В конце июня 2003 года группа студентов и преподавателей нашего славного факультета по побывала в Приэльбрусье, где, в честь 35-летней годовщины основания нашего факультета и 60 лет со дня основания МГИМО, на вершине Эльбруса был водружен флаг МЖ МГИМО. А сегодня – подробности этой поездки из, как говорится, самых первых рук: от нашего хозяина Асланбека Начоева.


ФЛАГ МЖ НА ЭЛЬБРУСЕ, или Заметки принимающего гостей

ПР иготовления
Мой дада, то есть дедушка, самых честных правил (так оно и есть), узнав о приезде гостей, сказал одно: "Раз ребята не боятся ехать на Кавказ, значит они добрые и умные. И верят в то, что здесь достойные люди. Приезжая ко мне, они оказывают мне высочайшее доверие. Их надо встретить как князей". Тем самым студенческо-преподавательской группе факультета МЖ была уготована высшая степень внимания и уважение в хитроумной и запутанной градации кавказского гостеприимства.
Список блюд был составлен аж за неделю до приезда, прения по составу были завершены к концу второго дня, так как бабушка, мама и сестра беспокоились только об одном: "чтобы гости не оказались голодными и не подумали, что мы не уделяем им должного внимания". Я же, зная местные нравы, не хотел, чтобы встреча превратилась в обычный для адыгов "гастрономический террор". Признаюсь – эту битву я проиграл. На семейном совете постановили: зарезать в честь приезжающих гостей черного ягненка, пару куриц и так далее по списку на полный лист формата А4. А дедушка сказал, что гости обязательно должны увидеть, как он режет ягненка. И для пущей убедительности пошел точить свой нож. У меня перед глазами тут же встала картина: бедный ягненок, ошалело смотрящий на гостей из Москвы, в порыве душевного сопереживания обороняющих его от дады, который, размахивая кинжалом, кричит, что должен зарезать ягненка в их честь… Короче говоря, полный гринпис.

Приезд
Когда я встретил ребят на вокзале, казалось, что ничего не изменилось. Как будто и не уезжал из Москвы: те же лица, те же шутки… Вот только громадное красное солнце, заливающее розовым светом ледники гор и оттеняющее млеющее синее небо, придавало всем нашим действиям какой-то почти мистический оттенок. Мне иногда казалось, что это сон и нужно лишь проснуться, чтобы вся эта цепочка оборвалась. Никому не верилось, что событие, к которому готовились целых полгода, свершилось. Что мы проехали две тысячи километров от Москвы, что это не институт, что здесь все иное и даже мы сами немного не те: раскованней, ближе, «домашней» что ли…
Поезд приехал в полшестого утра. Я чуточку опоздал, бежал к поезду и думал, что на меня сейчас обвалится тысяча проклятий. И вдруг увидел на перроне бедную, закутанную в куртку Светку Артемьеву с огромным туристическим рюкзаком и непрошибаемой саркастической усмешкой. У Светки было лицо человека, который ничему уже в этом мире не удивится: увидев меня, она даже не изменилась в лице, а я почему то сразу почувствовал, что все нормально.
Тут же из вагона появился с хмурым видом Руслан Алиев, который, сощурив свои хитрые азиатские глаза, понюхал воздух, чего-то там себе подумал, поймал нужную волну и уже в хорошем расположении духа сказал: "Нам тут нравится!" Не успел я поприветствовать Руслана, как на меня свалилась святая пиарошная троица в лице Машки Китаевой, Дашки Красовской и Ольки Суховой, которые дружно обняли меня и с ходу завалили вопросами типа: "Что мы будем делать?", "А где мы будем жить?"
Тут из вагона с диким воплем: "Таганрооог!" в обнимку вылетели господа Легойда и Брянцев, по дикому блеску в глазах и размаху движений которых я понял, что восхождение на Эльбрус у них началось прямо с Курского вокзала. Почему Таганрог, а не Чебоксары я не знаю до сих пор – оставим этот вопрос историкам и мемуаристам. Напоследок все дружно грянули "До свидания" проводнице тете Тосе.
Я рассадил всех в маршрутке, и мы поехали ко мне домой. Было очень необычно видеть нашего Владимира Романовича не в костюме с галстуком, а в ветровке, кроссовках и черной панаме "а-ля тирольский альпинист". А еще вместо обычных дидактических лекций он рассказывал истории из своей богатой на приключения «медбратской» молодости.

