в дорогом вечернем платье и почему-то в мужских ботинках, рядом на лавочке
сидела старушка Миролюбие.
- Ну как, не жмет? - издевалась Восторг.
- В самый раз, только туфли оказались маловаты, - глухо ответил Ксанф, и они поспешили в подворотню.
Внезапно, наперерез им остановился экипаж, запряженный парой лошадей. Дама средних лет в большой тяжелой песцовой шубе, несмотря на жару в городе, медленно спустилась на землю, обошла отражения и Ксанфа со всех сторон и строго произнесла:
- Именно вы мне и нужны. Будете моими служанками, чьи вы отражения?
- Мои, - женским голосом пропищал мой герой и с ужасом посмотрелся в ближайшее зеркало на стене дома.
- А звать вас как, милочка?
- Ксан... хм... Ксения.
Женщина удовлетворенно хрюкнула.
-Вот и отлично. Тройной оклад, накладные расходы и полный пансион. Согласны?
В этот момент на другом конце арки показались стражники из магазина, а с ними уже знакомый нам начальник городской охраны.
- Согласны, - взвизгнул Ксанф и, втолкнув в карету Восторг и Миролюбие, залез сам.
-Превосходно. Меня зовут мадам Кыс-Меньсье, мое поместье за городом, где вы и будете жить, - сказала полная женщина и следом за ними влезла на сиденье.
Лошади тронулись, и скоро колеса звонко стучали по брусчатке дороги.

Пишет Алекс. 10.05.05

Застукали-таки… Да-а… Положеньице! Назад нельзя, там охранники, – он вздохнул, подчеркнуто не делая резких движений (кто знает что на уме у этой собаки) вышел в коридор и двинулся к ожидавшим его людям. – Черт! Что им говорить? Да и надо ли? вон отражение это болтливое и так все выкладывает, по собственной инициативе… Не в меру говорливые отражения что-то последнее время у него получаются!
– Добрый вечер, - первым поздоровался Алекс, подойдя к ним. - Не хотел я у вас переполох устраивать, уж простите. Мне в город надо было попасть, дурных намерений у меня нет, а стража и слушать не захотела, вон хоть у нее спросите, -он ткнул пальцем в сторону малолетнего отражения. – Или у Щедрости этой… этого… в общем… - он сбился и замолчал.
Собака лежала у ног капитана насторожив уши, но агрессивности не проявляла.
– Кому добрый, а кому видно будет, - скрипуче отозвался сутулый с недоброй усмешкой. - В мой кабинет его, немедленно! – кинул он появившимся гвардейцам, - и этих тоже, - он кивнул на девочку и улыбавшегося Алексова двойника. - Также и вас попрошу, - повернулся он к капитану, - вместе с э-э…
Обладатель кованых сапог коротко кивнул и зыркнул на гвардейцев. Те суетливо начали подталкивать всю живописную группу вслед удаляющемуся типу в сюртуке.
– Ты еще на мою голову, - вздохнул Алекс, идя рядом со своим непрошенным отражением, - помалкивать бы тебе, кто спрашивает-то?
Отражение весело щерилось и ничего не отвечало, с интересом оглядывая завитушки на стенах коридора. – Вот ведь и отражения у меня не как у людей, - бурчал про себя главный пленник, тоже поглядывая по сторонам и запоминая дорогу, - какое-то щедрое любопытство… или любопытная щедрость… И поесть бы чего неплохо – без всякой связи подумал он, - с утра не евши… А отражения эти, небось тоже не воздухом питаются? Узнать бы у них что тут и как, да ведь не ответят…
Сзади мерно позвякивали подковки капитанских сапог. – Пусто тут у них как-то. И тихо. Даже эха нету.
Они поднялись по лестнице, прошли еще один коридор, потом спустились сразу на два пролета. Еще несколько поворотов в какие-то боковые ответвления и наконец уперлись в неприметную, под цвет стен дверь.
– Странное дело, - подумал Алекс, - ни факелов, ни плошек, а довольно светло. Не как днем, но все же… И зеркал почему-то нет…
Дверь открылась, и всю компанию не слишком вежливо загнали внутрь кабинета. За большим столом уже восседал тот самый чиновник, рядом примостился писарь. Капитан гвардейцев, войдя, без лишних расспросов уселся на скамью у боковой стенки. Несколько минут серый пристально разглядывал Алекса. «В Лабиринт сошлет, не иначе, - вспомнились ему слова солдатиков, - хоть бы кто сказал, что это за место такое.
– Кто? Откуда? Зачем пришел? Рассказывай – прервал молчание хозяин кабинета.
Алекс коротко поведал откуда он прибыл. Пришлось рассказать и про перстень, даже показать его, коль уж отражение все равно все выложило. – Но что там, под замком этим я вправду не знаю, – закончил он, – и Эрклиг вроде не знал, говорил только что Знание там скрыто и сила в том Знании большая.
Чиновник выслушал его молча, потом перевел взгляд на капитана и вопросительно дернул подбородком, при этом щеки его смешно дернулись, отставая от остальных частей лица. Капитан выпрямился, сумрачно посмотрел на девочку и незваного помощника и что-то негромко произнес. – Да, – звонко сказала Правдивость, – так оно и было. И про содержимое сундука он ничего не знает!
– Я могу помочь в поисках, – немедленно вызвался Щедрость, – и ничего мне за это не надо.
Так!.. – задумчиво проскрипел серый, в упор глядя на оробевшего Алекса – та-ак… Переночуете в казарме, нечего ночью по городу шастать… До утра (капитан гвардейцев опять коротко кивнул)… Если как ты говоришь других дел у тебя в городе нет, с утра отправишься искать этот свой сундук. Как найдешь – ко мне. Посмотрим, что там за Знание. Предупреждаю, – он сделал паузу, из города тебе не выйти (опять взгляд в сторону капитана и понимающий кивок в ответ), а то окно для тебя теперь надолго закрыто, можешь поверить. Проверять не советую.
– А как я тебя найду? – решился спросить Алекс.
– Найдешь – усмехнулся визгливый, - найдешь. Спросишь начальника Цеха Редких Увеселений. У нас очень весело… бывает… Все! Увести!
– А с этими что? – поинтересовался капитан.
– До утра – в казарму. А дальше куда хотят, – распорядился шеф увеселений.
Они снова шли коридорами и поднимались по ступенькам. От всех треволнений дня Алекс чувствовал тупую усталость, даже есть расхотелось. Однако, когда придя в казарму и ткнув пальцем в сторону невысоких нар, где и расположились пленники, капитан приказал расторопному солдатику принести им воды и лепешек, все трое жадно принялись жевать принесенные харчи. Еда быстро закончилась. О чем думали отражения Алексу было неведомо (как не знал он, а вообще умеют ли те думать; раньше он так близко с собственными отражениями не сталкивался, а чужие его не интересовали), а сам он пытался сообразить куда завтра идти и где искать тот сундук. Или все же шкаф? Так, незаметно за раздумьями он задремал.
Разбудил его не очень деликатный толчок в бок. – Хватит спать, выметайся, – какой-то другой гвардеец весело ухмылялся. Отражений уже не было, может они и спать не умеют? Или устали меньше, да и с чего бы им уставать? Да и зачем они ему? Правда этот, щедрый, все помочь вызывался, да что с него толку, неприятности одни. С этими мыслями Алекс быстренько встал на ноги. Подгоняемый солдатиком, он прошел несколько переходов и оказался у городской стены. С внутренней ее стороны. Яркий утренний свет ослепил его, недовольно щурясь, он огляделся и увидел перед собой неширокую улицу, которая чуть поодаль вливалась в площадь. Но вливалась не она одна. Несколько улиц и на каждой дома, дома… Довольно высокие и не очень, огромные и совсем маленькие… – Где же мне его искать, – с отчаянием подумал Алекс, вспоминая, не успел ли он перед тем, как провалиться в сон придумать хоть что-то, облегчающее поиски. Ничего толком не вспомнив, он решил отправиться в сторону площади и сразу же чуть не наткнулся на огромное, выше роста, зеркало, стоявшее на краю дороги. Оттуда на него глянул небритый и нечесаный мужчина, в пыльной накидке и башмаках на босу ногу. - Да-а, в таком виде меня снова упекут, – пробормотал он, – и ни в один дом не впустят. Где бы помыться-почиститься, да и одежку бы кой-какую обновить, - он нащупал на поясе потайной узелок, в который еще дома спрятал все накопленные кузнецким ремеслом монеты. Узелок был небольшим. Значит надо привести себя в порядок, а после следует побеспокоиться о какой-нибудь работе. Бесплатно тут, похоже, не кормят, а поиски могут и затянуться…

Пишет Эретри. 11.05.05

Время с хрустом промчалось мимо на своей дырявой, латаной колеснице. Мрак хлюпнул и разошёлся надвое. Голоса, лица, улицы, дома набухали в создавшемся проходе; лопались жирными пузырями, щелкали усиками… Лиловая жижа вдруг выползла из них, раздулась, постояла, качаясь, точно последний нелопнутый недотёпа-шарик на карнавальной площади…
Рраз! Бухнулась на потолок, вывалялась в камне… Пш! Змеистою сетью разбрелась повсюду, замусолила всё собою, всё оплела, выставила зубья, закапканилась… И клочья тёмного ворса застряли меж клыков – тьма постепенно вымирала. Один единственный голос сейчас продирался к Эретри, ещё не звуча, сквозь мглистые отрепья мыслей.
«Надо слушать?.. Да?.. Я буду…я внимательно». Руки отогнали от ушей вату. Это Кай? Его голос?
« Понимаешь, дружба - это такое явление… диковатое немного. Ты, например, скажешь кому-нибудь, что он твой друг… не выворачиваясь, а по-правде…ну, честно-пречестно, что ли…ну, понимаешь… и всё, ты привязана к нему навеки. И не он к тебе, а ты, вот что самое обидное»
Неуклюжие, ломкие слова. И зря? Неужели зря?!
… «Проснись!» Всё-всё-всё исчезло, словно и не было. Она – на табурете и вокруг – квадратное ничто. Тюрьма.
- Дрыхнешь сейчас, да? Спокохонько, да? А ну, подымайсь! – Храбрость тащила Эретри за ногу с таким видом, будто намеревалась вздернуть её на ближайшей ветке, и этой веткой вполне мог оказаться баклажанный нос господина Отврата. А господин Отврат… Похоже, что выражение «уронить нижнюю челюсть на пол» было придумано и отточено человечеством за века существования специально для такого момента: Отвращение был явно чем-то поражён. Застыв чуть поодаль, то морщась, то шлёпая жидкими ресницами, он таращился в пространство, и, судя по отчаянной чечётке, которую отбивали его ножонки, еле удерживался от того, чтобы подпрыгнуть от удивления. Эретри приподнялась и с усилием повернулась в сторону, куда он смотрел. Первым, что она увидела, оказался Морок. Он что-то тараторил, по-ораторски вскидывая взор к воображаемым небесам.
«Как это он умудряется находиться сразу в нескольких местах?».
Действительно, лоскутный плут прямо-таки заполонил собой весь обзор, мельтеша, извиваясь и несомненно заискивая перед… О!
Сапфировые ткани охватывали стан этой дамы, чистая роса играла в безупречно убранных волосах. Изящная шея, безупречные плечи… Но в просторные зефирные рукава были одеты грубые рабочие руки, они казались резкими и в покое. И суровое лицо дамы отнюдь не дышало приторными балами, то было лицо дикарки, опрятной, ухоженной, вычищенной до блеска, но оставшейся верной своему охотничьему чутью.
Она не удостоила лебезящего и источающего комплименты Морока даже кивком головы. Увидела Эретри, приветственно нахмурилась.
- Леди Благоразумие, - представилось новое отражение, обмахнувшись клетчатым платком, вопиюще неподходящим к её платью.
Безнадёга фыркнула, точно указывая на этот факт.
- Несравненнейшая, вы пожаловали к нам в минуту тяжкого испытания! Бесподобно, о как бесподобно! – рассыпался Морок. Физиономический пластилин исходился буграми восторга.
- Н-да? Помнится, здесь меня величали гадалкой, - леди говорила тоном, не выносящим возражений, - Но послушайте, сколько можно…
Договорить ей не дал ещё один внезапный посетитель. На сей раз в дверном проёме возник упитанный коротконогий человечек довольно прилично одетый и с маленькой корзинкой в руках. Он гадливо оглядел помещение. Охранники, стоящие у двери, дружно хрюкнули в кулак.
- Ай, как неудобно, ай-яй-яй, - «гость» нехотя всматривался, заметно нервничая.
- Эй, так и будешь мяться, бочонок?- окликнула его Храбрость, успевшая уже оценить этот новый вид «жертвы» и теперь воинственно отдувавшая огненную чёлку, что само собой, не предвещало мирной беседы.
- Храбрость, ради всего… - попросила Эретри, поднимаясь - Не надо революции. У нас нет ни ржавых вил, ни гнилых арбалетов…
- Да что вы, что вы, - точно только сейчас её заметив, зачастил толстяк, - Мне не привыкать. Вот у одного заключенного было тааакое отражение…ммм…Подлость, кажется… Так поверите ли, сыпануло мне под ноги гороху; поскользнулся, две недели ходить не мог, ох! А вы не Эретри?.. Ах да, это вы, мне же сказали… Но позвольте, почему же вы до сих пор не на свободе? Вас же давно распорядились отпустить…
- Что?! – Эретри, не понимая, но веря изо всех сил, подступила к невинно хлопающему глазками говоруну, - Это правда?!
- Мать моя Морока! - всплеснул руками Морок, - Так ведь следователь…
- Следователь? Но мы не присылали к вам никакого следователя! Ваше дело было рассмотрено ещё вчера, не нашли ничего такого предосудительного – вряд ли преступник… избрал бы столь шумный метод попадания в город; ну, кой-какие проволочки конечно возникли… Но сегодня уже должны отпустить!.. – пробормотал толстяк. Он в недоумении развёл плечами, - Какой такой следователь. Не понимаю!...
- Вот и я тоже. Лабиринт, зеркала… Голова идёт кругом, - Эретри сжала виски, чтобы не позволить лиловой волне еще раз вырваться.
- И стража допустила! А!?- рявкнул тут посетитель оторопевшему верзиле-охраннику. Это было похоже на то, как если бы гладкий, пухлый поросёнок вдруг залаялал на старого цепного пса.
- А что мы-то? – огрызнулся страж, - Он нам и документы показал, всё, как следует! Это потом он куда-то смылся, прям испарился; я уж младшого посылал, поди, говорю, глянь, куды он убёг… Так точно сдулся тот чиновнишка…
- Молчать! Вы штампы смотрели? Штампы! У-у-у, клоповье отродье, - «поросёнок» скоро выдохся и теперь продолжал лишь для острастки, - ладно, поговорим ещё с вами… Но, однако, пройдёмте же, - обратился он к Эретри, - Пора завершить эту историю. Кстати, забыл представиться, я – Мров, здесь по начальственной части… С тобой, Керган, бездельник, поговорим особо! – гавкнул он в сторону охраны…

… Шаг, только шаг – и солнце!..
- Мне говорили, что ваше состояние… не из лучших, - Мров опасливо посмотрел на Эретри, точно ожидал, что та вот-вот кинется вперед, - Следовало бы направить вас в лазарет, тем более, так нет же… Наверно всё из-за этой выборной шумихи, хотя какая тут может быть связь с тюрьмами, ума не приложу… Но теперь-то вам лучше?..
- Что сейчас? Вечер? Утро? День? – лихорадочно шептала Эр, не слыша, не ощущая ничего вокруг. Недавняя боль… Нет, она не посмеет и вспомнить о ней в эту минуту, когда один шаг – и солнце! – Или ночь. Да, настоящая, цветущая ночь, не затхлая тьма в этом кубе, а та, где можно идти, идти…
- Да отстань ты от неё, - вместо Эретри откликнулась на глупый вопрос Храбрость, - чё, знаешь случай, когда в каталажке людям легчало?
- Они сами уже начинают поджидать смерть, - просипела всё это время молчавшая старуха Безнадега.
- О да, вам ли этого не знать, - тихо сказала леди в сапфировом уборе, - тот, кто единожды от вас спасся - навеки обесславлен…
У самого выхода из тюрьмы Мров вдруг хлопнул себя по лбу и остановился.
- Чуть не забыл! Этот тип… как выглядит-то? - рассеяно обратился он к Эретри. Видно, его самого мало это интересовало, скорей бы отделаться да отчитаться перед начальством. – Дуболомов, разумеется, ещё поспрашиваю… И всё-таки?
Оказалось, никто не мог толком вспомнить внешность следователя. То был обыкновенный, серенький, с редкими вспышками эмоций «кабинетный муж», каких всегда куда больше, чем хотелось бы. Ясно было лишь одно: навредить арестантке он точно собирался.
Отражения обескуражено шептались, Храбрость, та просто извергала потоки ругани. А Эретри…
Эретри смотрела на тоненькую жилку солнца, звенящую у шершавой двери, всё норовящую исчезнуть, слиться с тишиной…
- Я… могу идти?
- Да… Опять забыл! Вот корзинка, вам передали… - толстяк отдал её с сожалением, но торжественно. «Ну, наконец-то отбоярился!»


- И тебе не интересно, кто этот гад?
- Нет.
- И что у тебя нет денег?
- Я и попала сюда без денег.
- А не интересует, где мы остановимся, ночевать будем?
- Нет…пока.
Отвращение и Безнадега одновременно покрутили пальцами у висков.
- Безнадёжна, - скуксилась старуха. Сонные донные глаза сузились.
Морок, сидя на краю широкой скамейки, задумчиво копировал лица редких прохожих. Храбрость носилась по лучистой улице с ирокезьим боевым кличем.
- Что меня сейчас и интересует, так вот этот апельсин, - Эретри, смеясь, любовалась фруктом, возлежащим на её ладони. Корзина была у неё на коленях. – Ой, а вот записка… «Милая Эретри, надеюсь вкусная и здоровая пища немного поднимет Вам настроение и придаст уверенности в себе. С уважением, Ваш случайный сосед» Ну, надо же…
Мимо скамейки прошёл человек в форме рабочего. Солнце, отразившись от большого зеркала, которое он нёс, от души залепило кривляющемуся Мороку пощечину.
- А браслет я потеряла, - внезапно вспомнила Эр, - А и ладно…значит, тоже освободился.
- Рассуждает, как пятилетняя, - буркнул Отвращение.
- Оставьте ей мгновение, потом возвратит часы, - улыбнулась леди Благоразумие…

Пишет Эля Штольц. 11.05.05

-Госпожа Элеонора!Ваш завтрак.
-Называй меня просто Эля.
На балкон,где наслаждалась свежестью утра наша героиня, вошла медсестра с подносом в руках.Овсянка,яблоко,травяной чай,таблетки и последний номер "Вестей Эйзоптроса"-вот что полагалось на завтрак пациентам этой больницы.Эля начала с пищи духовной:
-Так,что у нас новенького? Ага - "выборы в вице-бургомистры признаны недейств... "А я и не знала,жизнь проходит мимо меня.
-Между прочим,один из кандидатов-Анастасиус Артемьев-бывший санитар нашей больницы,-вмешалась Элиза.
-Да,жаль меня не было на площади.
На следующей странице газеты напечатали подробную статью про бал, за что
она была жестоко разорвана и выброшена в сад.
-Элиза,дай-ка мне лучше журнал "Мода".
Сероглазка стала с любопытством рассматривать новые модели вечерних платьев,пока не наткнулась на наряд,который хотела купить к балу.Платье было названо самым дорогим и изысканным нарядом сезона.
-Они издеваются,что-ли!-сказала Эля, раздражаясь.
После завтрака она вернулась в палату,где увидела только что появившееся отражение-Весёлость.Это был мальчуган лет 10,пухленький кудрявый блондин, похожий на херувима.
-Какой ангелочек!-воскликнула Оптимизм.
Сама Оптимизм была великолепной девушкой с волосами цвета льна,малахитно-зелёными глазами в агатовой оправе ресниц и нежно-розовыми щёчками.Теперь у Эли было достаточно времени для общения со своими отражениями,раньше она мало обращала на них внимания, но сейчас, когда она оказалась в такой ситуации присутствие их избавляло её от скуки и одиночества.Оптимизм сперва очень понравилась ей,но как известно,весёлые,вечно улыбающиеся и неунывающие существа очень раздражают тех,у кого не всё в жизни получается,то есть всех и Элю Штольц в том числе.Бесконечные заявления этого отражения о том,что "всё будет хорошо"
или ,что "жизнь прекрасна" действовали как насмешка на девушку,которая в данный момент сидела в инвалидном кресле. По сравнению с этим наставления Чопорности казались гораздо звучнее уху,потому что Эля всё своё детство провела под строгим надзором гувернанток.Меж тем Оптимизм и Весёлость явно спелись,первая стала рассказывать какие-то смешные истории,на что карапуз громко и безудержно смеялся.Очень сладили Чопорность и Цинизм,они ,сидя на диване,обсуждали,что нет ничего прекраснее,чем здравый холодный рассудок и нет ничего губительнее,чем проявление чувств.
-Почему ты отказалась от платья?-обратился Цинизм к своей хозяйке.
-На что оно мне теперь?
-Даже если ты не смогла пойти на бал,платье было платой за твои услуги.
-Неправда.Это даже лучше,что мне не пришлось краснеть,принимая наряд от бедного доктора,который был вынужден исполнять мои капризы.
-Ты слишком добрая!
В это время Надежда высказывал сожаления Безразличию по поводу того,что она скоро исчезнет,но ей ,как и всегда,было всё равно.
"Так,так,у нас сформировалось два лагеря,Весёлость,Оптимизм,Надежда-либеральное течение,Чопорность и Цинизм-реакционная сила.Безразличие от решения воздержалась.Ха-ха,как глупо,"-думала Эля,смеясь,расчёсывая волосы и глядя в комодное зеркало.
-Эля,вам прислали букет,-произнесла медсестра,входя в палату с охапкой красных маков.
-От кого?

Пишет Сильвия. 11.05.05

Путникам пришлось ждать недолго. Вскоре на горизонте показался одинокий экипаж. Он двигался достаточно быстро и вскоре остановился около Сильвии.
На месте возницы сидел почтенный старичок, который согласился за предложенные
деньги довезти Сильвию до Эйзоптроса. Старичок вёз сено, и Сильвия, забравшись в кучу сена, сразу почувствовала приятный запах сухой травы.
Этот запах, жаркая погода, а также переживания по поводу своего освобождения
сильно утомили Сильвию, и она заснула.
Но спала она недолго. Разбудил её шорох в стоге сена. Сильвия резко обернулась и увидела незнакомца, внешне весьма приятного.
- Ты кто? - удивилась она.
- Я - Благородство, твоё новое отражение.
Сильвия не могла сначала поверить. Такое хорошее отражение.
" Надо его как-то использовать, - с коварством подумала Сильвия, - не каждый день такие отражения получаешь".
И она попыталась начать беседу со своим новым отражением.
- Ты давно тут сидишь? - спросила Сильвия.
- Нет; появился почти сразу, как только ты заснула.
И у них затянулась беседа. Сильвия почувствовала в незнакомце какие-то новые, неизвестные её качества. Благородство в каждом своём слове, в каждом жесте показывал то, что он умеет общаться с людьми. Кроме того, от него исходило добро и честность. Сильвию он очень заинтересовал, и она уже без прежнего коварства разговаривала с ним. Внезапно почтенный старичок приостановил лошадей. Сильвия и Благородство с удивлением посмотрели вперёд.
Старичок тем временем встал и подошёл к какому-то мальчику, сидевшему посреди дороги. Мальчик поднял лицо, и Сильвия увидела, что он плачет.
- А ну-ка убирайся с дороги, - проговорил старичок.
- Не надо, зачем вы так с ним?! - неожиданно воскликнула Сильвия, - не видите, он, наверное, заблудился или потерялся.
Старичок неодобрительно посмотрел на Сильвию:
- Знаю я таких; бродяжка какой-нибудь.
Услышав эти слова, мальчик снова заплакал. Сильвия посмотрела на Благородство, и взгляд её сказал:" Помоги мне. Я очень хочу ему помочь".
Благородство спрыгнул с коляски и подошёл к старичку:
- Дедушка, пожалуйста, разреши нам взять его с собой. Неужели вам не больно
смотреть на то, как плачет этот ребёнок?
Эти слова прозвучали так искренно и трогательно, что старичок всё-таки согласился взять мальчика. Сильвия и Благородство помогли ему залезть в коляску. Он уже успокоился и рассказывал свою историю. Он действительно потерялся и теперь не знал, как добраться до Эйзоптроса, где живут его родители. Сильвия успокоила его и сказала, что они едут именно в этот город.
Мальчик очень обрадовался, и всю оставшуюся дорогу они весело болтали.
Через некоторое время они подъехали к главным воротам Эйзоптроса.
Старичок высадил путников, а сам поехал дальше. Сильвия осталась одна с мальчиком стоять на дороге. Благородство неизвестно куда исчез, а Сильвия начала
испытывать сильное волнение: вдруг она снова не сможет попасть в город?
Мальчик же спокойно стоял рядом с ней и, как ей казалось, с нетерпением
ждал встречи с родителями. Неизвестно почему, Сильвия снова взглянула в своё
зеркало. Положив его в карман, она несмело двинулась к мосту.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 13.05.05

Анастасиус
ЯРОСТЬ

Ксанф
УТОНЧЕННОСТЬ

Сильвия
МСТИТЕЛЬНОСТЬ

Эля Штольц
ЖЕСТОКОСТЬ

Алекс и Эретри

Так в хлопотах, по большей части пустых, и прошел его первый день в Эйзоптросе.
Ему, правда, удалось устроиться довольно неплохо в гостинице, принадлежавшей, судя по надписи над конторкой портье, некой Эвелине.
Ну и ещё одна удача – удалось потихоньку сбагрить прислуге гостиницы в помощники Щедрость.
Правдивость же оказалась на редкость противной девицей, ходила по пятам, встревала в каждый разговор. И всем, без разбору, сообщала, что «Алекс из Урбаха ищет сундук с тайным знанием, которым заинтересовалось ЦРУ».
Поэтому в магазин Алекс уже и не решился зайти.
У цыган пришлось купить одежду да башмаки новые.
Цыгане, однако, его тоже сразу невзлюбили, опять же по причине его Правдивости, которая вынудила их снизить цену чуть ли не втрое.
Поиски сундука никаких результатов не принесли. Бесконечные зеркала к концу дня до такой степени вывели из себя бывшего оруженосца, что он со всей дури саданул по одному из них кулаком.
Казалось, весь город вдруг замер испуганно на месте. И лишь в неподвижном воздухе вибрировал низкий звук возмущенного стекла.

...Жизнь вливалась в неё сочным апельсиновым пламенем, стекала по бессмысленной счастливой улыбке, сладкому подбородку, тонкой нервной шее.
Мир свернулся в одну точку. Смяв в воронке отражения, мумифицированные воспоминания, занафталиненые чувства, засушенный вечер в Эйзоптросе, заквашенные в тюремном рассоле запахи, смерч безвременья не потревожил и волоса на голове Эретри.
Она стояла в самом центре его зрачка и смотрела вверх на фольгу неба над Эйзоптросом.
- Мне крайне неприятна идея оставаться здесь далее, - сквозь глухое вращение небытия прорвался голос Отврата, - она и впрямь не в себе, раз у Лабиринта решила расположиться.
- Все равно нам его не миновать, - проскрипела ржаво Безнадега.
Морок, меланхолично улыбаясь, грыз апельсиновую корку.
Храбрость охотилась на лениво порхающую над его макушкой тряпицу.
Зефирнорукавое Благоразумие расчесывала волосы, смотрясь в зеркальную поверхность стены...


- Не надо, Алекс… Лорд не любит, когда так обращаются с его зеркалами, - его обнял кто-то сзади за талию. Он почувствовал теплое дыхание у самого уха.
Но оборачиваться не спешил, ему почему-то подумалось, что если он преодолеет это искушение, то жизнь его стремительно изменится в лучшую сторону.
- Правильно, не любит, - подтвердила мелкая проныра в венке из одуванчиков, - тем более, когда так настойчиво стучатся в Лабиринт…
Алекс, задрав голову кверху, прикусил губу до крови, когда увидел прямо перед собой впившуюся в стальное блестящее небо зеркальную стену с ледяным узором по кромке.
Нежная, тонкая рука коснулась его волос:
- Он поймет, - снова теплый шепот погладил его по щеке, - наказания не будет… На этот раз…
Алекс успел схватить незнакомку за кончики пальцев. Она не пыталась освободиться.
Он обернулся резко…
Перед ним стояла молодая девица, лет этак на 10 младше него, с темно-русыми длинными волосами и карими с поволокой глазами, в которых нет-нет, да и вспыхивали яркие искорки, от которых в сердце начинало петь тихо счастье.
Незнакомка не была красива, обычное лицо, ничем не примечательное, одежда простая, мещанская (так дочь аптекаря могла бы одеваться, например).
Алекс даже головой мотнул: ему-то казалось, что не меньше, чем королевна его обнимала до этого и слова шептала сладко на ухо, а здесь… Ну дамочка, ну ничего так себе, но не Идеал…
- Ничего, скоро забудешь, - стоило только ей заговорить, как волшебство вернулось, - боль разочарования легко исцелить…бальзамом новых чар… - и она улыбнулась так тепло, что не улыбнуться в ответ было просто невозможно.
- Неправильно, - встряла в разговор Правдивость, - нелегко!
- Но можно, - девушка с лучистой улыбкой коснулась пальчиком курносой конопатой кнопки несносного отражения.
- Можно, - вынуждена была согласиться Правдивость, - только тебе на это все равно времени не хватит, - и девочка кивнула на их руки.
Алекс разжал ладонь и похолодел от ужаса: пальчики девушки были синими, а на тыльной стороне ладони отчетливо вырисовывался бордовый синяк.
- Нежность – она и есть нежность, - пожала плечами Правдивость, - с ней нужно очень осторожно. Как с хрустальной вазой…
- Да он что? Издевается надо мной?!!! – проревел в ярости Алекс, - какая нежность?!!!!!! Откуда?!!! - он воздел руки к небу.

...
- Что со мной будет, когда вы уйдете? – оранжевое счастье выцвело в пепел, Эретри с трудом сглотнула застрявший в горле серый прогорклый комок.
- Ты будешь скучать по мне, - Морок лизнул её в щеку, осушив непрошенную соленую влагу.
- Слушай, тряпичная душа, ты не себя, а её морочить должен. Забыл? – разозлилась вдруг Храбрость и дернула Морок за ленточный чуб, - Не будет она скучать, по тебе тем более!
- Забудет, - Безнадега была категорична, как всегда, - и даже раньше, чем мы исчезнем. Тех, кто рядом забывают чаще и надежнее, чем тех, кто далеко. Ожидание встречи – лучшее лекарство от забвения.
- Я бы на её месте давно Лорду Хаосу подал Прошение об очищении, - Отврат с крайней степенью брезгливости продолжал наблюдать за прихорашиваниями Благоразумия, -такой зверинец ни одни нормальные мозги не выдержат.
- Не торопи время, - посоветовало самое спокойное эретрино отражение с мягкой улыбкой, - будущее – сон, который никогда не сбудется...


Нежность с удивлением рассматривала багровый кровоподтек, совершенно не осознавая, что стоит прямо посередине мощеной дороги, опоясывающей Лабиринт.
Алекс едва успел схватить её за плечо и, отдернув в сторону зеркальной стены, заслонить собой от внезапно вылетевшей на большой скорости из-за поворота кавалькады всадников в темной форме Гвардии Хаоса.
Замыкала процессию черная карета с зарешеченными окнами.
Возница, угрюмый с тяжелым палаческим взглядом старик каркнул что-то хрипло.
Кавалькада остановилась.
- Здесь ещё одна! – раздалось издалека. Всадник на сером жеребце тащил за собой, схватив как котенка за шкирку, щуплую бледную девчонку в бесформенной серой хламиде, – и с ней целая орава отражений, - он швырнул ее к стене и указал своим куда-то влево.
- Нашли место для прогулок, - зло прокряхтел возница и сплюнул презрительно в сторону «провинившихся»: Алекса и компании.
Алекс наклонился к новоприбывшей:
- С тобой все в порядке?
Девушка откинула с лица плащ. Совсем молоденькая, зеленоглазая, губы, подбородок в чем-то липком и оранжевом, судя по запаху, в апельсиновом соке.
- Да, спасибо – и улыбнулась счастливо, что Алекса не могло не насторожить и насторожило (чего улыбаться, когда в историю скверную влипла), - все просто великолепно. Меня зовут Эретри, а Вас?
- Алекс, - озадаченно пробормотал он, все ещё не понимая, чему в данной ситуации можно так радоваться.
- О! Защитник! – перевела Эретри его имя, - так здорово! Только оказаться на свободе и сразу обрести защитника!
- Не понял, - Алекс отступил на шаг от странной дамочки, - что за ерунда?!
- Газет совсем не читаете? – это был уже гвардеец, тот, что так бесцеремонно обошелся с Эретри. Пока эти двое знакомились, он успел уже съездить куда-то и вернуться с неприятного вида господином, который был привязан веревкой к луке седла. За ними, подпрыгивая словно солнечный зайчик, летела огненно-рыжая девчонка - на сегодня казнь назначена, к Лабиринту запрещено приближаться… Во избежание…
Тем временем ещё двое гвардейцев привезли к Лабиринту, перекинув через седло, словно кули с мукой, ещё двух женщин: старуху с совершенно безумными глазами полными смертельной тоски и странно спокойную красотку в шикарном платье.
- Новенькие, - это был уже, судя по всему, главный: самый толстый и самый высокомерный гвардеец, увешанный аксельбантами и знаками отличия как новогоднее зеркало, - видите, отражений совсем чуть на двоих-то… Пусть проваливают…
Из кареты послышались всхлипывания и сдавленные рыдания.
- За что их?! – маленький рыжий бесенок схватил главного за стремя.
- Храбрость! – попыталась укротить огонек красивая и слишком уж благоразумная для столь ненормальной компании дама.
- Чего тебе?! – с вызовом крикнула в ответ та.
- Это неразумно, - женщина погрозила Храбрости пальцем.
- Да, чхать я хотела! – вспыхнула от нового прилива энтузиазма Храбрость.
- Что за день? – неприятно скривился связанный пленник, - невыносимо просто…
- Даааа, - завыла вдруг старуха и тоже бросилась к начальнику, - невыносимо…- лошадь шарахнулась от неё.
- Безнадега, нет! – попыталась остановить её Эретри.
- Пошла вон! – начальник попытался отогнать отражение, замахнувшись на Безнадегу стэком.
- Наших бьют, Храбрость! – из-за кареты вдруг выскочил невысокий коренастый парень, - спасай Безнадегу! – и, стащив с козел возницу, хлестнул лошадей в упряжке. Лошади рванулись вперед, не разбирая дороги.
Храбрость схватилась обеими руками за шпору и вонзила её в тело коня начальника. Тот едва смог удержаться в седле, когда жеребец взвился на дыбы и понес… У самого входа в Лабиринт коню удалось все-таки сбросить с себя всадника, да так ловко, что начальник гвардейского наряда влетел прямо в открытые зеркальные двери и исчез в смертельном зазеркалье.
Тогда же краем кареты сбило с ног двух гвардейцев. Одному раздробило колесом ноги, второй потерял сознание, ударившись при падении затылком о выступающий камень брусчатки.
Третий конвоир, тот, что так не успел спешиться, последовал за каретой, которую угнало новое отражение Эретри.
Эретри бросилась вслед за возницей к пострадавшим, чтобы помочь, но Благоразумие остановила её:
- Надо бежать, Эр. Подумают на вас двоих, - она кивнула на неё и Алекса, который все это время в ступоре наблюдал за разворачивавшейся перед его взором безумной сценой, не забывая при этом (к его чести надо заметить) защищать собственным телом два своих отражения – Правдивость и Нежность.
Слова Благоразумия вывели его из замешательства:
- Срочно бежать! Она права, - и схватив своих девчонок за руки, Алекс с угрюмой решительностью потащил их в сторону главных городских ворот, - Эр… - он смутился от собственной наглости: так фамильярно обращаться к особе женского пола! – Эретри, - обратился он к девушке уже с меньшей самоуверенностью, -пойдем-те… Нам лучше исчезнуть на время из Эйзоптроса…
- Храбрость, Отврат? – Эретри оглянулась в поисках собственных отражений, - но они как сквозь землю провалились, - Морок?
- Вот зоопарк собрала! – проворчал неодобрительно Алекс, вдруг удивительным образом преобразившись из-за характерной интонации в Отврата, - идем-те! Никуда Ваши мороки не денутся. Им в отличие от нас ничего не грозит в городе Хаоса.
Эретри насупилась недовольно, однако все же решила довериться суждению Защитника.
Своим поведением, стилем общения и решительностью Алекс внушал ей уверенность в том, что все обязательно будет хорошо.


- Так, значит, что у нас получается, - они расположились в той самой хижине, где Алекс останавливался перед марш-броском на Эйзоптрос. Рассуждал вслух бывший оруженосец, попутно укутывая достаточно серьезно пострадавшую во время стычки с гвардией Нежность в свой плащ, - нас теперь будут подозревать, по крайней мере, в двух убийствах: начальника гвардейского подразделения, погибшего в Лабиринте по вине Храбрости, и того гвардейца, которого сбила карета…
- Ему только ноги переехали! – возмутилась Эретри, - он живой!
- Я о другом гвардейце, - поправил её Алекс, - я видел совершенно ясно, что он ударился о брусчатку виском. И он не дышал, когда мы уходили…
- О, Небо… - Эретри закрыла лицо руками.
- В обоих случаях здесь вина косвенная, - заметила резонно Благоразумие, - но доказать это Лорду Хаосу…
- Невозможно, - вставила Безнадега.
- Я могу свидетельствовать в вашу пользу, - вызвалась Правдивость, поправив венок из увядших одуванчиков на голове.
Алекс скривился скептически:
- Не убедительно…
- Надо ему что-то предложить в обмен на наши жизни… - Эретри села на кровать рядом с Нежностью, - что-то, в получении чего Лорд крайне заинтересован…
Нежность, которая уже несколько часов была без сознания, тихо застонала от боли.
Как выяснилось, когда они уже добрались до хижины, Алекс не рассчитал силы, пытаясь защитить её от гвардейцев. Оттолкнув её с дороги, он сломал Нежности предплечье. А, оттеснив к зеркальной стене, сломал несколько ребер. Ну и потом, когда выводил весь «гарем» из Эйзоптроса, держал Нежность за руку, не особо церемонясь. Считать синяки уже было просто бессмысленно: тонкая полупрозрачная кожа отражения была почти сплошь ими покрыта.
- Тайное знание… - Алекс опустился на колени рядом с изголовьем кровати и протянул руку, чтобы погладить Нежность по волосам, но тут же её отдернул, испугавшись, что опять причинит ей боль, - сундук…
- Какой сундук? – нахмурилась в недоумении Эретри.
- Тот, который можно открыть вот этим ключом, - и он показал Эретри перстень, снятый когда-то с пальца мертвеца.



СЕГОДНЯ
в пятницу тринадцатого дня


За убийство зеркал в Темном подземелье и в магазине "Зеркальный мир"
к смерти через Лабиринт Эйзоптроса были приговорены следующие граждане:

Bride, Elektra, Nes, Лара, Сотников, Серафим


Имена преступников будут стерты из Летописи Эйзоптроса.
Изображения их будут уничтожены.
Деяния их будут преданы забвению.
Тела и души их поглотит Лабиринт.

Приговор приведен в исполнение





Пишет Сильвия. 16.05.05

Взяв мальчика за руку, Сильвия неспеша шла к главным воротам Эйзоптроса. Мост был опущен, а главные ворота открыты. Пройдя мимо грозных стражников, Сильвия остановилась на главной площади города. В центре её был фонтан, а на каждом свободном месте можно было увидеть зеркала. Мальчик, которого звали Айн, молча стоял рядом с ней. Они даже не заметили незнакомую женщину, тихо подошедшую к ним сзади. Непроизвольно обернувшись, Сильвия увидела её и ахнула. Это была Мстительность. Сильвия сразу поняла, что это её отражение и в то же время очень расстроилась. Она не ожидала такого отражения, да и вообще, она уже многое пережила благодаря Коварству. Кроме того, её очень настораживало то, что женщина всё время молчала. Внезапно Айн дёрнул её за руку и указал на группу людей. Среди них были полицейские. Сильвия вместе с мальчиком и Мстительностью двинулась в гущу толпы. Оказалось, что все столпились вокруг плачущей женщины, говорящей сквозь рыдания непонятные слова. Увидев женщину Айн обрадовался и побежал к ней. Заметив мальчика, женщина заплакала ещё сильнее, но только не от горя, а от счастья, и обняла Айна. Сильвия поняла, что это мама мальчика и тоже обрадовалась за то, что Айн нашёл своих близких. Тем временем Айн подвёл свою маму к Сильвии и сказал, что это она спасла его. Мама Айна стала благодарить её за спасение сына, и Сильвия почувствовала неловкость. В результате они все вместе пошли гулять по главной улице. Беседа затянулась, но Сильвия не замечала времени.
Новая знакомая ей очень понравилась, и она с удовольствием говорила с ней на
разные темы. Но, прежде всего мама Айна рассказала ей истинную причину потери Айна. Оказалось, что мальчика похитил злейший враг их семейства.
Между этими двумя семьями уже много лет идёт кровная вражда. И один представитель этого семейства сегодня утром решил похитить Айна, который заснул в парке на лавочке.
Неизвестно, что случилось бы с мальчиком.
Скорее всего, похитителю что-то помешало, и он бросил Айна на дороге, где его
потом нашла Сильвия. Теперь родители Айна хотят как можно скорее отомстить за
своего сына. Сильвия настолько привязалась к мальчику, что сразу предложила свои услуги, точнее, услуги своего нового отражения. После этого она снова взглянула на Мстительность. Та продолжала молчать. Тогда Сильвия, узнав адрес и предполагаемое местонахождение похитителя, попрощалась с новыми друзьями. Выйдя снова на главную улицу, Сильвия не выдержала и спросила:
- Ну, ты долго будешь молчать?
Женщина медленно перевела взгляд на неё, и Сильвия, встретившись с ней взглядом, почувствовала неприятное ощущение чего-то холодного и отчуждённого.
- Ты не хочешь, чтобы я молчала. Хорошо, я буду говорить. Прежде всего ты
обязана спрашивать моё мнение о том, что мне предстоит делать. Это во-первых. Во-вторых. Имей в виду, что я далеко не всегда соглашусь выполнять все твои капризы.
- И ты считаешь, что это каприз?! Я хочу помочь несчастной семье и восстановить справедливость, - Сильвия говорила так, что складывалось впечатление, что пострадавшие - не семья Айна, а она сама.
- При том, что это тебя вообще не касается, - закончила Мстительность, - но ты сейчас готова на всё, в том числе и на месть. И меня это очень радует.
- В таком случае пойдём побыстрее по этому адресу, - закончила Сильвия.
Они прошли несколько грязных переулков и вышли на нужную улицу. Никого не было видно, и Сильвия с Мстительностью решили подойти непосредственно к нужному им дому. Это был ничем не приметный домик, с виду казавшийся вообще необитаемым. Две мстительности остановились около парадной двери с недоумением: было ясно, что дома, по крайней мере сейчас, никого не было.
Пожав плечами, Мстительность повернулась и вскоре скрылась между тесно прилегающими друг к другу домами.
Сильвия на этот раз сильно разозлилась на своё отражение. Но делать было нечего, и Сильвия медленно пошла по улице к себе домой. По дороге она заглянула в первое попавшееся на глаза зеркало. "Интересно, - подумала Сильвия, - какое отражение получится на этот раз?"


Пишет Рита. 16.05.05

У Риты было впечатление, что хорошо выезженная лошадь сделала закидку и отказалась прыгать через барьер. Ну что ж, по правилам кавалеристских состязаний южных фортов одна закидка была позволительна. Но потерпеть неудачу из-за собственных отражений было неприятно вдвойне. Рита вспомнила рассказы мужа, покойного лорда Виктора, о котах и птицах, помогающих избавляться от нежеланных подарков зеркал. Жаль только, Рита не знала, где найти таких. Что-то ей подсказывало, что даже на черном рынке их не купишь.
«Интересно, если отражения диаметрально противоположны человеку, я получаюсь печальная, корыстная, зато хладнокровная? Вот посмеялся бы Тео!» - думала она, покидая площадь в окружении своей непутевой свиты.
На секунду небо закрыла крылатая тень, и на руку Рите приземлился ястреб. Наконец-то известия от Теодора! В железной капсуле, прикрученной к лапе хищной птицы, она нашла записку и странного вида кулон в форме вытянутого кристалла.
«Госпожа сердца моего, - читала она строчки, написанные знакомым аккуратным почерком, - я с оговоренным нами числом всадников стою лагерем в трехчасовом переходе от города. Не могу найти себе места, зная, что ты одна, а по улицам, вероятно, ходит убийца. Постарайся не встречаться с ним в одиночку, он очень силен, если смог одолеть лорда Виктора.
В кристалле – порошок правды. Двух щепоток, добавленных в воду или в вино, хватит, чтобы заставить человека говорить только правду несколько часов.
С надеждой на скорую встречу,
Тео.»
Пересадив ястреба на левую руку и от радости не замечая царапин, оставленных его когтями, Рита черкнула несколько слов в ответ и отправила птицу ее хозяину.

Теодор был племянником ритиного мужа и жил в его доме с восьми лет, с тех пор как погибли родители и брат Теодора. Через год лорд Виктор женился, и для шестнадцатилетней Риты Тео стал скорее младшим братом, чем приемным сыном. Мальчик проявлял недюжинные способности к наукам, особенно к химии. После очередного взрыва, явившегося причиной глухоты дворецкого, стало понятно, пора отправлять его учиться.
Лорд Виктор не любил Эйзоптрос и считал, что отражения губительно повлияют на юного племянника, поэтому Теодор стал студентом университета в Аквилоне –культурной столице Мира Зеркал. Только загадочное убийство дяди оторвало Тео от научных изысканий. Убийц не нашли, лишь полярная сова, непонятно откуда появившаяся в этих широтах, зловеще ухала над трупом. Конные отряды прочесывали местность на севере и на юге. Безрезультатно. Так Рита осталась вдовой в двадцать четыре года. Теодор вернулся в университет, защитил магистерскую диссертацию, но через некоторое время его стало тянуть в родовое поместье, как подкову тянет к магниту. Всем вокруг было ясно, почему юный лорд так часто приезжает, и почему хозяйка самолично встречает его с северного тракта, всем, кроме них самих.
Знай всю эту историю Справедливость, она бы непременно заявила, что Рите следовало вовремя подыскать для Теодора походящую партию, какую-нибудь молоденькую девушку из знатного рода. Но теперь уже и сам Тео не желал слышать ни о ком другом.

Рита вспомнила, что когда она уезжала, Теодор сутками пропадал в лаборатории, пытаясь получить какое-то новое вещество из мочевины и малоновой кислоты. Этой кислотой он жутко гордился, все говорил, с ее помощью можно сварить в колбе все что угодно, например, вещество, под воздействием которого люди разучатся лгать, правда, ненадолго. Рита скептически к этому относилась, ну разве могла обладать такими свойствами кислота, всего в три стадии получаемая из уксуса, а мочевину из чего получают вообще лучше не упоминать. Но надо же, все удалось! Рите не терпелось испробовать порошок.
Едва успел ястреб скрыться из виду, как в конце улицы показался гвардейский отряд. Рита схватила Справедливость за шиворот, мало ли о чем она вздумает болтать на этот раз, и проулками направилась к гостинице. Там она заперла отражения в номере, приставив одного из наемников сторожить беспокойную компанию. Бедный парень, ему предстоит всю ночь слушать возмущенные тирады Справедливости и наивный щебет Рады, предлагавшей расчесать его спутанные космы и наплести из них «тоненьких симпатичных косичек».
Самой Рите сегодня ночью предстояло бодрствовать. Она прошла в конюшню, просмотрела со всех точек зеркала, выбирая позицию, чтобы не быть замеченной, забралась по тюкам с сеном на балку и аккуратно растянулась на ней вдоль. Зарядила арбалет и положила его рядом с собой, наготове. Нужно узнать, кто уже второй раз пытается навредить ее лошади.

Пишет Ксанф. 16.05.05

Через сорок минут Ксанф вместе с отражениями вылезал из кареты в поместье графа Кыс-Меньсье, уважаемого в Эйзоптросе человека. Прохладный ветерок играл с легкой накидкой платья. От представшего перед его глазами зрелища на душе у Ксанфа сразу полегчало. Прищурившись, он с наслаждением рассматривал покрытые роскошной зеленью уходящие вдаль луга. Чудесный сон, подумал он про себя, жаль будет просыпаться.
- Добро пожаловать! - произнес неизвестно откуда взявшийся мужчина, выгружавший узлы из кареты, - Разрешите представиться, Крессинг, дворецкий вот уже 47 лет.
- Ах, милый, я так устала, проводи девушек в комнату и помоги им с вещами, а я пока прилягу. Где мой тушканчик, он уже дома? - проворковала графиня.

