Поиск по сайтуВход для пользователей
Расширенный поискРегистрация   |   Забыли пароль?
Зачем регистрироваться?
ТелепередачаAlma-materКлубКонкурсыФорумFAQ
www.umniki.ru / /
  
  
 

01:00 1 Января 1970 -

  Читать далее

 

ЛОНДОН – СБЫВШАЯСЯ МЕЧТА
 

Лон-Дон, он врывается в мое сознание с боем часов на Биг-Бене, Лон-Дон, он завораживает меня карканьем воронов у Тауэра, Лон-Дон - бешено сигналят друг другу водители дабблдеккеров, лихо вписываясь в правый поворот. Лон-Дон – поскрипывают ворота старых парков, Лон-Дон - переливаются всей палитрой неоновых красок рекламные щиты и театральные афиши. Я иду по этому городу, и он кружит меня в нескончаемых переулках и закоулках, несет мимо пабов, клубов и дискотек, протаскивает туда, где на улицах играет музыка, а довольная толпа неспешно прогуливается по Лейстер-сквер: художники предлагают нарисовать портрет, а сумасбродные девушки позволяют запечатлеть необычные рисунки из черной хны на самых неожиданных и экстравагантных частях тела. Лон-Дон – в нем какая-то мистика и необъяснимость. Колонна с великим адмиралом Нельсоном и Национальная галерея напротив, здание парламента и неподражаемая стать конных гвардейцев, медвежьи шапки шотландских часовых и толпы туристов у Букингемского дворца…
И все это постоянно куда-то бежит и торопится. Город живет в своем собственном пульсирующем ритме, который проникает в жилы с первых минут пребывания в английской столице и не покидает до последнего прощального взгляда на город из взлетающего самолета. И это тем более удивительно, что сами англичане с виду – спокойны и невозмутимы, как слоны… И как это им удается…


Первая любовь
Я не могу припомнить то время, когда одно только упоминание о Лондоне не заставило бы мое сердце учащенно забиться. Столица туманного Альбиона еще в детстве воспринималась мной как нечто совершено фантастическое. И сложно сказать, что повлияло на это в большей степени – огромное количество прочитанной еще в довольно раннем возрасте литературы британских писателей или прилежное заучивание всех достопримечательностей города на английском языке класса эдак со второго. Позже объем экзаменационных тем расширился, прибавились лондонский транспорт, потом политическая система Англии…
О да, я знала об этом городе практически все! Герои Шекспира, Диккенса, Теккерея, Уайльда, Шоу – все они дышали этим воздухом, ходили по этим улицам, жили этой жизнью, и вместе с ними я тоже жила в Лондоне времен Генриха IV и Карла II… Жила, не выходя из своей московской квартиры…
И вот оно случилось. Стажировка для студентов и молодых специалистов - и я еду в город своей мечты на целых три месяца. Подобно героине фильма «Звуки музыки», я была готова сказать: «Видимо, в детстве или в юности я все же сделала что-то очень хорошее», за что и была вознаграждена свиданием с мечтой.

Свидание
Я летела в самолете совсем одна (своих коллег я обнаружила позже). Летела в город, где не бывала ни разу в жизни, но точно знала, что беспокоиться не о чем – это же Лондон. Самолет приземлился, и я сразу окунулась в непривычную атмосферу левостороннего движения и смешных черных такси, людей, которые на первый взгляд кажутся очень чопорными, но после двух-трех фраз, а еще лучше – двух-трех кружек пива могут прийти в такое буйство и неистовство, что мало не покажется. Мне еще только предстояло узнать, что британский и особенно лондонский английский, такой жесткий и сухой по сравнению с мягким калифорнийским говором, – тоже может звучать довольно приятно…
Я шла по Стрэнду в поисках здания Kings College Лондонского университета и напевала из «Трехгрошовой оперы»: «И когда на Стрэнде людном тело мертвое найдешь, знай, что бродит где-то рядом, руки в брюки - Мэкки-Нож»… Оглядываясь по сторонам, была вынуждена признать, что место действительно людное, но мертвых тел мною замечено не было. Тела-то были, и лежали они на земле, но в основном в стеганых одеялах и спальных мешках – бомжи местные то есть. У меня же на глазах Армия спасения раздавала им суп и горячие сэндвичи, сразу вспомнилась отчаянная девушка «Майор Барбара» из пьесы Шоу – тоже помаршировать с Армией спасения любила и нищим помогала.
Отыскав колледж и решив там все вопросы, просто иду «куда глаза глядят». За поворотом начинается улица Дрюри-Лейн, а вот и знаменитый театр, где в разные времена блистали Дэвид Гаррик и Эдмунд Кин. Огромная афиша гласит, что сейчас там идет «Мисс Сайгон», – любопытно, посмотрим при случае.
Когда за Дрюри-Лейн я вижу указатель с названием улицы и - да-да, зрение меня не подводит: это действительно Ковент Гарден - я просто теряю самообладание – вот здесь, а может быть, немного дальше торговала своими «фиялочками» Элиза Дуллитл, непревзойденная Галатея, совершенное творение профессора Хиггинса. Две или три цветочницы с фиалками на шляпах кажутся мне пришелицами из другого времени. Вечереет, я снова спускаюсь к Национальной галерее и останавливаюсь у памятника Горацио Нельсону. Великий адмирал с достоинством и величием смотрит вперед. Я пытаюсь проследить его взгляд… Впереди светится что-то несомненно волшебное. Желтовато-золотистые кружева отсвечивают в воде, мне удается разобрать очертания часов – это здание парламента, то самое, о котором я столько раз читала в школе. Завтра я обязательно нанесу туда визит.

