| «Terve» – говорю я молодому человеку в светло-коричневом свитере, и он оборачивается, устремляя на меня взгляд своих карих глаз. Те же глаза, которые совсем недавно повествовали перед большой аудиторией об энергетических запасах страны, сейчас с лукавством и интересом смотрят на меня. «А, terve». Он доброжелательно улыбается, и я смотрю на него, упорно пытаясь найти необходимые зацепки. Коротко стриженые русые волосы, высокий лоб, широкий, с небольшой горбинкой нос, маленькие глаза.
– Какой у тебя любимый цвет? – первым делом спрашиваю я его.
Никита задумывается, устремив к потолку взгляд. Вскоре с легкой улыбкой заявляет:
– Темно-зеленый. Да, наверно что-то вроде этого. Темно-зеленый как сибирская ель, или как ткань на бильярдном столе, или картина Сезанна «Яблоки» – стабильный, консервативный цвет.
Он разговаривает со своей знакомой, и по его мимике невозможно угадать, о чем именно идет речь. Брови то слегка приподнимаются, и лицо принимает выражение неуверенности, словно он за что-то извиняется, то опускаются, собираясь у лба, будто показывая недовольство или несогласие с собеседницей.
– Расскажи о конфликтах. Как ты с ними предпочитаешь бороться?
Никита откидывается на спинку стула с довольной улыбкой:
– Не люблю конфликты. Легко могу извиниться первым, если понимаю, что виноват сам. К тому же на факультете международного права научился все проблемы решать споры и конфликты мирно. Силой слова, убеждения, так сказать. Ты меня понимаешь? – брови взмывают вверх, и снова появляется довольная улыбка.
Несколько раз у него звонит телефон. При каждом звонке он извиняется и всецело погружается в разговор, не замечая, что происходит вокруг. Закончив, он возвращается в реальность, глаза снова загораются веселым огоньком.
– Расскажи про передачу «Умники и умницы».
На секунду Никита с удовольствием задумывается, чуть прищурив один глаз.
– Было сложно, но это того стоило. Сжатые сроки для подготовки, обширность материала. В зале – камеры, освещение, судьи, участники. И все готовились, и все стремятся победить… один неверный шаг, и вот, победа уже дальше, чем ты думаешь. Это очень сложно: совладать с собой, когда 15 минут назад тебе дали вопрос, и ты должен за это время придумать 40-секундное выступление, чтобы ещё и суть раскрыть, и во время уложиться.
В течение всего разговора, Никита активно жестикулирует, руки ни на секунду не замирают в одном положении: ладони то поднимаются вверх, то опускаются, то сжимаются, то разводятся в разные стороны. Никита смотрит прямо в глаза, словно проверяя, внимательно ли его слушают. Поэтому время от времени приходится отвечать междометиями, вроде: «Niin, joo, ai-jää». Слушает внимательно, моментально схватывая мысль.
– А почему ты решил учить финский язык?
– Я выбирал между немецким и испанским, но окончательно выбор пал на норвежский: мне предложили, стало интересно, и я согласился. Сейчас не жалею! Почти одновременно с норвежским, третьим языком взял финский. Меня привлекает Скандинавия, хочу связать с ней свою работу в будущем, если получится. Каждый раз, задумываясь над моим вопросом, Никита устремляет взгляд наверх, потом, начиная выражать мысль, наоборот, опускает их. Но, наконец, точно определившись с ответом, начинает смотреть прямо и уверенно. Если вопрос ему нравится, его глаза лукаво загораются, и он с улыбкой и легкостью начинает рассказывать. Изредка бросается милыми замечаниями, вроде «Это записывать не надо» или «Ха, вопрос из школьной тематики». Спустя полчаса беседы, мы прощаемся, он благодарит меня за компанию и быстрым шагом исчезает в коридоре института. Белосохова Ю. |