- Профессор Кыс-Меньсье у себя в кабинете, я сообщу ему и детям о вашем прибытии. После этого короткого диалога женщина двинулась к дому, переваливаясь с ноги на ноги и недовольно пыхтя.
- Желаете отдохнуть и перекусить? - заботливо спросил Крессинг у новоиспеченных служанок. Ксанф кивнул и вымученно улыбнулся, в ответ дворецкий сделал приглашающий жест в сторону дома, и вскоре все четверо двигались по песчаной тропинке. С правой стороны расстилался поросший пышной травой склон, а впереди на равнине среди кленов располагалось грозное каменное здание неправильной формы. Изнутри дом казался еще больше, чем снаружи, к удивлению Ксанфа, интерьер был выдержан в строгом французском колониальном стиле: два кресла красного дерева, фарфоровая напольная ваза, стены обшиты украшенными искусной резьбой деревянными панелями, словом, все говорило о хорошем вкусе хозяев.
-Позвольте провести небольшую экскурсию в историю семьи Кыс-Меньсье, - с живостью заговорил Крессинг, - Старые граф и графиня Кыс-Меньсье были дальними родственниками самого Карла Нарта и были удостоены звания почетных жителей Эйзоптроса, их портреты вы сможете увидеть на втором этаже с левой стороны. Моя хозяйка, мадам Эльвира, их любимая внучка, с рождения воспитывалась своими бабушкой и дедушкой и получила после их смерти это поместье и огромное состояние. В 20 лет вышла замуж за неизвестного тогда еще ученого Анаксимена, а через несколько лет оказалась женой знаменитейшего в городе профессора Анаксимена Кыс-Меньсье. Сейчас у этой прекрасной пары двое детей-близнецов. Конечно, Жозеф и Элиза уже давно подросли, но для меня они всегда останутся несмышлеными птенчиками, - Крессинг всхлипнул и внезапно остановился, - вот ваша комната, располагайтесь, к работе приступите завтра, а через час спускайтесь к обеду. Громко шаркая ногами, он, наконец, удалился.
- Ну и влипли мы с вами, - протянул Ксанф, - самое страшное, что назад уже хода нет. И он нерешительно начал доставать вещи из оставленного дворецким пакета. В нем оказались несколько платьев, женское белье, тапочки и пара накрахмаленных фартучков.
Определенно юноша был не в восторге от такого гардероба, но выбирать не приходилось.
- Может, стоит признаться во всем, - робко поинтересовалась Восторг, - в конце концов, не убьют же нас.
- Вот-вот, а в тюрьме мы уже были, так что нам ничего не страшно, добавила
Миролюбие.
- Может быть. Да, пожалуй, вы правы. Давайте скажем обо всем...
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвались девушка и парень примерно одного возраста с одинаково большими аквамариновыми глазами, белокурые и ужасно худые.
- Добрый день, добро пожаловать, - заговорил первым парень, и его звонкий голос разнесся по всей комнате, - меня зовут Жозеф, а это Элиза, она говорит только по-французски. И словно в собственное оправдание девушка обезоруживающе улыбнулась.
-Bonjour, - едва слышно произнесла она.
- Как вас зовут, милые гостьи? - вновь затараторил юнец.
- Ксения, а это мои отражения Восторг и Миролюбие.
- И, верно, еще Нетерпение, Злоба, Вздорность и Утонченность, что ждут Вас в гостиной! - радостно объявил он.
"Так значит Утонченность, ну что ж, в конце концов, все они мои отражения", - подумал Ксанф, а вслух произнес:
- Очень приятно познакомиться с Вами, надеюсь, мы подружимся. А сейчас позвольте переодеться и через несколько минут мы спустимся вниз.
Переглянувшись, молодые люди солнечно улыбнулись и вежливо удалились из комнаты.
- Ну что, разберем остальное и пойдем подкрепиться, вы, отражения, как насчет еды?
В этот момент в дверь снова постучали, в узкую щель просунулась голова Элизы.
- Ne pourriez-vous pas m'aider? - спросила она.
- Avec plaisir.
- Transmettez...papa,* - она вдруг покраснела, бросила на стол кусочек бумаги
и выбежала вон. Ксанф нерешительно поднял листок и развернул его, кроме семи цифр на нем ничего не было написано, определенно это девчонка его разыгрывала, но тут уж ничего не поделаешь, придется терпеть. Достав из мешка последнюю коробку, юноша решил было уже спускаться к обеду, но что-то заставило его посмотреть на купленное зеркало. Открыв крышку, он аккуратно достал его и поднял на уровень глаз.
- А я знаю, что это. Это Зеркала Правды. В нем отражается только то, что
есть на самом деле, говорят, здесь скрыта какая-то Тайна, - за спиной стоял
Нетерпение и улыбался во весь рот, - откуда оно у тебя?
В зеркале отражался Ксанф и ничего необычного в этом не было, с громким щелчком захлопнув коробку, юноша круто развернулся к Нетерпению.
-Купил, -сухо сказал он.
- Да ладно, чего ты? Там твоя новая хозяйка, кажется, ногу сломала, что будешь делать, герой?
Ксанф ни минуты не думая, бросился вниз, и, действительно, на полу в гостиной, рапластавшись по всему ковру, охая и причитая, лежала мадам Кыс-Меньсье, а вокруг нее носился маленький толстенький мужичонка лет пятидесяти с графином в руках.
После первых минут осмотра "Ксения" глухо произнесла:
-Трещина большой берцовой кости, - и строго посмотрела на графиню. Тем временем в глазах профессора читался такой ужас, будто его жена была при смерти.
-Что же делать? Что делать?

Вечером, лежа в своей кровати с туго перевязанной ногой, Элеонора Кыс-Меньсье была уверена, что новую служанку она не отпустит ни за какие богатства мира, кроме того, ей хотелось, чтобы Ксения помогала её мужу с заказами из городского совета, раз уж она так здорово разбирается в медицине...
-------------------------------------------------------------
*-Вы не могли бы мне помочь?
- С удовольствием.
- Передайте...папа.


Пишет Анастасиус. 19.05.05

Проснулся Анастасиус рано, около семи часов. Сказывалась привычка вставать ни свет, ни заря и бежать на работу в больницу.
Анатасиус взглянул на кровать Тулы - та была пуста. "Значит, уже ушёл в ресторан", -подумал юноша.
У семейства Тулы в центре Эйзоптроса был собственный ресторан "Unter dem Himmel"*. Этому почтенному заведению было около шестидесяти лет. В семье гордо рассказывают о том, как молодому, без единого гроша в кармане, цыгану Патолио, деду Тулы, удалось обыграть в покер одну значительную особу, имя которой держится под строжайшим секретом, и в виде выигрыша получить дом, а в придачу ещё и внушительную сумму денег. Удачливый Патолио потратил часть денег на строительство и обустройство ресторана. А сам продолжал вести свою цыганскую непредсказуемую жизнь. Лишь через десять лет он вернулся в Эйзоптрос уже с женой и девятилетним сыном, обустроился в своём особняке и всерьёз занялся рестораном, который столько лет сдавал в аренду. Умирая, он рассказал своему сыну, что спрятал часть выигранных денег в доме. Отец Тулы несколько раз обыскивал весь дом, но так и не нашёл клада, решив предоставить это дело другим поколениям.
Одевшись, Анастасиус спустился вниз, на кухню. Там за чашкой кофе сидела Марта.
-Доброе утро, Марта. Тула уже ушёл?
-Доброе! убежал в свой обожаемый ресторан. Кофе будешь?
-Не откажусь, тем более от твоего. Сатра спит?
-Нее. Вскочила в шесть часов и ушла гулять.
Анастасиусу не понравилась такая свобода действий. "Странно, что нужно отражению в шесть утра в городе?" - недовольно подумал он.
Марта налила ему кофе и неожиданно спросила: "Почему тебя назвали Анастасиус?" -"В честь матери. Она скончалась во время родов. Отец боялся, что я тоже не выживу".
Марта задумчиво сказала: "Странно, но твой отец не прогадал. Анастасиус по-гречески обозначает "воскресший, познающий тайну". И линии у тебя на ладонях длинные, но часто прерывающиеся, запутанные такие. Знаешь, я в этом разбираюсь, конечно, не так хорошо, как мать, но кое-что я вижу. У тебя впереди ещё долгая, полная разочарований и достижений, дорога. Но ты придёшь к своей цели. Не бери только на себя слишком многого".
В это время послышался настойчивый, громкий стук в дверь. Анастасиус вздрогнул: " Я пойду открою". Марта кивнула, но пошла вслед за ним. Молодой
человек торопливо зашагал к входным дверям. Стук не прекращался. Юноша открыл замок и распахнул дверь.
На крыльце стояла невысокая женщина в ярко-красном платье. Волосы были взъерошены, чёрные злые глаза, вместо губ две тонкие бледные линии.
Анастасиус не успел произнести и слова, как незнакомка вцепилась своими худощавыми пальцами ему в руку, гневно посмотрела на него, прошептав что-то. Юноша оттолкнул её и спросил: "Что Вам нужно?" В ответ женщина прокричала: "Я - Ярость!" и проскочила мимо Анастасиуса в гостиную. Он вместе с Мартой побежал за ней. Ярость не теряла времени даром: она уже успела перебить всю посуду на столе и принялась за сервис, стоявший в шкафу.
Анастасиус схватил её за руки и усадил на диван, предварительно завязав ей руки мартиной лентой. На шум прибежали сонные Скорбь и Утешение, а за ними и воинственное Хулиганство с неизменной рогаткой в руках. Скорбь грустно посмотрел на Ярость и остановился на пороге. Хулиганство бросилось на шею к
Анастасиусу с радостным воплем: "Ура! У нас новая игра - "Поймай отражение"!!" Утешение присело рядом с Яростью и постаралось успокоить её высказываниями типа "Если Вы будете сидеть тихо, то лента не натрёт Вам руки" или "Хорошо, что Вы сидите на диване. Не беспокойтесь, Вас скоро развяжут". За что и приобрёло несколько царапин и укус от новой коллеги.
Хулиганство стало бегать вокруг дивана, стараясь близко к нему не подходить, и кричать: "Ярость поймали! Ярость поймали! Мы будем водить её за ленточку в цирк!"
Но у Анастасиуса были другие соображения насчёт своего нового отражения.
Он запер её в одной из многочисленных комнат в доме, заранее убрав все острые и режущие предметы, всю бьющуюся посуду, всё, что можно поломать или испортить, будучи такого крутого нрава, как Ярость. В итоге осталась одна кровать, стол, стул и пара журналов. "Чтобы не было скучно", - пояснил юноша арестантке. "Ты голодна?" - спросил он, уходя из комнаты. Ярость, с освободившимися руками, злобно бросилась на хозяина, но тот успел скрыться
за дверью.
Запрев своё буйное отражение, Анастасиус пошёл радовать другие о предстоящем визите к мадам Кокс.
В коридоре он подошёл к зеркалу и устало посмотрел в него. "Особую благодарность выражаю Вам, уважаемое зеркало, за чудесное отродье, которое Вы мне соизволили подарить", - Анастасиус почтительно поклонился зеркалу и
побрёл дальше.
"До чего докатился, - подумал он - язвлю зеркалам. Ох уж эти отраженья!".

-----------------------------------------------------
*Unter dem Himmel - Под небом


Пишет Эля Штольц. 18.05.05

Сперва Эля подумала, что цветы от Ричарда,в таком случае свежим, едва распустившимся макам пришлось бы гнить в помойке, потому что она была очень
зла на своего спасителя; ведь если бы она не попала в Эйзоптрос, с ней не случилось всех этих бед. Но прилагающаяся к букету записка плохо разъясняла
его происхождение.
- От кого же это?
- От господина Ивера.
- А кто это?
- Наш почётный пациент, очень успешный биснесмен и уважаемый человек в городе,-уверенно сказала Элиза.
- "Мне нужно срочно вас видеть", - прочитала Эля в записке. - Но не могу же я встречать гостя в таком виде.
Сероглазка начала понимать, кто такой Ивер. Утром,любуясь пейзажем сада,она стала свидетельницей следующей картины: в одной из ажурных беседок собралась небольшая компания из нескольких хорошо одетых женщин и двух мужчин. Один, румяный и толстый, говорил другому, худому и бледному, похлопывая его по плечу: "Не волнуйся, твои конкуренты больше не посмеют тебя отравить", на что Эля громко рассмеялась на весь сад. Бледный поднял на неё глаза и как заворожённый уже не мог их оторвать, он долго и внимательно разглядывал девушку, при этом на лице его изобразилось ужасное напряжение, как будто вспомнил что-то давно его терзавшее. Такая назойливость смутила Элю, так что она была вынуждена покинуть балкон.
"И право,эти бизнесмены готовы пойти на всё ради выгоды и денег,скоро всё друг друга перетравят,что и торговать некому будет", - подумала она.
- Элиза,передай этому Иверу,что я буду принимать его завтра.
- Но он сказал срочно.
- Если он так заинтересован,то подождёт,а мне пока нужно найти какой-нибудь наряд.
С этой целью Эля естественно обратилась к цыганке,которая в тот
момент расскладывала пассьянс и курила кальян:
- Рекомендую моего портного,шьёт очень быстро и берёт недорого.
Небрежное отношение Эли к этой встрече было мнимым, на самом деле она всегда
очень волновалась перед незнакомцами, боясь произвести плохое впечатление, поэтому с утра она уже была готова к встречи Ивера, сидя в новом
шёлковом платье фисташкового цвета и укладывая локоны в причёску перед тем
же комодным зеркалом. Незнакомец не заставил себя долго ждать - явился сразу после завтрака. Наша героиня сразу же стала присматриваться к гостю, ей не терпелось узнать, что ему нужно. Худое лицо Ивера выражало беспокойство, он был весь угловатый, неказистый, но в глазах светилась какая-то мысль.
- Я всю ночь не спал - ждал этой встречи.
"По тебе видно", - подумала Эля.
- Что вам угодно?
- У меня к вам деловое предложение, с тех пор, как я увидел вас вчера - я понял,что искал именно это всю жизнь. Вы просто созданы для этого дела.
- Какого дела?
Мужчина полез в карман, в то время как Эля уже начинала побаиваться этого человека - его речь, весь его вид не внушал ничего хорошего.
- Смотрите, - Ивер протянул девушке тонкий изящный хрустальный флакон духов. - Я
предлагаю вам рекламировать этот аромат.
Элю как молния ударила, она могла предполагать всё, что угодно, только почему -то не это.
- Так вот,как только я на вас взглянул, то понял, что только вы сможете достойно представить эти духи,они называются "Хрупкость красоты" и появятся в продаже через пару месяцев.
- Но я поправлюсь в лучшем случае через две недели.
- Ничего, время терпит. Подумайте над моим предложением, я зайду завтра.
Ивер поцеловал дрожащую худую руку Эли и удалился. Она вся трепетала, сердце её ужасно колотилось,это предложение свалилось на неё,как камень с неба.Эля ещё не успела всё осмыслить и не знала,что и думать.Ясно было одно,ей действительно срочно нужна была работа,однако этот Ивер показался ей очень наглым.
-Смотрите,какая фифа,вся дрожит,-заявила Жестокость-отвратительная женщина с большим ртом,спутанными волосами,морщинистыи лбом и родимым пятном на носу.
-Соглашайся Эля,такой шанс!-воскликнула Оптимизм.
-На твоём месте я бы радовался!-сказал Весёлость,хлопая голубыми глазками.
-Не знаю,ребята,даже не знаю,-рассеянно произнесла Эля,для которой общение
с бизнесменом стало едва ли не большим шоком,чем удар хлыстом.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 30.05.05

Сильвия

Решив действовать на свой страх и риск, Сильвия незаметно подобралась к интересующему её дому и заглянула осторожно в окно. В небольшой комнате, спиной к окну за столом сидел пожилой человек. Рядом с ним, справа – юная девушка в фартуке и косынке, какие обычно носили крестьянки. Эти двое разговаривали о чем-то в полголоса, но как ни старалась Сильвия, расслышать ей ничего не удалось. Через некоторое время в комнату вошел ещё один человек. А потом ещё один мужчина присоединился к компании.
- Вот, мрак их дери! – прошептала в отчаянии и злости Сильвия, - как теперь понять, кому из них мстить.
- Да, этот гадёныш снова в Эйзоптросе. Я видел их сегодня. Его самого, его мать и ещё какую-то девку разбитную с отражением. Самое поганое, что у неё Мстительность. А вдруг как мстить удумает, - на этот раз голос одного из участников разговора прозвучал достаточно громко, чтобы Сильвия расслышала каждое слово.
- Я не понимаю! – покачал головой старик, - Лорд Хаос никогда не вмешивался в дела жителей Эйзоптроса… Только когда дело касалось его отражений или зеркал, он демонстрировал свою неограниченную власть… Но теперь… Ведь здесь явно его рука! Не мог мальчишка сам домой вернуться! Тем более в такой компании.
- Это совпадение. Не более, - Сильвия чуть не встала в полный рост, когда увидела человека, вышагнувшего из полумрака комнаты вперед к свету. Коварство собственной персоной, - нужен Лорду ваш малолетний убийца?! – Коварство хмыкнул презрительно, - пока он зеркала не трогает, для Хаоса он не существует.
- Надо было раньше всю их семейку вырезать. Ночью прийти и сжечь этот «фамильный замок» потомственных наемных убийц, - вдруг с необычной жестокостью заметила девушка.
- Что ты такое говоришь, Илона?! – старик обхватил голову руками, - как ты можешь?!!!
- Они убили моего брата, свели в могилу отца, твоего сына, между прочим, жену твою калекой сделали, - Илона ударила кулаком по столу, - и после этого я не имею права желать им смерти?! Заказчик уже давно зеркалам душу отдал, а они продолжают «выполнять договор»!
В дверь тихо постучали. Заговорщики замерли.
- Можно войти? – и этот голос Сильвия не узнать не могла, - я так понимаю, Вам помощь нужна?
- А дамочка сама где? – вступил в разговор мужчина, сидевший рядом со стариком.
- За окном, слушает Вашу душераздирающую историю, - без малейшего колебания предала Сильвию Мстительность, ибо это была именно она.
- Через окно! – крикнул старик вслед парню, который бросился сначала к двери, чтобы поймать невезучую дизайнершу.
- Не стоит, - остановила их со смешком Мстительность, - от Лести ещё никто не убегал.

Рита

«Тише надо, очень тихо надо! – послышался снизу громкий шепот, - что же ты так скрипишь, дурацкая лестница?!»
Рита выругалась про себя: она опять забыла о Беспокойстве.
Между тем, отражение забралось на балку и примостилось рядом. Он все время мелко дрожал всем телом, то и дело грозясь упасть с достаточно большой высоты.
«А вдруг не придут? – зашептал Беспокойство, - вдруг они твой план разгадали уже? А может им кто сказал? Донес?»
Послышался шум открывающейся двери и в конюшню вошел некто. Рита зажала Беспокойству рот.
Человек расслабленной, вразвалочку походкой подошел к тюкам с сеном и с возгласом: «И-эххх, хорошо-то как!» - потянулся довольно, посмотрев при этом вверх.
- Тео?!!!!!!! – на этот раз Рита чуть не упала со своего наблюдательного пункта.
Беспокойство, воспользовавшись моментом, больно укусил её за палец и, освободившись, наконец, снова затараторил громким шепотом:
- Это он сказал, зеркалом клянусь, он нас сдал!!!!!
- Хорошо здесь, правда? – улыбнулся счастливо парень, нисколько не удивившись появлению неожиданных собеседников.
- Отражение, - Рита покачала головой неодобрительно, - можно было догадаться…
- Умиротворение, - с тревожной гримасой определил Беспокойство, - что ни день, то счастье неожиданное на наши бедные головы…

Ксанф

-Такие взрослые отражения, а до сих пор в сказки о чистых зеркалах верите, - Нетерпение вскрикнул жалобно, когда рука в грубой кожаной перчатке схватила его за горло, - не бывает таких, олух… А если и появится хотя бы одно такое, наш Лорд перелицует изнанку.
- Отпусти, - прохрипел Нетерпение, беспомощно дрыгая ногами в воздухе, - отпусти, Агрессия!

Анастасиус

СОГЛАСИЕ

Пишет Анастасиус. 02.06.05

Спускаясь по лестнице, Анастасиус ещё долго слышал, как Ярость скребла в дверь и выкрикивала грозные ругательства. Но потом негодующий голос смолк, и стало слышно, как в комнате рвут журналы. "Вот уж явление Христа народу",-пробормотал Анастасиус, спустившись в прихожую. "Ох, да-да, Вы совершенно правы," - Анастасиус удивлённо обернулся. Перед ним стояла низенькая старушка, лицо её было покрыто морщинами, добрые большие глаза бесцветно смотрели на Анастасиуса, из-под бежевого платка выглядывали седые волосы. Одета старушка была в белую кофту и свисающий конусом синий сарафан. "Да, конечно, естественно, Ярость всегда, бесспорно, отличалась беспричинной агрессивностью", - улыбнулась она серебряными зубами юноше.
"Ах, да - Согласие", - поспешно прибавила она.
Через двадцать минут Согласие уже пила чай с Утешением, вдохновлённым женским обществом и так разговорившимся, что старушка еле успевала вставлять свои "О да, конечно", "Безусловно", "Я с Вами полностью согласна", "Не может быть - но я тоже так думаю".
Анастасиус тем временем гонялся по саду за Хулиганством, стащившим у ничего не подозревающего Утешения его любимый зонтик. Скорбь грустно наблюдал за беготнёй, сидя на качелях. Наконец, юноше удалось поймать хулигана и отобрать изрядно попортившийся зонт. Потом Анастасиус играл с мальчишками в прятки. Хулиганство не мог не хитрить и всё время подсматривал за высоким другом (Луги считал, что такое взрослое и независимое отражение, как он, не может иметь хозяина). А Скорбь хоть и потирал со слезами на глазах ушибленную коленку, очень разрумянился и с удовольствием бегал за "дяденькой Анастасиусом". Усталые, но очень довольные молодые люди вернулись в дом лишь через час. Освежившись в душе, Анастасиус предоставил отражениям полную свободу действий, а сам пошёл прогуляться и купить конфет для мадам Кокс, к которой решено было идти вечером.
Пройдя несколько кварталов, Анастасиус попал на главную площадь города. Центральный фонтан веял приятной прохладой, чопорные гувернантки гуляли с детьми, на лавочках под широкими кронами дубов прятались от солнца горожане. Напротив фонтана блестели витрины огромного универмага со странным названием " Сортпозйэ". Туда Анастасиус и направился, вслух пытаясь произнести забавное слово. Войдя внутрь, юноша невольно поморщился - все четыре стены первого помещения были усеяны зеркалами самых различных дизайнов. Они, словно сговорившись, все блеснули ослепительным светом, а через мгновение в них уже отражался Анастасиус. Молодой человек взглянул на табличку, висевшую на одном из зеркал. "А, понятно - зеркальный отдел",- усмехнулся он и открыл одну из следующих дверей. Во втором разделе продавали парфюмерию - воздух был сладко-ароматным, стояло несколько столиков с букетами сирени. Анастасиус уже хотел было пройти в другой отдел, как его внимание привлекла девушка, стоящая к нему спиной и рассматривавшая флаконы с духами. Волосы и фигура были очень хорошо знакомы юноше, и он тихо подошёл к ней поближе. "Здравствуй, милый", - обернулась к нему девушка и поцеловала его в губы. "Оливия!"- нежно прошептал
Анастасиус. Но она гордо улыбнулась: "Нет! Страсть никогда не будет Оливией, потому что она лучше!". Анастасиус отпрянул от отражения: "Как ты можешь обманывать меня!". "Как ты можешь не различать поцелуй Страсти и какой-то девчонки!" - обняла его Страсть. "Перестань",- Анастасиус мягко оттолкнул девушку и продолжил: "Где ты была столько времени?".
"Тебе интересно? - лукаво прошептало отражение - я не могу здесь разговаривать -душно очень".
"Подожди меня у фонтана, я куплю конфеты и приду."
"Хорошо"- красавица направилась к выходу.
Выбрав в кондитерском отделе конфеты скокосовой начинкой, Анастасиус пошёл к фонтану. Опустив ладонь в прозрачную воду, у фонтана сидела Страсть. Рядом с ней лежал букет роз.
"От кого?"-удивлённо спросил юноша.
"Поцелуешь - скажу!" - хитро взглянула на него Сатра.
-Страсть, пойми, я люблю не тебя! Ты отражение. Ты понимаешь, какие могут быть последствия?
-А что такого? Её нет, а я здесь, рядом. Да, я отражение! Значит я часть тебя. Я вечно буду такой красивой и молодой. А твоя невеста может в любой момент уйти, заболеть, состариться!
-Но и я не вечен! Я также могу заболеть или уйти!
-Я могу сделать тебя бессмертным! Скажи лишь три заветные слова и...
-Перестань! Не лги мне! Я не люблю тебя, и ты не любишь меня. Это просто твоя сущность - добиваться любви и влюблять в себя! Я только друг тебе. Я буду всегда помнить тебя, как моё первое отражение.
"О! Не напоминай мне об этом! - вспыхнула Страсть - я знаю, что мне, может,
осталось недолго. Любой момент - и я могу навсегда исчезнуть из твоей жизни. Да, ты прав, любовь - это моя сущность, это мой талант!"
Анастасиус взял её за руку: "Страсть, давай забудем этот разговор. Ты чудесное
отражение, и поверь мне, самое лучшее моё отражение. Мне будет не хватать тебя, когда ты ...извини, я не могу".
Анастасиус устало присел около фонтана и обхватил голову руками. Страсть сидела молча и изредка гладила его песчаные волосы.

Пишет Эретри. 02.06.05

…- Можно посмотреть?
Алекс кивнул и, разумеется, не очень-то доверяя, передал ей перстень. Она схватила его чересчур уж жадно, чуть не оцарапала пальцы. Нежность вздрогнула: от такого рывка кровать даже покачнулась.
- Совсем ошалела?- Алекс с негодованием взглянул на растяпу. – Рвёшь вместе с кожей! – На самом деле он хотел крикнуть: «Нежность же!», но…сдержался. Как раз кстати вырвавшееся «ты» тотчас закрепилось.
- Прости, - Эретри встала и зашагала из угла в угол. Глаза её блестели. – Я знаю, сама не своя… Любой предмет, человек…всё что угодно…теперь мне кажется, стоит чуть помедлить, испарится, - дальше она шептала, отвернувшись к шершавой стене.
- Ишь ты, розочки тепличные! Каталажка, Лабиринт…То же мне трагедия, - видя, что она не реагирует, Алекс подошёл, схватил её за руки и бесцеремонно развернул от стены. – Я был совсем мальцом, когда… не важно. Рано жизнь начала меня таскать за вихры и до сих пор ещё таскает. И, заметь, здоров на голову, живу припеваючи… - он притворился, что не засек насмешливой ухмылки Благоразумия. – ну почти… но не ною, не кисну, и, чёрт побери, в ближайшее время не собираюсь подыхать! Так что не надо давить на жалость, сейчас надо
действовать, а не хлюпать. И без того тошно. Давай-ка ключ сюда.
Эретри выдернула свои запястья из грубой хватки бывшего оруженосца. Последней фразы Алекса будто не услышала. Или не пожелала услышать.
- Жалость? Ха! Что это за птица такая? Ещё чего! - Эретри ударила о ладонь кулаком с крепко зажатым в нем перстнем. Можно было подумать, обретя свободу, она хотела испробовать все чувства заново, за один день, до последней крошки. И сейчас играла эмоции в лихорадке, ровно зеленый актёришка перед своей первой публикой. – Плевать на всё! Карты в руки и… - Эр резко запнулась. Уставилась на перстень в своих пальцах.
После недавней трясучки это затишье выглядело, мягко говоря, странно.
- Да угомонись ты, психическая! Ты не одна, между прочим, - поздновато шикнул Алекс. Вот ведь связался!
- Это…карта, - проговорила «психическая» совершенно спокойно и даже, вроде бы вполне осознанно. – Все эти загогулины что-то рисуют…
- Какая там ещё карта? Давай-ка сюда! – теперь настал черед Алекса нетерпеливо рвать из рук блестящую вещицу. – Чёрт! Я должен был догадаться! Ну, узорчик-то! Точно, схема. Хм, но ведь это всего только догадка! И, если правда, то схема ЧЕГО?.. Да и кто, скажи на милость, карябает карты на побрякушках?..
- Лентяй какой-нибудь, - пожала плечами Эретри. - Ключ и карта в одном флаконе, ну не удобно ли? Хоть и не хитро…
- Чушь! Это жизнь, а не книжка про пиратов!
- А откуда нам известно. Может, кто и про нас лепит историю… - Эр одернула плащ и, как ни в чём ни бывало, отошла к Нежности. – У тебя есть тряпки ненужные? На бинты, компрессы… Эх, Морока бы сюда… - пожалела она, склоняясь над девочкой.
- И не напоминай мне о своей шайке!.. Ну, ладно, допустим, - Алекс старался не смотреть в сторону широко распахнутых, слезящихся, но по-прежнему нежных глаз: он не мог говорить, когда он видел их. – Допустим, бред окажется истиной… Но мы же всё равно не знаем, где…
- Это схема Улицы За Лабиринтом. Так её обычно называют, эту улицу, - Леди Благоразумие, всё будто бы дремавшая в уголке, подала голос. И как она увидала перстневый рисунок?.. – Но благоразумнее было бы туда не ходить, - выпалила торопливо, изменив своему всегдашнему спокойствию…
Безнадёга икнула от ужаса.

… Вдоль гуашево тёмных стен спящих домов шли двое. Их лиц не было видно под плащами, шагали быстро. Один постоянно оглядывался.
Прокрались мимо окна с низким карнизом. Не обнаружили, что отразились в большом зеркале прямо напротив окна.
- Ну и где мы?.. А что делать, если нас поймают? – сыпала вопросами фигура поменьше.
- Притворишься местной сумасшедшей, у тебя это неплохо получается, - отмахнулась рослая фигура. – И зачем только тебя с собой взял? Сидела бы с Нежностью…
- Леди присмотрит, - задыхаясь от скорого шага, ответила меньшая. – А я, может быть…может быть…
- Говори уж лучше «быть может», - проворчала большая хрипло… Потом они скрылись за поворотом…

Пишет Сильвия. 03.06.05

Сильвия слушала разговор и не могла поверить своим ушам. Её новые друзья -потомственные наёмные убийцы! Нет, это просто в голове не укладывается.
И, надо понимать, это правда, так как это был разговор между членами той самой
семьи. Другой неожиданностью для неё стало то, что сразу два её отражения, можно сказать, выдали её. И опять этот проклятый Коварство, да ещё и
Мстительность. От этих мыслей Сильвия не сразу поняла, что её уже раскрыли. Но бежать было слишком поздно. Внезапно из окна на неё всем телом накинулся какой-то парень. Вырываться уже было бесполезно, и Сильвия подчинилась судьбе. Её притащили в комнату, где сидели старик, Илона, Коварство, Мстительность и ещё одна тонкая, стройная девушка - Лесть. Сильвию привязали к стулу и начали допрашивать:
- Значит, хочешь нам отомстить за своих <новых друзей>? - спокойно спросил старик.
- Я не знала, что они наёмные убийцы. Узнала только из вашего разговора.
- Ай-ай, подслушивать нехорошо, - вмешался Коварство.
- Замолчи, предатель, - со злостью проговорила Сильвия, - и ты тоже молчи, -
обратилась она к Мстительности. На Лесть же она сначала даже не обратила внимания.
- Хорошее отношение к своим отражениям, - отозвался парень, который притащил
Сильвию.
В комнате на минуту воцарилась тишина. "Все мои отражения тут собрались, -подумала Сильвия, - не хватает только Благородства"
- И тем не менее она стала на их сторону. Она хотела мстить нам, но получила
месть от Мстительности, - начала Илона и прервалась, так как в дверь постучали, - войдите.
Дверь отворилась, и в комнату вошёл: Благородство. Сильвия чрезвычайно обрадовалась его приходу и прокричала:
- Благородство, помоги мне!!!
Благородство долгое время стоял молча и оглядывал всех присутствующих, потом, наконец, произнёс:
- Илона, так, кажется, вас зовут, успокойтесь и подумайте хорошенько, как могла Сильвия не поверить в ту историю, которую рассказала ей мама Айна.
С первого раза в неё сложно не поверить и не поддаться искушению помочь несчастной семье.
- Это правда, - согласилась Илона.
- Ведь Сильвия сказала, наверно, вам, что не знала о том, что семья Айна - убийцы и преступники? - продолжал Благородство.
- Сказала, - угрюмо повторила за ним Илона.
- Слушай, хватит нам голову морочить, - вставил Коварство, - девчонка попалась с поличным и тут уже ничего не сделаешь.
Но Благородство не обратил на него никакого внимания. Вместо этого он снова обратился к Илоне:
- Ты зла и сердита на эту семью за то, что они убили многих твоих родственников. Естественно, тебе хочется отомстить за их смерть, но не стоит выказывать свою злость на других, совершенно невиновных людях. Будь добрее к
другим и тогда найдёшь помощь во многих людях.
- Целую тираду прочитал, - усмехнулась Мстительность.
- Да, ты прав, - согласилась Илона, - ты прав. Пожалуйста, развяжите её,-обратилась она к парню и старику.
Освободившись, Сильвия поблагодарила Благородство и вместе со своими отражениями вышла на улицу. Попрощавшись с Илоной и остальными, они стали
пробираться к главной улице Эйзоптроса.
- Ишь, шельма, как выкрутилась, - начала Мстительность, - хорошее отражение
использовала. Ну, погоди! Мы с Коварством еще поиздеваемся над тобой!
С этими словами Мстительность и Коварство исчезли в ближайшей маленькой улочке. Незаметно для Сильвии исчез и Благородство. Осталась только Лесть.
- Будем знакомы, - произнесла Сильвия, заранее предполагая, как может напакостить в будущем это её новое отражение.
- Очень приятно, - с заискивающей улыбкой произнесла Лесть.
- Уже начинаешь, - сказала, скорее самой себе, Сильвия.
Они шли молча. Сильвия вспоминала весь сегодняшний день, все свои приключения. Внезапно она поняла, что сильно проголодалась. Ей хотелось зайти в какое-нибудь кафе, но тут же вспомнила, что деньги, которые она собрала с работорговца, все отдала на то, чтобы добраться до Эйзоптроса.
"Что ж, - подумала Сильвия, - надо, наконец-то, использовать те знания, полученные от дизайнерских курсов" Вслух же она произнесла:
- Мне завтра надо устроиться на работу и лестный отзыв обо мне не помешал бы.
В ответ Лесть также заискивающе улыбнулась.
Они снова вышли на главную площадь города, уже освещённую огнями.
Проходя мимо зеркал, Сильвия снова взглянула в одно из них и пошла дальше. Этот
день принёс ей много сюрпризов и неожиданностей, и теперь ей хотелось только одного - отдохнуть.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 06.06.05

Эретри

ПОДРАЖАНИЕ

Эля Штольц

Эля проснулась от тревожного предчувствия несчастья. Некоторое время она просто лежала, глядя в потолок, надеясь, что неприятная тяжесть в сердце исчезнет.
Но тоска только усилилась.
За окном шелестела зловеще листва старых скрипучих кленов, и кто-то тихо-тихо плакал в комнате.
Эля подскочила на кровати от ужаса…
На подоконнике сидела Безразличие.
Лунный свет стекал по её волосам на серебряную парчу роскошного платья.
По фасону и отделке точной копии того самого платья, в котором Эля так хотела пойти на бал.
Эля с трудом сглотнула комок подступивший к горлу: все это было совсем не так, как она себе представляла. Но вопрос нужно было задать:
- Почему ты плачешь?
- Пришло мое время, - Безразличие отвернулась к окну.
Эля вздохнула с облегчением. Все правильно. Первое её отражение должно было исчезнуть. Все как положено. Никаких неприятных сюрпризов. Никаких необратимых несчастий.
- Откуда у тебя такое красивое платье? – как только страх отступил Эля почувствовала себя уязвленной (кто-то дарит её отражению дорогие подарки) и зависть (платье было чудо как хорошо).
Безразличие всхлипнула в ответ:
- Это подарок Лорда Хаоса.
- Тебе не нравится этот подарок? – удивилась Эля.
Безразличие провела рукой по сияющей ткани рукой в полупрозрачной белой перчатке:
- Я не хочу уходить.
- Тебе ведь должно быть всё равно, - фыркнула Эля, ей показалось, что отражение кичится перед ней своей обновкой и постоянно привлекает к ней внимание, - ты - Безразличие, - было в этой фразе и намерение обидеть, и злость, и зависть, и даже презрение.
- Я знаю, - по бледной щеке отражения скользнул слезинкой крошечный зеркальный осколочек, - должно быть…
- Тебе так плохо по ту сторону зеркал? – удивилась Эля, - но ведь Лорд Хаос… Он любит вас, защищает. Такие подарки дарит… Разве плохо вернуться к нему?
Безразличие впервые за все время разговора вдруг посмотрела ей в глаза: обычный серый отсутствующий взгляд в мгновение ока сменился неспокойной темнотой страха.
По зеркалам в комнате прошла легкая, едва заметная рябь.
Безразличие поёжилась и всхлипнула жалобно:
-Пора…
Эля промолчала. Она не знала, что сказать.
Как успокоить Безразличие?
Как помочь отражению?
- Ты… - Безразличие вдруг смешалась и вновь отвела взгляд, - Вы меня не забудете?
- Забудет. Завтра же, - в дальнем углу комнаты зажглась на небольшом круглом столике лампа. На стуле рядом со столиком сидел мужчина. Средних лет. В темной хламиде, - выметайся, рёва… Дай место Недовольству.
Серебряная парча платья вдруг ожила и начала плавиться, превращаясь в зеркальный атлас. Безразличие с круглыми от страха глазами бросилась к выходу:
- Не сейчас! Ну, пожалуйста, милорд! Не сейчас… Я не смогу жить без солнца… Я люблю… - она остановилась резко. У самой двери. Обернулась медленно к зеркалу, вздохнула печально, - да, милорд…
И растаяла.


Пишет Ксанф. 06.06.05

Глубокой ночью все в доме успокоились и заснули, и Ксанфу наконец-то удалось присесть у себя в комнате, здесь же собрались и его отражения: единогласно было принято решение оставить большую кровать старушке Миролюбию, а кожаный диван - Восторгу и Утонченности (хотя и с большими моральными жертвами для неё); оставшиеся квартиранты расположились на полу, исключение составил Вздорность, сказав, что спать на полу - полнейший вздор, и лучше уж вовсе не спать. Агрессия, против ожидания, оказалась довольно дружелюбной, но чересчур активной личностью, за что и была сослана на поиски одеял в гардеробную. Наконец Ксанфу удалось утихомирить отражения и разделить между ними три подушки, после чего Утонченность угостила всех шоколадными конфетами и доброй порцией советов о сохранении талии.
- Мне кажется, нам немедленно нужно во всем признаться, иначе это может плохо кончиться, - первой начала разговор Восторг.
- Ну, во-первых, не нам, а мне. В конце концов, вы совершенно не виноваты,
что я вас во все это впутал, а, во-вторых...- Ксанф хотел было сказать еще что-то нравоучительное, но его перебил Злоба:
- Да уж, конечно! Так ты от нас и отделался! Ничего не выйдет, - он с грозным видом помотал пальцем у себя под носом, - все равно мы твои отражения!
-Я совсем не имел ввиду, что вы мне мешаете, просто врать я не люблю, даже в безвыходных положениях, а потому утром же скажем обо всем графу и графине Кыс-Меньсье. А дальше - будь, что будет.
- Очень хочется посмотреть на выражения их лиц, когда ты появишься к завтраку в своем костюме!- Нетерпение от удовольствия потер руки.
-С другой стороны, я не могу бросить графиню с больной ногой, хотя сомневаюсь, что нас оставят здесь, когда правда раскроется, - продолжил Ксанф.
-Ух! Если они на нас всех собак спустят, уж я им покажу! Я их на такое спровоцирую, что мало не будет!!! - Завопила Агрессия.
-Только, боюсь, потом нам уже будет все равно,- подвела мрачный итог Утонченность.
-Вздор! Вздор! Мы от них мокрого места не оставим! - Закричал Вздорность и
принялся скакать по комнате, круша все на своем пути.
-Довольно. Юным созданиям пора спать, а вы, уважаемые, постарайтесь больше не думать ни о каких драках, не подобает таким господам сердиться на кого бы то ни было. Мадам Кыс-Меньсье еще ни о чем не догадывается, да и вряд ли будет сердиться. Завтрашнее событие я беру на себя, если вам так будет спокойнее, а сейчас давайте отдыхать, - заключила Миролюбие. Разом смолкнувшие отражения разбрелись по своим углам, Вздорность внезапно согласилась уснуть на полу, и Ксанф пожертвовал для этого свою подушку. На удивление вечер прошел необычайно тихо и мирно, неужели завтра этот пробел восполнится?
Дверь тихонько приоткрылась, и тонкая полоска света поползла по комнате, обогнула стул и замерла у противоположной стены. Ксанф приоткрыл левый глаз: "Ну что ещё?"
- А ты уверен в этом?
- Еще бы! Он же мой "родитель"!
Раздался смешок и негромкий скрип половицы.
-НЕТЕРПЕНИЕ!!! Ты все рассказал!!! - Ксанф, если бы под рукой был кирпич, не раздумывая, запустил бы им в собственное отражение. В комнате все проснулись, откуда-то появился свет, и вскоре все могли лицезреть Жозефа, Элизу и Нетерпение собственной персоной. Внезапно Элиза взвизгнула и, зажав рот рукой, выбежала из комнаты.
-Ну не мог я ждать до утра! Как вы не понимаете! - Отражение даже подпрыгнуло от обиды.
- Эх, ты, непризнанный гений, что нам то теперь делать? - Восторг явно не разделяла чувств собрата, - может, подскажешь?
Тем не менее, на утро Миролюбие выполнила свое обещание и граф и графиня готовы были простить Ксанфа за случившуюся неприятность. Чтобы как-то загладить свою вину юноша приготовил на кухне несколько эффективных настоек для заживления ран, а потом еще раз перевязал ногу графини, после чего клятвенно обещал зайти через пару недель - проведать больную.
Оставаться в доме было совершенно неуместно, и Ксанф вместе с отражениями решил вернуться в город, профессор Анаксимен предложил молодому человеку зайти на днях к нему в лабораторию и помочь с препаратами, на что Ксанф согласился. В ближайшие несколько дней ему предстояло найти работу и жилье себе и своим отражениям. Без труда пройдя главные ворота Ксанф отправился на центральную площадь в надежде узнать последние новости. В квартале от магазина зеркал Агрессия заметила небольшой ресторанчик с довольно приличными ценами, и вся компания решила остановиться перекусить. Напротив группа ребятишек играла в шарики, они громко кричали и звонко смеялись на всю улицу, а на балконе сидела мать и приглядывала за детьми.
Доев последние блинчики с творогом, отражения, наконец, согласились продолжить путь, в этот момент на глаза Ксанфу попалась газета "Новости Эйзоптроса" за вчерашнее число.
- Наверняка там должна быть рубрика "Объявления", давайте попробуем найти что-нибудь интересное!
Юноша открыл газету на предпоследней странице, внизу крупными буквами была графа "Требуются" и Ксанф быстро нашел пару заметок о "...необходимости приглашения доктора в Центральную больницу города. Собеседование проводится по адресу: улица Броградовая, дом 5, напротив книжного магазина"
- Ну что? Отправимся? А лучше, давайте-ка, я схожу один, а вы закажете еще порцию блинчиков.
- Нет. Я пойду с вами, а вернее впереди вас. Если я отражение, что же меня на работу не возьмут? Я мечтаю учить детей танцам, так почему бы не осуществить его?
-И Утонченность указала на небольшое объявление вверху страницы: "Требуется преподаватель танцев для детей семи и двенадцати лет. Заработная плата выше среднего. Обращаться..."
Идея отражения пришлась Ксанфу по душе, и они быстро зашагали вниз по улице, а в это время мальчишки видимо так увлеклись игрой, что совсем не заметили, как кошка на втором этаже столкнула с окна зеркало, и теперь оно летело прямо на ребят. Ксанф в один прыжок оказался в центре группы и ловко поймал зеркало, но, поскользнувшись на шариках, не удержался и упал, крепко зажав стекло в руке. "Да... Отражение, наверное, получится интересным!" - подумал юноша, лежа на холодной земле.

Пишет Рита. 08.06.05

- Слезай оттуда, давай я тебе помогу, - сказал Умиротворение низким бархатистым голосом, голосом Тео, от которого у Риты замирало сердце.
- Да, теперь ждать бесполезно, тебя бы и глухой услышал, как ты шел, - Рита спрыгнула с балки прямо в объятия отражения.
Все-таки как он был похож на Теодора! Такой же высокий, очень широкий в плечах, с гривой волнистых каштановых волос и спокойным взглядом. Не хватало лишь мечтательности во взгляде, словно бы Тео смотрел на что-то, видимое только ему одному. Рита давно замечала, что глаза у отражений менее глубокие, чем у их хозяев.
- Зачем тебе все это? – Умиротворение провел рукой по ритиным волосам, - поедем домой. Там сейчас сенокос. Будем вставать до зари, косить, купаться в пруду, вечерами я буду читать тебе вслух…
Почти забыв, где находится, Рита прикрыла глаза и представила. Легкий ветер, окрашенные закатным розовым облака, она лежит дома, на террасе, слушает голос Тео, повествующий о каком-то древнем царе, вынужденном выбирать между долгом и любовью.
Снаружи послышались крики и звук борьбы. Мгновенно очнувшись, Рита кинулась к выходу. Не успела: второй наемник, оставленный следить за входом, с проклятьями поднимался с земли.
- Вырвался, скотина. – сказал он, протягивая Рите кусок серого сукна, того самого, из которого шилась форма стражи Эйзоптроса.
Второй раз потерпеть неудачу из-за отражений, это уже слишком! Рита резко развернулась, зашла в конюшню, схватила Беспокойство и Умиротворение за руки и потащила в номер. Наемники пусть сторожат коней, а ей предстоит долгий разговор с собственными отражениями. Все пять стояли перед ней, словно провинившиеся школьники перед учителем. Рита была в ярости. Окажись в ее руках бич, она не задумываясь хорошенько отстегала бы их всех.
Немного успокоившись, она обвела их взглядом и сказала:
- Вы не должны мне мешать. Вы же знаете, что я пришла только за тем, что принадлежит мне по праву: за жизнью убийцы моего мужа и будущим моих лошадей. Если ты Справедливость, дай восторжествовать справедливости и восстановить равновесие!
Справедливость вскинула голову, посмотрела прямо на Риту и кивнула.
- Если ты Смятение, всели смятение и страх в души моих врагов.
- Если ты Беспокойство, не давай мне покоя, пока убийцы не будут наказаны.
- Если ты Умиротворение, помоги духу моего мужа освободиться от забот этого мира и отойти на небеса, зная, что он отомщен.
Отражения, обычно такие разговорчивые, кивали по очереди, не произнося ни слова.
- А потом, - обратилась Рита к Раде, - потом мы все будем радоваться.
Девушка подошла к Рите и обняла ее в знак согласия.

Утром в Эйзоптрос вернулся Стефек, с ним приехал Кристо, Кристобаль Рейес по прозвищу Гато, самый отчаянный ритин всадник. Нужно было вернуть кобылу начальнику стражи и провести тренировку кавалеристов.
Большинство стражников держались в седле, как мешки с картошкой. Седла с высокой задней лукой и стремена с кованым передом, чтоб нога не проваливалась, не способствовали улучшению посадки. Рита заставила всех ездить верхом без седел, да еще и штраф установила: упал – покупаешь лошади четверть пуда яблок. Через несколько часов измученные стражники взмолили о пощаде, но зато верхом держались гораздо увереннее.
После тренировки начальник стражи пригласил Риту отобедать у него в кабинете. Из открытого окна было видно, как Стефек и Кристо для развлечения прыгают через шестифутовую изгородь. Начальник стражи невольно залюбовался всадниками.
- Вот бы мои ребята так! – произнес он, с завистью глядя на очередной мощный прыжок.
Лучшего момента было не придумать. Рита добавила ему в бокал с вином немного порошка, присланного Теодором, и осторожно взболтала.
- Выпьем за то, чтоб в скором времени вся стража сидела в седле, как влитая! – Рита подняла свой бокал. – и чтоб бургомистр не обошел наградой их предводителя!
Тео был прав, через некоторое время начальника стражи развезло, ухудшилась координация, как будто он выпил не пару бокалов вина, а целую бочку. И на все вопросы отвечал без утайки, даже порывался рассказать про хорошенькую танцовщицу из кабака под названием «Мрак». Но Риту интересовали не его походы налево. Она расспрашивала начальника стражи о событиях восьмилетней давности, пытаясь выяснить, кто подослал убийц к ее мужу.
- Ну пойми, не любит он тебя, - заплетающимся языком говорил начальник стражи, - он и мужа твоего, Виктора, сильно не любил. Вроде тот то ли дорогу ему перешел, то ли взятку не дал хапнуть. А он за деньги удавится, бургомистр наш. Так вот, есть у нас такой Цех Редких Увеселений, его все боятся. Я-то тогда еще сотником был, не знал толком ничего, но шефа ихнего запомнил. Он мне тогда приказ отдал открыть ворота, уехал, а вернулся уже когда про старика Эквуса слухи ходили, что убит. Брр, такой как посмотрит, потом в кошмаре приснится.
- Он сейчас возглавляет цех? – Рита старалась задавать максимально точные вопросы, чтобы начальника стражи не уносило не в ту степь.
- Не, щас другой, в подметки прежнему не годится. От того как мороз по коже…
- Как звали прежнего шефа? – перебила Рита.
- Мы его называли господин Мортифер, но у них у всех в этом цехе по десять имен.
- Где живет?
- Где-то в богатом квартале, не то на да Винчи, не то на Корелли. Внучка к нему приезжала, провожатых ей давал. А иначе не узнать, у них же эта… кон-спи-рация там, в этом чертовом цехе..
Слова слушались начальника все хуже и хуже. Он обмяк, даже не сопротивлялся, когда Рита положила его на лавку и влила около трети галлона вина, смешанного с крепкой настойкой, – чтобы не помнил ничего с утра.

На следующий день ровно в полдень трубы возвестили о начале турнира. Он проводился после бала из-за опоздания некоторых участников.
Все было готово: идеально-белый песок, украшенные цветами трибуны, вперед выдавалась отделанная бордовым бархатом трибуна для бургомистра и его приближенных, черным бархатом была занавешена ложа, предназначенная для Лорда Хаоса.
Собралось, наверно, полгорода. Рядом с бургомистром сидели жена и три его дочери, девушки с телосложением, достойным богатырей.
Глашатай объявлял всадников, которым предстояло скрестить копья:
- Стефек Драгов на Викинге от Валькирии и Нерона, конного двора госпожи Эквус, против баронета Рейчарда Эшберна на Хотрайде от Харрикейна и Ровены, конного двора господ Эшбернов.
Стефек готовился выехать на ристалище.
- Давай, Стеф, не подведи, - напутствовала Рита, подавая щит с гербом и копье.
- Сделай этого папиного сынка, - улыбнулся Кристо.
Подняв Викинга в галоп, Стефек сделал круг почета и занял стартовую позицию.
- Я следующий, - сказал Кристобаль, - пойду, одену на себя немного железа.
- Нет, Гато. На Командоре поеду я. – Рита пристально на него посмотрела. С Гато они понимали друг друга без слов.
- Стоит ли Вам подставляться, госпожа. Одно слово, и я…
- Я знаю, что делаю. Лучше поседлай Командора.
Стефек вернулся с победой, со второй попытки повалив Эшберна.
Снова трубы и голос глашатая:
- Баронесса Рита Эквус на Командоре от Кассандры и Демона, конного двора госпожи Эквус, против сэра Энтони Хьюза на Бихолдере от Баррикады и Легата, конного двора господина Аваруса.
Рита уже сидела верхом. Она одела шелковый подшлемник и готовилась одеть шлем.
- А как же посмотреться в зеркало перед боем? Приметы надо соблюдать! А то не победите, - лукаво заметил Гато.
- Типун тебе на язык, - засмеялась Рита, пытаясь всмотреться в ослепительное маленькое зеркало в руках Кристобаля, которым он пускал солнечные зайчики.
Она выехала с неудобной для нее стороны, напротив трибуны бургомистра. Поэтому в первом сближении ударила противника по щиту в полсилы, чтобы не повалить раньше времени. Но вот всадники поменялись сторонами. Теперь Хьюз находился напротив бургомистра. Рита подогнала Командора, пропустила удар в свой щит, еле удержавшись в седле, и нанесла ответный удар. Не по всаднику, а по коню. Копье не сильно, но больно поранило Бихолдера, и он, взбесившись, понес всадника прямо на трибуны. Хьюз не успел понять, что происходит, не успел развернуть коня. Копье вошло бургомистру прямо в левое подреберье.
Над ристалищем повисла гробовая тишина. Все взгляды были обращены к занавешенной черным ложе Лорда Хаоса.