Театры
«После «Фантома» мы ждали нового, такого же сильного мюзикла, и мы его получили» – гласит цитата из какой-то рецензии на новый мюзикл Эндрю Ллойда Уэббера Whistle Down the Wind (буквально можно перевести как «Свисти по ветру»), вывешенная над входом в Aldwych Theatre. За исполнение песни из этого шоу “No Mater What” ирландская группа Boyzone уже получила все мыслимые и немыслимые музыкальные награды. Расчет был точен: популярные ребята поют песню популярного композитора, получают призы, а мюзикл приобретает известность… Это сработало. И вот я подхожу к дверям театра. Подхожу просто узнать – сколько стоят билеты, во сколько и по каким дням дают представления. Я точно знаю, в театр надо одеваться красиво, а тем более уж на Уэббера – это же просто настоящий «выход в свет». Мои потертые джинсы и кожанка с бахромой явно не будут смотреться в контексте театра, где ставят спектакли режиссеры мирового уровня.
Билетерша приветливо смотрит на меня и говорит: «Вы можете оплатить билет сейчас, а спектакль начнется через 40 минут!». Я спрашиваю про внешний вид, она молча указывает мне на людей вокруг… Мда-а! По сравнению с ними я одета как для приема у королевы. И откуда только берется столько народу с протертыми локтями и вытянутыми коленками. У большинства зрителей вид был такой, словно они вообще-то собирались в поход, но потом почему-то передумали и вот в театр пришли. Они не сдают вещи в гардероб и предпочитают во время представления держать куртки или пальто на коленях. В антракте продают мороженое и прохладительные напитки. Неудивительно поэтому, что когда после представления уже проходишь к выходу, приходится старательно обходить раскиданные вокруг стаканчики и ложечки от мороженого.
Зато вот одна вещь меня порадовала в плане организации. Перед началом спектакля можно подойти в буфет и заказать себе напиток на антракт. То есть вот подходишь, например, и говоришь: «Джин-тоник на антракт, пожалуйста!», оплачиваешь и получаешь бумажку, на которой указана секция, где напиток будет тебя ждать. А потом в антракте совсем не обязательно, перепрыгивая через ближних, нестись к заветной барной стойке. Джин будет ждать столько, сколько потребуется. И никто на него не покусится, под бокалом лежит бумажка с именем заказчика. Вот такие театры – можно джин без присмотра оставить – и ничего…