Гастроном ический террор
Купив по дороге по ведру черешни и вишни, мы приехали ко мне домой. Здесь гостей ждало первое потрясение. По крайней мере именно с этого момента делегация МГИМО на щедрой земле Кавказа поняла, что она, как выражается местная молодежь, "встряла не по-детски". Открыв ворота Владимир Романович увидел огромный стол, густо уставленный блюдами, фруктами и вином. В его глазах застыл один немой вопрос : "И это все нам?" Мол, может быть здесь ждут еще пару десятков таких же делегаций? Но самое страшное почетные гости осознали после того, как моя бабушка вышла их встречать, и, попросив извинения за столь скудный стол, сказала, что пока вариться барашек и другие основные блюда, все могут сеть за стол и перекусить курицей.
Конечно, все были голодны с дороги, и сначала воспряли духом при виде столь обильного стола. А лица некоторых путников (в частности господ Алиева и Брянцева) излучали крайний восторг при виде такого изобилия. Слышались возгласы: "Да мы сейчас же все сметем, нам все нипочем". Но уже после того как мясо с аджикой сменила варенная баранина с тузлуком женская половина группы сдалась и выдохлась. А Оля Сухова, глядя на меня жалостливыми глазами, робко вымолвила: "Я больше не могу". И уползла из-за стола. И лишь лица господ Брянцева и Алиева излучали прежний гастрономический восторг и благодушие.
Тут к гостям вышел мой дедушка. Не лишенный, как и всякий кавказец, чувства жеста и театральности, он оделся в галифе, кавказскую рубашку и подпоясался серебряным ремешком. Дада подошел к каждому из наших альпинистов, пожал руку и пристально посмотрел в глаза. Затем кивнул мне, я налил ему полный стакан вина, и он произнес короткий кавказский тост – на пару минут. По его одобрительной усмешке я понял, что все нормально, ребята ему понравились. Обращение "товарищи", наверное, внесло некоторое смятение в души наших студентов. В ответ встал Владимир Романович и сказал много добрых слов, да так красочно, что все меня потом спрашивали: "А этот молодой человек случаем не из наших мест, так красиво говорит." (Вообще, всю поездку Владимира Романовича путали со студентами (хорошо выглядел!), а однажды вообще перепутали с местным жителем и заговорили по-кабардински. Так что можно констатировать, что ВээР еще раз доказал свою дипломатичность и умение везде быть своим человеком.) Тут же эстафету добрых слов подхватил Юрий Павлович Вяземский, который позвонил Владимиру Романовичу и удостоверившись, что все нормально, благословил нас всех на наше тяжелое дело. После того как гастрономическая баталия была завершена в пользу кавказского гостеприимства, все разбрелись по дому, кто спать, кто читать, а кто гулять в сад.

Дорога в Приэльбрусье
В тот же день нам предстояло выехать в Приэльбрусье, чтобы уже оттуда штурмовать Эльбрус. Погрузившись в "Газель" мы хотели было уже вздремнуть, но не тут то было. Водитель, включив душераздирающий дробно-мажорный хит сезона в Кабарде, Черкесии и Адыгее "Потому что я черкес ", помчался по горным дорогам с такой скоростью, что наша поездка начала напоминать катание на американских горках. В общем, всем было весело. И лишь Дашка умудрилась-таки заснуть на сумках – несмотря на то, что Саня Брянцев что есть силы подпевал местному хиту, отчаянно выбивая дробь на своих коленях. А под конец даже станцевал какой-то хитрый танец прямо в салоне маршрутки. Если же прибавить к этому красоту Баксанского ущелья по которому мы ехали, то можно сказать что все было супер. Ближе к концу нашего путешествия я рассказывал душераздирающую историю любви молодого бедного горца к красавице-дворянке. Но вдруг, оглянувшись, увидел, что все уже крепко спят, а красноречие мое мог оценить лишь водитель, который, правда, оказался страшным скептиком и, назвав меня выдумщиком, выдал альтернативный и самый правдивый конец этой истории.