Пишет Эретри. 09.06.05

……….
Они прошли совсем немного и вскоре остановились. Некуда дальше. Все улочки замыкались здесь, все линии упирались в шесть грязных прямоугольников. Дома-грибы, дома-утёсы, крупнолобые дома, разросшиеся лачуги… Полуразвалившиеся балконы нервно покашливали под порывами ветра, с них то и дело срывались колючие щепки. Нигде не горел свет: квартал не жёг свечей после сумерек. Откуда-то с пятого этажа доносилось словно бы пиликанье скрипки, такое торжественно фальшивое и бессовестное, что холодело под языком. Это всё. Пустое днище Эйзоптроса, предел, пшик. Квартал не жёг свечей: у здешних обитателей их просто не было.
- Таааак, - протянул Алекс, вытряхивая из капюшона залетевший туда вихорек. – Теперь главное – не прозевать слона, как говорится…
Он подступил к кривым стенам почти вплотную, пристально изучая их. Его плащ полоскался за спиной, Алекс был бы похож на падающего орла, если б не его глаза, блестящие в полумраке, как не умеют птичьи.
- Что? Нет же дороги-то. – Эретри в недоумении огляделась. - Тут ничего нет, и вряд ли когда-то было. Ай! – кто-то коснулся её плеча, Эр отскочила испуганно, повернулась… Возле неё рассыпался в листья мёртвый плющ.
– Как же ты сюда попал?... – прошептала она, протягивая к нему руку. Плющ больно ударил по ладони, хлестнул молнией по запястью, вот он стебелёк с отрепьями, вот они балкон и окно, откуда он тянется… Грязные занавески шелохнулись, неясное пятно торопливо отхлынуло от рамы… Эретри вздрогнула.
- Там, в окне... А, нет, показалось…
- Тише!.. То есть громче, ничего не слышу. Чёртов ветер! – отозвался Алекс, не оборачиваясь. – О, нашёл! Значит, не заделали… - он указал на едва заметный просвет. В темноте засечешь лишь на расстоянии вытянутой руки.
Это была еле приметная лазейка, узкая тропка между двух стен. Она сужалась прямо перед глазами, искрилась; здесь будто невозможно было идти быстро: того и гляди не рассчитаешь, не смекнешь сразу, где смыкаются своды, да и стукнешься о них носом с размаху. Дома могли спрятать что угодно здесь, могли проглотить кого угодно. Кроме луны. Она роняла свет в просвет наверху, хозяйничала как хотела. Луна перебирала камни, как чётки; луна сочилась из синих окон, луна
зазывала и толкала под локоть вперёд, луна поторапливала, луна утомляла.
Они не заставили себя долго ждать…
Эретри шла за Алексом, прислушиваясь к высокому эху, что отталкивалось от их шагов. Звуки, обычно забитые, которые прежде были вдавлены в воздух, словно изюм в сдобу; звуки, из тех, что тают через четверть мига… здесь они кружились властным роем над головой. Девушке казалось, что если сейчас кто-то из них двоих посмотрит вверх, то наверняка увидит тонкокожие тела звуков, и, может быть, даже отделится тогда от роя один, пролетит настолько низко, что чиркнет невесомым угловатым брюшком по щеке…
Окна попадались всё реже и реже, а которые ещё попадались – всё больше были забиты наглухо. Может быть, кто и жил там, по ту сторону стен, но как-то очень уж нехотя, и не так… невпопад, что ли?
«Всё ближе к Лабиринту» - догадалась Эретри. Стены виляли и сталкивались. Гудели и шуршали. От окна до окна. Скрипка. Зачем она там играет?..
- Когда же кончится эта питонья кишка? – бормотал еле слышно Алекс.
– Та же прелесть, что и пойло в трактире Ноббла-крохобора: давишься пеной и всё никак не можешь добраться до эля…
Он шагал уверенно, но этот бесконечный осязаемый гул заставлял и его пригибать шею. Эйзоптрос смотрел на путников сверху вниз и раздумывал, прихлопнуть ли нахалов сейчас или же придумать что поновее?
А они шли и шли. Смотря себе под ноги, торопясь…
Улица налетела на них неожиданно и сразу же облапила собой. Как успела? Ошеломлённые, Алекс и Эретри не смели и выдохнуть. Звёзды, пространство…как много пространства… Темно, земли и не видать почти, но небо – как на ладони. Они стояли в полосе тени, на скользком приграничье, сзади к ним ещё прокрадывался гул: там, в застенном плену, северный ветер отчаянно отплясывал с жалкой, бесстыдной скрипкой, среди щепок и листьев плюща. Ещё был чуть слышен скрежет эха, ещё отбрыкивалось тамошнее молчание от здешней тишины… Но впереди… По левую руку, по правую – неболуна. Ощущали, смотрели… По лицам расползлась деревянная улыбка. Два счастливых олуха на пороге кукольного театра. Как будто бы до этого их поили из наперстка, а теперь вдруг решили издалека показать карту целого океана.
Полноводный, щербатый океан. И ветра – вот ни на чайную ложечку!
- Вот так-так, - Алекс очнулся первым. – Ничего себе бугорок, вся улица по низам. Неужто и впрямь та самая?.. Ничего не скажешь, хорошее место для пряток. Вон сколько хлама. – он небрежно кивнул в сторону Лабиринта. И правда, сплошь и рядом там лежали куски стен, осколки колонн, даже статуй. Эретри привстала на цыпочки.
- Да это просто площадь, а не улица. – пробормотала она в изумлении.
- И свалка. – прибавила, помолчав.
Медленно они спустились к развалинам. Лабиринт со стороны этой улицы смотрелся иначе. Лепной узор там и сям красовался на нём, облупленный, словно когда-то его пытались содрать, но потом махнули рукой на это дело.
Алекс вытащил из-за пазухи огниво и небольшой факел. Такой можно потушить в мгновение.
- Как бы луна не старалась, а только небо и ясно. На земле же темновато будет. –вспышка-другая, искра, и его лицо осветил неяркий огонёк.
– А возле Лабиринта с этой стороны почти всегда – темень. – сказал Алекс, осматриваясь. – Есть чему радоваться – тут редко, кто околачивается…
Не успел он это сообщить, как от ближней колонны отделилась тень. Эретри вскрикнула и отскочила, Алекс потянулся к ножнам… И рассмеялся, когда существо вышло на свет факела.
- Отражение, - небрежно проговорил бывший оруженосец, - Я их уже за версту узнаю. Это если при свете, конечно…
- Как тебя зовут? – спросила Эр у пришельца.
Отражение - молодой человек с гибкими, как у мима, но затаенными чертами. Бесцветная одежда скрадывала линии его тощего тела. На вопросы Эретри не отвечал, лишь безвольно мрачнел всякий раз, когда слышал их. Лицо ничего не выражало, ватное. Эретри, вздохнув, вытерла пот со лба. Отражение мгновенно оживилось, тонкие мышцы точно засветились изнутри… Костистая рука сверкнула в сером рукаве и без единой ошибки повторила эретрин жест.
- Подражание! – догадалась та. - Нет, давай ты лучше будешь «Дан». А от кого же он отразился?
- Какая разница! Всё равно теперь не отвяжешься! Морок – дубль два… Только может, отложишь знакомство до лучших времён? – Алекс достал из кармана перстень и принялся внимательно его изучать у неверного пламени. – Ну и где тут отмечено что ли?..
- Там я видела такой крестик, почти незаметный, ты посмотри… - краем глаза Эретри наблюдала за Даном: вся её мимика перебегала теперь от неё к нему, проживала на белом лице вторую жизнь. Но что самое неприятное и даже страшное, так это то, что лицевые мышцы Дана, его глаза…в точности отражали эмоции Эретри, мысли, помыслы… Нет, Алекс неправ, это не «Морок – дубль два», Морок копировал образ, а Дан – немую сердцевину роли…
Довольно долго они искали место, схожее с отмеченным на перстне. Многих камней, отмеченных на ней бирюзовыми квадратами, не было, вместо них на земле красовались глубокие вмятины…Наконец-таки нашли «подозрительный» обломок, который выглядел не вросшим в землю, а как бы придавленным к ней.
Алекс вынул из ножен кинжал. Оглядел основание камня.
- Ну-с, попробуем …
- Ага-га!! Спелись-слаялись! – откуда-то сверху бухнулся знакомый драчливый крик. Алекс и Эретри разом подняли головы. Факел поднялся повыше… На обшарпанном лепном узоре Лабиринта, изображавшем, очевидно, ветку дуба, восседала Храбрость и ковырялась в носу. Неподалеку, верхом на гигантском листе – Морок, собственной персоной. Господин Отврат болтал ножками рядом и негодующе пыхтел.
- Ба-а-атюшки, - простонал Алекс…
- Как мы узнали, что вы здесь – секрет, как мы сюда забрались – не скажу, а где Безнадега – лучше не спрашивайте, - протараторил Морок навстречу незаданным вопросам. – Ох, мороки…Скорей бы ты уже свалился, сальный мешок, - пискнул он в сторону Отвращения, когда тот в который уже раз задел ногой великолепный конский хвост, который почему-то рос у Морока пониже спины.
- Сам убери свою мочалку или допревращайся уже! – огрызнулся Отврат с неизменной брезгливой миной. –О, какая же все-таки дурацкая идея…
- А чё, было весело! Видал, как он в коняческом виде ветер рассекал? – хмыкнула Храбрость, вытирая палец о стену.
- Я имел в виду: дурацкая идея лезть сюда!
- А куды ещё прятаться, есть соображалки?.. Здесь никто и не дотумкает нас искать!.. Во какой план! –самодовольно насупился Морок…
После долгих уговоров Эретри «шайка» согласилась замолчать и спуститься вниз, но в «раскопках» участвовать категорически отказалась. Вместо этого отражения расселись вокруг и дружно раззевались Через некоторое время, когда камень усилиями троих (Дан с удовольствием помогал) был уже почти расшатан, Эретри, подивившись странной тишине, обернулась и увидела всю славную братию, сопящую кто где у здоровенного обломка. Уснули. «Ещё бы, после всего-то», - подумала Эр.
Неожиданно послышался стук копыт. Скоро к ним подлетел гикающий парень на коне. Бешеные глаза, длинные, лохматые волосы, завязанные в хвост, ярко-красная рубаха, голые ступни – всё, что можно было разглядеть из его внешности. Ещё одного коня он гнал за уздечку рядом.
- Н-да, смотрю, поисковые работы превращаются в балаган. Стремительно и беспощадно. – подытожил Алекс. – Коняшки что, остались от тех бедолаг? Проволок-то как? Явно не между домами.
- Это вам надо ползать по проулкам, а я всегда действую воткрытую, -презрительно хохотнул Раздор. Увы, это был он. – Вы прячьтесь, прячьтесь ха-ха…до скончания века. Кстати, в вашем случае, он не так уж и далеко. – он мерзко улыбнулся, конь переминался под ним– А что я узнааал… Лорд Хаос помилует только одного из вас. Потому что помиловать – значит приблизить к себе в некотором роде. Не в его правилах прощать сразу толпу. Это вам на заметку. – Раздор ехидно веселился и не убирался прочь.
- Он поступится своими правилами. «В нашем случае», - холодно обещал Алекс, выпрямляясь над камнем Его товарка по несчастью не откликнулась.
Еле слышная поступь подкрадывалась за её спиной. Эретри повернула голову: Дан приближался к ней, ступая мягко и нервно. Знакомая походка… Он замер было на полушаге, увидев, что Эр заметила его и даже вздрогнул…тоже знакомо… И вдруг резко вышагнул на свет, пошёл торопясь, по-воровски… Он как будто что-то держал…двумя руками… хотя в них ничего не было. Так наверно несёт кинжал юнец, так змееныш готовится к броску. Дан шёл быстро, но долго, очень долго, люди и
отражение молча наблюдали, боялись шелохнуться, не осознавали зачем, подчинялись пульсу его движений. Раз – шаг, два – шаг, ку-да -- ту-да… Ладони, впившиеся в рукоять воображаемого оружия точно занемели, Эретри могла видеть сейчас напряженные выступающие вены на коже Дана, она не сводила глаз с невидимого клинка, словно бы действительно слышала мушиное пение лезвия, наблюдала за его игрой и блеском…
Алекс вырвался из оцепенения.
- Эй, как там тебя… Подражание, хорош кривляться, - сказал он, подступая к Дану - Напугал то же мне! –потянулся, чтобы схватить его за плечо.
Но не успел. Дан увернулся, не выпуская воздух из рук, подскочил к Эретри вмиг. Короткий выпад.. Несуществующий клинок пронзил плоть.
Скользнул рядом с сердцем. Понарошку. Эретри стояла целая и невредимая, как прежде, но почему-то не могла отойти, шевельнуться.
Она силилась понять почему, ведь ничего ровным счётом не случилось…
Дан всё держал сжатые ладони на весу, замер, будто сам искренне верил в существование рукояти и лезвия.
Он ждал эретриного взгляда всей кожей своего лица. И она посмотрела. В подрагивающем свете факела…вторая она…правдивая, настоящая…Вот, Эретри, перед ней, сжимающая кинжал…
Закрыв глаза руками, она упала на колени. Дан опустил руки. Лицо его снова ничего не выражало.
- Хо-хо! Ну что, всё ли ясненько теперь? – Раздор вонзил пятки в бока бедного коня, дергаясь и хохоча. – Интересные дела, славные мыслишки! Интересно, что сказала бы на это мамочка!
- А мне интересно, заткнешься ли ты до того, как я сдерну тебя с клячи и набью тебе глотку пылью! – Алекс сам не свой кинулся к Раздору, но тот, гогоча, пристегнул коня и отъехал подальше.
Эретри сидела на земле, обхватив руками колени, бледная, разбитая.
Смотрела на кинжал Алекса. На земле, почти у её ног. НАСТОЯЩИЙ кинжал.
Алекс поймал этот взгляд. И попытался истолковать не так, как следовало бы. «Эр…»
Он видел, как она уставилась на Раздора, который так и не спешился.
Что это? Стоит уже у второго коня и нога уже в стремени!
- Эр, что за… Что ты задумала скажи на милость?
Вот уже на лошади… Раздор ликующе зашипел.
- Алекс, Дан показал меня. Мой помысел…Желание... Я не знаю, что творится, я разрешила себе это, я была готова, правда готова… - она говорила и становилась всё дальше, прозрачней. Голос – механическая пружина. - …И тебя… исподтишка убила бы, если б не Дан… Он вытряхнул передо мной изнанку …за секунду…до решения. Алекс, я не останусь…Ты найдёшь, спасёшься…и я спасусь. Что-то происходит…что-то страшное… я должна покинуть тебя. Я всё ещё чувствую, что могу… Извини… Я…
- Не смей! Было дешевое представление. Что ты ищешь в нём? Какой смысл? –
«А какой смысл орать это?» – думал он - «Ты сам всё понял. Подражание не лжёт. Чего ты плюешься словами?». А рот всё равно упрямился. – Ну и что, что подумала, знала бы ты, чем я надумался за свою жизнь! Послушай! Твои глаза сейчас чисты, я вижу! Зачем ты, чёрт подери, не хочешь верить?!..
Руки, державшие уздечку, дрогнули. Но разве можно медлить теперь?.
- Та мысль была лишь недовершенным делом… Я увидела, Защитник, - Это я. Увиденная. Прощай.
Лошадь всхрапнула и понеслась прочь из освещенного круга. Эретри покинула Улицу-за-Лабиринтом. Подражание, немое и серое, вскинув руки, бросилось вслед. Раздор осклабился, огрел своего коня плетью и исчез во тьме почти сразу. Вокруг - колыхнулось и успокоилось. Всё-всё-всё. Занавес рухнул. Луна не качнулась. И плащевая тень Алекса – тоже.

…Эретри не помнила, сколько она скакала и куда. Она давно уже не направляла, только торопила. Хриплое дыхание лошади, комья света, полоски темноты… То была я… То была я… Держала кинжал, направляла удар, видела себя насквозь. В ней теперь живёт разрешенное предательство, позволенное оправдание… Если бы не Дан…Да что же это, что такое!.. …Что… …зачем… эта правда?!
Внезапно начались деревья. Смолистый запах ударил в ноздри. Лошадь вдруг захрапела, встала на дыбы. Не удержавшись, Эретри, свалилась в хвою… Пять минут она лежала неподвижно, безразличная ко всему, не слышащая ни удаляющегося топота, ни своего сердца. Потом села, прислонилась к дереву. С веток капали тусклые лучи. Уже светает? Но ещё ведь так темно… Ладно, сейчас она встанет, раздвинет шторы, выглянет в окно, встретит солнце. А потом пойдёт на кухню, осторожно, чтобы не разбудить малютку Лиру и маму, поставит на огонь чайник, в который раз состроит весёлую рожицу, проходя мимо старого зеркала…
Зеркала?.. ЭЙЗОПТРОС!.. Неееет! Она зажала виски. Так, так, подождите, утро, скоро утро, нужно подняться, уйти… Сейчас бы вспомнить, как это делается…
Среди сосен шла тёмная фигура. Прямо к ней. Лицо под капюшоном, фонарь в руке, пламя-уголёк…
- Безнадега? – снова попыталась Эретри встать.
Фигура приблизилась, склонилась над ней. На шее – зеркальце-медальон.
В нём мелькнуло равнодушное лицо Эретри и немного света. Капюшон отполз назад… Не Безнадега.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 13.06.05

Анастасиус

- Не расстраивайся так, глупенький, - Страсть рассмеялась негромко и соблазнительно, так как умеют смеяться только очень привлекательные и уверенные в своей женской силе кокетки, - мне без тебя будет лучше. За зеркалами Страсть ценят. А здесь даже поцелуя от тебя не получила. Каменный ты что ли? И правда… - она задумалась на миг, а потом внезапно бросилась на него и повалила на землю рядом с фонтаном.
Он попытался вырваться, но она прильнула к нему всем телом и прижалась ухом к груди:
- Хм… Стучит… - подняла голову и посмотрела на него с лукавой улыбкой, - значит всё-таки есть у тебя сердце.
Анастасиус вновь попытался освободиться, но борьба закончилась тем, что его губы коснулись губ его отражения, и она успела выпить его дыхание, прежде чем растаять в воздухе…
Последнее, что он запомнил, была её счастливая улыбка и горящие торжеством глаза.
- На самом интересном месте! – причмокивая, прокомментировал исчезновение толстый дядька, сидевший у фонтана. Рядом с ним на скамейке лежала раскрытая коробка конфет, на половину пустая уже, -ну, раз дамочка сделала тебе ручкой, так давай хотя бы букет, - он кивнул в сторону роз, оставленных Страстью, - продадим. Всё польза будет от веника.
- Замолчи, пожалуйста, Прагматизм, - Анастасиус обхватил голову руками, - оставь меня в покое…
- Ладно-ладно, - вдруг испуганно зачастил Прагматизм, - я что? Я ничего…
В ответ раздалось тихое рычание.
- Конфеты? Да я только парочку съел! Он ничего не сказал, значит, не возражает…
Рычание.
- Ушел уже! – всплеснул коротенькими ручками Прагматизм, вскакивая.
Через мгновение его уже и след простыл.
Анастасиус по-прежнему сидел на земле, закрыв лицо руками.
Что-то холодное и мокрое ткнулось ему в шею сзади.
Анастасиус, вздрогнув, обернулся. Белая, огромная (110 сантиметров в холке) собака, больше всего похожая по экстерьеру на волка, стояла рядом с ним, дружелюбно виляя хвостом. Анастасиус с опаской протянул руку, чтобы погладить её. Собака легла на землю и перевернулась на спину.
Что-то сверкнуло на солнце в густой длинной шерсти на шее. Анастасиус увидел блестящий ошейник, на котором было выгравировано имя «Тор» и чуть дальше шла надпись: «вл. Анастасиус»…
- Обещанный подарок, - прошептал Анастасиус, любуясь Тором, - посредник…

Сильвия

РАЗДРАЖЕНИЕ

Эретри

Морок. Только спокойный. Необычайно спокойный. И серьезный. «Тряпичник»… Хм… Теперь, пожалуй, никому не пришло бы в голову назвать его так.
Ослепительно красивый молодой человек.
Он поставил фонарь на землю, снял плащ, постелил его на ствол поваленного бурей дерева, подошел к Эретри и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.
- Ты как здесь… - она замолчала, подавившись окончанием вопроса, - уже?…
- Как тебе мой наряд? – Морок развел руки в стороны, чтобы Эретри могла оценить темно-серый, практически черный мундир, похожий на те, что носили гвардейцы Хаоса, только без знаков отличия, - Лорд считает, что из меня выйдет отличный смотритель Лабиринта. По ту сторону стены, конечно… Здесь моя жизнь закончилась… - он вздохнул, но тут же улыбнулся, - здорово с тобой было, Эр… Так искренне на мои трюки никто не покупался раньше.
Эретри попросила его жестом сесть рядом. Она все продолжала рассматривать его с удивлением и восхищением:
- Почему ты так изменился? Невероятно…
- Лорд говорит, что чем ярче в своей короткой жизни отражение проявило свой титульный талант, тем сложнее ему смириться с исчезновением.
- Ты совсем не выглядишь, как собирающееся вот-вот исчезнуть отражение, - Эретри пожала ему руку ободряюще, - скорее как весьма обаятельный молодой человек.
- В том-то и дело, - усмехнулся горько Морок, высвободив руку, - первым был страх, - он взял медальон и задумчиво посмотрел на собственное отражение, - как только появился страх растаять, я стал искать способа избежать этого, надо было перестать быть отражением. И я стал превращаться в человека, чтобы Хозяин не увидел меня, когда пришел бы, чтобы забрать в свое зазеркалье. К замороченности я добавил уже родившийся страх, а потом чувства поперли одно за другим, как грибы после дождя: вторым было смятение, третьим - надежда, потом разочарование, умиротворение, счастье и печаль. Ничего не могу с ними поделать, - беспомощно пожал он плечами, - чувств так много и они такие сильные… Мне даже показалось, - он понизил голос до шепота, - что я отразился…
Огонек в фонаре замигал тревожно. Эретри вздрогнула: очень нехорошо все это было.
- Помнишь, ты попросил не забывать тебя? Я не забуду. Обещаю.
- Спасибо. А у меня есть прощальный подарок для тебя, - Морок улыбнулся широко и словно фокусник вытащил из-за обшлага рукава что-то блестящее и положил подарок на раскрытую ладонь Эретри.
Перстень Алекса…
- Морок, ты совсем рассудок потерял? – Эретри вскочила на ноги и бросилась на отражение с кулаками, - мне же теперь придется искать Алекса, чтобы вернуть ему перстень!
Морок вскочил и обнял Эретри крепко, чтобы она не могла его ударить. Она вырывалась некоторое время. Но потом затихла, уткнувшись отражению в плечо.
- Зачем тебе возвращать его? – удивился Морок, погладив её нежно по голове, - найдешь клад сама, отдашь его Лорду, он помилует тебя…
- А как же Алекс? – всхлипнула Эретри, - он же погибнет.
- Зато ты живааааа… - слова перешли в стон. Эретри со страхом посмотрела на Морока. Силуэт его потерял четкость, цвет, плотность. Но вскоре дымка, оставшаяся от первого отражения, стала сгущаться, уплотняться и превратилась в итоге в темноглазую молодую женщину, которая закончила фразу Морока, - будешь…
- Но ведь это подлость, - Эретри отшатнулась от своего нового отражения.
- Приятно, когда люди узнают нас с первого взгляда, - усмехнулась коварно Подлость, - уживемся, значит…

Рита

Но уже в следующую минуту люди бургомистра, его советники пришли в себя после шока и бросились к своему начальнику на помощь.
Кто-то крикнул:
- Носилки!
ВРАЧА!
И арена взорвалась испуганными женскими воплями, детским плачем, яростными криками охранников…
Телохранители бургомистра стащили с коня Хьюза, скрутили его, связали веревкой и теперь спорили о том, что предпринять дальше.
Рита спрыгнула на землю, стащила с головы шлем, вытерла со лба пот и устало опустилась на песок арены. Кровь тяжко пульсировала в висках. Перед глазами стоял красный туман. Мысли путались. Все прошло лучше, чем предполагалось. Прекрасно прошло. Но… Что-то беспокоило. Тень сомнения. Слишком много удачи для одного дня.
Хьюза увели тем временем куда-то, вокруг ложи бургомистра по-прежнему было много народа, время от времени в толпе мелькали белые халаты врачей.
- Нехорошо получилось, правда? – голос прозвучал совсем рядом. Рита не обернулась, лишь кивнула утвердительно, продолжая наблюдать за происходящим.
- Как Вы себя чувствуете, Ваше Сиятельство? – доброжелатель вышагнул вперед и встал перед Ритой. Она нехотя подняла голову и замерла в замешательстве. Назойливым незнакомцем оказался капитан личной гвардии Лорда Хаоса.
Это был высокий худощавый человек лет 30. Уродливый шрам пересекал левую половину его лица от виска к верхней губе, на левом глазу был черная широкая повязка. Как и все гвардейцы Лорда, он был одет в темно-серый мундир с серебряными зеркальными петлицами и нарукавными нашивками. На плече у него сидела белоснежная сова. А рядом с ним стояла молодая женщина в свободном платье, которое скрывало её округлившийся уже заметно живот.
- Нормально, спасибо, - как можно спокойнее ответила она, лихорадочно соображая при этом, что ему надо от неё. Личная гвардия Эйзоптроса обычно в городские дела не вмешивалась. Это входило в компетенцию ЦРУ или городской стражи.
- Ваше отражение, - чуть поклонился в сторону своей спутницы капитан. Сова беспокойно взмахнула крыльями, - Познакомьтесь. Созидание.
Сердце Риты ухнуло с темную холодную бездну. Появление подобного отражения в столь неоднозначной ситуации могло стать для эйзоптросского правосудия равносильно чистосердечному признанию в намерении убить.
- Очень приятно, - вежливо ответила на реверанс отражения Рита.
Созидание улыбнулась умиротворенно.
- А где мои люди, господин капитан? Вы не видели их? – осторожно спросила Рита.
- Видел, следователи из ЦРУ задержали их в качестве «свидетелей по делу», - капитан усмехнулся холодно, - наверное, уже допрашивают с присущим данному цеху изяществом. Я не удивлюсь, если они и отражения Ваши арестовали.
Рита не присоединилась к веселью гвардейца по поводу участи Стефека, Гато и свиты отражений, поэтому в воздухе на некоторое время повисла тяжёлая неловкая пауза.
- Госпожа баронесса, - капитан первым решил прервать её, - учитывая всю серьезность ситуации, хочу предложить Вам провести несколько дней до судебного разбирательства в здании Штаба Гвардии Лорда Хаоса. У нас есть гостевой флигель. Там для Вас будет пока безопаснее, чем в гостинице. Клан Хьюзов наверняка постарается доказать злой умысел в Ваших действиях. И для них удобнее будет, если Вы не сможете им возразить. Вы, конечно, понимаете, о чем я.
Да и телохранители бургомистра серьезно расстроены. Вы двое бросили вызов их профессионализму.
- А если я захочу отказаться от Вашего любезного предложения? – осторожно спросила Рита.
- Ваше Сиятельство, - улыбнулся нехорошо капитан, - можете поступать так, как Вам заблагорассудится. Ваш титул позволяет Вам это.
- В таком случае, я предпочитаю самостоятельно заботиться о собственной безопасности, капитан, - Рита мастерски скрыла свои эмоции под маской равнодушия и высокомерия.
- Госпожа Эквус, - капитан поклонился в знак принятия её решения.
- Пойдем, дорогая, - Рита подхватила под руку Созидание и потянула её за собой к выходу с арены.
Только раз она обернулась… Чтобы бросить взгляд на ложу Лорда Хаоса… Хозяин Мира Зеркал так и не появился на турнире.

Ксанф

- Ух ты! Здорово у тебя это получилось! – этого долговязого подростка Ксанф почему-то раньше не заметил среди пацанов. Теперь этот мальчишка, конопатый и белобрысый, стоял над ним и протягивал руку, чтобы помочь подняться, - вот у меня так никогда не выходит!
- Повезло, -улыбнулся Ксанф, приняв помощь.
Но мальчишкина рука была мокрой и скользкой, поэтому Ксанф вновь повалился на землю, достаточно чувствительно ударившись о мостовую пятой точкой.
- Ну вот, - вздохнул печально паренёк, - я же говорил. Что ни сделаю, всё плохо. Мне нужно держаться от людей подальше, - вновь вздохнул и сделал шаг назад, чтобы не навредить случайно Ксанфу, при этом он раздавил пару шариков для игры и наступил на пальцы одному из игроков.
Ксанфу и Миролюбию с большим трудом удалось уладить конфликт.
А когда они уже вместе шли по улице, мальчишка, чтобы привлечь к себе внимание, легко дернул его за рукав, при этом оторвав его.
- Извини, - покраснел он, - я просто вспомнил… Нетерпение передал мне письмо для тебя. Вот, - и протянул Ксанфу помятый конверт.
«Я - в зазеркалье. Не ищите. Здорово. Дождаться не могу, когда исчезну. Пока. А новое отражение зовут Рассеянность. Я первый сказал, да? Я первый! Он не успел наверняка! Ура!»
- Так ты мое новое отражение? – Ксанф убрал письмо Нетерпения в карман и посмотрел на нового знакомца.
Мальчишка кивнул, растянув рот в лягушачьей улыбке.

Пишет Анастасиус. 17.06.05

Анастасиус потрепал Тора за ухом: "Пойдём отсюда".
Почему-то ему сразу стало казаться, что Тор - не волшебный пёс-посредник, а старый добрый,. всё понимающий друг, с которым он знаком уже тысячу лет. Тор перевернулся через спину и сел.
"Ну, идём, Тор", - позвал Анастасиус.
Однако, пёс, слегка кивнув головой, продолжал сидеть и смотреть на хозяина.
"Что? Мне что-то нужно сделать или ты не хочешь идти?"
Огорчённый непониманием юноши, пёс подошёл к розам, оставленным у фонтана.
"А я совсем про них забыл",- Анастасиус бережно взял букет и ушёл с площади, так
и оставив раскрытую коробку с недоеденными конфетами на скамейке.

Лучи ослепительного солнца отражались от бокала вина Анастасиуса и всё хотели попать ему в зрачки. Верхушки берёз ласково шелестели над головой юноши. Лишь их тени да лёгкий ветерок спасали от зноя, царящего в предобеденном Эйзоптросе.
За столик Анастасиуса устало сел Тула.
- Ох, ну и денёк сегодня - в ресторане ни одного свободного места. Кстати, у меня сейчас перерыв - можем сходить в приёмную администрации и записаться на приём к бургомистру. Может он всё-таки даст добро на открытие магазина?
- Не получится. Я слышал - на него было покушение. Я думаю, к нему сейчас лучше не наведываться. И вообще - почему я должен спрашивать разрешения у верхов на магазинчик для отражений?!!
- О, ты плохо знаешь бургомистра! Сам подумай - твой магазин сразу же прославится, ведь он такой один будет! Представь, насколько легче станет людям! Нет, этот негодяй может и уголовное дело завести по факту "восстания против зеркал города". Лучше заранее переговорить.
- Ладно, я схожу запишусь к кому-нибудь из верхушки. Должны же там быть нормальные люди. Только сначала зайду домой - расскажу про отражения и познакомлю всех с Тором.
Анастасиус улыбнулся лежащему в сторонке псу.
"Чудесная собака, - сказал Тула, - пойду ей что-нибудь поесть принесу. Ах да, розы не забудь взять - я их пока поставил в воду. О, кстати, я не говорил тебе, что мы с Мартой собираемся искать клад в саду?"
"А почему не в доме? Ведь твой дед завещал, что деньги там."
"Я думаю, такой цыган, каким был мой дед, не считал четыре стены настоящим домом. Для него главным была природа."
Анастасиус обрадовался предстоящим поискам - помогая друзьям, он хоть как-то мог бы отблагодарить их за поддержку.

Через полчаса Анастасиус уже был на пороге дома - с охапкой страстиных роз и настороженным Тором. Дверь им открыл грустный Скорбь. Увидев снежного пса, он, видимо испугавшись, отпрянул от двери и убежал наверх. Тор, сделав вид, что не обратил на это никакого внимания, спокойно зашёл в дом вслед за удивлённым хозяином.
"АААААА! У нас прибавление!!!!" - навстречу бежал воинственный Хулиган с неизменной рогаткой в руке. На радостях он стал целиться в люстру. Тут Тор громко и гневно залаял.
"Успокойся, он же просто мальчик, - Анастасиус присел на корточки и начал гладить взволнованного пса, - Луги, уйди, не тревожь его!".
Юноша посмотрел в сторону отражения и замолк. За Хулиганством, около лестницы, стояла дрожащая от ненависти Ярость с ножом в руке.
"Ты, как..тут.. Брось нож, сумасшедшая!" - опомнился Анастасиус и бросился к ней. Однако Тор оказался быстрей - одним прыжком он очутился около Ярости и укусил её за руку. Нож упал на пол.
На шум из кухни выбежала Марта. На мгновение она остановилась, смотря на огромного пса, не отпускавшего руки кричащей Ярости. Затем быстро подняла
нож и повела молча наблюдавшее Хулиганство из коридора. Анастасиус уже тащил беснующуюся Ярость в её комнату. Тор, рыча, следовал за хозяином.
На этот раз разговор не закончился предложением завтрака. Анастасиус кричал
на Ярость, зализывающую, как зверь, укус пса.
Затем Марта принесла юноше аптечку, и он принялся обрабатывать рану.
Отражение не сопротивлялось, может быть, из-за того, что было больно, а может она просто боялась Тора, пристально следившего за каждым её движением из угла комнаты.
Так и не выяснив у Ярости, как она выбралась из комнаты, Анастасиус оставил ей поднос с едой и спустился вниз. Тор остался сидеть в коридоре около запертой двери арестантки.
Собрав внизу Согласие, Утешение, Хулиганство, Скорбь и Апатию, юноша настрого запретил приближаться к комнате Ярости. Старушка Согласие лишь кивала головой и вздыхала. Утешение пытался успокоить плачущего Скорбь.
Апатия, развалившись в кресле, тихо сопел, полузакрыв глаза. Хулиганство нервничал, ёрзал на стуле и грыз ноготь. Анастасиус догадывался, что молодое отражение имело отношение к побегу Ярости, но ему не хотелось об этом говорить.
"Сейчас всё будет хорошо - слава...Лорду Хаосу, наверно, что у меня есть Тор."
"Несмотря на все злоключения дня, поход к мадам Кокс никто не отменял", - сказал Анастасиус притихшим отражениям, выходя из гостиной.
В коридоре он мельком взглянул в зеркало и еле удержался, чтобы не разбить его.

Пишет Эретри. 19.06.05

Хвойный свет прошёл сквозь её голос и замер, увязнув в кривой линии губ. Рассвет был слаб.
- Ну так что же? Вот он твой шанс, вот она надежда. Грязная? А существует что-нибудь абсолютно чистое в этом мире?.. – отражение замолчало, многозначительно уставившись в пространство.
«Нельзя не согласиться» - подумала Эретри. «О… Но поверить… вот так…».
Да, действительно, глядя на Подлость, трудно было принять эти слова. Безупречно чистые, без единого пятнышка складки длинного платья прожигали глаза белизной. Кожа отражения почти сливалась с одеждой, бескровная, тошнотворно правильная. Да, вот оно, «абсолютно чистое».
Более того, Подлость вообще чудилась единственным источником белого цвета. А этот цвет – единственным в мире, настолько он въедался в зрение. Ничто не освещающее сияние нового солнца.
Волосы, глаза, ресницы в таком великолепии выглядели просто как неряшливые чернильные кляксы. Вопреки законам иллюзии, чёрное очевидно не очень-то вольготно чувствовало себя на белом. Жуки, барахтающиеся в муке, наверняка являли бы собой куда более величественное зрелище.
- Какой странный вид… Не может быть, что это именно Подлость… - Эретри не сразу обнаружила, что думает вслух. – Ой, простите…прости.
Нет, я хотела сказать…то есть подумать…То есть здравствуйте…опять не то…эээ… - она запнулась, совсем растерянная.
Ресницы-кляксы шевельнулись в её сторону.
- Мило, что и говорить. Морок постарался? – Подлость сдунула пылинки с ногтей. Она так ни разу и не посмотрела на ту, с кем говорит. – Похоже на него. Настрекочет, наморочит… «Ай, я ухожу, ай не забывай меня, ой, кажется, чувства поперли…» и тэ дэ и тэ пэ. Бедняга.
Фальшивит и сам о том не ведает. Эффект самообмана или как там это ещё на языке учёных мужей?..
Подлость говорила и чёрные слова казались ещё более чёрными на фоне белых одежд. Играли на жилах памяти, насмехались над ней.
- Перестань! – выкрикнула Эретри, подступая к ней. Она готова была ударить её. Подлость, уклоняясь, налетела на куст шиповника.
- Ну-ну, остынь, не стоит так… Конечно, истина никому не мила, ну стоит ли так… Ай, ну вот - я поранилась!
Подлость торжественно продемонстрировала тонкую лодыжку с несколькими впившимися шипами.
- Да что вы говорите! Прям-таки ужас! Смертельность налицо! – резкий смех раздался совсем рядом. Лёгкий шорох – и появился Дан. Он задыхался и выглядел так, словно сейчас упадет замертво. Подскочив к Эретри, однако, Дан будто налился жизнью извне, ожили мимика и движения: полностью было зависимым это отражение от своего хозяина.
Раздор стоял, опираясь о молодое деревцо, и глазел на Подлость.
- Не ждали? А я из виду тебя не упускал, лошадь, натурально, загнал, хотя и поотстал чуток – подобрал этого вот дурилку – фыркнул Раздор в сторону Дана. – Подох бы, кабы не я, а?..
- Ладно уж! – сказала Эретри – Своих хоть не перессоривай, - она незаметно положила перстень Алекса в карман. – Пойдём теперь вместе, будем искать дорогу, лес я думаю, не густой – городской лесок, скорее всего. Не отставайте только. Хотя бы…
Эретри замолкла: ей вспомнилось всё, что произошло на Улице-за-Лабиринтом. И то страшное несбывшееся…

***
- «Благоразумие – клетка, сиреневая тоска, эй не ходите за ней, господа, вам что, голова не мила?» - орал Раздор, отплясывая на ходу.
- «А Безнадегу дубинкой потчевать не забывай, а коли найдётся горчица –
горчицей её угощай!
Морока встретишь – подумай, все ли грехи под замком, такого тебе сканителит – накинешься с топором…
Эх, зеркала, эй владыка зеркал,
Как вам такая мораль?
трам-пам-па-па-рам, тра-ля-ля-ля…»

- Послушай, про тебя там куплета нет? Если уж сочинять, так сочиняй про все отражения, - раздраженно отозвалась Эретри. Она шла первой и на порядочном расстоянии от Раздора. – А то нечестно так. Видишь, вот Дан и то качает головой…
- Ага, потому что с тебя собезьянничал! Ишь, кочевряжится! Он тебя ещё не достал, нет? Гнать таких надо в тридцать три шеи!
- Ну, знаешь… - Эретри хотела продолжить спор, но тут раздался шум почище раздоровских куплетов. Обернувшись, компания обнаружила Подлость барахтающейся в довольно обширной яме. Умудрится надо было найти яму здесь.
- Да ничего, ничего, - пробормотала Подлость, вылезая, - Оступилась…
На белоснежном платье красовались жирные грязевые пятна. Всё ясно.
- Грязь лучше видна на белом, Подлость? – спросила Эретри, прищурившись. – Понятно теперь, почему такая…
Договорить не получилось: Подлость проводила рукой по чёрным отметинам и они исчезали, вернее, переползали на ладонь!
-Ну, как тебе? – тонкие пальцы потерлись друг об друга – крупинки грязи скатились прочь - держу пари, платье Благоразумия не так легко очистить. От пятен. Простушка. И безвкусна к тому же. А, кстати, и клетчатый платок… - Подлость поднесла ладонь к своим глазам, полюбовалась бумажной кожей – Клетки, клеточки… - через просвет белых пальцев сверкнул живой ртутный шарик – Понятно, нет?..
Подлость отвела ладонь от лица. Сказать по правде, она даже и не смотрела на девушку.
- Благоразумие носит светлое платье, но не прячется в нём, - прошептала Эретри, будто бы самой себе. – А грязь она стирает не с легкостью.
От тени до тени пробежало пунктиром молчание. Подлость вновь улыбнулась. Просто, для тишины?
Слабый оклик донесся вдруг. Воспользовавшись случаем избежать дальнейшего разговора, Эретри бросилась на зов. Раздор остановился в недоумении, но Подлость двинулась следом. Ровно, как и Дан, немогущий «не идти, когда идут».
Лес в этом месте заканчивался. Залитый утренним солнцем пустырь с щетиной тощих травинок начинался и расползался вширь. У границы леса стоял Отвращение. Эретри кинулась было к нему, но он безмолвно отстранился, указав на что-то впереди них. Девушка оглянулась…
Храбрость сидела на поваленном дереве. На коленях её лежало какое-то порыжелое полотнище, маленькие руки бережно разглаживали его. Рыжие непослушные волосы почти касались ткани, ниспадая с опущенной головы.
Но Храбрость не плакала. Почти неуловимо шевелились губы, спокойный голос точно рождался из ничего. Эретри подступила немного. Ближе. Вот слова…слова…что-то значат, да? Ближе. Звонко, по-ребячьи. Храбрость еле слышно напевала. Еле слышно?..
«****Кайма заката на стекле
И полоса. И я – за ней.
И время. Ржавые пласты.
Ведь это правда – были мы?
Осталось: небо в три стены
Да грусть, не ставшая сильней…
****Уходишь? Так скорей!

Седеют в зеркале часы.
Похожи на росу?...
**Искать весну весне взамен
Что толку? Бесполезный плен.
Мы – отпечатки перемен,
Запас эмоций на потом.
*************
***Я – отражение, фантом…
Секундной стрелки тень…
************
Кайма закатного огня…
Эйзоптрос, вспомнишь ли меня?...»
Многих слов нельзя было разобрать. Многое вообще не понималось. Но непривычный, не вопящий, не дерущий слух голос заменял непонятое.
Замолчав, Храбрость подняла голову.
- Эр, садись, - подвинулась, хотя места и без того было предостаточно. Эретри не села. Сел Дан.
- Как я могла… – Эретри поперхнулась. Всё как-то не так звучит в этот день – Едва не забыть…
- Ты о чём? – спросила Храбрость удивлённо, - Я не ухожу ещё, ты же не посмотрела в зеркало… - непривычно серьёзно добавила, тревожные нотки дрогнули в этой фразе, Храбрость покосилась вбок. Поодаль, на потрескавшихся плитах метались искры. Разбитое зеркало!
Нет-нет, туда смотреть не надо!
- А что это у тебя? – спросила Эретри, коснувшись линялой ткани, в надежде отвлечься и отвлечь. – Похоже, когда-то было стягом.
-Тарг, - проговорила Храбрость, - так у нас называют…вернее называли знамена на стенах города…не военные и не для просто так… Сейчас их все сняли. Этот вот валялся здесь почему-то.
Рисунок на полотне, почти выцветший, изображал шестиугольник с вписанными в него, пересекающимися чёрным и серебряным полумесяцами.
Из центра скрещенных кривых рос диковинный узор: извилистый, словно молодые побеги, но статичный и прямой на сгибах «ветвей», стальной. Он напоминал окаменевший водоворот из листьев и железа. На углах материи можно было различить как будто фигуры кошки, собаки, орла и совы; но краска давно слезла в этих местах, поэтому ручаться за увиденное никто не стал бы. Тот участок знамени, где очевидно раньше находился девиз, был слишком изуродован, не прочтёшь, не разберешь…
- А ты возвращаешься на Улицу?
Эретри вздрогнула. Такой ожидаемый вопрос.
- Я верну перстень Алексу, – просто ответила.
- Нет, - Храбрость заглянула ей в глаза, - В том-то всё и дело, что ты не собираешься делать этого. Подлость, да!? – вскричала она, вскакивая. Тарг скорчился на земле. - Что она наговорила?!
- Послушай, Храбрость, - Эретри поняла: дальше не получится. – Я не знаю, что вы там, все отражения отыскиваете такого в моём лице, что делаете на мой счёт самые мерзкие выводы, но…Так вот, запомни это сейчас, проговорю медленно: я возвращаюсь, чтобы найти Алекса-и-вернуть ему перстень…
- Ты не можешь, - Подлость появилась из-за деревьев мраморной тенью.
– Ты подвергнешь опасности не только себя, но и свои отражения тоже.
Храбрости боятся нечего: не сегодня-завтра исчезнет. Потому и хорохоришься, ведь так, Храбрость?
Храбрость поникла.
- Ведь так?
Эретри, закусив губу, слушала. Дан сжался в комок, будто бы для прыжка.
- Не забывай, кто говорит, Эр! – подал голос господин Отврат. Он с презрением наблюдал за происходящим, а сейчас решил вмешаться.
- Титульный талант! – взвизгнула Подлость, не замечая Отвращения. – Ради его преображения Храбрость тебя подначивает возвратить перстень!
Очиститься она хочет, хлопочет о своей же шкуре!..
Она проверещала ещё что-то совсем неразборчиво. Дан рухнул наземь и забился в судороге.
- Довольно! – Эретри отступила назад. Лицо, искаженное, безымянное в новом незнакомом обличии, напротив солнца. Эретри уже у зеркальных осколков.
- Нет! – Храбрость подбежала к ней. – Не надо, пожалуйста, не сегодня!
Эретри оттолкнула её от себя в пыль. Отвращение не двинулся с места.
- Что, нет? Я знаю, что Подлость врёт, все вы врёте, отражения. Ха, отражения! – Эретри смаковала это слово, зелёные искры плясали в её зрачках. - Думаете, рассчитали мою душу наперед? Думаете, можете бесконечно сталкивать меня с камня на камень? Как бы не так! Сейчас мне нужно избавится от одного отражения, от ещё одной фальши. И это будет первый урок…
- Я…боюсь…не надо, - Храбрость подняла голову. Тихая, маленькая, она сказала своё признание. Глаза-янтаринки потемнели, расцветились.
Эретри не увидела .
- Тоже ложь! Говорю: довольно! Убирайся! То были пустые слова, да, Безнадега! Скажи там Мороку, что забуду! Скажи, а то я поверила!..
И она повернулась к осколкам…

Пишет Хаос Мира Зеркал. 21.06.05

- Морок-Морок, заморочил сам себя, - с холодным безразличием констатировал Лорд Хаос, - кто обещал тебе, что ты станешь смотрителем Лабиринта? Кто позволил тебе надеть этот мундир?
Морок сжался под взглядом хозяина мира и заскулил жалобно.
- Лживое отражение, - скривился презрительно Лорд, опустившись устало в кресло.
- Господин, - Морок набрался смелости и посмотрел Лорду прямо в глаза, - я не лгал никогда…
- Она думает, что лгал, - Хаос указал на одно из зеркал, которых вокруг было бесчисленное множество. В этом зеркале отражалась Эретри.
… - Тоже ложь! Говорю: довольно! Убирайся! То были пустые слова, да, Безнадега! Скажи там Мороку, что забуду! Скажи, а то я поверила!..
- Нет!!!!!! – Морок вскочил на ноги и бросился к зеркалу, - неееет, - он прижался к блестящей стене щекой и раскинул руки в стороны, будто пытаясь обнять её или просочиться сквозь неё, - нееет, Эр…
Лорд с интересом наблюдал за истерикой отражения, склонив голову набок.
Морок сполз вниз по стене и упал, опрокинувшись на спину безвольно, словно тряпичная кукла.
Лорд с недовольным вздохом поднялся с кресла, наклонился к Мороку и коснулся его лица рукой в чёрной перчатке:
- И впрямь… Стал человеком…, - Лорд с отвращением посмотрел на кончики пальцев несколько спутанных льняных нитей превратились во влагу - Жалкий шут… - Лорд ткнул легонько Морока в бок носком сапога, - пеняй на себя теперь.
Морок очнулся и сразу свернулся в клубок, чтобы избежать возможного удара, кашлянув надрывно при этом. На зеркальный пол хлынула кровь.
- А-а-а, - усмехнулся мстительно Лорд, - она уже начала забывать. То ли ещё будет, скоморох. То ли ещё будет.
С тихим «ой» из ближайшего зеркала спиной вперед выпала Храбрость, споткнулась о лежащего на дороге Морока и упала рядом с ним.
- Ещё одна, - Лорд подошел к девчонке и поднял её в воздух за воротник, - Эретри лишилась Храбрости, даже интересно, что дальше будет, - Храбрость попыталась вырваться, но Лорд встряхнул её хорошенько, и она захрипела как придушенный котёнок, - кто там у нас следующий? Отвращение?
Отврат был несколько бледен, но тем не менее достоинства не потерял, когда оказался за зеркалом лицом к лицу с Хозяином мира.
Лорд безжалостно отбросил Храбрость в сторону, так что та ударилась жестоко о зеркальную стену плечом и головой.
Лорд подошел к Отврату, за плечо развернул его лицом к зеркалу, из которого он пришёл, и вытолкнул отражение обратно в мир:
- Отвечаю Отвращением на отвращение, - зло прокомментировал он это свое решение.
Следующей гостьей стала Безнадёга. Она задрожала от страха, увидев Лорда.
Хаос подошёл к ней и протянул руку. Старуха, закусив губу, чтобы не тряслась предательски челюсть, вложила свою ладонь в его. Он подвёл её к своему креслу и предложил знаком сесть. Она подчинилась. И теперь, когда страх прошел, она осмелела. Улыбнувшись (несколько криво с непривычки), она посмотрела Лорду прямо в глаза и спросила:
- Милорд… Это такая честь… Вы впервые обратили на меня Ваше высочайшее внимание… Чем я заслужила… Подобную милость?
- Эретри поторопилась избавиться от тебя, - объяснил Лорд ледяным шепотом убийцы, - поэтому у тебя ещё есть время для… - он помедлил, подыскивая подходящее слово, - …самореализации. Вот двое, - он указал широким жестом на Храбрость и Морока, лежащих недалеко друг от друга, - не отражения уже… Почти люди… Сделай так, чтобы они мучились перед своей человеческой смертью. Они должны страдать так, чтобы даже после смерти помнили, каково это быть людьми и умирать людьми… Выверни их жалкие душонки наизнанку…
Безнадёга облизнулась хищно в предвкушении, но вскоре нахмурилась недовольно:
- Эр помешает. Эта безмозглая сопливка скучать по ним будет…
- Не будет, - Лорд скрестил руки на груди, - вы её здорово разозлили.
Морок, находившийся всё это время на грани небытия и реальности, вновь, закашлявшись, выплюнул на пол сгусток темной крови.
Храбрость сидела, обхватив голову руками, она не замечала даже, что из носа и ушей течёт кровь. В ней ничего не осталось от дерзкого, смелого огонька, готового бросить вызов любому, кто встанет у неё на пути. Теперь это был маленький, беззащитный, напуганный ребёнок.
Лорд подошел к ней и протянул руку с намерением взять за волосы и оттащить поближе к Мороку, чтобы Безнадёге было удобнее работать.
- Не тронь её! – в голосе первого отражения Эретри прозвучала настолько явная угроза, что Хаос оглянулся и посмотрел на Морока удивлённо.
- Я не ослышался, отражение? – осведомился он вежливо, - ты ПРИКАЗАЛ… МНЕ… Не прикасаться к Храбрости?
- Да, - стиснув зубы, Морок уперся обеими руками в пол и сел, прислонившись спиной к зеркалу, - ты не ослышался, Лорд Хаос. Я приказал тебе оставить Храбрость в покое.
Рыжий огонёк метнулся к Мороку и прижался к нему, обхватив обеими ручонками за талию:
- Морочек, милый, я больше не буду тебя обзывать никогда, честное храбрецкое.
Морок погладил её по волосам и вытер кровь с лица рукавом гвардейского мундира.
- Готов заплатить за дерзость? – Хаос подошел совсем близко к ним. Храбрость вцепилась в Морока мертвой хваткой.
Морок вновь погладил её по голове и поцеловал в макушку, чтобы успокоить.
А потом посмотрел без страха в глаза Хаоса:
- Да, милорд.
- Открой рот, - приказал Хаос.
Морок подчинился.
...
Лорд отбросил в сторону кровавый обрубок языка отражения, брезгливо скривившись, вытер лезвие обсидианового ножа о мундир потерявшего сознание от боли Морока, с отеческой улыбкой потрепал по щеке оцепеневшую от ужаса Храбрость и бросил Безнадёге, не оборачиваясь:
- Теперь приступай к пытке.
Безнадёга склонилась в почтительном поклоне и не смела поднять голову до тех пор, пока Лорд не ушёл…

Тем временем на другом конце города…
В покоях бургомистра царил полумрак. У изголовья кровати над раненым склонился врач.
Рядом, на кровати, держа супруга за руку, сидела жена бургомистра:
- Ему вдруг стало плохо, - взволнованно шептала она, - захрипел так страшно… Неужели ничего нельзя сделать?
- Кольчуга уменьшила силу удара, но не намного, - вздохнув печально, объяснил уже в который раз врач, - Вы же понимаете, мадам, удар копьем – не шутка. Даже если он прошёл по касательной. Всего несколько миллиметров от сердца. И крови он много потерял. И возраст уже не тот…
- Но может всё-таки… - жена бургомистра прижала платок к губам, - как же?… Девочки… Что же нам теперь?… Как же мы?…
Врач тактично покинул комнату.
Жена бургомистра легла рядом с мужем, обняв его осторожно, чтобы не потревожить рану: Ты не обращай на меня внимания, дорогой, ладно? – шептала она ему успокаивающе, - я - глупая у тебя, говорю всякую чепуху. Выздоравливай просто. Ты должен выжить. Потому что мы тебя любим. Я тебя люблю, - она погладила его по руке, - девочки тебя любят… Выздоравливай. Не слушай, что врач говорит. Ничего он не понимает. Не знает, какой ты у меня сильный. Нам ещё девочек надо замуж выдать, внуков понянчить. Помнишь, как мечтали? Уедем из Эйзоптроса, поселимся где-нибудь в деревне. Ты на рыбалку будешь ходить, я носки внукам вязать да варенье варить из…
- Вишни… - прошептал устало раненый.
Женщина украдкой вытерла слезы и улыбнулась ободряюще пришедшему в себя мужу:
- Из вишни, - подтвердила она.
Бургомистр виновато улыбнулся в ответ, сжал руку супруги в своей руке крепко (она удивилась тому, насколько ясным и осмысленным стал в тот момент его взгляд, впервые за всё время после ранения):
- Прости…

Она выбежала из комнаты, рыдая.
У дверей увидела начальника службы охраны, бросилась к нему и начала бить его кулаками по груди:
- Убейте его! Пусть он тоже умрёт! Пусть умрёт! Как мой муж! За что он его? Почему? Будь он проклят! Убейте его!
Начальник молча сносил все удары, не пытаясь остановить обезумевшую от горя женщину. Он едва успел подхватить её до того, как она, смолкнув на полуслове, упала на пол без чувств.