Городские развлечения
Англичан традиционно упрекают в том, что кухня у них, мол, никудышная. Сравнивают с французской, с итальянской… Да и какое тут сравнение. Среднестатистический англичанин чаще всего ест Fish&Chips, рыбу и жареную картошку, то есть. «Вот у вас рабочий класс что ест?» – помню, спрашивала меня квартирная хозяйка. Я была далека от таких обобщений и традиционно отстаивала право каждого представителя рабочего класса предпочитать что-то свое. «А у нас – Fish&Chips», - объясняла мне Кэролайн.
Говоря так, она, конечно, немного лукавила. Англичане просто не восприняли культуру ресторанов. То есть рестораны, и даже очень дорогие, там несомненно есть, но они, в основном, – не английские. А вот типично английское, помимо указанной рыбы с картошкой, – это, естественно, пабы. Горячий сэндвич с пинтой пива, поглощенные в каком-нибудь тесном заведении, где дымовая завеса настолько плотная, что впору топор вешать, а телевизор надрывается, показывая футбольный матч века, – вот он, истинный британский дух. Во время гола весь паб подскакивает с воинственными воплями.
Если футбол по ТВ не показывают, самое лучшее – выйти на улицу и посмотреть, какие развлечения предлагает будничная жизнь большого города. Паб «Панч и Джуди» в этом отношении – удобнейшее место. С балкона верхнего этажа, где в теплые дни, лениво выставив свои пивные животики с неизменной пинтой все той же живительной влаги, млеют на солнышке завсегдатаи, отлично просматривается площадь, на которой в тысяча семьсот каком-то году было дано первое в Англии кукольное представление с участием Панча. (Это английский собрат русского Петрушки). С тех пор Панч и его веселая подружка Джуди – частые гости на этой площадке, да и паб в их честь назвали.
А дальше располагается рынок Ковент-Гарден, где, как я уже говорила выше, снуют проворные цветочницы. Но не удивляйтесь, если, прогуливаясь между рядов выставленных на продажу товаров и маленькими закусочными, вы вдруг услышите классическую музыку, а то и оперное пение. Это не галлюцинация. Надо срочно бежать на «Оперную террасу». Там винный ресторан Crustling Pipe предоставляет уличным певцам и музыкантам свою площадку. Кстати, это единственное место в Лондоне, где уличные музыканты обязаны иметь лицензию, свидетельствующую об их высоком профессионализме. Поэтому все, кто там выступает, несут на себе совершенно отчетливый отпечаток незаконченной консерватории. А многие просто производят впечатление людей, слегка подрабатывающих в промежутке между контрактами в серьезных местах.
Выглядят они крайне колоритно. Волосы всех цветов радуги, рваные джинсы и свитера. Самые популярные мелодии Моцарта, Оффенбаха, Бетховена, Штрауса, Монти, Шопена в их исполнении становятся воистину всенародными хитами. Они сами режиссируют свои номера. Скрипачи группируются и вышагивают гуськом, чтобы в следующую секунду одновременно и с разных сторон напрыгнуть на толстого контрабасиста. Они постоянно должны быть в центре внимания и делают все, чтобы заворожить публику. Играют действительно здорово. А через каждые 40-50 минут приходит новая группа, чтобы зрители не успели заскучать.
Женщина и мужчина поют дуэтом, все разговоры за столиками смолкают, пара смотрит друг на друга влюбленными глазами, голоса их сливаются воедино и воспаряют вверх, повествуя всем нам о неземной любви. На исполнителях при этом тертые джинсы и кожаные куртки, но это никого не волнует. По окончании номера самые чувствительные барышни смахивают слезинки. Цветочницы кричат «Браво!» и бросают маленькие букетики фиалок. Певцы благодарят и расходятся… в разные стороны. Их «любовь» прожила только те 5 минут, что длилась песня, но это вовсе не значит, что чувство было ненастоящим, за те пять минут они прожили целую жизнь и позволили нам в ней поучаствовать.
Босая девушка с крыльями за спиной и венчиком на голове настраивает арфу… На смену ей опять приходят скрипачи, грубоватые, нахальные и самоуверенные: «Леди и джентльмены! Не стесняйтесь класть ваши деньги на наш поднос! Если вам нравится, как мы играем, – платите! Не нравится – пожалуйста, дайте денег!» Играют они заразительно, а я все думаю: они правда хорошо играют или мне просто так кажется, потому что я в этом не разбираюсь? «Мам, они играют или «лабают»?» – спрошу я у мамы, в свое время окончившей Гнесинское училище, через полгода, когда мы с ней приедем сюда вместе. «Они талантливо лабают», - ответит мне она. O’кэй, но мне все равно нравится.
Но вот семь вечера, и музыканты расходятся. Наступает пора совсем других развлечений. На Лейстер-сквер и отходящих от нее улицах расположено огромное количество самых разнообразных дискотек и ночных клубов. С 5 до 9 практически все они объявляют о том, что у них Happy Hour. Если бы речь шла о ресторане, логично было бы предположить, что подразумеваются скидки, но в данном случае речь идет о бесплатном входе. Расчет прост. Основная масса посетителей стекается к 10 часам, самое веселье начинается часам к одиннадцати. Поэтому начиная с 9 вечера с приходящих начинают взимать входную плату – фунтов пять. А вот если хочешь пойти в такое место бесплатно – приходи часа на два-три раньше. Все равно больше денег потратишь на напитки, которые будешь пить в ожидании начала самого пати.
А веселье потом начнется. Незнакомые пьяные люди (и как они ухитряются так здорово набраться пивом?!) будут рассказывать непонятные анекдоты и наступать на ноги. Музыка, громкая, почти оглушающая, совсем не будет располагать к танцам. Я даже не знаю, как называется этот стиль, но слов там нет, мелодии тоже нет, есть только ритм, даже не ритм, а постукивание и попискивание какое-то. То есть я, конечно, представляю себе, как под «это» могут двигаться чернокожие шоумены в клипах, но изображать это лично мне не хочется. Должна отметить, что и тем, кому, после изрядной дозы горячительных напитков, действительно захочется «это» (и как эти пляски лучше назвать?) изобразить, получалось далеко не у всех. Поэтому к моменту, когда люди, стоящие по обе стороны, начинали двигаться в непонятном ритме, изображая то ли какой-то бушменский воинственный танец, то ли вышедшую из повиновения ветряную мельницу (некоторые на удивление агрессивно и с явной угрозой для жизни окружающих начинают размахивать руками), лично мне казалось самым подходящим – спасти свою драгоценную персону, просто-напросто покинув это увеселительное заведение.
Ффуф! На улице дышится значительно легче!
Теперь главное найти свой ночной автобус и – домой. С транспортом в Лондоне оказалось все не так просто и гладко, как я читала в учебнике для 6-ого класса. По ночам город делится на зоны по иному принципу, чем днем, и разные зоны обслуживают специальные автобусы, номера которых не имеют никакого отношения к другим автобусам с теми же номерами, которые ездят по городу днем. Звучит запутанно. А на практике – еще того хуже. Поэтому надо всегда точно знать номер своего ночного автобуса и знать место, где на него охотиться. Потому что если просто сидеть на остановке, он не остановится (если конечно внутри никто не дернул за веревочку) – а вдруг ты не его ждешь? В навязчивости лондонских водителей автобусов упрекнуть нельзя. Поэтому надо его высматривать еще издалека, махать ему рукой как лучшему другу. В руке желательно сжимать свой проездной, чтобы водитель точно уж никак не мог усомниться в твоих намерениях. Потому что если даже ты будешь прямо грудью перекрывать ему дорогу, он вполне может принять тебя за самоубийцу и все равно объехать, не остановившись. А еще он может не остановиться, даже если водитель просто посчитает, что автобус переполнен, или, это уже днем, если он, скажем, едет по середине дороги, окруженный машинами в час пик, и не смог подъехать к остановке. Что ж, сколько бы ни было там людей и как бы они ни умоляли их подобрать… Ответ – «Нет!»
То же, кстати, делают и таксисты. Они ничуть не лучше наших. Заставить лондонского таксиста отвезти тебя туда, куда он не хочет ехать, – крайне сложное задание, и это при том, что существует специальное постановление, по которому они не имеют права отказывать клиентам. А плевать они хотели на все постановления…
А уж как опаздывают электрички, и как часто их отменяют, и что иногда случается с поездами дальнего назначения – тема для отдельного многостраничного эссе. Когда-нибудь я напишу об этом поэму в прозе, совсем как Гоголь, но не в этот раз.

Учеба
И все же не стоит забывать, что в Лондон я приехала не просто так, а собирать материал для диссертации по истории Англии. Первое же посещение библиотеки колледжа стало знаменательным событием, потому что я буквально с первых же слов поставила в тупик служителя библиотеки. «Как мне найти материалы по истории Cлавной революции?» – бодро спросила я серьезного молодого человека в очках, расположившегося за конторкой с надписью Library Staff (служащий библиотеки, то есть). «Какой год?» – деловито осведомился он, страшно удивив меня своим вопросом. Славная революция – такое важное событие в истории Британии, что я была уверена, что все и каждый могут рассказывать о ней с утра до вечера. Назвав ему год, я была окончательно обескуражена следующим вопросом: «Какая страна?». Он совершенно искренне не подозревал, что эта революция произошла в той стране, где он родился, вырос и провел всю сознательную жизнь… Я была потрясена, но сумела удержать себя в руках. Заниматься в библиотеке колледжа было очень мило, но всех необходимых книг там не нашлось, и я решила замахнуться на святая святых – на библиотеку Британского Музея.
«Осторожно, Зарчик, в свое время Маркс и Ленин много занимались в Британской библиотеке. Помнишь, чем все кончилось?» – слали мне шутливые сообщения друзья, но я была решительна и свой маленький розовый читательский билет сроком на четыре года получила.
На самом деле читателем Британской библиотеки может стать любой, кто сумеет толково объяснить, почему именно здесь он хочет почерпнуть материал для своих изысканий. Если же у человека есть диплом о высшем образовании или научная степень, шансы быть допущенным в этот храм знаний автоматически возрастают.
Итак, отдел редких книг. Я увлеченно перелистываю страницы «Мемуаров Мартина-Писаки», делая в тетради пометки карандашом (ручки туда проносить строжайше запрещено), а рядом со мной над толстенным фолиантом прошлого века, ссутулившись, дремлет какой-то морщинистый дедулька с огромными ушами, мочки которых свисают значительно ниже дозволенного. Он неожиданно резко всхрапывает и, сам испугавшись этого звука, испуганно озирается по сторонам, неуклюже поправляет на носу сползшие было очки и снова углубляется в свою книжищу.
Мне до смерти любопытно – что же он там такое читает. Улучив момент, заглядываю через плечо – «Философские сочинения Декарта». Возраст пожилого джентльмена явно близится к девятому десятку, а он пытается залатать свои пробелы в философии, а может быть, просто еще с юных лет – большой поклонник мсье Декарта… «Какой чудесный способ провести старость! - думаю я. – В библиотеке, с книгами».
Там вообще можно встретить много пожилых людей – все что-то читают, выписывают, штудируют. Молодежь тоже есть, но ее не так много, и активности такой она не проявляет.

Город красных маков
Осень – пора воспоминаний. И в один из осенних выходных дней Великобритания предается воспоминаниям о всех своих сынах, когда-либо сражавшихся под национальными флагами и отдавших жизни за славу своей Родины. Начинается все еще задолго до самого Дня памяти. По всему городу продаются маленькие искусственные маки, которые можно приколоть к пиджаку или пальто, а то и просто вставить в петличку. Они стоят совсем недорого, но поскольку все знают, что деньги, собранные от этой продажи, пойдут на льготы ветеранам, на дома престарелых и другие мероприятия, связанные с поддержкой людей, сражавшихся или сражающихся за Англию, многие готовы положить в пакетик продавца гораздо больше запрошенной суммы. Постепенно одежда практически всех лондонцев оказывается украшенной маленьким красным цветочком, напоминающим англичанину о том, что он –гражданин великой страны, которая чтит и помнит своих героев, позволяющим каждому осознать свою связь со всеми поколениями патриотов прошлых лет. Эти цветочки называются «поппи», и в конце октября - начале ноября их можно увидеть на безумно дорогом пальто какого-нибудь преуспевающего бизнесмена и на куртке школьника, на плаще пенсионера и на косухе рокера, на спецовке дворника и на униформе официанта – есть вещи, одинаково святые для всех, есть поводы, по которым вся нация очень остро чувствует свое единство.
Искренний восторг перед своей военной историей англичане выражают во всем. На улицах можно увидеть огромное количество памятников великим полководцам, в каждой церкви, в каждом соборе героям самых различных военных кампаний выделяется огромное пространство. Статуи во весь рост, благодарственные надписи, перечисление членов подразделений поименно, и всегда свежие цветы. «Здесь покоятся останки британского воина, имя и звание его неизвестны, его тело привезли из Франции, чтобы похоронить среди самых прославленных сынов страны 11 ноября 1920 года в присутствии Его Величества короля Георга V, его министров, военнокомандующих и всего цвета нации. Так воздается должное всем тем, кто во время войны 1914-1918 годов отдал самое дорогое, что может отдать человек, саму жизнь, за Бога, за короля и за страну, за любимый дом и за империю, за священное дело справедливости и за свободу мира» - примерно так переводятся строки, начертанные на плите, под которой в Вестминстерском аббатстве погребен английский Неизвестный солдат. А дальше приписано: «Его похоронили среди королей, потому что он сделал добро Богу и своему дому». Огромная плита по периметру выложена кроваво-красными маками…
Когда во время Второй мировой фашисты отчаянно бомбили Лондон, основные тяготы (помимо тех подразделений, которые наносили вражеским самолетам контрудары) легли на плечи пожарных войск. Они находились в режиме постоянной готовности, ведь всепожирающее пламя, уничтожившее когда-то столицу, снова готово было вспыхнуть в любой момент. Премьер Черчилль распорядился во что бы то ни стало сберечь здание собора Св. Павла – шедевр архитектурного гения сэра Кристофера Рена, отстроенный им после великого пожара 1666 года. Отряды, охранявшие купол собора, сжечь который немцы, естественно, считали для себя делом чести, проявили в те дни столько мужества, что во время благодарственного молебна, проводившегося в спасенном соборе в день окончания войны, они были удостоены чести выступить в роли почетного караула королевской семьи.
Королевская семья, кстати, столицу не покидала. Король и королева считали своим долгом поддерживать дух народа. И даже в самые тяжелые для города дни молодые принцессы Елизавета и Маргарита посещали госпитали, ухаживали за ранеными, развозили продукты неимущим. Поэтому наверное по праву в день памяти всех погибших старенькая королева-мать – ровесница этого жестокого столетия, пережившая обе мировые войны и похоронившая многих своих подданных, с огромным красным маком, приколотым к ее строгому костюму, обращаясь к нации, просила никогда не забывать о тех, кто отдал свою жизнь за Родину. Она могла бы еще многое сказать и ее бы слушали, авторитет «бабушки всей Британии» очень высок, но слезы, душившие ее, не дали королеве закончить, и это было самым искренним, самым честным выражением обуревавших ее чувств.
Наблюдать эту трогательную сцену было приятно, вид старенькой королевы, вспоминавшей все, что пришлось ей повидать на своем веку, не мог никого оставить равнодушным. И за великую державу совсем не было обидно, то есть было обидно, но за другую великую державу…