Восхождение или водружение
Прошел день акклиматизации. Погода была горная: с утра дождичек, а после обеда солнце и субтропики. В день акклиматизации все отходили от вечернего шашлыка на берегу реки Баксан. Чтобы как-то расшевелить народ, я предложил сходить к источнику всеспасительного нарзана, минеральной воды древних нартов, которая лечит все беды этой жизни. Вскоре все страждущие шли по лесной тропе на Поляну Нарзанов.
Через полчаса пути по сосновому лесу мы вышли к большой трубе, торчавшей из-под земли. Из трубы била мощная струя с характерным запахом. Такого обилия нарзана никто никогда не видел, так что вместо мирного распития минеральной воды получилось массовое обливание нарзаном. Зато лица ребят просто светились от такого дикого удовольствия – обливаться нарзаном под дождем посреди леса. Затем, чтобы никто не замерз, я предложил слазить на водопады. Все опрометчиво согласились. Тут отличилась Машка Зонова, надевшая на прогулку в горы длинное платье: половина времени ушла на то, чтобы затащить Машу наверх.
Водопад всех просто ошеломил, мы почти час сидели на вершине скалы и смотрели на горы. Уходить не хотелось; горы очаровывают, хочется слиться с этим вековым молчанием. Светка села в позу лотоса и стала медитировать. Ру фотографировал. Остальные просто лежали на земле и смотрели на горы и небо. Каждый думал о своем, и лишь одна Дашка, как perpetuum mobile, звала всех наверх. Пожалуй, это были одни из тех ценных минут, которые дарит нам жизнь, когда ты один на один с Ним. Когда ты чувствуешь, что поймал гармонию этого места и тебе не хочется тратить слов на всякие мелочи, хочется лишь чувствовать всю красоту выдумки Всетворящего. Слезали экстремально: половина спуска представляла собой скатывание на мягком месте, вперемешку с визгом Машки и чертыханиями господ Алиева и Брянцева. Под конец мне пришлось нести на себе через ручей вконец уставшего Саню.
На следующий день было назначено водружение флага. С утра я встал и пошел искать древко для флага. Извел пол-леса (шутка!), но древко получилось прямое и гладкое. К этому времени народ оделся во все теплое, что было с собой. Горы такого еще не видели: наша группа представляла собой, что-то вроде табора кочевых цыган или зимующих французов времен Отечественной войны 1812 года. А если прибавить к этому меня, идущего впереди с белым флагом нашего факультета, то это была действительно редкая процессия.
Пройдя таким шествием через весь Терскол, мы весьма потрясли жителей этого маленького села: косые взгляды гостей не пугали. Я же боялся того: чтобы никто не выбежал из двора и не дал нам хлеба или мелочи, приняв нас за скитальцев. Вид у нас был боевой, каждый ощущал себя покорителем Кавказского хребта, у каждого в глазах была готовность ко всему, пусть даже самому страшному. Шутка ли – впереди были целых три очереди канатной дороги!
Приключения начались уже на первой очереди. В фуникулер с нами села целая компания местных жителей, которые отмечали свадьбу одного из своих родственников. Каково же было изумление наших альпинистов, когда эта группа начала танцевать лезгинку и петь песни прямо посредине пути между станциями. Фуникулер раскачивало, стальной канат был напряжен и подозрительно визжал, а местные жители на радостях пели и танцевали прямо посреди вагончика застывшего над глубоким ущельем. Пальцы инстинктивно вжимались в поручни, хотя звуки музыки и танца поднимали настроение.