________________________________________

В связи со скоропостижной кончиной бургомистра Эйзоптроса,
Городским советом под мудрым руководством Лорда Хаоса
Было принято решение
Назначить исполняющей обязанности градоначальника
Баронессу Риту Эквус


Горожане смогут проститься с самым популярным за всю историю Эйзоптроса бургомистром завтра с 11:00 до 13:00 в здании ратуши.
Приговор Энтони Хьюзу, убийце бургомистра, будет вынесен и лично оглашён и.о. бургомистра Ритой Эквус в течение этой недели.

________________________________________



Пишет Рита. 22.06.05.
согласовано с Ксанфом и Хаосом Мира Зеркал

«Ну что же ты не радуешься, черт тебя подери», - думала Рита, - «ты же ждала момента, когда сможешь отомстить». Что-то было не так, не складывалось. Еще эта сова на плече капитана, напомнившая ей жутковатую картину восьмилетней давности: распростертое тело мужа и зловещая белая птица. Интересно, сколько они вообще живут, совы эти?
Тем временем Рита и Созидание дошли до паддока. Никого. Следователи забрали даже отражения. Лишь Викинг вышагивал по паддоку, встряхивая гривой. Повод был привязан к передней луке седла, чтобы конь не «заподпружился» - чтобы подпруга не пережала сосуды, если бы Викинг опустил голову. Безусловно, это сделал Стефек, даже за секунду до ареста он заботился в первую очередь о коне.
- Залезай, - Рита кивнула отражению на Викинга.
Созидание взглянула на Риту с недоумением, как смотрят на человека, который не знает элементарных вещей.
- В моем положении нельзя ездить верхом! – твердо сказала она.
- А вести беседы со следователями ЦРУ в твоем положении можно? – ответила Рита.
Выбрав из двух зол меньшее, Созидание со вздохом забралась на огромного гнедого жеребца. Рита запрыгнула на Командора, и они поспешили убраться подальше от арены.
Скрываться при дневном свете не было смысла, поэтому всадницы вернулись в гостиницу.
Рите приходилось рассчитывать только на собственные силы: наемникам она поручила одну очень важную миссию, да и оторваться от "хвоста" гораздо легче в одиночку. Однако Созидание, Сюзи, как прозвала ее для краткости Рита, увязалась за своей хозяйкой. Никакие увещевания и разговоры об "интересном положении" не помогали.
Но вот крыло ночи зависло над городом. Они вышли и сразу устремились в лабиринт узких переулков, трущоб, крыш, подвалов. Чтобы у наружки и мысли не возникло, что является их истинной целью. От длительного бега Сюзи тяжело дышала, но держалась молодцом. Через пару часов, когда преследователи отстали, Рита и Созидание направились в один из самых респектабельных районов Эйзоптроса, в Сити. С крыши здания на углу бульвара да Винчи и улицы Арканджело Корелли были видны все окна ближайших домов, как на ладони. Горожане начали жечь свечи, и комнаты превращались в маленькие вертепы, в которых фигурки – жильцы представляли двум невидимым зрительницам спектакль своих повседневных дел.
В одном окне идет поздний ужин: муж с тоскливым видом пережевывает еду, слушая болтовню жены, ее рот не закрывается ни на минуту. В соседнем окне девушка, видимо их дочь, расчесывает перед зеркалом волосы. Заметно, что она очень озабочена своей внешностью и уж конечно отказалась ужинать с родителями – как же это можно есть на ночь! В третьем окне горничная взбивает подушки перед отходом хозяев ко сну. Наконец, в одном из окон Рита заметила старика, похожего по описанию на Мортифера из рассказа начальника стражи. Тощий старик с седыми усами сидел в кресле и читал книгу в кожаном переплете. Его было видно с крыши, но попробуй Рита достать его из арбалета, ни с одного из ракурсов попытка не увенчалась бы успехом. Старые привычки не отпускали бывшего шефа ЦРУ даже на пенсии.
Нужно было рисковать. К счастью, дом №8 по улице Корелли состоял из отдельных квартир. Рита и Сюзи вошли в подъезд и остановились перед дубовой дверью на третьем этаже. Да, такую не выбьешь одним ударом.
- Постучишь в дверь, попросишь у него воды, - шепотом велела Рита отражению.
- Я не могу, я же Созидание, а не Ложь, - Сюзи говорила хоть и шепотом, но категорично.
- Раз ты Созидание, тебе должны быть противны разрушение и убийство. А если ты не поможешь, мне придется выбивать дверь, потом разбираться с нежелательными свидетелями… - слова Риты заставили отражение задуматься.
- А ты его не убьешь, когда он откроет дверь? – спросила она.
- Нет, конечно. Мне нужно только кое о чем его спросить.
- Ну, хорошо. – Сюзи постучала в дверь квартиры Мортифера, а Рита затаилась на лестнице, собирая небольшой арбалет, спрятанный под курткой.
Сперва Мортифер приоткрыл дверь на цепочке, недоверчиво оглядел лестничную площадку и, выслушав просьбу беременной, впустил ее за порог. Рита бросилась к двери, затолкала их обоих внутрь и захлопнула дверь.
- Не дергайся, Мортифер, - сказала она, наставляя на старика арбалет. – Попробуешь достать кинжал из рукава – тебе крышка. Медленно сними пиджак и кинь на пол.
Мортифер спокойно, без суеты выполнил ритино требование. Он держался так, словно не произошло ничего необычного, словно он ожидал ее прихода.
Рита налила воды из графина и добавила туда две щепотки порошка правды.
- Пей, – приказала она Мортиферу.
- Что это, яд? Я не боюсь смерти. – старик выплеснул содержимое стакана Рите в лицо. – Что ты будешь делать теперь, Рита Эквус?
- Прекрасно, ты меня узнал, значит можно обойтись без представлений. Ты знаешь, за чем я пришла. Заказчик убийства моего мужа скоро подохнет. Ты отправишься следом за ним.
- Ах, вот что произошло у вас там сегодня! А я уж было подумал, что ты разучилась ездить верхом и вправду промазала мимо Хьюза. – Мортифер улыбался ехидной улыбкой. – Тебе бросили наживку, а ты ее и заглотила. Бургомистр не отдавал такого приказа, он только подписывал, но сам потом порядком струхнул, когда узнал, что подписал. Дальше пара «утечек информации» для своих, и вот уже все ниточки ведут туда, куда захочет Цех.
У Риты перехватило дыхание. Она рисковала всем, чтобы добраться не до того человека! Конечно, все сходится: сов не используют люди из Цеха Редких Увеселений, это прерогатива личной гвардии Лорда Хаоса.
- Ты расскажешь мне все, что знаешь. А потом поможешь проникнуть в застенки ЦРУ и освободить моих людей, - Рита старалась, чтобы голос не выдавал ее волнения.
- А больше тебе ничего не надо? – старик расхохотался, а потом резко посерьезнел. - Я думал, ты умнее. Езжай лучше домой разводить свою породистую скотину, пока хвост не подпалили.
- Если ты откажешься мне помочь, я разыщу твою внучку, - она смотрела Мортиферу прямо в глаза.
- Не найдешь, - выдохнул он.
- Может быть, нет, а может и да. Только ты уже будешь мертв.
Мортиферу стало явно не по себе от слов Риты.
- Хорошо, - процедил он сквозь зубы, - все равно завтра ты окажешься в Лабиринте.
Время уже перевалило за полночь, нужно было торопиться. Сначала следовало отправиться в Цех.
Странная компания вышла ночью из дома по улице Корелли, прошла в соседний переулок, зашла во двор одного из особняков и нырнула в искусно замаскированную шахту подземного хода. Впереди шел Мортифер, освещая себе путь, за ним Рита, замыкала процессию Сюзи, у которой сильно кружилась голова от всего происходящего и особенно от частого упоминания слов «смерть», «убийство» и подобных им – это было противно ее природе.
Через четверть часа они оказались перед неприметной дверью. Старик молча указал Рите на глазок. В комнате за дверью находилось несколько человек, посередине стояла хитроумная конструкция, видимо, приспособление для пыток. Было видно, что в эту конструкцию зажат какой-то несчастный, а рядом стоят два человека и ожесточенно спорят. Поскольку один из них был в кожаном фартуке, Рита решила, что это заплечных дел мастер.
Она подала знак Мортиферу, тот нажал на выступающую из стены панель, и дверь начала открываться под действием невидимого механизма. Рита с сомнением поглядывала то на арбалет, то на спорящих людей. Все ж таки она конезаводчица, а не убийца, и раньше ей не приходилось хладнокровно расстреливать кого бы то ни было. Эта заминка чуть не стоила ей жизни: заметив незванных гостей, цеховики схватились за оружие. Арбалетный болт пролетел в сантиметре от ее головы, а вот кинжал, брошенный заплечных дел мастером, попал прямо в цель. В Мортифера. Уже без раздумий, Рита всадила по две стрелы в обоих цеховиков и перезарядила арбалет на случай появления новых противников. Но ей очень повезло: никто не спешил на помощь раненым. Рита взглянула на пыточное кресло и поняла, о чем спорили в этой комнате: офицер отчитывал заплечных дел мастера за излишнее старание. В кресле сидел мертвый юноша с открытыми глазами. Стефек. Рита опоздала, он не выдержал пыток. Перед ее мысленным взором пробежали все десять лет, которые Стефек служил ей, с того момента, как он мальчишкой пришел на конюшню. И пусть Рите порой казалось, что Стеф излишне мягок, но кто еще стал бы всю ночь водить в поводу коня, страдающего от колик, или выкармливать осиротевшего жеребенка. А теперь из-за нее Стеф погиб в таком юном возрасте, даже не успев обзавестись семьей. Кажется, он влюбился в хозяйку их гостиницы и наверняка сделал бы ей предложение, вернувшись с турнира победителем.
Рита закрыла ему глаза и заставила себя выйти из комнаты.
Большую часть следующего помещения занимала дыба. К ней цепями был прикован Гато. Обычно очень смуглая, его кожа была бледно-серой, из-за чего кровоподтеки от ударов выделялись ярче. Он был в сознании, зрачки темно-карих глаз расширены от боли. Когда Рита размотала цепи, Гато упал бы, если бы его не подхватила Сюзи.
- Ты как? Хребет цел? – Рите было страшно смотреть на Кристобаля.
- Вроде да. Стеф? – в глазах Гато был вопрос, на который он уже знал ответ.
- Все. - Рита отвела глаза. – Будем выбираться.
Рита пробежала по еще двум смежным комнатам в надежде найти отражения. Раньше она бы не стала их искать, оставила бы этот ненужный груз, только порадовавшись, что освободилась от назойливой свиты. Но после того разговора в гостинице Рита чувствовала, что не может их бросить.
Однако отражений не было. Зато в дальней комнате лежал Хьюз. На нем не было живого места – на долю Хьюза выпала пытка каленым железом. Черные усы, когда-то придававшие ему столь бравый вид, наполовину поседели. Хьюз, конечно, был не ангелом, и конфликты у него с Ритой возникали, даже жеребца ее пытался отравить. Но он был истый лошадник, и он попал сюда из-за нее. Рита моментально приняла решение.
- Вставай, Энтони, пошли отсюда.
Хьюз впился в нее бешеным взглядом. Казалось, что от пыток его рассудок помутился.
- Уйди от меня, адское отродье, - закричал он.
- Тише, приди в себя, Энтони. Они же тебя убьют. – глаза Хьюза начали закатываться, и Рита ударила его пару раз по щекам.
Кое-как, прославленный рыцарь сэр Энтони Хьюз пришел в себя. Рита помогла ему подняться, взвалила на себя, насколько могла (вес рыцаря не посрамил бы и здорового кабана), и они поковыляли к потайной двери. Гато тоже встал, он был смертельно бледен, но старался не слишком сильно опираться на руку Созидания, чтобы той не было тяжело. Сюзи смотрела на Кристобаля с обожанием, Рита узнала этот взгляд: все женщины от семи до семидесяти млели от отчаянного кабальеро.
Они очень вовремя покинули застенок: не успела дверь до конца закрыться, как послышались голоса стражников, обеспокоенных затянувшимся спором офицера и заплечных дел мастера.
Они медленно брели по системе тоннелей. Мортифер остался лежать убитый собственным бывшим подчиненным, и некому было подсказать дорогу. Видимо, Рита не очень хорошо запомнила путь, так как на поверхность они выбрались совсем не на улице Корелли.
Рассвет золотил Восточную башню, они были у самых крепостных стен. Куда идти дальше, Рита не представляла, рядом со стенами шанс встретить стражу гораздо больше. И точно, навстречу им шли пять фигур. Присмотревшись, Рита не могла поверить своей удаче: это был Ксанф, доктор, спасший ее любимого Рыжего! Свита отражений доктора Рите очень не понравилась, кроме милой русоволосой девушки с широко раскрытыми глазами. Но в этом городе все с ног на голову: чем хуже отражения, тем лучше их обладатель.
Ксанф сразу бросился к Хьюзу, тот после прогулки по подземелью выглядел еще хуже, чем раньше. Рита вкратце пересказала доктору события ночи. Ксанф предложил укрыть Гато и Хьюза в лаборатории, куда направлялся в столь ранний час. Созидание не хотела покидать Гато, и поэтому и увязалась за ними.
Рита вернулась в гостиницу почти со спокойной душой. В конюшне стоял только Тезей, значит наемники на Викинге и Командоре уже за пределами города. Рита подошла к рыжему жеребцу и похлопала его по шее. Напротив денника висело зеркало, в котором они отражались. Только в этом чертовом городе даже на конюшнях вешали зеркала!
К завтраку управляющий принес свежий номер газеты и галантно улыбнулся:
- Поздравляю с высокой должностью, госпожа.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 23.06.05

Эретри

ХЛАДНОКРОВИЕ и
БЕЗМЯТЕЖНОСТЬ


Рита

САМОУВЕРЕННОСТЬ

Пишет Ксанф. 23.06.05

"Действительно, как он мог забыть?! Рассеянность - его восьмое отражение",- Ксанф скосил глаза на рыжего мальчонку - тот вышагивал рядом с гордым видом, изредка переходя на бег. "Значит с Нетерпением мы больше не увидимся... А жаль, ведь несмотря на все его проделки и старание навредить, Нетерпение было первым отражением. - Ксанф вздохнул, - Злоба следующий в этой игре на выбывание." Внезапно Утонченность остановилась перед небольшим, но аккуратным домом:
- Итак, уважаемые господа, здесь нам придется ненадолго расстаться. Пожелайте мне удачи, я пошла, - изящно махнув ручкой, Утонченность скрылась за калиткой.
- А куда это она? - и без того огромные глаза Рассеянности стали похожи на два бильярдных шара, - А мы?
- Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Утонченность вернется и сама все тебе расскажет. А мы сейчас пойдем устраиваться на работу.
-Ух ты! Здорово! Пошли скорей! - Мальчишка подпрыгнул и, неудачно приземлившись, схватился руками за ближайшие ветки. Прилично ободрав куст сирени, он все-таки не удержался и упал.
-Значит, говоришь, Нетерпение исчезло... - Ксанф помог отражению подняться на
ноги, - куда ж тогда ты так торопишься-то?

Без труда Ксанф и Рассеянность нашли нужный дом, это было здание внушительных размеров строгого стиля, рядом с дверью, на доске, висело множество весьма странных объявлений: "Собрание членов общества "Сросшиеся кости" пройдет как обычно в 7 вечера", "Уважаемые жители города, если кто-то из Вас получал в аптеке микстуру "На крыльях любви", просьба немедленно вернуть или уничтожить ", "Требуется квалифицированный врач с опытом работы более года в Центральную городскую больницу Эйзоптроса в отделение хирургии. На собеседование приглашаются люди в возрасте до шестидесяти лет. Список отражений иметь при себе обязательно. Обращаться: второй этаж, комната 105"
- Кажется, это то, что нам нужно, - и Ксанф смело зашел внутрь и оказался в
просторном зале с мраморным полом и двумя огромными флорентийскими колоннами. Каждый звук был отчетливо слышен и эхом разносился по коридорам во всех направлениях, сделав пару неуверенных шагов, Ксанф остановился - слишком тихо было вокруг. Откуда-то сбоку из-за колонны вылетела маленькая старушка, чем-то напомнившая Ксанфу ежа в глухом осеннем лесу.
- Шшшш, - зашипела она, - профессор Мальфирон читает лекцию, а вы почему опаздываете? - окинув грозным взглядом нерадивых учеников.
- Но мы не собираемся слушать лекции, - неизвестно почему Ксанф заговорил шепотом, - я по объявлению, вам нужен врач?
Старушка пригляделась к посетителям:
-А не слишком ли ты молоденький? - потом дружелюбно улыбнулась и сделала
приглашающий жест рукой, - выше этажом третья дверь налево.
Ксанф поблагодарил женщину и поспешил наверх.
- Уж очень глаза у тебя красивые,- прошептала она вслед и мечтательно вздохнула, - эх, была б я годков на сорок - пятьдесят помоложе...
Нерешительно остановившись перед дверью, юноша обернулся к своему отражению, тот стоял с задумчивым выражением лица:
- Знаешь, дядя Ксанф, я, кажется, забыл сказать тебе что-то очень важное.
-Что?
- Что? Если б я помнил...
- Тут написано - отражениям не входить, я думаю тебе придется остаться
здесь. Посиди, пожалуйста, на стуле и никуда не уходи. Я за тебя волнуюсь.

- Образование?
-Высшее.
-Опыт работы?
-Два с половиной года в детской больнице.
Допрос с пристрастием длился уже сорок минут, грозная женщина в очках с диоптриями не меньше десяти была ответственной за набор кадров в городские
медицинские учреждения.
-С какой целью вы учились на врача?
- Лечить людей.
- Ну а более земные цели?
- Я хочу открыть собственную больницу.
- Понятно. У Вас есть чьи-нибудь рекомендации?
- Нет.
- Вы занимались лечением в нашем городе?
- Только животных.
- О! Ну хорошо, список отражений при Вас?
- Конечно. Вот он, - Ксанф протянул листок.
- Отлично. Завтра утром Вы получите наш письменный ответ. До свидания.
Такого быстрого завершения юноша не ожидал, но, тем не менее, надежда на получение работы все же была, и она грела сердце. Едва успев закрыть за собой дверь в кабинет, Ксанф ощутил сильный удар в живот.
- Я вспомнил! Вспомнил! О, прости, я не сильно ударил тебя? - с виноватой физиономией перед ним стоял Рассеянность.
-Ничего, - Ксанф попытался улыбнуться, - все нормально. Так что ты вспомнил?
- Меня просили передать тебе, что Злоба и Агрессия устроили драку в кафе, тебе как можно скорее нужно там быть! Если то, что было на лице у молодого человека, с натяжкой еще можно было назвать жалким подобием улыбки, то после сказанного это превратилось во что-то мятое и кислое.
- Главное вовремя вспомнил...

Итак, общий урон от драки составил: подбитый глаз Агрессии, пара царапин Злобы, сломанная ключица официанта, две трети содержимого кошелька Ксанфа и множество синяков у невиновных жителей. К возвращению моего героя Миролюбию уже удалось уладить конфликт, и теперь, вся компания громко обсуждала случившееся на углу у ювелирного. Прежде чем уйти юноше пришлось долго извиняться, оказывать помощь пострадавшим и возмещать нанесенный моральный и материальный ущерб. Тем не менее, директор заведения все же обещал подать на Ксанфа жалобу в администрацию города.
Покинуть злосчастную улицу врачу удалось только на рассвете, оставив женщин и детей отдохнуть и отоспаться в ближайшей гостинице, он решил выполнить хотя бы одно из данных обещаний и отправился в лабораторию профессора Анаксимена, услышав об этом, Восторг увязалась за ними. Мелкий дождь совсем не мешал бурному разговору драчунов.
- Я не виноват! Это он первый начал! Не хотите ли еще порцию блинчиков?-
Злоба, скривившись, изобразил официанта,- Он спрашивал не хочу ли я!
- Вот-вот! Это он виноват! А ему говорю,- Агрессия хотел что-то дополнить, но Вздорность его перебил: - Вздор! Вздор! Все вздор! Все было совсем не так!
- Да успокойтесь же вы наконец, во всем виноват я. Нельзя было вас оставлять.
- Скажи, - внезапно притормозила Восторг, - а это не твои знакомые? О Всемогущий Лорд Хаос, что с ними?!
Действительно навстречу им шли Рита Эквус, отражение и двое мужчин, но в каком они были состоянии! Ксанф бросился на помощь к буквально падающему парню. Молодой человек аккуратно уложил его на траву и принялся осматривать. Остановка движения сильно взволновала баронессу, но делать было нечего. В нескольких словах описав жуткую историю пыток, она сообщила о гибели Стефека. С трудом понимая о чем идет речь Ксанф в первую очередь беспокоился за Хьюза, ему необходимы медикаменты и полный покой, но, по словам Риты, ни о каком спокойствии не было и речи. Ни минуты не раздумывая, юноша предложил укрыться в лаборатории и, получив одобрение, помог Энтони подняться на ноги.
-А теперь запомните, - он обратился к своим отражениям, - эти люди - мои помощники, тоже врачи. Усвоили? Тогда вперед.
Как и ожидал Ксанф, профессор с радостью принял избыток рабочей силы и тут же предложил нудную, но довольно легкую работу по обработке емкостей для газовых смесей, выделив при этом небольшое помещение с множеством столов.
Доктор быстро нашел в шкафу все необходимые химические вещества и, за несколько минут приготовив желто-рыжую смесь, обработал все раны Хьюза и Гато. Злоба, Агрессия и Вздорность в это время ожесточенно спорили в углу о сомнительной личности Риты, Ксанф быстро пресек все оскорбительные выводы на этот счет и послал их на свершение благого дела - обработку сосудов.
Восторг (несмотря на свои охи и ахи) и Созидание оказались хорошими помощницами и через пару часов за самочувствие Ритиных друзей можно было не беспокоится.
- Главное для вас сейчас остерегаться зеркал, - констатировал он, глядя на свое отражение над умывальником,- так что сюда лучше не подходить. Остается придумать что-нибудь, чтобы Анаксимен позволил остаться на ночь.
Все окончательно уладилось, когда обнаружили умение Ксанфа проводить реакции с водородом, профессор просто таял от умиления, глядя на результаты работы. Около полуночи вконец раззевавшийся граф Кыс-Меньсье сообщил, что завтра ждет всех к себе в поместье на чай, и отправился домой, оставив Ксанфу доделать последние операции.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 24.06.05

Анастасиус

Его что-то беспокоило, но он никак не мог понять что… Какое-то несоответствие. Неправильность. Чего-то не хватало. Он нахмурился, пытаясь понять, чего именно.
- Ага, разбежалась! – раздался за его спиной крик Хулиганства, - вон Апатию воспитывай! Что хочу, то и делаю!
Тишина.
Вот что было не так.
Отсутствие криков Ярости.
Анастасиус бросился к комнате, где было заперто раненое отражение.
Дверь была приоткрыта. Анастасиус, сглотнув комок нехорошего предчувствия, толкнул её и замер на пороге.
Комната напоминала поле битвы: перевёрнутая кровать, разодранное на лоскутки постельное бельё, перья и пух из подушки повсюду, груда щепок, оставшаяся от стола и стула, разбитые стекла окна и клочки бумаги. Анастасиус вошел внутрь. Ярости не было.
На белой стене, у которой когда-то стояла кровать, горела кровью надпись: НЕНАВИЖУ.
- Ух ты! – в комнату заглянул Хулиганство, - ну Ярость! Ну, молодец! Даже мне так не напакостить никогда!
- Выйди! – рыкнул на него Анастасиус и сам удивился тому, сколько ярости было в этом приказе.
- Я ведь не просто так здесь, - обиделся Хулиганство, - Прагматизм требует, чтобы ты вернулся в гостиную. Они там с новым отражением какой-то «стратегический план» составляют.
Взгляд Анастасиуса вновь упал на кровавую надпись: НЕНАВИЖУ.
- Ладно, пойду я, - пожал плечами Хулиганство, не дождавшись реакции на свои слова, - эта Мечтательность – чудная дамочка. И подшучивать над ней веселее, чем над Скорбью. Ну да об исчезнувших либо хорошо, либо ничего…
- Скорбь? – Анастасиус обернулся.
Хулиганство кивнул и ухмыльнулся шкодливо:
- Туда ему и дорога.

Ксанф

- Господин профессор, - окликнул его один из лаборантов.
Профессору Анаксимену пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы изобразить на лице благожелательную улыбку. Этого лаборанта ему навязали «люди в сером». Он был бездарным учёным и неприятным в общении человеком, но даже личное прошение прославленного профессора Лорду Хаосу избавить его «присутствия в лаборатории некомпетентного сотрудника, который компрометирует работу всей научной группы», осталось без ответа.
- Я Вас слушаю, - Анаксимен постарался, чтобы это прозвучало как «мне не о чем разговаривать с подлецом».
Лаборант ухмыльнулся нахально и выдержал значительную паузу, чтобы разозлить профессора окончательно:
- Ваш новый ассистент…
- В чём проблема? – перебил его Анаксимен.
- Он привел в лабораторию двоих человек, когда Вас не было, - злорадная улыбка на лице лаборанта стала ещё шире, - оба со следами пыток…
- Пыток? – едва выдавил из себя Анаксимен. Следственный отдел ЦРУ. Без вариантов.
- Один из них Хьюз – убийца бургомистра, - закончил ассистент.
«Последний гвоздь в крышку гроба Ксанфа», - пронеслось в голове профессора. Он ничего не мог сказать от потрясения. Просто стоял и ловил воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.
- Не беспокойтесь, профессор, Вашей безопасности ничего не угрожает, - лаборант намеренно неправильно истолковал реакцию своего начальника. Он продолжал улыбаться довольно, наслаждаясь своей властью, - я уже сообщил в соответствующие инстанции о данном происшествии…
- И? – раздраженно спросил профессор, поняв, что лаборант не собирается заканчивать столь многозначительно начатую фразу без дополнительной просьбы с его стороны.
- Я думаю, Вам стоит остаться до тех пор, пока цеховики не арестуют заговорщиков, - «посоветовал» тот.
- Хорошо, - Анаксимен развернулся резко на каблуках и пошёл прочь, - я буду в своем кабинете, - бросил он через плечо.
- Конечно, господин профессор, - прошипел зло ему вслед лаборант, - как пожелаете.
Анаксимен сидел у себя в кабинете за столом, обхватив голову руками. Желание спать пропало окончательно.
Ксанф очень понравился профессору. Талантливый, трудолюбивый мальчик. И отражения плохие к тому же. Просто идеальный кандидат в ученики. Анаксимен уже даже позволил Фантазии рассказать ему о том, как Ксанф станет его приемником, продолжит дело его жизни по изучению атмосферы Эйзоптроса, как бургомистр пригласит их обоих на ежегодный Бал Великих и как в Гранд-холле Лорд Хаос вручит им Серебряные ленты и провозгласит их почетными гражданами Эйзоптроса.
А теперь…
Рассудительность склонилась к его уху и нашептывала тихо:
- ЦРУ уже знает о том, что в твоей лаборатории укрывается убийца бургомистра. ЦРУ уже знает, кто привёл этого убийцу сюда. Ксанфу не поможешь ничем. Сейчас главная проблема не в том, как спасти Ксанфа (он обречён, к сожалению), а в том, как спасти твою собственную жизнь и жизнь тех, кто тебе дорог.
- Соучастник, - согласился Анаксимен.
- Правильно, - подтвердила Рассудительность, смахнув с его сюртука воображаемые пылинки, - твой лаборант своего не упустит. Ты уязвим сейчас. Один неверный шаг и ты погубишь не только свою карьеру и репутацию, но и жизнь. Попытаешься предупредить Ксанфа, у ЦРУ появится законное основание арестовать тебя и обвинить в содействии убийце бургомистра. Я бы сама под этим обвинением подписалась. Будь осторожен.

Хьюз уснул, наконец. Снадобья подействовали. Ксанф вытер пот со лба рукавом рубашки. Следственный отдел ЦРУ использовал для пыток не только дыбу, раскаленные прутья, плети и прочие традиционные инструменты, но и химические препараты. Это значительно усложняло работу врача.
Ксанф чувствовал себя вымотанным до последней степени.
Только что, разбив напоследок дюжину бутылок с пробами воздуха – результат деятельности Марго, малолетней правонарушительницы, осужденной на принудительные работы, - исчез Злоба.
И появилась Энергичность. Бодрая тётка в ярко-красном трико. Не найдя отклика на свой призыв «быть бодрее и веселее» у компании Ксанфа, она убежала куда-то, захватив чьё-то Уныние с собой.
Ксанф лёг на пол рядом с лежанкой Хьюза, поправил свёрнутый в валик плед под головой и закрыл глаза: нужно было поспать, обязательно нужно было выспаться, завтра должен был быть очень тяжёлый день.
Доктор прислушался к дыханию раненого: немного неровное, но вполне в норме для человека пострадавшего столь серьёзно.
И вдруг в тишине раздался прозрачный металлический звон.
Злой стальной лязг.
И звук тяжелых шагов.
Шпоры! Мечи! Металлические набойки на армейских сапогах.
Ксанф вскочил на ноги:
- Облава! Нас предали!

Пишет Рита. 26.06.05

Массивный стол в кабинете бургомистра был завален бумагами. Нужно разобраться во всем как следует: через час начнется экстренное собрание городского совета. Рита назначила его для обсуждения организации выборов нового градоначальника. У нее было множество планов: снижение имущественного и возрастного ценза для избирателей, отмена налога на проезд в город, учреждение судов присяжных (Теодор рассказывал о судебной системе в Аквилоне, где приговор выносил не судья, а жюри из десяти человек разных сословий). Хватило бы гербовой бумаги для указов. Также Рита планировала провести открытые дебаты кандидатов, чтобы горожане могли оценить каждого объективно, а не по сладкоголосым предвыборным речам.
В дверь кабинета постучали и вошел секретарь:
- Госпожа Эквус, к Вам посетитель. Утверждает, что Ваш родственник.
Рите стало любопытно.
- Пусть проходит.
Вошедший был высок, хорош собой, держался он словно знаменитый актер, ждущий оваций публики. Про таких обычно говорят «красавец-мужчина». Рита не верила своим глазам, но портретное сходство было очевидно – так выглядел ее муж лет в тридцать.
- Привет, Рита, - вошедший вальяжно развалился в кресле для посетителей, - Занимаемся делами государственными? Готов помочь, подсказать, если в чем запутаешься.
- Так, знакомые фокусы. Отражение? – «Какое это по счету?», думала Рита, - Самовлюбленность?
- Самоуверенность, - поправило отражение, - но можешь звать меня просто Вик.
- Нет, не выйдет. Ты совсем на него не похож. Обертка та же, а начинка другая. С чем пожаловал? Если такой умный, посоветуй, как усовершенствовать систему подсчета голосов на выборах.
- О, это элементарно! Ты организуешь специальную комиссию из проверенных людей, которые проследят за тем, чтобы ты победила. – Самоуверенность одарил ее ослепительной улыбкой. – Я готов ее возглавить.
- Что? В жизни не слышала подобной чуши! Кто тебе сказал, что я собираюсь баллотироваться? Моя задача передать этот город в руки надежного человека. Ну и исправить то, что успею.
- Как, ты не будешь выдвигать свою кандидатуру? – казалось, он был разочарован. – Столько усилий, опасностей, и все напрасно…
Рита только хмыкнула. Каков фрукт!
Тишину нарушил влетевший в открытое окно кабинета камень, завернутый в бумагу, сбив на пол парочку дорогих хрустальных ваз. Рита развернула записку и прочитала: «К лабе подошел отряд из Цеха. 20-30 чел.». Она посмотрела на зеркальные часы. Все как в одной восточной сказке, «Калиф на час».
Рита быстро написала несколько строк на бумаге, запечатала сургучной печатью и выбежала из кабинета. Бумагу с печатью она передала секретарю и приказала зачитать перед началом совещания.
Перед входом в ратушу стояли несколько человек из отряда личной охраны бургомистра с лошадьми наготове. Рита вскочила в седло и поскакала в сторону Восточной башни. Самоуверенность последовал ее примеру и старался держаться голова к голове.
- Что ты делаешь? – прокричал он ей на галопе.
- То, что должна, - она ускорила коня, сильно обогнав отражение.
Рита неслась по лестнице наверх, перешагивая через три ступеньки, рывком она открыла дверь лаборатории и крикнула цеховикам:
- Именем бургомистра, оставьте этих людей! Они ни в чем не виноваты. Я собираюсь сделать заявление…

В это время секретарь зачитывал перед городским советом те же слова:
«Я, баронесса Рита Эквус, находясь в здравом уме и без принуждения заявляю: сэр Энтони Хьюз, обвиняемый в убийстве бургомистра, невиновен. Я спланировала предумышленное убийство бургомистра таким образом, чтобы вина пала на него. Сам сэр Хьюз и мои всадники, Стефек Драгов и Кристобаль Рейес, не подозревали о моем умысле. Далее я проникла в Цех Редкий Увеселений и с применением силы увела оттуда сэра Энтони Хьюза и Кристобаля Рейеса. Обманом я заставила доктора Ксанфа укрыть их в лаборатории атмосферных исследований без ведома сотрудников лаборатории. Доктор Ксанф не мог предполагать, что невольно помогает людям, укрывающимся от закона, и только выполнял свой врачебный долг.
Также я обвиняю в убийстве моего мужа, барона Виктора Эквуса, Лорда Хаоса и требую его аудиенции».

Пишет Ксанф. 27.06.05

Звук шагов гулко отражался от пола и, судя по нарастанию, приближался к комнате. Ксанфу нужно было срочно что-то придумать, что-то, что могло бы остановить этих людей и выиграть время. Отражения замерли в углу и с любопытством смотрели на метания врача. Внезапно Энергичность бросилась к колбам и склянкам:
-Возьми, возьми кислоту! Мы отстоим! Мы не позволим! - она перешла на визг,
- В атаку!
- Агрессия, утихомирь ее! У меня есть идея получше - живо одевайте маски! В два прыжка оказавшись у Хьюза, Ксанф натянул ему на лицо марлевую маску и по подбородок накрыл простынею. Теперь вид Энтони вызывал опасения: под полупрозрачной (после перенесенных испытаний) кожей была видна каждая вена, от принятого лекарства лицо приобрело желтоватый оттенок, глаза впали, и марлевая повязка в конец делала картину жутковатой. Гато быстро сообразил, что нужно делать и за его "цветущий" вид можно было не беспокоиться. Ксанф с помощью Энергичности слил в металлическую ванночку несколько реактивов: содержимое немного вспенилось и зашипело, комнату наполнил запах гнили.
- Поставь это на пол рядом с раковиной и лучше отойди.
- Что это?! - в ужасе спросила Восторг.
- Это мой фирменный рецептик, - юноша усмехнулся, - через минуту все испарится, не волнуйся.
- Это безвредно?
- Вполне.
Вздорность закашлялся:
- Вздор! Кхе-кхе... Все вздор. Так не бывает.
- Молчи! -накинулся на него Агрессия,- Или ты хочешь, чтобы нас здесь прищучили? А я говорил, что все это плохо кончится!
- Да замолчите вы оба! В тюрьме мы уже были, не впервой!
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвалась толпа цеховиков и
местный лаборант.
- Никому не двигаться! Все остаются на местах! - грузный мужчина невысокого
роста выкатился вперед, но открывшийся вид его парализовал:
- Что здесь произошло?
Всех присутствующих начала окутывать легкая дымка, противный запах гнили
душил, пробираясь внутрь организма, помогали только маски. Ксанф постарался
придать своему лицу как можно большее выражение испуга:
- Господа, заклинаю вас именем Лорда Хаоса, немедленно выйдите из помещения! Иначе вы заразитесь! Спасайтесь немедленно! - для пущей убедительности молодой человек принялся ходить из стороны в сторону, - Надеюсь, профессор простит меня, за мой я обман, эти люди тяжело больны редкого вида заразой! Я хотел хоть как-то облегчить их страдания! А теперь невольно подвергаю опасности невинных людей, неужели вы не понимаете, болезнь очень опасна!
Непрошенные гости отступили на шаг назад, напирающие доселе последние ряды внезапно прекратили свое наступление. Все уставились на копошащихся в углу
Агрессию, Вздорность, Восторг и Энергичность. Известие о грядущем наказании в тюрьме настолько озадачило отражения, что выражения их лиц не вызывали ни тени сомнения насчет искренности слов доктора. Видимо главный из цеховиков (так показалось Ксанфу) неторопливо перевел взгляд на лежащего под простыней Хьюза.
- А-а-а с ним? - протянул он.
- Увы, уже ничем не помочь...
В комнате наступила тишина, откуда-то из коридора раздалось робкое предложение покинуть помещение во имя собственной же безопасности. Толпа прямо на глазах начала таять.
- Из кабинета никому не выходить без разрешения охраны. Мы должны полностью
удостовериться в смерти этих ...мм...в их смерти. А пока получу дальнейшие
инструкции насчет вас у начальства, - с этими словами мужчина торопливо вышел.
По распоряжению начальника безопасности ЦРУ три человека дежурили в коридоре лаборатории, но двое, которые должны были охранять дверь в сам кабинет, посовещавшись, осмотрели соседние помещения и из чувства безопасности присоединились к другим охранникам.
- Какого черта вы ушли с поста!!! Кто разрешил! Убью! - начальник, брызгая слюной, орал уже три минуты, - Где они теперь?!
Комната лаборатории была похожа на прачечную после стирки: весь пол, столы, шкаф, раковина - буквально все было покрыто пеной и липкой жидкостью, но ни
доктора с отражениями, ни больных здесь уже не было. Внезапно в комнату ворвалась баронесса Эквус...
Ксанф облегченно вздохнул и посмотрел на Миролюбие, если бы не она, ни за что бы нельзя было договориться с часовыми пропустить карету через городские ворота.
- Ну что ж, вот и все, - молодой человек никак не мог найти нужные слова,- я буду сильно скучать. Спасибо тебе за все, если бы не ты...
Миролюбие поднесла палец к губам:
- Не нужно, я все знаю. И все сделаю, не волнуйтесь. Эти люди будут в безопасности, - она улыбнулась и залезла в карету, - Трогай!
Ксанф долго смотрел вслед, пока лошади не скрылись из виду.
- И куда мы теперь? - с надеждой в глазах спросил Рассеянность.
- Тебе прислали пакет, это насчет работы, - Утонченность протянула конверт, - тебе придется идти на прием к администрации города, чтобы получить отдельное разрешение. А вот меня взяли сразу после собеседования, - она изящно качнула головой и отступила.
- И что, значит идем на работу устраиваться? - вновь заголосил Рассеянность.
- Скорее сдаваться.
Уже подходя к зданию администрации, Ксанф решился посмотреть в зеркало.

Пишет Эля Штольц. 27.06.05

Ну и наглость,- вопила Чопорность. - Как у тебя только язык повернулся такое попросить.
- А что,- огрызнулась Эля, - в конце концов,я приехала в Эйзоптрос не для того,чтобы сидеть в больнице.
- Квартира в престижном районе и гигантская денежная сумма за какую-то
фотосессию,-продолжала Чопорность.
- Но Ивер же согласился, я почувствовала, что моя помощь ему необходима и что
он пойдёт на всё,лишь бы я пошла ему навстречу.И вообще-то,я просила дом.
- Молодец Эля,так и надо, - одобрительно сказал Цинизм.
- Меня бесит твоё поведение, - вставил Недовольство,дергая щекой и нервно моргая левым глазом.
- Тебя всё бесит, - ответила Эля,глядя в зеркало.
Этот разговор состоялся после встречи Эли с Ивером.Но она ещё до этого знала своё решение, однако, многое её смущало - она боялась, что это мошенник и продумывала самые худшие варианты,которые могут с ней произойти, если она
согласиться. Правда, Эля отбросила дурные мысли и решила просто рискнуть. После долгих споров предприниматель и девушка договорились,что Эля Штольц заключает контракт с парфюмерной компанией Рене Ивера и будет работать в качестве фотомодели,представляя духи "Fragilite de Beaute"*,за что получит в собственность квартиру на Бульваре да Винчи и крупную сумму денег.
- Завтра мы уезжаем в Миррорполь - столицу моды в Мире Зеркал, там живут лучшие
фотографы, там же будет приходить фотосессия, - продолжала тему Эля, разглядывая себя в маленьком зеркальце в хрустальной оправе.
- Но ты же ещё не до совсем здорова, - сказала Оптимизм.
- Утром в коридоре встретила доктора, по его словам "крепкое здоровье и молодая энергия" помогают мне быстро поправляться,он сказал,что я могу уже покинуть больницу, правда, назвал мне определённые условия, как-то - принятие лекарств и посещение массажиста,но я пообещала ему,что всё выполню. Да, кстати, доктор меня обрадовал - оказывается тот извозчик, не желая доводить дело до суда, готов выплитить мне денежную компенсацию,которой вполне хватит,чтобы оплатить лечение.
- Здорово! - подтвердил Весёлость.
Все отражения, кажется, были рады, что наконец-то покидают стены больницы,кроме Жестокости,которая в основном молчала,держалась в стороне от других и только бросала едкие взгляды стеклянных глаз и насмешливо улыбалась,морща дряблые щёки.
____________
*"Хрупкость красоты"(Фр.)

Пишет Сильвия. 27.06.05

Пройдя главную улицу, Сильвия свернула в маленький переулок и сразу оказалась у порога своего дома. Лесть тихо следовала за ней. Сильвия поискала в кармане и нашла ключи. Закрыв за Лестью дверь, она тихо произнесла:
- Можешь расположиться здесь. Тут очень уютно и есть небольшая кровать. А я
пойду к себе в комнату.
Дом Сильвии был небольшим. Но, с другой стороны, двух комнат ей вполне хватало. Та комната, в которой осталась Лесть, была некоторым подобием гостиной. Неотъемлемой её частью были зеркала, но Сильвия смогла их расположить так, что они придавали комнате чувство комфорта и уюта. В остальном всё было, как
обычной гостиной: кровать, на которой расположилась Лесть, деревянный столик
со стульями, на столе несколько свечей, шкаф с книгами и множество аппликаций из листьев - любимого занятия Сильвии. Но в целом про обстановку в доме можно отметить, что сделана она умелыми руками.
Комната самой хозяйки была попроще гостиной. Она состояла из кровати, небольшого столика рядом с кроватью, шкафа и письменного стола. Зеркала, так же, как и в гостиной, были расставлены так, что в комнате сохранялся уют и приятная атмосфера. Закрыв за собой дверь, Сильвия зажгла свечу на столике, села на кровать и задумалась. Она решила проснуться на следующий день с рассветом и сразу же идти на поиски работы. После этого она легла спать.
На следующее утро, вместе с рассветом и криком петухов, Сильвия выпрыгнула
из постели. Она несколько раз потянулась и попрыгала. Потом, с тем же весёлым настроением, собралась и вышла в гостиную.
Там её ожидала, нельзя сказать, что приятная, неожиданность. На кровати полулёжа сидела Лесть, а рядом на стуле устроился уже пожилой человек. Он был, как показалось Сильвии, невысокого роста и просто одет. В его волосах и
короткой бороде уже были видны седые волосы. Сначала Сильвия не поняла, кто это и спросила:
- Кто вы такой?
- Я, милая моя, твоё очередное отражение. А зовут меня Раздражением.
От неожиданности Сильвия села на стоящий рядом стул. Она ведь совсем забыла, что вчера посмотрела в зеркало! И мало того, что новое отражение появилось так
неожиданно, но оно ещё и оказалось не совсем хорошим. Ну что ж, какое есть, такое есть! Тут уже ничего нельзя сделать.
Быстро позавтракав тем, что нашлось в кладовке, Сильвия, прихватив с собой Лесть, пошла в центр города, в надежде найти работу. Раздражение она оставила дома, дав ему книгу и несколько газет.
Сильвия надеялась, что заинтересовавшись книгой или статьёй, Раздражение не
выйдет из дома.
Вот уже с час Сильвия с Лестью бродили по центру Эйзоптроса. На глаза им ещё ни разу не попадались объявления о работе, и Сильвия была очень огорчена. Но, наконец, на одной из дверей висело объявление: "Требуется дизайнер. Известная фирма <Уют в вашем доме> ищет дизайнера с высшим образованием или прошедшего специальные курсы. Обращаться по адресу: переулок Кривых Зеркал, 26". Схватив за руку Лесть, Сильвия побежала по указанному адресу. Её встретила приятная девушка - сотрудник фирмы. Она завела Сильвию и Лесть к себе в кабинет и попросила немного подождать её.
- Смотри, не подведи меня, - сказала Сильвия, как только девушка ушла.
- Для первого раза не подведу, а потом - кто знает, - с ехидством ответила Лесть.
Через некоторое время вернулась сотрудница фирмы.
- Теперь я могу вас выслушать.
- Меня зовут Сильвия, - начала Сильвия, - месяц назад я окончила курсы по дизайну и теперь, прочитав объявление, хотела бы устроиться на работу.
- Я её подруга, - перебила Сильвию Лесть, - и очень советовала бы взять вам
Сильвию на работу. Она будет очень хорошим работником в вашей фирме, будьте
уверены. Притом, я знаю, что ваша организация известна, как одна из самых лучших.
- Мы совсем недавно открылись, - вставила, явно заинтересовавшись, девушка.
- Но про неё уже много хороших отзывов, - ничуть не растерявшись, продолжала
Лесть.
Внезапно в дверь постучали. Девушка разрешила войти. Дверь отворилась, и в
кабинет вошёл: Раздражение! Сильвия чуть не застонала при виде своего отражения.
- Доброе утро, - не смутившись, начал старик, - вы ещё не успели принять эту
девушку на работу? Нет? Отлично. А вы знаете, что она только кажется милой
девочкой, а на самом деле:
И дальше он начал ей рассказывать всю правду и (по большей части) неправду о Сильвии. В конце концов он добился того, что девушка, выбитая из колеи его
неожиданным приходом, наконец, потеряла терпение. Впрочем, именно этого Раздражение и добивался.
Сильвия уже не слушала его болтовню. Она смотрела в зеркало над рабочим столом и видела только своё бледное лицо.

Пишет Эретри. 27.06.05
Согласовано с Хаосом Мира Зеркал

По разбитым трёхцветным плитам окраинной улицы Эйзоптроса шел человек.
Шёл, торопясь, но устало и заброшенно. Видавший виды плащ отражал движение вяло и то больше ради привычки, нежели подчиняясь своей природе. Ноги путались в сочной полуденной тени и почти сливались с ней в единый корявый штрих.
Человек шёл, не оглядываясь. А ведь следовало бы: на расстоянии десяти шагов за ним следовала процессия, которой и местные жители не постыдились бы посторониться. Шестеро типов. Впереди от общего винегрета трепыхался в сером бесформенном балахоне некто. Щуплые конечности вторили ритму первого человека, да так точно, что чудилось, пульсы у этих двоих пробегают под кожей синхронно. Следом – тошнотворно белое платье рассекало солнечный воздух. В платье была
воткнута бледная черноволосая женщина да пара ртутных глаз. Рядом с ней – шлёпал босыми ступнями краснорубашковый детина. Чем громче он шлёпал, тем шире размазывалась морщинистая брезгливина по лицу следовавшего за ним круглопузого господина. Замыкал шествие прямой и плоский, как сводка новостей, юноша. Всего-то примечательного в нём и было, что густо очерченная, вовсе не юношеская треугольная борода.
Бурая поросль скрывала не только весь его подбородок, но даже и добрую часть груди. Под руку с юнцом выступало милое подростковое создание женского пола. Светлые волосенки, подстриженные под мальчика, туманились под лучами солнца. На затылке пухнул лесной клещ.
Девчачья физиономица так и сияла космическим спокойствием, ненужным и раздражающим. Рыхлое марево одежд, лиц и походок волочилось по краю города. По улице шли шестеро отражений и человек. Шестеро и Эретри.
Компания остановилась: впереди виднелись дома. Эр, защищаясь ладонью от солнца, оглядела их.
Дома, как и растения, росли на одном пятачке и также были низкорослы, жидки и кривобоки. Остальное пространство пустовало, и только плитка напоминала о том, что человек когда-то освоил и его.
«Всё-таки что-то не то…появилось сразу два отражения… Значит ещё одно, кроме той, убралось?.. Абракадабра какая-то…» - Эретри думала нехотя, стоявшая духота не давала мыслям шевельнуться.
- И что это за место? Мы - правильно вообще-то? – бросила она, ни к кому не обращаясь. Нетерпеливый жест, однако, обличил желание слышать ответ.
- Вообще-то да, - подошедший бородатый юноша был не кем иным, как Хладнокровием. Он наконец-то оторвал от себя Безмятежность и стоял теперь возле Эретри, моргая ровно через каждые пять секунд. – Конечно, далековато от центра, тем более от Лабиринта, но направление верное.
- Здесь можно на немного остановиться, - продолжил Хладнокровие, выдворив блестящую муху из бороды. – здешние не выдадут, сами живут худо-бедно, а лордовские посулы, как-то новые отражения, не жалуют. Сами себе бытуют, на слухи из центра только косятся…
- Ах, отдых, да, простой приют, он нужен, нужен нам, - нараспев произнесла Безмятежность, сладко вздыхая и закатывая глазки. – Прогулка была хороша, но…
- Ладор, Тежа, - Эретри «раздавала» своим отражениям имена теперь больше для собственного удобства, и выбирала звучные, ни к чему не обязывающие собачьи клички. – Я должна как можно быстрее найти Алекса.
- Зачем идти? Алекс наверняка давным-давно уже смылся оттуда с сундуком под мышкой и хижину свою оставил. Мы придём и только засветимся. – буркнула Подлость.
- Я приду, отражение, и я знаю, что делать. – сказала сухо Эретри.
- Вас никто насильно не тянет. Если желаете, прямо сейчас дуйте на все четыре. Вам же, бедняжкам, небось, моё общество неприятно? – она оглядела спутников с неподдельным презрением. – Так же, как и…тем троим было, верно? В добрый путь, о скатерть не споткнитесь. Ну?
Эретри нисколько не удивилась, когда Раздор и Подлость отхлынули от компании и решительно двинулись прочь. Отврат, проходя мимо, состроил самую едкую гримасу, на какую был способен.
- Плохо притворяешься, ох, как плохо. Слабачка.
И тоже ушёл. Эретри смотрела в землю, чтобы не видеть, в какую сторону. Потом взглянула на оставшихся.
- А вы чего? Бегите, не прошляпьте шанс! Может, успеете, перед тем, как исчезнуть… - она запнулась. Кто-то стучался в её сознание, чей-то крик, безымянный вопль раздробисто дрожал у самого горла. Она судорожно схватилась за него, вибрации чужого страдания резали, рвались наружу. Из носа побежала кровь. Закашлявшись, Эретри нагнулась, красные капли расплылись по плитке, красные круги – перед глазами... Неизвестно откуда взявшаяся шершавая ткань вдруг
прикоснулась к носу. Эретри подхватила её и выпрямилась. То был тот самый тарг, как назвала его…неважно. Рядом стоял Ладор и придерживал его у лица Эретри, словно опасаясь, что та уронит. Он и не поморщился при виде крови. Тежа хлопала глазами в сторонке, Дан…Дан явно находился в замешательстве: он мог копировать движения, чувства и помыслы только своего хозяина, но то недавнее не эретриным было… И лишь он это и понял.
Эр, между тем, окончательно пришла в себя.
- Должно быть, солнце, - отошла от Ладора. Кровь почти перестала. – А тарг вы с собой волочили?.. Лучше бы оставили - теперь я его запачкала…
Когда-то серебристая ветвь узора стала рдяной.
- Тарг видел целые моря, что ему от нескольких капелек, - холодно возразил Ладор. Тежа подбежала и схватила его за острый локоть.
- Но всё было в прошлом, далёком и ветхом, ничто не вернется да-да? – счастливо-расеянно пропела она, заглядывая ему в глаза. Ладор промолчал.
- Что ж, спаси… - «О, чёрт, я же говорю с отражениями, всё снова на круги своя» - пронеслась в голове Эретри мысль. – Держи, - она небрежно швырнула тарг на руки Ладору, поджала солёные губы - раз уж взяли, значит, дорога вам эта тряпочка. А остались – так следуйте за мной и чтоб без шума. Остановиться на передышку теперь придётся, раз такое дело… – правой рукой она нашарила в нагрудном кармане платок – вдруг приступ повторится?..
Шагов через пятьдесят они приблизились к домам. Тогда как центральные поражали своей похожестью, эти, окраинные разнились до головной боли.
В глаза сразу бросилось интересное строение, стоявшее сбоку припека и утопавшее в высокой траве. Туда и направились.
…Разлапистая изба зазывала вывеской с изображением пучеглазой химеры, отдаленно напоминавшей сильно раздобревшего воробья. Надпись гласила «Старый Фылин».
«Вот так грамотеи» - Эретри хоть и прижимала платок к носу – кровь изредка снова начинала капать – но фыркнула, заходя в трактир. Отражения остались снаружи.
Малочисленные посетители «Старого Фылина» ютились за многочисленными столами. Вещи нужные и ненужные разбежались по углам и стенам, немыслимое количество мебелеобразного хлама толкало на мысль, что хозяин этого великолепия просто-напросто организовал коллекционную выставку, а само заведение – всего лишь прикрытие.
Трактирщик, тщедушный старичок с потрясающе пышными щеками и томным взглядом осиротевшего буйвола, курил длинную трубку, сидя то ли за столом, то ли за высоченной стойкой… Хотя, вообще-то, это вполне мог быть аккуратно поваленный шкаф или фрагмент конюшни…
Подойдя, Эр попросила кружку воды: горло жгло крапивным пламенем, а во рту всё ощущался солоноватый привкус. Ей пришлось просипеть свою просьбу трижды, прежде чем глуховатый «фылин» наконец разобрался что к чему. Однако большая кружка скоро появилась перед Эретри, а вместе с ней и ломоть хлеба, не то, чтобы очень щедрый, но достойный внимания.
- Ты ешь, ешь, - миролюбиво подмигнул трактирщик. – Не кукссся... Знаю я вас – гордые по самую шею, от куска руками отбренькиваетесь, а кушать-то завсегда охочи. Все-то дороги затопала, небось, покудова не занесло на Мастеровую улицу?

Видимо, он принял Эр за бродяжку-оглоедку, народ такого сорта единственно состоял в постоянных визитёрах «Фылина», хозяин размяк от вечного подаяния, прибыли не ждал и не сворачивал своё дело: просто привык. Эретри, безусловно, нисколько не льстила такого рода милостыня…вернее, не польстила бы. Сейчас был иной случай.
- Как странно... - она оторвалась на миг от прохладного кружкового края, - Мне рассказывали, что в Эйзоптросе улицы называют именами великих...Леонардо да Винчи, например...
- Чта? Ляпарды взвинченные? Не, здеся те не то чта взвинчонный - с нармалной пшихикой ляпард не встретисся… Потому как природа инача сложона… Иначеньки… Тута чта заместо? Грибки-навознюки, Мари-да-Ивко, лишай-трава, из зверья один клоп осталси… Опять же – совы, воробашки, шиповничек, циколёк… - и трактирщик с упоением предался дымной бормотне - это было дело всей его жизни…

Эретри, сидя за исколоченным столом, вконец забыла про Дана, Тежу и Ладора, ожидавших её по ту сторону двери. На быструю тень, скользнувшую из дверного проёма, не обратила внимания. Дышала спертым воздухом, слушала разговоры, радовалась отдыху. Вода, свежая вода...
Какой необычный вкус... Эретри опустила глаза и обнаружила, что пьёт из кружки уже не воду, а собственную кровь. С коротким всхрипом отшвырнула кружку прочь, вскочила... Чужой бешеный пульс громыхнул в венах. Попробовала идти. Что такое? Ноги, точно ватные, подкосились...
Бежать, бежать!.. Куда? Кто это кричит, кто?!
Давешняя надрывь растеклась по горлу. Шум далекого пространства вырвался из её ушей вместе с тонкими алыми струйками. Всё захлестнулось и поплыло. Тени зашевелились в красном, но Эретри не могла закричать: то была не её боль...

...Она очнулась от острого удара, удара изнутри. Первым, что увидела, был потолок, первым, что почувствовала – пол. Она не была связана, да какая в том необходимость: руки, ноги - как свинцовые и как картонные в то же время. Эретри попробовала привстать, но получилось лишь перевернуться на бок. Это усилие отозвалось в ней жестоким кашлем, кровь брызнула снова. Запрокинув голову, Эретри попыталась ещё раз и, наконец, села. Она находилась в углу какой-то комнаты, не трактира. Тёмные пятна перед глазами мешали осмотреться, только и разглядела, что зеркало у противоположной стены, чуть-чуть до него доползти… Несколько голосов бубнили невдалеке. Но только когда в голове рассеялось эхо, Эретри смогла разобрать слова.
- ...Совершает ошибку за ошибкой, учится на своих передрягах...и до сих пор не поняла ничего про Эйзоптрос, не сделала полезных выводов... – наигранно возмущался первый голос. - Как подумаешь, право, что за желторотые мозгляки лезут в тайны города и Самого… - тут он почтительно приглушился - …Так диву даешься!..
- Это вы там под крылышком Лорда Хаоса греетесь да удивляетесь себе, а нам приходиться разгребать такие ароматные кучи, что, наверно, уже ни на что рот не разинем. – бухтел второй. - Помнишь хотя бы того отщепенца, ну который сдрапанул из Лабиринта?.. Да не маши бровями, откуда те его помнить, бумажку подписал и забыл, а нам-то нагоняй был – йооо-хо… Каждого второго – в Лаб, будто бы для «умилостивить» … Я чуть сам в штаны не наложил, даром, что…
- Перстень нашли? – деловитый голос подошедшего показался Эретри знакомым.
- Какой такой перстень? Я извиняюсь, но про перстень вы нам не говорили, сказали дотащить эту сюда, мы кстати же исполнили...а перстень...
- Ясно. Она пришла в сознание?
- Да мрак её знает! Но вряд ли, кровью давится… Сходить посмотреть?
- Нет, говорить с ней буду я. Приведите лучше пока нашу блаженную...
Шаги прозвенели, приближаясь...небольшая пауза...бряцанье ключей... Из проёма выкатился свет, невидимая прежде дверь распахнулась. Тот, кто вошёл в комнату прикрыл её не до конца. Тот, кто стоял в комнате был следователем. Тем самым.
- Что?! – Эретри почти выкашлянула этот возглас.
- Значит, опамятовались, - невозмутимо сказал «следователь», присаживаясь на трёхногий табурет. – Что ж, добро пожаловать...впрочем, лучше бы не знать, где вы находитесь...Эретри Алкарин.
- Моя фамилия…откуда?.. Что здесь?.. Что со мной?.. – слова застряли в эретрином горле, еле сдержалась солёная волна.
«Следователь» спокойно подождал, пока она снова будет в состоянии слушать.
- Говорю: лучше не знать. А что с вами происходит - не может быть, что не знаете. Или хотя бы не догадываетесь. Подсказывать не буду: не интересно. Но чего уж там, воспоминаниями им теперь не поможешь...Пожалуй, одно слово: Морок...
Крик. Тот. Нет, разве?..
- Морок!.. Храбрость!.. – хрип прошёлся по горлу. И тут же – отчаяние, себялюбивое, так ожидаемое «следователем». – Но за что я?! Они же ушли, но я же здесь!.. Почему?..
- Редкий случай. Действительно, случай, не случайность. – «следователь» пожал плечами. - Связаны вы как-то: Эретри, Храбрость и Морок. Отражаетесь друг в друге. Они берут от вас, вы – от них. Наотражались: чуть было людьми не стали, а вы – отражением. Ну, вот хоть эту же кровь возьмём. Всё, что с вами творится –лишь слабенькое отражение того, что... Эх, видели бы... Вы только слабеете, а они, наверно, уже на грани… Вы слышите?
Далекое, визгливое долетело до поникшей Эретри: Человек! Опять оплошал! Вот ведь! Отразиться в человеке! Перемудрил! Значит, это было... Ох, морочки-заморочки...
- Кстати, угадайте, благодаря кому мы вас отыскали? Ну, что же вы...
Дверь приоткрылась и в комнату зашла леди Благоразумие. Ослепительная и бледная.
Эретри молча посмотрела на свои окровавленные руки. Что тут скажешь?
- Эр, это был лучший вариант, понимаешь? Благоразумный. – леди смотрела не на девушку – в сторону.
- О да – лучший! – захохотал неожиданно «следователь» - И ты даже не подозреваешь, чего это тебе будет стоить... - он прищурился и подался вперёд.–Перстень...
Протянутая ладонь ждала. Эретри потянулась к карману...
Одним рывком она поднялась с пола, но ноги почему-то понесли не к выходу – к зеркалу. «Следователь» кинулся следом , откуда в ней нашлись силы и реакция – оттолкнуть, увернуться?
Она увидела своё отражение, в полный рост, неузнаваемое... Вдруг оно завихрилось, холодный поток надвинулся на Эретри, окутал... Она услышала, как кто-то прокричал: «Зеркало! Почему вы не убрали зеркало!». И больше не слышала ни звука. Тишина. Ничего. Холод подхватил её и унёс вперёд, в сияющий мрак...


Пишет Хаос Мира Зеркал. 02.07.05

… Также я обвиняю в убийстве моего мужа, барона Виктора Эквуса, Лорда Хаоса… -секретарь судорожно сглотнул, - и требую его аудиенции… - уже почти шепотом закончил он.
В полной тишине на пол упала слуховая трубка Председателя Совета.
Стоило последнему слову растаять в воздухе, как в комнату заседаний вошли двое из Личной Гвардии Лорда Хаоса. Молча, они закрыли изнутри ставни на всех окнах на замок и вышли, захлопнув за собой дверь.
Оцепеневшие от ужаса чиновники услышали сначала шелестящий шорох за дверью (можно было легко догадаться, что гвардейцы укрепляли дубовую дверь широкими поперечными перекладинами). Потом раздался тяжелый удар и скрежет - чугунная решетка, вмонтированная в верхнюю часть стены над дверным проемом, опустилась и надёжно блокировала закрытую и укрепленную с той стороны дверь. И в довершение всего послышался лязг металла, деревянный стук и звон шпор.
Советники переглянулись. Их не только замуровали в этой комнате, но ещё и выставили караул, чтобы обеспечить полую изоляцию и абсолютно надёжную охрану.

- Научите своих людей выполнять приказы беспрекословно, - начальник цеховиков стоял в пустой лаборатории, брезгливо оглядываясь по сторонам. - Даже если выполнение приказа грозит им неминуемой гибелью, они должны подчиняться. Ясно?
Тот, кого он отчитывал с такой холодностью, поклонился низко в знак согласия.
Они вышли из лаборатории.
- Наказать дезертиров завтра на утреннем построении, - распорядился главный, закрывая дверь на замок и пряча ключ в карман сюртука, - в назидание остальным.
- Есть! Наказать на утреннем построении, - щелкнул каблуками цеховик, - а беглецы?...

- Именем бургомистра оставьте этих людей! Они ни в чем не виноваты. Я собираюсь сделать заявление…
Перед Ритой выросли два амбала, личная охрана начальника ЦРУ.
- Отставить, - остановил он их, когда опознал в сумасшедше вопящей бабёнке нового бургомистра Эйзоптроса, - Ваше Сиятельство?…
- Оставьте этих людей, - отдышавшись, повторила Рита, - они ни в чем не виноваты… Я – убийца.

На этот раз с ней не церемонились. Это были не предельно корректные и вежливые гвардейцы Лорда Хаоса, не подчиняющиеся бургомистру стражники Эйзоптроса, это были цеховики.
У ЦРУ не было кодекса чести, цех не был ограничен в своей деятельности никакими нормами права и морали: здесь применяли пытки, чтобы добиться признательных показаний, здесь использовали провокаторов, здесь прикармливали доносчиков. Цех формально подчинялся Городскому совету, но тот, кто разбирался в тонкостях политической кухни Эйзоптроса, прекрасно понимал, что цеховики и Совет держат на крючке.
На них не произвело впечатления ни обвинение, брошенное самому Лорду Хаосу, ни требование немедленно организовать бывшему бургомистру аудиенцию с «обвиняемым».
С беспардонностью и беспощадностью падальщиков они набросились на утратившую власть «калифессу».
Её с тычками и пинками «вывели» из лаборатории и закинули в карету цвета крыла ворона.
Знакомое уже подземелье. Дыба. Железное кресло с жаровней внизу. Черный от крови многих десятков жертв топчан. Орудия пытки, живописно, с художественным вкусом развешанные по стенам.
- Не похоже на зал для аудиенций, - презрительно усмехнувшись, прокомментировала Рита, - Хаос теперь в ЦРУ обитает?
- Смешно, - оценил вопрос небритый мрачный детина в палаческом фартуке, подав знак своим подручным.
Риту усадили в железное кресло, приковали к нему ножными и ручными кандалами.
Палач достал из жаровни раскаленный добела прут и подошел к Рите. Она затаила дыхание, когда заостренный штырь замер в нескольких сантиметрах от её левого глаза.
- Ты пыталась убить моего брата, - палач склонился к ней.
Рита инстинктивно отклонилась назад: выносить жар, исходящий от дымящегося железа, было невозможно.
- Я смотрю, тебе уже не так весело? – рассмеялся мрачно палач, - то ли ещё будет…
… Сначала Рите показалось, что она просто потеряла сознание: каменный мешок вдруг погрузился в кромешную тьму, но потом она различила в этой темноте красную черту – раскаленный прут в руках палача, раздался странный шелестящий шум. Что-то тяжелое упало на пол. Закричал один из подручных. Разбилось что-то. Люди заметались по каземату в панике. Крик перешел в стон.
Ритиной щеки коснулось легко что-то мокрое и холодное.
И вдруг снова стало светло. В помещении ничего не изменилось. Рядом с жаровней стояли подручные палача. Сам он склонился над ней, по-прежнему держа остывший уже штырь у её глаза. Что-то с ним было не так, но Рита не смогла сразу сообразить, что именно.
- Неудачное время и место для подобного рода заявлений Вы выбрали, Ваше Сиятельство, - раздался от двери спокойный и несколько холодный мужской голос, показавшийся Рите знакомым. К сожалению, она сидела спиной к двери и не могла видеть говорящего.
- Для подобных заявлений вряд ли можно найти удачное место и время, - как можно более спокойно ответила она.
- Храбрости Вам, признаю, не занимать, - продолжил пришелец. Видимо, по его знаку палач сделал шаг назад и опустил прут, - цеховикам признаться в убийстве… при том, что они Вас растерзать были готовы за Мортифера… - Рита вздрогнула, когда в каземате раздались аплодисменты, - отличный ход…
Не переставая аплодировать, неизвестный приблизился к её креслу.
- Спасибо, господин капитан, - Рита перевела дыхание.
Он освободил её и помог подняться на ноги. Сова на плече беспокойно взмахнула крыльями. Рита увидела, что с белых перьев и лап птицы стекает кровь. Машинально она коснулась своей щеки и стерла с неё тыльной стороной ладони мокрый след – кровь…
- Ваша птица… - Рита кивнула в сторону совы, - она, кажется, ранена…
- С ней всё в порядке, - успокоил её капитан Личной Гвардии Лорда Хаоса.
Всё было слишком странно… Рита обернулась… Палач и его подручные стояли неподвижно.
- Что случилось?
И в ответ на вопрос цеховики растаяли в воздухе «с легким вздохом разочарования».
- Отражения… - чувствуя, как волосы от ужасной догадки становятся дыбом, прошептала Рита. Теперь она поняла, что так смутило её во взгляде палача после того, как тьма рассеялась. Отсутствие глубины…, - она превратила их в отражения...
- Идемте, нам пора, - позвал её капитан…

- Не боитесь, что когда-нибудь она и Вас так?… - Рита кивнула на дремлющую рядом с капитаном сову.
- Нет, не боюсь, - усмехнулся капитан, - на все воля Хаоса. Без его приказа Нэвар меня не тронет. А если уж Лорд решит уничтожить кого, так он это сделает и без помощи посредника.
- Знаю, - Рита помрачнела и отвернулась к окну. Они ехали в карете по Эйзоптросу в сторону ратуши.
Капитан промолчал, равнодушно блеснув в полумраке кареты зеркальными петлицами.

К удивлению Риты, они не остановились возле ратуши, а свернули в переулок налево.
- Лорду Хаосу заняться нечем? – возмутилась Рита.
Капитан застыл как изваяние от этой дерзости:
- Что Вы имеете в виду, Ваше Сиятельство.
Сова зашипела на неё угрожающе.
- Может хватит меня по городу катать? – возмутилась Рита, - я попросила аудиенции всего лишь! Нет, он меня сначала приказал отвезти в ЦРУ, потом передумал, прислал Вас, чтобы проводить до ратуши, а теперь снова все переиграл и приказал везти куда-то ещё. Не удивлюсь, если обратно в Лабораторию.
Карета остановилась. Капитан спрыгнул на землю, опустил подножку и протянул Рите руку, чтобы помочь выйти.
- Вы заблуждаетесь по поводу хозяина, баронесса, - объяснил он, поняв, что, не получив ответа, госпожа Эквус карету покидать не собирается.
- Неужели? – презрительно хмыкнула та.
- Цех не получал разрешения Лорда на Ваш арест. И тем более пытки. Нач. цеха поддался эмоциям. Всё-таки Вы послужили виновником гибели его учителя. И опозорили Цех тем, что Вам удалось сбежать из его казематов безнаказанно. А потом Вы стали бургомистром. Его новым начальником. Оскорбление, которое просто невозможно стерпеть. Вот он и воспользовался первым представившимся случаем…
Рита нахмурилась:
- Ладно, пусть так, - осторожно согласилась она и выглянула из кареты.
Карета стояла в переулке Босха перед Гранитным корпусом, в котором располагался Штаб Гвардии Лорда Хаоса…

Капитан проводил баронессу до гостевого флигеля.
- Это Марго, она поможет Вам привести себя в порядок, переодеться, - представил гвардеец Рите молоденькую худенькую девочку в скромном платье горничной («помощница» поклонилась церемонно), - отдыхайте. Я зайду за Вами через 3 часа.

В гостиной её ждал очередной сюрприз, вернее даже шесть сюрпризов: Беспокойство, Смятение, Справедливость, Умиротворение, Созидание и Самоуверенность.
…До аудиенции оставался ещё один час и двадцать две минуты. Баронесса сидела в уютном мягком кресле перед туалетным столиком. Её немного разозлило то, что из чистой одежды во флигеле были только дамские платья. Ни одного мужского костюма, к которым она так привыкла. Но пришлось с этим смириться и позволить Марго заковать себя в ужасно неудобный жесткий корсет. Рите удалось незаметно спрятать в пояс капсулу с порошком правды (не хватало ещё, чтобы её нашли люди Хаоса). Потом служанка убедила её, что лучше «немного изменить причёску», чтобы не возникало «ощущения дисгармонии при восприятии образа целиком».
Рита, измотанная событиями дня и издерганная ожиданием, не стала сопротивляться, И теперь сидела в шелках, кружевах, с высокой причудливой прической, словно самоварная кукла.
Так глупо она себя не чувствовала с того самого дня, когда Виктор привез её на ежегодный бал, чтобы представить в качестве своей законной супруги, баронессы Эквус.
Отражения вели себя на удивление порядочно. Только Беспокойство и Смятение сидели в углу комнаты на полу и о чем-то перешептывались, нервно теребя друг друга за рукава и всхлипывая изредка.
Самоуверенность развалился в кресле напротив Риты и, ухмыляясь многозначительно, бесстыдно поедал её глазами.
Справедливость ободряюще пожала ей руку:
- Я горжусь тобой. Это смелый поступок. И пусть тебя убьют, но истина дороже!
- Спасибо, - процедила сквозь зубы Рита, - я рада… - она замолчала.
Справедливость склонила голову набок и с интересом посмотрела на неё, ожидая продолжения фразы.
- А где Рада? – Рита знала, что рано или поздно её отражения начнут исчезать одно за другим, но в душе появился очень неприятный осадок.
- Радости больше нет, - пожала плечами Справедливость.
- Почему вас только шесть в таком случае?
- Умиротворение отвел его в конюшню.
- Что, извините? – не поняла Рита.
- Он немного странный, этот новенький… - ответила за Справедливость Созидание, - сначала в горшок с геранью превратился, затем в стол, а потом вдруг стал пони.
- Не удивительно, - пожал плечами Умиротворение, - он же Морок, что с него взять? Только дотянул его, упрямца, до конюшни, а он взял да рассыпался на ленточки-тряпочки.
- У меня от него мороз по коже, - встряла в разговор Смятение, - слова не говорит, мычит только. Да так заунывно, что того гляди с ума сойдешь.

В комнату вошел капитан:
- Ваше Сиятельство… Нас ждут…

Это была зала для фехтования. Спортивные снаряды, мишени, снаряжение были убраны.
Пустое пространство. Черный зеркальный пол, расчерченный на прямоугольники для проведения поединков. В центре в круге света – высокий табурет с поперечной перекладиной.
Капитан указал на него Рите.
Когда она заняла отведённое ей место, он встал напротив неё метрах в двух.
Рита неодобрительно покачала головой. Всё это начинало смахивать на фарс.
- Лорд Хаос услышал Вашу просьбу о встрече, госпожа Эквус. Он высоко оценил Вашу изобретательность и самомнение, но хочет Вам заметить, что признание в совершении убийства – не самый удачный способ свести с ним знакомство на короткой ноге, - монотонным сухим тоном произнес капитан Гвардии.
- При всём моем уважении к Лорду, я не для того сюда пришла, чтобы мне читали нравоучения, - с ледяной вежливостью прервала его Рита, - я хочу получить от него лично ответ на вопрос: за что он убил моего мужа?
- Хорошо, раз Вы настаиваете, - из темноты вышагнул и встал рядом с капитаном ещё один гвардеец. Это был пожилой грузный мужчина среднего роста. При ходьбе он опирался тяжело на трость с массивным серебряным набалдашником, - но прежде Вы должны уяснить для себя, что если мы сейчас расскажем, что произошло с Вашим мужем, как он погиб, то назад пути не будет. Ни для вас, ни для Теодора…
- Перестаньте меня запугивать! – зло поцедила сквозь зубы Рита, - мне надоел этот спектакль! Либо он сейчас явится передо мной ЛИЧНО, либо я разнесу здесь все к мраковой бабушке!
- Как долго Вы были замужем за бароном Эквусом? – задал вопрос капитан.
- Восемь лет, - Рита была несколько сбита с толку, - но какое это…
- И все восемь лет Вы не замечали за своим мужем никаких странностей в поведении? – спросил капитан.
Старый гвардеец остановил его жестом:
- Вы не знали своего мужа, милая Рита.
Лорд запретил нам разглашать обстоятельства его гибели по одной простой причине. Он не хотел разрушать Вашу жизнь, да и жизнь Теодора тоже.
- Он лишил меня мужа. Единственного родного человека для меня, – процедила сквозь зубы Рита. Теперь ей стало ясно, что Лорд не появится, - это ли не называется «разрушить жизнь»?
- Я был назначен начальником следственной группы 16 лет назад, - вздохнув тяжело, объяснил гвардеец, - мы должны были обезвредить убийцу, который терроризировал Аквилон и прилегающие к нему области к моменту моего назначения уже два года. Вы ведь слышали о Келпи?
- Да, он всю округу в страхе держал в течение 10 лет. Брат Виктора, его жена и старший сын погибли от руки этого изверга. Виктор сам участвовал в нескольких облавах, организованных общественными патрулями, чтобы поймать убийцу, – Рита вспомнила, как их соседи с Дальней усадьбы приехали к ним, чтобы попросить у Виктора помощи в организации похорон целой семьи из пяти человек. Как сама участвовала в опознании очередной жертвы Келпи – девятилетнего сына одного из конюхов в их Усадьбе…
- Виктор Эквус и был тем самым Келпи…
До Риты не сразу дошло, что сказал гвардеец. Слишком уж ярким оказалось воспоминание о том времени:
- Что? – переспросила она, вставая.
- Виктор Эквус был тем самым убийцей, который терроризировал Аквилон и прилегающие к нему области в течение столь долгого времени.
- Вы совсем из ума выжили?! – Рита перешла на крик, - я вам не верю! Это все Лорд Хаос! Вы лжете! Вы пытаетесь его выгородить!
- Он ожидал от Вас подобной реакции и обвинений, - попытался успокоить её капитан, - поэтому приказал нам выполнить любое Ваше требование, чтобы Вы поверили, что мы говорим правду.
Рита шарахнулась от него, когда он сделал шаг ей навстречу.
Капитан остановился:
- Успокойтесь, Ваше Сиятельство, мы не хотим причинить Вам вред.
- Всё, что я потребую?! – Рита продолжала говорить на повышенных тонах, хотя гвардейцы и не пытались перебить её. Дрожащими от ярости руками она вытащила из-за пояса капсулу с «порошком правды», - воды! Принесите воды!
Капитан быстро вышел из комнаты и вскоре вернулся с графином воды и бокалом.
Рита сама всыпала в бокал оставшийся в капсуле порошок, залила его водой, взболтала получившуюся смесь и протянула её пожилому гвардейцу:
- Пейте!
Тот подчинился беспрекословно.
Когда гвардеец выпил половину, Рита остановила его:
- Достаточно. Теперь Вы, - кивнула она в сторону капитана. Капитан, не колеблясь ни мгновения, выполнил её приказ.
- Почему Лорд сам здесь не присутствует, не отвечает вместе с Вами на мои вопросы?
- Он хотел, чтобы Вы были уверены в том, что он никоим образом не влияет на нас, на наши ответы, - сказал гвардеец медленно, растягивая слова. «Сыворотка правды» уже начала действовать
- Это он вам сказал! – презрительно фыркнула Рита, - трус.
- Да, это он сказал, - подтвердил с готовностью гвардеец.
- Вы действительно возглавляли следствие по делу Келпи? – с инквизиторской холодностью спросила Рита.
- Да, - гвардеец кивнул. Стоять ему было сложно, поэтому он просто сел на пол. Трость полетела в сторону.
- Мой муж, барон Виктор Эквус – убийца, которого все знали под кличкой Келпи? – Рита едва нашла в себе силы, чтобы произнести это.
- Да, - подтвердил гвардеец.
- Мне нужен полный ответ! - разозлилась Рита.
- Ваш муж, Виктор Эквус, убил своего брата, его жену и их сына, потому что они стали свидетелями того, как он поедал внутренности своей очередной жертвы на берегу Аквила, - спокойно ответил гвардеец, все так же неестественно растягивая слова.
- Я не верю! – Рита подлетела к гвардейцу и толкнула его в грудь со всей силы, - докажите, что это он! Я не верю!
- Вы ведь знаете, что их убил Келпи, - устало ответил на это гвардеец, - почерк был его. И Ваш муж не мог не сказать Вам этого, когда Вы спросили, как погибли родители его племянника.
- Барон Эквус не любил Эйзоптрос. Так? – спросил капитан у Риты. Изобретение Теодора подействовало на него несколько иначе: реакции убыстрились, а, кроме того, было очевидно, что ему очень сложно контролировать собственные эмоции.
- Да, - подтвердила она, - ну и что?
- Почему? Никогда не задумывались? – спросил капитан.
- Потому что в Эйзоптросе слишком много зеркал, - ответил с готовностью гвардеец. Он так и не сделал ни одной попытки подняться. Так и лежал на спине, раскинув руки в стороны, - потому что его отражения стали бы неопровержимым доказательством его причастности к зверским убийствам.
- Почему он больше любил Аквилон? – спросил капитан и сам ответил, - потому что там мало зеркал. Потому что там легче скрыть свою сущность «зверю». Легче найти себе жертву. Избежать наказания.
- Это ваши домыслы! – Рита продолжала цепляться за былую уверенность в собственной правоте.
- Знаете, почему его прозвали Келпи? – спросил капитан и, не дожидаясь ответа, продолжил, - есть легенда в Ваших краях, что в реке Аквил обитает водный дух. Оборотень. Иногда человек, но чаще лошадь. Лошадью, притворяясь, соблазняет жертву взобраться себе на спину и прыгает в воду вместе с седоком и топит его. В человечьем облике поджидает неосторожных путников, нападает на них со спины, разрывает жертву на кусочки и пожирает. Наш убийца поступал именно так: потрошил жертвы и поедал их внутренности. А ещё он оставлял во рту жертвы вот это, - капитан протянул ей на раскрытой ладони плод конского каштана.

…- Видишь, - Виктор сел рядом с ней на землю и так же как она прислонился спиной к стволу каштана, - вот этот рубчик, - он развернул на ладони шипастую коробочку, укрывающую твердое семя, - вот здесь. Правда, похоже на подкову?
- Действительно, - улыбнулась Рита, коснувшись с любовью и нежностью пальцев мужа, - только вот вопрос, зачем нужно было ездить за тридевять земель, оставлять меня одну так надолго ради каких-то семян?
- Нет, ну присмотрись лучше, - настаивал он, - там даже дырочки для гвоздей есть! И, между прочим, он при лечении легких у лошадей здорово помогает.
- Очень интересно, - она схватила каштан и спрятала его за спиной.
- Отдай, - наигранно возмутился Виктор, включаясь в игру.
- Меняю подкову на поцелуй, - хитро улыбнулась Рита.
- Меркантильная девица! – рассмеялся он…

- Это не доказательство! – Рита ударила капитана резко по руке, - не доказательство.
- Мы шли по его следу, - вновь вступил в разговор пожилой гвардеец, - но он все время ускользал от нас. Пока…
- Пока удача не изменила ему, - закончил фразу капитан.
- Его поймали с поличным, - продолжил бывший следователь, - с занесенным над горлом очередной жертвы скальпелем.
- Она не выжила? – Рита совсем не была уверена, какой ответ она хотела получить.
- Кто? – не понял гвардеец.
- Жертва, - не поняла его вопрос Рита.
- Я был последней жертвой. Ваш муж виртуозно управлялся со скальпелем, - капитан коснулся шрама, изуродовавшего его щеку, - по крайней мере, мою судьбу он подправил весьма удачно. Лорд пожалел не только Вас с Теодором, но и меня. Я стал гвардейцем. Деревенский парнишка, вроде меня мог только мечтать о такой карьере. Да ещё и Нэвар…
- Пожалел! – Рита стиснула зубы от злости, - Как это он нас пожалел этот Ваш благодетельный Лорд?
- Раскрой он тайну Виктора Эквуса тогда, вы с Тео потеряли бы все: деньги (их реквизировали бы в пользу Мира, чтобы выплачивать родственникам жертв пенсион из этих средств), имение (нашлись бы родственники по мужской линии, и я не думаю, что они позволили бы Вам остаться), доброе имя (кто стал бы помогать вдове изверга?)и, скорее всего, жизнь. Неужели не очевидно?
- Какое дело до нас Хозяину мира? – с горькой иронией бросила гвардейцу упрек Рита.
- Он сделал это в память о заслугах вашего отца, который до того, как стать дворянином, служил у него в Гвардии. Именно за эти особые заслуги перед Хаосом он и получил от него титул. Об этом, я полагаю, он Вам рассказывал.
Рита с сомнением покачала головой, но отрицать то, что рыцарский титул отец получил от Лорда Хаоса за особые заслуги, было бессмысленно. Рита с детства помнила надпись на серебряном лезвии церемониального меча, который отец хранил в стеклянном футляре на каминной полке в своем кабинете: "SIGNUM LAUDIS".
- А как же бургомистр? Он подписал приказ! – схватилась Рита за последнюю соломинку.
- Какой приказ? О чём? – спросил капитан, - приказ убить Виктора Эквуса? Вы как себе представляете это? Чиновник, не судья, не военный, а гражданский чиновник подписывает бумагу, в которой приказывает убить дворянина… Кто-то недобро пошутил над Вами, госпожа баронесса.
Рита в бессилии опустилась прямо на пол. Рядом с пожилым гвардейцем. К ним присоединился и капитан.
- Что делать? – Рита смотрела в одну точку на полу прямо перед собой.
- Вам теперь надо принять решение, госпожа баронесса, - с мрачной серьёзностью ответил на этот, в сущности, риторический вопрос гвардеец, - предавать огласке данную информацию или нет.
- Смысл? – покачала головой Рита, - я передала в Городской Совет заявление, в котором обвиняю Лорда в убийстве моего мужа. Теперь уже весь город знает об этом.
- Если бы от Вас ничего не зависело, Лорд не предложил бы Вам сделать выбор.


Эретри. Начало

- Пойдем, - он положил руку на худенькое плечо белобрысого мальчугана, - я познакомлю тебя с одним очень интересным отражением.
Парнишка стер рукавом слезы и доверчиво посмотрел на Лорда Хаоса:
- А разве я не должен быть со всеми остальными?
- Нет, - вздохнул печально Лорд, - пока нет. Чуть позже. Договорились?
- Конечно, - мальчишка улыбнулся солнечно.
- Знакомься, это Храбрость, - Лорд указал на съежившийся в зеркальном углу комочек, - милая, посмотри, кто пришёл к нам в гости… Это Скорбь…
Клубочек развернулся, превратившись в огненно рыжую девочку.
Скорбь поджал губы горестно: одежда на Храбрости была порвана и испачкана кровью, сквозь прореху на плече был виден чудовищного размера синяк, губы разбиты, под большими испуганными опухшими от слёз глазами темные круги.
Мальчик посмотрел на Лорда и, получив от него молчаливое одобрение, обратился к Храбрости.
- Что с тобой случилось?
- Хаос.
Скобрь шагнул к Лорду и, спрятавшись за ним, обнял его обеими руками в поисках защиты.
Лорд обнял его в ответ:
- Видишь, девочка моя, он не верит тебе. Разве могу я причинить боль? Ты совсем запуталась в этих своих новых чувствах… Разве не лучше быть такой, как все?
- Не лучше. Она придёт за мной. И тогда тебе не поздоровится!
- Оставь нас на минутку, Скорбь.
Мальчик кивнул послушно и вышел из зеркальной комнаты. Но едва скрылся за углом, остановился и, присев на корточки, заглянул в комнату украдкой. Ему было очень хорошо слышно, что происходит внутри.

Лорд подошел к Храбрости. Она сделала попытку отползти от него, заскулив при этом жалобно. Когда он склонился над девочкой, она втянула голову в плечи и закрыла её руками.
- Храбрость, - позвал её Лорд, - посмотри на меня. Пожалуйста.
Храбрость нервно покачала головой отрицательно.
- Эй, - Лорд улыбнулся ласково, - рыжик…
- Я не рыжик Вам! – вспылила вдруг Храбрость.
- Хорошо, - согласился Лорд, - как тебя Эретри называла?
- Не Ваше дело, - снова нагрубила Храбрость.
- Не дерзи, - мягко осадил её Лорд, - или мне придётся вновь отдать тебя Безнадёге.
Рдяной огонёк Храбрости побледнел, но лишь на минуту в этот раз.
- Я не боюсь, - поднявшись на ноги, зло бросила хозяину Храбрость, - ни её, ни Вас.
Лорд замахнулся, угрожая ударить.
Храбрость же не дрогнула. Гордо вскинула голову и без страха посмотрела на него.
- Не надо, господин! – Скорбь не мог больше оставаться в стороне, - пожалуйста, не бейте её!
Лорд обернулся, и Скорбь почувствовал удар ледяной ярости.
Но холод исчез, стоило хозяину заговорить:
- Вот теперь ты можешь идти к остальным, Скорбь.
- Зачем Вы так? – неодобрительно покачало отражение головой. В глазах его появились слёзы, - мы же любим Вас, а Вы…
- Иди, Скорбь, - в голосе Лорда зазвенел металл.
- Ударишь меня, я отвечу, - Храбрость весьма точно скопировала эту его интонацию, когда они вновь остались одни.
- Наконец-то, - вздохнул с облегчением Лорд и рассмеялся, - Храбрость!
- Я тебе покажу сейчас, как над Храбростью смеяться! – и рыжая искорка бросилась на Лорда с кулаками.
Он легко ушел от удара, успев при этом схватить отражение за шиворот. Храбрость попыталась вырваться, а Лорд подхватил на руки и обнял:
- Вернулась!
Храбрость сидела у него на коленях, положив голову ему на грудь.
Он гладил её по волосам и нашептывал успокаивающе:
- Ты не должна на меня сердиться, понимаешь? Ты заболела серьезно. Иногда приходится сначала сделать больно, чтобы потом было все хорошо. – он помолчал немного и добавил, - Я боялся потерять тебя.
- Правда? – она подняла на него заплаканные глаза.
- Конечно, - он вытер ей слезы платком, - рыжик… Без тебя здесь совсем плохо.
- А Эр? Вдруг я увижу её снова? Что мне делать?
- Ты забудешь её и все, что вас связывало, как только вернёшься в мир.
- Повезло ей! – задиристо прокомментировала Храбрость, - а то я бы ей показала, как Лорда Хаоса обижать.
Лорд усмехнулся холодно:
- Повезло.
И вдруг замер, прислушиваясь к чему-то.
Храбрость схватила его за руку. И растаяла в следующую минуту…
Лорд снова прислушался…
- Какая изобретательность, - процедил он вполголоса сквозь зубы, - …и глупость… - Лорд хлопнул в ладоши.
Стены комнаты упали одна за другой к центру, сложились словно карточный домик в колоду, превратив пространство в зеркальную плоскость.

Ксанф

Его удивило и насторожило то, что у входа в здание ратуши был выставлен караул. Люди из ЦРУ, судя по униформе.
Ксанфу по понятным причинам меньше всего сейчас хотелось встречаться с кем-то из цеховиков.
Он остановился в нерешительности.
- А! Ну и мрак с ним! – махнул он рукой на свои страхи, - Цех, так Цех. - Миролюбие увезла раненых из города. Он намеренно не спросил её куда. На всякий случай. Такой как этот, например. Ксанф стиснул зубы и сделал шаг по направлению к караулу.
- Только бы не сломаться, - пронеслось у него в голове в последний момент.
- Куда? – остановил его цеховик.
- Мне нужно получить документы, - ответил Ксанф, - разрешение…
- Сегодня приема нет, - прервал его второй караульный, - приходи завтра. Во второй половине дня.
- Хорошо, - Ксанф вздохнул с облегчением, - спасибо.
Развернулся и пошел прочь. Едва удерживаясь от того, чтобы не перейти на бег.
- Постой-ка! – он вздрогнул, когда его окликнул один из караульных, - слышь, ты!
Ксанф обернулся.
- Отражение забери свое… Пока она здесь не покалечилась… Случайно, - караульному приходилось делать значительные паузы между фразами из-за того, что одновременно он вынужден был отбиваться от маленькой рыжей девчонки, нападавшей на него с яростью огня.
- Пошла вон! – второй караульный ударил легонько её чуть пониже спины мечом плашмя.
Девчонка отскочила легко как мячик и, потирая ушибленное место, погрозила обидчику кулаком.
- Позорище, - презрительно сплюнул в сторону караульный, - у парня – и Храбрость!

Эля Штольц

Проблемы начались с самого утра следующего дня.
Во-первых, исчез бесследно щедрый явно не по средствам извозчик. Эле пришлось занять у Ивера кругленькую сумму в счет будущего гонорара для того, чтобы расплатиться с больницей.
Во-вторых, выяснилось, что по вине Жестокости, которую Эля столь легкомысленно предоставила самой себе, пострадало несколько пациентов из сердечного, нервного и костоправного отделений. Пришлось вновь залезть в ещё не заработанную казну, чтобы уладить конфликт.
В-третьих, Ивер оказался предпринимателем до мозга костей: смекнув, что Эле больше не к кому обратиться за помощью, он заставил её написать долговую расписку, где в строке «сумма к возврату» значилась цифра в два раза большая, чем та, что была указана в строке «сумма, взятая в долг».
А когда уезжали из города, обнаружили, что Надежда вернулась к Лорду Хаосу.
И в довершении всего зеркала Эйзоптроса навязали ей в сопровождающие, помимо привычных уже шести отражений, новое седьмое – Стервозность, ослепительную красавицу и талантливую соблазнительницу.

Пишет Эретри. 07.07.05
Согласовано с Хаосом Мира Зеркал

Сначала – колыхнулось волнами. Пространство…или зеркало… Потом как-то сразу защипало в глазах, кольнуло в носу… Оттолкнуло, сверкнуло…
Зеркало…нет, пространство…
И… И – так много его вдруг. Куда то, малое, делось? Она повернулась, прикоснулась рукой к стенке. Гладкая и твёрдая. Под пальцами проползли
медленные искры.
«Наверно…» - начала было Эретри думать, как вдруг почувствовала – точно щипцами вырвали мысль, раскачали, бросили…и она пошла бродить сама по себе. «Наверно…» -ухнуло откуда-то, «Наверно!..» - рявкнул потолок, «Навернооо» - попеременно гукнули стены, «На-вер-но…» - браво отчеканил каждый плоский кристалл в зеркальном полу. И только когда вновь воцарилась тишина, позволили додумать:
«…Я – в зазеркалье»
Да. Попробовала бы она не догадаться. Огромная беззвучная комната, будто бы бесконечная, но с чёткими пределами. Будто бы пустая, но наполненная чей-то поступью. Всё замерло в движении, ничто не зависело от времени, от него отрекались, не подпускали к себе. Да только всё равно так и слышалось: за тонкой предельной полосой тихо-тихо отбивает свой путь секундная стрелка.
Здесь приходилось думать по зазеркальным законам, крайне трудно было сосредоточиться на текущей мысли. Мысль именно, что текла. Но не плавно, по-речьи, как надо бы – молниеносными рывками, грубыми ломтями разбрасывалась по зале. Не успеешь ещё достроить мысль до конца – а зачин её уже носится от стены до стены, мерцает, мерцает, мерцает… Постоянное эхо недодуманного, затяжные оглядки назад.
И Эретри подозревала, что всё это – не просто так смятения ради. Её могли обнаружить.
Она осторожно сделала несколько шагов. Ни звука, ни отзвука. Как по сгущённому воздуху. Но ладно, к этому-то можно привыкнуть. Сразу начали досаждать странные водянистые рябинки, которые носились вокруг Эретри, мелко подрагивая, иногда слипаясь в крупные пылинки. Ладно бы мерещились, так нет, были вполне осязаемы, всё время ударялись о кожу и лезли в глаза. Может быть, так распознаётся не-отражение?
Отмахиваясь от зазеркального гнуса, Эретри вскоре обнаружила ещё одно неудобство (а возможно, и преимущество) обратной реальности – человек не испытывал здесь эмоций. То есть, конечно, они были, но словно уходили по ту сторону, в мир человеческий, едва явившись. Тревога, опасения, слабость - сознание вычерчивало эти слова, подсказывало, что сейчас Эретри должна переживать, а ей ничего не оставалось, кроме как насильно подгонять себя под неродившиеся чувства: «Вот мне тревожно, вот я решаюсь, вот снова сомневаюсь…» Само собой, получалось жалко, искусственно. Неряшливо и наспех сколоченные разумом эмоции не будили сердце, вхолостую растворялись в вездесущих стенах.
Стены, кстати, вообще вели себя несносно. Располагались, как им взблагорассудится и в самых необязательных местах. То поперек, лениво изогнувшись дельфиньим плавником, то резко вкось, почти пересекаясь с соседней, росли из главных стен стены-перегородки. Искрили и не отражали.
Они не двигались с места, но впечатление было такое, что всё вокруг ими просто кишмя кишит.
Из-за пустоты?..
Паммм… Как будто далёкий хлопок… Стены карточно плюхнулись набок, скукожились в невидимом огне, сползлись к середине зала и исчезли. Как молодая кожа из-под коросты, появилась и ослепила зеркальная гладь.
Жаль, не получилось у Эретри этому удивиться…
…Прогулка по зеркалу – жирный дар самолюбию. Но особенно – ногам. На них приятнее всего взглянуть. Ноги продолжаются ногами, ноги не остаются на плоскости, ноги уходят в пеструю слякотную безмерность, укореняются и, что самое приятное, остаются в твоём подчинении.
Продолжение делает вас выше, стройней, грациозней и даже в какой-то мере нужней – природа никогда не откажется от такой изящной роскоши, как бесконечность. Даже не замечаешь, что ступни нельзя теперь отрывать от пола: иначе не тот эффект получится…
Другое дело, когда зеркало – повсюду. Совсем не такая игра. Кажется вот оно: раболепится у вас под ногами, застенчиво поскальзывает за твоим отражением, как болонка за поводком, покорное, домашнее…Поднимете взгляд – на потолке ваше водянистое плоское лицо, уничтоженное высотой, невыразительное из-за того, что не видно ног.
Вздрогнув, отвернетесь к стенам – они перемигнутся, для начала глумливо отразят всё, как надо, но в конце концов исторгнут такое неудобоваримое количество ваших правильных проекций, что голова не будет знать, в какую сторону крутиться. Да вы и без её помощи потеряетесь в попытке найтись в барахольной куче себя. Вот это настоящая растерянность.
...Эретри растерянности не ощущала. Шла и не скользила: нехватка эмоций по отношению к гладкому полу - только на руку. Эретри только удивляло, что ей здесь могло понадобиться. Ну, и откуда взялась кровь на лице и одежде, конечно.
Из нагрудного кармана куртки ни с того ни с сего послышался сдавленный писк. Ткань сперва легонько шевельнулась, как бы делая пробу, а потом задергалась с травоядной нервозностью. Что ж, возможно, это можно считать странным…
Эретри отстегнула пуговицу кармана (не то, чтобы она думала, будто в нём находилось что-то, что может трепыхаться и пищать, но факт был налицо, поэтому приходилось хотя бы подозревать). Несмотря на то, что её карман не был исключением, являясь всего лишь тем, чем любого из его собратьев считают по обе стороны зеркала (а именно: небольшим безвольным куском одежды, приклёпанным к большему её куску и совершенно бесполезным по части прятанья чего-либо долговечного, тогда как недолговечное имеет обыкновение храниться в нём веками)…Так вот, несмотря на это, Эретри почувствовала (да, как ни странно, почувствовала) себя довольно неловко, словно бы она лезла в чужой дом через чердак. Успокаивало то, что мысли больше не отражались…
Из кармана, едва не задев носа Эретри, вылетел алексов перстень. Он тяжело сверкнул, описав возмущенную дугу, и неожиданно закрутился волчком в опешившей зазеркальной мошкаре, вбирая её в себя. Воздух загудел вокруг.
- Эй, - равнодушно проговорила Эретри, - Ты как себя ведешь?.. Перстень… «Хм, конечно, такого поведения трудно ожидать от блестяшки без шеи и головы…» - подумала Эр – « Но он оглянулся… Держу пари просто». Да, перстень «оглянулся», воинственно сверкнул, застыл и – раз!… камешком нырнул вниз.
Зеркало брезгливо крякнуло и судорожно проглотило его, словно пилюлю.
Эретри упала на пол, потянулась рукой за уходящей волной…некоторое время она могла наблюдать слабый водоворот да мелькавшую в нём искорку. Потом и этого не стало.
«Эх, растяпа» - только и подумалось. Сердце не забилось быстрее.
Эретри просто поднялась и пошла дальше. Абсолютно всё воспринималось ею, как должное.
Ноги внезапно заскользили. Эретри покачнулась, пытаясь сохранить равновесие. Балансируя, краем глаза она заметила, что… На далеком расстоянии возникла тёмная фигура…или светлая…а может и та и другая одновременно, чего ещё ждать, когда там и сям – зеркала?
А потом в порядке звериной очереди – и где их только носило? - к Эретри стали ломится чувства-эмоции. Ощущение прямо скажем не из приятных. Но, когда омертвевшие было нервы бодро начинают выписывать экспериментальные па, а душа, ранее дремавшая в кончике мизинца, вдруг разворачивается вовсю, от ушей, до пяток, ощущение и не может быть иным. Эмоции хамили разуму. Толкались и распихивали друг друга, расчищая путь к своим насиженным местам в эретриной душе. А Эретри оставалось лишь зажать уши руками, зажмуриться и ждать, пока все они не усядутся. Когда это случилось, приковыляла и память. Она устало
оглядела пёстрые галдящие ряды эмоций, почесала в затылке, и, наконец, с трудом, но протиснулась на своё место – возле переносицы – и завздыхала.
Морок, Храбрость, зазеркалье!
Скорее, идти, бежать, скорее! Но куда? Эретри вспомнила, что, чтобы куда-то идти, нужно открыть глаза для начала. Так она и сделала. И увидела то (или «что»), о чём забыла в круговерти памяти.
Далёкая фигура приближалась к ней.

Пишет Анастасиус. 18.07.05

Анастасиус выглянул на улицу. Внизу блестели осколки разбитого окна, трава около дома была потоптана, а на самом подоконнике юноша заметил несколько капель крови. Ничего кроме облегчения по поводу исчезновения Ярости юноша не испытывал. Он тихонько свистнул в надежде, что из зелени появится мохнатая белая голова Тора. Но он не показался.
Спустившись в гостиную, Анастасиус действительно обнаружил Мечтательность -
молодую девушку в розовом кружевном платье, к которому повсеместно были приколоты свежие розы. Из-под розовой шляпки с алой ленточкой выглядывали светленькие извивающиеся локоны. В правой ручке отражение держало изящный веер, который был того же розового цвета и, конечно, изобиловал количеством маленьких бантиков, ленточек и изображений розочек. Для полного счастья не хватало лишь облачка и ангелочка с арфой. Но, вместо облака был чёрный диван, резко контрастирующий с воздушным платьем , а вместо ангелочка с арфой - толстый Прагматизм, жадно улепётывающий кусок пирога. При этом он не уставал перебивать щебет новенькой своими практичными замечаниями.
Видимо, он решил взять девушку на перевоспитание. "Слишком уж наивная и легкомысленная!" - заявил он Анастасиусу, когда тот усаживался в кресло.
Мечтательность, после надписи "ненавижу" и разбитого окна, ужас как понравилась юноше. Было весело слушать её болтовню о фонтанах в каждом доме и бесплатном мороженом для отражений.
Было весело наблюдать за её непрекращающимися спорами с "дядюшкой Прагмом".
Было весело видеть её реакцию на храп Апата, на проделки Хулиганства, на любое пессимистическое возражение собеседников. Но было не по себе, когда вспоминалась комната Ярости, нож в её руке и капли крови.
"Стратегический план" двух совершенно противоположных отражений, о котором
сказал Хулиганство, состоял из сплошных противоречий и несоответствий.
Прагматизм и Мечтательность "разработали" не только путь воплощения идеи Анастасиуса о создании магазина для отражений, но и линию поведения, которй
ему стоило придерживаться. Прагматизм под первым пунктом указал "поход в администрацию города с целью разрешения создания малого коммерческого предприятия". В графе "Средства для достижения цели" он написал: "небольшие, совершенно бескорыстные, материальные подарки для особо милых сердцу людей". Марта дала этому предложению краткое и более правдоподобное название-взятка. Анастасиус даже не прокомментировал, потому как такие средства он принципиально пропускал мимо ушей, а Мечтательность возразила, что в администрации люди все "очень миленькие и добренькие". В общем, стоит лишь заметить, что напротив каждого планового пункта стояли либо просто "небольшие ценные подарки в знак любви к бесценным сердцам" чиновников, либо "ограничение конкуренции и количества зловредных супротивников путём финансовой помощи бедным трудящимся
городского бюрократичекого аппарата". Разумеется, Анастасиус этот документ
подарил Хулиганству в качестве материала для строительства корабликов.
К обеду из ресторана пришёл Тула, как ни странно, вместе с Тором. Парень встретил его около самого крыльца дома.
Вместе с ними в дом прибыли свежие новости-скончался бургомистр города, на его должность назначена Рита Эквус. Вести о смерти градоначальника Анастасиус ни обрадовался, ни огорчился.
"Плачут ли сейчас горожане по покойному? Искренне ли они горюют о нём? Вот я, например. Я же его лично совсем не знал, и мне, по сути дела, всё равно - жив ли он или нет. Но я же пойду завтра в ратушу. Почему? Потому что все идут. Потому что это мой долг, как горожанина. Потому что, может быть, от этого кому-то станет легче. Есть же люди, которым он был дорог не как полезное должностное лицо, а как человек. Была же у него другая жизнь кроме служебных интриг, препираний и лжи. Безусловно, была. И завтра в ратуше будут не только такие, как я - равнодушные к происшедшему, но и малочисленные другие. А будут и те, кто будет рыдать громче всех, кричать пронзительнее всех, а в душе будет ждать окончания своей дешёвой игры".
Анастасиус сидел в уютном кресле, изредка гладя дремлющего рядом Тора.
Напротив него вязала старушка Согласие. За эти полдня она ужасно устала.
Представьте только - непрерывно кивать головой и соглашаться поочерёдно с
совершенно противоположными мнениями Прагматизма и Мечтательности, а ещё и
успевать вставлять свои "безусловно" и "я так тоже думаю" в тираду Утешения. Апатия был верен себе - спокойно дремал на диване. Отражение за всё своё пребывание в доме ни разу ни с кем из сотоварищей не то что не спорил, но и не разговаривал. По видимому, его и так всё устраивало.
Хулиганство же уже давно не получал замечаний от Анастасиуса и Марты -бесполезно. Мышеловки под дверьми, кожура от бананов на ступеньках, лягушки на шляпках Мечтательности и тараканы в чашках кофе не переставали быть сюрпризом только для Утешения и "Мачты" ( с лёгкой руки Хулиганства Мечтательность приобрела новое имя). "Весёленько!"-вскрикивал Луги после того, как очередная жертва летела с лестницы или отбивалась от муравьёв.
Ещё одной проблемой было Утешение - он не находил себе места после новости о смерти бургомистра. Подходил к каждому и начинал успокаивать, говорить о персте судьбы и смирении. Никому в доме не нужна была эта помощь. Поэтому Анастасиус приказал Тору пойти с Утешением к жене бургомистра. "Может, ей хоть будет легче с Утешением", - потрепал он пса за ухом. Тор послушно кивнул и потянул Утешение к выходу.
"Лишь бы он успел", - посмотрел Анастасиус в зеркало.

Пишет Пабло. 18.07.05

"Где я? Какого черта? Что эт вообще за такое.. ух ё!.. Так, одно из двух: либо я вчера слишком сильно повеселился и у меня первая стадия шизофрении, либо я просто еще не проснулся..." Примерно такие мысли крутились в голове Пабло, в миру Павла Антоновича Хечова, молодого портретиста с Арбата, когда он увидел
посреди не совсем реальной местности стену какого-то замка непонятной постройки.
Он был каким-то блестящим и сверкающим, как будно стены были из полированной
стали или серебра.
Издалека замок казался небольшим и пустым, серым в цвет округи.
- Алё НАРОД! Меня слышит кто-нибудь?! HELP! Comin cu dich, mahtain nah!..- орал Пабло истошным незвежим дыханием.
Поняв, что попытки найти признаки жизни возможны только в районе непонятных
построек, он уверенными шагами двинулся в их сторону, по дороге вспоминая
подробности вчерашней вечеринки.
"Так, что я вчера натворил? Все, на фиг бросаю пить.. Сколько раз уже в такие истории попадал.. То на Новый Год проснулся в другом городе, то на чей-нибудь День Рождения не в своей одежде. Теперь еще вот.
Что вчера было? Веселились, все как обычно. Потом какой-то мужик незнакомый пришел. Псих, кстати. Знаю таких, в фентэзийных плащах, несут всякую чушь про эльфов, заброшенные города гуингномов и проч. Но этот был, прям клинический случай. Говорил что-то явно не по-русски, показывал всякие знаки, осматривал всех по очереди. На меня как-то смотрел особенно. Да, допрыгался Пабло Антонович, заслали тебя в волшебную страну серых замков и.. что это такое?.."
Протопал он уже прилично, стены замка стали какими-то необъятно длинными, как могло показаться сначала - украшенными непонятной мозаикой. Подойдя еще ближе он наконец догадался, что кусочки мозаики - огромные, в человеческий рост зеркала, в которых отражалась местность. Вдали виднелось некое подобие ворот -
странной формы выступы, окруженные с двух сторон колесами, размером с огромный
уличный плакат.
Только Пабло собрался идти к воротам, как он увидел в одном из зеркал отражение
странного существа - то ли большой птицы, то ли падающего человека, инстиктивно
поняв, что нечто находится где-то за его спиной, Пабло, не оборачиваясь, в ту же секунду упал лицом вниз и затих. Потом - повернулся, и осторожно приподнялся
чтоб разглядеть объект. Но никаких признаков жизни за спиной не обнаружилось.
Сплюнув, и решив -"глючит с утра", он поднялся и продолжил путь. В горле пересохло. Голова, до этого нывшая как большой гнилой зуб, мгновенно прояснилась.
"Не то чтобы я испугался, - оправдывался Пабло сам перед собой,- просто не каждое утро видишь зеркальные замки и тем более НЛО".
Он, в принципе, был храбрым парнем,этот Пабло, не слишком сильный, все время влезал в драки с какими-нибудь накаченными дятьками и не боялся чинить оголенную
электропроводку, потому что терять ему было нечего - разве что голову на плечах
и дорогой набор паркеровских кисточек.
Подойдя еще ближе он обнаружил глубокий ров с водой перед зеркальными стенами и
это ему не понравилось. Закрытые ворота, представлявшие собой цельный кусок
неизвестного очень блестящего металла, до которых он добирался где-то полчаса,
понравились еще меньше. Но совсем ему не понравилась надпись над этими воротами.
EIZOPTROS

Надпись была рельефной, шрифт представлял собой несовсем понятную вариацию латинского, все это выглядело жутко.
Пабло быстро вспомнил где он видел эту странную надпись - у вчерашнего гостя
точно такая же, только в меньших пропорциях была на браслете и на ручке зеркала которое он позабыл. Пабло с ребятами прикололись над зеркальцем с ручкой:
- Свет мой, зеркальце скажи, да всю правду расскажи! кто сегодня будет спать на диване?
Потом пабло вспомнил как уронил чужое добро на пол, и зеркальце разбилось вдребезги.
"Да уж, попал. И что теперь делать? звать на помощь? И кто придет? Или прилетит?
А, все равно делать нечего.."
С испорченным настроением Пабло начал снова орать на всех знакомых ему с филфака языках призыв о помощи.

Пишет Ксанф. 20.07.05

Огненный шарик исподлобья посмотрел на Ксанфа и возмутительно засопел.
-Ишь ты,- Энергичность присела на корточки, - такая маленькая, а уже драчунья!
-Будем перевоспитывать, - тяжело вздохнув, констатировала Утонченность.
- Я вам это, не надо меня трогать! Уберите руки! Во чего удумали! На Храбрость -и с руками! Я это, как его, сама по себе! Щас тут вас всех перевоспитую! - отражение отчаянно заколотила маленькими ручонками по животу Вздорности, - Так превоспитую! Мало не будет!
Раскатистые вопли Вздорности подкрепили уверенность в маленьком сердечке рыжей воительницы, и она с удвоенной энергией продолжила избиение. Агрессия и Энергичность, давясь со смеху, принялись оттаскивать девчонку от бедного отражения, но, уцепившись обеими руками за воротник Вздорности, Храбрость упиралась задними конечностями, то и дело норовя укусить ближайшую руку врага.
- На Храбрость налетели! Не так то просто - вот вам, - и в кожаную перчатку
Агрессии впились острые зубки, - получайте!
- А-а-а-а-а!!!
На несколько секунд хватка ослабла, и маленькая дракониха вырвалась из цепких объятий.
- Что? Думали-взяли? Не тут то было!!! - девчонка показала язык, - С Храбростью лучше не связываться!
Ксанф ошалело смотрел на весь этот цирк:
- Ты что - моё новое отражение?
Явно гордая тем, что к ней наконец-то проявили интерес как к личности, Храбрость вытянулась и, широко расставив ноги, уперла руки в боки:
- Да!
-Но...А мы раньше не встречались? - Ксанф наклонил голову.
- Ага. Она раньше была в отделе по борьбе с особо опасными преступниками или в комнате для пыток. Тебя там так царапаться научили? - Энергичность потирала разодранную щеку.
- Ах ты! - Храбрость вновь кинулась на обидчика, и отражение еле успело увернуться. Откинув со лба пакли немытых волос, девчонка издала боевой клич, напоминающий вопль обезумевшей раненой слонихи, и бросилась в атаку.
- С преступниками? Точно! Ты была в соседней камере в тюрьме - я отлично помню твой голос! Я еще пробовал достучаться до вас!- Ксанф немного растерялся, - но как такое может быть?
- Слушай, ты, Эдмон Дантес зазеркальный! Оттащи от меня эту сумасшедшую, иначе я не знаю, что с ней сделаю! - Энергичность, как могла, отбивалась от выпадов рыжего комка.
- Да остановись же ты, наконец! Лучше объясни, что тогда произошло в тюрьме! - юноша слегка тряхнул Храбрость за плечо, - почему там было так много осколков зеркал? Это ты сделала?
- Каких зеркал?
- Таких. Обычных, - Ксанф указал на ближайшее в стене дома.
Непонимающим взором Храбрость уставилась на юношу:
- Я была в тюрьме? - отражение судорожно сглотнула, потом подняла голову - из больших, как два озера глубоких, а главное, что удивило Ксанфа, ЖИВЫХ глаз заструились слезы, - Да... Я, кажется, была в тюрьме...

Пишет Эля Штольц

Небо голубым ковром расстилалось над Эйзоптросом, полуденное солнце озаряло светом даже самые тёмные переулки и тупики этого загадочного города,
золотистые лучи радужным спектром отражались во всех уличных зеркалах.Тяжёлый подвесной мост со скрипом опустился ,открыв проходящим мимо горожанам стоявшую по ту сторону рва восьмиместную коляску,которую в следующее мгновение четвёрка уставших с дороги лошадей ввезла на территорию Эйзоптроса.На одной из улиц экипаж встретился с огромным рекламным плакатом, с которого смотрела красивая тонкая молодая девушка с рыжими волосам,она стояла на пастельном фоне в серебристом платье,плотно облегавшим её фигурку,и улыбалась мягкой меланхолической улыбкой,а из её изящной ладони,одетой в сетчатую перчатку,вырастал высокий флакон духов.Внизу плаката калиграфическим почерком было написано-"Fragilite de Beaute".
Проехав несколько кварталов,экипаж остановился у здания одной из крупнейших в Эйзоптросе компаний. Первой из коляски вышла очаровательная девица с копной сильно завитых длинных русых волос и в очень открытом,можно сказать откровенном, платье, затем появилась пристарелая дама в очках, после неё-улыбающаяся медсестра,которая помогла спуститься на землю пухлому белокурому мальчику,следующими из экипажа показались идеально вычищенные блестящие туфли элегантного мужчины средних лет,за ним-другой мужчина с чётками в руках,нетерпеливо толкавший в спину первого с просьбой поторопиться,на что франт кидал какие-то едкие фразы,последними покинули коляску уродливая сутулая женщина,вся в чёрном,и грациозная рыжеволосая барышня лет 17-ти,одетая по последней моде и с зонтиком,которая сразу же направилась к подъезду и скрылась внутри здания.Девушка торопливо поднялась на второй этаж и нырнула в дверь с надписью "Рене Ивер.Хозяин компании."В помещении она увидела стоящего у окна мужчину с сигарой.Тот обернулся,улыбнулся и с распростёртыми объятиями направился к девушке.
-А,Эля,радость моя,вернулась!Как я счастлив вновь тебя видеть,красавица.Как в Миррорполе?
Человек попытался обнять худые плечи прелестницы,но она резко отбросила его руки,швырнула зонт в сторону и заорала:
-Негодяй!Я ненавижу тебя!Скряга,бездушный буржуй,жалкое отродье!!!
Цепкие тонкие пальчики вцепились в шею господину,столь любезно её встретившему.Она трясла его как куклу,неизвестно откуда в таком щуплом теле нашлось столько силы,и,приблизившись к его лицу на минимальное расстояние громогластно и чётко выкрикивала разные оскорбления в его сторону,как будто
так он лучше их усваивал.Потерпевший насилу смог отбиться от разъярённой девицы и усодить её в кресло.
-Сумасшедшая!Я,конечно,всё понимаю,но не до такой же степени...Молчи!Я всё знаю, ты и сама всё прекрасно понимаешь!Да,я поступил не очень хорошо,но ты
знала,на что шла.У тебя есть деловая хватка,и мне это очень нравиться.Когда
я тебя увидел,я действительно понял,что не смогу найти тебе замену,ещё бы-такая уникальная интересная персона,но у нас с тобой чисто партнёрские отношения, бизнес.Да,я ищу выгоду и вижу в тебе только красикую мордашку,но и ты ищешь выгоду для себя,ты продаёшь мне свою внешность,по другому не назовёшь,но взамен получаешь деньги,славу и т.п.Я,в свою очередь,тоже получаю всё это-выгода для нас обоих.К тому же,ты запросила просто космическую сумму,даже уплатив все долги,у тебя останется гонорар,который ни одна модель никогда ещё не получала.А знаешь,почему я согласился на такие условия-потому что я знаю,где клад зарыт.Благодаря тебе моя парфюмерная компания будет иметь огромный успех!Дела уже пошли в гору-духи раскупаются на ура.Я не понимаю,что тебе не нравиться-твои плакаты по всему городу,уже появились статьи в прессе о тебе.А...Знаю-гордость-долги,ты же аристократка.Ну и что,подумаешь,долги,я и сам не раз брал взаймы.Не ошибается тот,кто ничего не делает.Так что успокойся,девочка,вытри
слёзы,езжай домой,тебе нужно отдохнуть,завтра ты должна выглядеть великолепно-будет банкет в честь выпуска духов,твоё присутствие обязательно,мадемуазель Эля Штольц.
Растроенное юное существо в розовом парчовом платье,занимавшее лишь треть кресла,смотрелось в карманное зеркало-заплаканные серые глазки,бледные щёчки, надутые губки.Какой бизнес?Какие деньги?-игры,веселье и развлечения.

Пишет Лери. 27.07.05

Солнце уже взошло над башнями Эйзоптроса. Легкий ветерок колыхал верхушки деревьев. По узкой тропинке, ведущей к крепости шел человек. Это была молодая художница Лери , неспешно идущая к главным воротам. Девушка вышла из-за деревьев и остановилась.Этот город ещё прекраснее, чем рассказывали купцы в таверне.В Эйзоптросе стоит побывать! Но мост поднят, как пробраться внутрь?
Но сначала стоит сделать несколько набросков. У Лери была привычка зарисовывать все интересное, что видела. Поэтому она села на камень рядом с
дорогой и достала из рюкзака блокнот с ручкой.
Эйзоптрос был прекрасен в лучах теплого солнца. В зеркалах на стенах отражалось небо, мутная вода рва и зеленые листья деревьев.Зарисовав крепость, Лери задумалась. Эйзоптрос казался неприступным, мост был поднят.
- Эй!Опустите мост.
- Ну, чего шумишь?Кто такой?
- Я Лери, художница.Приехала в ваш город, а попасть никак не могу.
- Нельзя пускать кого попало. Художников у нас и без тебя хватает.
- Я кроме рисования картин ещё много чего умею. Знаешь, сейчас ты злишься, что я разбудила тебя, но если я не попаду в город, ты сам потом пострадаешь. Тебя ждёт выговор, когда узнают, что город лишился такого человека как я!
- Вот пристала, похоже, с тобой лучше не спорить. Так уж и быть, проходи, только по улицам без дела не слоняйся.
Мост был опущен, а Лери уверенной походкой прошла в город. «Какие здесь стражники неприветливые!Но их можно понять, а жители, наверное здесь спят спокойно» - подумала про себя Лери.А как много здесь зеркал.Они буквально повсюду. Вот и сейчас девушка стоит и видит своё отражение…

Пишет Дионисий. 27.07.05

Итак, что же придумать, как попасть по ту сторону этой неприступной стены? Я уже тут стою и думаю не меньше получаса. Так, если рассуждать логически, то мост опустится перед какими-нибудь людьми с незаурядной профессией: менестрелями и трубадурами, факирами, дрессировщиками, бродячими торговцами. О Небо! Как мне повезло! Вон невдалеке остановились люди, и из их стана я слышу звуки музыки и чарующий голос певчей. Ну что ж, Дионисий, попытка не пытка, попытаюсь я вместе с этими музыкантами попасть в чудесный Эйзоптрос.
Итак, у меня появились новые знакомые – бродячие музыканты. Они согласились взять меня с собой с условием, что я выучу пару баллад. Надеюсь, моя память за пару часиков с этим справится.
Ну вот, кажется я запомнил. Эй, мои новые знакомые, по-моему нам пора в путь.
О да, свершилось! Кажется, неприступный мост все еще работает – я слышу скрип старых цепей. Итак, моя первая цель достигнута – перед собою я вижу дорогу в Эйзоптрос и это не отражение. Победа! Теперь я точно найду здесь своего старого друга, ведь он мне как-то говорил, что собирается на днях посетить город зеркал. Посмотрим, чем же так знаменит и необычен Эйзоптрос – величественный Город зеркал и отражений.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 28.07.05

Эретри и Алекс (согласовано)

Сломанное пространство, сжалившись над её бедным рассудком, остановилось и застыло серыми стенами. Эретри оглянулась. Теперь она была замурована в прямоугольной 2 метра в высоту и метр в ширину каменной коробке.
- Вот ведь! – неприятный как стальная стружка голос ударил её сразу со всех сторон: из стен, из потолка и пола, - Надо же, как все вышло! – он впивался в кожу, колол глаза, царапал слух, - Раздор сказал, что пощажу только одного из Вас. Солгал, конечно. По своему обыкновению. Надо ведь было Вас натравить друг на друга. И для того, чтобы ложь сделать убедительной добавил щепотку правды: «помиловать - значит приблизить к себе в некотором роде».
И что получилось?
Алекс хотел, чтобы я простил обоих. И даже, если память мне не изменяет, угрожал мне. Твое отражение украло перстень, чтобы гарантировать тебе жизнь. Ты собиралась вернуть его. Благородно. А потом, поддавшись своим эгоистическим желаниям (встреча с хозяином мира может потешить любое самолюбие), взяла и сделала ход конем: вышла за пределы мира в поисках меня. То есть не стала ждать, когда я тебя приближу к себе, а сама сделала шаг навстречу.
Я твой выбор принял.
Ты прощена. -
С потолка по стенам начало стекать полупрозрачное блестящее серебро, смывая серую краску и превращая стены в стекло.
- Тем более, что ключ теперь в моей власти.
Но я также принял и фантазию твоего отражения к действию. Алекс должен погибнуть. - и добавил торопливо, - Не переживай особо. Это ведь не первая жертва твоего эгоизма.
Эретри вздрогнула: - Это неправда, я… - и замолчала на полуслове, поняв, что своей поспешностью подтвердила обвинение Лорда.
Темный силуэт приблизился ещё на несколько шагов и теперь стоял в полуметре от её стеклянной коробки-футляра:
- Не верь ему, Эр. Я здесь не из-за тебя. Нежность… Не уберег… Вот он и лютует. Не при чем ты, – темный силуэт принадлежал бывшему деревенскому кузнецу, бывшему оруженосцу несчастного рыцаря Эрклига и бывшему «защитнику» - Алексу. Он подошел теперь совсем близко. Но остановился, наткнувшись на невидимую преграду, - не верь ему…
- Не верь мне, Эретри. Поверь Алексу. Так твоей совести будет спокойнее. – голос заскрипел довольно. Эретри вновь поежилась от неприятного ощущения, тысячи маленьких пропитанных едким ядом иголок впивались в её кожу при каждом слове, - я был неправ, я лгал. Ты виновата в его гибели? – не прозвучало это как вопрос, скорее, как утверждение, но, тем не менее, на это утверждение последовал ответ, - Нет, конечно. Это все отражения. Нежность виновата, - голос просочился через прозрачную стену и был теперь вне коробки, - Хороший набор, кстати, Алекс. Поздравляю. Красивым человеком ты был. Правдивость, Щедрость и Нежность.
- Он теперь?...
- Здесь со мной, - ответил голос, вновь просочившись сквозь стену, - поможет тебе сейчас выйти и вернется.
- Выйти?
- Конечно, что тебе делать здесь среди чужих отражений? Я тебя простил.
Одна из стен коробки, слева, начала удаляться стремительно, вытягивая стеклянный футляр в коридор.
- Все с тобой парадоксы одни, Эретри. Хотела спасти Алекса – ушла, чтобы не погубить. И унесла (не сама, конечно) с собой его единственный ключ к спасению. Сказала, что забудешь отражения, но тут же практически забыла о своем обещании и потянулась за ними. И разбилась бы насмерть о зеркала, если бы я не успел открыть перед тобой дверь. А теперь выходит, они забыли тебя, а не ты их. Спасибо за этот «зазеркальный уголок», мне нравится, как ты все здесь обустроила. Богатая фантазия. Надоест в Эйзоптросе, можешь вернуться ко мне. Сделаю тебя Зодчим зеркал. Сможешь превратить Эйзоптрос в самый красивый город моего мира.
- Боюсь, мне не выдержать ещё одного такого превращения в отражение и обратно. Иначе ведь не добраться до Вас.
- Этого не потребуется. Опустишься на колени перед любым зеркалом и объявишь меня твоим хозяином.
- Вот как? Действительно: всего ничего. Только зря вы думаете, что у меня ничего не осталось на той стороне… - последние слова неуверенно качнулись в пространстве и упали, придавленные тесным эхом. Эретри обернулась к Алексу. «Это так, правда?»
Тот взглянул на неё и быстро отвёл взгляд. Алекс ОТВЁЛ ВЗГЛЯД?!..
- Почему? – тонкая паутинная линия пробежала по невидимой преграде быстро-быстро. Алекс снова посмотрел, резко, почти сердито.
- Эр, не надо снова-здорова. - Глаза человека, уставшего семафорить с корабля в туман. Вот сейчас топнет ногой по палубе, бросит всё и уйдёт… - Сейчас хоть не ищи, кому не верить.
Эретри помолчала. Да, действительно, зачем она ищет неправду. Правду легче выдумать…


*******


Они шли рядом, между ними была невидимая стена.
- Это правда? Насчет Нежности?
- Да, - нахмурился, - правда. Не уберег.
- Не вини себя, - Эретри протянула руку, чтобы похлопать его по плечу ободряюще, но наткнулась на непреодолимое препятствие, - это не твоя вина. Без воли Лорда Хаоса ничего с отражениями не случается страшного, ты же знаешь.
- Правда? – Алекс поднял на неё взгляд впервые за все это время, но тут же отвел глаза в сторону.
- Конечно, - улыбнулась Эретри, - это он во всем виноват.
- Здорово придумано: тебя заставил мучиться угрызениями совести по поводу того, что он убил меня. А меня мучает тем, что я убил Нежность, хотя на самом деле он сделал сам и то и другое.
- Но ведь ты жив!
- Нет, - Алекс покачал головой, - я не могу быть живым. Если я скажу, что я жив, значит, тебя он не выпустит.
- Ты что мою жизнь на свою у него выменял?
Алекс закусил губу, поняв, что проговорился случайно. Но Эретри ждала от него ответа, и он, нехотя, пробормотал едва слышно:
- Нет… Он открыто разве ударит? Обошел, обхитрил… Ты здесь ни при чем. Это только между ним и мной.
- Я здесь при чём. Почему он решает, кого простить? – Эретри замедлила шаг. Пропустила Алекса немного вперёд. Чтобы у её голоса был хотя бы миг для разбега. – Зачем знает чужую совесть?
- Эр… Послушай. Это очень важно. – Алекс остановился и повернулся к ней, коснувшись рукой стекла, - Найди этот сундук… Там знание… Оно должно помочь…Перстень…
- У меня нет его, - Эретри смущенно отвела взгляд, - потеряла в зеркалах. Наверное, он сейчас у Лорда.
- Не сказал, - Алекс, спрятав лицо в ладонях, опустился на колени безвольно, - Он мне этого не сказал. Ждал, когда я сам у тебя спрошу.
- Теперь этот сундук не имеет значения, - попыталась утешить его Эретри, - все разрешилось само собой.
- Тебе пора…- Алекс посмотрел на неё исподлобья с завистью, - иди… - он кивнул в сторону стены слева от Эретри.
За стеклом теперь можно было различить очертания комнаты, из которой она ушла в зазеркалье.
Эретри подошла к границе. Знакомый холод коснулся её щеки. Она обернулась в последний раз на Алекса и махнула ему на прощание рукой. Он коснулся стекла и улыбнулся.
Эретри закружил ледяной вихрь. Её тело раздирали на части два мира. Эйзоптрос тянул её к себе за руки, а зазеркалье вцепилось зубами-осколками в сердце.
Она вышагнула в комнату через раму зеркала, прижимая руки к груди, чтобы не позволить зазеркалью забрать у неё душу… Но без платы за путешествие, как оказалось, было не обойтись. Она с отчаянием от бессилия что-либо изменить наблюдала за тем, как зазеркалье вытягивает из неё медленно, словно веревочку с узелками, нить чувств. Исчезли в холодной серебряной прямоугольной луже тревога, решительность, сомнение, удивление, неловкость. Но самой большой потерей стали счастливые воспоминания. Все счастливые моменты её жизни поглотило зеркало.

Анастасиус

Утешение исчез на полпути к ратуше. Почувствовав знакомое прикосновение стеклянного холода к щеке, он улыбнулся смущенно Тору и, разведя руками, вздохнул разочарованно:
- Не получилось… Не успел… - присел на корточки и погладил Тора по голове, - но ты не расстраивайся. Ничего. Все у них будет хорошо, обязательно. И у тебя. Анастасиус – очень достойный молодой человек. У таких людей просто не может случиться что-то плохое. У него не стыдно быть посредником. Все будет хорошо…
И растаял.
Тор постоял минуту, втягивая носом воздух, оглядываясь по сторонам в поисках Утешения, но не найдя его, потрусил домой.
На крыльце стоял высокий мужчина в строгом чиновничьем сюртуке. Он вздрогнул испуганно, когда Тор подошел и встал рядом с ним. Тор зарычал предупреждающе. Незнакомец постучал в дверь поспешно.
На пороге стоял Анастасиус:
- Добрый день. Я могу Вам чем-то помочь?
- Добрый день. Я – Непреклонность. Ваше новое отражение.


Ксанф
ВОСТОРГ меняется на НЕУРАВНОВЕШЕННОСТЬ

Эля Штольц
ЦИНИЗМ меняется на САМОУНИЧИЖЕНИЕ

Сильвия
ОТКРОВЕННОСТЬ

Лери
ОРИГИНАЛЬНОСТЬ

Дионисий
ЗДРАВОМЫСЛИЕ

Пишет Лери. 29.07.05

Лери стояла перед зеркалом и смотрела на себя, о чем-то задумавшись.Солнце бросало свои лучи на лицо девушки, а на душе было так хорошо...
"С дороги!"- услышала Лери громкий крик всадника, стоявшего рядом.Отойдя несколько шагов всторону, она снова вернулась в реальность.Вдруг её кто-то взял за руку и потянул вниз.Когда она обернулась, на неё смотрели два любопытных глаза маленькой девочки в голубом сарафане. Её синие(почему-то)волосы развевались на ветру.
- Кто ты такая?-спросила Лери, пытаясь освободить руку.
Незнакомка молчала, весело оглядывая девушку и даже не думая отпустить руку.
"Глухая, что ли?"- подумала Лери.Девочку нельзя было оставлять без присмотра, особенно такую маленькую.Но странным было то, что эти глаза казались такими знакомыми...Девочка всё не отпускала руки.А Лери тем временем подумала, как это,наверное,странно со стороны выглядит.
Она увидела, как к ней шел парень со множеством свитков в руках.Он остановился перед Лери и со смехом сказал:
- Интересное отражение!Оригинальность всегда была моей мечтой, но повезло тебе.
- Оригинальность? Отражение? Но это невозможно!Как отражение может быть живым?
- Знаешь, в этом городе ещё и не такое случается.Ну, отвлекся,пора идти.
- А что мне теперь делать с ней?
Парень не ответил, а только лишь улыбнулся в ответ."Ну вот!Если так и дальше будет продолжаться, то я с ума сойду! Это - не оригинальность, а сумасшедшая какая - то"Не успела Лери этого подумать, как её спутница громко запела на каком-то восточном языке.Лери сильно покраснела и на удивленные взгляды прохожих ответила только улыбкой.Затем она остновилась, села на корточки перед отражением и задумалась.Ей нельзя было ничего сказать, но показать-то можно?Лери поднесла указательный палец к губам.Девочка улыбнулась, кивнула и стала петь на французском.
Непробиваемая!Лери от отчаяния села на теплые камни мостовой.Было ясно, что на неё не реагируют. Полиглот, конечно, хорошо, но какой от неё прок, если уже добрая половина города оглянулась на них?Ну и пусть себе прохожих развлекает!
Лери сняла рюкзак и достала альбом с карандашом, решив сделать портрет отражения. Девочка тоже села на мостовую и начала петь следующую песню.Когда портрет был готов, Лери взяла её за руку и побрела по узким улочкам города, сама не зная, чего искала.На перекрестке рядом с цветочницей она ещё раз взглянула на себя в зеркало и побрела к мосту, где стояла огромная толпа народа,люди что-то кричали, указывая вниз, на реку...


Пишет Хаос Мира Зеркал. 30.07.05

Лери

ИЗОБРЕТАТЕЛЬНОСТЬ

Пабло

- Кончай орать, идиот! – раздалось с одной из сторожевых башен на чистом русском языке причем явно с московским выговором.
И сразу вслед за грубым ругательством со смотровой площадки все той же башни в качестве дополнительного аргумента упал прямо на многострадальную голову Пабло армейский сапог, подбитый железными набойками.
- Ой-ё, - только и успел возопить Пабло перед тем, как тьма небытия опустилась на него.

- Эй, баклан! Ты чего?! Опять решил на работу забить? А ну поднимайся! Я и так уже за двоих всю неделю вкалываю! Хватит! Нашел дурака!
Не открывая глаза ещё, Пабло подумал, что голос этот подозрительно похож на голос Петьки. Но как его закадычный друг, собрат по искусству и верный собутыльник мог оказаться в его белогорячечном бреду насчет средневекового города со стенами, покрытыми зеркалами?
- Ну, ладно, гад! Ты сам напросился.
Пабло слышал удаляющиеся шаркающие шаги, знакомый стон хорошо вчера погулявшего Петьки, звук льющейся воды, возвращающиеся шаги…
Пабло все пытался прикинуть, откуда на открытом воздухе такая странная акустика может взяться. Глаза все не открывал. Решил переждать. На всякий случай. Тем более что лежать на спине было крайне удобно, мягко, как на матрасе.
- Странно, а падал-то, вроде, на землю… Хм… Может перетащили хмыри те, что орали.
И вдруг на него сверху обрушился ледяной поток.
Пабло судорожно вдохнул воздух и сел, отфыркиваясь и размахивая руками. Разлепив веки пальцами, он обнаружил, что сидит на кровати, в своей убогой квартирке, которую они вместе с Петькой снимали в Перово у приятной во всех отношениях старушки Филоксеи Степановны.
- Приснится же такое, - Пабло ощупал себя, потрогал железную дужку кровати, ткнул пальцем в нос Петьку, который склонился к нему, чтобы проверить, все ли с другом в порядке, - чтобы я хотя бы каплю в рот после этого взял! Да никогда!

После этого странного случая жизнь Пабло изменилась круто: он взялся за ум, перестал тратить деньги на нездоровые развлечения, закончил, наконец, художественное училище и устроился в одну из известных рекламных фирм Москвы дизайнером.


Пишет Илона. 30.07.05

Аквилон очень отличался от Эйзоптроса тем, что в нем было не так много зеркал и отражений. Там текла обычная размеренная жизнь, в которой, пожалуй, и не было ничего особенно знаменательного для простых людей, кроме их рождения, свадьбы и смерти.
В тихом Аквилоне ходили легенды об Эйзоптросе. Для жителей Аквилона приключением казалась даже дорога в столицу Мира Зеркал. Конечно же, в Аквилоне находились такие люди, которым надоедала тихая, спокойная жизнь, и они уходили в Эйзоптрос. Изредка они приезжали наведать своих родственников в Аквилон. Некоторые, наслушавшись рассказов о величии Эйзоптроса, бросали все и уходили в столицу Мира. Обратно никто из них по какой-то причине уже не возвращался.
На рассказах родственников о столице Мира Зеркал выросло уже не одно поколение преданных граждан Аквилона. Они были и спутниками детства Илоны.
В этом году, весной, она закончила учиться в школе и сейчас, ей необходимо было определиться: будет ли она искать работу, продолжать учебу или выйдет замуж. Илона хотела учиться или работать.
Родители Ионы были не состоятельными людьми. С утра до вечера они работали, лишь чтобы дать, вернее даже подарить, своим детям будущее. Только благодаря этому Илона получила среднее образование, закончила музыкальную школу. Она прекрасно играла на фортепиано. Но, несмотря на свое "профильное женское образование домохозяйки" Илона могла работать наравне со всеми в поле, стреляла из арбалета и не собиралась выходить замуж.
Дядя Илоны - Аквус - жил в Эйзоптросе. Этим летом он впервые вернулся в Аквилон, проведать семью брата и увидеть племянниц. За привычной работой необыкновенно быстро промчалось лето. Скоро дядя Аквус должен был уезжать в
Эйзоптрос - с летом кончался и его отпуск. Илона решила, во что бы то ни стало уехать с ним - осуществить свою мечту - увидеть своими глазами загадочную столицу Мира Зеркал и найти там работу - навсегда уехать из размеренного Аквилона.
В начале августа Илона случайно услышала конец разговора отца и дяди:
-...но Илона не хочет выходить замуж...А если я отвечу ему отказом то вряд ли
я смогу спокойно жить и работать в Аквилоне. А мне еще нужно позаботиться и о младшей дочери! И я, старый дурак, не могу противиться желанию Илоны!!!
- ...поэтому, скорее всего, Илона поедет со мной в Эйзоптрос и найдет там работу, а заодно поможет мне.
- Ты все сказал за меня...Мне очень трудно отпускать Илону в этот непонятный
город, но я, увы!,не вижу другого выхода.
Илона не смогла больше спокойно слушать - она вошла в комнату. Говорившие резко замолчали. Илона взглянула на отца - он сказал, что она может ехать с дядей в Эйзоптрос, чтобы помочь ему с работой. Сбывались ее мечты! Илона согласилась ехать в Эйзоптрос.
Был жаркий, душный день. Солнце палило нещадно. Шел пятый день пути из Аквилона в Эйзаптрос. Завтра утром их повозка должна была въехать в столицу Мира Зеркал. На пути им ничто и никто не встречался, дни утопали в дорожной пыли и тряске на старой, кое-как ехавшей повозке. Даже ночью на дороге ничто не беспокоило путников. День пролетел, оставив лишь воспоминание, неприятное впечатление о нудной и монотонной езде повозки. Ехали не останавливаясь, спали в повозке по очереди. Дядя хотел поскорее оказаться за крепостными стенами столицы Мира. Этой ночью дядя вообще почти не спал.
Илона заснула ближе к полуночи, кое-как устроившись на жестких досках, поджав под себя свой мешок с вещами.
Уже ранним утром ее разбудил скрип цепей опускавшегося подвесного моста. Она обернулась - за ночь их нагнали еще две повозки, и подъезжала карета. А прямо перед ней величественно возвышались крепостные стены столицы Мира Зеркал - загадочного Эйзоптроса. Все они были сплошь покрыты сверкающими зеркалами. Мост опустился. Повозка дяди со скрежетом начала въезжать в город. Илона приближалась к городу, в котором могла сбыться ее мечта - благодаря знаниям и трудолюбию достичь всего в своей жизни. Она посмотрела в одно из зеркал - там, сквозь зелень высоких берез, отражалось чистое предрассветное небо, небо Мира Зеркал, небо Эйзоптроса.

Пишет Элисса. 31.07.05

Когда кто-то будит её,Элисса обычно бывает не в духе.Когда же эту юную девушку будят часы,то лучше не приближаться к ней на расстояние менее пяти километров. Услышав мелодию,она встала с кровати.Оперлась о пол обеими ногами.Посидела так с секунды две и пошла в соседнюю комнату,откуда,собственно,и слышалась уже приевшаяся мелодия.Пробурчав несколько непонятных слов,Эля встала и направилась в обитель матери.Задрав голову,она гневно глянула на часы.Если бы вещи имели свойство разрушаться под негодоющими взглядами,часы точно так и поступили бы.Но...Увы...
"Ну как же...Лень ведь перевести..."-проворчала девушка,выходя из комнаты.
Быстренько одевшись и умывшись она направилась во двор.Ну что? Как обычно: цыплята бегают за курицаей, свиньи в хлеву хрюкают... Недовольно сморщив нос,недавно проснувшаяся вытащила из щели,между бревен дома, длинный кинжал. Рядом с калиткой висело небольшое зеркальце в старой рамке. Вокруг подвешены пучки трав.Это всё,якобы,отгоняло от дома злых духов,в коих Элисска не верила. Поглядев на свое отражение,она глубоко вдохнула:она понимала,что домой не вернется...
За калиткой всё было как всегда:бегали женщины с коромыслом,детишки играли... Кто-то окликнул, но она не обернулась...
Она вышла из "Эйтери" и направилась в сторону Эйзоптроса-города, около которого находилась деревенька, в которой жила девушка.

***
Дерево,куст,цветок,дерево...
Однообразный пейзаж.Как будто это не лес,а парк,созданный человеком...
-О!
Непроизвольный возглас.Просто она увидела мост.Тот самый мост. Деревянный. Высоко задрав голову, Элисса посмотрела туда, где мост заканчивался и присвистнула.Она ещё надеялась его как-то опустить.Но тогда о размерах не было и мысли.А тут...Постояв так несколько минут и посмотрев на мост,Эля поняла,что ей ничего не светит.
Она подошла ко рву и взглянула вниз.Аллигаторы...Милые животные...
"А...А вдруг они вегетарианцы?"-подумала пришедшая и усмехнулась собственной мысли.Присмыкающиеся злобно клацали челюстями,что не вызвало сомнений об их пище-вкусовых пристрастиях.
-Хе...
-Какие люди!Элисса!И куда ж ты собралась?-окликнул её кто-то.Естественно,она обернулась.
-Мариус?Ты сюда зачем идешь?То есть...Какими судьбами?-недоумевая спросила девушка.Ей прекрасно было известно,что этот человек может испортить ей всю
малину...
-Не можешь попасть в город?-беззаботно обратился к Эльке парень
-Догадливый ты...Мой друг...-сквозь зубы процедила та,к которой был обращен
вопрос пришедшего сюда Мариуса.
-Помочь?
-Интересно как?У тебя какие-то особые привилегии?
-А ты как думала...Я же еще два года назад сбежал сюда.И устроился на работу.Я стражник.А тебе зачем в город?
-Тоже хочу устроится на работу...
Уточнять то,что она хочет стать телохранителем или наемным убийцей она не стала.
-Да?Ну,тогда пойдем.
И они пошли вперед.
Мост опускался,словно отреагировал на охранника.
-Ну вот,любуйся,Эйзоптрос.
Да...Действительно было на что посмотреть.Улочки,вымощенные камнем,видимо очень старые,потому что видны были следы копыт.Домики большие теснили домики маленькие,зажимая их между своими огромными стенами.Но подобного абсурда было мало. На стене одного из домов висело зеркальце.Видимо,здесь тоже верили в злых духов. Элисса лишь усмехнулась но не преминула и посмотрела на свое отражение.
Улыбнулась сама себе и пошла дальше.

Пишет Анастасиус. 05.08.05

Пропустив Непреклонность в дом, Анастасиус сел на ступеньки перед Тором: "Он не успел, да?" Пёс опустил голову и исподлобья взглянул на хозяина.
Анастасиус почесал его за ухом.
"Тан-таррантан!!" - на крыльце показался Хулиганство. Одет он был, мягко говоря, странно - поношенный серый сюртук, мешком висевший на худеньком детском тельце, чёрный цилиндр, всё время норовивший сползти отражению на нос, в руках - зонтик, оставленный Утешением. В придачу Хулиган углём нарисовал себе усы и бородку и изо всех сил хмурил брови. "О, я непреклоненннн!!! Я не буду сидеть в гостиной! Я не стану ужинать!!! Я не буду жить в комнате с Апатией! Я никогда не занимаю чьих-то мест!!" - пропищал Луги и стукнул зонтиком о пол.
Анастасиус рассмеялся. "Неужели и этот вымазанный углём мальчуган уйдёт от меня? Как же без него, наверно, будет скучно! А Непреклонность прав - он никогда не займёт места Утешения, Скорби, Страсти...Хулиганства".
- Кого ты показываешь? Неужто новенького?
- Я не отвечу Вам! Я непреклонен в своих решениях!
- О, извините, пожалуйста! Я перепутал Вас с одним господином, который сегодня останется без конфет.
- Как без конфет? Прагму можно конфеты лопать, а бедному честному труженику нельзя, да?
- Что же ты сегодня сделал, честный труженик?
- Я носил Марте уголь на кухню!
- Странно. Ты просто так помогал Марте?
- Да! От чистого детского сердца!
- А откуда же у тебя уголь на лице?
- Она мне на память подарила несколько кусочков.
Хулиганство бережно достал из кармана чёрные угольки, полюбовался ими и спрятал обратно.
- А когда мы пойдём к мадам Кокс?
- А когда ты хочешь?
- Сейчас!
- Хорошо, иди - зови тётушку Согласие и Мечтательность.
Хулиганство хитро улыбнулся и пронзительно заорал: "Ма-ааа-чта! Иди сюда!"
Анастасиус вздрогнул от неожиданности: "Зачем кричать? Я ж попросил пойти и позвать!"
"А зачем, когда они сами прибегут?"
На крыльцо выскочила Мечтательность и замахала веером: " Что? Пожар? Гости приехали? Утонул кто-то?"
"Нет, успокойся. Прости этого хулигана. Мы идём в гости к одной замечательной даме, - улыбнулся Анастасиус, - пойдёшь с нами?"
"Да-да-да! Ах, вот бы там были танцы и какие-нибудь важные лица! - защебетала Мечтательность - пойду, позову тётушку!" И отражение исчезло в дверном проёме.
- А Вы, молодой человек, почему ещё тут? Быстро в ванную умываться.
- Как умываться? Я чист!
- Ну да. Иди, смой усы и сними с себя это барахло.
- Как я могу смыть усы? Я же не виноват, что они выросли.
- Ну и сиди со своими усами в обществе Апата и Прагма.
- Всё-всё, бегу.

***


"Ах! Какой чудесный дом! Какой сад! Вот бы мы жили здесь!" - молодая девушка в розовом платье и с веером в руках стояла перед красивым особняком и поправляла шляпку.
"Да, я тоже так подумала!" - рядом с ней стояла миловидная старушка в синем сарафане.
"Эка невидаль!" - белобрысый мальчуган рисовал углём на заборе соседнего дома.
"Луги! Как не стыдно!" К компании подошёл высокий молодой человек с букетом
нарциссов и коробкой конфет в руке. За ним следовал огромный белоснежный пёс.
Мальчишка спрятал уголь в карман, отряхнул руки и посеменил за взрослыми, которые уже подошли к крыльцу особняка.
***

"О, какая приятная неожиданность! Анастасиус, проходите! Познакомьте же меня с Вашими дамами!" - дверь открыла невысокая пожилая женщина, одетая в зелёное шёлковое платье и держащая на руках очаровательную мальтийскую болонку.
"Как Ваша Фифочка?" - ласково спросил Хулиганство.
"Ах, мы сделали ей компрессик, потом она приняла ванну, и ей стало лучше! Слава Богу, всё обошлось! - не заметила ехидной улыбочки Хулигана мадам Кокс, -что же мы стоим на пороге? Проходите в гостиную!"
"Это Вам. Прошу ещё раз прощения за вчерашнее происшествие", - Анастасиус протянул мадам коробку шоколадных конфет и букет цветов.
"О, спасибо. Нарциссы - мои любимые цветы! Давайте забудем о проказах Вашего хулигана!"
Когда все расселись в шикарной гостиной мадам Кокс, Анастасиус представил Мечтательность, как свою кузину Дрим, а Согласие, как свою тётю Гласну.
"А где же Ваша очаровательная невеста?" - поинтересовалась мадам.
Анастасиус помрачнел, вспомнив о Страсти. "Она...уехала", - пробормотал он.
"О, не переживайте. Она обязательно вернётся!" - уверенно произнесла мадам.
"Вряд ли", - подумал Анастасиус.
- А почему Ваш пёс остался на улице? Он у Вас настоящий красавец.
- Спасибо. Он не любит помещений и...боится напугать Фифи.
- Ах, да-да. Она стала очень нервной в последнее время...
В это время в гостиную вошёл лысый толстый старичок. Увидев гостей, он приветливо улыбнулся: "Здравствуйте, здравствуйте. Амали, представь мне своих гостей." "Это мой муж - Фэтис Кокс. Фэтик, это Анастасиус, его кузина Дрим, племянник Хулиганство и тётушка Гласна".
Фэтис внимательно посмотрел на Анастасиуса и спросил: "Артемьев, если не ошибаюсь? Амали, почему ты меня не предупредила о приходе такого гостя? Где угощения?".
Мадам Кокс охнула и позвала горничную. Через несколько минут перед гостями стояли чашки чая и изящные кремовые пирожные. Мечтательность весело щебетала,
воодушевлённая вниманием хозяйки дома, а она вместе с Согласием только кивала головой и смеялась. Хулиганство усердно сокращал количество пирожных на блюде и успел уже кремом испачкать одежду. А Анастасиус с господином Коксом, захватив чашки чая, пошли разговаривать в кабинет.
"Вы успели прославиться, Артемьев. Главы столицы боятся проводить конкурсы на должности. Ведь теперь многие будут требовать Суд зеркала и окажутся правы. Ох, многим это не нравится. Не нравится им и нынешняя неразбериха с должностью бургомистра. Или уже бургомиссис, - старик рассмеялся, довольный своим словечком, и продолжил - что же Вы теперь хотите делать?"
- У меня есть одна идея, но мне нужно разрешение властей. А Вы сами знаете, что им сейчас не до обычных горожан.
- Вы не совсем обычный. Приходить в гости к жене чиновника со своими отражениями и выдавать их за родственников...Браво.
- Вообще-то, я не знал, кто такая мадам Кокс. Она пригласила нас сама. Мы познакомились благодаря одной нелепой случайности, и она попросила меня привести свою семью к ней. Но Вы знаете, что одни отражения исчезают, появляются другие. Пришлось пополнить количество родственников... А как Вы
узнали, что они отражения?
- Если будете жить в Эйзоптросе столько же, сколько я - легко отличите отражение от человека. Не могу объяснить - но это видно по глазам. А что за идея, позвольте узнать?
- Я хотел бы открыть магазин для отражений и их хозяев.
И Анастасиус начал увлечённо рассказывать свои планы, которые раньше поведал Туле. Когда он закончил, Фэтис ничего не сказал, сел за письменный стол, достал какой-то лист и начал его заполнять. Анастасиус удивлённо наблюдал за ним. Ему было неловко спрашивать и отвлекать старика, и он просто молча сидел на кресле и пил чай, дожидаясь, что скажет Кокс.
Спустя несколько минут старик окончил писать и сказал: "Готово!" Анастасиус
любопытно взглянул на лист. Фэтис протянул ему бумагу и объяснил: "Это прошение о твоём магазине. Завтра администрация начнёт принимать горожан.
Ты пойдёшь к господину Фоксу и добьёшься аудиенции. Это начальник по малой торговле в Эйзоптросе. Лично меня твоя идея очень заинтересовала, я думаю, и он не обойдёт тебя стороной. Там уж всё в твоих руках."
Анастасиус не знал как благодарить старика. Наконец-то, ему начало везти! Он ещё долго разговаривал с Фэтисом, потом попрощался с четой Кокс и с отражениями пошёл домой.
Все были довольны визитом к мадам Кокс.

***

На следующий день, взяв Согласие и Тора, Анастасиус пошёл в администрацию города к господину Фоксу.
Сидя в приёмной, юноша шепнул Тору: "Прикажи Согласию заставить Фокса одобрить прошение". Пёс лишь слегка наклонил голову вбок.
Входя в кабинет чиновника, Анастасиус посмотрелся в зеркало, висевшее напротив двери, и прошептал: "Ну, с Лордом!"
(Этому выражению его научила Марта. По поверьям цыган, оно приносит удачу).

Пишет Корнэлиа. 06.08.05

Вечерело. Прохлада наполняла весь мир... Солнце клонилось к горизонту, как голова уставшего невольно тянется к подушке.
Всё вокруг было багрового цвета от лучей заходящего солнца. Лишь крепостные стены замка были как само солнце, зеркала отражали лучи, и казалось, что в Эйзоптросе поселилось светило...
Девушка и парень шли по пыльной дороге. Они немного устали, но казалось сама природа даёт им силы. Лица их словно светились... или это были лишь блики зеркал?
Корнэлиа, а это была она, тихо сказала Тристану:
- Мост поднят...я уже вижу отсюда. Что же мы можем сделать? Мой голос за крепостной стеной не услышат....ты ведь знаешь, я с детства тихо говорю.
- Думаю, мы всё же что-нибудь придумаем. Главное чтобы было желание и надежда.
Наконец они подошли ко рву, посмотрев вниз девушка увидела воду...себя в воде. А подняв глаза увидела что зеркальная стена тоже её отразила. Она отпрянула: в детстве Корнэлиа очень испугалась, когда увидела в зеркале огромного медведя. Это оказалась всего лишь шкура, но с тех пор страх зеркал не покидал девочку. Наверное, поэтому ей было особенно тяжело придти в этот мир, мир зеркал.
Позади послышался лай...из-за холма показался пёс...на спине у него "ехал"
голубь. Эти зверята были приемниками Корнэлии...пёс загнал себе в лапку занозу, а у голубя было сломано крыло. Вот они и стали сначала пациентами, а потом и верными друзьями.
- Вот тебе и решение нашей проблемы. Голубь поможет нам растормошить стражников.
- Надо сначала спросить его самого, захочет ли он нам помочь, - сказала Корнэ и подмигнула пернатому.
Голубь стал смешно курлыкать и, переваливаясь, придвинулся к девушке. Та достала из маленькой сумочки пергамент и пёрышко. Быстро что-то написала и
прикрепила записочку к лапке голубя. Он взлетел ввысь, сделал круг надо рвом и исчез за стеной
Через пару минут раздался лязг цепей и мост стал опускаться...

Пишет Пабло. 08.08.05

И все бы нечего, но вот однажды эта ситуация повторилась вновь.
"Вроде бы не пил..." - мелькнуло в голове Пабло наутро при виде знакомых зеркал. Обстановка была совершенно такой же - серое утро, серые деревья, серый замок... В голове все по-серому.
"Так, прошлый раз помогло, значит и в этот раз поможет."- логически рассуждая,
Пабло взял в руки увесистое полено и со всей силы треснул им себя по голове. Помогло. Голова болеть перестала. Но снаружи изменилась только поверхность лба - выросла сливообразная шишка.
- Ну класс!.. Ну блин, шизофреник чертов, чтоб очнулся щас же и прямиком к психиатору! - зачем-то орал он сам на себя, через пару секунд понимая, что у настоящих шизофреников таких побуждений возникать не должно.
- Эй, как вас там!.. Глюки! Киньте сапог или опустите ворота, второй раз по-немецки, повторять не буду!
Не на что не надеясь, Пабло вглядывался в рябь рва, пытаясь представить, как работает в этот момент его мозг, вспоминая спецэффекты микроувеличения недавно просмотренного заокеанского блокбастера.
Тут вдруг, что-то на той стороне сильно заскрипело, примерно как наждаокм по микрофону, и ворота, они же подвесной мост стали опускаться. Решив, что стоять тут еще тупее, чем идти черт знает куда черт знает зачем, Пабло двинулся по
мосту в напралении огромного замка. Где-то на полпути он вгляделся в шишку своего отражения зеркальной стене.
-Поберегись!- только и успел услышать он, когда на его голову приземлилось нечто тяжелое.
Через секунду от открыл глаза, и увидел себя в родной уютной квартире.

Неделя походов по врачам и экстрасенсам только забрала приличную сумму, но ничего не дала взамен.

Спустя ровно десять дней после "дежавю", Пабло купил кучу маленьких зеркал с
ручками,разбил их все до одного, напился клафилина, выкурил порцию мухоморов по рецепту маэстро Хулио Кортасара, словом, сделал все возможное чтоб
оказаться в таинственном месте еще раз. Зачем? Да он сам не знал.
Наверное, чтоб еще раз глянуть на свое отражение на стене. На всякий случай он уснул в обнимку с дедовской каской на голове.

Знакомый пейзаж. Знакомая до боли головная боль. Знакомые блики зеркал. Знакомый поднятый мост.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 17.08.05

Элисса

ВОЛНЕНИЕ

Анастасиус

ХУЛИГАНСТВО меняется на ИМПУЛЬСИВНОСТЬ

Корнэлиа

ПРОСТОТА - внешность: огромный широкоплечий деревенский детина

Пабло

БЕЗНАДЁГА

Илона

УНЫНИЕ


Пишет Эретри. 19.08.05

Когда холодная буря сомкнулась за спиной, Эретри поняла, что путь ей отрезан. Путь не назад – вперед. Хотя больше было ощущение раздвоенности дороги. Словно бы от общей ленты отмеренного ей времени отрезали прошлое и пришили его к будущему, да так, чтобы и то и другое начиналось с одного отрезка. Как развилка. А во времени идти можно лишь вперёд, не поворачивая. Вот так и получается – нет вперёд дороги: расходится она теперь на правое и левое…
И всё же зеркало заставило повернуться и просмотреть пройденный путь снова. На миг ей показалось, она видит Алекса, медленно исчезающего в непроницаемой игре зеркальных теней. Эретри подняла ладонь, но не коснулась зеркала. К чему ещё одно прощание? Хватит проигрывать старый сценарий. Если все её попытки спасти всегда оборачивалась потерей, то прощание, напротив, никогда не становилось началом встречи. Там, в зазеркалье, всё казалось естественным: и пустота мыслей, и чехарда стен, и знакомый человек, обреченный на гибель из-за тебя… Здесь же, за гранью всего нездешнего, всё произошедшее не казалось ничем. Оно просто было и не принимало возражений.
Но всё же Эретри сказала. Не Алексу. Не дороге.
- Я тоже прощаю тебя, Лорд Хаос. Наверно, никто никогда не говорил тебе «прощаю», только «прощайте». Ну, так я скажу. Вдруг когда-нибудь пригодится?
«И у Алекса ещё будет возможность сказать… сказать, что он жив». – подумала…объяснила она себе, отвернувшись от зеркала.
Её глаза не сразу привыкли к жидкому сумраку комнаты. После гордого зазеркального серебра всё виделось тусклым. Рассекреченным.
Комната была пуста и обыкновенна для комнат такого рода. В освещаемом редкими бликами углу, в досках пола, тёмно-краснело пятно. Эретри приблизилась к нему. «Чья это кровь? Кровь человека?»
И внезапно всё вспомнилось и перепомнилось, и даже ярко, как совсем не хотелось. Рука сама собой потянулась к лицу. Ни следа запекшейся крови. Эретри снова провела ладонью по верхней губе, щеке, подбородку.
«Ничего этого не было?» Если было, почему тогда она не ощущает усталости, слабости, боли, наконец? Вместо всего – совершенно наоборотный прилив сил, какая-то сытость, нет, пресыщенность в каждой клеточке тела. Значит, то не она была? «А и ладно». И Эретри отошла к двери. Закрыта. Но не заперта. Тонкая жилка солнца, как когда-то у выхода из тюрьмы… Снова играет у ног, крутится, ластится. Эретри подумала, что сейчас всё это, как никогда, некстати. На бочке, что стояла рядом, лежало что-то тонкое и блестящее. Цепочка. Машинально Эретри взяла рассмотреть. Её потерянный браслет. Здорово. Положила в карман, открыла дверь и вышла.
Ещё, оказывается, есть коридор. Чуть светлее, конечно, но нужно пройти его, чтобы оказаться там, где день. Душный день. И ведь придётся…
Нехотя, Эретри пошла на свет.
…Вот оно, солнце, уже ниже, чем над головой. Несколько ступеней сползали с порожка прямо в землю.
На верхней сидела чья-то спина, закутанная в темно-синюю рубаху. На верху спины вполне могла оказаться голова, но полностью принять этот факт трудновато было: широкополая затертая шляпа настолько таинственно сверкала целым созвездием дыр с вершины, что на ум невольно приходило множество кандидатур, способных отвечать за мыслительный процесс своего владельца. Рядом скорчился силуэт куда менее представительный, над которым шевелился сизый дымок. Время от времени силуэт исходился жалобным кашлем, прерывая таким образом и без того чрезвычайно неровный разговор со спиной. До Эретри донесся его отрывок.
- …кости уже сотлели, небось.
- Не, я слыхал, от такого и костей не остаётся… Там как пить дать сдирают свою-то шкуру и натягивают отраженческую поверх… Можа, и враки, а можа и нет.
- Кхе!.. Да что нам до этого-то, пустомеля? Главное, перстень теперь наверняка уже под лупой у Того… И не бреши про шкуры. Где ты их напасёшься?..
- Сам брехун ещё тот. – миролюбиво колыхнулась шляпа. – «Уберу, уберу»! Кабы не твоё зеркало, стал бы серомордый эдак вопмя вопить?..
Столько ужастей из-за махонькой побрякушки…
- И не говорите, - согласилась Эретри, подходя ближе.
Шляпа торнадически развернулась чуть ли не вместе со спиной. По ту сторону шляпы – кто бы мог подумать! – обнаружилось вполне человеческое лицо, которое не замедлило побелеть и взвизгнуть:
«Кто…не…ка…может!». Удивление же курильщика проявилось несколько иначе. Он намертво впился зубами в мундштук своей трубки. Щеки ушли в белый цвет.
Любопытство, однако, скоро пересилило всё прочее.
- Ты того…живая что ли?.. – неуверенно выговорил Шляпник. Его недавний собеседник всё ещё выглядел слишком бугристо и хрупко, чтобы говорить.
- Это – да, - Эретри смотрела на них сверху вниз и размышляла, ради чего, собственно, она разговаривает с этими… людьми. – Вы меня выволокли из «Старого Фылина», - совсем не вопросительный вопрос утвердился над головами сидящих. Шляпник было попытался оторваться от ступени, ухватившись за трубку Курильщика. Угодил пальцами в горячий пепел, забыл про вставание и вместо этого вырвал трубку из зубов оцепенело наблюдавшего за его действиями напарника. Пепел растрясся по всему крыльцу.
Эретри заслонилась рукой от солнца: от него как-то резко запахло табаком.
- А…мм… Исполняли приказ в общем-то… - решился наконец сказать Курильщик, осторожно ощупывая свою нижнюю челюсть. Эретри скучающе представила себя и этих со стороны. Н-да, довольно унылая сцена.
«Допрос с пристрастием».
«Спроси их ещё о чём-нибудь. Всё равно, что скажут».
- А где же ваш «серомордый»?
Курильщик неожиданно вскочил на ноги. Лицо вышло из паралича. Руки забили по воздуху. – Не говорите! Не говорите лорду Хаосу! Про нас не говорите! Мы так, мы не знали!.. Да поднимись ты! – пнул он Шляпника.
Тот тоже быстро очнулся, провыл нечто никакое, поднялся…и снова сел.
- Так вы…и тот другой не на лорда Хаоса работаете?
- Н-н-нет…
- Он работает на себя, мы – на него работаем, – заторопился Курильщик. – Вернее, работали, скорее уж…
Шляпник предупреждающе толкнул его локтем и впихнул трубку обратно в рот.
- Ну зачем вы спрашиваете, - вкрадчиво пробормотал он Эретри, - Разве…ну после эдакого… не появляется…того…дар… Ведунский… Ведский…Ясновидск…
- Ежели она знает, чего ты тогда говоришь ей!.. Не мы ж против Хаоса идём!..
Выпалив это, Курильщик сразу как-то обмяк и, закрывшись будто бы тоже от солнца ладонями, покачнулся, как от удара. Эретри спокойно наблюдала за ним. «А была у меня цель начала разговора?..»
- Вполне интересно, - собираясь уходить, сошла со ступеней. – Тот, что ли, против идёт, а вы нет?
- Ещё не хватало! У меня пятеро малых по лавкам, теща, шурин и, вдобавок, жена, а я буду Лабиринту глазки строить! – взвизгнул «шляпник», порываясь кинуться за ней. – Я вообще – побегушник почитай что, сбоку припека!..
Курильщик пихнул его ногой. «Сиди, мол».
Эретри давно уже их не слушала. Она оглядела пыльный, полный хлама дворик, увидела калитку в дырявой изгороди и направилась к ней.
- Вернётся серомордый - передайте ему, что перстень он может забрать у лорда Хаоса. – сообщила, уходя. - С радостью вернёт.
Калитка пропела с надрывом о своих годах, открылась.
Курильщик, между тем, преспокойно убрал руки от лица и, присев, как ни в чём ни бывало, принялся приводить трубку в должное курительное состояние. Табак частично выуживался из грязных карманов, частично подбирался со ступени. Обескураженного Шляпника Курильщик хлопнул по спине ободряюще и буркнул, глядя Эретри вслед: «Готово дело».
- А?
- Готово дело, говорю. Зеркало своё не прохлопает. Теперь она вернётся туда. Рано или поздно.
- Сам придумал?
- Хо… Да ты глаза-то ейные видал? И вообще физию? Пустотень. Одежка, опять же… Для ней сейчас и лорд наш, и мы, и Эйзоптрос со стекляшками - что прошлогодний снег.
- Ну и мрак с ней, - сплюнул Шляпник…

…Интересно, в какую сторону надо идти, чтобы к главным воротам? Мелкие дома, проулочки, сбившись в одну горстку, боязливо пялились в разные стороны. Дело шло к вечеру. Воздух свежел, Эретри шла по редеющим улицам и думала о разном.
Да вот ещё: с чего это те взяли, что она теперь у Лорда и зеркал на побегушках? Подумаешь, вернулась… Стой! Эретри остановилась на полушаге. Что же это такое получается? Не вернуться – обычнее?..
В шагах двадцати от неё - большое, но старое здание, вроде как лавка не очень нужных в хозяйстве вещей, по-видимому, оставшаяся в этом районе с лучших времен. Зеркало в разбитой витрине отразило…
Неужели насмехается, что это оно отражает?! На Эретри смотрела вроде бы она сама, но одежда на ней уж точно не могла принадлежать ей: штаны, куртка, плащ ненормально новые и даже вроде бы из другого материала пошитые! Узор угловатых ветвей расползался от рукавов до ворота и вился там, нагловато поблескивая. Не веря более зеркалу, Эретри принялась осматривать одежду сама. Что за наваждение! Вот здесь на плаще должна быть рваная строчка, а здесь, на рукаве –дырка после падения с лошади! Обувь! Почти с надеждой Эр оглядела свою старую пару. Раньше просто добротная обувь теперь была до неприличия хороша: из дорогущей тонкой, но очень прочной кожи, невысокие (до середины голени) сапоги. Удобные, но явно не для путешествий пешком. В бандитском квартале за такую пару башку точно бы открутили.
Вдобавок обнаружилось (почему не раньше?), что новый карман, тот, в котором мог бы быть перстень, заметно потяжелел. Засунув в него руку, Эретри вытащила небольшой бархатного вида мешочек. Он приятно оттягивал ладонь и явно был набит не опилками. Внутри оказались золотые монеты и… тёмные холодные камни. Даже не скажешь, чего больше.
- Эретри? – Что? Она оглянулась на голос. Ну, конечно: Ладор, Тежа, Дан – подошли все, как один. Сложно было не догадаться. Эти отражения не называли её «Эр».
- Куда мы путь держим сейчас? – пропела Тежа ни к селу ни к городу.
Лесной клещ так и сидел на её затылке, только чуть порозовел и раздулся.
- Я что, брожу по парку увеселений?.. – с раздражением спросила Эретри. Троицу по всей видимости не интересовали злоключения девушки.
– Что ж, если вам так хочется это слышать, я возвращаюсь домой. Ухожу из города. Вы доведёте меня до главных ворот.
- А разве…
- ТЕ отражения, так? Они меня забыли и я их… почти. Не буду же я искать отражения…
- Значит, не только одежда… - сухой, чуть надтреснутый голос прозвучал совсем рядом. Не голос Ладора и, уж конечно, не Тежин.
- Дан?.. Говоришь?.. – Эретри без удивления, но взглянула на Дана. Он сказал? Сырая глина лица неподвижна. Не очень-то верилось, что звук мог родиться в этой стороне.
- Мне позволили говорить, потому что у тебя забрали слишком многое. – торопливо, сбивчиво и не совсем понятно заговорил Дан. - Я не умею изображать то, чего нет. А надо. Забрать половину тебя – значит, забрать полменя тоже. Видишь, тебе дали новую одежду и деньги? Зеркало, оно всегда так: старое скрытое берёт себе, новое внешнее – отдаёт. Ему плевать, что отобранное куда ценнее «подаренного», его мнение такое исключает. Вон, даже в суме золото - пополам с щебнем. Обменяться до конца зеркало не может… Мне же подарили голос взамен той тебя, которую уже я не смогу изобразить...
- Слушай, - перебила Эретри. – Вон там ведь зеркало? – она указала на витрину. – Не то, чтобы это не радует, но…должно было здесь появиться отражение ведь так?..
- А сразу теперь и не выпустят, - сообщил Ладор, немного потрясенный тем, что его не дослушали. – Чуток позже – пожалуйста. Через часик-другой до конца вчеловечишься и всё.
- Я…что сделаю? - раздраженно переспросила Эретри. – А сейчас я ещё недочеловеченная, так что ли? О-о-о… Я забыла кто вы. Мастера словес… И вот мало вас, так ещё один недавно заговорил. Хотя это и неудивительно… Что?! – она повернулась к Дану, который что-то вдруг промямлил к последней её фразе.
- «Неудивительно»… Сказала… - повторил тот совсем тихо и невнятно. Дану было нелегко рисовать в своём лице мимику Эретри, а говорить своё.
- Смотри, какие!.. – фыркнула Эр. – «Вчеловечиться» - вполне себе просто, а «неудивительно» - просто хаотически непредсказуемо!..
Сжав в руках мешочек, она отвернулась от отражений. Достала из него горсть золота и щебня и стала перебирать её. Детская забава – отсей крупу от гороха. Когда-то и она играла… когда? Да стоило ли это «когда» игры?..
- Там гораздо лучше, правда?
- Что? Ты о чём? – глухо отозвалась Эретри.
- Ну, там, - тонко улыбнулась Тежа и продолжила, напевая. - В зазеркалье, не душно, не мёрзло; не тихо, не шумно; не живо, не мёртво… Размеренно всё от секунды до вдоха. Искать ничего там не нужно и думать о дальнем…
- Скучно. Не настоящее. – отчеканил Дан. Эретри недоверчиво покосилась на него.
- Ах, неправда, цветы в зазеркалье и растут, и играют красками совсем как вне-цветущие… и лучше! – словно обрадовалось его хмурому тону Безмятежность.
- Да просто цветы уже привыкли отражаться. – со скучающим видом произнёс Ладор. – Столько раз их уже ставили около зеркал.
- О да, очень часто их ставят напротив, напротив зеркал! В Эйзоптросе – реже, но жители прочих – почти каждый день! А Праздники Цвета! Ведь такие большие букеты! Тюльпаны и розы, ромашки и лилии!.. - вдруг Тежа сбилась с напева и добавила, посерьёзнев. - Только красную сирень почему-то никогда не ставят. Жалко им что ли?..
Ладор и Дан смотрели вниз, на землю, внимательно и одинаково.
- Красная сирень? – зевнула Эретри. – По-моему, это всего-навсего такие цветы, по форме похожие на сирень…Ну, и ветки, может, такие же.
- Красная сирень, – мурлыкнула Тежа и закружилась в пушистом легком танце. - Ах, какое смешное название! – рассмеялась она самой себе. – Сирень ведь должна быть сиреневой!..
Эретри снова зевнула.
Спать не то, чтобы хотелось, но одна только мысль о том, сколько ей пришлось провести времени без сна, заставляла мысли размягчаться, а веки слипаться. К тому же время шло к вечеру, как тут не вспомнить про сон?.. Обратный путь может и подождать до завтра. Поразмыслив немного, Эретри подошла к одному из прохожих и спросила его, как добраться до ближайшего скорого приюта…

…В разных районах Мира Зеркал такие ночлежки называли по-разному. «Спальники», «спатки», «поспшЁлы» (сокращенно от «поспал и пошёл»), «храпельные», «сонки»... В Эйзоптросе же гостиницу на одну ночь называли просто и благородно: «скорый приют». В таких вот скорых приютах можно было переночевать, если денег, да и желания на большее не хватало, а мёрзнуть на улице мешал зуд благородной фамилии. В отдельную маленькую, уютную (уютность также определялась отягощенностью кошелька) вас пускали с единственным условием: чтобы на следующее утро духу вашего здесь не было. Условие это по большей мере было продиктовано «большими» гостиницами, владельцы которых резвычайно ревниво относились к скорым приютам. Они ведь намного меньше брали за ночёвку и могли изрядно сузить поток прибыли «больших», если бы посетители оставались не на одну ночь. Интересно, что дешивизна практически не решала проблему бродяг и бездомных, они по-прежнему в большинстве своём спали на улице: до их уровня цена не опускалась.
…Эретри уже битый час доказывала у стола заказов приютному, что она вовсе не шутит и действительно желает поселить свои отражения в комнатах второго класса. А не третьего, как было положено по неписаному закону гостиницы.
- Говорю вам, у меня достаточно денег, чтобы оплатить, - золотая монета, подмигнув всем вокруг, легла на стол. Приютный быстро притянул её к себе, соскрёб жёлтым ногтём сор, налипший на монетное ребро.
- Это я понимаю, но… ннн…ммм… - он почему-то не очень приглядывался к блестящему кругляшу, вместо этого пристально глядел Эретри в глаза. Что-то насекомье заусатилось в серых зрачках. Незаметно он шевельнул ногой под столом, так, чтобы это могла заметить только сидевшая там кошка. Она тотчас же вылезла на свет, сверкая чёрным мехом и сладко усмехаясь в усы. Потянулась, словно ожидая оваций, и села прямая, линийная. Строгим взором инспектора окинула Эр и компанию. Шевельнула хвостом.
Затем не спеша обошла отражения, с презрением отвернулась от каждого. Они не стоили и её когтя. Проходя мимо Эретри, остановилась и чуть внимательней прищурилась на неё. Эр стояла спокойно, но этот взгляд заставил её и вовсе замереть. Кошка проверяла. Лёгкой шестизвёздной кляксой проникла она в сознание Эретри и там уж чёрные лучи отыскали, нашли душу… или, во всяком случае, ту невидимую ткань, что могла бы так называться. И её растягивали, просматривали на свет, перетряхивали, выискивали лишние закутки, измеряли неровные края. Когда один из лучей находил что-нибудь подозрительное, остальные тотчас же устремлялись к нему, но потом разочарованно уходили: снова не то. Процедуру эту Эретри не чувствовала, но понимала, хотя и отказывалась принимать. В конечном счёте, ей было всё равно.
Вот наконец кошка мягко улыбнулась и отошла от неё, едва заметно кивнув приютному. Он же вздохнул с облегчением, вытер со лба пот и стал выглядеть уже более уверенно.
- Прикажете всё же поселить отражения в третьем классе?..

…Сидя на краю жестковатой (такой вот «первый класс») кровати, Эретри всё вертела в руках найденный браслет. Её не интересовало, как он мог оказаться на другом краю города, не удивлял сам факт находки…было лишь забавно, что рассмотреть браслет, как впервые, пришло ей в голову именно сейчас, в полумраке, при торопливых лучах последнего на сегодня солнца… В зелёном камне летела чайка. Цепочка держала её и камень, поэтому-то и казалось ей, что она летит. Эретри взвесила браслет на ладони. Странно это – так дорожить вещью, никем тебе не даренной, купленной в порыве безделья, не в память, просто так. Но, наверно, и было какое-то обстоятельство, только Эретри не помнила его. В конце концов, она застегнула браслет вокруг запястья и, не раздеваясь, легла.
И заснула. Ничего ей не снилось.

Пишет Сильвия. 19.08.05

Теперь всё стало ясно: Раздражение всеми силами старался разозлить сотрудницу фирмы. Но Сильвии было что терять: без работы ей никак нельзя.
Поэтому она решила любым способом добиться этой работы. Самое главное –это не дать Раздражению полностью уверить девушку в том, что она - Сильвия -плохой работник. И она решила пойти на обман:
- Ой, девушка, да не смущайте вы этого выжившего из ума старика. Он сам непонимает, что говорит. Понимаете, он мой родственник, а точнее родной дядя.
А разве может человек навредить своему родственнику? А? Ну вы сами подумайте?!
Эти слова произвели должное впечатление на Раздражение. Он умолк и тут же посмотрел на Лесть. А она, поняв, что тут уже могут обойтись и без неё, благополучно исчезла. У Раздражения сразу поднялось настроение: конечно, без Лести у него ещё есть шанс завалить Сильвию. Но радоваться ему пришлось недолго. Сильвия уже совсем добилась того, что девушка растерялась. В этот момент в дверь постучали. Совсем растерявшаяся сотрудница фирмы не ожидала стука в дверь и поэтому тут же вздрогнула, но, взяв себя в руки, сказала:
- Войдите.
Дверь открылась и в комнату зашёл Коварство собственной персоной.
Собственно, его и следовало ожидать. В стремлении получить место Сильвия уже не замечала того, что выполняет работу Коварства. Но, заметив на пороге своё
отражение, она с удовлетворением подумала: "Да, чего только не вытворяют мои отражения: то их не дождёшься, то они тут как тут. Иногда кажется, что появляются они под действием магии. Но нет, это невозможно, ведь Лорд Хаос не допустит того, чтобы в Эйзоптросе использовалась магия. Однако сейчас не стоит об этом думать. Главное - получить работу: " Пока Сильвия удивлялась такой мгновенной реакции своего отражения, Коварство уже успел вчистую разбить Раздражение:
- Девушка, вы конечно извините нас за то, что мы так бесцеремонно ворвались к вам в кабинет, но, понимаете, Сильвия - очень хороший человек и всем нам очень хочется, чтобы у неё была достойная работа, - не жалея своего красноречия говорил Коварство. - А этого старика вы не слушайте. Видите, у него уже и седина есть, и всё лицо в морщинках. Наверняка у него старческий маразм или ещё что-нибудь.
- Я даже не знаю, что сказать: - вконец уже растерялась девушка
- А не знаете, так ничего не говорите, - попытался как-то оправдаться или, скорее, вставить своё слово Раздражение.
- Ах, Раздражение, как же ты посмел нагрубить девушке?! - с деланным удивлением проговорил Коварство.
Но сотруднице фирмы эта перепалка уже надоела. К ней уже вернулось самообладание, и она примиряюще сказала:
- Господа, давайте не ссориться. Вы охарактеризовали госпожу Сильвию со всех сторон и мне бы хотелось увидеть её на деле.
И, уже обращаясь к Сильвии, она произнесла:
- Приходите завтра к восьми часам. Мы постараемся сразу дать вам задание и посмотреть ваши способности. Спасибо. До свидания.
Она жестом указала на дверь. Сильвия, а за ней и Коварство с Раздражением вышли на улицу. Сильвия хотела поблагодарить Коварство и заодно выразить недовольство Раздражению, но тут же обнаружила, что двух отражений и след простыл. Мысленно возмущаясь, что ей даже не с кем поговорить, Сильвия двинулась по малолюдной улочке в сторону центра. Как ни как, а там всегда многолюдно и весело. Но внезапно прямо перед ней стала девочка-подросток. Она была невысокого роста, блондинка, на вид ей было не больше семнадцати. Вся её внешность вызывала какое-то чувство доверия и искренности.
- Привет, - весело сказала она.
- Привет, - дружелюбно ответила Сильвия. - А ты кто такая: местная жительница?
- Неужели ты не догадалась?! - удивилась девушка. - Я - твоё новое отражение!
- Правда? И как тебя зовут? Судя по твоему виду ты должна быть хорошей.
- Ещё бы. Я - Откровенность. Если тебя что-то тревожит, то расскажи мне. Уверена, что я смогу помочь тебе.
- Помочь мне? А ты справишься?
- Кто знает. Но главное я сделаю: ты выскажешься и от этого тебе станет легче.
- Надо же, ты ещё маленькая, но такая мудрая!
В таком весёлом разговоре они незаметно вышли на главную площадь.
- А ты знаешь новость? - спросила Откровенность.
- Нет. А что за новость?
- В городе много приезжих и поэтому надо обязательно познакомиться с кем-то
из жителей, чтобы тебя не выслали из города.
- Но ведь я с детства живу в нём!
- Этого мало. У тебя есть какие-нибудь знакомые?
- В последнее время я общаюсь только со своими отражениями. Ещё я недавно познакомилась с неким мальчиком Айном и его мамой, а также с семьёй, с которой у Айна кровная вражда. Но это было случайное знакомство и вряд ли они за меня заступятся.
- А у тебя есть давние друзья?
- Вообще-то да.тут недалеко живёт моя школьная подруга. Я давно у неё не была. Может зайдём к ней?
- С удовольствием!
Они прошли несколько кварталов и остановились около каменного, с виду достаточно богатого дома. Около двери висел колокольчик. Сильвия позвонила.
Дверь открыла девушка, судя по виду горничная.
- Можно мне увидеть госпожу Меган, - спросила Сильвия.
- Конечно, проходите.
Горничная провела их через богатую прихожую, потом через столовую, украшенную огромными портретами, канделябрами и с богатым длинным обеденным столом. На столе была фарфоровая посуда. Они прошли ещё несколько небольших комнат и остановились около большой дубовой двери. Горничная постучалась:
- Госпожа, к вам гости.
- Пожалуйста, Ундина, впусти их.
Сильвия с Откровенностью оказались в огромной комнате с кроватью, дорогой мебелью и с ароматом каких-то неизвестных трав. Меган сидела в кресле. При виде гостей она поднялась, слегка поклонилась и потом только узнала Сильвию.
Судя по всему, богатство и роскошь сыграли свою роль, и поэтому Меган выглядела слегка высокомерной. Первой об этом догадалась Откровенность.
- Здравствуйте, госпожа Меган, - начала она, - Вы не узнаёте Сильвию?
Голос Откровенности был настолько мягок, нежен и доброжелателен, что маска высокомерия быстро слетела с лица Меган.
- Конечно я узнала Сильвию, - уже ласковым голосом начала она. – Как поживаешь, подружка? Садитесь, дорогие гости, что же вы стоите?
На этой доброжелательной ноте продолжался последующий разговор. Меган обещала поддержать Сильвию, если вдруг власти города решат выселить её.
Вернулась домой Сильвия заполночь и, посмотревшись в зеркало, осталась довольна прошедшим днём.


Пишет Никта. 20.08.05

Небо синее или красное?
Что за дела?
В ушах шум.
Море что ли где-то здесь недалеко?
Жарко.

Сердце вдруг раздулось до размера Стеллиада, Никта попыталась сделать вдох, но только губами шлепнула бессмысленно несколько раз.
«Я умру сейчас!!!!!», - пронеслось у неё в голове.
«Ага, разбежалась, - ответил панике за нее внутренний голос, который она всегда недолюбливала именно за беспардонность, - умрет она. Сначала дело, потом удовольствие. Вот донесешь все, что узнала до Хаоса, тогда и откопытишься».
Никта остановилась и неодобрительно покачала головой: её тонкую душевную организацию коробила подобная вульгарщина.
Но, по крайней мере, паника умолкла, и можно было дышать свободно.
Никта, покачиваясь в привычном уже ритме, вновь двинулась в сторону Эйзоптроса.
«Выпить бы…» - прошептала она сама себе, облизнув соленые сгоревшие от жажды губы.
«Совсем сбрендила что ли? Может и закусить ещё? – тут же прокомментировал голос, - в такую жарищу только пропащие пьют!»
«Эйзоптрос, - с ненавистью произнесла про себя Никта, продолжая упорно идти вперед, - ну кто там не сбрендит? С этими вечными отражениями? Вот нет их здесь, так голосов всяких сразу поразвелось. Надо в Аквилон переехать, пожить по-человечески, частником, а не в коммуне придурков отразившихся».
«Как тебе не стыдно, Никта, - тут же отозвалась хронически больная совесть, - ты бы лучше домой поехала, тетку навестила. Она тебя каждый месяц к себе зовет в гости. Боится, что не увидитесь больше. Старая уже. Надо поехать в Стеллиад».
«Заткнись! - набросились оба и Никта и её внутренний голос на не вовремя проснувшуюся совесть, - нам надо в Эйзоптрос! Мир Зеркал прежде всего».
«Молчу-молчу, - привычно подняла лапки вверх та, - зачем так резко реагировать? Ну, сказала бы, что подумаешь над моим предложением что поедешь, как только подвернется удобный случай».
«Тебе дай палец, руку отгрызешь», - грубо, как всегда, заметил внутренний голос.
«Ага, - поддакнула ему Никта, - точно».
Острие меча вычерчивало за ней по земле безнадёжную кривую.

Кровь, кровь, кровь. Воздух пахнет кровью, во рту вкус крови, небо цвета крови.
Но надо идти.
Не обращая внимания на то, что левая рука висит безжизненно вдоль тела, а правая ладонь приклеилась намертво к рукоятке меча.
Золотая змейка скользит по лезвию клинка вверх: За особые заслуги…
И вспыхивает яркой звездой в Многоугольнике Мира на гарде.
Как дойти, если глаза разъедает соленая влага: пот, слезы и кровь?
Как дойти, если вокруг ни души, только бездушные серые тени деревьев и холмов?
И никто не поможет.

«Мрак! Даже сказать «брось меня, спасайся сам, мне не выжить, я знаю…передай моим, что я люблю их…скажи, что я достойно встретила свою судьбу и тэ дэ и тэ пэ», некому!» – продолжала ворчать Никта, заставляя себя идти дальше, невзирая на усталость, боль и смертельную тяжесть на сердце.
«Ты же одиночка, - ехидно заметил внутренний голос, - «одна голова – хорошо, а две – неэстетично» - твоя поговорка».
Никта остановилась. Впереди вдалеке, на самом горизонте что-то сверкнуло холодным серебром. Она оперлась тяжело о меч и медленно перевела дыхание. Ребра ныли просто невыносимо. Никта повела раненым плечом: прореха на сером мундире цеховика выглядела устрашающе большой, но рана, как выяснилось при первом беглом осмотре, была неглубокая.
«Так, царапина, - Никта выпятила нижнюю губу и нахмурилась, усиленно изображая мужественного храброго воина, - шо дробина для дракона».
«Эй, мачо, стоять долго будем? Может все-таки пойдем дальше? – поинтересовался зловредный внутренний голос, - смотри, солнце зайдет, стражники начнут в щелбаны играть на деньги, не дозовешься».
«Не на деньги, а на омбур…обрум…обмундирование, - поправила его Никта и сделала шаг, - как будто каждый месяц им не выдают новое?..» – проворчала она по своей привычке, критиковать все и вся.
Взгляд упал на собственный мундир агента ЦРУ, порванный, залитый кровью.
«Н-да, - промычал внутренний голос, - видок у тебя ещё тот! Слава Хаосу, что большая часть этой крови не твоя, а то бы мне тебя до Эйзоптроса не допинать было».
«Зато ни один извращенец не пристал, - зло парировала Никта, - только ленту жалко».
«Столько жизней загубила, а о ленте плачет! – проснулась совесть, - какая меркантильная девица».

Шаг, ещё, ещё, шаг, ещё, ещё.
Озера-раны, дороги-шрамы, и алый след, змеящийся от острия меча по земле.
Еще одна «царапина» - от шеи к плечу - пересекает ключицу.
Мочка уха порвана.
Лицо в грязи и крови, губы разбиты.
Только сочно красная чистая ленточка вплетена в спутанные сизые от пыли и пепла волосы.

«Помогите, - прохрипела она, увидев впереди зеркальные стены Эйзоптроса, - помогите!»
Слишком тихо, никто её не услышал, конечно же.
Она была далеко от крепостной стены, её не только не слышали, но и не заметили ещё.
А силы были на исходе.
«Шаг, ещё, ещё, - стиснув зубы до боли в челюстях, приказывала Никта себе раз за разом
Она едва передвигала ноги.
И второе, и третье, и пятое дыхание уже открывались, теперь от дыхания как такового остался лишь надрывный свист, переходящий в бульканье где-то в легких.
- Ничего не поможет, - голосила в сердце паника.
- Страшнее всего упасть сейчас, здесь, когда цель так близка, и умереть, так и не предупредив Эйзоптрос о грозящей опасности, - серьезно и строго, как отец когда-то в детстве, предупреждал внутренний голос.
«Лорд, - едва слышно, осипшим от крови голосом воззвала Никта к Хозяину Мира, - помоги мне!»

Совсем чуть-чуть.
Она уже у рва с водой, мост поднят.

«Помогите! Откройте, - едва смогла произнести она, но стражники не услышали: слишком тихо, - Господин, - прошептала в отчаянии. Из глаз – слезы бессилия, - Господин, молю!»
Упала в изнеможении: Меч отлетел в сторону, отразив в металле никтин потухший взгляд, пойманный зеркальной крепостной стеной. Голова, плечи, руки оказались в воде рва.
Вода вскипела внезапно: один из аллигаторов, учуяв запах крови, атаковал её.


Пишет Хаос Мира Зеркал. 20.08.05

Эретри

- Зеркало надо вынести, слышь? – Курильщик закашлялся яростно, до слез.
- Ты совсем очумел? – подпрыгнул от ужаса Шляпник, - да я к этому зеркалу вообще не подойду после всего, что случилось! У меня…
- Семеро по лавкам, - оборвал его Курильщик, - помню…
- Пятеро, - буркнул недовольно Шляпник.
- К Лабиринту его надо-ть утащить, по-любому, - Курильщик вычистил трубку, убрал её в сатиновый мешочек и заткнул за пояс, - поднимайся, трёкало.
- Твое зеркало, вот ты и разбирайся сам, - насупился упрямо Шляпник, - хоть озолотишь, не попру я эту мерзопакость никуда. Не дай Хаос, сам исчезну.
- Нужен ты Хозяину больно! – фыркнул презрительно Курильщик, - я тебе вот что скажу, друг мой ситный… Не унесем зеркало Лорду, он нас потом по стенам Лабиринта размажет, – Курильщик первым вошел в комнату.
Шляпник последовал за ним, зажмурившись крепко.
Они подхватили зеркало с двух сторон и осторожно потащили к выходу.
Тяжелая металлическая рама вдруг заходила в их руках ходуном.
- АААААААААААААААААА, - закричал в диком ужасе Шляпник, вцепившись в раму так, будто в свою жизнь, - неееет, только не это!!!!!!!!!!!! ААААААААААААААА!
- ДЕРЖИ ЕГО! – хрипя от напряжения, рявкнул Курильщик.
Но рама начала медленно раскручиваться по часовой стрелке, их обоих откинуло от зеркала в разные стороны.
Шляпника ударило о стену со всей силы. Скуля от боли, он схватился за голову и завопил:
-Не хочу! Не виноват я! НЕ ХОЧУ!
Курильщик при падении ударился головой и потерял сознание.
В комнате стало темно. Словно воздух в чернила превратился.
И в этом мраке загорелась маленькая серебряная точка, которая разлилась по всей поверхности зеркала.
По светящемуся серебряному прямоугольнику прошла мелкая рябь.
Шляпник замолчал, зажав себе рот и с ужасом наблюдая за метаморфозами зеркала.
Зеркало вновь застыло, серебро скатилось с изнанки, и теперь в раме было обыкновенное стекло.
Шляпник закусил губу до крови, когда черная пятерня в бледно-синем ореоле коснулась этого стекла и по комнате рассыпался печальный мертвый шепот: Эретри…
Было невыносимо слышать этот шепот.
Эретри
Шляпник вскочил на ноги и, позабыв про всякую осторожность, заголосил дико, разрывая на груди одежду, расцарапывая кожу, пытаясь добраться до собственного сердца. Он визжал, катался по полу, рыдал.
Эретри
А по поверхности стекла скользили холодные искристые ярко - синие слёзы.
И вскоре от зеркала на полу осталась только небольшая серебряная лужица, которая высохла к следующему утру.

Кто-то нежно гладил её по волосам. Она открыла глаза и увидела Нежность.
- Тяжело тебе пришлось, Эретри, правда? Ничего, время все излечит, - улыбнулось мягко новое отражение, - Лорд тебя не оставит.


Никта

«Эй, гляди! – один из стражников ткнул другого в бок, - кажись, наш!»
«Я те как дам щас по тыкве, Наблюдательность, - человек поправляет плащ, который служил ему одеялом, и вновь устроился на ночевку, - совсем совесть потерял. У меня тут сон про мою Лоэну, а он меня – в ребра локтем».
«Да проснись ты! Наш же, говорю! – Наблюдательность схватил арбалет и, сдернув плащ с хозяина, сунул оружие ему в руки, - аллигаторы!»
Сон как рукой сняло.
Стражник бросился к бойнице.
Раздался особый стражничий свист, крики:
МОСТ!
ВРАЧА!
БЫСТРЕЕ!
ПРЫГАЙ!
НЕ УСПЕЕМ! НЕКОГДА ЖДАТЬ! ПРЫГАЙ, МРАК ТЕБЯ ПОБЕРИ!
КАКОЙ ИДИОТ ПРИДУМАЛ В РОВ АЛЛИГАТОРОВ НАПУСТИТЬ?!
А НУ ПШЕЛ ВОН! ЩАС БЕЗ ЗУБОВ ОСТАНЕШЬСЯ, КАЛОША ЗЕЛЕНАЯ!
НОСИЛКИ!
- Живая?
- Живая, она живая! Молодец, Иэн, аллигаторов настрелял – всей роте на сапоги хватит.

- Без сознания, - Иэн склонился над девушкой, - крови-то сколько! Ранена?– он попытался расстегнуть верхнюю пуговицу форменного сюртука…
- Только попробуй, - просипела «умирающая», открывая глаза, - шею сверну».
- Ого, - рассмеялся Иэн, - да с такой злостью и с того света выберешься, подруга.
- Это Никта, - кто-то дотронулся до её волос, - Багряная лента, мундир ЦРУ.
- Неужто?! – со всех сторон послышался взволнованный гомон, - дайте взглянуть. Мрак меня побери! Багряная лента! Вот бабы! Такую награду да в косу заплетать. Тьфу!
- Давай её в их штаб, - приказал Иэн и махнул кому-то рукой.
Подогнали телегу, бережно уложили девушку на расстеленный в ней толстый шерстяной плед, накрыли сверху мундиром Иэна. Он сел рядом.
- Отражение её не забудьте! – крикнул кто-то.
- Сюда, - Иэн пододвинулся, рядом с ним, свесив ноги с борта телеги, устроилась унылая серая дамочка с непропорционально крупными и длинными зубами.
Теперь над Никтой нависли две башки: Иэна и Совести.
- Неэстетично, - прошептала она перед тем, как вновь потерять сознание.

Сильвия

Секретарь сделала пару пометок в анкете для приема на работу, которую заполнила Сильвия, собрала бумаги и направилась в кабинет шефа, чтобы доложить ему о результатах собеседования.
- Я могу войти?
- Да, конечно. Уже все закончили?
- Да. Вот документы.
- Ну, как претендентка?
- Я не знаю, шеф. Если Вам нужна лгунья, это идеальный вариант. Я такой наглой лжи уже давно не встречала. Выдавать отражения за родственников, друзей, вообще людей…
Скорее всего, девушка из недавно прибывших в город.
- Не одобряешь, значит.
- Нет, не одобряю. Она может лгать другим, но не своему нанимателю. Я считаю.
- Почему в таком случае пригласила её завтра на испытательное задание?
- Она здесь свое отражение забыла. Весьма нам полезное. Думаю, мы можем воспользоваться его услугами. Тем более что у Вас посредник есть.
- Какое отражение?
- Правдивость.
- Как кстати! А я-то голову ломал над тем, что нам делать, чтобы понять блефует Генристен или нет! Ты – умница.
- Завтра Сильвия придет, дадим ей пару заданий для отвода глаз, потом вернем отражение и скажем, что, к сожалению, она нам не подходит.
- Что бы я без тебя делал?!
- Скучали бы, - секретарь улыбнулась кокетливо, - я по-моему заслужила повышение зарплаты…
- Конечно. Завтра. После того, как продемонстрируешь свое умение избавляться от «недостойных кандидатов».

Пишет Эля Штольц. 21.08.05

Любопытное маленькое ушко, выглядывавшее из-под русых кудрей осторожно прислонилось к все той же двери с надписью"Рене Ивер. Хозяин компании",однако не услышало за ней ничего, кроме каблучного стука приближающихся шагов; дверь резко распахнулась,так что обладательница красивой раковины,украшенной изящной серьгой,не успев отпрянуть,получила удар по виску и скуле:
-А-А-А!Эля,больно же!
-Что, Стервознось, подслушиваешь, как это низко,хотя совсем не удивительно с твоей стороны.
-Я всего лишь хотела посмотреть на Ивера.
-Ты смотришь ушама, очень интересно. И завяжи шнуровку на корсаже, у тебя всё вываливается.
-Так надо,мне,в отличие от некоторых,есть,что показать!
-Что? У меня всё в порядке,какая же ты противная - хуже жестокости.
-Не хуже, вспомни, сколько она тебе вреда принесла.
-Да, жестокость бьёт по карману, а ты-по нервам, что хуже.
-А Оптимизм?
-А Оптимизм-по честолюбию. Ладно, мне некогда с тобой болтать, ещё много дел.
-Я всё же загляну к Рене, уж очень интересно-на кого ты работаешь.
-Надеюсь, ты пробудешь у него подольше.
-Не волнуйся-я вернусь очень скоро, ибо мужчин я побеждаю быстро.
-Может быть, ты соблазнишь его, и он станет меньше сдирать с меня денег, как с твоей хозяйки.
Эля вернулась в экипаж и продолжила путь домой.Она гордилась,что у неё есть теперь место, принадлежащее только ей, где она может закрыться и забыть на время про иверов и фотосесси, но нигде она не могла забыть, нигде не могла закрыться от своих отражений, также как от своей тени, ибо как и её тень - они часть её, обратная сторона одной и той же медали, неизвестная, потусторонняя Эля, две неделимые части магнита. Приблизительно так думала Эля по дороге. Она
пыталась примириться с существованием отражений, но всё равно терпеть их не могла и лишь утешала себя тем, что они - условие жизни в Эйзоптросе, не будь их, возможно, не было бы этого чудесного города, в котором эта девушка уже добилась успеха, и возможно,добьётся ещё большего, так что в каком-то смысле ей следовало быть благодарной зеркалам. Но вот за окном появился знакомый пейзаж района интеллигенции и богемы, вот-благоухающий Бульвар да Винчи, старинный дом с резными балкончиками, родная пятикомнатная квартира на третьем этаже, оформленная в белых и голубых тонах, просторная спальня в колониальном стиле, и - кровать с прозрачным шифоновым балдахином. Наконец-то. Впервые за нескольеко недель Эля могла спокойно отдохнуть-она раскинулась посреди своего ложа, глядя в зеркальный потолок и просто наслаждалась тишиной,не было ни бесконечных ослепляющих вспышек, ни замечаний фотографов, ни неудобных нарядов и безумных причёсок. До этого сероглазка даже не представляла, что работать моделью так тяжело, так утомительно, так унизительно иногда. Этого ли она хотела? Об этом ли мечтала? Была ли довольна, что теперь у неё есть более - менее стабильный заработок и узнаваемость? Конечно, всё это совсем не плохо, но был один большой недостаток - Эля была лишь игрушкой в руках коварных предпринимателей, инструментом для достижения их успеха, а ей хотелось быть ни от кого не зависимой,но вот парадокс - даже зарабатывая огромные деньги, она не могла получить обожаемую свободу.
В соседней комнате послышался какой-то гомон, Эля накинула халат и направилась туда.
-Это я виноват, всё из-за меня! Я всегда всё порчу!-неустанно повторял убогий, щуплый, дрожащий мужчина с страдальческими глазами, лицом похожий на Цинизм.
-Новенький?-спросила Эля.
-Да, Самоуничижение, - ответила за новенького Оптимизм, - появился вместо Цинизма и сразу уронил вазу, которая, кстати, не разбилась, и с тех пор не умолкает.
-Как сказал бы незабвенный Цинизм-в семье не без урода.-иронично сказала сероглазка.

Пишет Ксанф. 22.08.05

Храбрость заплакала так по-детски, что Ксанфу стало неудобно за свой вопрос, свою настырность и глупое невнимание к чувствам других.
"Тупица, - выругался про себя юноша, - при чем безнадежный. Ну кто тебя за язык тянул?!"
- Успокойся, ну что ты, ну? Не плачь...
Но видимо было поздно давать задний ход: отражение ревела на всю улицу, захлебываясь в собственных слезах и давясь кончиками огненно-рыжих колючих волос. Ксанф осторожно, боясь спугнуть, обнял девочку:
- Ну что же ты, милая... Зачем так плакать, успокойся, ты же Храбрость... Прости меня, солнышко. Не надо плакать, - он нежно поцеловал ее в макушку и подхватил на руки, - пойдем, зайка. По-моему, нам всем пора отдохнуть.


Гостиница со странным названием "Хамелеон" была обычным ночлегом для несостоятельных жителей Эйзоптроса. Ксанфу была предоставлена комната на третьем этаже за мизерную плату, питание в счет не входило, но администратор из жалости приказал принести в номер какой-нибудь каши и чай.
Храбрость понемногу успокаивалась и, убаюканная тихим голосом Утонченности, вскоре уснула. Ксанф, боясь разбудить ребенка, кое-как бросил у входа свой рюкзак с вещами и выпроводил всех из номера.
- Мы лучше спустимся и поедим внизу, - молодой человек аккуратно прикрыл за собой дверь.
Оказалось, впрочем, что поесть внизу негде, гостиница, понятно, не люкс, и, потому пищеблока не было предусмотрено. В основном, здесь останавливались те, кому попросту негде было переночевать. Тем не менее, подниматься обратно было нельзя, и Ксанф решил пока побродить по первому этажу, Энергичность, не выдержав напиравшего изнутри голода и прихватив с собой для нагнетания ужаса Агрессию, умчалась на поиск съестного. Недалеко от стойки администратора стояло что-то отдаленно напоминающее диван, кроме усатого мужчины с дырявой, будто прострелянной, шляпой никого рядом не было, и Ксанф направился к этому единственному в холле предмету меблировки.

- Вы понимаете, - внезапно заговорил усатый господин и поднял голову, - я ведь ничего не сделал, я только зашел к друзьям после работы... А она опять начала старую песню заводить! - мужчина закашлялся и после минуты молчания продолжил, - Я не пил! Ну ни капли! Честно! Вы мне верите? - его маленькие глаза были полны слез, а выражение лица таким жалостливым и беззащитным, что у парня сжалось сердце.
-Верю.
- А она не верит, - бедняга вздохнул.
"Жена", - почему-то подумал Ксанф и участливо посмотрел на собеседника, вспомнилась сегодняшняя история.
- Рассеянность, сходи, посмотри, как там Храбрость, не проснулась? - прошептал он на ухо своему отражению.
Мальчонка через секунду умчался, а усач продолжил:
-Я ведь всегда рано к ней прихожу, а сегодня малость задержался, но ведь не пил же! К друзьям зашел, у меня ведь день неудачный, имею я право? - и он опять вопросительно взглянул на Ксанфа, ожидая поддержки с его стороны, - Я, это, дочурке своей подарок купил, вот, - и из засаленного кармана пиджака он достал аккуратненькую коробочку со стеклянной крышечкой -на розоватой подкладке лежало маленькое золотое колечко с камнем в искусно сделанной оправе. Утонченность ахнула. В это время где-то рядом раздалось покашливание, Ксанф обернулся: за спиной стоял администратор и за ворот грязной рубахи держал Рассеянность:
-Ваше отражение бегает по всем этажам и заглядывает в чужие номера! Безобразие! Сделайте что-нибудь немедленно!
- Что случилось?
- Я просто забыл, где наша комната! - плаксиво ответил мальчуган и скорчил физиономию.
Ксанф, взяв за руку отражение для дальнейшей безопасности, извинился перед усатым господином и, пообещав вернуться через минуту, пошел на третий этаж.


Настежь распахнутая дверь приглашала зайти внутрь, Храбрость все также беззаботно спала на кровати, подперев щеку кулачком, рюкзак валялся посреди комнаты, а вещи из него кучей лежали рядом.
-Кража,- констатировал из-за спины Вздорность.
-Какая кража? Что можно У МЕНЯ взять? - доктор опустился на колени и начал перебирать вещи, отражения с любопытством следили за ним,- вроде все на месте... Да. Все.
- Все? А где зеркало, что ты купил в магазине?
Ксанф еще раз оглядел кучу и рюкзак.
- Ну не из-за зеркала же тут...
-Но его нет! - Вздорность топнул ногой и разбудил Храбрость.
Она резко подняла голову и оглядела всех присутствующих.
- Ты ничего не слышала? - спросил её Ксанф, отражение отрицательно помотала
головой и широко зевнула.
В эту минуту в дверь просунулась незнакомая голова: девушка с лучистыми зелеными, как у кошки, глазами, судя по выражению лица, явно не ошиблась адресом.
-Что у вас здесь произошло, - строго спросила она. Вслед за ней появилась девчушка лет семнадцати с совершенно нелепой прической (волосы были разного цвета и длины) и прыщавым носом.
-А вы, простите, кто такие? - Вздорность угрожающе посмотрела на незваных гостей.
- Репортер газеты "Новости Эйзоптроса". А это, - зеленоглазая кивнула на чудо природы в дверях, - похоже ваше отражение - Неуравновешенность.
- Только ее нам и не хватало! - всплеснул руками Рассеянность, Ксанф до конца так и не понял, к кому эта фраза относилась.


Кое-как уняв шум среди соседей и собственных отражений, Ксанф, несмотря на все возгласы Вздорности, отказался публично заявлять о воровстве. Через пару часов вся компания, включая репортершу мисс Виви, сидела в кафе и уплетала мороженое. Разговор как-то не клеился: Виви явно хотела что-то выяснить, врач упорно молчал, а отражения были заняты едой. Ксанфу было неприятно, что с ним пытаются хитрить, и без особой радости наблюдал, как девушка достала из сумочки зеркало и поправляла свою прическу, сбоку отражалось его уставшее лицо.

Пишет Алдара. 22.08.05

Алдара вдохнула дорожную пыль и закашлялась. Тем не менее и вид, и запах, и даже вкус этой пыли был ей приятен. Она добиралась до Эйзоптроса долго, очень долго: то пешком, то попросив кого-нибудь подвезти в телеге. Она сама не знала, чем так манит ее этот город: у нее не было там ни знакомых, ни родственников. Она была из небольшого городка, и никто из ее знакомых никогда не был в Эзоптросе. Слухам она никогда не доверяла, вообще ничего не знала городе наверняка. Это был рискованный шаг — бросить все и пойти в неизвестность — но каких только глупостей не совершают в шестнадцать лет?
Вот и город Эйзоптрос, загадочный и манящий. Одна только маленькая неприятность: ров и крепостные стены, а также поднятый мост. Подвозивший ее вчера крестьянин сказал, что просто так ее не пустят, и скорее всего понадобится поручительство. Но Алдара не собиралась сдаваться. Она старалась не смотреть в сторону стен, зная, что они увешаны зеркалами. Уж про отражения она слышала достаточно!
Она прошла немного вдоль стен, надеясь найти какой-то путь, но заметила только пару аллигаторов, недобро прищурившихся золотыми глазами. Потом она решила подождать: вдруг кто-то въедет в город, но, к сожалению, дорога была пуста, ни одного облачка пыли.
Вечерело. В воздухе потянуло прохладой, и Алдара зябко поежилась. Внезапно в ее голову пришла интересная мысль. Бодро вдохнув, она заголосила на ходу придуманные стихи, зная, что ее талант к пению не то что нулевой, а даже отрицательный.
— Город вот, а вот — вода!
Я хочу попасть туда,
Где полно народу:
Миновать бы только воду.
Пропустите вы меня,
Я хорошая такая…

Из бойницы сбоку от поднятого моста высунулась голова стража.
— Хватит! Чего ты хочешь?
Алдара сощурилась, взглянув на него, и тут закатный луч попал на пуговицу формы, оказавшуюся зеркальной. «Жаль, я не вижу, как выгляжу», — мельком
подумала Алдара. Хотя и так она знала: запыленная, взлохмаченная.
— Впустите меня, пожалуйста, в город!
— А если нет?
— Я продолжу петь! — Алдара даже улыбнулась, увидев перекосившееся лицо стража.
— Ты к кому-то? — страж почесал нос.
— Нет! Я затем и пришла: найти друзей, занятие!
— Ладно, пойду спросить, что делать с тобой. Только не ори больше, — стража
передернуло. — Может, и поможет тебе кто.
Страж внезапно исчез, но на его месте появилось что-то наподобие заглушки.
Зеркальной заглушки, в которой и увидела себя Алдара: она была не только
запыленная и взлохмаченная, но и обозленная и растерянная.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 23.08.05

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Из города были высланы следующие нелегально проживающие в Эйзоптросе лица
Вера Ивановна
Тили
Лунная Лиса
Марго (отправлена отбывать свой срок заключения за пределы Мира Зеркал)
Дионисий





Пишет Анастасиус. 23.08.05
"Так-так…Магазин для отражений…И кто же Вас надоумил?" - Фокс, худощавый тип с длинным носом, уставился своими маленькими поросячьими точками на Анастасиуса. "Я думаю, это не такая уж сверхъестественная идея, чтобы надо было кого-го надоумливать. Простым горожанам иногда очень трудно со своими отражениями. А моя идея многим облегчит жизнь, да к тому же - меньше людей будет выражать своё недовольство по поводу необычных свойств зеркал." Фокс вновь углубился в чтение документа. Анастасиус взволнованно посмотрел на Согласие, молча сидевшее рядом. Та одобрительно кивнула ему и, отвернувшись, стала смотреть в окно. Юноша нахмурился: "Если она мне не поможет, то придётся расстаться с идеей магазина. Неужели Тор считает её плохим отражением? Он же кивнул мне". В это время чиновник отложил лист в сторону и произнёс: "Мысль занятная, но слишком рискованная. Вы просите выдать Вам в аренду землю в центре Эйзоптроса на сто лет. Но Вы же не можете дать гарантию, что это дело будет прибыльным! А эту землю мы можем сдать с большим успехом и под большие проценты. Я вынужден отклонить Ваше прошение. Могу лишь выдать разрешение на частную торговлю в столице." Его сухощавая рука потянулась за пером, как вдруг послышался протяжный вой собаки. Анастасиус вздрогнул: "Это Тор. Что с ним?" Он уже хотел выбежать к нему, но сел обратно в кресло, когда услышал, что начала говорить Согласие.
"Нет-нет. Вы совершите громадную ошибку, если откажете этому молодому человеку. Вы, конечно, можете сдать эту землю кому-то другому и обрести очередной магазин продуктов. А можете помочь создать един-н-нственный, - отражение подняло указательный палец вверх, - в своём роде магазин для отражений! Одно это обстоятельство уже может привлечь много покупателей."
Согласие выжидающе посмотрела на чиновника и, не встретив сопротивления, продолжила: "У Вас ведь самого часто бывают проблемы с отражениями". Фокс покраснел и сказал: "Вам-то откуда знать. И, вообще, это не имеет отношения к делу".
"Я всё знаю и …понимаю", - многозначительно закрыло глаза отражение. Анастасиус удивлённо взглянул на уличённого начальника по малой торговле и зачем-то кивнул. Тот вяло закашлял и покраснел ещё больше. Согласие открыла глаза и сказала: " Он вам скидку предоставит".
Фокс злобно взглянул на отражение и макнул перо в чернильницу: "Аренда на пятьдесят лет. Тысяча эйзонов в месяц. Документы возьмёте в кабинете слева. Удачи. Прощайте".
"До свиданья", - учтиво произнесла Согласие и посеменила к двери.
"Спасибо большое!" - Анастасиус облегчённо последовал за ней.
***
"О, какое счастье, Гласна! Своё дело! Смотри, сколько документов - разрешение на малую торговлю, разрешение на землю, памятка предпринимателю. Спасибо тебе огромное!" - Анастасиус вместе с Согласием и Тором шли по пыльной мостовой.
"Не за что", - явно довольная собой старушка улыбалась во весь свой серебряный рот.
"Сегодня же пойду посмотреть на свой будущий магазин! Мне повезло - неделю назад там закрылась аптека. Не надо будет делать большого ремонта. Кстати, а что у Фокса за проблемы с отражениями? Откуда ты их знаешь?".
Согласие тихо рассмеялась и сказала: "Ты же сам говорил, что у каждого горожанина Эйзоптроса есть проблемы с отражениями. А у такого злюки и подавно!".
***
Придя домой, Анастасиус первым делом побежал в гостиную, надеясь застать там Марту и поделиться с ней замечательной новостью. Однако там сопел один Апат. Услышав какой-то шум на кухне, юноша последовал туда. За столом проводилось совещание. Во главе сидел Прагматизм с пером и листом бумаги. Он что-то усердно чертил. Рядом с ним восседала Мечтательность, как ни удивительно, без веера. Она скучающе смотрела по сторонам, а заметив Анастасиуса, приветливо улыбнулась и поднесла указательный палец к губам. По другую сторону от Прагма был Непреклонность. Он явно был недоволен лидирующей ролью Прагматизма и всё норовил выхватить карандаш из его толстых пальцев. Марта мыла посуду. Рядом с ней успела устроиться Согласие с чашкой чая. Тор лежал рядом и с видимым удовольствием грыз кость.
"Здравствуйте, здравствуйте!" - к Анастасиусу из угла кухни неожиданно вынырнул высокий, очень худой парень. Его силуэт почему-то напомнил Анастасиусу стрелу.
"Вы Анастасиус, да? Я Вас сразу узнал. Располагайтесь. Мы Вас только и ждали. Как прошло собеседование? Ах, быстрее, быстрее! У нас столько дел. Нужно торопиться! У нас план! Срочный план!" - затараторил парень. Он провёл Анастасиуса к столу, усадил его, продолжая что-то говорить неразборчивой скороговоркой.
"Да перестань ты! Голова уже от тебя болит! А мне её беречь надо!" - оторвался на секунду от своего чертежа Прагматизм.
"Мне кто-нибудь объяснит, в чём дело?" - начал сердиться Анастасиус. Он уже и забыл о своём радостном событии - дома произошло больше.
"Я Импульсивность! Очень приятно!" - не выдержал парень. "Ты моё отражение?" - Анастасиус до сих пор удивлялся каждому появлению зазеркальных гостей. "Да-да. Именно так. Но не будем терять времени". Отражение уже набрало воздуха, чтобы начать очередную тираду, как его перебил Непреклонность: "Все мы знаем легенду о спрятанном кладе. По предположениям Тулы, он может находиться в саду. Сегодня я решил. Ммы решили - получило отражение толчок от Прагма - перерыть весь сад. В этих целях я, ммы составляем план на бумаге". "А, вот оно что. Марта, а ты разрешила?" "Мне наоборот хорошо, деньги не найдут - так хоть землю вскопают. Расскажи подробности своего собеседования".
"А результаты ты не хочешь узнать?"
"Ну не зря же ты Согласие прихватил!" Анастасиус передал право рассказывать Согласию, а сам спросил Мечтательность: "А где твой веер?" Отражение грустно вздохнула и прошептала: "Пропал куда-то". "Не волнуйся, наверно Хулиганство взял. Я с ним поговорю". Согласие неожиданно замолкла. Все удивлённо посмотрели на юношу. Прагматизм покрутил вокруг виска: "Спёкся. Разве ты не понял? Хулиганство исчез". Анастасиус порывисто встал со стула и выбежал из кухни. Очутившись в коридоре, он ошарашенно посмотрел в зеркало: "Как? И ты исчез? Зачем?"

Пишет Никта. 01.09.05

- Мрак вас побери! – завопила Никта на стражников, которые чуть не опрокинули носилки с её драгоценным телом на одном из поворотов винтовой лестницы, - совсем озверели!
Дверь открыл один из спецов ЦРУ. Знаком показал на кушетку возле стрельчатого окна носильщикам, так же знаком приказал им выйти, когда они с особой аккуратностью переложили црушницу на кушетку. И только когда они остались одни, сказал мягко:
- Не ругайся, Никта. Сколько раз тебе говорил, не идёт тебе грубость. Ты же женщина, вот и веди себя соответственно.
- Иди ты, Кассиус, - нисколько не смутившись, выругалась Никта, - куда подальше со своими нравоучениями… Без тебя тошно.
- Нечего шататься в одиночку по злачным местам. У нас вон уже третью неделю место секретаря пустует. Сидела бы себе в конторе, перышки чистила. Нет, все ищешь приключений на свою… хм… голову.
- Так, все, закрыли тему. Срочное дело. До Лорда самого.
- Ещё и мания величия? По голове что ли били? – Кассиус склонился над ней и, невзирая на сопротивление пациентки, осмотрел ей голову на предмет ссадин, ушибов и шишек.
- Слушай ты! – Никта разозлилась не на шутку, - дело мировой важности. Хочешь продолжать демонстрировать мне свое убогое остроумие, дождись пока я приду в себя. А пока позови кого серьезного, хоть Мортифера…
- Никта, - в голосе Кассиуса было столько горечи и сожаления, что цеховичка вздрогнула, - ты же не знаешь… Здесь такое было в твое отсутствие… На ЦРУ напали… Рита Эквус, помнишь такую? – Никта кивнула, - её назначили и. о. бургомистра…
- С какой это стати? – Никта приподнялась на локте, забыв о своих ранах, - а бургомистр?… Куда делся?
- Погиб, - Кассиус сел рядом на кушетку, - во время турнира. Несчастный случай. Его убил Энтони Хьюз. В принципе, наши говорят, что все Эквус подстроила сама. Вроде она призналась в этом… Но Гвардия «замкнула круг».
- А на ЦРУ кто напал?
- Она и напала. Взяла Мортифера в заложники, пришла с ним сюда. Потом перестрелка была… Наши его случайно… - Кассиус сглотнул нервно, - убили… Начцеха сказал, что нашли его завещание. Он тебе все свое имущество отписал. Наверное, как лучшей ученице.
- Запытали? – помрачнела Никта. Она отвела взгляд, чтобы Кассиус не заметил случайно, насколько серьезно её расстроила эта новость, и поймала в зеркальной поверхности кубка с лечебным снадобьем свое отражение.
- Нет, - Кассиус вполне разделял её чувства, судя по тону, - капитан Гвардии увел её в Гранитный корпус. Она аудиенции у Лорда попросила.
Никта покачала головой неодобрительно:
- Надеюсь, Лорд порежет её на лоскутки за такую дерзость и преступление против Цеха.
- Капитанская сова нескольких наших в отражения превратила, так что я бы не особо на это надеялся.
- За что это?
- Да, в принципе, капитан прав был… Наше начальство свои полномочия превысило. Нельзя было в пыточную и. о. бургомистра отправлять, даже если она призналась в убийстве. Так что здесь все законно. А у тебя-то какие новости?
- Хьюз погиб, равно как и ещё один человек (не знаю имени, мертв уже был, когда я его нашла), - Никта вновь легла на кушетку, потеря крови оказалась сильнее ярости и справедливого негодования, - надо срочно найти Ксанфа, вроде врач он или ветеринар. Есть такой в наших списках?
- Да, конечно, под наблюдением, - Кассиус был немного ошарашен тем, что имя врача всплыло в их разговоре, - он как раз и помог тем гадам сбежать из нашей лабы. Арестовывать не стали, следим, ждем, когда на подельников своих выведет и на раненых тех самых.
- У него проблемы большие, - многозначительно посмотрела на цеховика Никта, - равно как и у нас у всех, если не остановим этот кошмар вовремя.
- Какие проблемы?
- С отражением, - тихо, но четко произнесла Никта.
- Я – за начальником! – Кассиус бросился вон из комнаты.
Только теперь она смогла расслабиться и дать волю своим чувствам.
- Мортифер, - прошептала с болью, глотая соленые слезы, - передай там привет от меня другому Эрклигу, - она сжала здоровую руку в кулак и процедила сквозь зубы зло, - я отомщу за тебя, дед… Обязательно отомщу.

Пишет Эретри. 01.09.05

- Ты?.. – сказала Эретри тихо, приподнимаясь. Кругом нависала тишина. Еле-еле видное очертание лица. – Нежность… Вернулась… Ко мне.
«Ко мне!»… Опять эта соль у горла, едкая, липкая. И хуже всего то, что Эретри не знает, отчего так.
- Вчеловечилась, значит. Уже. – проверила внутренний карман, деньги на месте, хорошо.. – Интересно, каково мне это сейчас: ощущать себя человеком? Вроде так же всё, как и было… Который час-то?
Темно. И так понятно, что теперь либо полночь, либо самое предрассветье. Но Нежность мягко улыбнулась и ответила: «Почти два часа». На этот, последний вопрос, надо было ответить, потому что ждал он отклика, потому что действительно был вопросом. Остальные звучали твёрдо и уверенно, будто наперёд известно было, что ответят.
Эретри кивнула. Два часа.
- Это ты меня звала. Я во сне слышала.
- Я не звала. Я, наверно, подумала… но не твоё имя. Я только сейчас тебя назвала. А ты скрипела зубами во сне. - проговорила Нежность в полуулыбке, точно извиняясь.
Как-то само собой понималось всё сказанное, не приходило в голову разглядеть лицо собеседника. Эретри подумала, какой бы найти предлог, чтобы не продолжать разговор.
- Замечательно. - голос, хриплый из-за ночи, расправляется. И преснеет. – Да, ну надо же… Я помню… Не могу вот вспомнить, что.
Нет, даже не так, помню… Понимаю, наверно, тоже, только… Не то всё, как же сказать… Вот комар тонет в дождевой капле, да? Много людей и зверья мимо проходит, кто косо посмотрит, а чаще и вовсе не… ведь это нормально, мелко, никакая смерть… Ну, вот со мной так. Что-то исчезло из меня, а мне и дела нет и быть не может. Н-да…
Эретри ожидала паузы, тихого сочувствия, какое обычно приходит вслед за такими словами. Пустого сочувствия, фальшивого, но нужного в традициях беседы. Тогда можно было бы тяжко вздохнуть, изобразить что-нибудь эдакое из серии «плохо мне, плохо», отвернуться к стенке и уснуть. Будучи уверенным, что выспаться тебе на этот раз дадут.
Эретри не учла одной детали: рассказала-то она правду. Ну и Нежность…
Нежность всегда портит верные расчёты.
- Тебе нужно говорить, - вот так, прямо в лоб, как только отражение умеет.
- Я слишком много молчу.
- Нет, что ты. – прошептала терпеливо Нежность. Провела по эретриным волосам, приглаживая спутанную прядь. - Просто мало говоришь.
Расскажи что-нибудь. Расскажи так, чтобы было как можно больше слов.
- Что-нибудь о чём? – Эретри отстранилась: начинало надоедать.
- О своём городе. – был спокойный ответ. - О городах говорят больше всего…
- Тебе?.. Вот уж не думала, что… - В конце концов, какая разница?
Перед сном болтать, после сна? - Ну, слушай, – Эретри, прислонилась головой к шершавой стене, уставилась в темноту. – Только что может быть скучнее? Такой вот есть город, он далеко от моря, и от Эйзоптроса далековато. Звать его Кориотта и это официальное название, а так-то давно наловчились писать с одной «т». А то и вовсе без неё. Был такой Верд Кориот, искатель-авантюрист… точнее, авантюрист-искатель. Искал чего-то, книгу написал… В его честь городок и назвали. Вот поэтому-то, может быть, ни искателя, ни авантюриста в Кориотте днём с огнём не сыщешь. Других ремёсел много. Жителей мало. А ремёсел всё равно много, да. Много деревьев…сосны, камень… Есть там и развалины чего-то древнего, пойдёшь к востоку от городской управы… к лесу… и увидишь их. Там очень…очень… - Эретри запнулась, сглотнула солёный ком в горле. «Ветрено» - подумала она и продолжила. – Ветер там… часто. А ещё мы ходили…ходили…
- Нет, не получается. Одни буквы и все – наперекос. Эретри, ты не так попробуй… У тебя же есть дом.
Нежность произнесла это слово звонко и без масла, так, как оно и должно звучать. Твёрдое начало, «д». Глухое деревянное «м». «О». Из-за «о» они и вместе.
Эретри закрыла глаза – представить. Но звуки не ожили, не картинка получилась, а так. Рама. Оболочка.
- Дом… Старший отцов брат был купцом… А умер он от трясучей лихорадки, у моря. Дом от него и остался. Как можно умереть у моря?..
Нижняя ступень немного осела, но порог добрый, стены не продувает, комнат хватает… На чердаке одна доска скрипит, когда пройдёшь – шатается. Кот прыгнет –та же история, а он любит туда лазать…вечерами и осенью.
Живём мы… Мать с отцом, я и Лира. Лира маленькая, а папа работает…Кем?
Кажется, резчиком по дереву…а может и нет. Может, он на службе у кого в охране…или собиратель мёда…
- Эретри, Эретри! – испуганно, но всё так же мягко остановила её Нежность. – Нет, и это нет. Лучше просто про Эйзоптрос… Как ты попала сюда.
- Сюда? А, это просто. Возвращалась из Аквилона, меня подвозили, проезжала мимо Эйзоптроса, попросила остановить… Вот как. А Аквилон… учусь…архитектором думала стать…один вертел мои учебные чертежи и говорит, такие дома стоять не будут…и стоить тоже… А я всё равно… После второй на каникулы разбрелись, я – домой, ничего с собой, думаю, брать не буду… Тем более, нет почти ничего… Чертежи и разное там – в кладовую, думаю, вернусь скоро…деньков через три, навещу только своих. Еду домой – ну и вот он, Эйзоптрос… Дальше… дальше…
Эретри осеклась. Губы забормотали полнейшую чушь, веки дернулись, как чужие.
«Но я же знаю, что дальше, почему мне нельзя сказать?»
- Нет, - неожиданно твёрдо сказала Нежность. – Теперь уже спать до утра надо... Ляг лучше, а я… я теперь расскажу.
Эретри опустила голову на подушку. Немного легче, да.
- Только ты тоже… чтобы было много слов…
- Ну конечно, - сказала Нежность. – Ты спи.
- Ты теперь вместо Благоразумия… Хорошо. – шепнула Эретри, уже засыпая.
- А знаешь, как говорят? «И зеркало не отразит нежность в обмен на благоразумие». А ещё, что я – телячья. Ну как же так можно сказать? – Нежность спрашивала теперь, но так спокойно и ласково, что понятно было: и на эти вопросы тоже не нужно отвечать. Слушать, спать, спать…
И остаток ночи Нежность просидела на краю кровати, положив ладонь на лоб Эретри и говорила ей. Тихо-тихо, о белой солнечной короне над зеркальными стенами, о старых площадях Эйзоптроса, где сквозь плиты прорастает трава, об узоре этих плит, о разном. Она могла бы рассказать и своё прошлое. Но так мало слов было про него…

…Было утро и было холодно, была дверь-выход, и было большое зеркало над ней. Потом. Ещё была кошка, она вышла посмотреть и посмотреться.
Зеркало отразило её позади Эретри, а впереди кошки отразилась Эретри.
«Всё в порядке».
Отражения – четверо теперь – снова, как тогда, шли за ней, и не гадали, куда свернет. Гадала только сама Эретри, но, похоже, и она понимала, что домой ей сегодня не идти.

Пишет Сильвия. 01.09.05

Ночь прошла очень быстро. Не успела Сильвия уснуть, как уже надо было просыпаться и идти на работу. "Я наконец-то получила работу!" - мысленно
обрадовалась Сильвия. Она быстро встала, умылась, случайно глянула в зеркало, позавтракала и помчалась на всех парах на заветный переулок Кривых Зеркал, к дому 26, где её уже ждали.
Сильвия постучала в знакомую дверь. Открыли не сразу и поэтому Сильвия заволновалась: "А они случайно не забыли про меня?" Но тут же тяжёлая дверь
отворилась и та же сотрудница фирмы приветливо впустила Сильвию в кабинет.
Войдя в знакомую комнату, Сильвия хотела присесть на мягкий диван, но тут же
замерла: там уже сидела девочка, странно похожая на неё саму. "Новое отражение, - сразу поняла Сильвия, - что ж, посмотрим, что она умеет".
- Вы своё отражение вчера забыли, - как бы невзначай произнесла сотрудница
фирмы, - Правдивость.
"На что она намекает? - подумала Сильвия, - я ведь действительно ищу работу и я не из приезжих. У меня есть печать в паспорте, да и, в конце концов, я имею дом! Нет, она явно в чём-то ошибается."
- Такое отражение весьма кстати, - продолжала секретарь, - ведь, согласитесь, абы кого нельзя брать на работу.
- То есть вы хотите расспросить моё отражение обо мне? - уверенно спросила Сильвия и тут же прибавила, - да ради бога, я не против.
"Слишком уверенно она себя ведёт," - засомневалась секретарь:
- Итак, начнём. Правдивость, скажи, Сильвия живёт в Эйзоптросе или она приезжая?
- В Эйзоптросе она родилась и всю жизнь прожила в небольшом домике на окраине города.
- Н..м: да. У неё есть печать в паспорте? - растерялась девушка.
- Ну конечно. Как же ей не быть!
- Ладно, давай дальше. Сильвия, вы вчера соврали нам, выдав отражения за своих родственников. Вы признаёте это?
"Какая я дура, - мысленно обругала себя Сильвия, - совсем забыла, что отражения легко отличить от людей".
- Да, она соврала, - влезла Правдивость, - соврала только потому, что ей была нужна работа, а раздражение хотел ей помешать.
- Это правда, - неизвестно зачем произнесла Сильвия.
- Что ж, честно говоря, я не ожидала такого поворота, - начала секретарь.
- Я считала, что вы не только лгунья, но ещё и из новоприбывших. Что ж, наверно я приму вас на работу, ибо вы лгали, чтобы защитить себя от этих, иногда таких вредных, отражений. Подождите минуточку, я зайду к шефу, доложу о вас.
Она вышла. Её отсутствия было достаточно для того, чтобы Сильвия в полной мере могла отблагодарить Правдивость:
- Ты молодец, умница, хорошая девочка, - в приливе чувств говорила она.
- Надо же, - смутилась Правдивость, - обычно правды бояться, особенно когда
лгут, а ты меня благодаришь за то, что я раскрыла твою ложь.
- Господи, неужели тебя не любили?
- Были и такие. Вообще людям не очень нравится, когда им противоречат.

Секретарь зашла в кабинет к шефу совсем растерянная.
- Ну что, она действительно приезжая? - спросил шеф, совсем даже не взглянув
на девушку.
- Вы знаете, шеф, я даже не знаю, что говорить. Отражение выдало её в идеальном свете: она уроженка Эйзоптроса, лгала только потому, что её отражение хотело навредить ей, а она нуждалась в работе. В общем, претензий нет:
- Как это нет?! Вы же вчера меня убедили в том, что эта Сильвия самая настоящая мошенница!
- Но я не могла себе представить:
- Должны были. А теперь оставьте меня:.Да, и насчёт повышения зарплаты - не
надейтесь!

Секретарь вышла от шефа весьма расстроенная. Сильвия это заметила, но виду не подала.
- Всё в порядке, Сильвия. Вы приняты на работу.
- Спасибо огромное! Вы не представляете, как я рада!
- Хорошо, хорошо, оставим эмоции на потом, - с нетерпением проговорила девушка. - Сейчас давайте обсудим ваши обязанности.
- Да, я внимательно слушаю.
- На Зеркальной улице открывается новое кафе. Вы должны будете оформить его
как внутренне, так и внешне. Подробную информацию вам дадут на месте.

Уже через полчаса Сильвия была около нового кафе. Да, работы ей предстояло
очень много! Не успела она подойти к входной двери, как из неё уже вылетел
маленький толстый мужичок лет так сорока пяти.
- Вы, наверно, Сильвия? - спросил он.
- Да, это я.
- Вы дизайнер и должны будете оформить моё кафе? Что ж, проходите.
Они вошли в достаточно просторный зал, где, кроме некоторых стройматериалов, ничег не было. Не было даже зеркал.
- Значит так, - проговорил мужчина, садясь за небольшой столик и жестом приглашая сесть и Сильвии. - Вы должны подобрать мне внутреннюю отделку.
Это: хорошие обои, столы и стулья, обязательно зеркала, должны чем-то украсить зал. Внешняя отделка тоже на ваших плечах. Постарайтесь оформить хорошо.
- Конечно, это моя работа.
- В таком случае вот вам список необходимых вещей, а вы думайте над тем, как
их расположить. Всё, на сегодня вы свободны.
- Спасибо, я всё поняла. Завтра-послезавтра я предложу вам свои проекты. До
свидания!
Выйдя на улицу, Сильвия вдохнула полной грудью. Наконец-то! Кажется, всё пошло на лад. Тут только она заметила, что Правдивость давно уже её покинула и исчезла в неизвестном направлении. Сильвия не очень этому удивилась и пошла домой. Но дома ждал её необычный сюрприз. Оказавшись в своей гостиной, Сильвия тут же остановилась: таково было её удивление. А дело было вот в чём: все её отражения собрались в гостиной и достаточно мирно беседовали.
Откровенность и Правдивость сразу стали подружками и о чём-то тихо болтали.
Благородство что-то доказывал Лести и Раздражению, а Коварство жаловался
Мстительности о том, что ему скоро придётся исчезнуть. Сильвия решила присоединиться к этой компании и уже через полчаса такие мысли были у неё в
голове: " И зачем я раньше так хотела иметь посредника? Сейчас он мне и не нужен, вон как они все сдружились, " - думала она, смотря на свои отражения.

Пишет Хаос Мира Зеркал. 02.09.05

Эля Штольц

ЧОПОРНОСТЬ меняется на МИРОЛЮБИЕ

Ксанф

ВЗДОРНОСТЬ меняется на РАДОСТЬ

Алдара

БЕСШАБАШНОСТЬ

Анастасиус

ЩЕДРОСТЬ

Никта

БРЕЗГЛИВОСТЬ

Эретри

РАЗДОР меняется на УПРЯМСТВО

Сильвия

КОВАРСТВО меняется на ЦИНИЗМ

Пишет Илона. 03.09.05

Прохладное раннее утро плавно перетекло в жаркий день. Когда повозка дяди проезжала по улицам незнакомого Илоне города, она с не скрываемым любопытством рассматривала все, что было на пути повозки. Высокие старые дома, покрытые плющем и сильно разросшимися вьюнами и клематисами, выглядели как уменьшенные копии древних замков и башен. По мановению чьей-то неведомой руки они перенеслись с картинок дорогих книг в настоящее и прекрасно гармонировали с вымощенными узкими улочками города. При всем этом, здания, расположившиеся в беспорядке по сторонам улиц, были покрыты великолепными зеркалами. Улицы Браманте и Пацци - были сплошь заполнены людьми, спешившими на работу. На окраины стремились рабочие из различных цехов - ремесленники, к центру спешили коляски и одинокие всадники - чиновники. Узкие улочки были переполнены. Люди старались как можно быстрее попасть на работу, поэтому почти не глядели по сторонам, и лица их невозможно было разглядеть. Улица Браманте, которая начиналась у самых крепостных стен города, вела к зданию администрации, расположившемуся в самом центре. И была наполнена служащими. Свернув на полпути к центру, на улицу Пацци, дядя предупредил Илону, что осталось совсем немного до его дома. Действительно, проехав еще не больше двух минут, дядя остановил повозку напротив небольшого двухэтажного дома, покрытого плющем и зеркалами, так же как и все остальные дома на этой улице. Когда Илона открыла калитку, и уже поставила ногу на нижнюю ступеньку лестницы, ее вдруг кто-то окликнул с улицы. Она обернулась, и нос к носу столкнулась с высокой худенькой девушкой, которая была одета в длинное серое платье, длинные тонкие волосы были собраны в пучок высоко над шеей, они чуть вились на висках, глаза, такие же серые и неподвижные, казалось, были просто из стекла и ничего не отражали, а излучали лишь какое-то отчаяние, какую-то обреченность на ++ жизнь, на то что ей казалось жизнью. В руках она держала скомканный носовой платочек, в глазах стояли слезы. Это было отражение Илоны - это была Уныние. После въезда в город, Илона была настолько занята исследованием новых улиц, что не заметила свое отражение. Уныние безрезультатно пыталась догнать повозку, бесконечный поток людей не давал Унынию приблизиться к ней. И, поэтому, она смогла окликнуть Илону лишь после остановки у дома дяди. Только Илона хотела заговорить с ней (она не сразу поняла, что перед ней стоит ее отражение), спросить кто она, откуда знает ее имя и почему так расстроена, как дверь дома распахнулась и из нее выбежала полненькая, невысокая, добродушная пожилая женщина с милейшей улыбкой на лице - жена дяди Аквуса. Она мгновенно спустилась к Илоне, дяде и отражению и сразу же заговорила:
- Аквус, боже мой, как же ты умудрился приехать так быстро? Ты ведь хотел задержаться у брата? Почему ты не предупредил нас? И расскажи же, в конце концов, кто эти девушки и почему одна из них плачет?
В этом бесконечном потоке упреков и восклицаний радости была все тетя Флора. Она была таким же бесконечно добрым и радушным человеком. Дядя Аквус терпеливо выслушал поток излияний тети Флоры и попытался ей все объяснить:
- Флора, дорогая вот эта девушка, да нет же не в платье, а вот эта – в плаще. Да, да, да, Флора, познакомься, пожалуйста - это наша старшая племянница - Илона. А вот эта - ее первое отражение в Эйзоптросе - Уныние. Я прав? - спросил дядя у отражения, и, получив утвердительный кивок успокаивающегося отражения, продолжил - Ну, вот. Флора, дорогая моя, я поговорил с братом, и он разрешил Илоне поехать со мной, чтобы она помогла нам, а потом, возможно, нашла бы себе работу здесь или, если захочет, могла бы помогать мне в моей мастерской или в магазине (дядя Аквус был известным портным и шил одежду для важных людей Эйзоптроса ; у него был свой магазинчик). Ты, ведь не против, если Илона поживет с нами? В этом большом доме слишком пусто и одиноко одним. Джев ведь весь день пропадает в Университете!!!
- Ну, конечно же, Аквус! Да и Джев будет рад наконец-то увидеть свою двоюродную сестру. И, естественно, мы будем рады приютить и твои отражения, - сказала тетя Флора, увидев, что Уныние снова чуть ли не плачет, - не беспокойся родная.
Крепко обняв и Илону и Уныние (с широко открытыми от удивления глазами, взиравшими на происшедший диалог), тетя Флора ввела их в миниатюрный старинный дом с зеркалами и плющем. Тетя провела девушек в гостиную, а сама взяла вещи Илоны и отнесла их наверх, в комнату, которую должна была занять Илона. В гостиной было очень уютно: круглая комната была наполнена вещами, которые годами впитывали в себя доброту, радушие и тепло хозяев дома.
Напротив камина стояли большие мягкие кресла и диванчик, обитые приятным ситцем. Между креслами стоял самодельный столик, покрытый свежей скатерть с узором из вишен и яблок. На столе стояли цветы. Это была самая большая комната в доме, и в ней одновременно располагались и гостиная, и небольшая библиотека, и кабинет, а изредка она заменяла и столовую. Все в доме было аккуратно прибрано и сложено на своих определенных местах.
Осторожно усадив Уныние в одно из мягких кресел у камина, Илона устроилась на кресле возле окна, и решилась задать ей накопившиеся за последние полчаса вопросы:
- Но, почему же я тебя сразу не заметила?
- Я появилась, когда ваша повозка уже проехала мост, я еле успела с него сойти, как тут же стража начала его поднимать …хм хм хм хм+мммммммммм…
- Не надо, не плачь, ничего страшного, ты ведь нашла меня, догнала же! Не стоит из-за этого расстраиваться! Главное что сейчас ты со мной, и никто тебя не обидит - ты не пропадешь! - попыталась успокоить отражение Илона, - Ты согласна, - сказала, немного подумав Илона, - если я буду называть тебя Уникой?
- Хмммм. Мое полное имя уже слишком длинно для произношения?…Ммммммммммм…Неужели я не заслуживаю уже и этого??? Хммммммм…
- Ну, не плачь! Конечно же, ты заслуживаешь этого!!! Если ты хочешь, я буду называть тебя Унынием! Но, это же слишком мрачное имя? – осторожно сказала Илона - она боялась вновь расстроить отражение, - Может быть все-таки Уника? Ты ведь такая Уникальная! Больше нет такой как ты нигде!!!
- Хмммм… Уника… Мне нравиться...Хмммммммммм.... - проговорила успокаивающаяся Уныние.
- Договорились! - обрадовалась Илона
В это время вернулась тетя и принесла на подносе для Илоны, Уныния, себя и дяди четыре чашки кофе. Илона была рада поговорить с такой милой тетей, а Уныние снова дулась уже из-за того, что чашка с кофе была слишком горяча для нее. После небольшого разговора за чашкой кофе тетя Флора проводила Уныние и Илону в их комнаты. Всего в доме комнат, кроме гостиной и кухни, было четыре: одну занимали дядя и тетя, другую их единственный сын - Джев, оставшиеся две отвели Илоне и ее отражению. На второй этаж, к спальням вела винтовая лестница. Илона расположилась в крайней небольшой комнате справа от лестницы. Комната было обставлена со вкусом. Единственными признаками того, что это помещение слишком редко использовалась хозяевами, был большой слой пыли на столе, гардеробе, книгах и плотно закрытые тяжелые шторы. Как только они зашли в комнату, Илона не обращая внимания на пыль, прошла к окну, раздвинула тяжелые шторы и открыла окно - сразу же снопы света ворвались в темную комнату и осветили всю ее обстановку. Почти весь день Илона при помощи тети Флоры приводила комнаты (свою и отражения) в порядок, они не стали привлекать к работе Уныние - она просто сидела в одном из кресел с ними в комнате. За работой они разговаривали:
- Илона, Джев будет очень рад познакомиться с тобой! Он сейчас в Университете - он учиться уже последний курс, а потом будет работать… Илона подумала: "неплохо было бы познакомиться со своим двоюродным братом. Я его еще никогда не видела! А дядя ничего о нем не говорил?! кроме того, что он круглыми сутками пропадает в своем университете - неужели он так увлекается учебой, неужели ни чем больше не занимается? Он высокий, худой и скованный, или низенький как тетя Флора? Даже не знаю что и подумать… Хотя какая разница? Вечером все равно увидим". А Уника сидела со слезами на глазах: "везет же некоторым, а у меня как назло прыщ на носу от этой гадкой пыли выскочил…мммммммммммм….бедная я бедная!!!, уже и не понравлюсь никому…мммммм…!". Вечером, когда вся пыль с книг была убрана, стол покрыла белоснежная скатерть, а комната буквально сверкала от чистоты и порядка, которого в ней уже довольно давно не было. Илона, разложив свой небольшой багаж и переодевшись. Последний раз, в растерянности посмотрев в зеркало на стене комнаты. И закрыв гардероб, еще раз раскрыла шторы, скрывавшие единственное окно комнаты. Оно выходило на угол двух улиц, и в него светило ослепительное яркое солнце заката одного из самых теплых дней лета. При свете солнца комната казалась намного теплее и уютнее чем при закрытых шторах в вечернем сумраке. Еще раз, взглянув на заходящее солнце, отражавшееся в десятках зеркал соседних домов, Илона вышла из комнаты и спустилась вниз, в гостиную. Где ее уже ждали к ужину дядя, тетя и Уника…

Пишет Алдара. 03.09.2005

Похоже, стражник ушел надолго. Алдара уже устала стоять, но садиться посредине дороги ей не хотелось, равно как и пропустить момент возвращения стражника. Переминаясь с ноги на ногу, она считала аллигаторов во рву.
— Хай!
Алдара вздрогнула и обернулась, прижав ладонь к уху, в котором зазвенело от энергичного оклика. Ее взору предстало… нечто.
Взлохмаченные и перепутанные рыжие волосы на голове стоящего перед ней чуда природы вполне бы могли удовлетворить самую взыскательную ворону, находящуюся в поиске гнезда. Бившая через край энергия в его организме искала выход через полный гипертрофического «а какая разница, что будет через минуту» взгляд. Резиновые калоши на босу ногу выбивали чечетку по бревну, чудом не падавшему в ров.
— Кто… — Алдара отшатнулась из-за чересчур энергичного плясового жеста невесть откуда взявшегося парня. — Отражение… — ее осенило. — И что я с тобой делать буду?
— А какая разница! — отражение перевело взгляд куда-то за спину Алдары. — Привет! У тебя рыбьи глаза. Алдара повернулась. Голова стражника выглядывала из бойницы, и в его взгляде действительно прослеживалось что-то карасье. И акулье — бешенство.
— Так что? — как можно дружелюбнее спросила она, делая вид, что не знает свое отражение.
— Тебя мне сказали пропустить. С условием, что ты найдешь за три дня поручителя, — стражник отошел от бойницы, оставив Алдару в легком недоумении, увеличившемся через несколько минут, когда мост не опустился.
— Э-эй! Стражник! — Алдара пыталась заглянуть в бойницу, но ничего не видела.
— Что еще? — стражник высунулся.
— А мост? — Алдара указала рукой.
— Так ты же не одна. А мне дали разрешение на пропуск тебя одной, — он помахал рукой и скрылся.
— Ты не мог появиться позднее? — ехидно поинтересовалась Алдара у отражения.
— Нет! Я же Бесшабашность! Я никогда не думаю о последствиях!!! — три восклицательных знака звенели в воздухе и в ушах Алдары. Чечетка прекратилась прыжком на месте и затем — с бревна. Алдара мысленно обругала себя. И угораздило же ее отразиться как раз тогда, когда по всем законам именно ЭТО должно было получиться. Она смотрела на бревно, служившее только что площадкой для танца, радуясь, что хотя бы от него она не отразится наверняка. Внезапно бревно открыло глаз… Что?!
Желтый аллигаторов глаз смотрел на Алдару далеко не с обожанием.
— Почему? — Алдара сделала пару шагов назад, не отводя взгляд от аллигатора.
— Ты отвечаешь за все поступки отражения, — Бесшабашность подмигнул.
— И ты знал… — у Алдары волосы едва не стали дыбом от догадки.
— Что это аллигатор, а не бревно? Конечно, — гордо ответило отражение. Алдара набрала воздуха в грудь.
— Помогите!

— Опять орет, — стражник положил карты на стол и подошел к бойнице.
Его партнер быстро изучил прикуп и карты противника и перекинул пару монет из банка в свою кучку.
— Разбитое кривое зеркало! — выругался подошедший к бойнице стражник. Его партнер тоже бросил карты и побежал к соседней бойнице. Он зачарованно уставился на происходящее там и слегка присвистнул.
Первый стражник протянул руку к столу, вернул две монеты в банк, подсыпал себе и подменил прикуп, не забыв проинспектировать карты противника.
Второй схватил арбалет и стал прицеливаться.
— Идиот! — первый (с рыбьими глазами) стражник вырвал арбалет из рук сослуживца. — И без тебя уже настреляли их, десятком меньше стало.
— Вы стреляли аллигаторов, а мне новые сапоги не дали!? — второй стражник вытаращил глаза. Первый понял, что сболтнул лишнее.
— Ну какие сапоги! Там девушку вот-вот съедят! — он унесся опускать мост.
Второй поспешил за ним, предварительно «пересдав» себе карты и вернув пару монет на законное место, присовокупив одну из кучки первого.
Алдара бегала концентрическими кругами. Она не знала, что аллигаторы могул соперничать в скорости с человеком. Оказалось, голодные и злые могут вполне успешно. Бесшабашность подбадривал ее криками и бросал в аллигатора камни, злившие его еще больше.
Она услышала легкий скрип. Мост опускался, и механизм возражал против требуемой скорости работы. Он вообще не любил торопиться. Алдара прыгнула на еще не до конца опустившийся мост, и он тут же пошел обратно. Бесшабашность прыгнул вслед, едва успев вцепиться в край.
Алдара сбежала по наклонной поверхности вниз, чуть не врезавшись в стражника.
Бесшабашность с интересом осматривал окрестности с поднятого моста, а потом спрыгнул вниз, к воротам.
— Отражение не может сломать позвоночник? — Алдара наклонилась к упавшему Бесшабашности, весело подмугнувшему.
Вздохнув, она выпрямилась, и ее взгляд упал на зеркало, прикрепленное к стене. На нем кто-то с расчетом на средний рост стражника нарисовал усы и бороду. Теперь нарисованная растительность витала над головой невысокой Алдары, идеально дополнив выражение недоумения на лице.



 
 
 
 
 
 
 
 
  © 2006-2007 www.umniki.ru
Редакция интернет-проекта "Умницы и умники"
E-mail: edit.staff@yandex.ru
Использование текстов без согласования с редакцией запрещено

Дизайн и поддержка: Smart Solutions


  Rambler's Top100