Прогулка
Когда-то, в доисторические времена, когда Британия еще не стала островом, а составляла вместе с Европой одно целое, Темза была одним из притоков Рейна. С тех пор прошли тысячелетия, и величественная река успела забыть, что было время, и она занимала лишь второстепенное место. Сегодня в Лондоне она царит одна. Небрежно протекает мимо великолепного здания парламента, величаво отражая в перевернутом виде окружающую жизнь. В прошлом веке и в позапрошлом люди так же, как я сегодня, подходили к реке и так же любовались переливами самых разных красок, словно тонущих и выныривающих с ее поверхности.
На противоположном от парламента берегу Темзы в ряд расставлены красивые стилизованные лавки, каждая из которых установлена на специальном постаменте. Если сесть на такую лавку в солнечный день, то можно долго наслаждаться игрой солнечных лучей, блуждающих по кружевам парламентских стен и отражающихся в воде.
Можно, конечно, зайти и в сам парламент. Преодолев всего пару кордонов, где посетителей тщательно проверяют и даже обыскивают, ты попадаешь на заседание палаты общин. Там есть специальная ложа для зрителей. Вести себя надо, естественно, тихо и достойно. В ложе всегда масса школьников и студентов, которые должны сделать, видимо, у себя в Alma Mater доклад относительно последних парламентских прений на тему экологии или еще чего-нибудь. И зачем, спрашивается, ждать, пока об этом скажут в новостях, если можно самому пойти и послушать, что говорит правительство и как его по этому поводу кроет оппозиция.
Правительственную и оппозиционную партии в парламенте разделяет длинный стол, на котором установлены две шпаги, соединенные остриями. То есть противники разведены на такое расстояние, с которого они не могут ранить друг друга в прямом смысле слова, поэтому им ничего не остается как обмениваться колкостями словесными.
На выходе из парламента я чувствую неожиданно резкий запах навоза. Две гигантские свиньи с какими-то странными знаками, нанесенными им на спину красной краской, толкутся в тесной клетке и прилагают все усилия к тому, чтобы запах стал еще сильнее. Небольшая группа людей выступает с протестом и забрасывает все вокруг листовками. На календаре октябрь 1999 года – самый пик противостояния: французы бойкотируют английскую говядину. Причина - коровье бешенство. Англичане наносят асимметричный удар – бойкотируют французскую свинину. Причина – сперва бойкотируют просто потому что бойкотируют. Потом находят повод: во Франции к свиньям ужасно относятся и кормят их там навозом… По ТВ в шутку предлагают бойкотировать французский луковый суп, а главное – французскую картошку фри в McDonald’s. Так далеко воинственные бритты идти не готовы, но свиней жалеют. Демонстрацию у парламента показывают во всех выпусках новостей. Я честно беру листовку и стараюсь ничего не говорить – услышат акцент, решат, что француженка, прибьют…
Вопрос животных вспоминается еще и при посещении Тауэра, с его знаменитыми черными воронами. Во времена правления Карла II их было так много и они были такими жирными и нахальными, что придворный астроном, сославшись на то, что они мешают его работе в обсерватории, попросил короля избавиться от нахальных птиц. Карл распорядился было расправиться с обнаглевшими пернатыми, но тогда вступил в разговор придворный астролог и предсказал, что в тот день, когда Тауэр покинет последний черный ворон, рухнет британская монархия. Допустить такое король никак не мог. Поэтому количество воронов было сведено к 8, остальных пришлось-таки уничтожить. А потомки тех восьми счастливчиков и сегодня жируют на казенных харчах. Их всячески ублажают и… слегка подрезают крылья…
Экскурсия по Тауэру начинается каждый час. Жизнелюбивые йомены, изображенные в их традиционной униформе на бутылках джина «Бифитер», вольные землепашцы в мирное время и отважные лучники во время войны, знают тысячи историй об этом мрачном месте. Они с удовольствием расскажут о том, как не любили жители Лондона Вильгельма Завоевателя, которому пришлось значительно укрепить и без того неприступные стены Тауэра, заложенного еще при Юлии Цезаре. Как из королевского дворца эта башня постепенно превратилась в тюрьму. Как томились здесь в одном из каменных мешков малолетние принцы, заложники своего кровожадного дяди – горбатого Ричарда III, и как Кровавая Мария Тюдор заточила сюда родную сестру Елизавету, будущую величайшую королеву Великобритании. Они покажут здания, из окон которых были совершены неудачные побеги, и холм, на котором отрубали головы самым высокопоставленным преступникам.
Привидения некоторых из них до сих пор наведываются на место их смерти. Поэтому каждый экскурсовод считает своим долгом непременно предостеречь свою группу: «Около полуночи в туманные холодные и ветреные ночи, когда кричит сова и полная луна, пробиваясь сквозь туман, ярко светит с неба… я бы не советовал вам приходить на это место!..» Всем становится страшно, занавес…

Эпилог
Я не знаю, что еще можно сказать. То есть проблема как раз в том, что рассказать можно еще очень и очень многое. Особенность Лондона, отличие его от других старых европейских столиц в том, что в этом городе, где столько старинных зданий, где у каждой улицы своя история, ты совершенно не чувствуешь себя как в музее. Чувство, которое приходит в Париже или Риме, где все так красиво, что кажется, сейчас заденешь локтем – все разобьется.
Нет, Лондон настолько великолепен в своей простоте и настолько прост в своем величии, что с первой минуты чувствуешь себя там как дома и руками размахиваешь совершенно беспрепятственно. Все старые здания прекрасно справляются со своими функциями, а новые отлично вписываются в общую картину города. Мощеные улицы перетекают в асфальты, а старые черные такси прекрасно уживаются с ультрасовременными машинами. А люди все бегут, наталкиваются друг на друга, отскакивают, извиняются… Они удивительно похожи на персонажей Диккенса. Такие же милые, немного неуклюжие, а в целом, за внешней чопорностью, такие же добрые и ранимые…
Я всегда хотела побывать в Лондоне, а приехав туда, ни на секунду не разочаровалась в городе, который столько раз пыталась себе представить. Теперь я точно знаю – мечты сбываются, надо только в это очень верить.

Зара МИГРАНЯН.


Пожалуйста, оцените этот материал:


 
 
 
 
 
 
 
 
  © 2006-2007 www.umniki.ru
Редакция интернет-проекта "Умницы и умники"
E-mail: edit.staff@yandex.ru
Использование текстов без согласования с редакцией запрещено

Дизайн и поддержка: Smart Solutions


  Rambler's Top100