Мы поднялись на высоту 3800 метров над уровнем моря. Эльбрус полностью закутался в тучи, стало холодно. Взятых теплых вещей было очевидно мало. Все наши ринулись скупать теплые свитера и войлочные шапки. На каждой станции есть магазинчики и кафе, в которых продаются всякие сувениры и теплые вещи для таких как мы альпинистов. В итоге получилось так, что на каждой остановке наша группа все больше куталась в овечью шерсть балкарских свитеров. Подъем медленно превращался в шопинг. Стало понятно, что восхождение будет не из легких. Девушки замерзли и начали ныть. Кто-то вообще уже никуда не хотел. Только Машка Китаева, которая по связям с общественностью (такую характеристику она получила от нас на второй день поездки) успела познакомиться с парой-тройкой сноубордистов (их лагерь которых был на высоте 4200 на Гара-Баши, куда надо было подниматься и нам) и чуть к ним не присоединилась. Я подумал:" Вот это PR в полевых условиях" Нам сказали, что погода вверху портится и нам лучше поторопиться. Действительно на этой высоте температура опустилась до – 10 градусов, тогда как внизу было все +20.
Решено было следующим образом: Ру и я поднимаемся первыми, находим подходящее место, затем поднимаются другие. И мы проводим фотосессию. Так и сделали, мы с Ру, основательно померзнув на линии-одиночке, и уже почти превратившись в сосульки, достигли высоты 4200 (Гара-Баши) и начали подниматься по каменной гряде, так как вокруг был рыхлый и талый снег, под которым текли ручьи и ходить по которому было опасно. От Гара-Баши надо было подняться еще метров на 300. Все были просто убиты этим известием, но делать было нечего – не ронять же честь факультета. К тому же боевой дух команды был поднят мужественной речью Владимира Романовича и анекдотами господина Брянцева. Поэтому все ринулись к намеченной точке.
Выдохшиеся, замерзшие, но уже осознавшие, что это – высочайшая вершина Европы, мы встали, быстро сфотографировались и собрались было уходить, но не тут то было. Без приключений на Эльбрусе не обходится. Мы с Ру остались, чтобы залезть на приглянувшуюся нам вершину, где и должен был быть окончательно водружен факультетский флаг. Я полез через снег к вершине, которая казалась столь близкой. Едва я сделал второй шаг, как провалился по пояс в рыхлый снег, который тут же спрессовался. Короче говоря, застрял я основательно. Это было зрелище: я с флагом МЖ, застрявший посреди снежной пустыни! Скажу по правде: пару секунд отчаяния ощутить я успел – такого оборота событий никто не ожидал. Вдобавок Ру тоже прыгнул со всего размаху в снег. И естественно тоже застрял. В итоге мы оба пытались подражать небезызвестному немецкому барону, вытаскивавшему себя самого за волосы из болота. Слава Богу, мы, в отличие от Мюнхгаузена, были без лошадей. В таком трагикомичном положении мы провели минут пять, пока Ру не вытащил меня из снега как репку. Правда, уже без кроссовок. Еще минут пять ушло на то, чтобы я вытащил Ру. Затем мы вместе долго откапывали мой кроссовки: перспектива сойти с Эльбруса босиком меня никак не устраивала. Перелопатив древком нашего уже ставшего боевым флага где-то тонну снега, я нашел оба своих кроссовка, набитых снегом до отказа. Это было экстремально. Но все таки мы сделали это, мы водрузили флаг нашего факультета на Эльбрусе!..
А потом сидели в кафе, уплетали горячие хичины и пили глинтвейн. Все были радостны до предела, от всего увиденного и пережитого разговор перескакивал с одного на другое. Нет ничего лучше камина, усталости, смеха друзей, глинтвейна и осознания того, что дело сделано. Возвращаться уже не было сил, все были очень уставшие, на счастье подвернулся "Камаз", набитый кирпичами. Водитель – сердобольная душа – сам остановился и предложил подкинуть до села. Все тут же залезли в кузов, перепачкались в кирпичной пыли, но зато доехали с ветерком.

Отъезд
Уезжать не хотелось: слишком мало времени, слишком быстро мы привыкли к горам, слишком все было хорошо, чтобы так вот уехать. В голове были лишь впечатления, очень яркие и огромные, чтобы понять всю их красоту разом. Кавказ хищен и мудр, он медленно оплетает вас своей сладкой паутиной обычаев, традиций и каменной красотой природы, вы не ощущаете, что навсегда отравлены его гордой красотой, и вы должны соблюдать его правила игры, вы стали часто хитроумной системы кавказской жизни.

От имени принимающей стороны,
Асланбек НАЧОЕВ, 4 курс МЖ


Пожалуйста, оцените этот материал: